Текст книги "Теща Дракулы"
Автор книги: Анастасия Монастырская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
11
Обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше.
Николо Макиавелли «Государь»
– Нас бросили! – пятнадцатилетний Влад с ненавистью смотрел, как уезжает его отец. Брат Раду засунул в рот кусок рахат-лукума и пожал плечами:
– Не бросили, а оставили в политических заложниках. Когда султан поймет, что отцу можно доверять, нас с почестями отпустят домой. Неужели тебе здесь не нравится?
Нравится ли ему? Влад вытер пот со лба: ежедневная жара и запах пота сводили с ума. Несмотря на то, что при дворе Мехмеда II были приняты омовения, ими пренебрегали почти все, кроме жен султана. Да и что толку, не успеешь вылезти из бассейна, как вновь покрываешься липкой испариной. От жирной и сладкой пищи постоянно болел живот, от вида моря Влада начинало укачивать. Он вообще не любил воду, предпочитая, чтобы под ногами была твердая земля, поросшая изумрудной травой. Травы здесь не было, одни розы – белые, красные, желтые, розовые. Они росли везде. Розы он тоже терпеть не мог. От шипа одной такой юный Дракула едва не лишился пальца: ранка загноилась, и придворному лекарю пришлось делать надрез, чтобы выдавить гной. С тех пор он обходил розовые сады стороной.
Быть политическим заложником то же самое, что и сидеть в тюрьме. За одним исключением – ты относительно свободен в своих передвижениях. Соглядатай – не в счет. К нему, в конце концов, можно и привыкнуть. Как Раду, например. На толстого одышливого турка он не обращал никакого внимания. Ему было безразлично присутствие надсмотрщика в те минуты, как он еще неумело, но зато с юношеской пылкостью ласкал прекрасную рабыню, великодушно подаренную султаном.
Другое дело – Влад. Навязанную несвободу он ощущал особенно остро, словно судьба лишила его чего-то главного, а может быть, и самого ценного в жизни. Впрочем, все могло быть иначе, если бы не одно обстоятельство…
Когда они только прибыли с отцом в столицу Османской империи, то Влад II сразу предупредил сыновей про гарем султана.
– Это женская территория, и ни один мужчина, кроме султана и евнухов не может здесь появляться. Проявите любопытство – в лучшем случае лишитесь головы.
– А в худшем?
– В худшем – мужского достоинства.
Жен султана, правда, закутанных в чадру, младший Влад Дракула и Раду вскоре увидели. Ни одна не произвела на юношей впечатления: смотреть не на что – одни тряпки. То ли дело простые наложницы и танцовщицы – тут все на виду, да и каждую можно пощупать! Да и танец живота чего стоит!
Отец только посмеивался, наблюдая, как взрослеют его мальчики. Ни он, ни сыновья не знали о другой стороне султанского сераля. Женщины нужны лишь для услаждения взора и воспроизведения потомства, истинную же силу мужчине придает любовь с себе подобными. Юные мальчики – вот удел настоящего мужчины. Валашский князь уехал, так и не познав на практике данную истину. Да и кто бы в здравом уме решился ему предложить? Владу и Раду еще предстояло узнать прелести мужской любви.
Раду сдался почти сразу, уступив желанию самого султана. Осыпанный щедрыми дарами, он старался лишний раз не говорить о том унижении, какое испытал:
– Не смотри на меня так. В этом нет ничего дурного. Все в жизни надлежит попробовать. Когда батюшка уезжал, он приказал нам во всем слушаться Мехмеда.
– Он не приказывал подставлять свой зад, кому ни попадя, – еще больше разъярился Влад.
Раду испугался:
– Тише – тут повсюду уши и глаза. Донесут султану.
– Мне все равно. Я свою честь никому не отдам. Лучше сразу умереть, чем услаждать мужчин.
– Обидеть хочешь? – пухлые розовые губы капризно изогнулись. Раду смотрел на брата так жалко, словно собирался заплакать. – Лучше сразу признайся, что завидуешь!
– Чему? – Дракула не переставал удивляться слабости и глупости Раду. – Тому, что тебя предали позору, а ты еще и радуешься?
– Тому, что Мехмед даже внимания на тебя не обратил. Тебя будет пользовать Селим, твой надсмотрщик. Почувствуй разницу.
