Текст книги "Stelpa (ака "Другой "Танкер "Танго") (СИ)"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Часть 1. Прошлое и настоящее

Санкт-Петербург. Начало июня 1998 года.

Антонина Львова заметила граффити на гранитном парапете еще издалека, и сразу поняла, что оно означает. То, что остальные прохожие считали очередной хулиганской выходкой, для нее стало сигналом к действию Красная стрела, указывающая на юг, была нарисована так, что бросалась в глаза при сходе с Троицкого моста. И под ней были четко выведены цифры – "11.06". Значит, завтра нужно выехать в Москву поездом "Красная стрела". Их ждет новая работа. Тоня сразу узнала шифрованное послание от шефа.

– Мог бы так не конспирироваться, вряд ли нас кто-то "ведет", – пробормотала девушка, вытаскивая сигареты.

Возле рисунка остановились двое патрульных. Субботним утром в 8 часов Дворцовая набережная была почти пуста, и Тоня по дороге к воротам Летнего сада отчетливо слышала каждое их слово – интересные пожелания хулиганам, расписавшим гранит, и высказывания об умственных способностях начальника, не желающего на время белых ночей усилить охрану исторического центра – "а то у "Авроры" тоже парапет измалевал какой-то гад, жаль, удрал, художник фигов!".

– Можно было бы без всяких затей назначить встречу в Москве, – пробурчала Антонина, поравнявшись с "лучшей в мире из оград".

В саду было безлюдно и тихо. Густая зелень и затейливая ограда полностью отделяли сад от города, поглощая все шумы и даже голоса центра Петербурга.

Тоня покосилась на кафе – конечно, закрыто, а жаль. После ночного дождя утро было прохладным. И лишняя чашечка кофе не помешала бы. Девушка плотнее запахнула легкую курточку и размеренным шагом направилась к пруду, уже думая, что после прогулки поедет на вокзал за билетом на завтрашнюю "Стрелу". Потому что послезавтра ее ожидают в столице. "А ребята хорошо изучили мой график. Запомнили, что по субботам в 8 утра я гуляю по Троицкому мосту и сижу в Летнем Саду. Или прогуливаюсь по Петровской набережной. Судя по словам патрульных, ребята и там оставили сообщения. Юг, ты хулиган!", – Антонина невольно хихикнула, представив, как возле крейсера ругаются дворники, оттирая с гранита красную стрелу, которую нарисовал кто-то из ребят Юхана.

Мельбурн. 1984 год.

– И, конечно, ты была уверена, что миссис Финчер оплатит свои долги в магазине перед отъездом. Тебе ведь и в голову бы не пришло, что она может забыть о таком пустяке, как 500 долларов долга, и даже не уведомить нас о переезде... Теперь у нас недостача в магазине, и все благодаря тебе!

Мария Касканис тихо опустила голову. Когда Джордж был не в духе, с ним лучше было не спорить. А сейчас он был в очень плохом настроении, проверяя счета их магазинчика. Женщина принялась с удвоенным старанием вытирать тарелки.

Афина Касканис еще ниже опустила голову, допивая свой чай, чтобы отец не заметил выражение ее лица. Вечно он встает не с той ноги и доводит маму до слез своим занудством, а ее то и дело сажает под домашний арест, запрещая даже разговаривать по телефону. И с садистской ухмылкой напоминает по сто раз на день: "Ты наказана! Нет, нельзя: ведь ты наказана! Нет, Софи, Афина не сможет подойти к телефону: она наказана!". А за такой взгляд, которым она наградила отца, две недели под замком ей обеспечены.

Услышав, что Мария тихо всхлипывает над мойкой, Джордж удовлетворенно хмыкнул и подлил себе кофе. Вот так, пусть запомнит, что нельзя быть такой безмозглой курицей и отпускать продукты в долг всем подряд.

Афина отставила чашку:

– Я пошла. У нас сегодня контрошка по физике. Надо еще раз повторить тему перед уроком.

