Текст книги "Подари мне себя (СИ)"

Автор книги: Анастасия Франц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

Соня

Я так и продолжаю стоять ошеломлённая, пока двери лифта полностью не закрылись. Прижимаю пальцы к губам, которые пылают жаром. Не могу сдвинуться с места, смотря в одну точку, где ещё мгновение назад скрылся мой незнакомец, который бесцеремонно поцеловал меня в губы.

Поцеловал и скрылся, оставив меня одну в этом замкнутом пространстве.

Но, как ни странно, я больше не чувствую того, что чувствовала прежде.

Весь страх и паника куда-то испаряются: больше нет нехватки воздуха, пространство вокруг меня не сжимается угрожающе, сердце бьётся спокойно и размеренно. Хотя нет, сердце как раз бьётся теперь совершенно иначе. Чувства заменяются совсем другими: более светлыми, чистыми, но жаркими, кровь разгоняется в жилах, и сердце барабанит мелкой, но частой дробью.

Оно ускоряется, сбивается, а потом вновь набирает обороты. И ноги вдруг подкашиваются. Дрожат. А на губах чувствую его тепло. Его запах. И вкус.

Его губы прохладные, но дарили столько тепла, что я про всё на свете вдруг забыла.

Делаю глубокий вдох, наполняя лёгкие кислородом. Прикрываю глаза, представляя перед собой этого незнакомца, вкус поцелуя и близость, которого чувствую до сих пор.

Сквозь свои мысли совсем отдалённо слышу громкое “дин-дон”. Быстро распахиваю глаза и вижу, как двери лифта разъезжаются в стороны. Понимаю, что я на своём этаже, а двигаться и выходить из кабинки почему-то не хочется. Наоборот, хочется подольше задержаться тут.

Вдыхаю и делаю шаг вперёд, потом ещё… и ещё.

Но не успеваю я выйти из лифта, как меня чуть ли не сбивает с ног девушка, в которой я быстро узнаю свою подругу Светку.

Она поднимает на меня свой взгляд. Видит, что это я, и я быстро оказываюсь в её объятиях.

Обнимает меня и энергично тянет за собой, почти выволакивая из этой ужасной, слишком маленькой и узкой кабинки. И тут, конечно, я ей благодарна ей за заботу – что она решила меня вытащить, но меня почему-то тянет назад, будто между мной и этой кабинкой образовалась тонкая нить, и она не даёт далеко отойти от лифта.

Хочется обернуться, вернуться назад и, быть может, встретить того самого мужчину, который целовал так, что моя фобия на мгновение забылась.

– Наконец-таки ты приехала. Ну, сколько можно ждать? – ворчит подруга, а я только и могу, что крепче её обнять – понимаю, что жуть как соскучилась по ней. – Мы видели, что ты подъехала, поэтому я отправилась встречать тебя. Ты же боишься лифтов.

– Пробки, Свет. Хотя очень странно, ведь сейчас все должны быть дома, – на вторую часть диалога не отвечаю, потому как уверена, что в считанные секунды она сама поймёт, что я вышла из лифта.

– Ну, может, не ты одна едешь куда-то отмечать, – а потом вдруг замолкает, застывает истуканом и слегка отстраняется от меня, но не расслабляет объятия.

Заглядывает мне за спину, потом переводит на меня взгляд и вновь отводит назад. До конца не понимает и, похоже, не верит в то, что промелькнуло у неё в голове. Усмехаюсь про себя.

Ну да, не верит, как же. А кто специально мне ничего с самого начала не сказал, желая, чтобы я проехалась в этой жутко тесной кабинке?

Тесной, конечно, она не была. Но моя фобия, которая со мной на протяжении очень долго времени, не даёт мне понять, что не такая уж она и маленькая. Просто в голове будто что-то щёлкает, и мне начинает казаться, что в закрытом пространстве мне угрожает опасность. И я, к сожалению, ничего не могу с этим поделать.

Мне резко не хватает воздуха. Пространство сужается, давит, и у меня начинается паника, страх, от которого не избавиться.

Хоть и после сегодняшнего я понимаю, как можно, а точнее, чем вытеснить все эти чувства и панику внутри меня. Но я же не буду прибегать к этому методу. Нет, конечно.

– М-м-м, ты сейчас на лифте приехала? – то ли от шока, то ли от неверия её голос вдруг охрип.