В первую минуту изумленный Влад даже не нашелся, что ответить. Селим?
– Мой позор повыше будет, – издевался Раду, пропуская сквозь пальцы нитку жемчуга. – По крайней мере, я за него дорого заплатил. Ты же не только удовольствия, но и подарка не получишь. Забыл, что здесь за любовь полагается платить?!
Как тогда ему удалось улизнуть, Влад и сам не знал. Спустился на берег моря, разделся и нырнул в прохладную воду. Если бы мог, то уплыл бы далеко-далеко, но плавал Дракула плохо – как пьяная лягушка. И все же вода охладила воспаленный рассудок. Значит, они все промеж себя решили? И то верно, куда он денется, будучи пленником. Будет молча сносить свой позор, пока Селим не натешится, а как натешится, то передаст другим: кому ж не захочется иметь наследника валашского трона?! А вот вам и нет! Солнце еще не успело обсушить мокрую соленую кожу, как у Влада родился план.
* * *
Вечером он вел себя как ни в чем ни бывало, делая вид, что не замечает, как турецкий султан ласкает его брата в мягких подушках. В комнате стоял запах ароматного дыма: раду учился курить кальян и постоянно кашлял. Слуги угощали пленников горьким крепким кофе, шербетом, мороженым и турецкими сладостями.
Влад пытался пить кофе, но от этого напитка у него кружилась голова, и одновременно сводило желудок. Руки взмокли, с трудом удерживая маленькую неудобную чашку. Впрочем, возможно, кофе здесь был совершенно не повинен: его колотило от одной мысли, что он собирался сделать.
С молчаливого согласия султана надсмотрщик положил руку на бедро Влада. Тот не шелохнулся. Пальцы маленькими твердыми паучками поползли к паху. С минуту Влад терпел ненавистные прикосновения, затем, сменил позу. Селим пробормотал турецкое ругательство, чем очень рассмешил султана.
– Наш птенчик стесняется, – сказал он по-турецки, думая, что Влад не понимает. – Займись им лучше ночью, меньше трепыхаться будет. Вон, какой горячий, аж жаром пышет! Положи на живот лед, тут же растает…
Вскоре Влада отпустили. Он улегся, зарывшись в шелковые подушки. Сон, к счастью, не шел. «Интересно, когда он придет? – думал Влад. – В полночь или уже под утро, когда сон меня сморит?».
Селим пришел, когда сменилась вторая стража. Влад скорее почувствовал его приближение, нежели услышал: толстые мягкие ковры заглушали шаги. Юный Дракула сделал вид, что спит.
Селим пристроился рядом. Провел пальцем по обнаженной мальчишеской спине, обведя каждый позвонок.
Стараясь не дрожать от подступившего страха и омерзения, Влад делал вид, что крепко спит. Затем насильник коснулся ягодиц, прикрытых шелковым покрывалом. Шумно задышал, освобождаясь от одежды.
Влад по-прежнему делал вид, что спит.
– Сейчас ты проснешься, – прошептал Селин, намазывая свой отросток медом. – От боли и сладости. Уверяю, тебе понравится. Со мной всем нравится.
Она попытался раздвинуть ягодицы юноши. Влад резким движением перевернулся на спину.
В лунном свете блеснули злые глаза.
Селим растерялся.
– Не нужно сопротивляться, – сказал он, наконец. – Так будет хуже. Султан отдал тебя мне, и я могу делать с тобой все, что захочу.
– А я могу делать с тобой все, что захочу? – с притворным смущением спросил Дракула.
– Конечно, – облегченно выдохнул Селим. – Что ты хочешь?
– Чтобы ты дал мне это в рот, – потребовал Дракула.
Второй раз за ночь Селим опешил. Молодой валашский князь не переставал его удивлять.
– Ты шутишь?
– Нет.
Не веря своему счастью, Селим приподнялся, выставив напоказ мужскую гордость. Влад усмехнулся. Левой рукой он взялся за основание, а правой взмахнул острым ножом.
Не промахнулся.
Снес под самый корешок.
