Текст книги "Курсы прикладного волшебства: уши, лапы, хвост и клад в придачу"

Автор книги: Анастасия Чеховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Не знаю я! – Димка с тоской посмотрел в спину Ерофеева.

– Понимаешь, Дим, я бы за тебя заступился, – извиняясь, шепнул Ленька. – Но он меня после этого… того… Понимаешь?

– Угу, – печально вздохнул Димка. – И не только тебя.

– Но мы что-нибудь придумаем, обязательно, – подбодрил его Ленька и побежал в класс.

Все три урока, что были в этот день, пятый «В» наводил порядок в своем классе, разбирая на лето растения с подоконников.

– А вот есть такие кактусы, которыми можно питаться, – сообщил Димка. – Индейцы Южной Америки готовят из них алкогольный напиток.

– Смотри из этого не приготовь, – пошутила учительница, вручая Димке горшок с кактусом-ушастиком. Дети прыснули, а Жердяй противным голосом сказал:

– Да он врет, как обычно! Вот у меня дядя из полыни настойку гонит…

– И вовсе я не вру! – горячо возразил Димка. – Этот напиток даже описывается в легенде о Кетцалькоатле.

– О ком, о ком? – с презрением ответил Жердяй. – Таких имен не бывает.

– Это пернатый змей! И имя индейское.

Но Жердяй вместо этого показал ему кулак и стал, пыхтя, стаскивать со шкафа развесистую пальмочку.

– Я сегодня опять приду твоих журналистов ждать, – с противной ухмылочкой произнес он. – И учти, у тебя три дня осталось. Если не приедут, в лагере тебе не жить. Будешь со мной в футбол играть. Вместо мячика.

Пальму он решил взять себе.

– Хорошее растение, развесистое. – Жердяй с одобрением огладил перистые листья. – Вот у моего дедушки в деревне дуб есть – в три обхвата. Мы с него каждый год пять мешков желудей собираем для дедушкиной свиньи.

– А есть тропические деревья такой ширины, что внутри них устраивают рестораны и гостиницы, – не удержался Димка.

– Нет, ты чего меня все время перебиваешь?! – взвился Жердяй.

– Женя, не кричи, – стала успокаивать учительница. – Дима прав. Действительно такие деревья растут в Южной Америке. Если хотите, я принесу вам фотографии моей подруги, которая сфотографировалась на фоне такого гиганта. Она одно время жила в Южной Америке.

Ерофеев посмотрел на классную руководительницу, как Цезарь на Брута, покраснел, но ничего не ответил. Но на Димку глянул так, что тот решил отпроситься пораньше. Дождавшись, когда Жердяй пойдет за свежей водой для полюбившейся ему пальмы, Клементьев подхватил горшочек с кактусом и поспешил домой.

Дома мама варила его любимый суп с клецками, и Димка сразу напросился помогать. Если бы Жердяй узнал, что Клементьев любит готовить, он бы поднял его на смех и задразнил девчонкой и хозяюшкой. Но Диме нравилось и крошить салаты, и делать начинку для пирожков. Несколько раз он предлагал маме испечь Гватемальский пирог с ананасами, рецепт которого он вычитал в книжке приключений, но мама еще ни разу не согласилась. В лучшем случае разрешала потолочь орехи или смолоть сахар в пудру.

– Давай как-нибудь в другой раз, – говорила она. – И вообще, может, его в рот не возьмешь – пирог этот.

После обеда, за которым Димка поведал о том, что подруга учительницы живет в баобабе, мама рассказала, что звонил папа.

– Он договорился с тетей Маргаритой. Та очень обрадовалась.

– А какая она? Расскажи, мам.

– На вид? Очень полная, высокая, говорит громким голосом. Веселая. Вы с ней поладите, я думаю. Просто неудобно, столько лет не виделись, а тут…

– А дети у нее есть? – перебил Димка. Он представил громогласную тетку и выводок маленьких круглых жердяйчиков-футболистов.

– Нет, детей нет, – успокоила мама. – Раньше тетя Маргарита работала костюмером в театре, и гримером тоже работала. Ты точно не хочешь в спортивный лагерь? Учти, если у тети Маргариты тебе не понравится, придется до середины июля жить у бабушки Катерины. Это единственный вариант. К папиным родителям приехали дядя Коля с женой и тремя детьми и тетя Фая с тетей Риммой.

