Текст книги "Тайна леди Рэдли (СИ)"
Автор книги: Анастасия Калько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Часть 1. Позднее свидание
Наемный экипаж остановился у ворот особняка, погруженного в темноту. Только в гостиной был зажжен свет. Пассажирка экипажа, высокая худощавая женщина в длинной черной накидке с капюшоном, расплатилась с кэбменом, отослала его и немного постояла у ворот, собираясь с духом. Когда стук колес и цокот копыт стихли вдали, женщина глубоко вздохнула и толкнула створку ворот.
Ей было слегка не по себе, но в то же время захватывало дух, а сердце стучало, совсем как в юности. Конечно, она сошла с ума, если ввязалась в такую авантюру. Но до чего же сладко и соблазнительно это безумие!
Он вышел на крыльцо с фонарем, посветил на дорожку и, увидев женщину, поспешил к ней навстречу:
– А я боялся, что ты уже не придешь. Пойдем в дом. Холодный вечер. Ты, наверное, замерзла?
Она поднималась на крыльцо особняка, где не раз бывала на балах и званых вечерах. Но сегодня впервые она приехала сюда поздно вечером, таясь, когда новый хозяин особняка отпустил прислугу и сам вышел, чтобы впустить гостью в дом.
Новый владелец этого великолепного особняка, внук и единственный наследник покойного лорда Келсо, появился в Лондоне всего три месяца назад, но уже успел стать знаменитым и из застенчивого, немного неуклюжего юноши превратился в блестящего денди, самого завидного жениха и желанного гостя во всех салонах. И подтвердилась поговорка о тихом омуте – этот ослепительно красивый юноша оказался настоящим чертенком, вначале ошеломил всех, приглашая на свадьбу с никому не известной актрисой из захудалого театра в Вест-Энде, потом – известием о необъяснимом разрыве помолвки, ну а потом...
Она до сих пор не понимала, как это могло случиться. Вначале Дориан в гостиной лорда Уоттона показался ей совсем еще мальчишкой забавным, ошеломленным непривычной обстановкой. А потом, как все дамы, имеющие дочерей-невест, она стала рассматривать его как потенциального жениха для Селии... Но то, что случилось на дебюте ее дочери, ей даже не снилось...
Леди Рэдли о романтике и страсти знала только из сентиментальных романов. В ее жизни не было ничего подобного. Юную Шарлотту Кэррингтон выдали замуж через месяц после ее первого бала. Ее мужем стал старший сын и наследник старого лорда Рэдли. Лорд Реджинальд был на 23 года старше Шарлотты, крупный, флегматичный, далекий от идеала девичьих грез. Он хорошо относился к молодой жене, но был слишком ленив, чтобы пытаться понять ее чувства и стремления, и смотрел на нее снисходительно: «Совсем ребенок, еще остепенится!».
Несколько лет у супругов Рэдли не было детей, все попытки Шарлотты заканчивались неудачей, и только на пятом году брака родилась очаровательная малютка Селия, и Шарлотта с воодушевлением стала осваивать обязанности молодой матери и хозяйки дома. Довольно скоро дамы приняли ее в свой круг на равных. Дочь росла; отец баловал долгожданное дитя и благодушно смотрел на жену. Из крупного он за эти годы стал толстым, заметно облысел и обрюзг, и всем земным удовольствиям предпочитал вкусную сытную еду, бокал коньяка и свежий номер Таймса в уютном кресле у камина. До поры леди Рэдли воспринимала это как должное, считая, что такой и должна быть семейная жизнь, и Рэдли, как муж, неплох: он не изводит ее колкостями, как Гарри Уоттон – бедняжку Викторию; не картежник, как лорд Чедвик, и не позволяет себе такого поведения, как баронет Литтлби, о его похождениях ходят притчи, которые приличным дамам слушать нежелательно.
