Текст книги "Тайна леди Рэдли (СИ)"
Автор книги: Анастасия Калько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
– А где же твои партнерши по танцам? – Шарлотта потянулась в кресле и села, разминая затекшие ноги. – Не захотели разделить с тобой ночь?
– Ты решила устроить мне сцену? – слегка поморщился Дориан. На карнавале он чаще других опрокидывал бокалы с шампанским, коньяком и пуншем, но сейчас не выглядел ни захмелевшим, ни оживленным. Наоборот, он был мрачен и чем-то озабочен. – А если бы я приехал не один, это обернулось бы скандалом? – он устроился в своем любимом кресле и закурил. Шарлотта ощутила новый приступ тошноты.
– Погаси, пожалуйста, – попросила она, прижав ладонь ко рту.
– Что такое? – поморщился Дориан и бросил сигарету в камин.
– Я беременна, – сказала леди Рэдли, хотя по неподвижному лицу и холодным интонациям Дориана поняла, что все действительно кончено. – Рэдли не навещал меня в спальне четыре месяца. Зато в апреле мы провели неделю за городом... Об этом я и хотела с тобой поговорить, но ты для меня и минуты не нашел, развлекаясь со всеми этими вертихвостками! – сорвалась она при виде невозмутимого Дориана. – Кому ты теперь будешь дарить цветы и устраивать прогулки на заре? Неужели Джулианне?!
– Нет, – покачал головой Дориан. – Она мне уже до чертиков надоела, как и все остальные. Просто она первая попалась под руку...
Леди Рэдли молчала, ошеломленная его словами.
– Я хотел, чтобы ты меня возненавидела и не особо переживала, когда я уеду из Англии.
– Надолго?
– Надолго. Может даже навсегда, – Дориан опустился на корточки и протянул руки к камину.
Шарлотта смотрела на его спину, на темные волнистые волосы, сидела в кресле, в котором они столько раз обнимались, и гостиная, кресло, камин и сам Дориан выглядели по-другому. Что-то ушло, изменилось.
– Когда ты уезжаешь? – спросила она, не зная, зачем задает вопрос. Дориан прищурился по-кошачьи, глядя на огонь, и не сразу ответил:
– Недели через две, три... Только не спрашивай, куда я поеду. Я не буду нигде задерживаться. Может, и получится уйти... – он рефлекторно скосил глаза на потолок, спохватился и снова обратил взгляд на огонь в камине. За пару часов юноша будто бы стал старше, хотя его лицо было таким же свежим, юным, цветущим. Но ямочки на щеках пропали, озорной огонек в глазах погас. Дориан надолго замолчал, обхватив колени и упершись подбородком в грудь.
– От чего уйти? – не выдержала гнетущей тишины Шарлотта.
– М-м... Не обращай внимания, я много выпил и несу вздор.
Леди Рэдли подошла к юноше и опустилась на медвежью шкуру рядом с ним. Она не решалась дотронуться до плеча Дориана, что-то удерживало женщину от этого жеста. Возможно, это новое выражение лица возлюбленного, его тяжелый погасший взгляд.
– Ты вовсе не пьян, – сказала Шарлотта. – Что происходит, Дориан? Ты самый популярный человек в Лондоне, всюду желанный гость, и вдруг все бросаешь?
– Да, и самый желанный жених, сколько барышень продали бы душу за то, чтобы я посватался, и сколько родителей, имеющих дочерей на выданье, зазывают меня на балы и файф-о-клоки, – криво усмехнулся Дориан, глядя мимо нее. – Да, признаюсь, у меня была мысль: а что, если посвататься к Селии и уже на правах члена семьи время от времени украдкой заключать в объятия свою прелестную тещу...
Леди Рэдли отшатнулась в ужасе, глядя на Дориана словно впервые. Сейчас он даже Гарри Уоттона превзошел своим цинизмом. А Гарри до блеска отточил мастерство поливать ядом всех и все с тех пор, как посватался к Шарлотте и узнал, что ее родители уже дали слово лорду Рэдли...
– Тебе противно? – наконец посмотрел на нее Дориан. – Да, мне тоже было противно от того, на что он меня толкает... – он осекся снова. – Я, конечно, увяз с головой, но не настолько, чтобы так унизить тебя и Селию. И не настолько, чтобы навлечь на тебя беду.
