Текст книги "Stelpa (ака "Другой "Танкер "Танго") (СИ)"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Горячие бутерброды, – Юхан точил свой кинжал и поправлял ножны на поясе так, чтобы мгновенно выхватить из них кинжал. "Оружейку надо взять за две-три минуты. Пока никто не хватился часовых возле лодки. Эффект внезапности даст нам фору, – Свейнссон поместил кинжал в ножны и пошел еще раз проверить торпедный отсек. Все в порядке. Но все равно что-то ему неспокойно... Заразился от Афины? Вот некстати. Беспокойство на работе – не лучший помощник.

*

Афина сняла с плиты кружку с кипятком и всыпала в нее пакетик китайской лапши. Прикрыв кружку пустым пакетиком, девушка вскрыла банку давно надоевшего частика в томате.

– Понятно, почему Юг раздолбаев частиками ругает, – бурчала гречанка, набирая в ложку содержимое жестянки. – Такое и жрать невозможно... Чего смотришь, Чарли?

– Вроде гречанки – прирожденные кулинарки, – ответил Аддис-Абеба, присаживаясь к столу, – а ты, я смотрю, только консервы вспарывать умеешь. Нежная ты, Аффи, – он схватил упаковку хлебных палочек, выдернул сразу несколько и захрустел.

– Не чавкай, – Афина беззлобно стукнула его по шее. – Может, я бы тоже хорошо готовила. Но мне пришлось учиться стрелять, а не пироги печь. Фу, как мне этот частик надоел!

– А я как-то на Амазонке в джунглях, пока передатчик не починил, три дня лопал все, что приползало. А ты частики поела и ноешь.

– Частик, тупица. Сколько времени?

– Три минуты четвертого.

– Так, значит, мои часы на минуту убежал. Это мы тут уже трое суток.

– 70 часов Аффи.

– Еще минуты сосчитай, – пошутила Афина и подвинула к себе кружку с лапшой.

– Увы, – картинно закатил глаза Чарли, – минуты сосчитать не удосужился. Когда меня мордой на доски положили, а потом сапогом под зад в люк кувырнули, я на часы посмотреть забыл.

– О, так у тебя и чувство юмора появилось? Растешь на глазах. Слава Богу, через пять часов мы уже будем готовы выйти отсюда.

– Эти русские или тупые, как мой ботинок, или сволочи, – Чарли потянул еще несколько палочек из упаковки. – Они ведь не знали, что мы умеем адаптироваться к любым условиям, и все же заперли нас в подлодке на трое суток...

– А потом думали все уладить за стаканом водки, – подхватила Афина. – Ты прав, Чарли, ума у них как у меня в пятке, зато гонора и амбиций – без счета. Почему-то многие русские считают себя избранным народом, которому все дозволено и которому все должны безропотно уступать дорогу потому, что русские якобы изобрели все: паровоз, самолет, компьютер, духи "Шанель номер пять", папирус, водопровод и ядерную бомбу...

– Э... Афина... – смущенно выдавил Чарли.

– Что? – девушка встала заварить себе чай. – Фу, что это за труха? Даже чаю нормального у них не бывает...

Она думала, что сейчас Чарли как обычно засмеется и скажет: "Ну да, откуда им знать, что ты предпочитаешь даже в плену "Липтон" из жестяных банок!", но всегда веселый и словоохотливый африканец молчал, неловко вертя в руках ложку, и от этого Афине стало неловко; она сообразила, что означает эта пауза.

Однажды, еще в Мельбурне, Афина шла из кино с Паулосом и Софией. София отстала, чтобы вытряхнуть камешек из туфли, а Афина и Паулос ушли вперед, оживленно обсуждая юмористический фильм. И вдруг Афина заметила, что уже минут пять говорит она одна, а Паулос уставился на свои ботинки и сопит. Поняв, что ее не слушают, девочка смущенно замолчала, и тут парень пробубнил, что она клевая, он давно на нее смотрит, и вообще... Не договорив, Паулос потянулся чтобы обнять ее. От неожиданности Афина рванулась и толкнула одноклассника так, что он упал на задницу и обругала дебилом и придурком.