Но когда она случайно оказалась наедине с внуком Келсо на приеме, ее устоявшиеся убеждения дали трещину и зашатались. Юноша посмотрел на нее так, будто видел впервые, долгим взглядом, от диадемы на золотисто-русых волосах до атласных бальных туфелек. Так на нее еще не смотрел никто, и леди Рэдли невольно попятилась, чувствуя, как кровь приливает к щекам, а сердце колотится где-то возле горла. Дориан медленно приблизился, словно лаская женщину бархатистым взглядом, и сказал: «До чего же вы очаровательны!». Да нет, этого не может быть, это сон или глупая шутка, разве может юный красавец так смотреть на женщину почти вдвое старше его? А она, замужняя дама, мать взрослой дочери, разве может так краснеть и трепетать под взглядом постороннего мужчины? Гоня от себя захлестывающий поток неизведанных ранее чувств, леди Рэдли пятилась, как она думала, в сторону двери, и бессвязно бормотала: «Не говорите так, мистер Грэй, вы же понимаете, для меня совершенно неприемлемо слушать такое...». Неожиданно юноша одним шагом сократил дистанцию между ними, одной рукой поймал леди Рэдли за талию, другой – за плечи, и, крепко прижав к себе, поцеловал в губы, прервав ее на полуслове.
Женщина задохнулась от неожиданности, вскинула руки, чтобы оттолкнуть юного нахала, залепить ему пощечину, но вместо этого... обняла Дориана в ответ. Теперь юноша уже не сжимал ее железной хваткой, а ласково обнимал, поглаживая узкую напряженную спину под золотистой парчой платья. Леди Рэдли забыла обо всем – что сегодня дебют ее дочери, внизу собрались гости и ее муж восседает в гостиной, блаженно подремывая с сигарой и бокалом коньяка, и что дверь может быть неплотно закрытой. Она не успела опомниться, как ее платье оказалось на ковре диадема, звякнув, упала на кресло, а Дориан подхватил женщину на руки легко, как пушинку, опустил на кровать и, осыпая поцелуями ее шею, плечи и грудь, быстро расправился с остальной одеждой... Ничего подобного Шарлотта ни разу за 21 год супружества не испытывала, это было ни с чем не сравнимо. Она не ведала, что существует такое наслаждение. Чтобы не закричать, Шарлотта сильно закусила губу и впилась ногтями в спину Дориана.
– Как ты прекрасна, – пробормотал он через некоторое время и стал быстро одеваться. – До чего же ты обворожительна!
– Ох, мы, наверное, сошли с ума, – опасливо косясь на дверь, леди Рэдли торопливо собирала разбросанные по ковру белье и платье. Ее охватывала дрожь, но теперь ужас мешался с возбуждением и восторгом. От волнения Шарлотта разрумянилась, большие серые глаза ярко блестели, и женщина выглядела почти ровесницей собственной дочери. – Если бы нас увидели...
– Не смог удержаться, когда случай свел нас лицом к лицу, – Дориан, уже одетый, курил в кресле, не отводя от нее взгляда. Натягивая чулки, леди Рэдли не спешила одернуть юбку. Она знала, что у нее красивые ноги – длинные, стройные, с изящными щиколотками, и позволила Дориану полюбоваться ими еще немного.
– Хотелось бы увидеться с тобой наедине, – шепнул Дориан, когда Шарлотта привела в порядок прическу и подошла, чтобы поцеловать его. – Там, где можно не бояться быть пойманными. Я слышал, что Рэдли на днях отправляется в Бристоль и проведет там неделю. Почему бы нам этим не воспользоваться? У меня дома, когда стемнеет. Я отсылаю прислугу по вечерам. Только ты и я.
Леди Рэдли тихо рассмеялась от радости: Боже, неужели этот изящный красивый юноша, о котором мечтают лучшие невесты Лондона, обратил внимание именно на нее и просит о новой встрече?
– Мистер Грэй, вы сошли с ума, – прошептала она.
– Я для тебя все еще мистер Грэй? – он поцеловал женщину в висок, щекоча своим дыханием. – Так я буду ждать тебя.
– Ты как будто сейчас выходила куда-то? – спросил муж, отставив бокал.
– Да, в сад, – небрежно ответила леди Рэдли. – У меня болела голова, и я вышла подышать свежим воздухом.
– А-а, понятно. Надеюсь, тебе уже лучше, – лорд Рэдли погладил женщину по руке и снова впал в полусонное состояние, даже не заметив пылающих щек Шарлотты, блеска в ее глазах и легких, словно летящих, движений. Зато модный художник мистер Холлуорд задержал на ней взгляд и заметил:
– Леди Рэдли, вы затмили всех. Можно подумать, что сегодня ваш дебют.
– Ах, льстец, – кокетливо рассмеялась леди Рэдли, все еще охваченная бурей чувств.