– Кто тебя толкает? – Шарлотта поняла слова Дориана по-своему. – Генри Уоттон? Жаль, что он стал первым твоим другом в Лондоне. Ты был так неискушен, что Гарри без труда вылепил из тебя, что хотел. Не ожидала от него.
Дориан невесело усмехнулся
– Да, он мне как-то рассказал. Гарри не очень любит вспоминать свое неудачное сватовство. Но однажды в Клубе он накачался по макушку джином и абсентом и развязал язык. Я понял, почему он так беспощадно высмеивает твоего мужа. Слышала бы ты его перлы в сторону Рэдли. «Нелепый ханжа, похожий на старый разбухший молитвенник» – это еще не самая хлесткая характеристика...
Дориан повертел в руках портсигар и отложил. Тогда, слушая хмельную исповедь Гарри, он лучше понимал затаенную обиду друга, шепчущего на дне рождения Селии: «До чего отвратительное зрелище: Рэдли, раздувшийся от самодовольства, благосклонно взирает, как его жена, изголодавшаяся по любви молодая привлекательная леди, расхваливает свою дочь, демонстрирует ее, как трюфель перед свиньями. И бедняжка Селия, завтрашняя рабыня какого-нибудь стареющего развратника...». И охотно поддержал предложение Гарри проверить «тихий омут», Шарлотту Рэдли. Почему-то Гарри словно забыл о том, что решение о браке Шарлотты с лордом Рэдли приняли ее родители, и так и не простил ее. И не разлюбил, даже женившись на леди Виктории. Это открытие изумило Дориана. Чем больше он потом присматривался и прислушивался к другу, тем больше понимал: все колкости, которыми Генри сыплет в обществе, «шпильки», достающиеся Виктории, оргии в Клубе и прочие выходки – это попытки подавить, обуздать борьбу двух противоположных чувств, любовь и ненависть к женщине, которая, как он считал, нанесла ему обиду в юности...
– Он предложил мне пари, – продолжал юноша, – заметив, как я задерживаю на тебе взгляд. Гарри сказал, что у меня ничего не выйдет. И повторял это до тех пор, пока я не согласился ударить по рукам, – он заметил, как женщина побледнела и отшатнулась, а в глазах у нее отвращение и ужас.
– Так что мне лучше уехать, – продолжал Дориан, – только так я смогу удержаться от дальнейшего падения и спасти тебя. Да, изначально я только развлекался и утолял свою страсть. Но в ту ночь, когда ты прижала меня к груди, отгоняя кошмар, как сделала бы мать, которую я почти не помню... После этого я... Я видел в тебе еще и мать. И ты стала не безразлична мне.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – леди Рэдли била крупная дрожь. – И зачем тогда ты меня втягивал в свои оргии, водил в этот кошмарный клуб, заставлял забыть о приличиях, о долге жены, участвовать в твоих выходках... Ты... Ты... – Шарлотта захлебнулась рыданиями и рванулась, чтобы вцепиться ногтями в бледное красивое лицо юноши.
– Это он, а не я, – Дориан уклонился и крепко ухватил ее за тонкие запястья. Удерживая отчаянно вырывающуюся женщину, он торопливо продолжал:
– Настоящий я был в домике у реки, и здесь, у камина. А в клубе, в пролетке, на прогулках... Там был он, чудовище с моим лицом, мое вечное горе, мое проклятие, моя пытка. Мне от него уже не спастись, это на всю жизнь, поэтому я не должен ни к кому слишком привязываться.
– Я тебя не понимаю, – леди Рэдли перестала вырываться. Боль и ярость сменились недоумением.
– Я проклят, Шарлотта, – Дориан разжал руки и приложил их к вискам, запустив пальцы в густые темные волосы. – Наверное, еще с детства. Иначе почему злой рок поражает всех, кто любит меня... и кого люблю я?
– Безумные измышления твоего деда? – покачала головой леди Рэдли. Висок словно прошило раскаленным гвоздем. – Из-за этого...
Дориан отнял руки от лица. Шарлотта поняла по его взгляду, что юноша верит в свои слова потому, что у него есть на то основания, очень веские. И эта тайна слишком тяжела, чтобы делиться ею.