Джордж неодобрительно покосился вслед дочери. Все демонстрирует, что ей не по нутру домашний уклад. Нахваталась от своих австралийских подружек этих бредовых идей женской эмансипации и феминизма. Выпороть бы ее как следует, и отвадить от этих болтливых дур, чтобы не сбивали девчонку с толку. Скоро ее можно будет замуж выдавать, четырнадцать лет уже, то-то достанется кому-то сокровище с вывихнутыми мозгами! "Почти невеста", – подумал Джордж, вытирая внезапно вспотевшие ладони о брюки и снова листая гроссбух.

Глава 2. Санкт-Петербург. 1998 год.

Вечером Антонина занималась своими обычными делами, но в прихожей уже стояла небольшая дорожная сумка, а на столе лежал билет на завтрашний фирменный поезд в Москву. Сразу после прогулки в Летнем саду Тоня отправилась на вокзал и привычно купила билет в двухместное купе, заплатив за оба места. Она предпочитала ездить без посторонних соседей. Это было связано не столько с тем, что она не любила вторжений в свое личное пространство. Просто среди пассажиров попадались любители пошарить в чужих вещах. Даже в спальном вагоне. Какой сюрприз бы их ждал в Тониной сумке... И еще, вполне может быть, что ехать ей придется не одной.

Антонина была абсолютно спокойна и собранна. Она уже готовилась к предстоящей работе. Очень вовремя: ее финансы уже готовились спеть романсы. Маленький книжный магазинчик у нее был только для прикрытия, и с его доходов трудно было свести концы с концами, оплачивая квартиру в элитном доме на Кронверкском проспекте.

Завтра утром надо будет предупредить продавщиц об отлучке и оставить старшей указания. Им не впервой; девушки уже привыкли к периодическим отлучкам хозяйки. Правда, в этот раз ее "отпуск" затянулся почти на полгода, так и квалификацию недолго потерять.

Закончив уборку и приняв ванну, Антонина включила видеоприставку и поставила "Захват" в русском переводе. Это был хороший способ отшлифовать свою разговорную речь. Не то чтобы Тоня жаловалась на свое знание русского языка, но привычка постоянно тренироваться стала ее второй натурой.

Отметив, что при дублировании этой копии переводчики допустили ряд вольностей по отношению к тексту, Антонина приостановила ленту и вышла на кухню приготовить себе чай.

За окном дробно стучал крупный частый дождь. Небо плотно затянуло тучами. Но все равно вечер был очень светлый. В 9 часов еще можно было не зажигать свет. Сквозь стук дождя снаружи доносился шум оживленного проспекта. Белыми ночами город почти не спал, особенно в центре. Через несколько часов разведут мосты, и по Неве заснуют теплоходы с любителями ночных экскурсий. Нормальный ритм жизни большого города, как в любом мегаполисе мира.

Глава 3. Юхан

Петербург, 1998

Юхан Свенссон уже давно не был в родном городе, но, сойдя с поезда и окунувшись во влажную петербургскую прохладу, сразу ощутил себя почти дома, в родной среде. В Акурейри сейчас, наверное, так же. Жары там не бывает, небо чаще всего прячется за облаками, залив дышит прохладой, и время от времени на город спускается солоноватый серебристый туман. Город тогда затихает, приобретает загадочную таинственность. Такую, что даже убежденный скептик и прагматик Юхан вспоминал легенды об эльфах, феях и троллях, в которые верит большинство его соотечественников.

Сдав свою дорожную сумку в камеру хранения, Юхан не спеша спустился в метро, мимоходом сверившись со схемой. Через несколько минут он поднялся на Невский проспект.

Чарли уже ждал его у решетки канала Грибоедова, щелкая фотоаппаратом и глазея на идущих мимо девушек.

– Переигрываешь, – вместо приветствия бросил ему Юхан. – Хорошо, что хоть в туристическую карту не утыкаешься.

– С приездом, шеф! – худощавый подвижный чернокожий парень белозубо улыбнулся ему, вытянулся в струнку и даже попытался щелкнуть подошвами кроссовок.

– Вольно, – невольно рассмеялся Юхан, расстегнув куртку и отыскивая в кармане солнечные очки. – Ну, что?