Димка вздрогнул: бабушка Катерина – мамина тетка – жила в центре Москвы, в высоком сталинском доме, где у парадного подъезда сидел мраморный лев, а в привратницкой, в подъезде – выцветший от старости швейцар в фуражке с кокардой. Раньше бабушка Катерина преподавала танцы в специализированной школе, едва не стала примой Большого театра. Дома у нее жили семь кошек курцхааров – тощих, длинных, с марсианскими глазами и неестественно длинными балетными лапами. Чем-то они были похожи на саму бабушку Катерину – утонченно-вычурную, с небесно-синими глазами и выверенными движениями балерины. Она зачесывала волосы назад, говорила чуть в нос, часто закатывала глаза… Что еще? Ах да, она была помешана на этикете, истории балета и редких породах кошек.

– Фи, какой невоспитанный мальчик, – сказала бабушка Катерина, увидев, как Димка гоняет ножом горошек по тарелке. – Я бы научила тебя хорошим манерам!

…Димка наморщил нос, отгоняя видение носатой старухи в длинном, темного кружева платье.

– Мама, я тебя уверяю, что с тетей Маргаритой мы найдем общий язык, – сказал он. – А к бабушке Катерине я не хочу, у нее кошками пахнет.

– Ну, смотри. – Мама с сомнением посмотрела на него, но ничего больше не сказала.

А вечером Димка услышал, как она жалуется папе:

– Мне кажется, у него конфликт в классе, вот он и не хочет никуда ехать. И еще, Андрей, поговори с ребенком, меня пугает его неуемная фантазия. Представляешь, рассказал мне сегодня, что у классной руководительницы подруга на дереве живет. И учительница обещала показать фотографию. Я уже не знаю, чему верить, а чему нет.

– А ты верь всему, – ответил папа. – Не хочет он в этот лагерь ехать – его дело, отдохнет у Маргариты. Заодно и мы ее навестим. И Зубастика не надо будет отдавать в собачью гостиницу.

– А если у него неприятности?

– Если станет совсем плохо, расскажет сам, – философски заметил папа. – Не такой уж он у нас молчун!

– Андрей, ты чересчур легкомысленно ко всему относишься! – обиженно сказала мама, и родители замолчали.

6. Как ругались в Древнем Риме

Неизвестно, что убедило ее больше – сказки сына или спокойствие мужа, но на следующий день Димка в школу не пошел. Пока мама набивала две большие сумки, Димка вместе с Зубастиком собирали «свои» вещи. Первым делом он взял с собой фотоаппарат, подаренный ему на день рождения, и запас пленок. Фотик был простенький, и Димка мечтал, что на следующий год родители купят ему компьютер, а значит, можно будет просить цифровую камеру и принтер. Взял он с собой дневник, лупу, маленький театральный бинокль. Уложил в рюкзак фонарик, самоучитель латинского языка – была у него мысль поразить Жердяя первого сентября звучной фразой на древнем наречии. Взял набор счастливых монеток, компас, три мотка цветных шнуров. Для чего, объяснить себе не мог, но решил, что не помешает. Умница Зубастик притащил свою любимую резиновую косточку, которую ему подарили, когда он был щеночком, и комбинезон на случай холодной погоды. Мама собиралась медленно, то и дело спрашивала:

– Ты будешь носить зеленые шорты? Смотри, куда я тебе положила синюю рубашку. Дима, повернись, вот тут в боковом кармане чистые носовые платки, а здесь носки, не перепутай.

– Мама, да как же я носки с платками перепутаю?! – всплеснул руками Димка.

– Ну, я не знаю. – Мама выглядела расстроенной. – Если б я знала, что все так получится, то мы бы на тебя документы оформили. Поехал бы в Америку с нами.

– Да сами же говорили, что там скука смертная! – возмутился Димка. – Папа весь день на занятиях. Ты на курсы английского пойдешь, а мне куда? Тем более мне уже одиннадцать лет. Пора пожить самостоятельно.

– Даже так? – подняла бровь мама. – Ну, как знаешь…

По дороге к метро Димке встретился Жердяй. Когда Ерофеев увидел Димку и его маму с дорожными сумками, лицо у него вытянулось.

