Текст книги "Дело о полянах Калевалы"

Автор книги: Анастасия Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 8

– Значит, нам нужен темноволосый парень, одним из последних вернувшийся в общежитие? – уточняла Котя. – Ничего больше? Он хоть знаком с ней был?

– Здесь же все всех знают, – мягко удивилась Марина, улыбаясь своим мыслям.

– Ну а как мы узнаем, что это именно он? – недоумевала Котя. – У него же на лбу не написано – это я, я бегал по лесу с Марковой прежде, чем она упала в овраг!

– На лбу, может быть, и не написано, – так же отрешенно ответил Краснов.

– Ладно, – всплеснула руками сержант. – Я уже ничего не понимаю. Знаете, что делать – делайте. Мое дело бумажки подавать!

– О, вам еще предстоит эффектно арестовать человека, похитившего Оленеву и спасти бедную пленницу, – напомнил Краснов.

– Ну а этого как вы собираетесь найти? – ахнула Котя. – Нас тут восемь тысяч человек, что – всех соберем и построим на площади?

– Нет, почему же? – отвечал Краснов. – Нам нужен вполне определенный человек. Скорее всего, это один из ее бывших учеников. Мы могли бы обратиться в деканат?

– Тогда давайте позвоним Гну? – быстро предложила Киссанен и тут же сама поправилась. – Григорию Николаевичу. Он поможет отсортировать студентов по группам, чтобы вам не просматривать всех.

– Да, у меня же был его телефон, – вспомнила Марина, начиная рыскать по карманам в поисках мобильника. – Григорий Николаевич? – уточнила она, – когда трубку сняли. – Это Марина Лещинская. Нам бы хотелось встретиться с вами сегодня. Когда вам было бы удобно? Хорошо, дайте звонок, когда закончите.

– Он в институте, готовится с ребятами, которые у него защищаются, – она положила трубку и посмотрела на Ярослава. – Мы как раз успеем закончить с нашей темной лошадкой из леса.

Они вошли в общежитие и разговорились с вахтершей, а Киссанен отправилась за комендантом.

– Мы бы хотели узнать, кто из ребят вернулся последним в общежитие, – объяснил Краснов. – Из показаний Устинова нам известно, что многие студенты позавчера отмечали окончание экзаменов, и задержались.

– Да, – буднично отозвалась вахтерша. – Сейчас посмотрю. Многих, действительно, долго не было. Устинов звонил мне, сказал, что проследит, чтобы все вернулись вовремя. Так вот, – она открыла журнал. – В половине одиннадцатого вернулись десять человек, затем еще четверо, где-то около часу Устинов привел четверых, один предупредил, что ночует у друга.

– Значит, он еще с вечера знал, что вернется поздно, – Марина коротко глянула на Ярослава. – А кто это был?

– Эсти, ну, Евстигней Павлушин, – назвала вахтерша.

– А как он выглядит? – переспросил Краснов.

– Ну такой, – объяснила, пожимая плечами, вахтерша. – Невысокий, волосы темные, в хвост завязывает. Музыку все время дурацкую слушает, в наушниках ходит, – в сердцах пожаловалась она.

– А он сейчас здесь? – наугад спросила Марина.

– Да, хотите опросить?

– Сначала мы бы хотели увидеть Людмилу Ивановну, – ответила Марина, и в этот момент как раз появились Киссанен и комендант. Следователи вкратце объяснили ей дело и попросили познакомить их с Павлушиным.

– Я буду говорить, – шепнул Краснов Лещинской. Они сидели в кабинете Людмилы Ивановны, которая отправилась за Павлушиным – допрашивать его в его собственной комнате в присутствии посторонних было неразумно.

