Текст книги "Travel Агнец"

Автор книги: Анастасия Гостева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Гашишные разговоры № 4

– слушай, а если Володька на самом деле подослан? он специально занимается контрабандой молодых, женщин в Индию, а потом продает их в гаремы? а тут появился я, и он понял, что его план срывается, расстроился

– расстроился

– ха, да, раздвоился, и уехал

– по-моему, ему было проще ликвидировать тебя, как-то это несерьезно – продавец живого товара убегает как мальчишка

– да он молодой еще, неопытный, а прикинь, если ты – его первая поставка, а?

– а прикинь, если мы с ним на самом деле заодно, и он никуда не уехал, а ждет информацию на конспиративной квартире

– какую такую информацию?

– а мы из отдела по борьбе с международной наркомафией, собираем, досье и ищем каналы поставок наркотиков в Россию

– ах, наркотоков? так вы не там ищете! ток-то, он по проводам бежит

– ток не бежит, это я заявляю официально, как физик, бегут электроны и дырки, в зависимости от типа проводимости

– да нет, Настюх, ты опять все перепутала, это мы с ним заодно, я тебя тут постерегу дня два, ты обкуришься гашишем, и мы тебя в бессознательном состоянии продадим в Аум Сенрикё, или лучше куда-нибудь в Таиланд, а Володька сейчас охмуряет в Москве новую девушку, ах, Индия, если не сейчас, то когда же? я уже заказал билеты, летим в субботу… кстати, я был в Таиланде на рынке людей

– как это на рынке людей?

– ну, так, в джунглях такая площадка, стоят такие бунгало, и туда в определенные дни приезжают продавцы и покупатели, там можно купить очень недорого какого-нибудь ребенка

– слушай, я не понимаю, у них что, разрешено рабство?

– какое рабство, это же не государственная торговля, ты что? это же черный рынок, ну, полиция получает свой бакшиш и молчит

– а у тебя не возникало мысли купить кого-нибудь и отпустить?

– зачем? чтобы он вернулся обратно и его продали во второй раз? я могу не ездить для этого в Таиланд, а отдать эти деньги здесь первому уличному попрошайке

– почему он вернется?

– блин, Настя, ну потому что у них другие мозги, он не представляет своей жизни без хозяина, ты думаешь, они там на цепях сидят? или в клетках? нет, ну, может, пять процентов и пытается убежать, но это не норма

– а какое у тебя было ощущение, когда ты туда попал?

– странное, там очень занятно наблюдать за покупателями, вот просто видно сразу, кому нужны помощники по хозяйству, а кто выбирает себе наложников и наложниц, такие пожилые педофилы, но ты врубись, у них при этом возникают совсем не те мысли, что у тебя, ты их жалеешь, этих детей, а они тебя, европейку с белыми волосами, даже за человека не будут считать

– на самом деле, дай мне, пожалуйста, бутылку с водой, так вот, на самом деле, я подсадная утка

– так ты утка? ты в этом уверена? ты себя хорошо чувствуешь? может, у тебя температура?

– я знаю, что вы хотите меня продать, я просто жду покупателя, чтобы дать сигнал опергруппе, которая расследует случаи торговли людьми в южноазиатском регионе, но ты мне понравился, Леха, ты хороший парень, и ты хорошо относишься ко мне, поэтому я советую тебе бежать

– я бы, Настюх, может, и побежал, только у меня есть подозрение, что Володька-то далеко не так прост, как кажется, я думаю, что он – двойной агент, и на самом деле, он работает на… вот ты, например, ты на кого работаешь?

– ха, так я тебе и сказала! а ты?

