Текст книги "Прости, мне плевать, что нельзя (СИ)"
Автор книги: Ана Сакру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Я на секунду теряю дар речи, проваливаясь в пучину стыда. Его манера выражать свои пожелания так буквально, вводила меня в ступор всю ночь. А слушать это при дневном свете и вовсе невыносимо.
– Ты слишком пошлый, ты в курсе?– нервно хмурюсь, кусая губы.
Я наверно очень плохая, но эта глупость про " сиськи" до сих пор эхом звенит у меня в ушах, и я чувствую, как отчаянно сильнее возбуждаюсь. Меня это заводит? Какой кошмар...
– В курсе, а ещё я дико хочу тебя, мой Лукумчик,– бархатным голосом сообщает Антон, садясь. Наши лица оказываются в миллиметре друг от друга. Стальной расплавленный взгляд становится задумчивым. Его пальцы убирают упавшую мне на лоб прядь, зарываются в волосы.
– Я рад, что ты не истеришь с утра, что "так нельзя", Лейла,– произносит тихо и серьёзно.
– А должна?
– Я этого боялся, – уголок его губ на секунду взмывает вверх, обозначая улыбку.
Я делаю вдох и говорю то, что тревожит меня больше всего.
– Вадим сегодня вернётся...
– Вечером только,– быстро добавляет Антон.
– Это неважно. Это не должно повторится. У меня сын. Я не могу...
Младший Палей с досадой поджимает губы. Во взгляде мелькает что-то упрямое и злое.
– Я придумаю всё. Подожди...Я просто...Не планировал я это. Вообще. Был уверен...– замолкает и хитро улыбается.
– Что " был уверен"?
Он улыбается шире. Руки с моих бедёр сползают на ягодицы, мнут, разводят их в стороны, подталкивают к напряженному члену.
– Был уверен, что твоя крепость понеприступней, Лукум,– жарко шепчет мне в ухо, царапая слух самодовольными нотками.
Я его возмущенно отталкиваю, но Антон сильнее, и уже через секунду мы жадно целуемся, и я медленно опускаюсь на него.
***
Антон уходит, когда часы не показывают и восьми, и я медленно проваливаюсь в сон. С Палеем невозможно нормально разговаривать, но одно я поняла точно. Он не собирается делать вид, что ничего не произошло. И мне не даст. Я была бы в ужасе от подобной перспективы, но от Антона разит такой уверенностью в своих решениях и поступках, что он и меня ей отравляет. И мне проще не думать, полностью доверившись ему. Есть ли у меня на это моральное право? Ведь от меня зависит не только моя жизнь, но и моих родных.
Антон это понимает? А может ему просто всё равно?
Боже, мне некогда было уточнять, я была слишком его членом занята. Закрываю лицо руками, мечтая провалиться в преисподнюю. Я ужасная. Ужасная. Падшая... Дьявол, между ног до сих пор томно тянет... Я такая распутная...Так нельзя! Сама не замечаю, как отрубаюсь. Бессонная ночь всё -таки о себе знать.
Подскакиваю через час от того, что меня тихо кто-то зовёт.
– Лейла...
– Мадин?– я с трудом открываю глаза, садясь на кровати. Быстрый взгляд на настенные часы. Только девять. Перевожу хмурый взор на сестру.
– Ты что так рано?
– Почему рано? – недоуменно спрашивает Мадя,– Ты же всегда так встаёшь, а я поболтать хотела...
Улыбается. А мне совсем не до смеха. Руки холодеют. Вдоль позвоночника выступает испарина. Если бы она пришла на час раньше, она бы увидела Антона...И мне страшно представить, чем бы это кончилось...Отвожу взгляд, боясь выдать себя.
– Поболтать? Давай…– встаю было, но тут же плюхаюсь обратно, натягивая одеяло. Я же голая! – Ну? Как свидание?
***
–Ммм...отлично, – лукаво тянет сестра, падая на спину рядом со мной и раскинув в стороны руки,– Ээй, ты что голая? Совсем???
Она резко сдёргивает с меня одеяло и удивленно хлопает глазами.
– Жарко было,– невнятно хриплю я, подгребая одеяло обратно, – Прямо отлично?
Дьявол, даже голос дрогнул. Что, блин, за "отлично"? Неужели...???! Я этой сволочи нахальной его "отлично" откручу за такие дела! Укутавшись в одеяло как в кокон, топаю в гардеробную. Во– первых, надо одеться. Во– вторых, Мадину я и оттуда услышу. А в– третьих, моё лицо слишком выразительно вытягивается от её рассказа, и я не хочу, чтобы она это заметила.