Другой раз в Лондоне на вечеринке у подруги по колледжу Афина весь вечер танцевала с ее кузеном Стивеном, сыном самого настоящего лорда. В перерывах между танцами парень и девушка оживленно беседовали, и Афина снова не сразу заметила смущенное молчание кавалера и его покрасневшие щеки. И оторопела, когда в ответ на ее остроумный рассказ об экзамене по литературе Стив замямлил: "Послушай, ты просто потрясная... Другой такой нет. Давай смоемся на машине, а? Ты не думай, я не просто, я могу и жениться...". И очень удивился, когда Афина вдруг смутилась, забормотала, что ее только до десяти отпустили и спешно засобиралась в пансион. И позже в похожих случаях Афина Касканис, профессиональный диверсант, девушка с железными нервами и длинным послужным списком успешно выполненных заданий, вела себя как дореволюционная русская гимназистка: пугалась, терялась, смущалась и удирала, избегая потом общения с этим человеком. А еще каждый раз появлялась горькая обида: Юхан по-прежнему воспринимает ее как девчонку, словно не помня, сколько ей уже лет, а парни, которые ее не интересуют, напротив считают ее милой дурочкой, которую можно прервать на полуслове шаловливым поцелуем или невпопад брякнуть: "Слушай, ты супер, что вечером делаешь?".

Афина склонилась над кружкой, избегая смотреть на африканца. "Чарли, и ты туда же... Мы ведь товарищи. Дружбу предавать нельзя... Лучше ничего не говори, а то я тебе чай на голову вылью! Ну почему ты не можешь и дальше просто дружить со мной?".

– Аффи, ты знаешь, что сначала шеф хотел отправить в Питер Расмуса? – спросил Аддис-Абеба, отложив ложку. – Он бы мог там выдать себя за финна, их там много, он бы меньше внимания привлекал...

– И почему выбрал тебя? – Афина поставила кружки на стол. – Пей чай... На Расмуса действительно с его наружностью и акцентом ни один патруль бы не взглянул, а у тебя, ты сам говорил, трижды на день документы требуют...

– Я сам вызвался. И даже смог убедить шефа, с трудом, правда. Я просто хотел быть поближе к тебе. И стало интересно, чем тебе так понравился Петербург.

Афина молчала, помешивая свой чай.

– Я ведь давно все понял, про тебя... И не стану претендовать на что-то... Рад, что могу быть твоим другом. Скажу больше, тот счастливчик, у кого такой друг, как ты.

– А я думала, ты меня терпеть не можешь, – у Афины словно гора с плеч свалилась, и гречанка с улыбкой подняла голову.

– Поначалу так и было... В день нашей первой встречи я безумно хотел надавать тебе оплеух.

– Ну, если учесть, как сложилось наше знакомство, желание объяснимое, – Афина потянулась за пачкой соленых галет. – Спасибо, Чарли. Я тоже рада, что у меня есть такой друг!

Озадаченная неожиданной откровенностью Чарли, Афина еще некоторое время сидела за столиком, помешивая остывающий чай в кружке и гадая, что случилось с Аддис-Абебой, всегда веселым и бесшабашным парнем, шутником и заводилой. Не верилось, что он сейчас признался ей в любви.

– Я думала, он терпеть меня не может, – вслух пробормотала Афина и залпом выпила едва теплый чай. Джон обернулся:

– Тогда замечу, что в психологии ты не сильна. Нельзя все время занимать мозги только работой, Афина. У тебя же бывает свободное время?

– Бывает. Но его занимает мой книжный магазин, – ответила Касканис и закурила.

– Что она сказала? – спросил Генрих, когда новозеландец вернулся за их стол с банкой консервов и консервным ножом.

– Что все свое время отдает работе, а досуг – книжному магазину, – Джон вскрыл банку и приступил к обеду.

– Не повезло тебе, Чарли, – Хорхе треснул африканца по спине. – Прелестная Афина по уши ушла в работу, только макушка торчит наружу. Боюсь, шансов у тебя нет.

– Может, хватит трепаться? – спросил из угла Чанг. – Я пытаюсь вспомнить мантру, призывающую успех в делах. Афина, а ты могла бы не дымить в мою сторону?

– А дышать можно? – гречанка раздавила окурок в пустой консервной банке. – Смотри, мантру правильно вспомни. Нам нужна удача, а Грекову – толовая шашка в зад. Иначе я тебе такую мантру прочитаю, что костей не соберешь.

