Текст книги "Тайна леди Рэдли (СИ)"
Автор книги: Анастасия Калько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
Дориан с улыбкой шел к ней, и Шарлотта испытала новый укол в сердце – она поняла, как похож на него Маркус. В первый момент ей показалось, что это ее сын приехал из Кембриджа раньше, чем обещал и решил сделать родителям сюрприз. Она как-то не думала о том, что однажды Маркус и Дориан могут столкнуться лицом к лицу...
– Что нужно сделать для такой долгой юности? – спросила Селия, когда Дориан целовал ей руку.
– А если цена окажется слишком высока для вас? – парировал красавец и подошел к леди Рэдли...
Минут через 15 Шарлотта тихонько вышла на балкон и поняла, что побыть в уединении не получится; у перил стояла, закуривая папиросу, Эмили Уоттон. Высокая темноволосая девушка с тонким лицом и яркими выразительными глазами носила короткую стрижку, щеголяла в мужском костюме, курила и во всеуслышание разглагольствовала о женском равноправии. В 17 лет Эмили вместо того, чтобы выходить в свет и искать жениха, с боем пробилась в университет, желая стать юристом. Но полгода назад, немного не доучившись, она вернулась домой и о причинах своего отчисления сообщила отцу туманно; с крестной девушка была более откровенна, поведав, как пошутила над деканом факультета, весь последний год не дающего прохода неудобно грамотной студентке. Однажды вечером профессор пригласил ее на кафедру, якобы для обсуждения тезисов матриархата, но вместо дискуссии накинулся на Эмили как павиан. И девушке пришлось поставить наглеца на место. Шутка была такова, что леди Рэдли долго не могла говорить от смеха, а потом, вытирая платочком глаза, воскликнула: «Эмили, ты чертенок... Это ужасно! Так что ты сделала, когда вошел ректор?..».
Не знавшая матери, Эмили была очень привязана к крестной. Шарлотта хранила девичьи секреты крестницы.
Дружба Эмили и Маркуса осталась такой же прочной, как в детстве; юноша и девушка были единомышленниками. Лорд Рэдли мечтал о том, чтобы его сын сделал предложение мисс Уоттон, по его мнению, это было бы лучше, чем без конца дискутировать о правоведении, избирательном праве и реформах парламента.
Маркус готовился с отличием окончить Кембридж и получить практику в дипломатическом ведомстве. Энергичный молодой человек намеревался сделать как можно больше во благо новоно ХХ века и все верили, что у него это получится.
Леди Рэдли гордилась сыном, которого уже не надеялась обрести. Маркус подавал большие надежды.
В последние годы Рэдли стремительно терял зрение и не видел, что сын все больше похож на своего родного отца. К счастью, пока лишь внешне...
«Как изменились времена, – подумала леди Рэдли, остановившись неподалеку от Эмили, – разве я в ее годы посмела бы так одеться, остричь волосы и закурить в гостиной?.. Да. Зато потом посмела, – она вспомнила свои развлечения в Клубе. – Надеюсь, Эмили не узнает, что творили ее почтенный отец и благообразная крестная с мистером Обаяние...».
Появление Дориана сильно взволновало ее, леди Рэдли не находила себе места. Она предчувствовала, что спокойной жизни приходит конец. И почему он совсем не изменился за прошедшие годы?..
– Какой интересный этот мистер Грэй, – воскликнула Эмили, – говорит, что он старый знакомый папы, а я его никогда раньше не видела.
– Они дружили еще до твоего рождения, – ответила леди Рэдли. – Эм, для юной барышни ты многовато куришь.
– Ладно, – девушка выбросила папиросу. – До моего рождения? Да вы, видимо, шутите?
– Спроси у отца.
– Маркус телефонировал мне вчера! Вы знаете, что он с отличием выдержал последний экзамен и выехал в Лондон?
– Теперь знаю.
– Это свинство с его стороны, – безапелляционно заявила Эмили, – он должен был в первую очередь позвонить вам! Когда он приедет, мы серьезно поговорим на эту тему! Кстати, он немного похож на мистера Грэя, вы не находите?