– Присоединяюсь к Бэзилу, – подошел к ним лорд Генри Уоттон, – с интересом глядя на женщину, – вы ослепительны, Шарлотта!
Он прищурился со своей обычной хитринкой, и, как показалось Шарлотте, хитро подмигнул ей. Неужели все-таки видел или догадался? Гарри никогда не славился идеальным поведением и у него была сильно развита интуиция на подобные вещи. Но с его стороны можно не опасаться огласки, скорее Уоттон станет покрывать пикантную историю, это его позабавит...
«Я не поеду, не поеду!» – твердила леди Рэдли, когда муж собирался в Бристоль. «Не поеду!» – повторяла она, переодеваясь вечером и кутаясь в длинный плащ с капюшоном. «Я просто прокачусь по городу», – увещевала она себя, остановив кэб. «Доеду, и поверну к дому», – убеждала она себя по дороге к дому Келсо. «Я только дождусь следующего кэба и вернусь домой», – Шарлотта проводила глазами кэб и подошла к воротам. «Я сошла с ума, нужно остановиться!» – она вошла в приоткрытые створки. «Я исчерпала все доводы», – она увидела вышедшего ей навстречу Дориана. Юноша проводил ее в дом, помог снять накидку и пригласил в гостиную. Там было очень тепло от большого камина; во всех канделябрах горели свечи. После темной и сырой улицы женщина продрогла, и хозяин дома подвинул ей кресло к камину:
– Да ты совсем замерзла. Тебе надо выпить что-то согревающее. Коньяк, вино, ром?.. А может, я приготовлю тебе глинтвейн? Он у меня получается отменно.
Шарлотта кивнула, боясь, что юноша услышит, как стучат ее зубы.
«Нужно уйти, пока он готовит глинтвейн! Я не должна...». Но не было сил встать и отойти от камина, выйти из теплой и светлой гостиной в студеный сентябрьский туман...
Момент был упущен; в гостиную вернулся Дориан. Он нес две кружки с ароматным дымящимся питьем, и подал одну женщине:
– Ну, вот! Он немного крепок, но недурен на вкус и хорошо согревает. А это тебе сейчас необходимо.
Он придвинул себе второе кресло и устроился в нем, улыбаясь и лаская Шарлотту взглядом.
– А почему ты снял свой прекрасный портрет? – леди Рэдли осмотрелась в гостиной. – Летом он произвел фурор в Лондоне и так хорошо смотрелся здесь, напротив портрета лорда Келсо...
– Да, но днем на него попадали солнечные лучи, пришлось убрать портрет отсюда, чтобы не выцвели краски... Да что тебе портрет? – Дориан допил глинтвейн и игриво улыбнулся. – Он что, больше интересен тебе, чем я?
Леди Рэдли невольно улыбнулась ему в ответ. Она уже согрелась, щеки порозовели, а зубы перестали выбивать дробь.
– Ты очаровательна, – сказал Дориан. – Особенно когда так румяна.
– Я думала, что ты собираешься поухаживать за моей дочерью, – теперь леди Рэдли чувствовала себя более непринужденно в гостях.
– Зачем мне эта девчушка, если есть такая женщина, как ты, – ответил Дориан.
В Лондоне знали печальную историю юного Грэя. Его мать, Маргарет Келсо, вышла замуж без отцовского благословения за бедного художника Грэя, и отец вычеркнул ее из жизни. После эпидемии дифтерита в Танбридже трехлетний Дориан остался круглым сиротой. Потеряв единственную дочь, лорд Келсо взял на воспитание ее ребенка, но не смог забыть его отца и вымещал ненависть к покойному зятю на мальчике, награждая его тумаками и руганью, а потом отослал Дориана в предместье к дальним родственникам художника. Юноша почти не помнил родителей, детская память сохранила только некий идеальный образ. И, может быть, леди Рэдли напомнила ему этот образ... «Я еще в состоянии мыслить логически?» – запоздало удивилась Шарлотта, когда Дориан забрал у нее пустую кружку, опустился напротив на корточки и взял ее за руки, сокращая расстояние.
– Я же намного старше тебя, – прошептала она.
– Ну и что, – так же тихо отозвался юноша и нежно коснулся губами ее рта.
– Прошу тебя, пусти, перестань, что ты делаешь, я никогда... – задыхаясь, бормотала леди Рэдли, когда Дориан перебрался в ее кресло, а ее пересадил к себе на колени, распустил ее прическу и осыпал поцелуями, нашаривая пуговицы платья...