Они не спеша шли по проспекту к повороту на набережную Мойки – Чарли в яркой ветровке и джинсах, типичный турист, и Юхан – во всем черном, рослый, крепко сложенный, с густой копной посеребренных черных волос, крупными чертами лица и добродушной улыбкой. Впрочем, иногда она бывала обманчивой. Его люди хорошо знали, что при желании шеф может выглядеть настоящим увальнем и даже недотепой, но эта маска слетает с него мгновенно в нужный момент. И тогда горе тем, кто не успел вовремя убраться на безопасное расстояние.

Черноглазый, смуглый и горбоносый Юхан в России нередко привлекал к себе внимание патрульных милиционеров, настороженных активностью кавказских экстремистов в больших городах. И они невероятно удивлялись, увидев паспорт гражданина Финляндии Конрада Валтари, абсолютно настоящий, "чистый", и вынуждены были извиняться. Юхан был рад, что в Питере и Москве на улицах не патрулируют полиглоты, которые отличают разновидности скандинавских акцентов. Во всяком случае, еще никто не догадался, что "господин Валтари" – не финн, а исландец.

Бог весть как в семью исландцев в несчетном поколении проникли восточные гены, и сколько поколений они спали, чтобы потом всем вместе пробудиться и наградить Юхана волнистыми черными волосами, смуглой кожей и горбинкой на носу.

– Все как обычно, – ответил Чарли. – У нее магазин на Каменноостровском...

– Это я знаю, – коротко кивнул Юхан.

– Весной на нее хотела какая-то мразь наехать. Собирались взимать с нее деньги за охрану, или поджечь магазин... Как это по-русски называется? А, рэкет! Они ждали ее как-то вечером в сквере, чтобы "поговорить". Мы их перехватили.

– Она бы и сама справилась. Сколько их было?

– Двое.

– Для нее это дело пяти минут. Или ты их пожалел? – Свенссон скупо улыбнулся. – Решил, что пусть они лучше умрут быстро и без мучений, чем от ее рук?

– Ей нельзя светиться, – с юмором у Чарли было туговато, и он пустился в объяснения. – Если бы в милиции узнали, что она легко справилась с двумя бандитами, это могло привлечь ненужное внимание... Вы сами велели ей не прокалываться...

– Все, понял. И куда ты их потом дел?

– Отвез к этому, как здесь говорят? К Обводнику. Там итак всякой дряни хватает, так что комар носа не подточил.

– Правильно, – Юхан достал сигареты. – Туда чего только не сбрасывают, я слышал. Так что если их там и нашли, то не связали бы с ней... Отсюда далеко до ее дома?

– Нет, шеф, через Марсово поле, мимо Летнего сада, потом через мост...

– Дальше я знаю, – Юхан хлопнул Чарли по плечу. – Завтра выезжаем. Известили ее?

– А как же! – оживился африканец. – Три раза! На Петровской набережной чуть не попался. Еле успел оторваться от патруля и заскочить в метро. Шеф, а почему нельзя было просто связаться с ней и сообщить время и место встречи?

Юхан только покачал головой. Чарли и Луиджи – хорошие исполнители, опытные агенты, многократно проверенные, но с воображением у них туговато – все бы им ломить напролом.

– Не должно быть никакой прозрачности, Чарли, – терпеливо пояснил он. – На этот раз мы работаем в России... И лучше перестраховаться, чем допустить оплошность. Хорошо, поезжай за билетами, – он остановился на мостике, с которого открывался его любимый вид на Марсово поле, Спас-на-Крови и Михайловский замок, – а я проведаю ее. Надеюсь, билет у нее уже есть.

Чарли козырнул в ответ, сбежал с мостика и быстрым шагом направился обратно, в сторону Мойки.

Глава 4.

Петербург. 1998 год.