– Ну да. К тому же вы виноваты в этом, что я ехала в этой консервной банке и чуть не задохнулась там, – показываю рукой в сторону кабинки.

– Прости, Сонечка. Я хотела тебя встретить и вместе поехать, но лифт долго не могла вызвать. А потом вдруг ты. И я… И ты, – начинает заикаться и виновато смотреть.

Знает, как я боюсь замкнутых пространств. Нет, в комнатах, в больницах и в других подобных местах я себя хорошо чувствую. Но вот в слишком узких и маленьких помещениях у меня в мгновение начинается паника и страх. Воздух в один миг заканчивается. Перед глазами начинают чёрные мошки танцевать, а меня трясёт, и ноги подкашиваются.

И сколько бы друзья ни пытались объяснить мне, что вся болезнь – в моей голове, что мне всё это только кажется, а на самом деле мне ничего не угрожает, – у них никогда не получалось. Но у одного человека получилось…

– Успокойся, Светик. Всё хорошо, – ладонями провожу по её предплечьям в успокаивающем жесте. Не хочу, чтобы она винила себя в чём-либо. Я далеко не маленькая девочка и со всем справлюсь сама. – Пошли к друзьям. Они уже заждались, и я так понимаю, что Новый год я встретила в кабинке, – усмехаюсь от последнего предложения.

Встретила Новый год в кабинке с незнакомым мужчиной, который при этом меня ещё и поцеловал. И всё равно, что пытался меня этим успокоить.

– Да, пошли. Что ж мы тут стоим, – спохватывается подруга, а я улыбаюсь такой её реакции. – Да, Новый год ты встретила в этой самой кабинке, – тычет в сторону лифта. – А где его встретишь, там и проведёшь.

Ага, только совсем наоборот. С кем встретишь, с тем и проведёшь. Но я в это не верю. Мы больше никогда не встретимся с этим незнакомым мужчиной. Никогда.

Друзья встретили меня радостно, будто бы не видели целую вечность. Хотя так оно на самом деле и есть – не виделись мы точно месяц. А может, даже и больше.

То у меня были какие-то дела, то у них. А мои дежурства в течение последней недели совсем не оставили нам шансов увидеться. Я могла позволить себе лишь короткие телефонные разговоры, во время которых друзья в основном твердили, что нельзя столько работать, и мы даже немного ссорились.

Их беспокоит то, что творится у меня на работе. И я их понимаю, но сделать с этим ничего не могу. Кто скажет, что легче перевестись в другую клинику или уволиться, то для меня это совершенно не выход.

Кто говорит, что там будет намного легче, чем тут, то тому несказанно повезло, и их приняли хорошо. Но не во всех сферах и не везде адекватный, нормальный персонал. Неизвестно, какой там коллектив и завотделением. Может, даже и хуже будет. А здесь я уже знаю, чего ожидать не только от начальника, но и от коллег, с которыми работаю уже не один месяц.

Да и уйти легче, когда работаешь не так долго – месяц, может, три. Но когда здесь же проходила практику, а потом пришла работать, то уходить совершенно не хочется. А когда сам завотделением поймёт, что меня всеми этими дежурствами не напугать – прекратит все эти издевательства. Ну, по крайней мере, я на это очень надеюсь.

Но несмотря на то, что мы иногда ссоримся с друзьями, я до жути соскучилась по ним. Да и не стоит Шестинский того, чтобы я из-за него ругалась с близкими людьми.

– Сонька, – ко мне подбегает радостная и счастливая Маринка и заключает в удушающие объятия, от которых трудно даже вздохнуть. Но я стоически выношу всё, что мне причитается, и даже сильнее стискиваю её в своих руках.

Марина чем-то похожа на меня: такая же миниатюрная и невысокая, как и я. Но в остальном мы разные: если я – смуглая шатенка с вьющимися волосами и тёмно-карими, почти шоколадного цвета глазами, то Белова у нас – голубоглазая блондинка с почти белоснежной кожей.

Но ярким пятном во всей нашей компании является всё же Света, которая похожа на рыжую бестию с зелёными глазами. Или как её называет Алекс – её парень – рыжая ведьмочка. Вот из нас троих она настоящий ураган.

– Маринка. Привет! – смеюсь, а на душе так хорошо и спокойно.