– Ну да,– щебечет Мадинка из спальни, пока я натягиваю нижнее белье,– Мы сходили в кино. Фильм так себе, тоска полная, но Антон такую чушь несет ржачную, у меня один раз даже кола носом пошла, представляешь?
– Представляю...– сиплю похоронным голосом. Козел!
– А потом домой не хотелось, и мы пошли в ресторан...
Я выглядываю из гардеробной, не выдержав. Хочу видеть её лицо, а не только слышать этот до противного сладкий голосок. Ещё пара слов таким тоном, и мне грозит сахарная кома... Мадинка развалилась на моей кровати звездой и мечтательно пялится в потолок. На моей кровати. На моей...На той самой, на которой я только что три раза кончила с этим долбаным шутником– любителем кинематографа! Ненавижу!
– В "Жемчужину" на теплоходе, там как раз концерт был, какая-то кавер – группа, рок-н-ролл пели, ооочень классно. Я даже потанцевала…– взахлёб вещает Мадина, а потом резко замолкает, кинув взгляд на меня,– Ты чего такая? Случилось что?
– Какая?– бросаю грубо и прикусываю щёку изнутри. Дьявол, ну не виновата же она. Это я...дууура!
– Да хорошо всё,– говорю устало,– Просто...не проснулась...
Ложусь рядом с Мадиной и крепко обнимаю сестру. Дура-дура– дура. Сердце болезненно сжимается. Кому я поверила? Да и чему поверила? Антон даже не обещал мне ничего, не уговаривал...Я ведь сама...Жмурюсь, глаза жжет от обиды и стыда.
– Ааа, бывает…– Мадина так поглощена собой, что не замечает моего состояния, или просто не хочет замечать.
– Ну, так вот. Там побыли и домой около двенадцати только приехали. Так что...
Сестра загадочно улыбается.
–...всё отлично...
Сглатываю, смотря Мадине куда-то в переносицу.
– Он тебе нравится?
Мадя пожимает плечами.
– Да, почему нет? И он точно лучше, чем торчать под опекой его каменного папаши...
Кидает на меня быстрый взгляд и тихо добавляет.
– Извини...
– Ничего,– вздыхаю в ответ, перебирая её рассыпавшиеся по простыням тёмные шелковистые локоны,– Я понимаю, о чем ты. Слишком хорошо…
Следующие слова застревают в горле колючим комком, но я просто обязана спросить.
– А ты ему? Как думаешь?– выходит глухо. Слава богу, что Мадина такая невнимательная.
– А зачем ему тогда звать меня куда-то?– хитро щурится сестра,– Антон не похож на тех, кто просто дружит с девочками. Совсем не похож... Хотя...
Она задумчиво хмурится.
– Хотя он никак не проявил себя, конечно. Была пара моментов, когда он мог поцеловать меня, и я бы даже была не против. И намекала...
Она кидает на меня смущенный взгляд и покрывается нежным румянцем.
– Но он как-то никак не отреагировал. Наверно...
Сестра сводит брови на переносице, размышляя.
– Наверно, торопиться не хочет. Уважает, да?
– Наверно,– тихо выдыхаю я свою ревность.
Я пытаюсь скрыть облегченную улыбку, но у меня ни черта не выходит. И приходится встать и продолжить одеваться, чтобы не озадачить Мадину своим предательски счастливым лицом.
Я ужасная жена. Я ужасная сестра. Я ужасная.
Но я не помню, было ли мне когда– нибудь так хорошо.
24.
На первом этаже слышатся приглушенные мужские голоса. Невольно замедляю шаг, подходя к столовой. Антон. Сердце совершенно неуместно начинает трепыхаться где-то в горле, а ноги подкашиваться от навалившейся слабости. Мадина же наоборот ускоряется и тянет меня за собой. Переступаю порог будто в пропасть шаг делаю. Лихорадочный взгляд тут же вычленяет младшего Палея за барной стойкой в дальнем углу, что-то обсуждающего с начальником охраны Казимовым. Они склонились над ноутбуком, перед ними стоят две кружки, судя по вьющемуся над ними дымку, с кофе. Сглатываю, ноги не слушаются, лицо горит. Мужчины одновременно поднимают на нас глаза, но я вижу только Антона. На нем смешная черная вязаная шапка, сдвинутая на макушку, и серый худи с логотипом пумы. И его стальные глаза впиваются в меня с убивающим безразличием. А потом взгляд медленно переползает на сестру, загораясь подобием теплоты.