На экране заканчивался "Захват". Чай был почти выпит. В подставке дымилась уже вторая ароматическая палочка. За окном все так же постукивал дождь и шумел освещенный тысячами огней проспект. Где-то на Неве звучали усиленные мегафонами голоса зазывал, рекламирующих ночные экскурсии по рекам и каналам. "Сейчас, наверное, у них много клиентов, – подумала Антонина, помешивая ложечкой остатки чая. – Белые ночи – они и после дефолта прекрасны, а развод мостов в полумраке смотрится эффектнее, чем в темноте. Розоватое небо, серебристые сумерки и мост, весь в огнях, плавно приподнимает створки над темной водой с лунными бликами... Если повезет попасть на теплоходную экскурсию по Неве в июне, можно и поэтессой потом стать, – скуповато усмехнулась девушка. Она вспомнила, как несколько лет назад такой же июньской ночью ее очаровали розовое небо, серебристый полумрак, блики на воде и сверкающий огнями мост, поднимающийся перед теплоходом. Приехав в Петербург в отпуск, Тоня решила там и остаться. Город как будто сам выбирал, кому нравиться, и ей открылся с лучшей стороны.

Те же, кто не понравился городу, постоянно видят только серое небо, тучи, заторы на дорогах и переполненное метро. Они то наступают в лужу, то попадают под веер брызг из-под колес, ожидая зеленого сигнала светофора; оступаются и падают в грязь, выходя из автобуса; именно их чаще всего останавливают патрульные, "чистят" карманники, а нужный трамвай уходит из-под носа за минуту до перерыва. Немудрено, что такие люди думают: "Что за город! Одни дожди; в метро не протиснешься, всюду ворье, а на тротуаре каждый кретин норовит грязью окатить! Поеду лучше в Крым, там хоть солнца больше!".

Тоня часто видела таких неудачников и вскоре поняла, в чем дело. Она прочитала много книг о необъяснимых событиях в Петербурге, и догадывалась, что город вполне может благоволить к импонирующим ему людям и выживать неугодных.

Сама Антонина полюбила Питер, и он стал ей роднее города, в котором она росла, и города, в котором родилась и который почти не помнила. Бывает так, что настоящая родина оказывается очень далеко от места рождения...

Раздался звонок внутреннего телефона. Это был консьерж. Он спрашивал, ждет ли Антонина Николаевна господина Конрада Валтари.

Юхан. Петербург, несколькими часами раньше.

На Кронверкском проспекте Юхану сообщили, что Антонины НИколаевны нет дома. Вероятно, она решила погулять по городу перед отъездом в Москву, – подумал исландец. – Возможно, сейчас она любуется картинами, выставленными у Гостиного Двора или пьет кофе у "Вольфа и Беранже". Она говорила, что любит это кафе. А может, она рассматривает новинки в Доме книги... Надо и мне последовать ее примеру, расслабиться перед работой", – думал Юхан, снова переходя Троицкий мост и щурясь сквозь черные очки на серебрящуюся внизу невскую воду. Получая новое задание, он всегда несколько дней разрабатывал возможные варианты его выполнения, собирал группу, знакомился с имеющейся информацией. Новое задание оказалось сложным. "Хм, на этой нефтяной вышке весьма щепетильно относятся к обеспечению безопасности. Особенно после неудачной попытки нападения диверсантов-подводников. Теперь охрана вышки настороже. Значит, стандартные варианты отметаем сразу. И, кажется, я уже придумал подходящую стратегию. Заказчик подбросил мне кое-какие подсказки и готов содействовать в подготовке!".

Лощеный московский сопляк-бизнесмен, начитавшийся детективных романов, захотел сам поиграть в героя боевиков. Но кое-какие его подсказки действительно могли пригодиться. Надо подумать...

За этими мыслями Юхан почти не позволял себе расслабиться всю последнюю неделю. В "Стреле" по дороге из Москвы он спал всего три часа. Предельно чуткий сон диверсанта в поездах обострялся еще больше. В вагоне Свенссон тревожно напрягался и прислушивался, стоило только стукнуть колесу на стыке или всхрапнуть соседу за перегородкой. Эта привычка появилась после нескольких поездок в общих, или, по-русски, "плацкартных" вагонах. Там чуткий сон не раз сослужил Юхану добрую службу и даже спасал ему жизнь. А сейчас в двухместном купе привычка все время быть настороже оставила на память о себе отяжелевшую голову и слипающиеся глаза. Хорошо, что в стоимость билета в "Стреле" входит щедрый ужин, а милые приветливые проводницы в красных костюмах приносили отличный крепкий кофе с бутербродами. Так что сонливость удалось отогнать, и голодный обморок в ожидании "Антонины" ему не грозил.