Леди Рэдли опустила глаза, делая вид, что отчищает пятнышко на перчатке. «Ну вот, началось...».
– Правда?.. Не обратила внимания, – равнодушно ответила она. – Может, немного похож...
Эмили говорила в основном о мистере Грэе, который, похоже, прочно завладел ее воображением. Он наносил визиты в дом лорда Генри уже два раза после приезда и произвел впечатление на Эмили. «Опять за свое? – подумала леди Рэдли, узнав об этом. – Мало ему Селии и меня, надо и Эмили жизнь испортить?!».
*
В гостиной ей навстречу шагнул высокий кареглазый молодой человек в дорожном костюме, усталый, но оживленный.
– Можете поздравить меня, мама, – он расцеловал Шарлотту, – экзамены благополучно завершены! Наверное, вы за меня молились.
– Я знала, что ты добьешься успеха, – леди Рэдли с гордостью посмотрела на сына. – Но если я еще раз узнаю о таких важных событиях в твоей жизни от кого-то кроме тебя, то очень рассержусь.
– Виноват, мама, – Маркус покорно склонил голову, и в глазах заблестел озорной огонек. – Во искупление обязуюсь сопроводить вас на первый же концерт благотворительного общества леди Агаты и ни разу не зевнуть во время программы!
– Ловлю тебя на слове, – рассмеялась Шарлотта. Она не могла долго сердиться на Маркуса. – Ты уже виделся с отцом?
– Нет, я приехал всего полчаса назад и дожидался вас в гостиной.
– Тогда сейчас самое время его обрадовать, идем!
*
Благотворительный концерт в первом отделении был ненадолго прерван неожиданным инцидентом. Когда мистер Грэй играл на рояле прекрасную венгерскую рапсодию Листа, в четвертом ряду неожиданно вскочил лорд Карстерс
, крикнул пианисту «Грязное животное!» и почти выбежал из зала; за ним, смерив мистера Грэя уничтожающим взглядом, вышла его жена леди Селия. В антракте долго обсуждали, что случилось с неизменно учтивым лордом Дэвидом. Но только леди Рэдли, сидевшая рядом с зятем и дочерью, слышала, как Селия шепнула мужу: «Это был он».
Дориан чиркал спичкой в курительной комнате, чувствуя, как дрожат руки. Эта дурочка Селия выбила его из колеи вместе со своим ненормальным мужем. Не хватало еще скандала или картеля. Черт. Жаль, что Селия не унаследовала хоть немного ума от своей матери. И Эмили была в зале, что он ей ответит, если девушка начнет задавать вопросы? Несмотря на внешнюю раскованность она еще чистый наивный ребенок. И все больше значила для Дориана – как раньше Сибила и Шарлотта. Да... Шарлотта. Когда он уезжал, она ждала ребенка. Ее сыну, наследнику титула Рэдли, будущему светилу дипломатии, уже исполнилось 24 года. Но до сих пор Дориан не видел его. А интересно было бы взглянуть на своего сына.
За спиной открылась дверь, Дориан оглянулся и вздрогнул, увидев... самого себя, только не в темно-синем костюме, а в сером клетчатом пиджаке и желтой рубашке с небрежно повязанным шелковым платком вместо галстука.
– Вы сделали невозможное, – сказало его отражение, улыбаясь и прикуривая, – как вам удалось отвлечь Эмили от книг по социологии и праву и идей эмансипации?
– Думаю, этот секрет не подходит для свободного обсуждения, – улыбнулся в ответ Дориан. – Полагаю, вы и есть лорд Рэдли-младший?
– Да, так записано в моей метрике, – прислонился к косяку Маркус, – и, глядя на вас, я вижу, что мама покривила душой. Но уличать ее в этом я не буду. Она прекрасная женщина, и я не имею права упрекать ее за прошлое.
– Согласен с вами, – Дориан узнавал свою собственную обаятельную наглость и привычку идти напрямик. – И что вы хотели бы узнать?
– Ведь мой настоящий отец – вы – спросил Маркус. – Это останется между нами я просто хочу знать честный ответ на этот вопрос.
– Да, – ответил Дориан. – Это я.
