Текст книги "Между нами только +18 (СИ)"

Автор книги: Анастасия Бельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 19

Настена

Мы уже пять минут нежимся в теплой воде, попеременно лаская друг друга, и так и не можем решить, какой вид секса хотим испробовать дальше.

– Ну Ма-акс, – тяну расслабившаяся я, находя в теплой воде каменный член, и сжимая у самой головки, что заставляет мужчину откинуться на бортик джакузи, – ты обещал, что в душе поставишь меня на колени…

– Естественно, поставлю, женщина, – тяжело дышит он, и проводит пальцем по моему соску, – только твоей Сахарной Попкой к себе для начала.

Я поджимаю губы, потому что сейчас больше всего на свете хочу поласкать его. Какого черта, когда он подарил мне такой оргазм, а сам не дает мне даже попытаться его отблагодарить!

– Несправедливо…

– Мир вообще не справедлив, малышка. Ну, давай, поворачивайся ко мне задом.

Я замираю, оглядывая его, сидящего по пояс в воде, и глядя на меня темными, почти черными глазами. В обычное время они карие, и слегка отливают зеленым, но сейчас горят так, словно он натурально хочет меня съесть, если я сейчас же буду играть по его правилам.

А я.

Не буду.

Не знаю, что со мной происходит, когда я осторожно веду оголенным плечом, и Макс внимательно следит за моими ключицами. Я знаю, что ему нравятся во мне эти места, и поэтому специально опираюсь на одну руку, стараясь их выделить.

– Что ты… – охает он, когда я наклоняюсь ниже, и замираю, едва-едва касаясь подбородком воды напротив его паха.

– Интересно, как долго я смогу не дышать под водой? – прищуриваюсь, и ныряю под его наливающимся возмущением взглядом.

Я с закрытыми глазами нахожу сперва носом, а затем ртом все также стоячий член, и обхватываю губами головку. Боже, мы столько раз расписывали это друг с другом – как я обвожу ее языком, ласкаю уздечку, щекочу кончиком языка дырочку… А на деле, в оказавшихся условиях я боюсь сделать лишнее движение, чтоб вода не залила нос, и я не закашлялась.

Черт возьми, да что же я творю…

Усилием воли отгоняю предрассудки, и все же продвигаюсь чуть дальше, крутанув пару раз языком по головке. Член толкается мне в горло, инстинктивно желая продлить приятные ощущения, но у хозяина другие планы. Тут же твердая рука обхватывает мои волосы на затылке, и выдергивает наверх – резко и грубо, так, будто злится на меня за такие ласки.

– Непослушная вредина! – рычит Максим, вытягивая меня на колени, и сам резко поднимаясь из воды, – какого черта ты творишь?! А если бы наглоталась воды через нос?!

Он смотрит сверху вниз, все еще сжимая мои мокрые волосы на затылке, и выглядит так… Грозно, что я снова теку между ног. Господи боже, мужчина, я и сама не знала, что могу быть такой пошлой!

– А можно наглотаться через рот, и… Не воды вовсе? – свожу брови вместе в умоляющей выражении, и вижу, как его взгляд просто полыхает в ответ на такое.

– Блять, Насть… Твоя задница будет гореть после этого, обещаю, – выплевывает он, и его рука сжимается в моих волосах, подтягивая к члену.

Я как оголодавшая снова ловлю ртом головку, но Макс двигает бедрами, уводя ее от моих губ. Упирается в щеку, проводит вниз, снова по губам – и снова назад, заставляя меня обиженно хныкать, и не давая потянуться следом.

– Максим!

– Я сейчас выебу твой ротик, маленькая. – Максим наклоняется, и другой рукой гладит меня по щеке, будто заранее жалеет перед тем, что последует дальше, – сильно и жестко, так, как до этого у тебя еще не было.

– Да… – стону я, прихватывая ртом его большой палец, и уже сгорая от ожидания.