Полюбовавшись на полустертые художества Чарли у спуска на Дворцовую набережную, Юхан хмыкнул. Он живо представил, как Чарли попадается патрульным у "Авроры" и удирает от них через всю набережную. Хорошо, что его не догнали. А то этим горе-постовым пришлось бы туго!".

До вечера Юхан успел прогуляться по Летнему саду, обойти Инженерный замок и Летний дворец Петра 1. Потом он не спеша прогулялся до Дворцового моста, а затем спустился по брусчатому склону почти к самой воде и некоторое время сидел там, отдыхая. Прохладный речной ветерок ласково скользил по его лицу, у ног тихо плескалась Нева, а за широкой водной полосой блестел Петропавловский шпиль. Если закрыть глаза, оставив только плеск воды и шум проходящих катеров и лодок, можно представить, будто сидишь на берегу с детства знакомого залива летним днем, и июньское солнце не обжигает, а нежно греет освобожденный от тумана город...

В 22.00 Юхан снова вошел в подъезд дома на Кронверкском. На этот раз консьерж попросил его подождать и позвонил в квартиру Антонины Львовой...

Мельбурн. 1984 год.

Афина Касканис, давясь слезами, бежала по улице. Подошвы кроссовок гулко стучали в вечерней тишине; сердце бешено колотилось, а весенняя прохлада уже проникла под футболку и джинсы. Убегая, Афина не успела даже сдернуть с вешалки свою куртку. Ночью она может даже замерзнуть, но домой все равно не вернется. Только бы мама не позвонила в полицию. Тогда Афину силой вернут домой, и этот козел папаша постарается, чтобы в следующий раз она не смогла вырваться и выбежать из дома.

На задворках вокзала стояло несколько списанных ржавых вагонов. В одном из них Афина и ее подруга Софи любили прятаться от взрослых, секретничать, лакомиться шоколадками и курить. Но Софи зимой уехала с родителями в Сидней, и Афина уже два месяца не наведывалась в их уголок. Если туда никто не лазал, то под полкой в вагоне сохранились запасы хлебцов и шоколадок и пара банок мясных консервов. На два-три дня хватит, а потом Афина надеялась устроиться на работу. Официантки или уборщицы нужны везде. "Скажу, что мне уже восемнадцать лет, – подумала Афина, открывая тайник с продуктами. – Хоть бы взяли!".

Полка была жесткой. В разбитое окно дуло, и даже одеяло с багажной полки, пахнущее пылью, не грело. Но сон не приходил к Афине из-за другого. Каждый звук снаружи заставлял ее вздрагивать – а вдруг это полиция пришла вернуть ее домой? И сейчас ее заберут и не поверят ее словам. Джордж Касканис – уважаемый человек в греческом квартале, а она – непослушная девчонка, сбежавшая из дому. И тогда ее уже ничто не спасет.

Наконец усталость и здоровый молодой сон взяли свое. Девочка перевернулась на бок, подложив руки под голову, ее глаза закрылись, и Афина в полусне подумала: "Завтра же пойду искать работу!". И, наконец-то согревшись под одеялом, уснула.

Петербург. 1998 год.

– Ничего необычного, – Афина собрала пустые чашки и блюдца на поднос. – И каковы сроки?

Юхан коротко усмехнулся:

– В идеале еще вчера. Все наши клиенты одинаковы: сначала пытаются справиться сами, ломают дрова, и только потом обращаются к профессионалам. И вот опять сроки поджимают, а мы должны еще и разгребать тот завал, который устроил заказчик. Конечно, за срочность нам готовы доплатить. Но почему бы ему не обращаться к профи своевременно, это обошлось бы ему вдвое дешевле, а нам сберегло бы много времени.

– Русский анекдот, – фыркнула Афина. – В кабинет терапевта входит скелет. Доктор ворчит: "Вечно эти больные тянут до последнего, и только потом идут к врачу!".

– Это точно, – Свейнссон прошел за Афиной на кухню и присел к столу. – Я собрал группу в Москве, – он подпер кулаком снова отяжелевшую голову. – Луиджи и Чарли завтра выедут на "Стреле" вместе с нами. Ты уже взяла билет?