Впервые за несколько дней я дышу более свободно и радостно смеюсь. Нет того удушающего чувства, которое жило со мной несколько дней. Чувствую, как меня переполняет множество эмоций. И в первую очередь это счастье, которое окутывает меня своей невидимой, но ощутимой пеленой. Что я наконец встретилась с друзьями, с которыми мы, наверное, прошли огонь, воду и медные трубы.

Разные жизненные ситуации нас не разделили, а наоборот, сплотили только сильнее. С каждой проблемой, с каждым радостным событием мы становились всё сильнее и дружнее. Если вы думаете, что настоящей дружбы не бывает, то тут я поспорю. Потому что я знаю самых преданных и верных друзей – моих.

– Привет, – шепчет тоненьким, нежным голоском Белова мне на ухо. – Мы все по тебе очень соскучились. Ты в последнее время пропала. И не пишешь, и не звонишь. Распоясался твой Шестинский совсем.

– Он не мой, – бурчу, отстраняясь от неё. – Да и на работе действительного много вызовов и много дел. Некогда даже присесть. Новый год всё-таки, да и смотри какая погода за окном. Немудрено, что много аварий и происшествий.

Мне совсем не хочется сейчас разговаривать с друзьями на тему моего зава, который пользуется своим служебным положением и статусом в клинике, чтобы достать меня. Чтобы я прогнулась под него. Но я не собираюсь играть по его правилам.

Не хочу портить праздник ни себе, ни друзьям. Хочется хотя бы несколько часов отдохнуть и забыть про все проблемы.

– Ты его ещё и защищаешь.

Маринка хмурится, а в это время из гостиной появляются два бугая, и увидев меня, тут же расплываются в улыбках, словно Чеширский кот, который слопал целую банку вкусной сметаны.

– Сонька! Ярославская! – в голос кричат Мишка с Алексом и, отодвигая Белову в сторону, которая тут же начинает возмущаться, сжимают меня в своих медвежьих объятиях.

Обнимают крепко и сильно, отчего с губ срывается счастливый смех.

Чёрт. Я совсем забыла, какие они большие и сильные. Так ненароком и меня могут сломать.

– Эй, ребят, полегче. Задушите нашу красавицу, – смеётся Светка, смотря на всю эту сцену с участием её парня, друга и подруги.

– Мы не видели её сто лет. И жуть как соскучились. Поэтому нам позволено, а ты отстань от нас, ведьма, – отмахивается от неё Алекс, а я смеюсь громче и заразительней, и вскоре все мои друзья меня поддерживают.

Глава 7

Соня

Встретив с друзьями новый год и проведя с ними ещё несколько часов, я засобиралась домой. Нужно было хоть немного поспать, ведь утром мне выходить на дежурство.

Друзьям не удалось уговорить меня остаться подольше, и весёлой компанией они вышли со мной подождать у подъезда такси.

Меня крепко обнимают сильные, надёжные руки друга.

– Ты только скажи, Сонь, и я разобью этому козлу морду. Слышишь, Ярославская? – слышу возле уха тихий голос лучшего друга.

– Угу. Слышу, Белов. Слышу, – а сама чувствую, как в глазах начинает пощипывать, но я зажмуриваюсь, не желая показывать другу и всем остальным, что не такая уж я и сильная, как они думают и считают.

Я слишком долго держалась, была сильной. Но последние дни меня доконали, и я еле сдерживаюсь, чтобы не всхлипнуть и не показать свою слабость. Хоть я и уверена в этих людях, как в самой себе. Просто я привыкла держать всё внутри себя, и это, увы, никогда не изменится, как бы я ни любила и ни доверяла.

Я давно привыкла прятать все переживания и душевную боль, чтобы никто не смог их увидеть. Увидеть и нанести сокрушающий удар по этому месту, и я не смогу оправиться от этого удара.

Даже родители, те, кто ближе всего на свете для меня, не знают, что творится у меня в душе. Их тем более не хочу волновать. Слишком сильно их люблю, поэтому и держу всё в себе на крепком замке.

– Я справлюсь. Ты же знаешь, Белов, что я сильная, – шепчу ему так, чтобы это слышал только он один. И не позволяя ни одной слезинке скатиться по моей щеке.

– Я знаю, – подтверждает мои слова. – Мы все знаем, насколько ты сильная девушка, Сонь. Но вся эта ситуация ненормальна. У тебя есть друзья, которые в любую секунду могут за тебя постоять и набить, наконец, этому козлу морду. Да, Алекс? – друг отстранился от меня и повернул голову к Аверину, который в это время стоял чуть поодаль от нас вместе с девчонками и о чём-то с ними разговаривал.