*
О том, что у Дориана Грэя и Эмили Уоттон начался роман, впервые заговорили в салоне леди Агаты. Много говорили о новых временах, падении нравов и вызывающем поведении мисс Уоттон. Леди Рэдли не принимала участия в этих дискуссиях, а однажды даже довольно резко осадила леди Фиону и баронессу Литтлби.
– Откуда такая снисходительность, леди Шарлотта? – подошла к ним леди Джулианна. Утратив с годами очарование «милой девочки», она стала желчной и язвительной ханжой. – Ведь сами вы никогда не позволили бы себе сожительство вне брака, не так ли? – она пронизала леди Рэдли цепким взглядом.
– Да, леди Джулианна, – спокойно вернула стрелу Шарлотта. – Так же, как и вы. Не так ли?
Джулианна пошла красными пятнами, закашлялась и отступила. К леди Рэдли приблизился смеющийся лорд Генри:
– Вы перехватили мое знамя, Шарлотта! Не ожидал, что вы так легко поставите на место эту перечницу!
– Я не понимаю вас, Гарри, – негромко сказала Шарлотта, – вы лучше всех знаете Дориана, но ничего не сделаете, чтобы защитить от него Эмили!
– Я бессилен, – так же тихо, чтобы никто, кроме леди Рэдли не слышал, отозвался лорд Генри. – Моя дочь поступает только по собственному усмотрению. Но я решил вывести Дориана на чистую воду, чтобы иметь веские аргументы, когда потребую от него оставить мою дочь в покое. После его возвращения я уже не сомневаюсь, что Дориан скрывает какую-то темную тайну и боится огласки. Тайна, по сравнению с которой твоя – детские шалости.
– Джулианна первой меня уколола и получила по заслугам, – леди Рэдли неприязненно посмотрела на оппонентку, стоявшую с постным лицом у окна. – А сколько пересудов, наверное, за моей спиной...
– Похоже, твой муж единственный, кто остается в неведении, – усмехенулся в пышные седые усы лорд Генри. – Он так гордится успехами Маркуса, как будто действительно мог стать отцом столь одаренного сына...
– Не продолжай, – предостерегла его леди Рэдли, – или я подумаю, что ты считаешь Селию пустой и глупой. А Реджинальд счастлив. У него дочь, сын, внуки. Он убежден в том, что я хорошая жена. И ему лучше ничего не знать потому, что правда может его удить. А по чьей вине я лгала столько лет?
– Старею, – развел руками Генри, – впервые ты победила меня в словесном поединке.
– Я могла бы помочь тебе, – сказала леди Рэдли. – Если ты хочешь защитить Эмили от влияния Дориана, я на твоей стороне.
– Спасибо, Шарлотта, – лорд Генри поцеловал ей руку.
*
В гостиной дремал с газетой на коленях лорд Рэдли. а девятом десятке он почти не выходил из дома и стал еще флегматичнее, проводя большую часть времени с газетой и сигарой у камина, напротив большого портрета Шарлотты в венчальном платье. Мимоходом взглянув на портрет, Шарлотта с досадой отвела глаза. Как тяжело видеть, что ее отражение в зеркале выглядит все хуже портрета, и это необратимо.
– Ты как будто чем-то расстроена, – взглянул на нее из-под очков лорд Рэдли. Он все сильнее страдал от возрастной близорукости, но настроение жены, вернувшейся с приема, службы в церкви или выставки, угадывал безошибочно.
– Устала от привычки наших дам перемывать всем подряд косточки, – Шарлотта сняла шляпу и перчатки. – Маркус уже приехал?
– Он работает в кабинете, – в голосе лорда Рэдли прозвучала гордость. – Пишет речь для завтрашнего выступления в Палате лордов. Таким молодым людям можно смело доверить судьбу двадцатого века. За полгода Маркус немалого добился. Мне никогда недоставало силы воли и энергии, а сын, видимо, характер унаследовал от тебя. Ну, а что Эмили? – в его голосе прозвучало неодобрение. – Все носится со своими завиральными идеями и трещит, как сорока? А этот вертопрах Грэй собирается на ней жениться или все еще не решился?