– Пятое купе в первом классе, – Афина расставила посуду в сушилке.

– Умница, – Юхан потер веки пальцами. Он предпочитал купе в вагоне-люкс в центре из соображений безопасности, и Фина это знает.

Афина завернула кран, поставила на стол пепельницу, устроилась напротив Юхана и выбила из пачки сигарету, задумчиво глядя в окно. Дождь уже стихал, тучи поредели, и от этого на улице стало еще светлее.

– А в Исландии бывают белые ночи? – без всякого переходя спросила девушка. Юхан вздрогнул, вспомнив, как сам сегодня сравнивал Петербург с Акурейри, встряхнул головой и ответил:

– Нет. У нас часто бывают туманы, а на севере страны можно иногда увидеть полярное сияние... Петербург уникален в плане белых ночей летом.

– И не только, – Афина заправила за ухо прядку черных волос. – Ты устал? Ну конечно, ты ведь всегда так увлекаешься работой, что забываешь об отдыхе.

Для гречанки Афина была удивительно сдержанной. Свой темперамент она держала под строгим контролем. Иногда, правда, он прорывался, и горе было тем, кто ухитрился обозлить Афину. Этим она была похожа на самого Юхана. Он очень редко терял самообладание, но его гнев мог быть сокрушителен.

Афина Касканис, острая на язык, своенравная, но талантливая, исполнительная и верная, была одним из его лучших бойцов. И еще девушка была заботливой и отзывчивой, особенно по отношению к нему. Она до сих пор считает, что обязана Юхану жизнью.

– Надо отдохнуть перед выездом, – Афина загасила сигарету и поднялась. – Я постелю тебе в гостиной. А то ты, наверное, в поезде снова толком не спал.

– Ну, не такой уж я и неврастеник, – Юхан тоже поднялся из-за стола. – Я могу принять душ?

– Мог бы даже не спрашивать... Возьми в шкафчиках все, что тебе понадобится.

В гостиной еще стоял запах амбры и мускуса от любимых индийских палочек Афины. На столике оказалась подставка с огарками от двух палочек.

Перед тем, как лечь, Юхан задернул шторы и вспомнил стихи русского поэта о белых ночах:

И, не пуская тьму ночную

На золотые небеса,

Одна заря сменить другую

Спешит, дав ночи полчаса

Было уже около полуночи, но темнота не спешила спускаться на город, ограничиваясь лишь легкими сумерками. Исландец еще раз удивился странной цветовой гамме летней ночи над Питером – сероватые сумерки, розовое небо и золотистая полоса на горизонте. Потом отошел от окна, аккуратно убрал под столик ботинки и с удовольствием прилег на широкий диван. В ванной плескалась вода – Афина тоже принимала душ. Наверное, от души воспользовалась своими гелями, пенами и шампунями, которых у нее в шкафчиках оказалось множество. Судя по содержимому шкафчиков, Фина стала настоящей фанаткой фирмы "Орифлейм", продукцию которой теперь можно было купить и в России.

Вспомнив свои "рабочие визиты" в Россию еще лет 10 – 15 назад, Юхан подивился огромной разницей между СССР и Российской Федерацией. Пожалуй, ни одна страна не смогла бы ТАК измениться за несколько лет.

По дороге в спальню Афина заглянула к нему:

– А набережные зачем размалевали? – она запахнула ворот короткого пестрого халатика. – Это ведь объекты государственной ценности, часть истории.

– Ну, Чарли хотел оставить послание возле твоего подъезда, – приподнялся Юхан. – Но в этом доме такие церберы сидят, что и близко бы его не подпустили с краской. Он и так чуть не попался возле крейсера, еле ноги унес.

– Повезло этим копам, что Чарли так хорошо бегает, – хихикнула Афина. – Кстати, он что, весь центр разрисовал стрелами?

– Нет, только по твоим субботним маршрутам. А что, оригинально придумано? Неплохой способ засекреченной связи.

– Джеймс Бонд отдыхает. Спокойной ночи, Юг!