Ночную тишину разрезал поросячий визг. Селим откатился в сторону, зажимая страшную рану, из которой хлестала кровь. Влад лежал на подушках, сжимая нож, и громко смеялся. В покои вбежала стража. Вслед за ней появился и султан. За спиной турецкого владыки переминался с ноги на ногу сонный и перепуганный Раду.
Скорчившись на полу, Селим уже не визжал, а подвывал, боясь убрать руки от паха. Судя по запаху, он еще и обделался от страха. Слуги с ужасом смотрели на него: жалкий вид этого человека внушал брезгливость, но никак не сочувствие. Кровь на полу уже свернулась: черные сгустки при лунном свете казались уродливыми цветами.
Султан наступил на отрубленный сморщенный отросток и брезгливо вытер золоченую туфлю о ковер.
Одним прыжком Влад вскочил на ноги и ощерился:
– С каждым, кто ко мне приблизится, будет то же самое.
Приближаться к нему никто не хотел, но если будет приказ, то тогда… Неожиданно Мехмед улыбнулся и махнул рукой: дескать, оставьте нас одних. По комнате прокатился вздох облегчения. Быть кастрированным никому не хотелось. За считанные минуты слуги вынесли потерявшего сознание Селима и убрали покои молодого князя. Раду поспешно вышел вместе с остальными: судя по всему, старшего брата он сейчас боялся намного больше, чем гнева турецкого правителя.
В открытые окна ворвался теплый воздух южной ночи.
– Ты, оказывается, смелый, мальчик, – сказал после паузы Мехмед, сверкнув золотым зубом. – Твой брат – навоз, пусть и благоухающий. Ни ума, ни сердца, ни храбрости. Только и может похвастаться, что красивым телом. Раду слишком любит жизнь, чтобы сопротивляться соблазнам.
– Я тоже люблю жизнь, – хмуро ответил Влад, вытирая запачканный нож.
– Ты не боишься смерти, – спокойно возразил Мехмед. – В этом и есть между вами разница. Тот, кто равнодушен к смерти, обычно поступает по совести. Скажи, а если бы на месте Селима был я, ты бы со мной поступил также?
Влад не думал ни секунды:
– Игрушкой в чужих руках никогда не буду, – рука инстинктивно сжала нож.
Мехмед уважительно кивнул:
– Так я и думал. Что ж, волю и силу твою уважаю, потому и наказания за проступок не будет. Если Селим выживет, то мстить тебе не станет. Мое слово.
– Почему ты делаешь это? Разве не противоестественно, когда мужчина ложится с себе подобным?
Мехмед презрительно пожал плечами.
– Разве можно судить, не познав то, что ты судишь? Скажи мне, чем любовь с мужчиной хуже? Что так тебя пугает? Сам акт? Не стоит бояться: в этом нет ничего недостойного. Поверь, истинную власть и наслаждение можно почувствовать только, когда ты входишь в мужчину. Женщина слаба, чтобы сопротивляться.
– Женщина – сосуд для мужского семени, – не согласился Дракула. – Так богом задумано. О мужском заде ни мой, ни твой бог ничего не говорил. Видимо, этот вопрос его мало интересовал.
– Ты не только смелый, но еще и забавный, мальчик, – хрипло рассмеялся Мехмед. – надо же, моего бога в свидетели призвал. Держи свой зад в целости и сохранности. В моем дворце на него никто не посягнет.
* * *
Наутро Дракуле в подарок прислали шесть юных невольниц. Все шестеро были невинны. Таким образом, молодому валашскому князю были принесены официальные извинения. Влад их принял, лишив девиц девственности.
Благодаря искусству придворного лекаря Селим выжил, навсегда оставшись калекой. Мехмед назначил его главным евнухом в своем гареме. Иногда они с Владом встречались во дворце. Обменивались невидящими взглядами. И расходились, чтобы сойтись потом – уже в последний раз.
Вот только когда будет этот последний раз?
12
С врагом можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй – зверю; но так как первого часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму.
Николо Макиавелли «Государь»
Тихо, как в склепе.
Если князь молчит, то и остальным негоже ртов раскрывать. Трое послов, не снимая высоких тюрбанов, стояли перед троном валашского владыки. Скрестясь взглядом с Дракулой, Селим усмехнулся.