Хорхе, Чарли и Мануэль дружно заржали: "Во дает!".

– Ну, если вам успех не нужен, так и скажите, – надулся Чанг, расплел ноги и отошел. – Попробуй-ка сосредоточься под ваш галдеж.

– Сколько времени? – спросил Мустафа.

– Восемнадцать ноль две, – посмотрел на часы Роберт.

– Уже скоро.

– Два часа.

– Чуть меньше, – Афина поднялась из-за стола. – Твои часы идут точно?

– Как в космосе. А твои сбились?

– Просто сверялась.

– Волнуешься? – спросил Мануэль.

– Было бы с чего. Дело привычное, – на самом деле Афину охватывало какое-то неясное беспокойство. "Да что это такое? – удивилась девушка. – Нервы никуда не годятся. Слишком долго я была в простое, совсем распустилась!".

Юхан лежал на капитанской койке, закинув руки за голову, и, казалось, крепко спал. Но когда в каюту вошла Афина, исландец повернул голову:

– Все в порядке?

– Да. Я тебя разбудила?

– Я не спал, – Юхан сел и потянулся, разминая руки. – Здесь у меня было время высыпаться по ночам. Волнуешься?

– Вы все что, сговорились задавать мне один и тот же вопрос? С чего мне волноваться?

– Будь осторожна на задании, – напутствовал Юхан.

– Об этом мне напоминать не надо. Ведь у меня были отличные учителя.

– Я надеюсь. Что там ребята?

– Чанг читает какую-то мантру. Хорхе и Мануэль валяют дурака. Джон и Генрих следят, чтобы эти болваны лодку не разнесли раньше времени... Юг, а это правда, что ты хотел отправить в Питер Расмуса, а не Чарли?

– Откуда ты знаешь? – Юхан сел и покосился на часы. – А-а... Аддис-Абебу потянуло на откровенность?

– Какой же он дуралей...

– Почему?

– Потому, что... Видишь ли... – Афина смутилась. Она не знала, как сказать Югу слова, которые уже давно вертелись у нее на языке. Особенно сейчас, в ожидании сигнала от Тризняка. Тем более что Юг сейчас весь в ожидании звонка от заказчика и как будто даже не слушает ее. – Неважно. Я, наверное, действительно волнуюсь и несу всякую чушь. Пойду проверю акваланги Расмуса и Хорхе. Нужно быть уверенными, что ничего не подкачает в последний момент, – Афина бочком пробиралась к двери, отворачивая покрасневшее лицо. Юхан молчал, спустив ноги на пол. Потом встал и переместился так, что Афина, шагнув к двери, налетела на него, пошатнулась и чуть не потеряла равновесие. Юхан поймал ее и прижал к широкой груди.

– Юг, – только и выговорила Афина, вскинув руки и уронив их на плечи Юхана.

– Девочка, милая, – не договорив, Юхан запрокинул голову Афины и ласково прильнул губами к лицу девушки. Потом подхватил гречанку на руки и закружил.

– Уронишь, – Афина крепче обхватила его плечи.

– Будешь в ухо дуть, уроню, – со смехом пригрозил Юхан. Афина нарочно дунула ему в ухо. Свейнссон со смехом разжал руки так, что Афина упала на койку. Девушка тут же подставила Юхану подножку, свалив его следом. Они начали шутливо бороться на койке, и не заметили, как во время этой смешливой возни освободились от разделяющей их одежды. Часы и телефон Юхана улетели глубоко под койку, но исландец даже не покосился в их сторону. Он забыл о предстоящей работе, впервые за всю свою практику.

Они лежали на койке, обнявшись, совершенно усталые, расслабленные и счастливые. Юхан прижимал девушку к себе. Афина положила голову на его широкую гладкую грудь.

– Я ведь ждала тебя, Юг, – сказала Афина, когда немного отдохнула после бурного сексуального экспромта. – А ты относился ко мне, как будто я по-прежнему ребенок...

– Когда мы встретились, ты была еще ребенком.

– Но это было так давно.

– Я заметил это только сегодня... И еще, Фина... Возможно, я только делал вид, что считаю тебя маленькой девочкой, потому что... Что я могу тебе дать? Дома своего, и того у меня нет. Сегодня мы в России, завтра – в Китае, послезавтра, может, в Аргентину или Уругвай занесет.