– Я знаю, ты хочешь этого, – его глаза ни на секунду не отрываются от моих, и в этом какая-то особенная сила и возбуждение между нашими телами, – но, Насть, давай договоримся – ты должна в любой, абсолютно в любой момент сказать, если тебе что-то не понравится. Ты поняла меня?

Я вижу, что он сам уже почти срывается от ожидания, и говорит это все отрывисто, жестко. Мне нравится, безумно нравится чувствовать себя целиком и полностью в его власти, и дрожать перед такими обещаниями, но я точно знаю – Максим не садист.

А потому ему реально важно, что нам обоим это вкатывало.

– Я понимаю. – Серьезно киваю я, и его брови расслабленно расходятся к вискам, – обещаю в случае чего кричать и вопить, а если ты не среагируешь, откушу твой…

– Того, что ты поняла, было более чем достаточно! – поспешно прерывает Макс, и распрямляется, снова вгоняя меня в трепет своим ростом и твердостью оказавшегося у моих губ члена, – расслабься, малышка, и позволь мне воспользоваться твоим ртом.

Я успеваю лишь кивнуть, как его рука грубо фиксирует мою голову, а член врывается в рот, больше не заигрывая, и не пытаясь жалеть мое горло. Я поспешно расслабляюсь, стараясь спрятать зубы, и просто принимаю в себя все его бешеные толчки, прикрывая от необычных ощущений глаза.

– Открой! – немедленно шипит Максим, и с нереально пошлым чмоком вытаскивает из моего рта член, – хочу видеть твой взгляд, когда трахаю твой рот.

Я послушно распахиваю глаза, и поднимаю их вверх, на замершего мужчину. Он кивает, удовлетворенно и повелительно, а затем двигает бедрами, и прижимает мою голову к стене, чтобы снова ворваться в рот членом.

На этот раз – по-другому. С переплетенными взглядами непонятные ощущения трансформируются в какой-то странный, гудящий в горле кайф, и я сама уже обсасываю член, который все быстрее двигается во мне.

Боже, боже, боже.

Почему он смотрит на это так, словно я сейчас – самая роскошная женщина в его жизни?

И с какого черта я странно кайфую, и уже пальцами натираю себя между ног, пошло выпуская слюни на каждый резкий, глубокий толчок?!

– Да, маленькая. Ты просто… Охуенная.

Он увеличивает толчки, все чаще и грубее трахая мое горло, и ни на секунду не отрывая взгляда. Знаю, что он сканирует мои ощущения – не поморщусь ли, не подавлюсь ли от боли, или еще что-то, что заставит его немедленно остановиться.

Только вот все дело в том, что мне действительно это все нравится. И просто дико заводит стоять вот так, на коленях перед Максимом, и знать, что мой рот сейчас для него центр всего удовольствия.

Как еще совсем недавно его язык был для меня…

– На счет три откроешь широко рот, и высунешь язык, маленькая. Я уже готов… Почти все…

Я даже не могу кивнуть, но он по взгляду понимает – я приму все. Весь его вкус, сколько бы он мне не дал, я безумно и до дрожжи хочу, чтоб он кончил мне в рот – просто потому, что меня даже это возбуждает до крайности.

– Раз…

Я мигом выпускаю член изо рта.

– Два…

Открываю рот, и высовываю «лодочкой» язык.

– Три.

Впускаю самую головку, и сразу же прикрываю глаза. Макс также откидывает голову – и с протяжным матом кончает мне в рот, так, что я судорожно глотаю, чтобы не проронить ни капли.

– Малыш…

Он склоняется на колени, и садится рядом, привлекая меня к себе. Мы оба тяжело дышим – я от настоящего и первого в своей жизни глубоко траха в рот, а Максим…

– Пару минут, отойду немного. Это было…

– Охуенно? – подсказываю я, и улыбаюсь в его плечо, чувствуя, как оно завибрировало от смеха.