– Доброе утро,– щебечет Мадинка, смущенно улыбаясь.
– Доброе,– нестройный мужской хор в ответ.
Я нахожу в себе силы лишь кивнуть и скрываюсь за дверью холодильника. Руки дрожат, и я себя за это ненавижу. Особенно за то, что нервничаю похоже только я. Достаю яйца. Аппетита нет совсем, подташнивает, но я действую на автомате.
– Что– то сегодня пасмурно. Вечно так, как выходные, так погода– отстой, – вздыхает сестра, делая себе мюсли.
– Нормально там,– бросает Антон, утыкаясь носом в ноут.
– А ты выходил уже?– Мадина вкладывает в вопрос столько интереса, словно хочет узнать у Палея, если ли жизнь на Марсе.
Я разбиваю яйцо на сковородку, отворачиваясь. Меня мелко потряхивает. Я верю и не верю, что мы расстались только пару часов назад...Тело бросает в чувственный жар какими-то странными неконтролируемыми наплывами. Как хорошо, что Вадима нет, он бы точно заметил...Разбиваю второе яйцо...Боже, как мне ему в глаза смотреть...Я на Антона то взглянуть не могу...Дьявол...Бью третье...Я это не съем, но бить что-то неожиданно приятно.
– Да, бегал,– коротко бросает Антон Мадине.
– Ооо, ты бегаешь?– восхищенно тянет сестра, будто он бегал за Нобелевской премией. Бл..ть.
Скидываю яйца на тарелку. Ещё бы руки не тряслись. Ставлю тарелку на стол и направляюсь к кофемашине.
– О, и мне сделай, Лей,– летит мне в спину от Мадины. Я молча беру вторую чашку. Боюсь открывать рот. Уверена, что голос меня подведёт.
Мужчины продолжают что-то тихо обсуждать, Мадина лениво водит ложкой по своей тарелке и горестно театрально вздыхает. Ей явно хочется снова вовлечь Антона в беседу, но она не представляет как. Когда я сажусь рядом, сестра переключает внимание на меня.
– Ну что, Лей, какие планы на сегодня? Мне вот совсем нечем заняться...– очередной несчастный вздох и быстрый взгляд в сторону Палея. Я поджимаю губы. Мастерица, блин, намеков.
– Я обещала сегодня Тима на ферму отвезти. Если хочешь – поехали с нами,– всё-таки открываю рот. Голос почти не дрожит, хоть и глуховат. Всё не так плохо.
– Какую ферму?
Я замираю. Левая щека горит от прожигающего взгляда. Даю себе секунду, и только потом поворачиваюсь к Антону. Он смотрит тяжело и требовательно, постукивая зажигалкой по барной стойке.
– Обычную...– хриплю в ответ, бледнея. Мне чудится, что сейчас все ВСЁ поймут. Пусть это глупо, но я не могу ничего с собой поделать,– На лошадях покататься...
– На лошадях...Кого с собой возьмешь? – подаётся вперёд Антон, ставя локти на барную стойку.
– В смысле? Мы вдвоём...
– Из охраны,– нетерпеливо поясняет Палей.
– Нам не нужна охрана...Всё хорошо...
– Нужна,– Антон так резко меня перебивает, что я вспыхиваю обидой. С чего он вообще решил, что может тут распоряжаться? Он мне не муж!
– Казим, с ними поедешь,– и отворачивается от меня, подчеркивая, что разговор окончен.
– Мне не нужна охрана!– повторяю, повышая голос.
Антон снова поворачивается, в серых глазах светится предупреждение. А меня это...бесит! У меня уже есть один Палей, контролирующий каждый мой шаг, мне достаточно!
– ВАДИМ ничего не говорил про охрану,– подчеркиваю имя мужа, намекая, что у Антона таких прав, как у него, НЕТ.
У Антона каменеет лицо. Мой укол достиг цели и похоже оказался болезненным. Предупреждение во взгляде перетекает в угрозу. Я сглатываю и невольно отшатываюсь, сгорбив плечи. Он сейчас так похож на отца, что это пугает. Даже Мадина рядом притихла. И дышит часто.
– Либо берешь Казима, либо сидишь дома, я ясно выражаюсь? – цедит Антон сквозь зубы, вставая и сворачивая ноут.