В кабинете было светло и чисто, на окне, за полупрозрачной занавеской стоял пышный комнатный цветок. За окном шевелились лиловые волны сиреней. Пахло кофе и ирисками. Краснов глядел на отрешенную Лещинскую. Она была так близко, что можно было потянуться и взять ее за руку, развернув к себе нежной беззащитной розовой ладошкой. Час назад, на поляне, это было возможно. Здесь же все переменилось, они снова играли роли, строили из себя взрослых, умудренных жизнью людей, решающих сложные важные дела. Но где-то внутри и его, и ее жили невинные мальчик и девочка, еще способные резвиться и носиться по высокой траве.

Краснов с пронзительной грустью смотрел на ее руку. Повернулся настольный вентилятор, шевельнул Маринину косу, заплетенную баранкой на голове. Пахнуло яблоневым цветом. Она смотрела в сторону двери, ожидая коменданта. Ярослав приподнял руку, еще раздумывая, потянулся к Марине. В коридоре послышались приближающиеся шаги и голоса. Краснов отдернул руку и, переведя дух, раздосадованно отвернулся к окну.

Павлушин был действительно невысоким юношей, с не очень чистыми, связанными хвостом волосами. На плечах у него висели простенькие наушники, воткнутые в плеер, торчащий из кармана брюк. Он был очень бледен и затравленно переводил взгляд с Марины на Ярослава, пока Людмила Ивановна, красуясь, кратко знакомила их с его биографией.

– У нас не так-то много вопросов, – остановил ее Краснов. – Нас интересует, где ты был позапрошлой ночью?

– Я был с друзьями, – неуверенно ответил парень. – Все гуляли в тот вечер.

– А потом?

– Потом я остался ночевать у друга, потому что… ну, неудобно было поздно возвращаться в общагу. Петровна бы начала ругаться, – извиняясь, пояснил он.

– И у кого ты был? – спокойно спрашивал Краснов. Парень замялся, под столом ломая пальцы.

– У Оннёя, – он с каждой минутой терял самообладание.

– Телефон? – коротко приказал Краснов, буравя парня взглядом.

–  Только бы он подтвердил, только бы подтвердил, я же просил… – парень задержал дыхание, когда Людмила Ивановна набрала домашний номер Хилиппина.

– Леена Викторовна? Это Людмила Ивановна, комендант общежития. Я бы хотела проверить кое-что. Позавчера ваш сын был дома? А, хорошо. А кто с ним был?

–  Капец… мамаша сдаст… – Краснову буквально было слышно, как у парня бьется сердце.

– Да, спасибо большое, до свидания, – она укоризненно посмотрела на Павлушина. – Ну? Не было тебя там, говорят.

Парень задержал дыхание и побледнел еще сильнее.

– Рассказывай, что было на Ведьминой поляне, – без предисловий спросил Краснов, стараясь поймать его взгляд.

– Я слышал, как Юкки говорил Хейки, что они пойдут на Ведьмину поляну, – сдавленным голосом заговорил Эсти, опустив глаза в пол. – Юкки самоуверенный придурок, со своими придурошными шуточками…

– Он тебе насолил? – перебил его Краснов.

– Когда мы с сестренкой шли из школы, – быстро и тихо говорил парень, – на нас напала волчица – дело в деревне было, ранней весной. Сестренка маленькая совсем была, не могла убежать, и я ее защищал, пока не прибежали взрослые. На мне куртка была толстая, поэтому она меня не сильно погрызла. Я как-то на курсе рассказал об этом. А Юкки… он меня своей домашней овчаркой напугал… С тех пор все издевались только, никто не верил, что я волчицу отогнал. И когда я узнал, что они пойдут на Ведьмину поляну, я решил, что напугаю их.

– И что дальше? – спросил Краснов, когда парень остановился.

– Я пришел, они все пьяные, Лайне и Тамминен взасос целуются, – он презрительно скривил лицо. – Девчонки полуголые бегают… Я хотел к ним подобраться, но пока я крался, появился Гну…

– Григорий Николаевич, – подала голос Марина.

– И ты дождался, пока они уйдут, и вернулся назад? – закончил за него Краснов. Эсти кивнул, стараясь унять дрожь в пальцах.