– Это правда, Шарлотта, – сказал он. – Теперь-то я это знаю. И хочу уберечь тебя. Я уезжаю, очень скоро. А ты постарайся забыть меня, жить, как раньше. И постарайся, чтобы Селия не повторила твою судьбу. Иначе и она лет через двадцать может стать легкой добычей для скучающего сластолюбца.
Неожиданно он подался вперед, и леди Рэдли не успела опомниться, как оказалась в его объятиях.
– В последний раз, – жарко шептал Дориан, расстегивая крючки и пуговицы ее одежды и осыпая Шарлотту поцелуями. – Я бы никогда не согласился на это пари, если бы ты действительно не сводила меня с ума. Почему ты замужем? Почему я так опоздал родиться? И за что меня всю жизнь преследует это проклятие, из-за которого я должен бежать от тебя?.. – он разорвал батистовую сорочку и лиф леди Рэдли, переломал почти все застежки ее корсета и до боли стиснул женщину в объятиях, целуя ее лицо, шею и грудь, словно хотел выпить ее без остатка.
Против собственной воли Шарлотта ощутила ответную вспышку и так же исступленно разодрала рубашку Дориана и обняла юношу, желая взять как можно больше от их последнего свидания.
– Если бы все сложилось иначе, другой женщины рядом с собой я бы не пожелал, – сказал Дориан через час, сидя в кресле с рюмкой чистого абсента в холеных пальцах. Леди Рэдли поправила чулок и задержалась на полпути к креслу, по инерции потянувшись поцеловать Дориана и вспомнив...
Юноша встал и погладил ее по щеке:
– Береги себя. И забудь обо мне. Так будет лучше.
Выйдя за ворота и увидев приближающегося к дому высокого худощавого мужчину, леди Рэдли поспешила набросить капюшон тальмы на лицо. Эта предосторожность была не лишней; разминувшись с ней, мужчина обернулся, и Шарлотта узнала Бэзила Холлуорда. Наверное, художник пришел, чтобы еще раз поговорить с Дорианом насчет портрета для выставки в Париже...
Бэзил проводил взглядом исчезающую в ночном тумане стройную женскую фигуру. Что-то знакомое в линии силуэта, посадке головы, походке... Профессионально острый взгляд художника зацепился за знакомые черты. «Ох, Дориан... Что с ним происходит?!».
Подъезжая к своему дому, Шарлотта сидела в экипаже, закрыв лицо руками и чувствуя на лице соленую влагу. Как больно, когда кончается сказка...
5. Свадьба мисс Рэдли
Рэдли и Селия были еще на карнавале, когда Шарлотта приехала домой. Наверное, Реджинальд великодушно уступил просьбе дочери задержаться на балу, а сам скоротал ожидание за приятной беседой о речи премьер-министра в курительной комнате...
«Сказка закончилась», – повторяла леди Рэдли, поднимаясь по лестнице и чувствуя, как на губах и теле еще горят поцелуи Дориана. «В последний раз... скоро уезжаю», – шептал юноша. От мысли, что больше не будет поцелуев украдкой, встреч в доме Келсо, пробуждений в домике у реки, где они так любили смеяться вдвоем, озорных выходок и пьянящего, головокружительного ощущения вернувшейся молодости, беззаботности и свободы, из глаз снова потекли слезы. Как будто у нее вырвали сердце... «Надолго. Может даже, навсегда».
Шарлотта вспоминала Дориана, его темные волнистые волосы, смеющиеся глаза, озорные ямочки на щеках. Такой стройный, даже изящный, но сильный, сколько раз носил ее на руках, как пушинку. «Неужели все действительно закончилось навсегда?».
Каждый шаг давался все труднее, как будто ступеньки превратились в расплавленную смолу. Вспомнив слова Дориана о пари с Гарри, леди Рэдли попыталась заставить себя возненавидеть юношу, чтобы приглушить боль от расставания. Но на душе стало еще хуже. «Неужели Гарри мог так низко пасть, чтобы подталкивать Дориана на такое, а потом потешаться, наблюдая за нами? Осыпал Реджинальда насмешками, отпускал скабрезные шутки в мой адрес... Могла ли я в 17 лет подумать о том, какие чудовища сидят в душе юноши, с которым танцевала на дебюте и обсуждала тезисы суфражисток?.. Так Гарри мне мстил, 20 лет вынашивал это в себе, а теперь, при помощи Грэя...»