– Ты действительно хочешь, чтобы я остановился? – шепнул Дориан, стянув с ее плеча рукав платья.
– Сумасшедший, – ахнула леди Рэдли, когда Грэй прижался губами к ее обнаженному плечу.
– Ты не ответила: мне остановиться:
– Нет... Нет, нет, не останавливайся... – она запрокинула голову, крепко зажмурившись.
– Почему ты плачешь? – молодой человек провел кончиками пальцев по ее щеке. – Я причинил тебе боль? Ты испугана?
– Я не знала, что так бывает, – всхлипнула Шарлотта, запуская руки в густые темные волосы юноши. – Это... это невообразимо...
– Как не знала? – Дориан слегка отодвинул женщину от себя, удивленно подняв брови. – Ты же замужем.
– Вот именно, – погасшим голосом ответила леди Рэдли. – Вот именно: я замужем.
– Понятно, – Дориан снова привлек Шарлотту к себе и стянул второй рукав ее платья. – Разве может этот увалень, похожи на мешок сена, понять такую женщину? Не понимаю, чем он тебя прельстил.
– Моим мнением интересовались мало, – речь женщины стала прерывистой от того, что Дориан гладил и ласкал ее обнаженные плечи и играл ее распущенными волосами. – Я была такой же юной, как Селия, робкой, наивной. А Рэдли унаследовал состояние и титул отца и искал невесту. Он посватался, мои родители дали согласие. Я его почти не знала.
– Какое варварство, – слегка поморщился Дориан, – в цивилизованной Англии, во второй половине 19 века в лучших семействах дочерей дарят, как рабынь, стареющим сластолюбцам, а те смотрят на молодых жен как на удачное приобретение и убивают в них чувственность. Пообещай мне, Шарлотта, что не поступишь так со своей дочерью. Не надо тащить эти мерзкие пережитки в 20 век, до которого осталось не так уж много времени!
– Но с другой стороны, Рэдли ни разу меня не обидел, – пробормотала Шарлотта, – он хорошо относится ко мне...
– Но он не сделал тебя счастливой. Ты сама только что призналась, что в супружестве ни разу не испытала блаженства. Ты даже себя толком не знаешь, – Дориан зарылся лицом в вырез ее платья; Шарлотта невольно охнула, пытаясь оттолкнуть его. – А ведь в тебе столько страсти. Только ты зажала ее в тиски, заперла на три замка и боишься дать ей выход. Не бойся, мир не перевернется, если ты разожмешь тиски...
– Наверное, уже поздно, – леди Рэдли пыталась отстраниться, поднять вырез платья повыше. – Это будет смешно, если женщина моих лет...
– Ты же еще молода, – Дориан поймал ее руки и отвел от выреза, – у тебя стройное тело, нежная кожа, твои глаза блестят, ты обворожительна и желанна. Почему же ты считаешь, что тебе поздно быть счастливой? Или ты убеждена, что вот этот золотой ободок на пальце делает тебя собственностью Рэдли? А кстати, он тогда хотя бы заметил твое отсутствие в гостиной?
– Заметил, – леди Рэдли невольно хихикнула. Почему-то теперь ее разбирало от беспричинного смеха, когда она вспомнила вечно полусонного мужа, его обширную лысину, багровое лицо, благодушную мину и брюшко, выпирающее из-под костюма. – Я сказала, что выходила в сад.
– А он? – с озорным азартом спросил Дориан.
– Ответил, что это хорошо, и взял у лакея еще бокал коньяка... Почему ты смеешься? Бессовестный мальчишка!
– Да еще какой. А почему ты хохочешь? Впервые вижу, чтобы ты была так весела. До чего ты хороша, когда смеешься, просто глаз не отвести.
– Ох, Дориан, что мы делаем, – все еще вздрагивая от смеха, леди Рэдли уткнулась лицом в плечо юноши.
– Всего лишь получаем удовольствие. Разве это преступление?
– Но что сказали бы о нас, если бы узнали?
– Поверь мне, многие завсегдатаи светских салонов регулярно вытворяют еще не такое. «Но не грешно грешить, коль грех окутан тайной», – процитировал Грэй строчки из «Тартюфа». – Осуждают не тех, кто согрешил, а тех, кто попался.