– Сейчас другие времена, Реджинальд, – Шарлотта поправила плед на ногах мужа. – В моде гражданский брак. Новый век, новые нравы.
– Поздно мне уже менять убеждения, – проворчал Рэдли. – Конечно, ты права, но я не приемлю эти новые веяния...
«Да, ему лучше ничего не знать...».
*
Однажды, много лет назад, леди Рэдли так же незаметно улизнула из Оперы, чтобы объясниться с Дорианом; история повторялась. Посмотрев, как Грэй танцует с Эмили, Шарлотта тихонько вышла из зала.
Лорд Генри уже ждал ее возле автомобиля.
– У нас три часа, – сказал он, – этого времени нам, я думаю, хватит...
*
– Гарри, а вот этого я о тебе не знала, – шепотом изумилась Шарлотта, когда Уоттон достал отмычку и ловко открыл дверь дома Дориана. Мужчина достал из кармана револьвер и первым вошел в пустой дом:
– Всякое в жизни бывало, Шарлотта. Пошли!
Они оказались в гостиной, где в лунном свете все так же стояло у камина большое черное кресло, где когда-то обнимались Шарлотта и Дориан. Лорд Келсо так же сурово смотрел с портрета, зажав под мышкой массивную трость. Художник хорошо передал властный и резкий нрав старого лорда. Стена напротив его портрета пустовала.
Леди Рэдли посветила на нее фонариком. Какое-то воспоминание вертелось у нее в голове, связанное с этой стеной... когда-то, очень недолго, здесь висел прекрасный портрет Дориана, одна из последних работ Бэзила. Но потом Дориан убрал картину. «Хочу уберечь ее от солнечных лучей», – пояснил он. И леди Рэдли наконец поняла, что ей тогда показалось странным в этих словах. «На эту стену лучи солнца никогда не падают, тем более в эту нишу! Тогда почему он снял портрет?!».
Она моментально вспомнила ночные кошмары Дориана, его слова о проклятии, которое над ним вечно... И чердачная дверь, которая всегда была заперта на большой замок. «Дед запирал меня здесь в наказание, – объяснил как-то Дориан, – поэтому я и не хочу лишний раз об этом вспоминать. Повесил замок на свою память...».
– Гарри, – тихо сказала Шарлотта, подойдя к Уоттону, который, светя фонариком, шарил в ящиках бюро, – надо проверить чердак. Если на нем висит замок, разгадка тайны Дориана именно там.
*
Смутное беспокойство охватило Дориана, когда он не нашел глазами в зале ни Гарри, ни Шарлотты. Он стал делать неверные движения и в кадрили наступил на ногу Эмили.
– Ой, – вскрикнула девушка. – Что с тобой?
– Извини, – он отпустил невесту и подошел к Маркусу, тихо обсуждавшему что-то с сотрудником дипломатического корпуса и депутатом палаты общин.
– Мама уехала домой, – ответил юноша, – жаловалась на мигрень. Лорд Генри предложил отвезти ее на своем авто.
– А я как раз хотела спросить, где папа, – подошла к ним Эмили. – Он так галантен с крестной, по-моему, она ему нравится!
– Увы, – развел руками Маркус, подхватив, судя по всему, давнюю шутку девушки, – тогда лорда Генри ждет разочарование: мама останется верна отцу.
Посмотрев на них, Дориан незаметно выскользнул из зала. «Как же, повез Шарлотту домой... Гарри спит и видит, как бы поссорить меня с Эмили, – Дориан вскочил за руль своей машины и погнал на предельной скорости. – Теперь и ее вовлек! Хоть бы догнать их, хоть бы они не успели... Если они что-то узнают, я на все пойду...».
*
– Подожди на площадке, – тихо сказала леди Рэдли, когда Генри сбил из револьвера замок с чердачной двери. – Я сама осмотрюсь там, – ее голос дрожал, сердце бешено стучало, руки стали ледяными, но Шарлотта была полна решимости раскрыть тайну Дориана.
– Будь осторожна, – встревоженно ответил Генри и перекрестил ее.