«Странный визит, – подумал Дракула. – Вряд ли они прибыли, чтобы поздравить меня с именинами. Разве что Мехмед приготовил особый подарок: войну с Валахией. Но в этом случае было бы величайшей глупостью засылать ко мне послов. И кого – двух безусых юнцов и кастрированного евнуха. Тогда зачем они здесь?».
Тишина накалялась и била по нервам обеих сторон.
– Если твое величество разрешит, я съем самого крупного, – хрипло пролаяла Морана.
– Не торопись, – усмехнулся Дракула. – Надо узнать, зачем пожаловали.
Селим казался довольным возложенной на него миссией. До омерзения.
– Наш повелитель, Мехмед II, шлет тебе наилучшие пожелания и предлагает добровольно оставить трон в пользу брата твоего – Раду Красивого.
Зал охнул.
И только Дракула хищно оскалился, показав отчего-то длинные и острые зубы:
– В присутствии моего народа скажи, почему я должен оставить его?
– Истории о твоих зверствах дошли и до Османской империи. Мой повелитель огорчен подобным известием и предлагает тебе добровольно сложить с себя княжескую корону. Твой брат будет лучшим правителем, чем ты.
И более сговорчивым, добавил про себя Дракула.
Зал охнул снова. Другой на месте князя, получив бы публичную пощечину взъярился. Но только не Дракула. Стоит ли показывать, какие чувства испытываешь на самом деле. Ярость? Ненависть? Презрение? Много чести. Двое безусых послов тряслись, как осина перед первыми осенними заморозками. Да храбрившийся по началу Селим стал нервничать: все шло не так, как было задумано. Он надеялся встретить испуганного юношу, а нашел уверенного в себе мужчину. Спокойного, насмешливого и слишком опасного. Селим не мог понять, откуда исходила эта опасность, и это пугало его еще больше.
Дракула вдруг улыбнулся. Так улыбается гостеприимный хозяин, встречая дорогих и долгожданных гостей:
– Думаю, мы еще обсудим вопросы престолонаследия в Валахии, а пока прошу вас за стол. Выпейте за мое здоровье!
Послы не шелохнулись.
– Что ж вы стоите, гости дорогие?! Свининки откушайте – она нам сегодня особенно удалась. Вот только уборы ваши придется снять, так уж у нас принято.
– Тебе ли не знать, твое величество, – звенящим от гнева голосом начал Селим. – Наш народ не ест свинину и не снимает тюрбанов перед иноземными императорами и царями. Таков наш обычай.
– Хороший обычай, – ласково ответствовал Дракула. – Мое почтение правителю Мехмеду, да продлит господь его дни. Но вот о чем я подумал… Вдруг вы забудете или нарушите сей ценный обычай, по несчастливой случайности обнажив свои головы. Что тогда? Страшно подумать – тем самым вы оскорбите своего государя. Разве могу я позволить подобное? Нет! Слуги!
Дракула хлопнул в ладоши, и слуги вынесли золотые подносы, закрытые шелковым покрывалом. Оп! Сильные руки сжали плечи послов. Покрывало сдернули, и гости увидели длинные золотые гвозди.
– Двоим приколотите тюрбаны к голове, – приказал князь. – Чтобы знали, как надобно разговаривать с истинным государем. Селима – в подвал, я с ним после разберусь. Только пусть сперва поглядит, какие такие зверства я здесь творю.
Два юнца тщетно пытались вырваться из объятий палача. Первый коротко вскрикнул, когда золотой гвоздь вошел в его голову. Да тут же и умер. Второй жил чуть дольше, но лишь благодаря мастерству «кузнеца», подковавшего тюрбан. Захлебнулся собственной кровью.
Селим смотрел на происходящее так, словно не верил собственным глазам.
– Ты – зверь в человечьем обличье! Я доложу султану…
Дракула насмешливо поднял резной кубок:
– Ты сам меня сделал таким, Селим. Что же касается донесению султану, то попробуй дожить хотя бы до утра. Посмотрим, как это у тебя получится!
Селима крепко связали, бросив под ноги князю. Тот усмехнулся и поставил ногу в кожаном сапоге на голову турка.