– Юг, ты дурак, – Афина подняла голову, чтобы встретиться глазами с Юханом и погладила его по густым, с проседью волосам. – Ты можешь дать мне больше, чем думаешь. Я ведь такое же перекати-поле. Но вдвоем нам, может, легче будет обрести корни...

– Фина, – Юхан с нежностью посмотрел на обращенное к нему лицо девушки. – Милая. Stelpa!

Они снова потянулись друг к другу. Афина с удивлением открывала, какими нежными могут быть огромные ладони Юхана, способные согнуть металлический лом или выдернуть из стены шестидюймовый гвоздь, разбить кирпич или перешибить шейные позвонки в рукопашной. И какой на самом деле ласковый этот суровый, жесткий и непреклонный командир.

– Поедем в Акурейри после задания? – предложил Юхан. – Я не был там десять лет. Ты часто спрашиваешь меня о нем, а я думаю, тебе лучше самой там побывать, это лучше всяких рассказов. Там сейчас тоже наступает лето, это лучшее время года в Исландии на побережьях. Солнце разгоняет тучи и туман, город и окрестности утопают в зелени, и вода фьорда гладкая и чистая, как зеркало. А если бы ты видела шпили кирхьи в голубом небе! Ну, скоро увидишь.

– Может, тогда я и поверю в сказки о феях, гномах и троллях, – Афина потянулась. – Хорошо бы застать такую пору в Акурейри!

– А когда мы поднимемся по ступеням к церкви, то сверху увидим весь город, горы и фьорд, очень далеко.

– Поедем туда завтра же? – предложила Афина. – Мне не терпится все это увидеть.

– Завтра – вряд ли, – Юхан закинул голые мускулистые руки за голову. – Сначала нужно добраться до Москвы, получить гонорар... И потом, – он чуть приподнял ресницы, хитро поблескивая из-под них карими глазами, – ишь, какая торопливая. Сама заинтриговала меня рассказами о необыкновенном кофе у "Вольфа и Беранже", а теперь резко меняешь планы? Нет уж, сначала я сам хочу попробовать их эспрессо. И непременно с тирамису.

– Придется уступить, – Афина шутливо надула губы, – если ты без кофе с тортом ни о чем слышать не хочешь.

– А ты думала. Мы, исландцы, кофе любим. И если ты расхвалила мне петербургский кофе, я непременно хочу его отведать.

– Это я уже знаю, – Афина приподнялась и поцеловала Юхана. Он обнял ее в ответ... Пиканье мобильного с пола они услышали далеко не сразу. Чуть не вывихнув плечо, исландец выловил трубку из-под койки и нажал на кнопку ответа:

– Hall;, Sveinsson hlusta.

– У нас задержка, – сообщил заказчик. – Час или два. Я свяжусь с вами, когда уточню время.

*

Отложив телефон, исландец поднялся с койки и начал быстро, без суеты одеваться.

– Выход отложен на час или два, – сказал он, натягивая футболку. – Но на всякий случай надо быть в готовности.

– А точнее они не могли сказать? – спросила Афина, тоже одеваясь. Она заправила футболку под пояс джинсов и села на койку, чтобы зашнуровать бутсы. – Час, два, три, всю ночь... У этих русских слишком вольное отношение к времени.

– Надо будет, и всю ночь подождем, – сурово пресек ее Юхан. – Это часть нашей работы – ждать и быть в готовности действовать в любой момент.

Теперь это снова был строгий и властный командир диверсионной группы, и Афина позволила себе привычно сострить в ответ:

– Да уж, нормированный график работы – моя несбыточная мечта! – а про себя подумала: как будто то, что было, ей приснилось...

Затянув шнурки бутсов, девушка выпрямилась и увидела, что Юхан еще не успел стереть с лица растроганную улыбку.

– Stelpa m;n, – растроганно сказал Юхан.

– Я люблю тебя, – ответила Афина, прижавшись щекой к его футболке.

– Спасибо, Фина. Будь осторожна.

– Волнуешься, Юг?.. Ничего необычного ведь не происходит, одно из простейших заданий, ты сам так говорил.

– На всякий случай предостерегаю. Ох, и зачем я тебя в это втянул?..

– Затем, что я была нужна вам на этой работе.

– Я не о том. Надо было найти тебе другую работу, вместо этой...