– а я вот тебе скажу, я работаю, сейчас, сейчас я тебе скажу, значит, так…

– да ладно, ни на кого ты не работаешь, только очки втираешь, а Володька действительно двойной агент, я это знаю, потому что я сама двойной агент

– тогда я, чур, тройной

– ты – тройник

– я – адаптер

– хм, это интересно, мы, еще не разрабатывали подобных версий, это может дать неожиданный результат, я пошлю шифровку в центр

– я этот, как его, знаешь, компьютер через что подключают

– «Пилот»

– вот точно, пилот, то есть космонавт

– я знаю, Лешка, ты – Гагарин, мои бабушка и дедушка очень дружили с ним, у них дома много его фотографий, я тебя сразу узнала

– ха, так значит, я не умер? ля-ля-ля, ля-ля-ля

– ну, на сто процентов ничего нельзя утверждать, но вероятность, что ты жив, есть, о, слушай, я поняла, нужно ввести в обиходный язык вероятностный аппарат квантовой физики, говорить не о человеке, а о вероятности человека, не о том, что кто-то мужчина или женщина, а о вероятности этого, причем только в паре вероятность равна единице, и нельзя точно провести границу, кто где, потому что внутри вероятность может флюктуировать

– эк, ты, Анастезия, витиевато глаголишь today…

Время от времени я пытаюсь сопротивляться установившемуся ритму жизни, я пытаюсь лечь раньше четырех утра, встать хотя бы в десять, вытащить Алексея в музей, на прогулку, в зоопарк, осмотреть достопримечательности, хотя бы день не курить, я не нахожу себе места, я неуверенно возмущаюсь тем, что мы ведем такой праздный образ жизни, – что значит праздный, Анастасия? у тебя есть четкое представление о праздности?

У меня есть нечеткое, я привыкла жить в бешеном московском темпе, просыпаться в восемь, садиться за компьютер, работать, бежать в университет, потом на работу, на французский, в Иностранку, по магазинам, вышколенная жизнь одиночки, привыкшей рассчитывать только на себя, никаких наркотиков, не считая редкие, крайне редкие эксперименты, максимум – три сигареты в день, минимум еды – яблоки, кофе, минеральная вода, овощные салаты, слишком хорошо знающей цену времени или думающей, что знает, слишком не желающей иметь ничего общего со всеми этими пафосными богемными персонажами, но с кем тогда? тогда ни с кем, кредо, выработанное лет в четырнадцать, – лучше одной, чем с козлами, слишком уверенной, что жизнь – страшно коротка, я знаю, что это смешно слышать от двадцатилетней девчонки, но я физически чувствую, как оно просачивается сквозь пальцы, – да? просачивается? ты это чувствуешь? может тебе показалось, Настюх? а слабо – нефизически? – слишком серьезной, слишком тяжелой, слишком часто осознающей, что где-то, во всей этой жесткой конструкции, столь восхищающей окружающих своей блистательной фальшивой гармонией, есть много изъянов, непроявленных, неуловимых, но, черт, как понять – в чем? и вот теперь я сижу в Дели, потому что один безумный молодой человек взял меня за шкирку, перенес сюда из московских минус двух, сдал на руки другому и откланялся, и этот второй, наркоман и разгильдяй, считающий себя не то актером, не то музыкантом, валяется целыми днями на постели, курит гашиш, и рассказывает о том, как это круто путешествовать по Индии, плюс этот гребаный ноутбук, плюс фотокамера, плюс груз, который надо купить и отправить в Москву, минус свежий воздух и активный образ жизни, а тут еще у Алексея начинаются проблемы с желудком, мы не можем понять, в чем дело, мы постоянно таскаем еду друг у друга из тарелок, заболеть должны были бы оба, и вдруг – такое западло, и, наконец, в Дели идут дожди.