– Ты о чём, Белый? – Алекс приподнял одну бровь вверх, не понимая, о чём тот говорит.

– Я о том, что набьём этому заву-козлу морду, – говорит твёрдо и даже как-то зло.

– Конечно, набьём, Миш, – отвечает другу, а потом переводит взгляд на меня. – Сонь, ты только скажи. Мы же тебе не чужие и за тебя быстро начистим этому недоумку морду.

Я смеюсь над этой сценой, но потом серьёзно смотрю на друзей и отвечаю:

– Спасибо, дорогие мои. Я очень люблю вас. Но я справлюсь с этим. Но если что, я знаю, к кому нужно обратиться, когда мне захочется, чтобы у моего начальника под глазом был фингал синего цвета и выбито пару зубов.

Темноту предутренней ночи разрезает наш дружный звонкий смех.

Неожиданно всё моё тело пробирают непонятные ощущения, меня будто окутывает непонятным теплом, отчего я застываю, ощущая, как по спине бегут мурашки. Передёргиваю плечами, дабы отбросить это чувство, но оно только ещё больше и сильнее накрывает меня.

Чувствую, как будто за мной кто-то пристально наблюдает, не отрывая взгляда. Верчу головой в разные стороны, желая поймать тот взгляд, который направлен на меня. Прожигает, окутывает полыхающим огнём и жалит маленькими искорками, будто оставляя на коже ожоги. И я даже сквозь несколько слоёв одежды чувствую это.

Я чувствовала такое. Совсем недавно.

Сердце ухает вниз. А потом замирает.

Вглядываясь в зимнюю тьму парковки, лишь кое-где освещённую скупым светом фонарей, но ничего и никого не нахожу. Здесь только мы, ожидающие, когда подъедет моё такси, да ещё несколько машин, присыпанных снегом. И всё. Больше никого.

Странно.

– Сонь, что-то случилось? – слышу настороженный голос друзей, которые уставились на меня и не могут понять, что случилось с их подругой.

Впрочем, я сама ничего не могу понять. Только чувствую. А может, виной всему несколько глотков шампанского, которое я пригубила в компании друзей. Всё-таки утром мне вставать на работу. А в этом плане я очень ответственная.

Всё же я квалифицированная медсестра, и от меня очень часто зависит жизнь человека.

– Ничего. Просто показалось, – отмахиваюсь от друзей.

Издалека вижу подъезжающую машину – такси. По номерам понимаю, что приехали за мной. Отлично. Не пришлось долго ждать, как это обычно бывает в праздники.

Приеду домой и завалюсь спать. Успею нормально выспаться, отдохнуть, пусть даже не так много времени у меня есть на сон. Но всё же оно у меня есть.

– Это за мной.

Друзья все вместе тут же подходят ко мне, и мы крепко обнимаемся.

– Не пропадай, Ярославская, – говорит Миша. – Ждём тебя у нас с Мариной в гости на рождественские праздники.

Я киваю и втайне надеюсь, что в этот день у меня всё же получится встретиться с четой Беловых. И отдохнуть нормально, а не как сегодня – всего пару часов. Но даже это придало мне немало сил, потому как в каждом слове и объятиях друзей я чувствую их поддержку и веру в меня.

– Я постараюсь, но сами понимаете: обещать ничего не могу, – легко улыбаюсь и, поцеловав каждого в щёчку и крепко обняв, делаю шаг к машине, которая меня ждёт.

– Сонь, – окликает в последнюю секунду меня Света, когда я уже подошла к машине и открыла заднюю дверь.

Я оборачиваюсь и вопросительно на неё смотрю. Светлитская подходит ко мне.

– Ты сегодня последний день дежуришь? – спрашивает.

– Вообще да. Но ты же знаешь, что Шестинский может вновь оставить меня на дежурстве. И тут я ничего не смогу сделать. Он мой начальник, а я лишь его подчинённая, – пожимаю плечами.

– Тебе бы поговорить с вышестоящим начальством. Я тебе говорила это ещё несколько дней назад – это ненормально, – возмущается подруга, хмуро на меня смотря. – Его нужно приструнить.