Шарлотта опустилась на ступеньку и снова расплакалась. Со слезами как будто вышла почти вся боль, осталось опустошение. «Наверное, уже нечему болеть, – подумала леди Рэдли , – теперь я понимаю, что испытывала Сибила Вэйн, когда спускалась в обручальном платье к Темзе...».
Перед глазами как наяву встал тот страшный сон, увиденный весной в загородном доме. Девушка в том самом голубом платье на мостках протягивает ей младенца: «Ему там не место... Он плачет, ему холодно. Ты о нем лучше позаботишься... Беги от Дориана, пока не поздно!».
Шарлотта содрогнулась от того, какие мысли обуревали ее только что. Она действительно думала о том, чтобы последовать примеру отчаявшейся девочки из Ист-Энда?! Погубить свою душу, совершить худший грех?
– Господи, прости, помилуй, – беззвучно прошептала леди Рэдли, с ужасом обнаружив, что не может вспомнить ни одной молитвы.
Теперь ее мысли приняли иное направление. Может, такой исход действительно лучше всего для нее? Что-то подсказывало Шарлотте: дело не только в коварстве лорда Генри, это не о нем Дориан говорил с таким страхом и отвращением «он» и не только деда с тростью видел в ночных кошмарах, когда кричал: «Оставь меня, не трогай!». Женщине оставалось только гадать, кто такой этот «он», изводящий юношу, но интуиция подсказала: от «него» лучше действительно держаться подальше. Во сне леди Рэдли отчетливо видела воду, капающую с волос Сибилы, водоросли и тину на мокром платье и полные вечной безысходной тоски глаза девушки. «Видишь, что Дориан сделал со мной? Я ждала от него ребенка... Береги дитя!».
Ошеломленная внезапной догадкой, леди Рэдли дотронулась до своего плоского, даже втянутого живота, в котором уже зародилась новая жизнь. «Она протянула мне ребенка во сне! Сибила Вэйн была беременна, когда бросилась в реку?!». Леди Рэдли прикрыла глаза, вызывая в памяти картинки из своего видения. Ребенок дрожит от холода и заходится плачем. Оказавшись у нее на руках и впервые согревшись, он утихает, улыбается и смотрит такими знакомыми карими глазами. «Теперь я обрету покой», – шепчет девушка, исчезая.
– Это был не сон, – пробормотала Шарлотта, вставая. – Сибила не могла обрести покой, пока ее ребенок плакал от холода, а надо мной висело проклятие Дориана. Она пришла, чтобы предупредить меня, а я не верила. А ребенок... ребенок...
Раздеваясь, она чуть не доломала основательно покалеченный корсет. «Сибила доверила мне сына, которого должна была родить Дориану! Просила позаботиться о ребенке!»
Шарлотта набросила тонкий батистовый пеньюар и устроилась в кресле у камина, обдумывая свое положение. Рассталась с любовником, беременна от него, но, к счастью, в свете они ничем себя не выдали, а слухи и домыслы ходят в салонах обо всех, этим россказням никто не верит. И до сих пор Шарлотта Рэдли слыла безупречной. Если бы кто-то вздумал рассказывать, что она бывает в Клубе и что вытворяет там, о загородном домике, закрытом балконе театра, объятиях за стеллажами библиотеки Британского музея и закрытых кэбах, его бы подняли на смех: «Что вы! Да леди Рэдли на пушечный выстрел не подойдет к вертепу, и разве она способна на бесстыдство?!». Но муж несколько месяцев не навещал ее. Значит, если она хочет обеспечить нормальную жизнь сыну Дориана, выход один...
Леди Рэдли решительно поднялась, закутавшись в шаль поверх пеньюара, и решительно направилась в комнату мужа. Не зажигая огня, она разобрала постель и прилегла. Закутавшись в одеяло, женщина прислушивалась, не подъезжает ли к дому экипаж Реджинальда. Ее слух обострился, как у кошки; остальные чувства – тоже. В комнате пахло кельнской водой и сигарами лорда Рэдли, и Шарлотта снова ощутила дурноту. Неужели еще недавно она с удовольствием закуривала в компании с Дорианом и Гарри, и ей нравился табачный дым?.. Дориан одобрительно смеялся: «Вот так, не бойся своих желаний! Если ты получаешь удовольствие, разве это постыдно?», или подшучивал: «Ого! Разве приличные дамы курят?!». Леди Рэдли со смехом замахивалась на него, и Дориан с притворным испугом закрывал голову руками: «Ой! Зачем же так сурово?!».