– Лучше и не сказать, – ухмыляется Максим, и осторожно отодвигает меня от плеча, убирая прилипшие на лоб пряди. – Спасибо, маленькая.

Я краснею, и сама трусь о его руку, ласкаясь как кошка у самого заботливого хозяина.

– Тебе спасибо. Я и сама не знала, что хочу так…

– Всегда знал, что за милыми Ангелочками прячутся те еще черти.

– Ну, до появления некоторых они сидели смирно, и даже носа не показывали!

– А сейчас смотри, повылазили… Видимо, боялись выходить ко всяким долбаебам!

Я не сильно стукаю кулачком по его плечу, и мы вместе смеемся, пытаясь приподняться. Максим успеваем первым – и уже берет свой привезенный гель для душа.

– Все, чертенок мой, доигралась. Поворачивайся попкой – не оттрахаю, так хоть вымою эту Сахарную прелесть!

Я улыбаюсь, и тру внезапно осоловевшие глаза. Пытаюсь встать, но тело наполнено такой негой, что получается с трудом – да и то при помощи Макса.

– Ууу. Кто-то хочет баиньки… – цокает он языком, и сжимает одну ягодицу.

Мой живот отчего-то начинает недовольно урчать, явно напоминая, что о нем забыли.

– Черт, тебя же покормить нужно… Сейчас, малыш.

Максим перестает лапать меня за задницу, а быстро намыливает прямо руками, и смывает пену. Я в этот момент быстро мою волосы, и пока пытаюсь промыть густые пряди, Макс успевает и сам полностью помыться.

– Иди сюда, – он раскрывает большой халат, и укутывает меня прямо в него, вынося из запотевшей ванной. Затем укладывает в кровать, и самолично укрывает со всех сторон одеялом, – постарайся не уснуть пока, ладно? Я сейчас.

– Там в холодильнике еда… – пытаюсь подсказать, но Макс лишь отмахивается и покидает комнату.

Я даже не успеваю прочесать волосы пальцами, как он возвращается, и ставит на кровать бумажный пакет, источающий просто обалденные запахи.

– Все уже остыло, конечно, – он вытаскивает белые вок-коробочки, рассматривает. И протягивает одну мне, – но уверен, это все еще вкусно.

– С креветками? – я раскрываю свою порцию, и чуть ли не исхожу слюной от запаха своего любимого вока.

– Да. Я помню, что ты любишь всяких морских гадов, – Максим морщиться, и открывает уже коробочку для себя, – все, ешь давай, и в позу.

– В позу?

Я застываю с вилкой у рта, и просчитываю в голове, готова ли я сейчас заниматься сексом. Кажется, что усталость и нервность сегодняшнего дня просто придавливают меня к постели, а уж после еды…

– Женщина, что за вопросы?! В «позу ложек» и спать – два часа ночи уже!

Я пару раз моргаю, а затем мы оба смеемся, снова понимая друг друга. Да, секс, конечно, это классно – но, черт возьми, вы пробовали еду и теплую постель?!

Мы быстро расправляемся с едой, и Макс убирает коробки в пакет, унося на кухню. А затем меня, полусонную, сгребает в руки, и действительно укладывает в позу ложек из набора – прижимая к себе попкой, и обхватывая всю руками.

– Насть?

– Ммм?

– Так хорошо?

Я делаю глубокий вдох, и ощущаю, что это будет самый крепкий сон за последнее время. А Максим тихонько напевает что-то над моей головой, и я не различаю слов, но понимаю, что это – на испанском.

– Так – офигенно… – срывается с моих губ, и я просто проваливаюсь в сон, окруженная самыми лучшими руками на земле.

Глава 20

Максим

Я просыпаюсь от вполне себе законных природных позывов, и, приоткрыв глаза, пытаюсь вспомнить вчерашний день.

Ненавижу утро.