– Нет. Это не выход, Свет, – качаю головой. – Да и у него дружеские отношения с начальством. И если я всё же расскажу, что этот друг и подчинённый творит, – а это будет означать нажаловаться, что меня, бедную и несчастную, терроризирует начальник, – то вполне могут уволить меня и даже разбираться не станут, что и как. Поверят ему – тому, кто работает уже не первый год, и у которого не было ни одной ошибки. А не мне – той, кто и года не проработал, хоть я и лучшая в отделении.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Я понимаю. А если уйти?

Я много раз об этом думала. Но только в этой клинике я смогу получить столько знаний и опыта. Что я и сказала подруге. Та только покачала головой. Мы обе понимали, что выхода у меня нет. Только надеяться, что Шестинский наконец отстанет от меня, когда поймёт, что никаких шансов у него на меня нет и никогда не будет.

– Хорошо. Ты мне тогда завтра набери, как проснёшься.

Я киваю, давая обещание подруге, что позвоню, и в последний раз прощаюсь с друзьями, сажусь в машину. Называю свой адрес, и автомобиль трогается с места.

Я прикрываю глаза, откидывая голову назад. Посидели мы хорошо, встретив новый год, хоть и к его началу я слегка припоздала.

В голове тут же вспыхивает момент в лифте. Как меня успокаивал молодой незнакомый человек, отгоняя от меня страх и панику. Как его голос обволакивал, успокаивал – всё для того, чтобы я пришла в себя и посмотрела в его глаза.

Серо-голубые омуты. Как грозовое небо. Шторм над океаном. Я смотрела и погружалась всё глубже и глубже, не замечая того, что находится вокруг нас. Забывая про свой страх, панику – про свою болезнь.

И поцелуй. В котором была нежность… трепет… лёгкость…

Это просто касание холодных губ незнакомца к моим. Но… я до сих пор чувствую его вкус на своих губах.

Делаю глубокий вдох, и пальцы сами по себе тянутся к губам.

Просто касание, а я до сих пор помню его…

Домой захожу уже через каких-то полчаса. Снимаю белый пуховик, сапоги, вешаю верхнюю одежду на вешалку и, на ходу раздеваясь, направляюсь в свою спальню. Мне просто нужно отдохнуть. Глаза сами собой закрываются. Прийти в себя – и с новыми силами на работу.

Раздевшись до белья, забралась в мягкую и тёплую постель. Свернулась калачиком, накрывшись сверху одеялом. Носом зарылась в подушку. В голове поставила заметку, что утром нужно набрать родителям, пусть даже я им и набирала – поздравляла их – как только зашла в квартиру к друзьям.

Я прикрыла глаза, погружаясь в сон.

Тогда я ещё не знала, что моя жизнь уже никогда не будет прежней. Как бы это банально ни звучало.

Глава 8

Соня

Дежурство прошло, как ни странно, достаточно неплохо. Никаких аварий, операций, и жирный плюс был в том, что завотделением не было сегодня, что не могло меня не радовать. Всё же видеть его в первый день нового года и портить этим себе настроение мне ой как не хотелось. Но в этот раз удача была на моей стороне – его не было и не предвиделось.

В душе зародилась надежда, что Герман Витальевич наконец всё понял и отстал от меня. А в голове сразу проскользнула мысль о том, что новый год начался у меня достаточно хорошо. Я бы даже сказала, очень хорошо. И не хотелось, чтобы его портили отвратительные люди в виде заведующего отделением.

Вечером после дежурства, когда я уже собиралась уходить из клиники после сдачи поста, который принимала Даша, мне позвонила Ленка Канаева. Коллега предложила встретиться и где-нибудь посидеть, поговорить. Отметить Новый год.

Я была не против. Поэтому мы договорились встретиться через полчаса в уютном небольшом кафе недалеко от нашего места работы. Что было хорошо и для меня, и для подруги.

Выйдя из клиники, я глубоко вдохнула, впуская в лёгкие свежий морозный воздух. Небо ещё было довольно ясным, но приближающиеся сумерки уже начали окрашивать его в серый цвет. Я направилась в сторону кафе.

Пришла я раньше Лены, которая, видимо, застряла в пробке. Но время у меня было – я никуда не спешила, дома всё равно никто меня не ждёт. Возле меня возник официант, но я не стала ничего заказывать, а попросила его подойти позже, когда придёт подруга.

Канаева пришла через десять минут после меня.

– Привет, – подалась ко мне, чмокнув меня в щёчку.