– Не давит ли? Лучше, чем гвоздь? Спорим, что Раду таких почестей тебе не оказывал! Я вот, что давно хотел спросить: как живется тебе, Селим, без мужского достоинства?! Не тяжело ли ходить по малой нужде:
Селим молчал. Он теперь и сам не знал, зачем вызвался доставить валашскому князю оскорбительную весть. Видать, нечистый попутал. Или месть глаза затуманила. Разве можно о чем-то договориться со зверем? Зверя нужно убивать, убивать и еще раз убивать. Жаль руки связаны, а то бы он показал, кто здесь истинный хозяин положения…
С сапога князя медленно сползла змея. Поерзала, поудобнее устраиваясь на груди пленника и свернулась ажурным кольцом.
– Уходи, – еле слышно прошептал турок, мигом растерявший последние остатки смелости. Змей он боялся до колик.
Гадина приподняла треугольную голову и взглянула на него холодными желтыми глазами с вертикальным зрачком.
– Уходи, – еще раз прошептал Селим, облизнув пересохшие губы.
Именно в этот момент она его ужалила – спокойно и лениво, словно он представлял надоедливую безделицу, которой, наконец, пришла пора замолчать. А после снова улеглась на холодеющую грудь.
Селим вдруг понял, что не сможет дожить до утра.
* * *
Как он его назвал? Зверем? Дракула чувствовал, как медленно из глубин его истинного «я», поднимается что-то темное, тягучее и непреодолимое. Ярость. Такое же чувство родилось в нем в ту ночь, когда зарезали его отца. Никому на свете он не говорил, что был там. И что именно его рука нанесла главный удар. Свидетелей давно уж нет. Мук совести тоже. Есть только слепое удовлетворение от проделанной работы. Ведь быть убийцей – это всего лишь работа, не так ли? Грязная, некрасивая, порой нечестная, но работа. Кто-то мог подумать, что он убил отца только для того, чтобы занять престол. Какая глупость! Истинная причина кроется в другом: ни один зверь не отдаст своих детенышей на растерзание врагу. Умрет сам, но будет защищать до последней капли крови. Так почему люди столь легко расстаются с собственными детьми?
– Если бы мне сказали выбирать между женой, сыном или братом, я выбрал бы брата. Жена и сын – дело наживное, – сказал как-то Влад II. Он слишком поздно понял свою ошибку. Дракула не собирался ее повторять: выбирать между сыном и братом он не станет, тем более, таким братом, как Раду Красивый. Другое дело, что сына пока что у него нет.
Оказалось, что он настолько углубился в свои мысли, что потерял счет времени. Гости веселились. Морана осторожно подбиралась к Рацвану, чтобы в момент нападения быть как можно ближе к нему. Хмельной Ебата, потешаясь, показывал всем желающим золоченый кол, украшенный золотыми шипами.
– Кто хочет попробовать? – толпа тут же отхлынула. Медленней всех оказался итальянский посол. Ебата загоготал и воткнул кол прямо перед ним.
– Нравится? Лучшие мастера работали. Уж войдет, так войдет, мало никому не покажется.
Посол молчал, только побледнел очень.
– Как думаешь, – не унимался Ебата. – Для чего был сделан этот кол, да перед тобой поставлен?
– Думаю, какой-либо очень знатный боярин не угодил господарю, – посол дипломатично поклонился в сторону Дракулы. – Твое величество хочет, чтобы казнь была более почетной, потому кол и позолочен.
– А не думаешь ли ты, – вступил в разговор Цепеш, – что кол предназначен для того, чтобы оказать почести тебе?
– Если твое величество считает, что Посланник я в чем-то провинился, пусть меня казнит, – с достоинством ответил посол, – Вину за казнь принимаю на себя, раз уж так вышло, что я заслужил твою немилость, государь.
Ответ Владу понравился: он снял с пальца дорогой перстень с изумрудом и передал в дар послу.
– Скажи ты что-нибудь другое, то я тут же приказал тебя казнить, – сказал Дракула. – Не терплю глупость. Иди с миром, никто тебя не тронет. Выпустите его.
Изумленный посол даже не дернулся. Когда его подхватили под руки и вывели через массивные двери, которые тут же за ним и закрылись. Он еще не знал, как ему повезло в эту страшную ночь.
До полночи оставалось ровно пятнадцать минут.