От мыслдей о Дориане снова сжалось сердце, и леди Рэдли пришлось уткнуться носом в подушку, пока рыдания не отпустили.
Она не заметила, как задремала. Сон был таки же, как тогда, в домике у реки. Девушка в голубом платье стояла у камина, тщетно пытаясь высушить одежду и волосы.
– Я была права, – сказала она, – удар уже готов был обрушиться на тебя, но Дориан на этот раз послушался меня...
– Ты и Грэю являлась? – спросила леди Рэдли.
– Да, я не хотела, чтобы Дориан погубил и тебя. Но «ему» все-таки нужна была сегодня жертва. Скоро ты узнаешь, кто это...
– Ты говоришь загадками.
– Я не могу иначе.
Дальше все исчезло, и Шарлотта заснула спокойно, обнимая подушку. Когда около четырех часов утра приехали Рэдли и Селия, леди Рэдли только перевернулась на спину, глубоко вздохнула и заснула еще крепче.
Селия была счастлива, но волновалась – согласятся ли родители принять Дэвида Карстерса, когда он придет просить ее руки. Конечно, до сих пор отец ни в чем ей не отказывал, а маменька была лучшей подругой, но как знать, вдруг они решат, что Дэвид – неподходящая партия для нее. И еще... Селия не знала, как открыть Дэвиду и родителям еще одну тайну. Тем более что это повлечет за собой раскрытие того, что пыталась скрыть маменька...
А Рэдли чувствовал себя таким усталым, что ни о чем не мог думать, кроме одного: добраться бы до спальни. «Старею, – думал он, – да мне никогда и не нравились эти увеселения. Но Селия была так счастлива, и фейерверк удался на славу. Жаль, что Шарлотта так рано уехала...».
Лорд поцеловал дочь перед сном и прошел в свою спальню.
*
Стук открываемой двери разбудил Шарлотту.
– Так и заснула, ожидая вас,– улыбнулась она.
Рэдли стоял с галстуком и воротничком в руках, пытаясь понять, не спит ли он на ходу.
– Вот это сюрприз, – сказал он, удивленно глядя на жену. Леди Рэдли сидела с распущенными волосами, утопая в волнах белого батиста, как тогда, в день свадьбы, но сейчас она не дичилась и не забивалась в угол.
– Как прошел карнавал? – леди Рэдли уютно устроилась среди подушек, закинув руки за голову. – Селия весь вечер танцевала с юным Дэвидом?
– Да, и, похоже, что ты права, он намерен явиться к нам и просить ее руки, – Рэдли, отдуваясь, стащил тесный фрак и расстегнул жилет. – Но я думал...
– Мне кажется, я была несправедлива по отношению к юному виконту. Он не похож на своего старшего брата-шулера, и, если Селия отвечает взаимностью на его чувства... Я готова благословить их.
– Да, Дэвид очень изменился в университете, он стал серьезным юношей, – Рэдли наслаждался свободой, отдыхая после тесного вечернего костюма и суеты карнавала. – Скоро он получит звание юриста. Да, они танцевали вместе все танцы, а пока прощались, я успел выкурить папиросу...
Рэдли рассказывал о своих знакомых, о разговоре с премьер-министром за бокалом коньяка, о том, что Гарри Уоттон тоже вынужден был уехать раньше – какое-то недомогание у Виктории... Жена Генри осталась дома и очень похоже было, что этой ночью она должна родить.
Юный Грэй шалил напропалую, ухаживая за всеми дамами подряд, а потом внезапно уехал домой, ни с кем не простившись. «Почему-то многие не дождались фейерверка, – разводил руками Реджинальд, – Холлуорд уехал вслед за мистером Грэем...». По словам Рэдли, Бэзил говорил мало, был очень задумчив, наверное, волновался из-за предстоящей выставки в Париже, и сказал, что нужно проверить перед отъездом, как упакованы картины... «Почему он скрыл, что едет к Дориану?» – подумала леди Рэдли.