Киваю. Это подсознательное. Я слишком тонко чувствую, когда нужно уступить. Инстинкты самосохранения меня никогда не подводили. Нет времени анализировать и думать. Я просто соглашаюсь.
– Позвоните, как соберётесь, Лейла Фаридовна,– исподлобья смотрит на меня начальник охраны. Его голос тоже недовольный, он тоже не планировал провести со мной полдня, но бунтом и не пахнет.
– Хорошо, Артём,– опускаю глаза в чашку с кофе. Я совсем не знаю Антона. Совсем...
– Блин, Лей... У меня аж ноги затряслись...Папины замашки..– бормочет Мадина восхищенно, смотря на закрывшуюся за мужчинами дверь , и я с подозрением кошусь на сестру.
– Тебе же Вадим не нравится,– хмурюсь, размешивая сахар.
– В полной комплектации – нет...– хитро улыбается сестра,– Но вот пара опций...
И начинает так звонко смеяться, что заражает хохотом и меня. Всё– таки Мадинка удивительная. Моя хорошая.
***
Главный плюс Казимова – мне не приходится садиться за руль. Молчаливый бритый затылок и возможность поесть "скитлс" с сыном, сидя на заднем сидении и играя в " я загадал". Мадина с нами не поехала, контактные зоопарки и катание на пони её не очень привлекали почему-то.
Поняв, что от Антона она приглашения сегодня не дождётся, сестра созвонилась с одногруппницей и отправилась по магазинам. БЕЗ ОХРАНЫ. Что ещё раз убедило меня, что со стороны Палея это был чистый воды каприз. Зачем? Решил показать моё место в пищевой цепочке? Это совершенно лишнее. Я давно не питаю иллюзий...Но это не повод тыкать меня в мою несамостоятельность носом, как нашкодившего котенка в мокрый тапок. Злюсь, стоит только вспомнить, и почему-то...загораюсь.
Боже, я с ума схожу. Между ног сладко тянет весь день. Кожа на внутренней стороне бедёр натерта и раздражена, щеки от проступившей утром щетины Антона горят так, что я впервые за последний месяц воспользовалась тональным кремом. Стоит закрыть глаза, и картины прошедшей ночи сжигают меня изнутри. И чем ближе к вечеру, тем сильнее. Я хочу ещё... Дыхание спирает, и единственная мысль бьётся в голове. Он...придёт?
Пока Тимка катается на пони, звонит Вадим и сообщает, что купил билет обратно и прилетит завтра в обед. Мне стоит невероятных усилий не выдать охватившие меня облегчение и радость. Отсроченная казнь. Только завтра. А это ещё одна ночь...Да? Тяжелый плавящийся от желания взгляд всплывает в памяти, и по телу пробегает знойный щекочущий разряд...
Когда мы приехали с Тимуром обратно, оказалось, что Мадина ещё не вернулась, а Антон похоже так и не покидал дом целый день. Закрылся в пультовой охраны и что-то просматривал. Мне было любопытно, что он там такого интересного нашел, но, когда мы с Тимой проходили мимо, Палей даже голову не поднял, и я, задетая его равнодушием, спрашивать конечно не стала.
Он вёл себя так, будто мне вообще всё почудилось. Ни мимолетного взгляда, ни поворота головы, ни намёка. Почему ему так легко это даётся? Потому что всё равно? Это меня трясет как на электрическом стуле...И это вдвойне обидней. Я хотела погибать вместе, но, похоже, это только моя казнь...
Настроение упало несмотря на то, что день мы с сыном провели отличный. Я почти смирилась с тем, что больше ничего не будет. И сегодня ночью тоже...За ужином Антон к нам не присоединился, хоть Мадина его и звала. Я вышла из– за стола первая, решив сегодня сама искупать и уложить Тимура. К тому же аппетит, исчезнувший ещё с утра, так и не появился.
Сынок всё никак не мог успокоиться, перевозбужденный слишком насыщенным днём, просил читать ещё и ещё, натягивая одеяло до самого подбородка, а меня поглотила апатия и усталость. Прошлой ночью я почти не спала, и сейчас веки налились тяжестью, опускаясь сами собой. Но я читала и читала неугомонному Тимуру, находя в этом своеобразное мазохистское удовольствие.
В какой– то момент левую щёку начинает странно жечь, и я, повинуясь инстинкту, оборачиваюсь к неплотно закрытой двери детской. В горле моментально пересыхает, а по коже расползается колючий жар. Серые глаза следят за мной из темноты коридора, и я едва различаю силуэт высокой фигуры, опершейся о дверной косяк.