–  Господи, только бы он мне поверил…

– Сам Устинов как себя вел? – допытывался Краснов. – Он был зол, взволнован?

–  Да почем мне знать? – провидец прислушивался к потоку хаотичных эмоций со всем тщанием, – Они там потом могли делать все, что угодно… – Сглотнув, он постарался ответить как можно спокойнее. – Да, он их… отругал и они стали собираться.

– Зачем ты меня обманываешь, парень? – строго, но без угрозы в голосе произнес Ярослав. – Знаешь, чем тебе это грозит? Ты же остался единственный подозреваемый. Мавра мертва и тебя не выгородит!

– Причем тут я? – он дернулся всем телом. – Я не знаю, что с ней стало!

– Как так? – следователь подался вперед. – Ты все это время сидел в кустах, видел, как ушла Маркова, как появился Устинов, как все ушли. Напрашивается два вывода – или ты видел, как кто-то из них разделался с Марковой, или сделал это сам.

–  Старый черт, ты хочешь, чтобы я их заложил, что ли? – парень замялся на мгновенье, криво усмехнувшись, затем ответил. – Нет, никто из них не уходил до прихода Гну.

– Парень, я посажу тебя, – предупредил Краснов, качая головой. – Кончай врать и расскажи сам, что ты сделал с Марковой.

– Я? Докажите, что это сделал я, – Эсти выпрямился, глаза его сверкнули злобой, он сложил руки на груди, став абсолютно спокойным. Краснов понял: парень, который ребенком дрался с волчицей, так просто не отступит.

Марина завороженно наблюдала за этим поединком.

– Не проблема, – Краснов вскинул брови. – Вот Устинов, например, сказал, что, пока остальные собирали вещи, он видел, как ты уходил с Маврой через мост.

Эсти замер, на его скулах заходили желваки.

–  Блефуешь, старик. Откуда ему было меня видеть, если это он на мосту стоял? Он-то меня никак не мог видеть. Что же делать? Так и так, ты меня прижал…

– Это не так, – выдерживая взгляд Краснова, отвечал Эсти. – Вы прекрасно знаете, что это неправда.

Краснов не смог сдержать улыбки. «Он упрямый, не отступится. Прекрасно знает, что подловить его не на чем. И он ведь прав – он ее не убивал. Но и я играть умею». Он затылком слышал, как Марина, затаив дыхание, слушает этот словесный поединок. Ее восхищенный взгляд добавил ему энтузиазма.

– Ну ладно, – он откинулся назад. – Пусть будет неправда. А как объяснишь пальчики на медальоне?

– На каком? – с плохо скрываемой яростью спросил парень. – Вы хотите повесить на меня убийство? Так докажите, что это сделал я! Не изобретайте того, чего нет! Это вы мне врете, пытаетесь сделать меня гаже, чем я есть! Можно сделать из меня труса, нельзя – убийцу! – отрезал он, опускаясь на стул, с которого привстал в волнении.

Комендантша вжалась в стену, широко раскрыв глаза. Марина подумала, что эта тетка действует ей на нервы. Хорошо бы ей убраться отсюда… Не успела она об этом подумать, у той звякнул телефон, и она, нервно дернувшись, полезла из-за стола, потея и краснея, будто пробиралась между сиденьями в кинотеатре.

– Ну, она ушла, – на плохом вепсском сказал Краснов и снова перешел на русский. – Рассказывай всё. И ты, и я прекрасно знаем, что ты был с Марковой. Это был несчастный случай. Но нам нужно знать, что произошло и как.