Они начинаются вечером и льют с тропическим остервенением всю ночь, за секунду вымачивая все и вся, никто не понимает, в чем дело, бывалые тревеллеры обтекают и обсыхают в German Bakery, не в силах припомнить, когда еще такое было – дожди в апреле, за три месяца до начала сезона муссонов! На всем Main Bazar'e, живущем за счет электричества, пиратски получаемого подсоединением к чужим проводам, мгновенно вырубается свет, и окрестности погружаются в средневековую мглу. Невозможно даже читать. – Все-таки, Анастасия, я смотрю, в тебе еще жив дух цивилизованного туризма – развлекается Алексей – он лежит на кровати, свернувшись в комок, бледно-зеленый, корчащий гримасы от боли, в разноцветных индийских шароварах и оранжевой рэйверской майке, каждые полчаса срываясь в направлении туалета, и разглядывает книжки издательства «Lonely Planet», купленные днем в магазине, – Мальдивы и Андаманские острова, Тибет, Непал, Малайзия – он тоже ничего не понимает, с ним никогда не было ничего подобного, совершенно безумная поездка, а началось все с того, что он опоздал в аэропорт, они ехали с друзьями на машине, их то и дело тормозили гаишники – «меховые ушки» – они останавливались, начинались разговоры про грязные номера, они платили деньги, ехали дальше, их снова останавливали, они снова платили деньги, в итоге они влетели в здание Домодевского аэропорта – спящие тела в креслах, все закрыто, никаких истлайновских представителей, никакой регистрации, они нашли такую квадратную женщину в форме, она медленно, растягивая звуки, как облагодетельствовала – конечно, никого нет, не надо опаздывать, тогда все будут, идите к дверям, я сейчас позвоню и за вами придут – они пошли к дверям, никто не появился, прошло минут пятнадцать, на горизонте возникла все та же женщина в форме, она плыла по залу, как в замедленном просмотре – ну, что, никто не подошел? странно, пойду еще позвоню, – неспешный разворот тела, выбор обратного курса, они поняли, что, пока она дотечет до телефона и наберет номер, пройдет еще полчаса, и тогда уже точно никто не подойдет, но, слава Богу, обошлось, и потом Володя и я, свалившиеся непонятно откуда, продажа компьютера, который еще так и не продан, отравление, три недели вместо одной, дожди – кстати, у Володи был зонтик – ты серьезно? вот, блин, это просто пиздец, я жил здесь по три, по четыре месяца, и все было нормально, нет, то есть постоянно были какие-то приключения, у меня приятель сломал ногу и путешествовал еще месяц по Индии со сломанной ногой, я болел, оставался без денег, но это было предсказуемо, нормально, адекватно всеобщему индийскому безумию, а сейчас…

А сейчас я не понимаю, как мне себя вести, то ли расслабиться и плыть по течению, раз уж с самого начала моя воля очень мало принималась в расчет организаторами этого предприятия, то ли собрать вещи и поехать дальше одной, почему нет? в Непал, как и было запланировано изначально, с тем же Алексом, с кем угодно, или мне туда не надо? или мне не надо никуда рваться? «мурчик-чеширчик, по какой дороге можно отсюда уйти? – смотря, куда хочешь попасть… – все равно куда – тогда все равно, по какой дороге идти…» Но ведь идти же! А не сидеть в комнате, затягиваясь через мокрую тряпку чиламом, и дожидаясь рассвета… А почему нет? Потому что, потому что, потому что… миллионы причин, они плывут и вращаются вокруг меня, и я все сильнее ощущаю их иллюзорность, чем лучше метаться между домом, учебой и работой, чем сидеть в Дели и курить гашиш? только тем, что меня к этому приучили? только тем, что так я отдаю социуму кучу моей энергии, и не замечаю, как проходят дни? чем я меряю время в Москве? месяцами? годами? а здесь я сколько? четыре дня? а кажется, что прошли недели.

Это искушения, Настя, это бесы, майя… да какие к черту бесы в Индии? – ты цепляешься за форму, ты зациклена на активности, все эти туристские архетипы – фотографии, places of interest,[64]64
  Достопримечательности (англ.).