ТОлько ей одной из всей группы сходили с рук подобные вольности с его именем. Афина влюбилась в него с первых дней – для нее Юхан стал прекрасным принцем, который спас ее. Но он старательно делал вид, что не догадывается об этом. Афина появилась в его жизни еще ребенком, и стала для Юхана дочерью, которой у него никогда не было. Он опекал ее, учил, помогал, заботился как отец о дочери. Но продолжать такие отношения становилось все труднее. Афина стала взрослой женщиной, однако Юхан не мог перешагнуть однажды установленный барьер. Теперь он думал, что вряд ли сможет дать девушке все, что она хочет, что при их работе лучше избегать сильных привязанностей... Но эти аргументы не стоили и стрелянной гильзы. Он уже впустил Афину в свою жизнь, и девушка заняла там важное место еще много лет назад. В свое время он ужасался ее истории, сочувствовал, негодовал вместе с ней, и растрогался от ее наивной детской благодарности. Если его сердце так откликалось на все, что касалось этой девочки, значит, эмоции уже тогда взяли верх над рассудком.

"Но сейчас, надеюсь, сердце и ум пришли к компромиссу", – заключил Юхан, засыпая.

Мельбурн, 1984 год

Афина Касканис понуро брела по улице, выйдя из двадцатого за день кафе. Опять отказ. Никто не хотел принимать на работу бледную измученную 14-летнюю девочку в помятых джинсах и испачканной копотью футболке. Плюс к этому – немытая голова, вытянувшееся от голода лицо и исцарапанные руки с обломанными ногтями. В паре мест ее готовы были взять "при одном условии", но Афина не затем сбежала от павиана-папаши, чтобы ублажать таких же козлов. А все остальные отвечали: "Место уже занято; зайдите на неделе; нам нужен человек постарше; принеси разрешение от родителей; ты нам не подходишь"... Чертовы австралийцы. Для них если ты грек, то ты уже и не человек. А уж если ты еще и малолетка, тебя вообще каждый рад будет пнуть.

В вагоне остались последняя полупустая пачка хлебцев и помятый сникерс. Афина-то надеялась, что быстро найдет работу и сможет снять комнату вместе с другими официантками или уборщицами, а на самом деле уже три дня как застряла в вагоне. Заканчивался уже третий день, а надежды найти работу как не было, так и нет. И последние свои карманные деньги Афина еще днем истратила на гамбургер и бутылку кока-колы.

Девочка устало провела рукой по взлохмаченным волосам. Еще день-два, и она станет похожа на бродяжку.

Возле нее остановился черный джип, сверкающий так, что слепило глаза. Черноволосый мужчина в черной футболке и джинсах, выходя из машины, покосился на сидящую на парапете девочку и легко взбежал по ступенькам в отель. Когда он выходил, Афина успела заметить на заднем сиденье пухлый бумажник. И уроки воскресной школы вступили в яростный спор с голодом. Денег в бумажнике, наверное, хватит и на новую одежду, и на мыло и шампунь... Тогда она не будет походить на оборванку и легче найдет себе работу.

Спутники брюнета, высокий африканец, коренастый китаец и крупный светловолосый мужчина, похожий на шведа или американца, тоже скользнули взглядами по Афине, и ей померещилось легкое презрение в их глазах. Это обозлило Афину окончательно. Конечно, они думают, что если они катаются на крутых машинах, то могут презирать голодную девчонку в потертых джинсах. Но и она может попортить им настроение.

Троюродный брат Афины, Димитрос, к своим 18 годам уже прославился в греческом квартале тем, что мог играючи вскрыть любую машину. Он обучил кое-каким премудростям этого ремесла и кузину. "Надеюсь, я не все перезабыла", – подумала девочка, вспомнив, как брат с легкой завистью говорил ей: "Руки у тебя, Афина, золотые, в нашем деле цены бы тебе не было!".

Но с задней дверцей джипа пришлось повозиться целых пять минут. Ну и замки они себе поставили.

Афина сунула добытый бумажник за пояс джинсов, мстительно чиркнула перочинным ножиком по кожаному сиденью, и уже почти вылезла из салона, когда ее сгребли со спины и рывком сдернули с подножки:

– Эй! Ты что делаешь?!