– Какой же ты циник, – изумилась Шарлотта.
– Разве это для тебя открытие? – Дориан подхватил женщину на руки. Когда он поднимался по широкой дубовой лестнице на затемненный второй этаж, Шарлотта замерла, крепче обхватив его шею и опасливо застыв, боясь пошевелиться или даже лишний раз вздохнуть.
В спальне Дориан бережно опустил ее на кровать и прошелся по комнате, зажигая канделябры и растапливая камин.
– Зачем свет? – приподнялась леди Рэдли, пытаясь снова поправить платье.
– Затем, что я хочу видеть тебя, любоваться тобой. А разве ты этого не хочешь? Разве я настолько неприятен твоему взгляду, что ты предпочла бы темноту?
– Это же неприлично, – неуверенно пробормотала леди Рэдли. – Или у тебя и на этот счет есть возражение?
– Вот именно, – Дориан привлек ее к себе. – Что ты считаешь неприличным? Мы одни, нам это нравится, мы не оскорбляем ничей благочестивый взор, и ты до того обворожительна, – шепотом заключил он, небрежно отбросив на пол одежду Шарлотты вперемешку со своей.
*
Проснувшись, леди Рэдли не сразу вспомнила, где она находится. Глаза немного привыкли к темноте, и она различила очертания незнакомой комнаты. Кровать под золотистым балдахином, черное дерево, темные драпри, стрельчатые окна. С другого конца кровати доносилось ровное глубокое дыхание спящего мужчины. Кто это Шарлотта вспомнила, что Рэдли так храпит, что его слышно даже в другом крыле дома. Значит, это не он. В голове шумело, мысли спотыкались, и вечер вспоминался обрывками.
Нашарив на полу какую-то одежду (это оказалась рубашка Дориана), леди Рэдли прикрыла наготу и выбралась из-под тяжелого жаркого одеяла. Теперь ей стало легче, и женщина вспомнила все отъезд Рэдли, свои сомнения по дороге в дом Келсо, камин в гостиной, глинтвейн, озорную улыбку Дориана, его остроумные ответы на ее лепет, настойчивые ласки, свою робость, тающую под ласками и поцелуями мистера Грэя, и почувствовала, что заливается краской. Как же это вышло, что она, Шарлотта Рэдли, в девичестве мисс Кэррингтон, дама из уважаемого лондонского семейства, мать взрослой дочери, добродетельная прихожанка и безупречная хозяйка дома Рэдли, сидит за полночь в чужой спальне, рядом со спящим мальчишкой, в мужской рубашке на голое тело... И даже не жалеет о случившемся. Ее тело еще помнило то блаженство, которое ей дарил Дориан, и леди Рэдли с упоением вспоминала этот неизведанный до встречи с Грэем сказочный мир, где он возводил ее на престол. В супружеском доме Шарлотта была молодой женой, «милой девочкой», хозяйкой, матерью Селии – но ни разу не чувствовала себя королевой и даже просто счастливой женщиной.
Босые ноги стали мерзнуть на полу, и леди Рэдли снова прилегла, спрятав ступни под одеяло. Нужно было встать, одеться и уходить, пока Дориан спит... но Шарлотту охватила такая усталость, что не было сил снова вставать, разыскивать одежду и выходить в холод.
«Постараюсь пробраться в дом с черного хода, когда Селия выйдет в розарий после завтрака. Скажу, что проспала из-за мигрени, это никого не удивит», – подумала леди Рэдли и снова задремала.
Внезапно спящий юноша сдавленно вскрикнул и заметался.
– Сибилла, почему? – застонал он. – Я не хотел, не хотел... Дедушка, не бей меня больше... Оставь меня в покое! Не надо! Мне страшно!
– Дориан! – леди Рэдли потрясла его за плечо. – Что с тобой?
– Не надо, я боюсь, не трогай! – лицо юноши мучительно исказилось, он сбросил на пол подушку, сбил в ком одеяло. Шарлотта еще настойчивее потрясла его за плечо:
– Проснись, это просто кошмар!