Она встала с постели и устроилась на подлокотнике кресла мужа. В льющемся из окон лунном свете пеньюар казался почти прозрачным, и лорд Рэдли, бросив взгляд на фигуру жены, не смог отвести взгляда от ее гибкого точеного тела под тонкой тканью. Когда он заговорил снова, его речь стала прерывистой, а голос – хриплым. Реджинальд уже успел забыть, как хороша собой и молода его жена. Еще 20 лет назад он предоставил Шарлотте свободу и покой в их доме, оставшись верен старым привычкам – кресло, халат, сигара, приключенческий роман – и редко беспокоил жену. Ему казалось, что и Шарлотту устраивает такой образ жизни. Она увлеченно занималась благотворительностью в кружке леди Агаты, воспитывала дочь, блистала в свете; на лорда Рэдли смотрели с завистью. «Стоило повременить, чтобы получить такую жену!» – думали многие джентльмены. Дома леди Рэдли была прекрасной хозяйкой. Рэдли доверил ей управление домом, и тут юная жена проявила себя великолепно. Матерью она тоже была хорошей, а лорду Рэдли доставляло удовольствие побаловать его второе сокровище, дочурку Селию, такую же улыбчивую и озорную, как та девочка в гимназическом платье, однажды вбежавшая со смехом в гостиную...
Но впервые жена сама пришла к нему и выказывает нежные чувства... – лорд ощутил бешеное сердцебиение, когда Шарлотта с игривой улыбкой погладила его по щеке.
– Знаешь, ты сегодня очень удивил меня в передней, – сказала леди Рэдли, прильнув к плечу мужа. Ее узкая ладошка ненавязчиво поигрывала воротником рубашки Реджинальда. – Мы так давно не разговаривали по душам. И так давно...
Шарлотта была такой теплой под пеньюаром, от ее волос пахло духами, и прикосновения этих ароматных пальчиков, волна золотистых волос и изящное тело опьяняли сильнее выдержанного вина или коньяка...
– Раньше ты такой не была, – лорд Рэдли неловко привлек Шарлотту к себе и погладил ее тонкую спину.
– Селия уже невеста, Реджинальд, – прошептала женщина, склонив голову на плечо мужа. – Нашей дочери уже семнадцать, как было мне, когда мы поженились. А мне еще так хочется чувствовать себя молодой, привлекательной, любимой... Или я настолько подурнела с годами, что ты даже смотреть на меня не хочешь?..
– Так вот что тебя мучит, – догадался лорд Рэдли. – А я сегодня тоже думал о ходе времени, когда ты надевала тальму. Я не заметил, как прошло 20 лет. Ты все так же стройна и прекрасна, а я... Старая развалина. Думал, что тебе неприятно смотреть на меня.
– Ты так хорошо ко мне относишься, а я... – леди Рэдли вовремя прикусила язык. – А я так холодна и невнимательна.
– Я не обольщаюсь на свой счет. А для матери моей единственной дочери я готов звезду с неба достать... Шарлотта, я ведь уже и надеяться перестал, когда ты подарила мне Селию.
– А ты не хочешь повторить это чудо? – пеньюар соскользнул с нежного белого плеча. – Ты ведь хочешь сына, мы еще могли бы...
– Я тоже хочу верить в чудеса, – Реджинальд подхватил жену на руки и отнес обратно на кровать. Шарлотта выскользнула из пеньюара, и облачко белой ткани тихо осело в ногах кровати. Реджинальд не мог отвести от нее взгляд. И он не помнил, когда еще его жена была такой страстной и горячей.
Под утро Шарлотта выскользнула из постели и потянулась за пеньюаром.
– Нам обоим нужно отдохнуть, – она поцеловала мужа в щеку. – О, я совершенно выбилась из сил!
Рэдли был польщен ее словами. Значит, он еще не так стар, если смог утолить страсть молодой жены и даже утомить ее. Он охотно поцеловал Шарлотту в ответ и еле удержался от желания снова увлечь ее в постель. Но... Она права, нужно отдохнуть.
Улыбнувшись мужу с порога, Шарлотта вышла.
*
В своей спальне леди Рэдли забралась под одеяло, задернув шторы, чтобы дневной свет не мешал заснуть. Ее замысел был осуществлен… но сейчас Шарлотта ощущала себя такой же бесстыдной и грязной, как продажная девка из Клуба, и была противна сама себе.