[Закрыть] быстрый осмотр достопримечательностей и вперед, ах, ох, я посетила такой потрясающий храм, дура – все эти социальные крючки, благодаря которым существует индустрия туризма и компания «Кодак», дело не в гашише, если бы ты курила гашиш и неслась по Индии как бешеная корова – два города в день, – у тебя бы была иллюзия того, что все хорошо, все это развивающе и прогрессивно, и ты осталась бы прежней, слишком четко все знающей и понимающей, слишком см. выше… да, может, тебе и нельзя пока никуда, может, если ты сунешься сейчас такая куда-нибудь, тебе просто башню сорвет, да, да, все так, все верно, но все же, ха, черта с два… меня кидает то вверх, то вниз, то по кругу, я уже ни в чем не уверена, но все-таки… хотя… я должна… ни хрена я никому не должна… наверное… но тогда… впрочем… и чем дальше, тем меньше слов… но я не могу без слов! я не могу не писать! не можешь?….звонит телефон, это Сергей, молодой человек, прилетевший вместе с нами, московский знакомый Алексея. Он живет где-то недалеко от нас и заходит покурить. Вернее заезжает. Судя по его рассказам, до его отеля ехать минут десять. Голубые джинсы, джинсовая куртка, черные волосы собраны в хвостик, птичьи черты лица, широкие резко очерченные скулы, он производит впечатление Пьеро – такой же неуверенный, немного истеричный, добрый человек, сильно перегруженный московскими эзотерическими кругами. Он постоянно пытается быть милым, хорошим, открытым и легким, отчего его внутренний зажим вылезает еще более выпукло. Время от времени он задает Лешке светские вопросы, как-то: не скучает ли он в Москве по индийской кухне, где можно найти в Дели большой парк, чтобы было много-много зелени, травы, птиц, тишины – птиц и тишины одновременно? – блин, какая ты, да, чтобы лечь и лежать, и смотреть на небо, что еще ему стоит посетить и так далее.

Меня слегка развлекает и раздражает этот наносной романтизм, все эти разговоры с бурундучками и белками, эти засыпания на траве, все эти трогательные потягивания, восторги и вздохи, призванные символизировать «невыносимую легкость бытия», раздражает не столько сам факт их наличия, сколько интонация, завуалированный пафосок, мол, что об этом говорить, это ж надо чувствовать, это ж все не в голове, а где-то здесь, ну ты понимаешь.

Это напоминает мне, как в школе, классе в восьмом, у всех девушек возникло повальное увлечение сидеть на подоконниках во время перемен и томно смотреть вдаль, что должно было привлечь потенциальных кавалеров и подчеркнуть глубину натуры. Стоило прозвенеть звонку, и барышни неслись занимать места, отталкивая друг друга и шипя вслед победительницам отнюдь не комплименты…

Куря, Сергей то и дело говорит, как это хорошо, какой хороший гашиш, какой кайф, и больше ничего не надо, как это здорово выждать полчаса сушняк и потом попить водички, меня коробит, у меня на глазах магический ритуал превращается в фарс, могущественных духов называют песиками и треплют по загривку, духи терпят, притворяются покорными и ручными, выжидая момента, чтобы прибрать к рукам, не отпустить, я смотрю на Лешку, он невозмутимо готовит новую порцию, замирая время от времени от резких спазмов в животе, сосед еврей за стенкой окончательно впал в маразм и жалобно воет под гитару, вентилятор закручивает спирали. – У тебя есть какие-нибудь лекарства? – спрашиваю я Сергея – есть что-то против отравления, я схожу сейчас.

Я решаю прогуляться вместе с ним, мы выходим на улицу, поворачиваем направо и идем минут десять в направлении «New Delhi Railway Station», чавкая грязью, то и дело выворачиваясь из-под колес велорикш, перепрыгивая через размокшие от дождя коровий навоз и овощные ошметки, пока у меня не зарождаются сомнения – ты уверен, что мы правильно идем? – нет, кажется мы опять заблудились – мы берем рикшу, Сергей называет адрес, его отель находится в двух минутах ходьбы от «Hare Rama»… только налево. Я смотрю на него с благоговением – человек четыре дня живет на Main Bazar'e, каждый день приходит к нам в гости, и до сих пор не запомнил, в какую сторону надо идти! Нет, что ни говорите, русские за границей – «это другие люди», как сказал бы граф Лев Николаевич…

Гашишные разговоры № 5

– так ты говоришь, Серега к нам на рикше ездит? может, ему просто 6 кайф? а он стесняется признаться и врет, что заблудился?