– Сваливаешь? – подозрительно поинтересовался он.

– Да ты что! – успел шепнуть ему Димка, пока мама покупала в киоске журнал. – Еду в экспедицию вместе с журналистами. Серия очерков «Клады России», слышал? Еле маму уговорил, чтоб отпустила с ними. Сегодня летим на Урал.

– А по-моему, ты опять врешь!

– Ты что, вот можешь маму спросить.

– А такса Тебе зачем?

– Зубастика некуда девать, родители уезжают в Америку. Если я оставлю его в собачьей гостинице, у него начнется депрессия. А знаешь, как протекает депрессия у карликовых такс?

– Как?

– Они начинают всех кусать за пятки и выть по ночам на луну.

Зубастик тявкнул и поднял переднюю лапу, словно подтверждая его слова. Жердяй молчал, не зная, злиться на вруна или завидовать счастливчику.

Димка помахал ему на прощание и представил, что будет первого сентября. Женька узнает, что ни в какие экспедиции он не ездил, и начнется… Он отогнал эти мысли.

«Что-нибудь придумаем, – пообещал себе Димка. – Главное – помнить, что мысль материальна, а мозги сильнее кулаков».

В электричке Зубастик сразу встал на сиденье и принялся смотреть в окно. Он и в машине обожал ездить стоя, а при случае вставал рядом с форточкой, так что уши у него хлопали и мотались, словно два флага.

– Так, радость моя, сядь как-нибудь поудобнее. – Мама оттащила Зубастика от окна.

Пес свернулся калачиком и сделал вид, что сладко спит, правда, иногда он нет-нет да и приоткрывал хитрый карий глаз.

По дороге Димка успел выучить половину латинского алфавита и фразу «О tempora, о mores!» («О времена, о нравы!»). Он жевал ириски и придумывал ситуации, где фраза могла бы пригодиться. Например, Жердяй заявит, что его брат скрутил в трубочку все почтовые ящики в подъезде, а Димка скажет: «О tempora, о mores!» – и отойдет с видом печальным и возвышенным. Или Жердяй опять примется трясти его, можно обронить: «Поставь меня обратно! О tempora, о mores!» А Жердяи спросит: «Ты чего?» А он скажет: «Я решил брать пример с римских патрициев». И Жердяй спросит: «Это они так ругались?» Димка кивнет, и тогда Жердяй станет говорить по каждому поводу: «О tempora, о mores!»

– О чем задумался? – Мама легонько дернула его за рукав.

– Думаю, мама, как встретит меня тетя Маргарита.

– Да, как-то все спонтанно получилось, – пожаловалась мама. – Вы с папой совсем сбили меня с толку. Думаешь, не стоило идти в школу?

– Думаю, нет. Я, мамочка, сам уже не уверен, правду сказали мальчишки или неправду. – Димка решил изобразить запоздалое прозрение. – Хорошо, что вы с папой додумались отправить меня к тете Маргарите. У бабушки Катерины я бы сошел с ума.

Мама рассеянно кивнула и замолчала, вспоминая, как тетка Катерина битый час объясняла ее мужу, почему у мужчин в балете должны быть кривые ноги. С тем же успехом Андрей мог бы ей рассказывать о программном обеспечении и настройке сервера.

– Да я, знаете, балет как-то не очень, – признался он.

С тех пор ни тетка, ни муж друг друга не видели, что, признаться, их не сильно печалило.

7. Старик Шаляпин – гроза стаканов

Тетушка Маргарита жила в славном маленьком домике из красного кирпича, рядом сад с цветником, у калитки – заросли сирени, которые вели до самого крыльца. На полпути к дому Димка и мама услышали, как она поет высоким голосом:

– По полю гуляет, по полю гуляет казааак молодой. – И гневный вопль: – Не бьется, нет, не бьется!

Димка с мамой переглянулись, мама на всякий случай взяла сына за руку.

– Пошли? – Она робко посмотрела на сына.

– Пошли, – ответил тот и первым нажал на звонок.

– Иду, иду! – Голос тети Маргариты слегка напоминал гудок отплывающего парохода, с той лишь разницей, что отличался некоторой мелодичностью. Голос был приятный, но, подозревал Димка, в погожий день тетка могла разговаривать с Москвой без телефона. Зубастик нетерпеливо тявкнул.