Хотя сегодня еще ничего, потому что окна в спальне неожиданно оказываются плотно зашторенными, и яркий солнечный свет не разбудил меня раньше положенного. Я пытаюсь по ощущениям понять, сколько проспал, и вроде как достаточно, потому что голова не гудит, а тело не хочет завалиться обратно.

Только вот одно «но»…

Где, черт возьми, засыпавшая вчера рядом женщина?!

Я быстро встаю, натягиваю джинсы, по пути заглядываю в ванную, расправляясь с утренними делами. Затем прислушиваюсь, и различаю, как из кухни доносится тихое клацанье.

Хм.

Я осторожно, чувствуя дежа-вю, крадусь в сторону закрытой двери, и тихонько отворяю ее, чтобы не наделать много шума. Не знаю, откуда во мне вдруг это желание не быть обнаруженным, потому что ни разу раньше не страдал подобной херней. Но в случае с Настей мне как-то очень понравилось заставать девушку врасплох, да и интересно, чего ей не спится…

Открывшаяся картина заставляет внутренне присвистнуть, и похвалить себя за бесшумное проникновение.

Настя сидит за столом, поджав под себя ноги в гольфах, и быстро-быстро печатает что-то на серебристом ноутбуке. В ее ушах беспроводные белые наушники, и явно играет какая-то музыка, под которую она слегка качает головой. Волосы в волнистом беспорядке разметались по плечам, по левую руку кружка с кофе, а на тело надета застегнутая лишь на несколько пуговиц моя белая рубашка.

Кажется, вчера я скинул ее где-то в ванной перед тем, как погрузиться в воду.

И, видимо, Настя решила сделать из нее что-то вроде домашний одежды на наш общий уик-энд…

– Ой, – девушка на секунду отрывает взгляд от экрана, и тут же замечает меня, быстро вынимая наушники, – ты уже проснулся?

– Угу, – немного хрипло отвечаю я, и уверенно двигаюсь к ней, протягивая руку к наушнику, – можно?

Настя лишь кивает, немного растерянно наблюдая, как я вставляю в ухо маленький прибор. Он тут же «оживает», и мужским голосом поет:

 
«Что такое осень – это камни.
Верность над чернеющей Невою.
Осень вновь напомнила душе о самом главном
Осень, я опять лишен покоя»*
 

– Женщина, ты серьезно? Неужели тебе мало того, что эта мерзость вот-вот наступит – ты еще и песни про нее слушаешь?!

Настя слегка приподнимает брови, чешет маленький нос, и быстро прячет наушники в белый чехольчик.

– Вообще-то, я люблю осень. Это ты у нас поклонник жары и солнца, а я люблю разноцветные листья, теплые шарфы, и…

– Слякоть, дожди и ветер, – заканчиваю я, наливая чай, и открывая холодильник, – не понимаю людей, которые любят таскать на себе лишние слои одежды. Все, что больше рубашки и джинс – редкостное…

Я замолкаю, ощущая, как со спины ко мне прижалось худенькое тельце, обхватывая мой живот руками. Настя утыкается носом куда-то между лопаток, чуть трется, целует легкими прикосновениями, а затем просто прилипает в то место щекой.

– Я знаю, что ты Ворчун по утрам, мужчина, – тихо смеется она, пока я пытаюсь сообразить, как реагировать дальше, – но уже полдень. Стряхивай недовольство, и давай уже завтракать.

Эти простые, полные простого понимания слова как-то странно отзываются у меня под ребрами, и я сглатываю, прогоняя дискомфортное чувство. Действительно, чего это я завел свою любимую дудку… У нас ведь есть дела поинтереснее.

– Что, чертята проголодались? – я нащупываю ее пальцы, переплетаю, и вытягиваю кроху вперед перед собой, утыкаясь подбородком ей в волосы, – и чем кормить этих троглодитов? Младенцев в холодильнике не наблюдается.

