Текст книги "Не верю! (СИ)"
Автор книги: Анастасия Градцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
38
Дима аккуратно усадил девушку в такси. Колено так распухло, что надеть джинсы, в которых Ася пришла в театр, оказалось невозможным – пришлось ехать в репетиционных штанах. Когда схлынул адреналин, который был на спектакле, болеть стало в разы сильнее. У Димы сжималось сердце, когда он видел побледневшее Асино лицо, и слышал, как она сдавленно шипит от боли, когда на поворотах машину трясет.
– Все будет хорошо, – он нашел её руку и ободряюще сжал пальцы, – Ты скорее всего повредила мениск, но это не очень страшно, это лечится.
– Ч-что повредила?
– Мениск, – терпеливо объяснил парень, – такая фигня в колене, типа прокладки между суставами.
– Варламов, а ты откуда знаешь?
– Был опыт, – усмехнулся он, – на третьем курсе неудачно сделал трюк на сцендвижении. Как у тебя было – колено распухло, нога не разгибается. Меня наш мастер сразу в спортивно-балетную травму отправил, там врачи как раз лечат таких ненормальных, как мы – спортсменов, танцоров. Короче, тех, кому надо быстро вернуться в форму.
– Ты меня успокоил, – облегченно улыбнулась Ася, – и через сколько ты был в форме?
– Ну, где-то через месяц-полтора уже неплохо было, но полное восстановление…
– Месяц??? – в серых глазах снова заплескался ужас, – Какой нахрен месяц, у нас премьера послезавтра! Мне надо, чтобы они что-нибудь такое сделали, чтобы я смогла играть!
Дима промолчал. То, что Ася не будет играть премьеру, было понятно сразу. Вопрос в том, когда она сама это осознает. Но пусть лучше об этом скажут врачи, чем он.
В кармане девушки затрезвонил мобильник, она нажала на кнопку и прижала трубку к уху:
– Здравствуйте, Петр Юрьевич. Нет, все хорошо, я не пропала, не волнуйтесь. Ногу немного повредила, да.
Варламова тут же обожгло злостью. Если он блин так переживает, то почему, мать вашу, не остановил спектакль? Видел же, не мог не видеть, что Ася практически не могла ходить.
– Нет, не нужно, спасибо. Мы уже… – она запнулась и тут же исправилась, – я уже еду в больницу.
Дима еще сильнее взбесился. Что еще нахрен за конспирация? Она считает, что Юрич не заметит исчезновение Варламова и не сложит два и два?
Парень выхватил у возмущенно пискнувшей Аси телефон и уверенно проговорил:
– Петр Юрьевич, это Варламов, я везу Асю в ЦИТО.
– Понял, спасибо, – после некоторой паузы отозвался режиссер, – Как она? Играть сможет?
– Думаю, нет, – честно ответил Дима, искренне надеясь, что девушка не слышала, о чем спросил Юрич.
– Тогда, – режиссер на мгновение задумался, – завтра в час репетиция с Наташей. Не опаздывай. И пусть… пусть Ася позвонит мне, когда её врач осмотрит.
– Хорошо, – сдержанно ответил Дима и нажал на отбой. Он очень злился. Ему не верилось, что слухи об отношениях Аси и режиссера правда, это было бы совсем непохоже на девушку, но поведение Юрича вызывало массу вопросов. И Дима даже собрался задать эти вопросы Асе, но она вдруг длинно вздохнула и доверчиво положила голову на его плечо.