Он меня ждёт…Давно?
– Давай уже спать, Тимош,– сиплю не своим голосом, поворачиваясь обратно к сыну. Руки, держащие книжку, подрагивают, в ушах шумит от прилива крови.
Он меня ЖДЁТ.
– Ну, мааам,– хнычет Тимур по инерции, но послушно укладывается на бок и закрывает глаза.
Мы действительно уже долго читаем. Он устал. Я целую прохладный лоб сына, убирая смоляные пряди, и выключаю ночник.
– Спокойной ночи, заяц.
– Спокойной...– сонно бормочет Тимур.
Кинув прощальный взгляд на ребенка, на подкашивающихся ногах выхожу из комнаты. Низ живота скручивает нервной пульсацией. Я за что-то злилась на Антона...Я всё забыла...
Шаг из комнаты в покрытый мраком коридор, тихо хлопнувшая за спиной дверь детской, и терпкий горьковатый запах Антона окутывает меня плотным горячим коконом, а сильные пальцы мёртвой хваткой впиваются в запястье. Палей без единого звука тянет меня мимо моей комнаты дальше по коридору, открывает крайнюю правую дверь. Требовательное нажатие на поясницу, и я перехожу порог его спальни. Дверь за спиной захлопывается, заставляя вздрогнуть и тут же ослабеть.
– Почему сюда?– шепчу онемевшими губами. Меня парализует тревожным сладким предвкушением. Антон так быстро всё делает.
– Здесь можно курить,– хриплый смешок сзади.
Совсем близко. От движения воздуха, порожденного его словами, кожа на шее и затылке покрывается мурашками. Мужские руки на моей талии, живот прижимается к спине, бёдра к ягодицам. Откидываю голову ему на грудь. Шум его сердцебиения смешивается с моим. Антон наклоняется и жадно целует меня в шею. Я закрываю глаза.
25.
Удушливая темнота, частое шумное дыхание. Антон нетерпеливо подталкивает меня к своей узкой почти подростковой кровати. Колени упираются в край.
– Думал, это гребаный день никогда не кончится,– торопливый жаркий шепот щекочет кожу на моей макушке.
Не отвечаю. Молча, спускаю вниз свои домашние штаны. Наклоняюсь, чтобы до самых щиколоток, и шиплю, вздрогнув, из-за смачного жалящего шлепка по заднице.
– Тшшш,– Палей притягивает меня обратно к себе, продолжая грубо мять ноющую ягодицу.
Его горячее тело вжимается в моё. Эрекция давит в поясницу раскаленным прутом. Мурашки-мурашки-мурашки. Меня лихорадит в чувственном ознобе. Спиной ощущаю, как Антон резко через голову стягивает с себя футболку. Потом подцепляет края моей кофты и тоже тянет вверх. Ноги подкашиваются от прошивающей слабости. Его нетерпеливое эгоистичное желание разливается в воздухе и пьянит похлеще любой прелюдии. Между ног болезненно ноёт, в самой глубине. Я ощущаю пустоту, которую необходимо срочно чем-то заполнить. Не чем-то, ИМ.
В миллионный раз уже в голове проносится: почему меня так сносит именно от него. Что я теряю базовые инстинкты самосохранения, забываю о страхе, об осторожности. Это самоубийство. Но я не могу...В воронку тянет.
Лицом зарываюсь в его подушку, в голове дурман от отчетливого мужского запаха и нехватки кислорода. Коленями упираюсь в твердый матрас. Обнаженные бёдра покрываются гусиной кожей из-за прохладного воздуха, пока Антон сзади стягивает с себя штаны вместе с бельем, тихо матерясь. Затягивает не только меня. Сейчас я это чётко чувствую. Это сладко – быть наваждением. Промежность пульсирует от приливающей крови в такт частым оглушающим ударам сердца. Антон прижимается своими бёдрами к моим, вдавливая член между отставленных ягодиц, горячие чуть шершавые ладони беспорядочно гладят мою выгнутую спину, плечи, отодвигают чашечки бюстгальтера и обхватывают грудь. Я глухо стону, потираясь об него бёдрами, приглашая.
– Сссука,– цедит Палей сквозь зубы, прикусывая мою мочку. Одна рука отпускает мою грудь, пробегается по ребрам, бедру и направляет в меня горячий каменный член.