– Я не стал ждать, что будет дальше, – резко ответил Эсти, сплетая пальцы. – Эти четверо ясно показали ей, что она лишняя и стали трахаться. Я встретил ее на мосту и предложил проводить до дому. Нет, Маркова не была моей девушкой, и я к ней был абсолютно равнодушен, – отрезал он раньше, чем Ярослав спросил об этом. – Просто это глупо было с ее стороны – соваться посреди ночи в лес… Она и сама должна была знать, что это просто-напросто опасно. Но она приперлась туда со своими нитками…

– Ты и о нитках осведомлен, – удивился Краснов. – А для чего они, знаешь?

– Оленева рассказывала как-то, – глядя в лицо Краснову, отвечал Павлушин. – Да-да, та самая, которую вы ищете. Она увлекалась этой языческой ерундой, и другие девчонки тоже заинтересовались.

– А ты не побоялся «этой ерунды»? И пошел за Лайне и остальными туда, куда ходить опасно?

– Одно дело – играть с опасностью в шутку, и другое – знать, как не навлечь на себя беду, – с презрением ответил парень. – Многие знания умножают печали. Иногда лучше не лезть туда, где заканчиваются логика и обыденность.

– Что было дальше?

– Мы пошли по тропе, по которой Мёра пришла, – продолжил Павлушин. – Вдоль оврага. Нам был виден дом и то, что там происходило. Мёра все это комментировала зачем-то, было видно, как ее это задевает. Я хотел пошутить, поддержать разговор на тему, но она вдруг развернулась и заявила, что не пойдет со мной через лес, – он всплеснул руками. – Что я захочу ее изнасиловать или вроде того. Я стал звать ее, чтобы она не дурила, и мы пошли дальше, пока не стало темнеть. Тут она побежала, я за ней. Я ее потерял из виду, потом услышал крик, шорох. Я остановился. Услышал, как Гну спрашивал: кто здесь? Потом он показался на мосту, огляделся, будто что-то искал и побежал бегом к дому. Я не стал лезть дальше, позвал ее, она не откликнулась. Тогда я вернулся назад. Я думал, она свернула куда-то и ушла. А потом… все узнал. Мне очень жаль, но она сама это сделала.

– Но ведь она не просто так решила не идти с тобой? – испытующе глядел Краснов. Эсти стиснул зубы.

– Вам нужно в чем-то меня обвинить? Вешайте сразу убийство с изнасилованием, только докажите это, – хладнокровно процедил он. Краснов усмехнулся:

– Я ничего не хочу на тебя вешать. Ты ее домогался? – Эсти скосил глаза на сидящую в сторонке Марину и усмехнулся:

– А что скажет ваша коллега?

Марина вспыхнула и на мгновенье опустила глаза. Парень проницательно поглядел на Ярослава:

– Будем считать это ответом? Вы знаете, чтотам происходит, не так ли?

Вместо ответа Краснов помолчал, глядя на красивый цветок за шторкой. Думал о золотом луге и змеистых кольцах белых цветов, о сладком дурмане и яблочно-розовых ладонях.

Не постучавшись, вошла комендант и с любопытством обвела присутствующих взглядом. Краснов кашлянул и поднялся из-за стола.

– Ну, Людмила Ивановна, спасибо за содействие, мы разобрались, – комендант стрельнула глазами на неподвижно сидящего парня, словно спрашивая, какие нужно сделать выводы. – Вы свободны, – Краснов кивнул Павлушину, который недоверчиво прищурился, обернулся к коменданту. – Парень доказал свою невиновность, мы решили все вопросы. Пожалуй, на этом дело можно закрыть, – обратился он к Марине. – Давайте встретимся с сержантом и, наверное, уже можно переговорить с профессором по нашему с вами делу.

Марина кивнула и поднялась со стула. Павлушин тоже встал, все пришли в движение, извинялись, прощались, расходились.

* * *

– Вот мы и выяснили, чем все закончилось для Марковой, – сказал Краснов Лещинской, когда они вышли на улицу. Близился вечер, на улицах появились люди, возвращавшиеся с работы. Небо было по-прежнему нежно-лазоревым, без единого облачка. Оба невольно подумали, как на Ведьминой поляне сейчас скользят по вершинам сосен солнечные лучи, и пляшут на золотом лугу в пропитанном светом воздухе длинные тени. Потянуло душистым левкоем.