Шелковистые волосы скользнули по щеке, дыхание обожгло шею, и у Димы в голове сразу сделалось пусто и горячо. Он тут же сжал девушку и притянул ближе к себе. Легко провел подушечкой пальца по приоткрывшимся губам. Он понимал, что Ася скорее всего ничего такого не имела в виду, вот только его тело действовало раньше мозга. Но целовать её он не будет, все же не настолько не способен справиться с собой…
Асю трясло. От боли, от нервного напряжения, от страха…но больше всего от того, что Дима был так близко. Где-то на задворках сознания билась мысль о том, что им почему-то нельзя быть вместе, но почему– девушка сейчас никак не могла вспомнить. К нему тянуло как магнитом, Ася жадно смотрела на его профиль – твердая щека, плотно сжатые губы, чуть прищуренный взгляд и тень от ресниц. Все это было так близко, что у неё начиналось помутнение в голове. Она не удержалась и осторожно положила голову на такое родное и знакомое плечо – крепкое, твердое, пахнущее горьковатой туалетной водой и сигаретами. Это ничего не значит, она просто тут полежит – ей можно, у неё стресс. Но когда Дима издал приглушенный звук и мгновенно стиснул, обхватил со всех сторон горячими руками, а потом провел пальцем по чувствительным губам, внутри у Аси будто произошло короткое замыкание. Она всхлипнула и набросилась на него – насколько это позволяло негнущееся колено. Господи, как хорошо его целовать. Как она жила все эти дни без такой жизненно необходимой вещи, как поцелуи с Димой? Как может прикосновение губ и рук одновременно и дико возбуждать, и дарить умиротворение? Ася не знала. Она уже зло дергала парня за куртку, пытаясь стянуть её с широких плеч и одновременно пробраться ладонями под футболку, где была горячая голая кожа. Димины руки уже были под её свитером, стискивая нежную грудь, которая сладко ныла от знакомых прикосновений.
Таксист выразительно покашлял, и ребята отпрянули друг от друга. Дима облизал пересохшие губы. Девушка жадно смотрела на него, как будто ласкала, раздевала взглядом. Никто так больше никогда на него смотрел, как она.
– Ась, я очень… – хрипло начал он, но не успел договорить «соскучился», как девушка его перебила.
– Знаю.
– А ты…
– Ужасно.
Оба замолчали. С момента их последнего разговора ситуация не поменялась, но им было плохо друг без друга. И что с этим делать?
– Не трогай меня пока, ладно? – умоляюще попросил Дима, нежно погладив её открытую ладонь, – Я не смогу остановиться, а у тебя нога…
– У меня нога, – эхом отозвалась Ася, – а у тебя на какой коленке была травма?
– На правой.
– А у меня на левой, – усмехнулась девушка, – Ну что ж, две здоровые ноги на пару – я считаю, достаточно!
– На пару? – многозначительно переспросил Дима, и Ася смутилась.
– Ну на пару, в смысле на нас двоих, ну ты…
– Я понял, – улыбнулся Варламов, – Мы приехали.
39
Жесткие пальцы быстро и профессионально ощупали колено, понажимали, потянули в разные стороны. Ася терпела.
– Похоже на разрыв связки, – наконец сообщил врач, – но мениски тоже исключать нельзя.
– А что…что с этим делать? – робко спросила девушка, – мне бы срочно.
– Тут всем срочно, кому не срочно, в поликлинику идут. Вы кто?
– В смысле? – не поняла Ася.
– Она актриса, – поспешил вмешаться Варламов, – из театра Гончарова.
– Хороший театр, – милостиво кивнул доктор, – жене моей нравится. Если прям срочно-срочно, можем завтра утром вас прооперировать, там есть небольшое «окошко».
– Оперировать? – Ася побледнела.
– А как вы хотели? Я вам мазями или массажами должен связку сращивать? Да это быстро. Раз-два и готово. А на следующий день сможете на своих ногах уйти домой.
– Завтра операция, – начала считать Ася, – послезавтра домой, а вечером как раз премьера…
– Вы собрались сразу играть? – врач посмотрел на неё, как на душевнобольную, – Совсем себя не жалеете? Разрешаю только в том случае, если вы весь спектакль сидите.
– Нет…там танцы есть, и ходить надо, – пролепетала девушка.
– Значит, нет, – равнодушно сказал врач, – если, конечно, в будущем еще планируете пользоваться этой ногой. Так что, записываю на операцию?
– Да, – ответил за Асю Дима.
– В кассе утром оплатите, сейчас там уже нет никого. Я выпишу направление. На ночь остаетесь в стационаре, сейчас медсестра анализы у вас возьмет, утром в 8 заберем вас в операционную. Вопросы?