* * *
Глупые, жалкие люди! Жадные и слабые. Посмотри на них, Господи, и скажи: тебе нравятся слуги твои, готовые предать тебя до первых петухов?! Нравятся? Ты посылаешь им испытание за испытанием, думая, что вера поможет пережить любую беду и горе. Но ты не прав! И я сейчас я докажу тебе это: один за другим они отрекутся от тебя, едва минет полночь. Спорим?
Дракула поднялся со своего трона:
– Сейчас вы сыты, счастливы и довольны. Хотите ли вы остаться такими навсегда?
– Да!
– Хотите не знать боли, голода и болезней?
– Да!
– Вы верите мне?
– Да!
– Больше, чем богу?
– Да!
– Хоть бы один сказал «нет», – грустно улыбнулся Влад и обернулся к Моране. – Время пришло. В эту ночь с ними Дьявол, а не Бог. Начинайте.
* * *
Рацван вдруг охнул и схватился за грудь: острые иголки пронзили сердце. Стало невозможно дышать. Потом вдруг отпустило. И так несколько раз. Никогда еще барон Стратула не чувствовал себя таким больным и старым.
– Сердце кольнуло, – сказал он через минуту Аргенте, которая тревожно вглядывалась в побелевшее лицо мужа. – Здесь слишком душно.
– Может, уйдем? – предложила Иванна.
– Никто не имеет права покидать зал, пока князь не даст на то разрешение, – прошептал Рацван, которому с каждой минутой становилось все хуже и хуже.
– А если я хочу по нужде?
– Терпи. Здесь все терпят.
Иванна хотела возразить, но, наткнувшись на холодный взгляд матери, замолчала. Время вдруг остановилось.
* * *
В тот момент, когда Морана вновь сжала сердце Рацвана, время остановилось. Ладонь оледенела, покрывшись тонким узором белых игл. Она чувствовала, как меж пальцев испуганно пульсирует чужая жизнь. И ей это нравилось, дьявол ее забери, очень нравилось! В пульсе был особый ритм, который она пусть не сразу, но уловила:
– Страшно, страшно, страшно….
Потом к ритму прибавился другой, более смелый, напористый… и вместе с тем едва живой. Словно кто-то взял умирающее тело и заставил его плясать последний танец. Морана не сразу поняла, чей этот танец, а когда осознала, было слишком поздно – время остановилось.
* * *
Время остановилось. Голоса стали глуше, запахи смешались с дымом, которым пропиталась его одежда. Руки и ноги совершенно свободны, почему же он тогда не бежит? Селим неловко поднялся, отметив неуклюжесть движений, будто кто-то ввел ему в горло длинный шест, и он теперь не мог ни согнуться, ни повернуться без того, чтобы не упасть. Но – тут он задумался – если он упадет, то шест проткнет его тело насквозь. Мелким шажками пленник направился к выходу, стараясь не касаться застывших нелепых фигур.
Сзади раздался язвительный смех:
– Далеко собрался? Пир в самом разгаре.
Селим подался на голос, но оказалось, что Дракула намного ближе, чем он предположил.
– Я хочу уйти, – распухшие губы и язык с трудом повиновались сломленной воле. Ему вдруг захотелось спать, и чтобы теплый, уютный сон продолжался вечно.
– Куда? – Дракула смотрел на него почти с искренним сочувствием. Сейчас ночь, а замок стоит посреди леса. Ты устал, ты голоден, ты испытываешь жажду. Куда ты пойдешь? И, главное, зачем? Оставайся с нами…
– С кем?
– С нами, Селим, с нами. Хочешь, чтобы было чавк-чавк? – отовсюду на него наступали темные длинные тени с волчьими ушами и длинными зубами. На фоне серой стены, освещенной лунным светом, они смотрелись нелепыми и совсем не страшными. Селим посмотрел в зеркало, но не увидел никого, кроме себя и нескольких застывших фигур. Юная девочка в первом бальном платье, прикрывшая исполосованную шею. Красивая женщина с волосами цвета верескового меда: в ее глазах мелькнули жалость и понимание. Мужчина – раз, мужчина – два, мужчина – три… И все такие красивые, одетые по последней европейской моде. Опять он смотрит на мужчин, мысленно укорил себя Селим. Нашел время для любви, когда нужно бежать, бежать, бежать… Ноги уже не слушались. Кажется, он упал. На что-то мягкое, теплое и мертвое. Кажется, это тело человека, из горла которого фонтанчиками подпрыгивает теплая, соленая кровь… Как хочется пить…
Алые тени опутали разум, и турок склонился над первой жертвой. Кто-то радостно взвыл, приветствуя его возрождение. Темные капли окропили губы.