– Иду, иду, – еще раз пропели за дверью.

Дверь открыла высокая полная женщина – такая высокая и такая полная, настоящая валькирия, Димка видел их на картине. Правда, на тетке была не медвежья шкура и рогатый шлем, а пышное белое платье, напоминающее театральный костюм поселянки. Черные волосы заплетены в толстую косу, глаза большие, карие, очень любопытные, а ресницы накрашены так, что тетушке приходилось таращить глаза, чтоб ресницы не слиплись. Поэтому вид у нее был радостный и изумленный одновременно.

– Димочка, племянничек! – Она раскинула руки, словно собралась взлететь, и тут же заключила щуплого Димку в мощные объятия. – Ирочка, сто лет не видела, как я рада! Наконец-то приехали! – Они расцеловались с мамой, и тетка без труда подхватила их сумки. – За мной, за мной, на кухню, мы будем пить чай и разговаривать.

Дима с опаской приглядывался к тетке, не выкинет ли она какой-нибудь номер, но та суетилась на кухне, напевая что-то по-итальянски.

– Андрей говорит, ты увлеклась пением, – осторожно начала мама.

– Опера – это чудо, это праздник. – Тетка разговаривала и между делом метала на стол розетки с вареньем, корзинки с печеньем, лепешечки, марципаны и блинчики с творогом. – Я езжу раз в неделю в Москву, беру уроки у одной женщины, которая лично знала Шаляпина. Марья Павловна, конечно, совсем уже старушка, но голос, вы бы слышали, какой у нее божественный голос!

Повернувшись к холодильнику, тетка отвела руку в сторону и взяла высокую ноту, чашки в буфете истерически зазвенели.

– Не могу, – обернулась она. – Хоть бы одну чашечку кокнуть. А вот Марья Павловна рассказывала, что Шаляпин голосом разбивал стаканы. Разлетались, как от взрыва. Сама она в молодости все больше хрусталь колотила. Ставила на рояль бокал с шампанским, и на заключительных аккордах – фейерверк.

Димка исподтишка следил за мамой, но та, освоившись, даже бровью не повела. Золовка, пытающаяся повторить подвиг Шаляпина, ничто по сравнению с теткой, которая в семьдесят восемь лет изображает на балконе Айседору Дункан. Ирина вспомнила, какое лицо было у Андрея, когда он поднял голову и увидел, как на балконе третьего этажа кружится седовласая фурия в тунике.

– Главное – помнить, что у каждого есть свой заскок, – сказала она вечером мужу. – Никто не любит белых ворон, но в человеческой эксцентричности, поверь, нет ничего плохого. Это гораздо лучше, чем ограниченность или, того хуже, подлость.

Супруг с ней согласился, сказал, что ее тетушка – чудо, просто к ней надо привыкнуть. А теперь выясняется, что сестра, которая доставала им билеты на премьеры, такая оригиналка.

«Слишком много ценителей прекрасного в одной семье, – думала Ирина. – Вот сын и растет таким фантазером».

– А еще, Ирочка, я погадаю тебе на таро, – щебетала тетушка Марго, пытаясь вытащить из холодильника медовый торт из десяти коржей. – Я очень хорошо гадаю – обожаю все загадочное. Представляете, Марья Павловна рассказывала, что недавно вызывала дух Шаляпина.

– И что? – не удержался Димка. – Пришел?

– Нет, какое там… Явился совершенно бесстыжий дух. Вел себя отвратительно, кокнул лампочку в туалете, ущипнул Марью Павловну за бок. Она мне даже синяк показывала.

Тетка наконец-то вытащила блюдо с тортом и поставила его в центр стола.

– Вот теперь мы будем пить чай, – объявила она. – Ирочка, хочу тебе сообщить, что у тебя очень худой сын.

– Не в коня корм, – пошутила мама и вспомнила, как тетка Катерина говорила: «Ира, у тебя не сын, а поросенок». Вот уж действительно кому что…

Тетушка Маргарита рассказывала, как ей нравится жить в Лисичкине, какая тут природа и воздух. А Зубастик умиленно смотрел на тарелку с блинчиками и ждал, когда хозяин обратит на него внимание, но Димка выстраивал логическую цепочку.