– Нет, спасибо большое! – снова ответил Дима, потому что Ася плакала. Не тряслась, не рыдала, просто сидела молча, а по лицу катились градом прозрачные слезы.
Врач ушел, а Ася глухо проговорила:
– Это всё карма. Я когда-то давно получила роль, потому что актриса ногу сломала. И вот теперь пришла пора расплачиваться – мою роль будет играть Наташа. А все из-за этой дурацкой коленки!
– Чего??? – изумился Варламов, – какая нахрен карма? Ася, откуда такие мысли, ты ж не дурочка. Это тупо случайность, shit happens, как говорится.
– Может, и дурочка. Я уже ничего не понимаю. За одну секунду всё в жизни поломалось.
– Не всё, – с уверенностью сказал Дима, потянулся и обнял её. Ася уткнулась ему в плечо, оплакивая свою самую лучшую роль, прощаясь с ней навсегда. Юричу она так и не позвонила.
Перед операцией ей явно вкололи что-то удивительное, потому что страх сразу исчез, а на смену ему пришло странное полупьяное состояние, в котором Асю совершенно не волновало, что кто-то сейчас режет ей ногу. Лежа на операционном столе, девушка кокетничала с хирургом, читала ему отрывки из своего монолога и жаловалась на несправедливость судьбы. Хирург терпеливо выслушивал, видимо, за годы работы он и не такое видел.
Когда после операции Асю привезли обратно в палату, у неё начался ужасный отходняк: все тело трясло в диком ознобе и очень хотелось плакать. Согревшись в одеяле и немного порыдав, она наконец начала успокаиваться и поняла, что её потихоньку отпускает. Всё, операция сделана, назад пути нет – на колене красуются швы, из спектакля её убрали, карьера полетела под откос, не успев толком начаться. Кажется, от всего этого можно впасть в такую глубокую депрессию, что никакой психотерапевт не достанет, но нет. Почему-то она не ощущает, что ей очень плохо. Может, потому, что вчера весь вечер с ней был Дима? Он прикрывал её и тащил на спектакле, он нашел больницу, врача и привез её сюда, он смотался в круглосуточный супермаркет и купил ей зубную щетку, кружку и даже трусы! Дима вел себя так, как будто… как будто он её муж.
Как будто он – самый близкий ей человек. Но разве….разве это на самом деле не так?
Ася вдруг замерла, оглушенная этим запоздалым осознанием. Она могла говорить и думать, что угодно, но когда случилась настоящая беда, именно у Димы она искала помощи и поддержки. А Варламов без вопросов помог, успокоил, решил проблему. Именно его взгляд заставлял девушку держаться тогда, когда уже никаких сил не оставалось. Да, он не разговаривал с ней всю эту долгую, бесконечную неделю, но когда Ася в нем нуждалась, мгновенно оказался рядом. Разве это похоже на связь, где есть только секс? Или на краткосрочный роман, у которого нет никаких перспектив? Нет, это больше похоже на отношения, в которых есть и секс, и дружба, и боль за другого, и желание защитить, и необходимость быть рядом…Это похоже на…любовь?
У Аси похолодело в затылке. Она не чувствовала себя слишком уж удивленной, видимо, давно подсознательно понимала, кем стал для неё этот парень и какое место занял в сердце. Слишком уж болезненной оказалась попытка вырвать его оттуда.
«Он придет, и мы поговорим, – подумала Ася, и ей стало вдруг легко и радостно, – я расскажу ему все. А там… пусть сам решает. Почему я решила, что у нас ничего не выйдет? Может, стоит хотя бы попробовать?»
Девушка продолжала думать эту мысль, которая становилась все медленнее, все тягучей, пока не закрутилась черным водоворотом, и незаметно для себя Ася провалилась в глубокий сон без сновидений.
Пробуждение было внезапным, Ася резко приподнялась на кровати и поморщилась, когда заныло в висках. Потом болью обожгло колено, и она сообразила, где находится. В нос бил резкий неприятный запах, и в поисках его источника девушка повернула голову – на тумбочке стоял букет разноцветных хризантем.