– Чужая близость не давала ей покоя, а как судьба предложила – вот он, под боком, сам не возьмет, но и не откажется – она спасовала, – закончил Краснов с тяжестью в голосе. – А вдруг бы и в самом деле у нее завязалось с Эсти? Жили бы долго и счастливо. Жалко девочку…

– Мне жалко Котю, – задумчиво произнесла Марина. – Она так верила, что мы ей найдем виноватых, а выходит, что это несчастный случай, как ни крути.

Зазвонил телефон.

– Ну вот и Устинов освободился, – обрадовалась Лещинская. – Пойдем, может, еще до вечера уложимся? – шутливо подмигнула она.

Глава 9

Устинов ждал экстрасенсов возле института. Он как-то постарел за два дня, ссутулился, глаза запали.

– Я ждал, что вы позвоните, – сказал он, когда Краснов и Лещинская приблизились к нему.

– Да, мы знаем, кто похитил Анну Оленеву, и нам нужна ваша помощь, – весело сказала Марина. Устинов удивился, встряхнулся, как воробей:

– Как? А что же с делом Марковой?

– Это был несчастный случай, – пояснил Краснов.

– Как? – лицо Устинова посерело. – Я думал, вы пришли за мной… Ведь это все из-за меня случилось.

– О чем вы? – Краснов сложил руки на груди. – Как это может быть?

– Я шел к мосту, – поникнув, ответил профессор. – Услышал шум, сошел с тропы. Она выпрыгнула на меня из кустов. Маркова. Увидев меня, она крикнула, будто приняла меня за чудовище, и отскочила в сторону. В овраг. Я сначала не понял, что произошло, позвал, вдруг кто еще рядом есть? Или кто-то, кто гнался за ней… Она испугалась, понимаете, – он умоляюще поглядел на следователей. – Не ожидала увидеть кого-то здесь, скорее всего…

– Прекратите, Устинов, – одернула его Лещинская. – Замолчите и никому не рассказывайте этой ерунды. Вы здесь ни при чем. Дело не в вас. В поляне. И закончим на этом.

– Я не буду спрашивать, как вы все это узнали, – произнес Устинов. – Но что же произошло с Оленевой?

– Этот человек ее неплохо знал, – рассказывала Марина, пока они в деканате ждали секретаря, которой было получено достать личные дела всех студентов мужского пола, которые учились у пропавшей. – Предположительно, как некоторые похитители, он мог собирать о ней информацию, вещи, фотографии.

– Чем-то похоже на страстную влюбленность, – прокомментировал Ярослав, стоявший в сторонке и глядевший в окно на выступающие одна над другой удаляющиеся полосы леса – зеленая, оливковая, серо-голубая и бирюзовое облачко длинной лентой позади всех.

– Да, только обычно такой…ммм… одержимый меньше всего воспринимает свою жертву как полноценного человека. Скорее, как какой-то дорогой и редкий предмет, – говорила Лещинская. – Зачастую похитители оберегают жертв, но не потому, что боятся причинить им боль или дискомфорт, а чтобы не травмировать самих себя. Тот, кто похитил Оленеву, знал о ее увлечениях древней культурой и письменностью. В одном из докладов мы видели ту зацепку, которая, скорее всего, привела Оленеву на Ведьмину поляну. Сделана она была чужой рукой в чужом докладе, кстати, принадлежащим девочке…

– Мы проверяли, девочка уже уехала отсюда, и ее ничто не связывало с учительницей, – добавил Краснов.

– Прочитав заинтересовавшее ее сообщение, Оленева отправилась на Ведьмину поляну, которую к тому моменту уже успели исследовать любители вольной ходьбы по лесам, – пошутила Марина. – Там на нее и напал наш похититель – высокий, широкоплечий, сильный и ловкий мужчина, который прекрасно знает здешние места и чувствует себя в них весьма уверенно. Он усыпил Анну, отнес ее на чердак избушки и ждал сумерек.