«Раз тетка любит покушать, – думал он, – значит, она любит готовить. Раз она любит готовить, значит, она добрая. Если она добрая, значит, разрешит испечь Гватемальский пирог с ананасами, и вообще не будет гонять его с кухни, как это делает мама».

Такой поворот дел Димку устраивал. Зубастик слегка подергал его за брючину и посмотрел сначала на блины, потом на хозяина, укоряя: «Сам лопаешь, а со мной не делишься». Димка взял блинчик и как бы по рассеянности опустил руку под стол, через секунду блин исчез. А Зубастик вылез из-под стола, довольно облизываясь и поглядывая на тетушку Маргариту с все возрастающим уважением. Умный пес, как никто другой, умел ценить натуральные продукты.

8. Сердечная тайна тетушки Марго

После обеда, когда мама и тетя Маргарита ушли гадать на таро, Димка поднялся в свою комнату. Точнее, это была не комната, а целый чердак с небольшим балконом. Там у тетушки помимо дивана и двух кресел стояли сундуки со всяким театральным скарбом – пудреными париками, отрезами тканей, треуголкой а-ля Наполеон, фальшивыми усами, плащами и бутафорскими кинжалами. У окна стояло чучело зеленого попугая на жердочке. Еще Димка обнаружил на полке баночки с театральным гримом – румянами и тенями.

– Я человек хозяйственный, – тараторила тетушка Марго, раскладывая пасьянс. – Если я могу что-то унести с работы домой, я это, безусловно, унесу. А когда увольнялась, разругалась в пух и прах с новым директором. Точнее, сначала он с нами разругался, а потом половина коллектива написала заявления об увольнении. Какое хамство – назвать женщину неповоротливым бегемотом! Видите ли, я была недостаточно расторопна, отглаживая его приме костюм. Неужели после этого я смогу работать с таким… таким… Я человек, который привык себя уважать, который может за себя постоять, в конце концов. Кинула ему на стол заявление об увольнении, вынесла все свое, сэкономленное непосильным трудом, а одна актриса – она старух играла – встала на лестнице, палец вытянула и загробным голосом ему: «Прррроклинаю!»

– Ужас какой! – это был голос мамы. – Так и сказала?

– Конечно! За то, что новый директор ее на пенсию досрочно отправил, а так она еще на восьмидесятилетие свой бенефис планировала. Его потом валерьянкой отпаивали. А нечего свои порядки наводить! Привел девятнадцатилетнюю курицу, и сразу ей отдельную уборную, как у примы, и оклад, как у заслуженной артистки. А мы так радовались, что в нашем коллективе нет интриг. И на тебе!

– Какой кошмар! – качала головой мама. – Ай-ай-ай? И в самом деле?

Димка слышал вполуха, как возмущается театральными порядками тетушка Марго, и школьные неприятности – насмешки детей, снисходительные шуточки учителей и наглость Жердяя – отступали куда-то на задний план.

«А интересно, – думал Димка. – Смог бы я встать на лестнице и, вытянув палец, сказать Жердяю: «Пррроклинаю!»?»

– Ирочка, вижу у тебя дорогу счастливую, мир с мужем. Так, что там еще? Ага, в отдаленном будущем что-то новое, наверное, работа.

– Да, хотела с осени пиарщиком в фирму Андрея устроиться, они штат расширяют, – откликнулась мама. – А что там еще?

– А может, и ребенок? – весело заметила тетка. – Тройня!

– Ой, нет! Только не тройня, – рассмеялась мама. – Если бы дочка, хотя не знаю, не уверена.

Димка совсем не представлял себе, как в их двухкомнатной квартире появится еще один ребенок. А если бы появился? Сестренка – это, наверное, неплохо. Он вытащил Наполеонову треуголку и скрестил руки перед зеркалом. Зубастик сел рядом и, задрав голову, радостно залаял.

– Вот тебе! – Мальчишка нацепил треуголку таксе, пес испуганно присел. – Ну, что, император Зубастик, давай вещи распаковывать. Тетушка вроде бы добрая, в сто раз лучше бабушки Катерины.

Димка распаковал рюкзак, спустился вниз. Тетка рассказывала о том, как одна актриса отомстила другой, насыпав сопернице в туфли соли крупного помола.