Дима принес ей цветы? Странно как-то. Во-первых, на него непохоже, он вообще не сильно любит такие знаки внимания, а во-вторых, ей кажется, она говорила ему, что её тошнит от запаха хризантем, он ассоциируется у неё почему-то с похоронами.
В палату заглянула молоденькая медсестра:
– Как вы себя чувствуете? К вам посетитель хотел…
«Дима! Он пришёл!»
– Конечно, пусть заходит, – торопливо сказала Ася, приглаживая встрепанные волосы. Выглядит она скорее всего отвратительно, даже в зеркало не успела посмотреться. Впрочем, Диму ее причёска и отсутствие макияжа никогда не волновали.
Дверь приоткрылась, и Ася с предвкушающей улыбкой подалась вперёд, как вдруг в палату зашёл… Юрич.
– Асенька! – улыбнулся он ей в ответ, а она растерянно откинулась на подушку.
– А я вот цветы принес, – он махнул рукой в сторону хризантем, – Как ваше самочувствие?
Режиссёр неловко потоптался возле двери и, так и не закрыв ее, прошёл в палату. Присел рядом на стул.
Ася была ужасно смущена. Она лежит после операции, у неё всклокоченная, не очень чистая голова, на ней застиранная больничная ночнушка и трусы, и всё! А тут рядом Пётр Юрьевич! Ужас! Хотелось провалиться под землю. Девушка натянула повыше одеяло.
– Терпимо, – ответила она настороженно, – а вы пришли, чтобы сказать… чтобы сказать, что я…
Она с ужасом поняла, что сейчас расплачется.
– Асенька, а что мне делать? – негромко спросил Юрич, – Вы не можете играть. И не спорьте! – поднял он руку, когда девушка попыталась запротестовать, – Пока не можете. Я специально поговорил с врачом. Спектакль мы играем всего месяц, так как это специальный проект. Потом я планирую его переделать на своих актеров.
– А вы говорили, что возьмете…ну…меня к себе в театр. Или теперь уже не хотите?
– Хочу, Асенька. Очень хочу. Но не как актрису.
– Что?! – девушка не верила своим ушам.
– Я хочу, чтобы ты была помощником режиссера, – внезапное «ты» прозвучало очень интимно, но Ася не обратила на это внимания. До неё с трудом доходил смысл сказанных Юричем слов.
– Петр Юрьевич, вы шутите? Какой из меня режиссер?!
– Думаю, очень хороший, – мужчина говорил серьезно и уверенно, – конечно, опыта пока никакого, но это поправимо. Ася, ты неплохая актриса, но главный секрет твоей удачной игры в том, что ты сама себя режиссируешь – выстраиваешь ходы, приемы, эмоции. Именно на это я и обратил внимание во время кастинга. Нужны еще доказательства? Твои этюды выглядят как хорошие работы студентов режиссерских курсах. Не заметила, как все пытались потом попасть в твой этюд? Ты умеешь увидеть целую картинку сцены, умеешь дать актерам верную задачу. И еще ты очень точно и интересно анализируешь спектакли с позиции режиссера. Я думаю, у тебя талант.
– Бред! – Ася никак не могла в это поверить. И тут её обожгла отвратительная мысль, – Подождите! Вы не хотите меня к себе как актрису, но почему тогда я играю главную роль?
– Ты правда неплохо играешь, – пожал плечами режиссер, – особенно с Варламовым.
Ася горько рассмеялась:
– С ним все хорошо играют!
– Ты права. И Наташа завтра сыграет не хуже, чем ты. Но в спектакль своего театра на роль Бланш я бы не взял ни одну из вас.
– Что вы стесняетесь? Скажите уже открытым текстом, что я бездарность!
– Асенька, что за истерики? Ты очень хороша, просто в другом. Если захочешь, тебя ждет большое будущее.
Юрич неожиданно взял её за руку:
– Я предлагаю тебе учиться режиссуре у меня. Помогать мне на репетициях, работать с актерами, а потом уже и сама будешь ставить. Я предлагаю тебе быть моим помощником и…моей женой.