– Мама, мама! – в полусне Дориан лихорадочно вцепился в нее, зарывшись лицом в рубашку Шарлотты. Он еще всхлипывал, крепко прижавшись к женщине и сейчас выглядел уже не блестящим денди, королем высшего общества и завидным женихом, а испуганным ребенком. И леди Рэдли вспомнила, что мать Дориана была ее подругой в пансионе, только потом пути девочек разошлись. Шарлотта вышла замуж за Рэдли, а Маргарет – за художника из Танбриджа, где и умерла спустя три года от дифтерита, похоронив перед этим мужа и оставив маленького сына круглым сиротой. Лондон смог защититься от эпидемии. Маленький Танбридж капитулировал. Только чудо спасло малыша Дориана от болезни. О жизни у деда он не любил вспоминать. Шарлотта увидела на его спине давние шрамы; Дориан неохотно сказал: «Память о дедушке Келсо... Извини, не хочется об этом говорить...».
«Бедный мальчик, он уже перенес столько испытаний, которые сломали бы даже более зрелого человека! Лорд Келсо был просто извергом, если поднимал руку на этого сиротку! Дориана до сих пор мучают кошмары, и ему не хватает матери. Бедный одинокий мальчик, напуганный и измученный!» – леди Рэдли материнским жестом обняла юношу и гладила его по голове, шепча слова утешения.
Минут через пять Дориан отодвинулся, встряхнул головой, взял со столика сигареты и спички и закурил.
– Извини, я тебя напугал, – сказал он. – Иногда бывает...
– Да, напугал, – призналась леди Рэдли, – я никак не могла тебя разбудить.
– А что я кричал во сне? – Дориан вопросительно выгнул бровь.
Когда Рэдли закуривал традиционную послеобеденную сигару, леди Рэдли спешила уйти, потому что у нее тут же начинался мучительный кашель. А дым сигареты Дориана почему-то у нее таких чувств не вызывал. Даже захотелось закурить самой. «Ага, а потом остригу волосы и надену брюки, как Жорж Санд... Что со мной творится?».
– Ты вспоминал какую-то Сибиллу и деда, – ответила она, – и просил не трогать тебя.
– Гадкие кошмары, – поморщился Дориан, – не оставляют меня. Спасибо за понимание. Хочешь? – он зажег сигарету для Шарлотты.
– На что ты меня толкаешь, – рассмеялась женщина, но сигарету взяла, глотнула дым и закашлялась. Дориан веселился от души:
– Милая, дым вдыхают, а не глотают... Я в первый раз сделал ту же ошибку. Вспоминаю этот вечер, – тихо продолжал он. – Тогда я впервые увидел тебя. Ты стояла у гобелена в гостиной Гарри. На тебе было зеленое платье с кружевом валансьен. Ты смеялась над чем-то с подругами, а я смотрел на тебя, раскрыв рот, неуклюжий провинциальный дурачок в старомодном фраке.
– А Рэдли еще посмеялся над тобой и сказал «Жена, подай мне бокал», – вспомнила леди Рэдли. – Это было три месяца назад, а ты помнишь даже кружева на моем платье. А Рэдли, наверное, не помнит даже цвет моих глаз...
– Серые, – Дориан приблизил лицо к ее лицу и приподнял голову женщины. – С прозеленью... И золотые искорки, – он коснулся губами ее виска, щеки, подбородка. – Просто варварство было отдать такую женщину в жены этому равнодушному ханже с котлетой вместо сердца.
– Какой же ты гадкий мальчишка... м-м-м-м-м...
Зажав Шарлотте рот поцелуем, Дориан быстро расстегнул на ней сорочку, отбросил в сторону и привлек женщину к себе, лаская и осыпая поцелуями. Постепенно Шарлотта отбросила скованность и откликнулась на ласки. «Гарри был прав, когда сказал, что леди Рэдли прячет за своей чопорностью страстную натуру, – думал Дориан, – у него взгляд наметанный, и он давно заметил, какие огоньки скачут в ее глазах!». Тогда он ответил Уоттону, что был бы не против проверить догадку. «Бесполезно, юный друг, – закатил глаза Генри, – скорее всего, эта дама и вас обдаст холодом, супружеская верность для нее священна!». «Бьюсь об заклад, что смогу проверить!» – с юношеским азартом воскликнул Дориан.
На дне рождения мисс Рэдли Гарри проиграл пари, даже вдвойне. Дориан едва сдерживал смех, вспоминая, какой «сюрприз» подложил флегматичному, вечно сонному Рэдли, а этот увалень проспал все, что происходило у него под носом...
– Что тебя так рассмешило? – спросила леди Рэдли.