– Ооо...– это вылетает непроизвольно, когда Антон растягивает собой набухшие мокрые стенки. Хочется закатить глаза, переломиться в пояснице, лишь бы подставиться сильней.
Сразу быстро. Антон выпрямляется, намертво вцепившись мои бёдра, натягивая на себя так бесцеремонно, будто я игрушечная. Мои пальцы безвольно шарят по мнущейся простыни. Повлажневший лоб упирается в скомканную подушку, колени едут вперёд от каждого толчка. Лоно напрягается от слишком активного напора, ноги начинают дрожать. Звонкие мокрые звуки сталкивающихся тел заглушаются вырывающимися из меня жалобными стонами.
– Тише,– шипит Антон, дергая меня за волосы на себя,– Тише, бл...
– Не могу,– хриплю в ответ.
Шлепок по заднице, ещё один. Твою мать. Я сейчас заору. Кусаю губы, мыча. Между ног назревает ядерный взрыв. Голова уже почти у спинки кровати. Антон рывком тянет меня вверх на себя. Мои ладони упираются в стену, руки дрожат. Охаю от резкого изменения угла проникновения, колени разъезжаются в стороны. Оборачиваюсь к Антону и нахожу его приоткрытые губы. Наши языки встречаются, сплетаясь друг с другом в мокром жадном поцелуе, его частое тяжелое дыхание попадает мне в рот.
Антон сильнее вжимает меня в себя, обхватив рукой под грудью, вторая рука спускается к промежности. По телу пробегает слабый электрический ток, когда он раздвигает мои половые губы и начинает нажимать круговыми движениями на клитор в такт глубоким резким толчкам. Вся кожа покрывается испариной, мышцы каменеют от напряжения, ладони вдавливаются в стену напротив. Антон нажимает на клитор сильнее, глубоко входя, и пружина лопается.
Меня отпускает. Я не выдерживаю, и всё-таки почти кричу прямо ему в рот. Бёдра крупно дрожат от сводящих судорог. Внутри всё сжимается так, что Антон даже двигаться перестает, просто покачивает бёдрами, тяжело дыша, ловя кайф от моих сокращений. Его тоже накрывает. Я чувствую, как он дёргается во мне. Как становится горячо и мокро, как влага медленно стекает по внутренней поверхности бедра. Он уже знает про мои противозачаточные уколы, и не разрывает контакт.
– Бл...ть,– хрипло шепчет, прекращая поцелуй.
Опускает меня на кровать и придавливает всем своим немаленьким весом. Мы мокрые насквозь, тела липнут друг к другу. Он до сих пор во мне, между ног до сих пор тихо скручивает, и Антон лениво подаётся бёдрами в меня, продлевая экстаз. Нахожу его руку и переплетаю наши пальцы. Мне нечем дышать, потом что Палей жутко тяжелый, но я не против так умереть. Закрываю глаза, я даже готова так спать.
Но через минуту Антон выпутывает свою руку из моей и встаёт. Становится моментально зябко и неуютно. Я в чужой комнате, в чужой постели, не со своим мужчиной. Действительность слишком быстро накрывает. Как всегда. Хотя тело ещё ватное и слабое от пережитого оргазма. Нашариваю простынь и закатываюсь в неё, прикрывая наготу.
Антона же его нагота ничуть не смущает. Он подходит к балконной двери, распахивает её настежь, отодвигает занавеску и берёт валяющуюся на подоконнике пачку сигарет. Сажусь на кровати, зачарованно наблюдая, как Палей чиркает зажигалкой, подкуривая. Жадно ощупываю взглядом его высокую поджарую фигуру. Он кажется мне таким красивым и пропорциональным, что даже вид его наполовину возбужденного члена ничуть не смущает. Я просто получаю эстетическое удовольствие, смешанное с отголосками возбуждения.
Тлеющий огонек, выпущенный в сторону дым. Антон переводит на меня тяжелый взгляд, на его лбу собираются хмурые морщины. Зажигалка небрежно летит на подоконник.
– Так нельзя, Лейла,– он трёт переносицу большим пальцем, продолжая смотреть на меня в упор,– Ты нас так сдашь. Прежде всего, себя...
– Как так?– с вызовом бросаю в ответ. Нет, я понимаю, о чем он. Но вдруг так обидно!
Антон фыркает раздраженно.
– Как– как...Дрожать как осиновый лист, стоит к тебе ближе чем на сто метров подойти. Вот так! Ты же осознаешь...последствия...