Выходя замуж, Шарлотта была слишком юной, робкой и пугливой, едва знала Реджинальда и безропотно приняла волю родителей. В браке она помнила и соблюдала клятвы, данные у алтаря и старалась быть хорошей женой. Потом ее стало уязвлять равнодушие мужа, его вечная сигара, газета, похрапывание в ответ на ее восторженный рассказ о вернисаже или театральной премьере… Шарлотта догадывалась о том, что лорд Генри злословит о ее семейной жизни, но старалась быть выше этих насмешек. Однако они царапали ее, в глубине души женщина понимала, что отчасти Гарри прав. И только сегодня она узнала, как благодарен ей муж за счастье отцовства, что в его глазах она так же хороша и молода, как в день свадьбы… И о том, что для Реджинальда она не часть интерьера, а любимая женщина, она тоже узнала только несколько часов назад. Просто он не так хорошо умеет выражать свои чувства, как… как другие. Притом, некоторые ухитряются убедительно показывать даже те чувства, которых не испытывают! – беспощадно заключила леди Рэдли, сознательно погружая зонд в свежую рану, чтобы отогнать воспоминания об игре в снежки, цветах в кувшине, запахе корицы… И о нахальных глазах леди Джулианы, нежно льнущей к Дориану в танце… Шарлотта застонала, чувствуя, как слезы снова подступают к глазам и закусила губу, чтобы не разрыдаться в голос. В доме все затихло; Рэдли и Селия в своих комнатах могут услышать ее.
Шарлотте пришлось взять флакон с ароматическими солями и долго нюхать, чтобы спазмы, сжимающие грудь, прошли, и перестали литься слезы. Успокоившись, леди Рэдли снова прилегла.
– Ничего, – прошептала она, – я смогу это пережить.
Она свернулась клубочком под одеялом и закрыла глаза.
– Я смогу, – повторила женщина.
Вскоре она заснула. Проснувшиеся к обеду Рэдли и Селия не беспокоили ее. Селия сочувствовала нездоровью матери, а Реджинальд понимал, что после такой ночи жене нужен отдых.
Когда Шарлотта спустилась, принесли записку от виконта Карстерса. Юноша просил разрешения нанести визит завтра.
Увидев разрумянившееся от радости и смущения лицо дочери, леди Рэдли поняла, о чем хочет поговорить с ними виконт Дэвид.
*
Начало лета в Лондоне ознаменовалось вереницей головокружительных событий: мисс Рэдли обручилась с младшим виконтом Карстерсом, свадьба была назначена на сентябрь; накануне своего отъезда на континент, пропал без вести мистер Холлуорд… Леди Рэдли понимала, что, скорее всего, она – предпоследняя, кто видел его живым. Но она боялась своих догадок и молчала о них.
Недели через две изуродованный труп Бэзила нашли в Темзе; на похоронах друг покойного, мистер Грэй, произнес прощальную речь, заставившую многих дам схватиться за платки. Леди Рэдли стояла, оцепенев под черной вуалью, и впервые смотрела на Дориана со смятением и страхом; она помнила слова Сибилы о жертве, которую потребовал некий «он». Бог весть, что произошло в доме Келсо после ее ухода. И Шарлотта подозревала, что легко отделалась.
Дориан уехал назавтра после похорон Бэзила. Неожиданный отъезд самого популярного человека, производящего фурор во всех салонах столицы, стал еще одной темой для обсуждения.
В июле леди Рэдли и виконта Чедвика пригласили быть крестными дочери лорда Генри, малютки Эмили. Поглядывая на сияющего от счастья Гарри, леди Рэдли поражалась тому, как мало, оказывается, знала этого человека. В 17 лет она восхищалась острым умом и передовыми взглядами Гарри, а мама уже видела в нем задатки будущего гуляки, смутьяна, ловеласа, желчного и способного на подлость. И, оберегая наивную дочь от его влияния, приняла сватовство лорда Рэдли…
Рождение дочери благотворно подействовало на Генри. Он оставил пирушки в своем любимом клубе, охладел к любовным похождениям, утих и стремительно превратился в нежного заботливого отца и ласкового мужа. В гостиных он уже не сыпал колкостями и обидными шутками. Но леди Рэдли, хоть и вела себя с Генри по-прежнему ради приличия, знала, что никогда не забудет и не простит ему ту игру, которую он вел с ней и Дорианом, забавляясь над обоими.