– ага, а Володька просто прикалывается к самолетам, и ему тоже 6 кайф летать, но он стесняется признаться и поэтому вывозит за компанию незнакомых девушек

– а прикинь, если они близнецы – один Володя из Москвы привозит девушек, а другой – в Индии встречает

– но он же был в самолете!

– блин, значит, их трое! еще один живет в самолете! как все непросто

– точно, но вот я все никак не пойму, если бы вы не встретили меня, он бы тебя бросил и тоже улетел? вот что должно было так выбить человека из колеи, чтобы он все забыл и ломанулся домой?

– знаешь, у меня было такое чувство, что он просто должен был доставить меня в Индию, и все так складывалось замечательно, потому что это было не его и не мое решение, а чье-то еще, и когда он свою миссию выполнил, он стал просто не нужен, у меня было ощущение, как будто какая-то сила изнутри моего живота, из пупка, просто взяла и выкинула его отсюда, я до сих пор чувствую себя виноватой перед ним из-за этого…

– да, вообще какие люди-все странные, я когда группы сюда возил, была одна поездка на полтора месяца, мы как раз собирались на юг, там все эти древние храмы любви, я повесил объявление, звонит такой человек, нормальный голос, знаешь, бывают шизофреники, с которыми сразу все понятно, а здесь все нормально, такой абсолютно адекватный тон, сколько это будет стоить? я ему отвечаю, да, да, как дешево, как замечательно, а что вы собираетесь посетить? я ему рассказываю, прекрасно, очень интересно, и тут он меня спрашивает, мол, я как вы относитесь к Тантре? я говорю, очень хорошо отношусь и вообще всячески практикую, да, да, как это приятно, а вот как вы думаете, можно ли там провести семинары по Тантре? пауза, я его спрашиваю, там – это где? он говорит, ну как же, в Индии, я его спрашиваю, а кто будет проводить-то? ну, как же, я буду! а как вы себе это представляете? он мне рассказывает, он все продумал, приезжаем мы в какой-нибудь небольшой город, арендуем какое-нибудь помещение, развешиваем везде объявления и проводим семинар, нет, он конечно понимает, что в Индии все дешево, ему рассказывали, он серьезный человек, поэтому он все просчитал, мы будем брать десять долларов за семинар, я его снова спрашиваю, а для кого семинары-то? как для кого, для всех желающих, теория и практика, тайны древней традиции и так далее, вот вы мне скажите, молодой человек, это возможно? я ему честно отвечаю, что сказать, что это невозможно, было бы неверно, потому что никому ничего подобное в голову не приходило, но я очень сильно сомневаюсь, что кто-то придет на его семинары, потому что в Индии святой на святом, и если кому-то будет очень нужно заняться Тантрой, он найдет себе учителя более знакомого с первоисточником, нежели русский турист, короче, это, мужик обиделся на меня и никуда не поехал. Вот ты мне скажи, на что он надеялся, а? А была еще одна девушка, она вдруг в какой-то момент перессорилась со всей группой и решила жить отдельно, короче она жила какое-то время в индийской семье, кончилось это все грандиозным скандалом, она на них за что-то там обиделась, стала бросаться в них чем попало, требовать какие-то непонятные вещи, индусы бедные там просто припухли, а потом она решила, что она будет жить одна на берегу Ганга в палатке, купила себе на последние деньги палатку и стала жить в этой палатке, ни с кем не общалась, ходила все бремя по камешкам, мы ее еле увезли оттуда…

– слушай, а кто обычно едет в Индию?

– ой, ну, знаешь, так нельзя сказать, звонят какие-то рэйверы, ребята что-то услышали про Гоа, типа, вот, там наркотики дешевые, музыка, туда-сюда, я говорю, может вам, ребят, лучше в «Титаник»? или какие-то дебилы, совершенно загруженные, но таких, как Володя, я никогда не встречал, это что-то уникальное, вот если б мне рассказали, я бы не поверил…