– А чем она плоха? Мы ведь вроде Гринписа, спасаем общество от паразитов и вредителей, разве не так ты говорил?

– Так-то оно так, но... Платят-то нам такие же паразиты.

– Все равно прореживаем популяцию. Ладно тебе, Юг. Я ни о чем не жалею и рада, что работаю с тобой.

– И все-таки интересно, когда они будут готовы, – проворчал Юхан, возвращаясь в салон. – Через полчаса, или к утру? Сколько времени Хорхе и Расмусу придется в костюмах с аквалангами ждать сигнала? Ты права, Фина, умом Россию не понять.

– Это точно, – согласилась гречанка.

– А чем понять? – спросил Аддис-Абеба.

– Тем, о чем ты подумал, тоже не понять, – парировала девушка. – Пошляк ты, Чарли, а еще афропетербуржец!

– А о чем, по-твоему, я подумал? – не остался в долгу африканец. – И кто из нас пошляк? А еще грекопетербурженка.

– Я уже не пойми кто, – махнула рукой Афина. – Родилась в Фивах, жила в Мельбурне, училась в Лондоне, работала в почти всех странах мира, три года живу в Питере. Так кто же я?

– Диверсант, – коротко ответил Юхан. – Так ты родилась в тех самых Фивах?

– А ты этого не знал?.. Ты ведь наши личные дела наизусть выучил.

– Я почти не помню Грецию. Мы уехали оттуда, когда мне было четыре года. И уж конечно, тогда я еще не знала о том, как воспеты Фивы в греческой мифологии и античной драматургии.

Юхан потер подбородок, немного колючий и в двух местах порезанный. Его "Жилетт", купленный в Нью-Йорке, остался в рюкзаке на танкере, а бриться тем, что он нашел здесь, было невозможно. Наверное, раньше этими станками линолеум резали, – бурчал Юхан утром, прижигая порезы после бритья одеколоном, тоже из тайника в лодке, пахнущим, как средство против тараканов. Флакон лосьона после бритья тоже был недосягаем, и Юхан решил, что когда выберется отсюда, побреет Грекова, Петра Артуровича и майора Колядкина полотенцем и заставит потом обшикаться средством для чистки унитазов. "Ничего, их вот-вот разгонят, – злорадно думал исландец. – Фина слышала, что приказ о расформировании этой части уже подписан. А после взрыва вышки их еще и со скандалом снимут с постов. Вот когда я с ними расквитаюсь!"

– Боюсь, что сейчас от знаменитых Фив мало что осталось, – сказала Афина, – и сейчас это обычный современный город с развитым туристическим бизнесом. Ты рискуешь крупно разочароваться.

– Ну, это мы еще посмотрим, – Юхан включил кипятильник, чтобы приготовить себе кофе. Лучше всего исландец собирался с мыслями и настраивался на рабочий лад с чашечкой ароматного горячего напитка в руках.

– У тебя уже готов туристический маршрут на первый месяц после работы, – заметила Афина. – Налей и мне тоже кофе. Большую чашку, без сахара.

– Хорошо, – Юхан взял две кружки. – Да, люблю отдыхать интересно. И в этот раз хотел бы поехать на отдых не один. Ты ведь составишь мне компанию?

– Заметано, – оживленно кивнула Афина, взяв у командира свою кружку с дымящимся кофе.

Если бы Юхан и его группа знали, с чем связана задержка операции, это вызвало бы у них нервный смех и новый залп колкостей в адрес "загадочной русской души".

Во-первых, именно сегодня под вечер Петр Артурович получил приказ о расформировании части. Это обрушилось на него и Вань-Ваня как пудовая гиря и окончательно выбило почву из-под ног. Сам командующий частью полдня сидел в кабинете, совершенно раздавленный, и все чаще посматривал на свой табельный пистолет, а Ваня ушел в город. Наверное, сидит в "Гангуте" или в кафе у Раисы и пытается залить потрясение немереным количеством водки.