– Вы сошли с ума? – Ася выдернула руку и задышала с какими-то странными хрипами, – Я не могу!
– Почему?
– Я…я…я вас не люблю.
– Еще ни одному браку это не мешало, – Юрич был абсолютно безмятежен, – хороший расчет лучше безумной любви. Надежнее так уж точно. Ты мне нравишься, девочка. Мне с тобой интересно. Это моя выгода.
– А моя? – не смогла удержаться от вопроса Ася.
– А тебе с моей фамилией и моей поддержкой откроются такие двери, о которые ты сама билась бы лет десять и то не факт, что открыла бы. Кроме того, я небеден, неглуп и не урод. Что тебе еще? Я даже готов на ребенка, если сильно хочешь. У меня уже есть двое от первых браков, но соглашусь еще на одного. Я думаю, это очень хороший шанс для тебя, девочка. Так что спрошу еще раз: Асенька, ты выйдешь за меня замуж?
Ася только сейчас смогла отвести взгляд от своих рук, которые пристально рассматривала, будучи не в силах посмотреть на Юрича, и внезапно… увидела на пороге палаты Диму. Девушка смертельно побледнела. Он стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на неё. Как долго он стоит? Что он успел услышать?
Варламов нарочито медленно вывернул карман джинсов, и на пол упала пластиковая карточка – Асин ключ от гостиницы, который она ему вчера дала на всякий случай. Юрич обернулся на звук, и в тот же момент, круто развернувшись, Дима ушел.
– Дима!!! – закричала Ася. Она бы вскочила и побежала за ним, но не могла из-за колена, – Дима, вернись, пожалуйста!!!
Юрич подобрал на пороге карточку и положил её на тумбочку.
– Твоя? – спокойно осведомился он, – Откуда она у Варламова, вы же вроде расстались.
– Вы, вы, – Ася сверлила его ненавидящим взглядом, – вы специально все подстроили, да? Когда разговаривали со мной тогда в вашем кабинете?
– Я просто немного подтолкнул тебя к нужному решению. Начинающий актер, пацан – это совсем не твой уровень. Не хочу, девочка, чтобы ты испортила себе жизнь.
– Поэтому испортили мне её сами! – Ася схватила телефон. Там было новое сообщение от Димы – короткое «Поздравляю». Девушка торопливо набрала номер, но раздался только один длинный гудок, и звонок тут же сбросился.
«Твою мать, Дима, что ж ты такой глупый? Разве ты можешь поверить в то, что я соглашусь выйти за Юрича?! Или…или правда можешь?»
– Зачем, Петр Юрьевич? – бесцветным голосом проговорила Ася, – Я вас так уважала, вы для меня как божество были! А теперь… Я не хочу за вас замуж, и режиссером я быть не хочу. Уйдите, очень вас прошу.
– Асенька…
– Уйдите!!! – яростно закричала девушка, схватила вазу с ненавистными хризантемами и швырнула её в стену. Осколки стекла брызнули в разные стороны вперемешку с цветами.
Мужчина пожал плечами и молча вышел из палаты.
40
Ася с трудом вылезла из такси и на мгновение зажмурилась от ярких лучей, бьющих прямо в глаза. Все же в Москве гораздо меньше солнечных дней, чем дома. На площади перед их театральной студией уже появлялись первые лужи, в воздухе пахло весной.
Девушка не могла толком объяснить, почему она с самолета поехала сразу в театр, а не домой. Может, не была готова к потоку расспросов, который польется сейчас от родителей, боялась расплакаться от их размягчающей жалости и немного унизительного сочувствия. Опять же, всего им не расскажешь…
Ася грустно усмехнулась, вспоминая свой побег из больницы. Её просто трясло и выворачивало при мысли, что Юрич может снова к ней прийти, а надеяться на то, что придет Дима, не приходилось. Он заблокировал её номер, включил в черный список во всех социальных сетях, а у неё просто не было сил, чтобы стучаться в эти закрытые двери, пытаясь что-то доказать и объяснить. Она просто сбежала. Домой. Даже не позвонив родителям, что возвращается. Билет на ближайший рейс, такси с маршрутом ЦИТО-гостиница-аэропорт, ужасный полет с ноющим после операции коленом – и здравствуй, родной город.