– Я не над тобой смеялся... Просто вспомнил одно очаровательное местечко, куда хотел бы пригласить тебя. Мне его недавно показал Гарри Уоттон.
– Ну, если его рекомендовал лорд Генри, приличным дамам там делать нечего, – покачала головой леди Рэдли.
– А как же воспетое с библейских времен женское любопытство? Да брось, Шарлотта, там нет ничего страшного. Если, конечно, тебя не страшит свобода самовыражения...
*
Отпустив экипаж еще за углом, леди Рэдли торопливо пересекла улицу, стараясь держаться в тени заборов и деревьев и плотнее запахивая капюшон плаща.
Селия уже вернулась из розария и расставляла в гостиной свежие цветы в вазы. Увидев вошедшую со двора мать, девушка удивленно обернулась:
– Вы рано поднялись, маменька.
– Да, я всю ночь не сомкнула глаз от мигрени, – посетовала леди Рэдли. – И надеялась, что утренняя прогулка будет для меня благотворна.
– Надеюсь, вам уже лучше? – Селия недоуменно рассматривала разрумянившееся, улыбающееся лицо матери.
– Да, намного, – леди Рэдли поцеловала дочь. – Прекрасные цветы, Селия!.. Я пойду к себе, постараюсь уснуть. После бессонной ночи глаза просто закрываются. Какая ты у меня красавица, принцесса моя!
Селия проводила мать взглядом: «Мне тоже есть что скрывать... Страшно подумать, что было бы, если бы родители узнали...».
2. Клуб.
Казалось, что собрание кружка дам-благотворительниц длится бесконечно долго. "И как я раньше не замечала, насколько они нудны!" – с досадой думала леди Рэдли. Впервые она не находила себе места и готова была подгонять еле плетущиеся минуты. Шарлотта теребила сумочку, накручивала на палец прядку волнистых волос, снимала и натягивала тонкие перчатки. Голос леди Фионы, говорившей что-то о сборах в пользу дома призрения, звучал железом по стеклу.
Нетерпение леди Рэдли было легко объяснимо: сегодня вечером она договорилась с внуком Келсо поехать в его любимый клуб свободы чувств, а предлог для отлучки никак не удавалось придумать. Муж и дочь были дома. А если Рэдли допоздна засидится в гостиной с газетой; а вдруг Селия выглянет из комнаты и удивится, увидев мать, одетую для выхода, в коридоре?..
– Шарлотта, милочка, вам нездоровится? – участливо обратилась к ней леди Агата. Пожилая дама уже несколько минут с недоумением наблюдала за леди Рэдли. Никогда еще спокойная улыбчивая жена лорда Реджинальда не выглядела такой взвинченной.
– О, в этом году приступы мигрени начались раньше, – так же тихо ответила леди Рэдли. «Надеюсь, это будет сочтено уважительной причиной...».
Леди Агата сочувственно тронула ее руку:
– Тогда вам лучше отправиться домой и принять порошок. Зачем же вы приехали в болезненном состоянии?
– Ну как я могла пропустить собрание? – леди Рэдли старалась не слишком поспешно натягивать перчатки и надевать шляпу. – Спасибо вам, леди Агата, я... Мне действительно нездоровится.
Агата посмотрела на нее. Шарлотта была бледна, на щеках играл неестественно яркий румянец, глаза лихорадочно блестят. В дамском обществе уже давно шептались о проблемах семейства Рэдли. Стареющий лорд Реджинальд проводил слишком много времени на церковных службах или в кресле с газетой и мало уделял внимания молодой жене; бедняжка Шарлотта как неприкаянная в собственном доме. Может, этим и объясняются ее частые мигрени. «На ее месте я бы давно уже украсила голову мужа кое-чем!» – заявила бойкая леди Джулианна, но под укоризненными взглядами смутилась. Все знали, что леди Рэдли свято соблюдает супружескую верность.
*
Ожидая, пока муж поднимется к себе, леди Рэдли старалась отвлечься вязанием, но спустила две петли, уколола палец спицей и уронила клубок под диван. Внезапно возникла мысль, которая раньше не приходила в голову: а что, если именно сегодня Рэдли захочет навестить ее в спальне? Это случалось нечасто; Реджинальд никогда не отличался бурным темпераментом, а с возрастом практически утратил интерес к страстным утехам. Но вдруг именно сегодня он пожелает зайти в будуар жены?