– Дурак! – хохочет Настена, и вытягивает банку творожного сыра и ветчину, – сейчас сооружу бутерброды. А потом мы можем…

– Потрахаться, – уверенно заканчиваю я, потому что Настя наклоняется, и я вижу, как моя рубашка очерчивает соблазнительные ягодицы, – серьезно, а ты думала я смогу делать с тобой что-то другое, когда ты ходишь тут… Вот так?!

Девушка краснеет, мило прижимая пальцы к щекам. Милость – это просто ее слово, стопроцентно, только вот это не милость пятилетки, а роскошной пошленькой женщины, либидо которой идеально совпадает с моим…

– Ты что-то имеешь против своей рубашки на мне?

Она смеется, но, кажется, я уже научился распознавать ее нервозность по поводу моих реакций. А потому просто ловлю ее одной рукой, прижимая к себе, и ощупывая нереальную задницу.

– У меня с собой еще парочка. Хочу, чтобы ты перемерила все.

Она вспыхивает, а ее глаза от простых слов горят так ярко, что мысли о завтраке уходят на второй план.

– Во сколько ты встала? – спрашиваю слегка охриплым голосом, и замечаю, как Настя также тяжело дышит.

– Около семи утра.

– Сумасшедший жаворонок. И не завтрака?

– Только кофе.

– Блять…

Я усилием воли делаю шаг назад, и не могу не радоваться тому, как Настя расстроенно хмуриться. Сам бы не отказался прямо сейчас разложить ее на этом хлипеньком столе кверху задницей, но…

– Сперва ты ешь, потом – все остальное, – твердо произношу своей голодной девочке, и кто бы, блять, знал, чего мне стоит эта твердость.

Тем более когда она сама хочет, я уверен, того же.

И стоит в полуметре в одной моей рубашке на голое тело.

Бляяять. Завтрак, завтрак, завтрак!

Глава 21

Настена

Я не могу от него отлипнуть.

Ни телом, до тех пор, пока он сам не отодвигает меня на расстояние вытянутой руки. Ни взглядом, когда пытаюсь есть, сидя напротив, а Максим спокойно прихлебывает чай с бутербродом.

Я просто залипла на этом мужчине, и совершенно не могу собрать мысли с кучу, чтобы перестать хотя бы выглядеть влюбленной дурочкой.

К счастью, звонок мобильного раздается как раз тогда, когда Макс начинает недоуменно на меня поглядывать, и я пользуюсь шансом сбежать из-за стола.

– Алло! – выдыхаю в трубку, пытаясь унять сердцебиение, и глотая воздух в спальне, пропитанный нашим ароматом.

– Как там трахвыходные, подруга? Еще не втюрилась по уши в своего Москвича?

Я едва ли не стону в трубку, не понимая, как Аленка всегда умудряется бить в цель.

– Все прекрасно, подробности при встрече. Как Марусик?

Я звонила подруге последний раз вчера, а сегодня еще не спрашивала, как у них дела. Стыд мне, горе-матери, которая итак сплавила ребенка…

– Нормально все, вон, мороженое ест. Точнее, мои едят, а твоя свое не открыла еще, у девчонок кусает. Ну еврейка…

Я смеюсь, радуясь, что все в порядке. Вообще сомнений в Аленке нету, но все же…

– Дай мне с ней поговорить? – прошу я, чувствуя, как тоска наполняет сердце, и хочется обнять дочь поскорее.

Аленка отодвигает трубку, и я слышу, как она зовет Машу к телефону. Закрыв глаза, я представляю, как Малшырик бежит, услышав слово «мама», и тянет тонкие ручки, чтобы поговорить…

– Мама!

– Марусь, привет. Что вы там делаете?