– Оставьте его, – сказал Дракула. – Он недостоин, чтобы быть среди нас.
– Нет! Ты не можешь так поступить, – Селим униженно бросился в ноги князю. – Ты не можешь сначала показать мне истину, а потом ее отнять. Это недостойно такого, как ты…
– Ты хотел сказать, это недостойно такого человека, как я?
– Такого существа, ибо ты больше не человек.
– Хоть в чем-то ты сумел разобраться, – усмехнулся Дракула.
– Но если ты не человек, как ты можешь мне мстить? Все давно в прошлом, ты причинил мне увечье за то, что я пытался взять силой твою душу. Мы квиты.
– Ошибаешься – ты мне еще должен. При жизни и после смерти. Разве может сравниться ущербность тела с калекой-душой? А у меня душа – калека… Она больше не может верить.
– Не оставляй меня, твое величество! Кто я без тебя?
– Всего лишь кусок мяса, нуждающийся в хороших крепких клыках.
Чавк!
Хрум!
Чавк!
М-м, какой ты вкусный, Селим!
* * *
Время остановилось.
Иванна коснулась руки Рацвана и закричала: обе руки барона Стратулы лежали отдельно от его недвижимого тела. На груди отца сидело жуткое существо – полуволк-полуженщина.
– Вкусненький он у тебя! – прошамкало оно, обратив к девочке окровавленную морду. – Хочешь попробовать?
– Морана, как не стыдно пугать такую хорошую барышню, – к Иванне танцующей походкой приблизился молодой господин в красивой и нарядной одежде. Ебата, – вспомнила Иванна и бросилась ему на встречу, захлебываясь от рыданий.
– Она, она….
– Знаю, она такая противная и очень грязная, – он нежно погладил Иванну по голове. – Если будет столько есть, то вскоре растолстеет.
– Заткнись, – миролюбиво посоветовала Морана и вновь принялась за пиршество. Иванну замутило.
– Ты хорошая девочка, настоящая красотулечка, – продолжал ласкать ее Ебата. – Ты не будешь плакать и сделаешь все, что тебе скажут. Например, поднимешь свою красивую юбочку и дашь мне полюбоваться на твои стройные белые ножки.
– Срам какой, – отступила Иванна, вздернув гордый подбородок. – Что вы такое говорите, милостивый господарь? Я – девушка из порядочной семьи, у меня сестра – княгиня.
– Слышали? – Ебата весело подбоченился. – Сестра-то у нее в княгинях ходит! Ну и где твоя сестра?
– Я не знаю, – Иванна растерянно оглядела зал, словно Виорика могла скрываться где-то рядом. – Она, наверное, убежала. Из этого замка все бегут.
– Только ты не убежишь, – Ебата силой посадил ее к себе на колени. – Зачем такой красотулечке покидать меня?!
– Пустите! – из последних силенок девочка вырвалась из цепких объятий. Где-то далеко захохотала Морана. – Нельзя без благословения церкви.
– Зачем же дело стало? Отец Мититей, обвенчайте нас!
– Во имя Отца, и Сына, и Святого духа…
– Нет! Как вы можете?! Креста на вас нет!
– Крест как раз на нем есть, только он тебе мало поможет. Видишь ли, красотулечка, слухи об уязвимости вампиров сильно преувеличены… Нас не берет ни серебро, ни крест, ни кол из осины. Нас вообще ничего не берет. Так что не надо размахивать передо мной серебряным колечком, лучше надень его на пальчик и приступим к главному, как будто мы муж и жена. Если будешь себя хорошо вести, то я позволю тебе остаться с нами и попробовать свежую кровь. Какая горячая девчонка! Смотрите, она меня укусила! Вот это норов! Ладно, и не таких укрощали!
– Нет! Не надо…
– …Вот видишь, а ты боялась… Эй! Морана, смотри, она сомлела…
– Идиот! Она умерла! Ты только что убил сестру своего господина! Знаешь, что с тобой сделает ее мать? Если, конечно, они поладят.