– Я думаю, где-то на просеке его ждал его автомобиль, – снова вмешался Краснов. – И он хотел вернуться домой поздно, чтобы не вызвать ненужного внимания со стороны соседей и случайных свидетелей.

– Ему помешали, – продолжала Лещинская. – Появились двое студентов, которым искалось приключений. На одного из них он скинул деревянную чурку, и, пока тот был оглушен, порезал второго ножом и оглушил деревянной собакой.

– Ах вот оно как, – вспоминал давнюю историю Устинов.

– Когда студенты убежали, и достаточно стемнело, похититель унес Оленеву к своему автомобилю. Это все, что мы можем сказать.

– Что ж, картина ясна, – покивал профессор. – А вот и наши документики!

Секретарша принесла им около двух десятков папок. Лещинская бегло просмотрела их.

– Это он, – и она твердо указала на личное дело молодого человека по фамилии Давыдов. – Что можете о нем рассказать?

Устинов заволновался. Он взял в руки папку и печально посмотрел на фотографию крепкого юноши с неприметным, по-мужицки грубоватым лицом.

– Он учился у меня. Обычный парень, средний по оценкам, но внимательный, аккуратный. Всегда все вовремя исполнял, спрашивал, интересовался… Никогда бы не подумал, что он способен на насилие…

– Он здесь ведь живет? – уточнила Марина.

– Он закончил обучение и устроился работать помощником на звероферму, – отозвался Устинов. – Наверняка и сейчас работает.

– Я позвоню Коте: пусть готовит ордер на обыск, – сказал Ярослав, отрываясь от окна. – Я буду стараться держаться возле задержанного, знаешь, почему. А ты пойдешь с Котей в его дом. Постарайся найти если не место, где он ее держит, то хотя бы какие-то детали, по которым ему можно было бы предъявить обвинение. Женские вещи, например.

– Женские вещи можно найти у любого мужчины, у которого есть постоянная женщина, – быстро вставила Марина, не поднимая глаз. «Уела, – отметил про себя Краснов. – Права, не вариант».

– Вещи, принадлежащие Оленевой, с ее отпечатками пальцев и прочими сопутствующими, – выкрутился он. Ему показалось, или она в самом деле лукаво улыбнулась себе под нос?

* * *

Карельский вечер только едва начал обозначаться, проявляясь мягкой позолотой на облаках и той особенно прелестной усталостью света. В низинах зашевелился туман, розовая, как спелое яблоко, из матовой дымки над горизонтом поднималась луна. На деревенской улочке за Мокрояровым разворачивалось необычное зрелище. Любопытные собирались со всей округи, переговаривались, с интересом отмечали те или иные детали. Лаяли возбужденные собаки, раздраженные скоплением народа. Один из деревянных домов был оцеплен, на дворе стояла полицейская машина, и серьезные люди в форме чинно несли караул. На своей кухоньке, с заведенными за спину руками сидел Игнат Давыдов, огромный, широкий, как медведь. Рядом хозяйничала деловитая и важная Каарина Киссанен. Давыдов никак не реагировал на погром и обыск, учиненный оперативниками. Он только время от времени тяжело вздыхал и как-то робко отвечал на вопросы, которые ему задавали.

Краснов аккуратно вел Лещинскую в избу. Задержавшись в дверях, он встретился с Давыдовым взглядом. Тот укоризненно смотрел на него.

–  Это ты меня выследил? – спрашивали они. – Ты приехал сюда забрать ее у меня. Зачем? Что я сделал тебе? Нам было хорошо вместе, а ты – ты все разрушил.

Краснов отвел глаза и торопливо прошел внутрь.