Врач сначала не хотел её отпускать, но она была настроена решительно. Сказала, что швы снимет уже в своем городе, выслушала все рекомендации по восстановительному лечению, забрала выписки и квитанцию. И уехала.
Ася неловко уселась на скамейку у театра, пристроив рядом чемодан. Да, сложно забыть тот ужас, который охватил её при взгляде на сумму, стоявшую в квитанции на оплату лечения. Нет, она понимала, конечно, что срочная операция в хорошей московской больнице не будет дешевой, но чтобы настолько! Видимо, медсестра заметила её испуг и тут же уточнила, что это просто корешок от квитанции, операция уже оплачена.
– Кто оплатил? – спросила Ася, чувствуя, как нехорошо замирает внутри.
– Ваш молодой человек, – посмотрела на неё, как на дуру, медсестра. И тут же глупо заулыбалась, – Такой он у вас красавчик! Тоже артист, да?
– Да, – согласилась Ася, подумав про себя «и еще какой».
Ожидая такси, девушка пригорюнилась на скамеечке у больницы. Деньги Диме надо вернуть, это даже без вопросов. Но сумма реально огромная! Это все её сбережения на настоящий момент, домой она вернется без копейки. Ася вздохнула, зашла в банковское приложение и перевела деньги за операцию по Диминому номеру. Банковские переводы ведь он не мог заблокировать?
Уже в такси телефон пиликнул. Деньги пришли обратно. Вместе с коротким сообщением: «Подарок. Не возвращай». Ася сморгнула слезы с ресниц и глупо улыбнулась, одновременно ужасно на него злясь. Ну не дурак? Что за широкие рыцарские жесты? Он чем за квартиру платить будет?
Придется найти способ, как по-другому вернуть ему эти деньги. Чувствовать себя обязанной было ужасно неловко.
На крыльцо театра вышла Алена Сергеевна, нырнула под расстегнутую куртку, чтобы прикурить на ветру, вылезла оттуда и подавилась сигаретным дымом, увидев Асю.
– Смерти моей хочешь? – наконец сказала она, когда прокашлялась и смогла говорить, – Хоть бы предупредила.
– Простите, я сама не знала.
Алене Сергеевне не понравился ни тон, ни интонация, ни безжизненное выражение лица её любимой актрисы. Отметила она и чемодан с вещами, и неловко выставленную вперед ногу.
– Домой не заезжала что ли?
Девушка отрицательно покачала головой. Женщина вздохнула.
– Через час кончится репетиция, потом можем поговорить. Что с ногой? По лестнице поднимешься?
Девушка снова покачала головой, и Алена Сергеевна, выругавшись себе под нос, позвонила в театр.
Тут же появились трое парней из студии. Один забрал чемодан, двое других транспортировали Асю по крутым ступенькам наверх.
В театре её встретила такая волна любви и обожания, что она даже на мгновение забыла о своих проблемах, и широко улыбалась, отвечая на бесконечные вопросы ребят. Наконец Алена Сергеевна увела их на репетицию, а Ася осталась в маленькой комнате с кружкой чая в руках. Странно, прошло немногим больше месяца, а кажется, что она целую вечность здесь не была. Не видела этих зеленых стен с бесконечными дипломами, не читала записки на холодильнике «Кто бросил открытым грим? Найду – убью!», не ощущала себя в безопасности. В театре Гончарова была постоянная борьба, оказывается, она очень устала от непреходящего негатива в свою сторону, от страха проиграть, от расталкивания локтями соперников. Точно ли она уверена, что хочет работать в таком профессиональном театре?
Когда все разошлись и в театре они остались вдвоем, Алена Сергеевна молча достала из секретного шкафчика бутылку коньяка и две пузатые рюмки.
– Рассказывай, Асёна, – ласково обратилась режиссер к девушке. Она называла так свою актрису очень редко, не больше нескольких раз за все эти пять лет. И это было последней каплей – Ася расплакалась.