Спустя день мы встречаемся с владельцем турагентства, собирающимся купить компьютер. Камеру мы продали еще вчера, на Palika Bazar, почти что за гроши. То, что в Москве было прекрасным профессиональным оборудованием, в Дели превратилось в не слишком новый, в одном месте треснувший фотоаппарат, со вспышками и какими-то еще прибамбасами, за который нам не хотят давать больше трехсот долларов. Мы были совершенно измотаны и раздосадованы таким тотальным проколом, мы слонялись по коридорам и этажам Palika Bazar, заходя то в одну, то в другую лавки, – толстые, тонкие, усатые и бритые, с накрашенными ногтями и в чалмах, маслянистые и поджарые, с кольцами, цепями и без, в галстуках и без галстуков, индусы словно сговорились свести нас с ума. С упорством Джордано Бруно и улыбками иезуитов они твердили нам о том, что Индия – свободная страна, что они могут купить новые японские камеры за пятьсот долларов и никакие взывания к здравому смыслу и доводы о себестоимости товара не имели успеха.

Наконец, мы сдались, мы вручили футляр с фотоаппаратом большому любителю русского языка и русских туристов и, получив сумму раза в два меньше ожидаемой, отправились восвояси. Теперь мы готовы к худшему. Лешка бледнеет и зеленеет через равные промежутки времени и глотает противодизентерийные таблетки, выданные нам знакомым аптекарем, не оказывающие, впрочем, никакого эффекта. Мы вспоминаем мультфильм из нашего достославного детства: «а хотите, я его стукну, и он станет бледно-фиолетовым в крапинку?» Братцы-кашмирцы вьются вокруг нас, доставая выгодными деловыми предложениями и назойливыми приглашениями на ужин, легче отдаться, чем объяснить, что не хочешь. Я притворяюсь обкуренной и мрачно молчу.

Похоже, весь квартал уже в курсе намечающейся сделки. Кучки индусов, тусующиеся вдоль тротуара, оборачиваются нам вслед и что-то кричат нашим знакомым, братья нехотя отвечают, ревниво оберегая нас от посягательств посторонних, кто-то выглядывает из дверей и убегает сообщить о нашем приближении – вот это поразительно, как быстро они все сговариваются насчет комиссии – говорит Лешка – сколько раз я замечал, не успеешь дать деньги одному, как они уже поделены на десять человек – этот ждал, этот бегал, этот сторожил, этот просто хороший мужик, с этим нельзя не поделиться, и все счастливы…

Мы входим в агентство, расположившееся в двух комнатках на первом этаже, традиционная обстановка в стиле «Кин-дза-дза», традиционные изображения богов, хозяин лет сорока – с ними никогда нельзя быть уверенной, то ли ему пятнадцать, то ли тридцать пять – приподнимается из-за стола, чтобы поздороваться. Я уже привыкла ко всем этим скорбно висящим прямым влажным ладошкам, до которых грустно дотрагиваться, и крепкое рукопожатие господина Назира Шейха (имя написано на визитке, я давно заметила, что наши имена мало кого интересуют, равно как никто не считает нужным сообщать свое: то ли это последствия идеи реинкарнации и атрибуты нынешней сиюминутной жизни не представляют никакого интереса, то ли мы просто олицетворяем предметы, способные принести конкретную пользу, а в остальном – бессмысленные) застает меня врасплох, я смотрю на него в упор и с силой сжимаю ладонь, глаза в глаза, слишком мужественные для индуса черты лица, властная улыбка, волевой ироничный взгляд, он явно привык иметь дело с европейцами и просекает фишку, рукопожатие не ослабевает, ждет, что я сдамся первая, ха, играть так играть, все это длится не более двадцати секунд, широкий жест радушного хозяина – чай, кофе? Светская беседа, чем мы занимаемся, это очень интересно, мы женаты? нет, мы просто друзья? ах, друзья, это прекрасно, у него тоже много друзей в Москве, как там погода? ну что ж, было бы неплохо взглянуть на наш ноутбук, если это возможно, посмотреть его в действии, это возможно, мы в очередной – какой по счету? – раз вытаскиваем ноутбук, подсоединяем принтер и сканер, это Windows 95 Plus? да, о, это замечательно, я набиваю на дисплее I love India[65]65
  Я люблю Индию (англ.).