Марина легко нашла тайник – спрятанную за шкафом и стенной панелью маленькую дверцу. Оттуда крутая лесенка вела в бетонный подвал, где за тяжелой железной дверью, в небольшом помещении все это время жила Анна Оленева. Когда ее под руки выводили из подвала, оробевшую, испуганную непривычно большим количеством людей, она не походила на саму себя. Она не была ни истощенной, ни больной, но что-то в ней казалось надломленным, будто теперь от мира ее отделяли не бетонные стены тюрьмы, а иные незримые преграды. Увидев Давыдова в наручниках под охраной дюжего детины с палкой и автоматом, она вдруг разрыдалась и шагнула было к нему, но ее вовремя увели.

Позже, в гостинице, запаковав чемоданы и приготовившись к раннему утреннему отъезду, Ярослав и Марина, уставшие за этот непривычно долгий и насыщенный день, разморенные сытным гостиничным ужином и теплом, полулежали друг напротив друга в креслах в номере Марины.

– У меня все не выходит из головы, как она плакала, – с грустью сказала Марина. – Что такое можно сделать с человеком, что так покалечить его психику?

– Это хорошо изученное явление, – ответил Ярослав. – Называется «Стокгольмский синдром». А заключается в том, что жертва привязывается к своему похитителю, испытывает к нему привязанность и иные сильные чувства, даже в том случае, когда ее истязают и подвергают насилию. Были случаи, когда заложники или пленники сами становились на сторону своих захватчиков и даже были готовы их защищать. Понадобится время, чтобы Оленева снова пришла в себя.

– А что Давыдов? – интересовалась Марина. – Ты ведь оставался на допрос?

– Да, своеобразный тип, – усмехнулся Краснов. – Чем-то похож на маленького ребенка, которому вдруг досталось огромное сильное тело. Наивный, доверчивый, не дурак, хороший работник, умелый охотник, говорят. Все произошло точно так, как ты мне рассказала. И машина его ждала, спрятанная в лесу, и соседям он сказал, что пойдет лисиц травить. Ночью привез Оленеву и тихо выгрузил во дворе за забором, чтобы никто не видел. Меня больше удивило то, как он отзывался о ней. «Настоящая леди», – и он ненадолго задумался, улыбнувшись воспоминаниям. – Говорит, другой такой не было во всем Мокроярове, и я знал – она моя судьба! Как тебе это? Быть рядом с чужим человеком, которого ты почти и не знаешь, и при этом знать, что нити ваших судеб уже переплелись самым тесным образом? – он с любопытством посмотрел на Марину.

– Не знаю, – отозвалась она. – Раньше я бы точно подумала, что такое бывает только в сказках. Но сегодня у меня было столько необычных и странных событий, о которых еще нужно подумать… Мне кажется, рядом с таким человеком должно быть чувство, что ты вернулся домой после дальней дороги. Все на своем месте…

– А если, – Ярослав вздохнул, – возвращаться некуда? И жизнь – это вечная дорога, без конца и края, и нигде тебя никто и ничто не ждет. Пустые комнаты, неуютные стены…

– Нет, – твердо ответила, улыбаясь себе, Марина. – Этот дом есть у каждого. Просто, наверное, мы до него еще не дошли.

Краснов встал, потянулся и глянул в окно, где наконец-то начало темнеть. На землю легли голубые сумерки, и только самые верхушки деревьев ярко горели, будто кресты на церквях.

– Неужели мне будет не хватать этого? – он недоверчиво покачал головой. – Не знаю, тянет меня в эти края… Завтра уеду и буду чувствовать, что что-то здесь оставил, маленький кусочек сердца.

– А я нет, – так же отрешенно ответила Лещинская. – Я все думаю, что здесь я… что-то нашла. И уже никогда не потеряю.

Она оперлась на руку и поглядела на Ярослава. Глаза у нее были затянутые поволокой, сонные. Краснов улыбнулся и подошел к двери:

– Ложись спать, завтра нас ждет дорога. Наш долгий-долгий путь домой…