– Оторвет яйца?
– Это уж как минимум. Юбку ей одерни, дурень, авось, обойдется…
* * *
Время остановилось.
По спине прошелся холодок. Аргента медленно оглядела замерший зал. И ничего не увидела, только алые всполохи заката. Куда все подевались? Только что были, и вот уж нет никого.
– Ты здесь любимая?
– Дракула?
– Разве ты ждала кого-то другого?
– Только тебя. Всю жизнь. Целую вечность.
– Теперь мы будем с тобой ровно столько же: жизнь. Вечность. И еще один день. Только люби меня…
– Я сплю?
– Возможно.
– Но почему я чувствую тепло твоих рук и губ?
– Потому, что все наяву. Скажи, ты хочешь меня?
– Всем телом.
– Ты любишь меня?
– Всей душой.
– Ты будешь мне принадлежать?
– Если ты пожелаешь, но…
– Но?
– Мой муж и дети? Как быть с ними?
– Какой пустяк! Все давно улажено. Ты создана для меня и будешь принадлежать только мне.
– Я верю тебе. Ведь это только сон, да?
– Конечно. Сейчас будет немного больно.
– Ты забыл, что у меня две дочери?
– И одна из них моя жена. Я все помню. Больно будет здесь.
– Ах… Кровь…Ты укусил меня?
– Прости, не могу сдержаться от страсти. Я так долго тебя ждал! Дай мне слизнуть ее… Скорее, скорее… Ох, какая ты на вкус.
– Какая?
– Королева! Что ты чувствуешь?
– Жажду. Я хочу пить!
– Дайте ей напиться! Морана, твой кубок!
– Секунду, твое величество!
– Ебата, твой кубок!
– Как прикажешь, господин.
– Смешайте в моем, добавьте каплю моей крови и дайте выпить своей королеве. Уже лучше?
– Очень терпкое вино. И вкус у него такой странный… знакомый… словно я коснулась душ Рацвана и Иванны…
– Так и есть, моя королева… Только не душ, а тел. Иногда это одно и то же.
– Не понимаю…
– Сейчас ты все поймешь, но помни – выбор сделан. Прошлая жизнь сожжена.
Время дернулось, и пошло вспять.
* * *
Бом! Бом! Бом!
Где-то вдали проснулся колокол. С каждым его звуком в сердце Аргенты впивались раскаленные гвозди. Она медленно просыпалась от тяжелого вязкого сна.
Бом! Двенадцатый удар… Резко села на лавке и оглянулась. Когда закончился пир?
Пир продолжался. Вот только гости на нем были совсем другие. Растерзанные тела. Липкий скользкий пол, застывающий в причудливых черных разводах. Окровавленные лица.
Аргента взглянула в зеркало и не увидела себя… Что за чертовщина? Провела ладонью по губам, с брезгливостью вытерла руку о платье. Гадость! Гадость! Гадость! Желудок противно сжался. Пора звать Рацвана и Иванну – они немедленно уезжают, и князь ей больше не указ. Но где же они? И почему вокруг столько мертвых людей… Все они сейчас казались ей кусками бессмысленной истерзанной плоти. Аргента сделала шаг и вдруг поняла, что стоит на восковой ладони мужа. Рядом с Рацваном в разорванном платье лежала Иванна. В ее раскрытых глазах застыли ужас и непонимание. На обнаженных бедрах – ржавые пятна.
– Господи, что ты творишь? – прошептала Аргента, безуспешно пытаясь сложить изуродованные части тел мужа и дочери. – Как ты мог, Господи? Почему ты им не помог?
– Он отрекся от вас, – к ней подошел Дракула. – Как вы отреклись от него. Все вы пожелали жить вечно, не зная горя и печалей. Но разве можно в радости попасть в рай? Посмотри на нас, Аргента, посмотри и сравни: вот плоть, которая уже сейчас начинает гнить. Эта плоть верила в Бога, но завидовала нам. И вот мы, вечно молодые, счастливые без Бога в душе, но что нам от этого? Ведь мы продолжаем жить и наслаждаться.
– Почему ты не убил меня так же, как и остальных?
– Ты – моя королева. И больше тебе ничто не мешает разделить со мной трон и власть.