Он перестаёт криво улыбаться. Сверлит серыми глазами исподлобья, делая очередную затяжку.
– Не держи отца за идиота,– добавляет тихо.
– Я и не думала,– бормочу, отворачиваясь.
Становится страшно. И одиноко. Я же не одна...виновата...Разглаживаю складку на простыни, хмурясь. В носу потихоньку начинает предательски щипать. Зло прикусываю щеку, этого только не хватало! Разреветься тут...
Горестный вздох Антона разрезает тишину, и я краем глаза улавливаю, как он приближается ко мне. Матрас прогибается под его тяжестью, сильные руки обхватывают меня за плечи и заставляют лечь на мужскую грудь.
– Ну, что ты надулась сразу?– уже ласковей бормочет Антон, рассеянно зарываясь пальцами в мои волосы,– Разве я не правду говорю?
Молчу, кусая губы.
– Послушай!– он приподнимает меня за плечи, заставляя посмотреть ему в глаза,– Ты можешь шарахаться от меня, сколько влезет. Это даже правильно будет. Я знаю отца, он – собственник до последнего ногтя. Он одобрит, если будешь избегать, но при этом просто...НЕ ТРЯСИСЬ! Не пытайся в глаза заглянуть, понимаешь? Делай вид, что меня нет! Вообще не существует. И проблем не будет. Лукум, слышишь?
Антон перехватывает пальцами мой подбородок, нежно поглаживая кожу.
– Я не смогу за тебя это сделать,– хрипло произносит,– Я всё остальное сделаю, но я не могу быть спокойным за тебя...
Я молча киваю, отводя глаза. Его слова не помогают, всё равно горько...Утыкаюсь носом в мужскую грудь, лишь бы не встречаться взглядом.
Пальцы Антона перебирают мои локоны, его дыхание выравнивается.
– Я бы съехал на свою квартиру в городе, но я не могу пока. У меня дела в доме...
– Какие?– поднимаю голову.
Он улыбается краешком губ и медленно качает головой, отказываясь отвечать. Я не настаиваю. Ложусь обратно Антону на грудь, крепко обнимая.
– Тебе нравится Мадина?– спрашиваю тихо.
Глухой смешок отдаётся вибрацией под моей щекой. Не отвечает. Я почему-то начинаю улыбаться. Интуитивно чувствую, что это значит «нет» .
– А ты продолжишь приглашать её на свидания?– вожу пальчиком вокруг его соска.
– Да,– глухо выдыхает Антон.
– Зачем, если не нравится?– я тут же снова подскакиваю, хмурясь.
Палей тихо смеётся.
– Затем, мой ревнивый Лукумчик, что неплохо бы отвести внимание от тебя, нет?
– Но это подло,– выдавливаю я. Мне такая маскировка совсем не нравится. Хоть и льстит... По-женски…
Палей передёргивает плечами и закидывает руку за голову, исследуя меня своим тяжелым серебристым взглядом.
– В конце концов, твоя безопасность– залог и её благополучия, так что считай, что я беспокоюсь о вас обеих.
***
Антон подтягивает меня повыше и начинает медленно целовать в шею. Я млею, прикрыв глаза и внутренне подрагивая от предчувствия скорого продолжения. Между ног липко, мокро и жарче с каждой секундой. Закидываю одну ногу на него, трусь влажной промежностью о крепкое бедро.
– Бл.., Лукум, – шипит Антон, прикусывая тонкую кожу над ключицей.
Широкая ладонь ложится на мою задницу и легонько шлёпает. Мне хочется хихикать, как последней дуре. Вместо этого пробегаюсь короткими ноготками по его подрагивающему животу и обхватываю твердеющий член. Антон шумно выдыхает, подаваясь мне в ладонь.
– Кстати,– бормочет глухо,– Больше такого не устраивай...Я про Казима...Если говорю что-то сделать, значит так надо. Поняла?
Он отрывается от моей шеи и поднимает на меня затуманенный взгляд.
– И зачем тебе это было надо? Показать, кто главный?– фыркаю раздраженно, отдергивая руку от него.
– Избавиться от Казима на пару часов, – Палей перехватывает мою ладонь и возвращает обратно, в дымных от желания глазах мелькает что-то холодное и стальное,– Не делай из меня самодура. И не создавай больше сложностей на пустом месте. У меня всегда есть причины. Даже если ты их не понимаешь...
– И чем тебе Артём помешал?– я сбита с толку.