Глотая слезы, начала говорить. Рассказ длился три рюмки и четыре сигареты – когда режиссер нервничала, она курила как паровоз. Докурив последнюю, она обняла Асю и прижала её к груди.
– Моя ты хорошая…
– И вот что мне теперь делать? – в отчаянии выдохнула девушка.
– Как что? – удивилась режиссер, – Жить дальше! Работать!
– Не могу, – призналась Ася, – я теперь думаю, что я полная бездарность. Ведь очевидно, что Петр Юрьевич взял меня на роль только потому, что глаз на меня положил.
– Ну Гончаров не идиот, – рассудительно сказала Алена Сергеевна, – он не поставил бы на главную роль совсем бездарную девушку. Если веришь моему мнению, то я тебе скажу, что ты очень хорошая актриса. Не гениальная, да. Но много ты знаешь гениальных актеров?
– Одного точно знаю, – с тоской сказала девушка.
– Этот мальчик, – кивнула Алена Сергеевна, – понимаю. Не сравнивай себя с ним. И кстати, пусть я готова четвертовать Гончарова за его мерзкое поведение, кое в чем он был прав. У тебя действительно хорошие режиссерские задатки.
– Почему вы никогда мне об этом не говорили?
– А смысл? – пожала плечами женщина, – Режиссер – это профессия для взрослых и побитых жизнью людей. До этого ты была к ней не готова, а сейчас в самый раз!
– Достаточно побита жизнью? – горько усмехнулась Ася.
– Не то чтобы достаточно, но для начала пойдёт! – подмигнула Алена Сергеевна, – Когда-то же надо начинать! Раз играть все равно пока не можешь, могу дать тебе свою подростковую студию. Хорошие ребята! Как раз думала с ними что-то поставить весной. Есть предложения?
– Ромео и Джульетта! – выпалила Ася, а потом вдруг осеклась, – вы серьезно? Да я ни разу не ставила ничего.
– Ну и ладно, – беспечно ответила режиссер, – просто попробуй. Вдруг понравится!
– А давайте, – махнула рукой Ася. Возможно, это говорил за неё коньяк, но ведь действительно, что она теряет?
После еще пары рюмок границы субординации между режиссером и актрисой почти стерлись, они сидели, как две подружки, и заплетающимися языками обсуждали мужчин:
– Семь лет разницы – ерунда! – убежденно втолковывала Асе режиссер, – вот мой муж был младше меня на десять лет!
– Был?
– Ну да, мы развелись через год.
– А вы умеете вдохновлять, – пьяно вздохнула Ася, – да какая разница теперь, все равно бы ничего не вышло.
– Эт-то еще почему?
– Я хочу детей! А он к ним не готов.
– Тю, – как-то очень по-простому удивилась женщина, – тоже мне проблема. Вот прям умираешь, как хочешь ребенка?
– Да! – задрала Ася подбородок.
– И готова родить хоть от Макса, хоть от Гончарова?
– Нет, конечно, – девушку аж передернуло.
– Воот! – выставила палец Алена Сергеевна, – рожать ребенка от того, кого не любишь – долбоебизм! Лучше уж жить с тем, кого любишь, но без детей. А если некуда девать свои материнские чувства, иди работать в детскую студию или школу. Через несколько месяцев любовь к детям сама пройдет – проверено!
Ася засмеялась и налила им еще по одной.
Завтра утром она не вспомнит и половины из этого разговора, мучаясь от дикого похмелья. Но фраза про детей крепко врежется в память. И она к ней будет возвращаться в течение ближайших недель неоднократно.
Когда будет репетировать с подростками спектакль, и черноволосый Ромео будет напоминать ей о Димке.
Когда будет просыпаться с мокрым от слез лицом, потому что опять приснилось, как он её обнимает.
Когда будет вздрагивать от каждого звонка и сообщения – вдруг он?
Когда в плейлисте будет играть «Король и Шут».
Когда будет казаться, что ничего не радует.
Когда будет понимать, что несчастна.
и некого в этом несчастье винить, кроме себя самой.