– Я так рада, что уволилась, – рассказывала тетушка. – За четыре месяца наш театр превратился в гадюшник! При прежнем директоре все иначе было. Все-таки начальник – это очень важно.

Потом она что-то шепотом рассказывала про своего мужа, и мама качала головой и ойкала. Они снова пили чай и долго прощались. У мамы были красные глаза, потому что раньше она никогда не оставляла сына одного надолго. Димка ее успокоил, сказав, что ему уже одиннадцать лет, а это, что ни говори, солидный возраст, а тетушка с мамой почему-то рассмеялись.

– Андрей, наверное, не вылезает из своего компьютера, – посетовала тетя Маргарита. – Ты бы хоть с сыном вдвоем на выходные приезжала.

– Надо, надо, – виновато кивала мама.

Наконец она уехала, и Димка пошел на кухню, чтобы помочь тете Марго убрать со стола.

– Пирожок мой, пирожок, – мурлыкала та, укладывая медовый торт обратно в холодильник.

– А можно мне посмотреть, что на чердаке в сундуках лежит? – спросил Димка на всякий случай. – Ничего, что я сегодня треуголку примерил?

– Конечно, зайчик, – рассеянно ответила та. – Все в твоем распоряжении. Я шью там иногда. Представляешь, собиралась стать актрисой или певицей, но не прошла по конкурсу. Вот и подалась в художники-костюмеры. Я даже гримером работала. Хочешь, тебе костюм сошью. У вас новогодние утренники есть? Будешь мушкетером.

– Какие утренники, я ж на следующий год в шестой класс пойду. – Димка сказал с такой обидой, что тетка рассмеялась:

– А откуда мне знать, есть в шестом классе утренники или нет?! Я же в школу не хожу.

– Тетя, а почему у вас детей нет? – спросил Димка и пожалел о своей бестактности, потому что лицо у тетушки Марго сразу же стало несчастным и потерянным.

– Потому что, зайчик, у каждого своя судьба. – Она легонько подтолкнула его к двери. – Если хочешь читать, то в большой комнате два шкафа с книгами.

В комнате, где между двух книжных шкафов стояла кадка с пальмой (вот бы Жердяю такую!), было тихо и как-то не по-весеннему сонно, словно время здесь застыло еще в начале осени. Тикали старинные часы. На окне цвела герань, роняя на пол сухие желтые лепестки. На стуле стопка белья под тонкой марлей, на диване какое-то шитье. Димка с любопытством огляделся: на стенах множество маленьких портретов и фотографий в рамках – какие-то улыбающиеся люди, женщины и мужчины. Один – высокий брюнет с подкрученными усиками и темными глазами – встречался чаще всех. Рядом висел рисованный портрет – тоже, как показалось Димке, тетушки Маргариты. Она ела яблоко и лукаво улыбалась. Димка присмотрелся к лицу внимательней – волосы короткие, а лицо более мягкое, беззащитное, наивное даже.

– Не узнал? – сказала тетушка, войдя в комнату. – Это, зайчик, я восемь лет назад.

Димка выбрал книжку – биографию пирата Моргана и отправился к себе, гадая, что за брюнет изображен на фотографиях. Еще он гадал, что у тетушки изменилось в лице, вроде бы стала взрослее, и в то же время видно было, что перемены не только снаружи, но и в душе. Вскоре мысли о тетушке ушли на второй план, Димка увлекся книжкой. Обычно стоило ему взять в руки книжку, как он начинал видеть то, что было нарисовано. Благодаря живому воображению он погружался с головой в мир книг, забывая о мире настоящем. И едва ли не слышал шум бриза, крики чаек и скрип меняющего курс галеона. Зубастик, свернувшись калачиком, лежал у него в ногах.

9. Три кило колбасы за автограф

Под утро Димке приснился сон, будто он попал в страшный шторм и его корабль заваливается на бок. Он напрягал все силы, чтобы развернуть руль, но руль не слушался его, а океан рычал, гремел и завывал, как сто тысяч пылесосов. Из последних сил Димка рванул руль влево, и тут… проснулся. Рядом с диваном стоял Зубастик и пытался сдернуть одеяло с хозяина, а на первом этаже действительно шумел пылесос: тетушка наводила порядок.