Афина поперхнулась визгом, чуть не потеряла равновесие и увидела над собой физиономию чернокожего парня. Он оказался моложе, чем она подумала с первого взгляда – лет восемнадцати-двадцати. За его спиной уже приближался китаец. Во, блин, попалась.

– Так ты девчонка? – изумился африканец, слегка ослабив хватку, когда всмотрелся в лицо Афины.

– А ты сразу не понял, дурак? – Афина мгновенно вспомнила хитрый прием, которому ее научили мальчишки из уличной банды – синхронно пнула парня носком кроссовки в колено и боднула макушкой под челюсть. Африканец закатил глаза и припечатался задом к асфальту. Китайца Афина щедро угостила перцовым аэрозолем из баллончика, который всегда таскала в заднем кармане джинсов. И припустила бежать, пока парни не прочухались.

Китаец от души обругал ее, прижав руки к лицу и садясь на асфальт от боли. Афина проорала на бегу довольно серьезный ответ и прибавила ходу.

Африканец по прозвищу Аддис-Абеба тоскливо посмотрел ей вслед. Удрала, зараза, а вот им с Чангом сейчас придется выслушать все, что о них думает Юхан. О придурках, которые оставили машину без присмотра на пять минут, а потом с сопливой девчонкой не справились.

Так и было.

– И что у вас тут случилось? – спросил через полчаса Юхан, выйдя из отеля и увидев распахнутую дверцу машины и физиономии охранников и скривился. – Ясно. И вы не знаете, чья это работа?

– Девчонка сперла ваш бумажник, – Чарли Аддис-Абеба потер челюсть и болезненно поморщился. – Та бродяжка, что ошивалась тут.

– И эта бродяжка еще и отделала вас как лопухов, – Юхан уже почти не злился, а был заинтригован. – Ладно, на бумажнике стоит "маячок", мы легко можем за ним проследить. Джон, займись. Я хочу посмотреть на девчонку, которая вскрыла МОЮ машину и удрала от моих охранников.

Молчаливый новозеландец Джон включил монитор, пощелкал кнопками и доложил:

– Я поймал сигнал.

– Ехать за ней? – спросил Чанг, все еще моргая воспаленными от перца глазами.

– Нет, проследим, куда она пойдет на ночлег, – возразил Юхан. – И возьмем ее в укрытии.

– А если там целый притон?

– Можно с ними не церемониться, – Юхан выразительно похлопал себя по карману, где лежал пистолет-автомат. – Но с этой умницей-девочкой я ОЧЕНЬ хочу познакомиться. Прежде, чем объяснить, как нехорошо красть! – жестко заключил он.

Поезд "Красная стрела". Санкт-Петербург – Москва. 1998 год.

– А еще в Акурейри есть горы и зеленые долины, – сказал Юхан, когда они стояли в тамбуре, провожая глазами Тосно. – Весной склоны гор зеленеют, и, если подняться на вершину, весь город будет как на ладони. Красные крыши, зеленые аллеи, церковь... Мы жили за несколько кварталов от церкви. Еще в нашем городе есть река, такие крутые пороги, что больше похожи на маленькие водопады. Я очень любил ходить в походы на байдарке летом.

– А гейзеры там есть? – спросила Афина.

– Есть, неподалеку от города. И термальные источники. Туристы их обожают. А видела бы ты наш фьорд! Вода, как зеркало, и в ней отражаются город и небо. На лодке по фьорду плывешь, как по облакам...

На несколько секунд лицо исландца дрогнуло, помягчело, на губах появилась непривычно теплая улыбка.

– Ты скучаешь по Исландии? – спросила Афина.

Юхан замешкался с ответом:

– Ммм... Как тебе сказать... – он встряхнулся, раздавил сигарету в пепельнице, и его лицо снова стало привычно жестким и суровым – лицо строгого и скупого на эмоции командира. – Ладно, Фина, пошли. Надо отдохнуть до Москвы.

– Ты все равно в поезде почти не спишь, – возразила Афина, но субординация пересилила, и девушка последовала за Юханом.

В коридоре у окна стоял Чарли. Он оглянулся, кивнул шефу – "все в порядке" и буркнул Афине:

– Многовато куришь, Аффи.