*
Дориан выкручивал руль, жал на педаль газа и нарушал все возможные правила, а сердце томилось дурным предчувствием. Он ощущал, что Шарлотта и Гарри близки к разгадке, скоро они узнают его тайну...
«Вот дрянь, – думал Дориан о бывшей возлюбленной, – совсем спятила, узнав, что я женюсь на Эмили. Хочет опозорить меня перед ней и даже не представляет, во что влезает! А Гарри, идиот! Как будто это не он вовлекал меня в свои гнусные игрища в Клубе, заделался ханжой на старости лет! Слышать не хочет о моей помолвке с Эмили! Ну ладно, он сам напрашивается. А Шарлотта будет молчать, ей есть, чего стыдиться... Да и когда я разберусь с Гарри, ей можно будет приписать соучастие. Этим я ее и заткну...».
*
Эмили выбросила пахитоску и подошла к Маркусу:
– Ты не мог бы отвезти меня в дом к Дориану? Теперь и он исчез. Что-то неладное происходит, у меня плохие предчувствия.
Маркус так энергично направился к дверям, что девушка еле поспевала за ним.
– Скорее, – коротко сказал он.
*
Леди Рэдли поперхнулась вскриком, когда из темноты выпыло чудовищно изуродованное лицо, нечеловеческое, оскаленное, с горящими желтыми глазами. Женщина попятилась и чуть не выронила фонарик. И только потом поняла, что это картина. Шарлотта дрожащей рукой навела фонарик. «Господи, кому пришло в голову изобразить такое чудовище? И зачем Дориан держит такое у себя на чердаке?..».
Что-то знакомое показалось ей в искаженных чертах монстра. Разрез глаз, форма подбородка, волнистые волосы. Чем больше Шарлотта смотрела, тем больше вспоминала. Этот черный жилет с золотой цепочкой, темно-серый галстук. Фон – несомненно мастерская Бэзила, где когда-то юная Шарлотта позировала для свадебного портрета. Подпись в углу: «Бэзил Л. Холлуорд, 17 июня 1888 года». «Да это же и есть знаменитый портрет Дориана... – у леди Рэдли подкосились колени. – Но почему он так изменился? Это же чудовище, Бэзил никогда не писал такого...». Она стояла, оцепенев от ужаса и не могла отвести глаза, и казалось, что ужасный портрет так же пристально разглядывает ее.
Снаружи донеслись крики, возня и шум драки. Шарлотта вышла из оцепенения и поняла: кто-то напал на Гарри. Она перехватила фонарик и бросилась к выходу, боясь оглянуться и чувствуя между лопаток все тот же давящий нечеловеский взгляд.
Генри лежал на полу, его костюм был в беспорядке, лоб окровавлен. Дориан, тоже помятый, с красным перекошенным лицом и оскаленными зубами, обеими руками сжимал его горло. Увидев посиневшее лицо и выкатившиеся глаза Гарри, леди Рэдли бросилась вперед, замахнувшись тяжелым фонариком и исступленно закричав:
– Отпусти его, негодяй!
Дориан едва успел отскочить и подставить руку. От удара он сдавленно зашипел и выругался. Потный, с бегающими глазами, дышащий, как загнанный волк, он уже не был ни юным, ни очаровательным, а скорее походил на свой изменившийся портрет.
Генри слабо застонал и шевельнулся на полу; леди Рэдли скосила на него глаза, и Дориан воспользовался этим. Метким ударом он вышиб у женщины фонарик, поймал ее за руки и прижал их к бокам, лишив леди Рэдли возможности отбиваться.
– Ты и меня убьешь? – спросила она.
– Тебя – нет, – ответил Дориан. – Глупая сентиментальность, но на тебя рука не поднимается. Его бы, да, убил, – он с ненавистью посмотрел на Генри. – Жаль, что ты узнала мою тайну. По твоему лицу вижу, что ты все поняла...
Они вошли на чердак и остановились перед портретом. Дориан крепко держал Шарлотту за руку, и ей ничего не оставалось, кроме как идти за ним.