– Я вот тебе! – сонно пробормотал Димка. – Совесть у тебя есть, монстр комнатный?!

Но Зубастик и слышать ничего не хотел. Вместо того чтобы пристыженно завилять хвостом, он прыгнул на кровать и в одну секунду облизал Димке лицо.

– Зубастик! Ты свихнулся, что ли?! – Димка соскочил на пол. – Я вот тебе!

Но пес радостно залаял и, решив, что это новая игра, начал носиться по комнате.

– Я смотрю, вы встали уже. – Тетя Маргарита заглянула к ним. – Очень вовремя, сейчас будем завтракать. Если только кое-кто соблаговолит умыться.

Сегодня тетка была одета в пестрое восточное платье, а волосы убрала в замысловатую прическу. Когда она спустилась, забрав с собой разбушевавшуюся таксу, мальчик подошел к зеркалу, рядом с которым лежала вчерашняя треуголка. Димка примерил ее, сдвинув на бок.

«А каникулы-то уже начались, – подумал мальчишка и улыбнулся своему отражению».

За завтраком Димка понял, что тетя не просто любит готовить. Она помешана на кулинарии. Пока он размышлял, рассказать ли ей про Гватемальский пирог с ананасами или пока не стоит, тетушка сообщила, что на десерт к обеду она будет готовить сырное суфле по особому рецепту, который дала ей Марья Павловна, еще будет суп с фасолью.

– Понимаешь, зайчик, раньше были такие времена, что даже за сыром, простым сыром без дырочек, выстраивались такие очереди, что это было похоже на штурм Зимнего дворца, а не на очередь за сыром, – вещала тетушка. – Но чем хороша была моя прежняя работа, так это тем, что я всегда могла достать билеты на премьеру или взять автограф у какого-нибудь актера. А у одного моего знакомого повара жена быта немного с приветом. Она обожала собирать автографы. К тому времени, когда мы с ней познакомились, у нее был целый альбом для рисования. И на каждом листе у нее была закорючка: «Машеньке с любовью» или «Марье на память».

– А зачем ей это? – спросил Димка, уплетая чай с булочками.

– Ну, зайчик, откуда мне знать? У каждого свои причуды.

– А сейчас у нее сколько альбомов?

– Штук тридцать, наверное. – Тетка рассмеялась своим мыслям. – Знал бы ты, как она своему мужу нервы трепала! Она же каждые три месяца в какого-нибудь нового актера влюблялась. Правда, дальше автографов дело не шло. Она мне за автограф Райкина три кило копченой колбасы даром отдала и еще полголовки сыра. А если ты будешь и дальше тут сидеть, меня слушать, то просидишь все на свете, и будет у тебя вид бледный и немощный, – неожиданно закончила она.

– А вы что сейчас будете делать? – спросил Димка, поднимаясь из-за стола.

– У меня намечается генеральная кухонная уборка, – заявила тетушка. – Когда я чищу столовые приборы, трогать меня нельзя. Иди погуляй где-нибудь часика три, только далеко не забредай. Хорошо?

– Хорошо, – улыбнулся Димка. – А можно я маме позвоню?

– Даже не спрашивай, зайчик, даже не спрашивай. – И тетка опять начала что-то напевать, а фарфоровые чашечки в буфете позвякивать.

У мамы был какой-то странный голос. Спросив, как дела и хорошо ли он спал, она сообщила:

– Дима, сегодня утром приходил твой одноклассник. Спрашивал, куда ты поехал.

– Какой? – Димкино сердце ухнуло куда-то к пяткам, а потом стукнулось в горло. – Какой одноклассник?

– Толстый такой. Он еще все время жует.

– И что?

– Я сказала, что уехал к тете отдыхать.

– А он?

– Усмехнулся и велел передавать тебе привет. Дима, мне это не нравится!

– Мама, мне это тоже не нравится. Ты ему больше дверь не открывай, у него не все дома. У его брата мания – перила в трубочку скручивать, его даже по телевизору показывали.

– Фантазер, – вздохнула мама. – Когда ты повзрослеешь?!

«Ничего себе, – подумал Димка. – В директора самогонщика она верит, а в чокнутого Бульдозера нет!»