[Закрыть] и распечатываю на принтере, это замечательно, а теперь давайте отправим факс, факс? нет проблем, я толкаю Алексея в бок – ты знаешь, как запустить факс-модем? он не знает, я начинаю разбираться со всеми этими бесконечными окнами помощи, окнами информации, мне кажется, что все сделано абсолютно верно, но что-то не срабатывает, я начинаю заново, телефон, текст, отправить, по нулям, господин Назир Шейх вежливо улыбается и пытается светски беседовать, я повторяю все процедуры в третий, четвертый, десятый раз, меняю опции, вношу исправления, вызываю справки, я ненавижу факс-модемы, компьютеры, фирму Microsoft и господина Билла Гейтса лично, у меня болит голова, палец то и дело загоняет курсор черт знает куда, мы гибнем, и некому нам помочь. – ОК, теряет терпение покупатель, вообще-то, этот компьютер нужен не мне, а моему брату, он сейчас подъедет с минуты на минуту, он уже проконсультировался со своими друзьями, они очень хорошие специалисты, если вы не возражаете, вы подъедете к ним в офис, они все проверят сами и потом мы привезем вас обратно, если нам это подходит, мы поужинаем, если нет, мы все равно привезем вас обратно (ну да, разумеется, в этом случае кормить нас совсем необязательно), вы не возражаете? А разве у нас есть выбор?

Приезжает брат, безымянный и непохожий. Теперь я знаю, все индусы являются друг другу либо братьями, либо лучшими друзьями и корешами. Иного не дано. Очевидно, это опять же последствия идеи реинкарнации – кто знает, кем мы приходились друг другу в мезозое? Мы загружаемся в сюрреалистического вида индийский джип «Mahindra» и едем к черту на кулички, на другой конец города, к продвинутым индийским хакерам. Невозмутимый тибетец за рулем гонит на пределе, мы пролетаем India Gates;[66]66
  Ворота Индии (англ.).


[Закрыть] широкие проспекты и тропические заросли, лежащие коровы, сидящие коровы, прогуливающиеся коровы, заправочные станции, начинает темнеть, я вспоминаю, что последний раз мы ели ночью, часа в четыре, похожий на кролика усатый брат вежливо улыбается и снова начинает звонить по радиотелефону, на весь Дели – пять или шесть светофоров, велорикши, моторикши, автобусы, велосипедисты, повозки, машины, люди текут и обтекают друг друга, выворачиваются, тормозят, машут руками, сигналят, кричат и, в итоге, просачиваются сквозь друг друга, абсолютно не нуждаясь ни в постах дорожной полиции, ни в светофорах. У меня возникают сомнения, существуют ли вообще в Индии правила дорожного движения. И все это с вездесущей, везде проникающей индийской плавностью и мягкостью.

Улицы сужаются, дома уже непохожи на дворцы, но это и не восхитительная (похитительная?) нищета Old Delhi или Main Bazar'a, здесь живут люди с претензией. Люди с понятием. Пожилые толстые индианки беседуют на лавочках у дверей, земляная невымощенная улица, цветы в горшках, кадках, вазонах, мальчики в джинсах, девочки в шортах и кроссовках, балконы, террасы, мансарды, печать спокойствия и невозмутимости, гигантская декорация для очередного индийского фильма, воздух замер, застыл, затаил дыхание, нас разглядывают, как диковинные цветы в оранжерее, на нас действительно стоит посмотреть – темноволосый молодой человек в чем-то обтягивающем, малиново-фиолетовом, расклешенном книзу, в невероятных узорах, в красно-синей майке с серебряной физиономией инопланетянина, в черных ботинках «Air Wear», увешанный туземными украшениями и феньками, в красно-сине-желтых солнечных очках с восемью стеклами и девушка в парчовых желто-красно-зеленых, тоже расклешенных, штанах с ориентальными орнаментами, в радикально оранжевой просторной рубашке со смеющимися синими и зелеными солнцами, увешанная и украшенная чем-то непонятным, с длинными золотыми волосами и странными кольцами, напевающие песенки из репертуара Боба Марли – не свои, не чужие, не индусы, не европейцы, безумные пришельцы из ниоткуда, пытающиеся продать конкретную японскую технику.