Такой вариант мне даже в голову не приходил. Да и как? Утром со стороны начальник охраны и Палей выглядели чуть ли не лучшими друзьями. Антон как обычно игнорирует вопрос, ответ на который не считает нужным давать. Лениво улыбается, крепко сжав мою ладонь и водя ей вверх– внизу по своей эрекции.
– Хватит болтать, Лукумчик...– шепчет мне на ухо, щекоча горячим влажным дыханием нежную кожу, и я невольно морщусь, уворачиваясь,– Завтра будет тяжелый день, и он почти наступил...
26.
Когда я просыпаюсь в своей комнате, солнце уже заливает спальню веселыми лучами. Хмурюсь, привставая на локте, и тру заспанные глаза, вглядываясь в настенные часы. Уже одиннадцать? Так поздно? И меня никто не будил. Даже Тима...Вадим прилетает через два часа. Всего два часа...Его встретит водитель, на дорогу домой уйдёт ещё минут сорок...Надо вставать и хлопотать об обеде...Из открытого окна до меня долетают звуки улицы: веселое чириканье, так характерное для мая, шум листвы, и чьи-то голоса, смех. Смех почти наверняка принадлежит Тимуру.
Я поднимаюсь с постели, накидываю шелковый халатик и подхожу к окну, заинтригованная. Замираю, отодвинув занавеску. На заднем дворе по газону носится Тима, визжа и неуклюже пытаясь вести футбольный мяч, а с ним...Антон. Сердце на мгновение останавливается, а потом начинает тяжело грохотать в груди. К лицу и низу живота приливает жар.
Это очень странно...видеть их вместе. Смотрю, не моргая, кусая слегка распухшие после ночи губы. ОН играет с моим сыном... Тимур так хохочет, когда Палей как будто не может отобрать у него мяч. Так...
Антон вдруг останавливается и поднимает глаза. Прямо на меня. На секунду испытываю острое идиотское желание нырнуть за занавеску, но одергиваю себя. Что за бред. Мы живем в одном доме. Он играет с моим сыном. Медленно киваю, выдавливая из себя вежливую улыбку. Антон лениво вскидывает руку в знак приветсвия и отворачивается, сильнее сместив на макушку свою смешную вязаную шапку и так и не вернув мне улыбку. Он уже повернулся ко мне спиной, а я всё ещё чувствую на себе его взор, пристальный и на мгновение такой горячий...Словно вся ночь уместилась в этом коротко брошенном взгляде...
– Привет, мам!
Вздрагиваю и перевожу глаза на прыгающего и активно машущего мне Тимура. Сынок сияет от счастья как медный таз. Конечно, он обыгрывает в футбол такого большого дядю.
– Я веду!– гордо орёт Тимка своим мультяшным детским голоском.
– Отлично, заяц! Ты завтракал?– кричу в ответ, улыбаясь.
Я не могу не улыбаться, когда смотрю на него. Эти черные вихры, торчащие в разные стороны, зеленые от травы коленки и ветровка как форма пожарника. Не могу, конфета моя чумазая.
– Да, кашу тетя Ирина варила,– Тимка кривится. Каша у него не в почете, но надо.
– Хорошо. Прибегай ко мне, как поиграешь!– я отступаю от окна.
Так, чтобы меня не было видно, но продолжаю наблюдать за ними. Не могу оторвать зачарованный взгляд. В груди сладко сжимается, когда вижу, как они смеются. Хохочут просто. Беззаботные.
Будто это всё не может оборваться уже сегодня.
Я не должна этого допустить. Просто не могу. Ради Тимура. Все остальные– взрослые люди. Мадина, мама, я, Антон. Мы способны сами о себе позаботиться. Но мой сынок...Кто позаботится о нём, кроме меня? Кто убережет его детство от бед и потрясений. Тимка так красиво смеётся, так искренне...
Антон сказал, что всё легко, мне просто необходимо успокоиться, и никто ничего не заметит. Значит я успокоюсь. Ради Тимура. Уже успокоилась... Отворачиваюсь от окна и иду в душ.
***
Шум подъезжающей машины. Я выглядываю в окно на кухне. Вадим. Пальцы леденеют, вдоль позвоночника выступает липкая испарина, расползается противной слабостью по телу. Медленно вытираю руки, снимаю передник. Я спокойна. Я СПОКОЙНА. Ничего не было. Ничего не будет. Я уже почти себя в этом убедила. Я умею себя убеждать...Киваю Ирине, чтобы дорезала салат за меня, и иду встречать мужа.