– Привет, – ответила ей с улыбкой на лице. – Опять пробки?

К нам снова подошёл официант. Я заказала себе чёрный крепкий кофе, а Канаева – ягодный чай и какой-то десерт. А как только молодой человек ушёл, направила всё своё внимание на меня.

– Да, – ответила девушка на мой вопрос. – Жуть какие пробки – в центре какая-то жуткая авария произошла. Там скорая, полиция, поэтому пришлось долго ехать.

– Наверное, в нашу повезут.

– Наверное, – пожала плечами. – У меня выходной, поэтому я не собираюсь выходить. Кто там сегодня на дежурстве?

– Даша. Она даже сегодня приехала раньше, чем нужно, что очень странно, ведь она всегда опаздывает на пять-десять минут.

– Ой, а то ты не знаешь Дашку, – та махнула рукой при упоминании коллеги. Тут, конечно, она права, но уж слишком странно это. – А что Шестинский? Появлялся сегодня?

Я покачала головой.

– Нет. И даже не звонил. Но у него сегодня вечернее дежурство, поэтому в любом случае приедет. А если в аварии кто-то сильно пострадал, то повезут в нашу, и будет операция.

– Думаешь, тебя вызовет? Всё-таки Крылову – не тот специалист, которого лучше ставить на операции, тем более если там всё так сложно.

– Не хотелось бы, чтобы меня. Я и так пахала, как проклятая, неделю. Кажется, что из-за переутомления вот-вот упаду в обморок, а кому нужен такой специалист?

– Ну, похоже, что Герману Витальевичу, – Ленка прыснула в кулак, а я только с улыбкой покачала головой. – На него просто управы нет.

– И не найдётся, Канаева. Ты забыла, что среди начальства у него друзья, да и связи. И моё слово против него – ничто. Поэтому буду работать и надеяться, что он поймёт, что я не собираюсь под его дудку плясать, и отстанет от меня.

– Хорошо было бы. Но посмотрим. Надолго ты в мини-отпуске? – спросила подруга и посмотрела на десерт, который нам только что принесли вместе с горячим ароматным чаем.

– На три дня, а там посмотрим. Ты же знаешь, что в одну секунду всё может поменяться.

Коллега кивнула и, отломив кусочек аппетитного угощения, принялась лопать. Я же заказывала себе лишь кофе, наслаждалась вкусом и запахом. Грела ладони о кружку и слушала подругу, которая рассказывала, как провела Новый год, где и с кем встречала. А потом расспрашивала у меня.

Я в подробности вдаваться не стала, решив рассказать лишь то, что немного побыла у друзей, а потом вернулась домой. О незнакомце и поцелуе решила умолчать. Всё же это слишком личное, о котором я не рассказала даже близким друзьям. А мы, между прочим, не первый год друг друга знаем.

Да и это действительно слишком личное, чтобы делиться этим с кем бы то ни было. Я хочу его сохранить глубоко в себе и никому не рассказывать. Словно оно стало для меня очень дорогим, драгоценным.

И, наверное, оно так и было. Даже сегодня ночью, когда я сомкнула глаза на несколько часов, мне приснились эти губы, что обжигали мою кожу на губах. Которые касались так, что по телу проносился электрический разряд в двести двадцать вольт, простреливая всю меня и моё сознание.

Мне было жарко так, что во сне я раскрылась, а проснулась в поту и с быстро бьющимся сердцем, словно пробежала двадцать километров.

Я долго не могла успокоить своё сердцебиение и неровное дыхание. Сон был настолько реалистичный, что у меня перехватило дыхание, и, рвано дыша, я ощущала на своей коже его касания и слышала шёпот рядом с собой. Лишь через некоторое время смогла взять себя в руки и понять, что я не во сне, а наяву в своей кровати. Одна.

По телу прошёлся озноб. И, прикрыв глаза, я пыталась сосредоточиться, но у меня ни черта не получалось, потому что как только я закрывала глаза – я видела его и губы, что касались моих губ. Холодное прикосновение, от которого по телу расползается жар.

Очнулась я от того, что меня кто-то громко звал. Резко повернув голову, я увидела, что это Ленка пристально смотрит на меня, не понимая, что со мной происходит. А я так погрузилась в свои воспоминания и мысли, смотря в окно, за которым день сменялся вечером и плотные сумерки накрывали город, что ничего не замечала.