Полная индианка встречает нас у входа и провожает наверх, на третий этаж, по узкой, полутемной лесенке. Мы оказываемся в комнате с семью работающими компьютерами, со шкафом, забитым книгами по программному обеспечению, хотим ли мы чай? мы хотим; говорим ли мы на хинди? нет, не говорим; присутствующие с явным облегчением переходят на хинди и что-то долго обсуждают, мы вытаскиваем ноутбук, сканер, принтер, документацию, и все начинается заново – окна открываются, закрываются, кто-то что-то говорит, кому-то звонит советоваться, узнавать цены, снова пытается запустить факс-модем, мы умираем от голода, вежливо улыбаемся, прикалываемся по поводу наших индийских винни-пухов, выходим покурить – простите, вы бросаете окурки прямо вниз? – да, но не прямо, не на старых леди, а на дорогу – ах, как это мило, большое спасибо – у них тоже не получается, муж индианки что-то объясняет нашему покупателю, тот задумчиво жует орешки и корчит понимающие мины, его помощник мрачно маячит между балконом и комнатой, я толкаю Лешку в бок – а в Москве-то он работал? – в Москве работал – час, два, наконец, факс отправлен, хозяин турагентства получил его и перезвонил, веселится и ликует весь народ, два с половиной, три, теперь проблемы со сканером, мы стоим на балконе и курим – как ты думаешь, он его купит? – купить-то он его купит, иначе бы он столько не возился, вот только сколько он заплатит? – я размахиваюсь и швыряю окурок в центр улицы, он плавно, как перышко в фильме «Форест Гамп», парит в воздухе и приземляется аккуратненько на «старую леди», выползшую прогуляться, я, как нашкодившая школьница, прячусь за пальму, растущую в кадке, три с половиной, четыре часа, орешки кончились, чая больше не предлагают, сканер по-прежнему упорствует – мы выяснили в чем дело – радостно сообщает нам хакерша – этот сканер должен запускаться через Windows 3.11, а здесь Windows 95 Plus, нужно делать upgrade – она произносит это слово как мой одиннадцатилетний брат – смакуя каждый звук, ловя кайф от его значимости. Браво, ребята, не прошло и года! – Бы поужинаете с нами? – осведомляется наш безымянный покупатель – почему бы нет?

…Мы сидим на диване за низеньким столиком, напротив рядком расселись жена, двое детей и очередной брат нашего индийского друга, сбоку, в углу, по телевизору идет вечная индийская сага, сам хозяин и его старшая дочь сидят на диване, рядом с телевизором, мальчик-слуга приносит еду – рис, овощи, мясо – оказывается, они мусульмане – простите, мы не едим мясо – о, простите, мы не подумали – еще овощи, здесь было мясо, это ничего? – это ничего – они смотрят, как мы едим, и мило улыбаются – слушай, это всегда так? они не едят вместе с гостями? – нет, обычно нет – а мы должны как-то с ними беседовать? – да ничего мы не должны, делай что хочешь – младший сын, ему всего четыре, стесняется и прячется в складках маминого сари, семилетняя дочка выглядывает с другой стороны – вы женаты? – коронный индийский вопрос, нет, мы разведены, шутка, мы просто друзья, милые улыбки, закончить бы поскорей эту трапезу и домой, на фривольный и не обремененный любезностями Main Bazar. – Я дам вам завтра ответ, вы можете подъехать к моему брату днем? часа в четыре? мы можем, мы все можем, подъехать, подлететь, подбежать, для нас уже нет ничего невозможного, с другой стороны, нас покормили, это значит – да?.. Младшая девочка босиком выскакивает попрощаться с нами и кокетливо смотрит на Алексея – ты заметил, а барышня-то не промах, несмотря на нежный возраст – если бы тебе нужно было выйти замуж в шестнадцать лет, ты бы тоже не стеснялась…