Во-вторых, Андрей Греков все же хотел объясниться с Аней и уговорить ее уехать с ним. Он полдня околачивался вокруг ее дома, ожидая, пока девушка вернется с рынка, где продавала свой улов. Наконец Аня появилась, и Грекову с большим трудом удалось вытянуть из нее, что кто-то, наверное, слишком разговорчивая Раиса, наболтал ей, будто московский гость уже женат. Аня уже однажды пострадала от мужского вероломства, была брошена своим гражданским мужем Яном и осталась матерью-одиночкой. Теперь она боялась заводить новый роман, чтобы снова не оказаться обманутой. Но Андрею поверила. Этот парень ей понравился, и от того, что и он ей лгал, Ане было еще больнее. Она кричала, чтобы он убирался к своей жене, которой звонил от Раисы, и Греков не сразу смог перекричать ее и объяснить, что звонил в офис сотруднице фирмы, неженат и никогда не был в браке, и тут появился Анин отец, бывший судья Юрий Сничкус, с которым Греков уже сталкивался в "Гангуте" и сидел в одной камере на "губе" за драку. Юрий Матеосович не одобрял знакомства дочери с "новым русским" из Москвы, считая, что эти молодчики не заслуживают доверия и не хотел, чтобы Аня стала забавой для наглого нувориша. Когда Аня объяснила отцу, что Андрей пришел делать предложение руки и сердца, отставной судья сделал вид, что рад этому, отправил дочь в погреб за домашним вином – отметить помолвку, а сам заблокировал дверь погреба тяжелым сундуком и наставил на Грекова ружье, пригрозив: "Еще раз тут появитесь, застрелю!". Андрей попытался что-то объяснить, но Сничкус выстрелил. Пуля просвистела над головой парня. Отчаянно матерясь и вопя "Это не дом, это тир какой-то!", Греков ломанулся вслепую через темноту и кубарем скатился в овраг. Там его и нашел Дмитрий, который уже за полчаса до отправления танкера обнаружил, что Андрюха опять куда-то запропал.

– Что, чуть голову не потерял? – спросил Дмитрий, помогая Андрею выбраться из оврага и отряхнуться. – Пошли, нефть уже погрузили.

– Без Ани я не поеду, – категорически возразил Греков. – Послушай, Димка, хорошо, что ты пришел. Ты отвлечешь ее отца, а я помогу ей выбраться из погреба.

"Е-мое, осел упрямый" – ругнулся Тризняк, но все же достал мобильник и сообщил Фиделю, что отплытие откладывается. Потом, когда Андрюха уже влез в подвальное окошко, Дмитрий набрал другой номер. Юхан ответил только через пару минут, коротко и четко, но слегка запыхался, и Дмитрий ухмыльнулся: "О, я, кажется, чему-то важному помешал, – он живо вспомнил черные глаза и ладную фигурку смуглой гречанки. – Значит, и этот терминатор подвержен обычным человеческим страстям... А я его, кстати, понимаю. Девочка что надо, куда там до нее Андрюхиной рыбачке Соне... то есть Ане...".

Дмитрий спрятал мобильник и пошел отвлекать старика, тем более что из подвала уже доносилась недвусмысленная возня, звук долгого поцелуя и грохот чего-то упавшего, потом разбилась какая-то банка; снова поцелуй... "Они что все, сдурели сегодня? – подумал Тризняк, ломясь в дверь дома. – Прямо шоу "Плейбой", ночь сексуального буйства. Нам теперь что, до утра ждать?".

*

Известие о скорой отставке ударило Вань-Ваня, как пушечное ядро. Он не мог поверить, что адмирал уже подписал приказ о расформировании части в Бухте Зеленой. Почти вся жизнь майора Колядкина была отдана армии; жизни "на гражданке" он себе не мыслил. Петя с Инессой в бундесвер к сыну уедут, давно уже на чемоданах сидят, а он останется на обочине, выброшенный за ненадобностью. И в городе найдутся люди, которые обрадуются: "Вот и поперли этого самодура". Тот же Костя-бармен ждет, не дождется закрытия части, чтобы патрули не мешали его бизнесу. И городская шпана вздохнет свободно. И на Западе потрут руки: еще одной преградой стало меньше, путь открыт.

Сидя в баре у Кости, майор пил стопку за стопкой, но водка долго не оказывала на него никакого действия, не снимала тяжесть с души: "Не нужны. Выброшены на свалку. Всю жизнь отдали. Пропал теперь город... Кто теперь будет тут порядок поддерживать? Все теперь загадят, стекла побьют, ворье разгуляется, рэкет начнется, поймете тогда, что я вам как лучше хотел... Свободы вы хотели, самодуром меня считали... Будет вам свобода, когда боязно будет на улицу выйти...".