В гостиную спустилась Селия в тальме и шляпе и сообщила, что уезжает.
– Приятного вам веселья, барышни, – отец на секунду выглянул из-за «Таймса», чтобы поцеловать дочь, а Шарлотта удивленно отложила вконец загубленное вязание:
– А куда ты едешь, Селия?
Девушка удивленно посмотрела на нее:
– Маменька, вы же сами отпустили меня с Дорис и Лори.
– Ах, да! – леди Рэдли приложила ладонь ко лбу. – Совсем забыла, – она встала, чтобы поцеловать дочь.
Дорис и Лори были подругами Селии, в этом году они втроем окончили пансион. Смешливые и озорные двойняшки, дочери баронета Тарлтона, были очень не похожи на молчаливую застенчивую Селию, и тем не менее, девочки дружили с детства. Сегодня их пригласила еще одна подруга, Сандра. Сэнди была обручена с молодым виконтом Хардвиком и сегодня устраивала вечеринку для девушек перед свадьбой.
– Поздравь от меня Сэнди, – леди Рэдли поправила шляпку и шарф дочери. – Повеселитесь там как следует.
«По крайней мере, Селия уехала. Теперь нужно дождаться, пока Рэдли отправится в спальню...».
– У тебя снова мигрень? – дочитав газету, муж посмотрел на Шарлотту.
– Да, и очень сильная, – «Да, вот он, выход. Если я пожалуюсь на нездоровье, Рэдли не будет беспокоить меня, когда я поднимусь в будуар!». – Весь день она меня мучает. Я даже ушла с заседания у леди Агаты...
– Почему бы тебе тогда не лечь раньше? – Рэдли, кряхтя, поднялся с кресла. – Оправлюсь-ка и я на боковую. Что-то после ужина клонит в сон...
Учитывая то, что за ужином лорд Рэдли от души налег на горячее, запивая своим любимым коньяком, это было неудивительно. Но вслух леди Рэдли ничего не сказала.
Едва дождавшись, когда из спальни мужа раздастся могучий храп, она быстро переоделась и выскользнула из дома.
*
В гостиной дома Келсо снова горел приглушенный свет газового рожка. Шарлотта велела кэбмену остановиться у ворот. На окне шевельнулась штора; через несколько минут свет в доме погас, и на крыльцо вышел Дориан, на ходу застегивая длинное черное пальто.
– А я уже думал, ты не приедешь, – он легко вскочил в кэб и потер руки. – Брр, вечера уже холодные!
– Ты был прав: женщины любопытны, – улыбнулась ему леди Рэдли, – и я не исключение. Ты так расписал свой любимый клуб, что я не могла дождаться вечера.
Кэб покатил в сторону Ист-Энда.
– Знаешь, я тоже, – шепнул Дориан и жадно поцеловал женщину. Почувствовав, как его руки пробрались к ней под тальму и нащупывают пуговицы платья, леди Рэдли испуганно отстранилась:
– Дориан, нельзя же здесь... Ох, да ты с ума сошел!
– Я соскучился по тебе, – Дориан неохотно отодвинулся. – Шарлотта, ты так пуглива! Такое ощущение, что ты только сейчас становишься женщиной.
– Так, наверное, и есть...
*
С порога Шарлотту оглушили музыка, звон бокалов, смех и страстные вздохи и стоны. А потом перед глазами, как в калейдоскопе, замелькали античная Греция, древний Рим, Египет, Византия, Восток, готика, Ренессанс. Позолота, мрамор, бархат, красное и черное дерево. Между всем этим сновали женщины, томные, в полупрозрачных, сильно декольтированных, или коротких на грани приличия одеяниях и подавали клиентам напитки и закуску. За столами пили, целовались со своими спутницами, щипали и шлепали проходивших мимо официанток; женщины сидели на коленях у мужчин; мелькали накрашенные завитые юноши в прозрачных одеждах... А из-за задернутых бархатных занавесок доносились такие звуки, что леди Рэдли залилась густой краской. Дориан же чувствовал себя здесь как рыба в воде. Поздоровался с кем-то за столиком, кому-то помахал рукой, улыбнулся чьей-то спутнице, а проходя мимо одного из балдахинов, послушал доносящиеся оттуда звуки и громко рассмеялся: «Да, Джош, субботний вечер не прошел даром!», а потом щелкнул пальцами, подзывая метрдотеля.