– Мамочка, я обещаю тебе повзрослеть к первому сентября, – приложив руку к сердцу, пообещал Димка. – Вот приедете из Америки, а у меня будут густая борода, морщины и пенсионная книжка. Так сына в школу и поведете. Может быть, меня наконец-то от физкультуры освободят.

Мама рассмеялась и перевела разговор на тетю Маргариту. Димка шепотом заверил, что тетка супер и рассказывает много интересного про театр.

– Знаешь, мам, если бы я был директором театра, то тетушка Марго у меня играла бы только первые роли, – признался Димка. – Она вылитая валькирия, только без рогатого шлема.

Услышав про валькирию, мама развеселилась и попросила Димку не хулиганить.

– Веди себя хорошо, а мы с папой, я обещаю, будем каждые выходные покупать тебе по подарку. Идет?

– Идет! – ответил Димка. – Только вы Зубастику тоже подарок купите, иначе он обидится.

Положив трубку, Димка загрустил.

«Хорошо родителям, – думал он. – Сядут на самолет и отправятся путешествовать. Пусть они не так уж много увидят, но все равно интересно. Все же взрослым быть не так уж и плохо».

Мальчишка заглянул в кухню. Тетка, напевая арию из «Аиды», раскладывала на столе большие серебряные вилки и маленькие золотые ложечки – такие маленькие, что ими, наверное, только пирожные ели.

Свистнув Зубастику, Дима резвым мячиком скатился с крыльца, выбежал за калитку. Зубастик, залаяв на ворону, сидевшую на тополе, обнюхавшись с кудлатой дворняжкой, помчался следом.

– Самое главное, друг Зубастик, обследовать местность, – сообщил хозяин верному псу. – Никогда не знаешь, когда это может пригодиться. Давай притворимся двумя разведчиками на вражеской территории. И начертим план местности.

В рюкзаке лежало их снаряжение – бинокль, дневник с цветными ручками, компас и фотоаппарат. Еще бутерброды, яблоко и бутылка сока, заботливо уложенные теткой.

– Итак, первый по списку – детский парк, – провозгласил Димка. – Вперед!

10. «Спой, такса, не стыдись!»

Они старались обежать все до обеда, но побывали только в парке, где, налазившись по каким-то развалинам – то ли замка, то ли детского городка, попытались зайти в городской музей. Зубастика туда не пустили, хоть Димка и уверял, что для кругозора животного осмотр древних костей просто необходим.

– Разве вы не знаете, что такса схожа по развитию с четырехлетним ребенком? – вещал он перед пожилой кассиршей с фиолетовыми волосами. С таким же успехом можно было взывать к египетской мумии.

Зато, выйдя из музея, они попали на площадку, где играл городской оркестр, правда, и тут они оконфузились. Как только на сцену вышел толстый дядька с кларнетом, такса уселась копилкой и начала подпевать. Дядька пыхтел и краснел, вытирал со лба пот. Одни зрители посмеивались: «Спой, такса, не стыдись!» А другие говорили: «Какое безобразие!» Наконец дядька не выдержал и в перерыве между выступлениями подошел к скамейке, где сидел Димка с Зубастиком, и спросил:

– Мальчик, ты мороженое любишь?

– Очень люблю, – ответил Димка. – Но искусство больше.

– Вот тебе, мальчик, денежка. – Толстый дядька сделал вид, что не заметил последнюю реплику. – Всего через две аллеи отсюда есть замечательный киоск с мороженым. Эскимо с орешками, в шоколаде. Любишь?

– Само собой.

– Сделай доброе дело, купи мне тоже. А то знаешь, целый день на солнцепеке. И не торопись, ладно? Собакам нельзя по жаре бегать.

Дядька наврал. Когда Димка минут через пятнадцать вернулся из киоска, на сцене верещал пародист, изображавший неисправный телевизор. За сценой дядьки тоже не было.

– Видишь, какой хитрый. – Димка повернулся к таксе. – Что нам со вторым мороженым делать?

– А что с ним сделаешь? Оно уже растаяло. Правда, ты можешь отдать его воробьям – они любят сладкое. – Димка обернулся на голос и увидел девочку в очках. Волосы у нее были рыжие, короткие, наверное, потому, что вились мелкими колечками. На носу россыпь веснушек. Глаза зеленые, с карими точками, и до того лукавые, что Димка сразу почувствовал родственную душу.