– Вот цена моей вечной юности, – сказал Дориан. – Я пожелал тогда в мастерской поменяться местами с портретом, чтобы приметы возраста ложились на него, а не на меня. И сказал, что отдал бы за это все. Должно быть, меня услышали и приняли сделку. Вот почему мне пришлось спрятать портрет. А потом с ним стало твориться что-то невообразимое; он не просто старел, а превращался в чудовище. Все мои грехи, пороки, преступления откладывались на нем, делая портрет еще ужаснее.
Дориан говорил, устало опустив голову, болезненно подергивая уголком рта. Леди Рэдли с ужасом смотрела то на него, то на портрет. Сейчас Дориан снова казался ей тем испуганным мальчиком, который плакал у нее на плече, шепча: «Мама, мама!». Вот что преследовало его, вот что вторгалось в его сны, вот какой «он» внушал Дориану такой страх...
– Ты еще не все знаешь, – продолжал Дориан, – на что он меня толкал, нет такой мерзости, которую я бы не совершил. Он подчинил меня себе, подмял, скрутил, заставил бежать от тебя, когда ты еще могла бы меня спасти. А сейчас я хочу порвать с прошлым, любить Эмили, как она любит меня, начать новую жизнь, но уже поздно, все диктует он, а я – как муха в сетях паука!
Шарлотта прижала руки ко рту и тихо всхлипнула от жалости. Горло сжалось от волнения.
– Вот только не жалей меня! – дернулся, как от удара, Дориан. – И не спрашивай, как я мог. Ты на моем месте отказалась бы? Разве ты не смотришь с тоской на свой свадебный портрет и понимаешь, что уже никогда не будешь такой? Ты на моем месте отказалась бы от возможности повернуть время вспять? Ты не боишься, что еще немного – и твое лицо избороздят глубокие морщины, волосы поредеют и поседеют, тело иссохнет и станет немощным? И много ли тебе до этого осталось? – сверкая глазами, вопрошал Грэй. Он схватил женщину за плечи и больно сжал. – Если бы тебе предложили вернуть юность, свежесть лица и молодое здоровое тело, разве ты не заплатила бы за это любую цену?! Не криви душой, Шарлотта, не прячься за этими ханжескими сентенциями о душе и морали, а ответь, как женщина, а не как благочестивая старая перечница: заплатила бы?!! – Дориан встряхнул ее так, что леди Рэдли больно ударилась обо что-то спиной. От боли она забыла о сковавшем ее страхе, вырвалась из рук Дориана и что было сил ударила его по щеке:
– Не тронь меня, животное! Ты обесчестил мою дочь...
– И обрюхатил тебя! – Дориан потер красную от удара щеку. – И убил Бэзила. И так далее, и еще далее. И все-таки ты не ответила на мой вопрос...
Он следил за Шарлоттой, нервно поправляющей прическу. И еще одна пара глаз напряженно наблюдала за обоими...
*
При виде распростертого на полу отца Эмили вскрикнула и помчалась к нему, перепрыгивая через две ступеньки. Маркус опередил ее и склонился над лордом Генри:
– Он жив, приходит в себя!
– Сердце? – спросила Эмили, подбегая.
– Похоже, его пытались убить, – Маркус расстегнул воротничок лорда Генри и увидел следы от пальцев на шее. – Что тут...
Генри приподнял голову и попытался что-то сказать, но только захрипел и указал в сторону чердака.
– Побудь с отцом, а я посмотрю там! – бросил Маркус и вбежал на чердак.
*
– Не знаю, – леди Рэдли пятилась от Дориана, кусая губы. – От тебя ничего не скроешь, я... Мне тяжело понимать, что я старею. Наверное, я слаба душой, но действительно хотела бы... Да, я, наверное, согласилась бы...
Страшный, совершенно нечеловеческий хохот сотряс чердак. Вздрогнув, оба резко обернулись. Смеялся портрет, ухватившись узловатыми пальцами за края рамы и пытаясь выглянуть или вылезти.
Леди Рэдли дико вскрикнула и осела в беспамятстве на пол.
– Мама! – вбежал на чердак Маркус. – Что случилось?
– Забери ее отсюда! – Дориан, бледный, как призрак, что-то лихорадочно искал на полках.
– Что вы с ней сделали? – Маркус склонился над матерью, лежащей вниз лицом.