– Ты о чём задумалась? – в глазах Канаевой я увидела беспокойство и непонимание.

– Да так. Не обращай внимания.

Мы ещё какое-то время посидели, поговорили и, оплатив счёт, вышли вместе из уютного и теплого местечка, потом попрощались и двинулись в разные стороны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Домой я приехала только через полтора часа, потому что пробка за всё это время не рассосалась. Я вошла в дом и не успела ещё закрыть входную дверь, как в сумке ожил телефон, оповещая меня о новом входящем вызове.

Сразу подумала, что это Шестинский желает видеть меня на работе, но нет. Я ошиблась. На этот раз звонила Белова, которая беспокоилась обо мне. Но я заверила её, что всё хорошо и ей не стоит ни о чём таком волноваться.

Поговорив с подругой немного, набрала номер родителей. С ними уже я разговорилась не на шутку. Всё же по родным я соскучилась – мы не виделись несколько недель, да и разговариваем не так часто. Опять же из-за моей работы.

С мамой мы проговорили достаточно долго. Она передавала привет моим друзьям и сказала, чтобы как-нибудь все вместе заглянули к ним, как только они приедут в город. Я согласилась и сказала, что всё передам.

Тепло попрощавшись с родительницей, я направилась в душ, а потом и легла спать, укутавшись в тёплое пуховое одеяло, и почти моментально провалилась в сон.

Шестинский за вечер ни разу не позвонил, что не могло меня не радовать. Но это затишье перед бурей меня всё-таки тревожило.

Дни пролетали быстро и монотонно. Рождество всё же получилось встретить с четой Беловых. Работать я стала, как и прежде: с графиком два через два, что меня не могло не радовать. Но всё же я переживала, что Шестинский вновь вызовет меня к себе в кабинет и поставит мне ещё несколько дежурств плюсом к моим дневным сменам.

Но нет. Такого не происходило. Мы почти даже не пересекались. А если и встречались, то я вежливо здоровалась с ним и проходила мимо. И, конечно, в душе радовалась, что этот мужчина наконец понял, что ему меня не приручить, и отстал от меня. Постепенно напряжение последнего месяца сходило на нет. И под конец я совсем расслабилась. Да и чувствовала себя лучше. Морально.

Сегодня была смена моя и Ленки. Дежурство было не таким легким, как весь месяц. Было две операции, не слишком тяжелые и сложные, но всё же и не лёгкие.

Из операционной я вышла уставшая, но держалась. Приняла бодрящий душ и двинулась в сторону сестринской. За столом с чашкой крепкого ягодного чая сидела Канаева.

– Ну, как всё прошло? – спросила девушка, отхлебнув глоток напитка.

– Хорошо. Жизни пациента ничего не угрожает.

Села, облокотившись о спинку стула, прикрыла глаза. До конца смены оставалось чуть больше получаса, а глаза уже сейчас слипались.

Сегодня вновь спала плохо. Всё чаще мне стал сниться тот незнакомец в лифте и наш поцелуй. Вернее, то лёгкое, но невероятное касание, которое внутри что-то задело, отчего я не могу забыть этого мужчину и его прикосновение к моим губам, бросающее меня в жар.

Я понимала, что это лишь случайная встреча, случайный поцелуй… Но не могла его забыть, выкинуть из головы. Я остро и трепетно помнила нежные прикосновения сильных рук к своему лицу, помнила его голос, его слова: «Ты очень красивая!»

Он говорил это, как данность. Как само собой разумеющееся.

Пыталась его забыть, выкинуть из головы, повторяя каждый раз, что это лишь случайность, но у меня ничего не получалось. Словно это какое-то проклятье, наваждение, от которого я не в силах избавиться.

– Ярославская!

Неожиданно мужской рык, прогремевший на всю сестринскую, резко ворвался в моё сознание, как и громкий хлопок, ударяющий дверь о стену, привёл меня в чувство.

Резко распахнула глаза, встречаясь с серьёзным и даже каким-то грозным взглядом нашего зава Германа Витальевича.

– Что случилось, Герман Витальевич?

По его виду было заметно, что он нервничает. Таким я видела его в первый раз. Это дало понять, что случилось что-то серьёзное.

– Ты мне нужна в реанимации. Срочно! Десять минут назад привезли Свободина Егора – попал в аварию. Травмы очень серьёзные. Кроме тебя я никому не могу доверить эту операцию.