Я все еще с закрытыми глазами слушаю детскую сбивчивую речь, и наслаждаюсь каждым слегка коверканным словом. Горки, качели, фонтанчик, откуда можно пить, надувной батут, и камни по всей территории – Маша вываливает всю информацию сразу, не фильтруя и не медля ни секунды. Я смеюсь, когда Алена на заднем фоне кричит, что они не повезут в машине столько камней обратно – и тут же Маша начинает прощаться, говоря, что девочки ее ждут.

– Я скоро приеду! – успеваю крикнуть в трубку, и тут же Аленин голос сменяет дочку.

– Все у нас в порядке, Масянь. Не переживай, отдохни хорошенько. И постарайся все же не влю…

– Спасибо. Пока-пока! – быстро произношу я в трубку, и сбрасываю вызов, удивленно глядя на дверь.

Максим стоит в проходе, держась за дверную ручку, и выглядит так, словно стоял тут на протяжении всего разговора. Я поднимаю брови – уж слишком напряжен у него взгляд.

– Дочка?

– Угу. Кажется, она собралась устроить из нашей квартиры Каменный город по возвращению…

Максим смеется, и мягко ступает ко мне, протягивая руки. Я не могу сопротивляться – и с какой-то болезненной тягой спешу к нему в объятия.

– Ты ее любишь.

Не вопрос – утверждение. Я задираю голову, и окунаюсь в темную коричневатую зелень его глаз. Почему он сказал это?

– Да, – пожимаю плечами, потому что даже не могу представить другого, – она классная. Улыбчивая и серьезная, и меру рассудительная, но по-детски непосредственная. Я других таких не встречала… Хотя, наверно, так каждая мать говорит о своем ребенке.

Я смеюсь немного нервно над своими же словами, а Максим тихонько гладит меня большим пальцем по подбородку. Чуть нажимает, заставляя нижнюю губу открыться – и со вздохом произносит мне в губы.

– Если бы так считала каждая мать – в мире почти не осталось бы несчастных взрослых.

Его поцелуй – долгий, с привкусом горечи – мешает мне задавать вопросы, и вообще связно мыслить. Почему он так считает? Откуда вообще знает об этом… И как мне зацепиться хоть за одну важную эмоцию, если его руки ползут ниже талии…

– Макс…

– Ты наелась?

– Да, но…

Мне не дают больше сказать ни слова. Просто разворачивают, задирая рубашку, и шипят что-то матерное, не обнаружив под ней трусиков.

– Хорошо, что я не знал об этом на кухне, – только и разбираю сзади я, и следом ощущаю, как меня мягко подбивают под колени, заставляя упасть на кровать.

Максим контролирует каждую деталь и мелочь, когда я оказываюсь к нему задом. Сам ловит меня, укладывая на живот, и двумя руками подтягивает к себе за ягодицы, оглаживаю поочередно каждую.

Мне нравится, как он ласкает попку. И абсолютно сносит крышу оттого, насколько он от нее в восторге…

– Блять, ну как можно ходить тут с такой задницей, – хрипло стонет он, и расцеловывает каждую ягодицу, – помнишь мое вчерашнее обещание?

– О том, что моя попка будет гореть?

– Моя умница. Но сперва я ее приласкаю…

Он ласково осыпает поцелуями все, до чего может дотянуться, начиная с ног, и не останавливаясь, когда доходит до главного. Мягко ласкает половые губы, давит на клитор, уже отлично зная, как мне больше всего нравится – а затем, ни секунды не медля, находит языком колечко ануса.

– Макс! – вскрикиваю от впервые испытанных столь откровенных ласк, и получаю мягкий шлепок по попе.

– Хочу твой зад, сладкая. Прости за прямоту, но это просто охуенный вид…

Я стону, ощущая вновь его язык там, но уже не пытаюсь противиться.

Я девственница в плане попки.

И никогда особо не задумывалась о сексе туда.

Но почему-то, лежа перед этим мужчиной полностью открытая и ощущая, как все во мне вибрирует от наслаждения, понимаю – я позволю ему все.

И буду кайфовать от этого по максимуму.