– Забери их всех отсюда!!! – истерически заорал Дориан. – Какого черта вас вообще принесло?! Бегите, пока не поздно!
– Маньяк! Я вас в Бродмур упеку! – Маркус с ненавистью посмотрел на отца, поднял на руки леди Рэдли и вынес ее с чердака.
– Нет уж, сынок, я сам с этим разберусь, – пробормотал Дориан, срывая крышку с бутыли и расплескивая керосин. Он щедро обрызгал пахучей жидкостью и портрет. – И с ним тоже... Сволочь, мало тебе меня, ты еще и Шарлотту... Получай же! – он бросил в портрет горящую спичку. И, слыша, как за спиной разгорается пламя, а сквозь треск доносятся нарастающие панически-злобные вопли, подошел к двери.
– Эмили! – крикнул он. – Мое сердце навеки с тобой! – он услышал ответные рыдания девушки. – Шарлотта! Прости, я не хотел такого! Маркус! Ты хороший сын! Береги их обеих! И тоже прости...
– Дориан, Дориан! – Эмили билась в руках отца, пытаясь прорваться к двери, слыша за ней рев пламени и чьи-то ужасные вопли.
– Мама? – когда леди Рэдли пошевелилась и села, Маркус обратил внимание, как она изменилась. Прическа, платье, черты лица – это была она. Но волосы были уже без проседи, цвета червонного золота, вьющиеся колечками, морщинки исчезли, глаза заблестели, на щеках появился румянец, губы зарозовели. Пришедшая в себя Шарлотта выглядела моложе Маркуса и Эмили. Она стала похожа на свой свадебный портрет.
– Шарлотта, – потрясенно смотрел на нее Генри, – что с тобой?
Он взял ее за руку. Нежная белая кисть с округлыми розовыми ногтями, не иссушенная, без пигментных пятен, была рукой юной девушки. – Твое лицо, руки...
Леди Рэдли недоуменно посмотрела на них, потом поднесла к глазами ладони, провела по щекам... И вскочила в ужасе:
– Господи, что же я натворила!
– Уйдем отсюда, – лорд Генри увидел, что дверь уже занялась огнем. Мужчины вывели рыдающую Эмили и потрясенную Шарлотту на улицу. – Шарлотта, это я виноват, мне нет прощения... Зачем я это затеял!
*
Сидящий в гостиной лорд Рэдли ожидал возвращения жены из Оперы. Когда часы пробили два пополуночи, он поднял голову... и упал, пораженный ударом, когда свадебный портрет Шарлотты на глазах превратился в изображение пожилой дамы. Леди Рэдли и Маркус нашли его слишком поздно...
*
В сгоревшем доме Келсо на развалинах чердака нашли изуродованное огнем тело хозяина, а рядом – абсолютно невредимый портрет Дориана Грэя, ослепительно юного, шедевр мистера Холлуорда. Портрет занял свое место в галерее памяти художника.
*
На похоронах мужа Шарлотта Рэдли прятала лицо под густой черной вуалью, и все шептались, что она словно навеки застыла от горя. Но когда она не сняла вуаль даже на свадьбе Маркуса и Эмили, пошли толки о том, почему леди Рэдли не расстается с флером, и чем она красит волосы...
*
– Сначала Дориан, теперь вы, – недоумевала Селия. – Почему он только вам открыл секрет вечной юности, мама?
– Потому, что от таких секретов лучше держаться подальше: слишком велика цена, – ответила мать.
*
– Хватит с меня Лондона, – леди Рэдли стояла у подножки поезда в Дувр. – Ужасный год. Надоело вести двойную жизнь, прятать днем лицо под вуалью, а вечерами... И у Маркуса могут быть проблемы, если узнают о развлечениях его матери. Да и вообще, хочу посмотреть мир.
– Да, понимаю, – кивнул седой головой лорд Генри. – Только пиши нам почаще... Я пришлю тебе фотографию внука или внучки... Надолго ли ты уезжаешь?
– Как получится, – пожала плечами Шарлотта. – Конечно, я буду поддерживать с вами связь. Разве можно тебя забыть?..