В начале июля Шарлотта сообщила мужу о беременности. Рэдли даже помолодел от счастья. Он надеялся, что на этот раз родится мальчик (а Шарлотта догадывалась об этом еще два месяца назад), оберегал жену, опекал ее, как ребенка, и постоянно находил возможность коснуться ее руки, приобнять, поцеловать, и все, кто это видел, не узнавали лорда Рэдли, еще недавно похожего на ленивца в зоопарке.
Принимая поздравления в гостиной леди Агаты в конце августа, Шарлотта нашла взглядом недоуменно-разочарованное лицо леди Джулианы. Та явно считала, что после карнавала занимает первое место в жизни Дориана, и на леди Рэдли смотрела из-под маски с насмешкой: «Прошло твое время! Теперь он будет только моим!». А через две недели Дориан уехал…
«Она догадывается, кто настоящий отец моего ребенка, – подумала леди Рэдли, – но по известным причинам промолчит о своих подозрениях. По тем же причинам, которые заставляют меня молчать о визите мистера Холлуорда в дом Дориана… Джулиане прощают ее проделки потому, что делают вид, будто не знают о них. А она уверена в своей способности заметать следы. А если она чем-то себя выдаст, этого ей не простят. Если Джулиане откажут от дома в ее любимых салонах, ей легче будет утопиться. Вот и вынуждена сейчас молча давиться желчью! Господи, ну и змеиное же гнездо! И это высшее общество… Отчасти Гарри и Дориан правы: „прогнило что-то в Датском королевстве“… Как же меня уже тошнит от этого!».
*
В середине сентября, когда на тротуарах и клумбах по утрам уже появлялся ковер из золотых и красных листьев, а летние цветы на клумбах уступили место ярким, пышным и величавым астрам и хризантемам, мисс Селия Рэдли обвенчалась с Дэвидом Карстерсом. Лорд Рэдли и лорд Карстерс занимали видное положение в Лондоне, и на свадьбе их детей собрался весь бомонд.
Леди Рэдли присутствовала на венчании и свадебном банкете. Недомогания первых месяцев беременности остались позади. Шарлотта посвежела и помолодела. Округляющийся живот она маскировала умело подобранной одеждой и выглядела по-прежнему стройной и изящной. Ее походка стала плавной; леди Рэдли инстинктивно оберегала будущего ребенка, а выражение лица стало спокойным, с той характерной гордостью и затаенной нежностью, которые придают своеобразное очарование женщинам, ожидающим ребенка.
Шарлотта должна была родить зимой, через четыре месяца. Правда, ее поначалу тревожило: а что, если Рэдли произведет в уме нехитрые подсчеты и поймет, что роды пришлись через семь с половиной месяцев после карнавальной ночи, а не через девять?.. Но она может ответить, что ребенок родился раньше срока, тем более что в ее возрасте это возможно.
В бежевом платье с пелериной и такой же шляпе леди Рэдли сидела в карете рядом с пунцовой от волнения дочерью. Девушка утопала в волнах белоснежной воздушной ткани, и даже через вуаль было видно, как сияют ее глаза.
Вспомнив, как она сама ехала в карете невесты, Шарлотта вздохнула; тогда все было по-другому, она сидела чуть ли не в слезах, сжавшись в углу сиденья и не реагируя на шепот матери: «Сядь нормально, Шарлотта, ты изомнешь платье!». Предстоящая свадьба пугала девушку. Ей было невыносимо понимать, что она уйдет из родного дома, и ее милая комната с голубыми обоями будет пустовать, темная и холодная, а Шарлотту увезут в незнакомый дом, к почти незнакомому старому и толстому мужчине... И ей хотелось броситься в ноги матери, умоляя отменить свадьбу, не отдавать ее этому противному старику... Но уже в юности девушка понимала, что в данном случае мольбы не помогут; решение уже принято, родители дали слово лорду Рэдли, и, если свадьба не состоится в последний момент, разразится скандал. Имя лорда Кэррингтона и его младшей дочери будет навеки замарано... Когда карета подъехала к церкви, Шарлотта уже успокоилась, но когда Реджинальд поднял вуаль, чтобы впервые поцеловать новобрачную, он увидел, что лицо арлотты бледное и застывшее, а губы закушены почти до крови.