Раиса, тоже узнавшая о приказе, разыскивала любовника по всему городу. Когда она добралась до "Гангута", все выпитые стопки мгновенно "догнали" Вань-Ваня, и женщине пришлось вытаскивать его из-за стойки почти волоком. На улице Рая отхлестала майора по щекам и накричала, обзывая слабаком, который только ужираться умеет, и от обиды у Ивана хмель выветрился из головы. "Сроду никого не боялся, а тут слабаком обзывают?!".

– Хоть и слабак, а часть закрыть не дам! – гаркнул майор в лицо отшатнувшейся подруге и развернувшись, ушел.

В части он врубил ревун боевой тревоги и объявил, что берет на себя командование портом. Взяв с собой двух часовых, Вань-Вань ворвался в кабинет командующего и потребовал, чтобы Петр Артурович сдал командование. Между бывшими друзьями вспыхнула перебранка; припомнили друг другу все прошлые столкновения, припоминая даже то, что было 20 лет назад. Экипаж Т-17 ожидал сигнала к отплытию. Андрей и Аня спешно выбирались из подвального окна. Дмитрий, получив по физиономии от Юрия Матеосовича, матерился, догоняя их. Юхан в последний раз проверял акваланги Хорхе и Расмуса. Наконец-то поступил сигнал к действию.

Часть 3.

Среди огня

Часовой у подводной лодки даже не успел понять, что случилось. Откуда-то сбоку из темноты ему за спину метнулась черная тень. В последний момент парень успел среагировать на шорох, развернулся, вскидывая штык-нож, но его ударили по руке, перебив запястье и ножом – в шею. Расмус перехватил падающее тело, чтобы винтовка не брякнула при падении, и перевалил в воду. Хорхе уже орудовал с автогеном у заваренного люка.

– Берем оружейку, – велел Юхан, впервые за трое суток с наслаждением вдыхая свежий морской воздух. – Потом разделяемся. Афина, Роберт, Чарли, Генрих, Джон, вы – со мной. Бруно, Луиджи, вы нас прикрываете. Остальные осуществляют отвлекающий маневр. Встречаемся на танкере. Приступаем!

– Частики в томате, – вполголоса добавила Афина.

– Шутница, – отреагировал командир. – Первая группа, стрелять только в крайнем случае. Понятно? Выходим.

Тризняк позвонил со словами "Приступайте срочно!" только к полуночи, когда напряжение в подводной лодке достигло пика. Юхан уже боялся, что еще немного, и ситуация выйдет из-под контроля. Если у кого-нибудь из ребят поедет крыша от ожидания и замкнутого пространства, считай, задание сорвано. Они должны были выйти еще три часа назад, и вынужденная отсрочка на неопределенный срок могла стать последней каплей для кого-нибудь из бойцов. На памяти Свейнссона вот так ломались даже самые крепкие парни. Однажды вот так на задании в районе Фарер, на борту траулера со сдохшим мотором на третьи сутки помешался двухметровый парнюга весом в добрых двести килограммов. Из этих килограммов на жир не приходилось ни унции. Тяжеловес сцепился с ребятами из-за чьей-то глупой шутки, голыми руками уложил двоих, переломал кости еще троим, а Юхану вывихнул руку и сломал три ребра. Подмяв командира под себя, бугай уже нацелился ему кулаком в голову, и тут на столе ожила рация. Психопат поверну голову на ее звон, и этой секунд Юхану хватило, чтобы схватить с пола оброненный пистолет и из последних сил врезать противнику рукояткой в лоб. Выбравшись из-под обмякшей туши, Юхан связал парня, приковал наручниками к трубе и только тогда почувствовал боль в грудной клетке и заметил, что левая рука плохо слушается и начинает опухать от запястья до локтя.

Сейчас в его группе были тщательно проверенные бойцы, не чета этой груде мускулов без мозгов и без воли, но даже у самых сильных людей есть свой предел. И, ожидая сигнала, Юхан зорко держал под наблюдением всех своих людей. Вроде держатся. Молодцы. Он долго собирал самых лучших. И в каждом из них может быть уверен.

*

Полусонный дежурный в оружейке подскочил от неожиданности, услышав стук двери. Кого опять ночью несет? Опять, что ли, Вань-Ваню кое-что в голову бьет? С перепоя всех на уши поставил, такое на базе творилось, что не видать кретинов из-за копоти, только угомонились, и вот снова...

Но в окошко сунулась совершенно незнакомая смуглая бородатая рожа.

– Эй, ты... – привстал дежурный и тут же опрокинулся вместе со стулом от удара в лицо, сломавшего ему нос и выбившего передние зубы. Мустафа выбил дверь перегородки, перешагнул через вырубленного дежурного, сорвал с него автомат и полоснул огнем по служебному помещению. Фернандо встретил вышедшего из туалета второго дежурного ударом кулака в висок, рванул с него автомат и присоединился к Мустафе. Зачистка заняла меньше минуты. Закончив ее, парни прошли в хранилище оружия и стали брать автоматы, пистолеты, запасы патронов и связки гранат для всех своих товарищей.

Вооружив свою группу, Юхан велел:

– Начинаем. Группа 1 – за мной к танкеру. Группа 2 – отвлекающий маневр! .

Аня на камбузе готовила легкий ужин Андрею и Дмитрию, когда ворвались солдаты, которым майор приказал арестовать танкер. "Вань-Вань что, опух? – испугался Андрей. – Этого, блин, только не хватало!".

Дмитрию удалось улизнуть с танкера, и он рванул разыскивать Юхана, чтобы предупредить об осложнении. Через тот же ход через минуту пробрался Анин отец, обвешанный динамитом, захватил радиорубку и начал по громкой связи требовать, чтобы ему отдали дочь, иначе танкер взлетит на воздух.

В это время Юхан во главе группы 1 шел к пристани, а группа 2 готовилась устроить переполох в казармах и штабе.

Тризняк разминулся с Юханом и прибежал к оружейке уже когда диверсанты покинули ее. Матеря "того козла", который на танкере разбил его мобильник и майора, допившегося до стадии войны в космосе с покемонами, Дмитрий метался по базе. Нельзя, чтобы в последний момент все накрылось мамкиной пилоткой из-за каких-то идиотов.

*

Услышав из казарм пальбу, взрывы гранат и вопли, Юхан удовлетворенно кивнул: все идет по плану.

– Идем спокойно и уверенно, как будто так и надо, – сказал он, увидев впереди КПП у пристани.

Неожиданно постовые загородили им дорогу, наставляя автоматы.

– Что за чертовщина? – нахмурилась Афина.

– Спокойно, – ответил Юхан.

Постовые, взбудораженные приказом майора Колядкина о введении чрезвычайного положения и тем, что какие-то козлы напали на оружейку, были на взводе. И когда старшему на посту, прапорщику Межуткину, сообщили, что к посту идут "зеленые", незадачливый торговец взорвался истошным матом:

– Ну, ..., ..., ...!!! Кто пропустил?!!

Они шли к посту – восемь человек во главе со своим могучим добродушно улыбающимся командиром и его угрюмой смуглолицей женой, спокойные среди всей неразберихи на базе. Сам Беккер со своей фрау, седой здоровяк, африканский парень и еще четверо мордоворотов. Почему-то именно это уверенное шествие "морковок" и улыбка их "старшого" еще больше напугали Межуткина, и без того находящегося на грани истерики. Рванув с плеча автомат, он заорал:

– Стоять! Не положено! Пристань закрыта!

– Нам командующий портом велел, – удивленно поднял брови командир "Гринписа". – Там стреляют, вы не знаете, в чем дело? – "Черт... Что происходит?".

– Стоять!!! – срывая голос, вопил Межуткин. – Назад!!! – увидев, что "зеленые", словно оглохнув, идут к воротам, он дал очередь им под ноги. Пули выбили мелкую крошку из асфальта перед ботинками Беккера и фрау. "Зеленый" преспокойно переступил ногами, словно в него стреляли игрушечными пулями для игры в пейнтбол. Тут остальные постовые очухались и тоже начали палить незваным гостям под ноги и поверх голов.

Юхан выругался, сделал знак, и его группа противоприцельными зигзагами заметалась, уходя из-под огня. Исландец первым вскинул автомат и дал очередь на поражение. Афина, Джон и Чарли прикрыли его. Остальные ребята короткими очередями расстреляли бегущих к постовым на подмогу солдат.