Текст книги "Прости, мне плевать, что нельзя (СИ)"
Автор книги: Ана Сакру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Антон молча мотает головой в сторону холодильника, не отводя от меня тяжелый взгляд. Кажется, даже не моргает, наблюдая, как я открываю дверцу и достаю бутылочку минеральной воды. Руки невольно подрагивают, когда сворачиваю крышку. Его внимание неприятно обжигает кожу.
–Кофе выпьешь со мной?
Чуть не давлюсь от неожиданности. Мне казалось, он только и ждёт, когда я уйду.
–Можно,– слабо улыбаюсь, но любезность мне и не думают возвращать. Всё тот же хмурый прошивающий взгляд.
–Сама варить умеешь? – с какой-то унизительной снисходительностью, будто я из лесу только что вышла.
–Представь себе,– бурчу под нос, направляясь к кофемашине.
За спиной раздаётся смешок. Услышал? Ну и что. Он мне не муж и он – не один из старших мужчин в семье. Мой ровесник примерно. Я не обязана быть с ним почтительной. Жужжание перемалывающихся зёрен в тишине. Не оборачиваюсь, но остро чувствую лопатками его взгляд. Пару раз даже скованно повожу ими. Сводит.
– Отца сегодня впервые видела? – лениво интересуется Антон, когда я наконец занимаю высокий барный стул напротив.
–Нет,– делаю обжигающий нёбо глоток, но вкуса не чувствую. Под тяжелым взглядом Антона рецепторы парализует от нервного напряжения,– Второй. Четыре дня назад смотрины были...
– Четыре дня назад...– парень задумчиво постукивает длинными пальцами по столу, смотря куда-то мимо меня.
А я пользуюсь моментом, чтобы внимательней его рассмотреть. Как же он похож на Вадима. Но есть и отличия. Антон, кажется, немного выше, худее, хотя возможно это из– за возраста, и, когда он станет старше, мальчишеская угловатость исчезнет. Глаза больше, тоже глубоко– посаженные, но почти круглые, отчего и без того тяжелый взгляд воспринимается каким-то отчаянным. И ещё губы. Выразительные, полные, чёткой формы, привлекающие внимание. Наверно, от матери достались. У Вадима тонкие...
– И каково это? – Антон неожиданно фокусирует на мне режущий взгляд, губы расползаются в ироничной ухмылке, – Безропотно спать с тем, кому папочка продал?
Кофе застревает в горле.
–Вадим Львович– муж мой, я ему – жена. Законная! – гневно шиплю, расправляя плечи. Не позволю оскорблять себя. У нас с Вадимом настоящий брак.
–Законная...– хмыкает Антон с сарказмом, сверля меня серыми глазами и делая глоток из своей кружки.
–Да. Законная. А ты – мой пасынок. Младший в семье. Слушаться должен, чтить отца, уважать меня. Отец – большой человек. Опора. Гордись, а не перечь, – стучу пальцем по столешнице в такт собственным словам, придавая себе сил возражать этому наглому парню.
–Ох ты ж блин, крошка! – в ответ Антон начинает ржать так сильно, что запрокидывает голову назад. И я полностью теряюсь, наблюдая, как дергается кадык на его сильной шее. Разве я что-то смешное сказала? Я дело говорю.
–Послушай меня, рахат-лукум,– Антон так резко перестаёт смеяться и подскакивает с места, что я моргнуть не успеваю, как его пальцы уже фиксируют мой подбородок, а серые со стальными переливами глаза оказываются в паре сантиметров от моих.
–Рассуждать похоже не твоё...Тебя учили молча ноги раздвигать перед тем, на кого отец укажет...Вот за большее и не берись...
Я дёргаю головой, но не вырваться. Его дыхание обжигает мою щёку. В груди начинает дребезжать от неконтролируемого страха, затапливающего меня. Он не должен быть так близко, не должен меня так трогать, не должен такое говорить. Нельзя!
–Пусти...– шепчу, но парень будто не слышит.
Его задумчивый потемневший взор лениво скользит по моему лицу. Задерживается на приоткрытых губах. Большой палец накрывает нижнюю и чуть нажимает. Ощущаю вкус кожи Антона на кончике языка. Глаза мои широко распахиваются от шока. Сердце заходится тяжелыми гулкими ударами. Что-то плохое сейчас творится. Нельзя– нельзя– нельзя...
–Ты даже не понимаешь, что вокруг происходит...– хрипло шепчет Антон, склонившись к моему уху, но я с трудом различаю слова.
Он не должен быть так близко– первая мысль, набатом стучащая в голове. Почему я не вырываюсь– вторая. От него невероятно вкусно дурманяще пахнет – третья.
–Будь осторожна, Лукумчик, – мне кажется, его губы почти касаются моего уха, бархатный тембр отдаётся в груди тревожной вибрацией, – Плохие дяди съедят тебя и не подавятся, когда папашу твоего сгноят. Ясно?
–Только тшшш... – продолжает жарко нашёптывать Антон.
А потом едва ощутимо мажет носом по моему виску и отпускает, резко делая шаг назад. Я по инерции, потеряв опору, покачиваюсь за ним. Кусаю щеку, медленно выпрямляясь. Стараюсь с достоинством. Силюсь, но не могу посмотреть младшему Палею в глаза. Упираюсь взглядом в его тяжело подымающуюся грудную клетку. Трясёт. Надо собраться. Ведь ничего не произошло такого, да?
Моргаю один раз, второй...На третий Антон исчезает с кухни, оставляя меня наедине с новыми тревожными мыслями.
5.
Совершенно потерянная возвращаюсь в свою комнату. Зря я спускалась. Зря пила кофе на ночь. Зря говорила с Антоном. Теперь уж точно не заснуть. Он сказал: " когда они сгноят твоего отца". Папе что-то угрожает? Должна ли я об этом ему сообщить? Но ведь это просто слова, ничем не подкрепленные. И эти слова против моего мужа. Разве я могу говорить что-то плохое про него? Тем более, не имея никаких доказательств...Но если это правда? Дьявол. Больше не заговорю с этим мальчишкой. Никогда. Он наверно специально меня с толку сбивает. Издевается. Хочет настроить против собственного мужа, его отца. Плохой меня выставить. Ведь мой отец помирился с моим мужем. Наша свадьба тому подтверждение. Значит Антон просто врёт. Какой же он...
Закрываю глаза, с головой накрывшись одеялом. Серый тяжелый взгляд тут же всплывает в памяти. Не могу прогнать этот образ, как не пытаюсь. И уже не понимаю, чьи глаза меня сверлят: сына или отца. Считаю до ста, представляю овец. Бесполезно. Пара стальных холодных глаз заглядывает в самую душу, поселяя безотчетную тревогу в груди. Сама не замечаю, как погружаюсь в тревожный сон, наполненный картинами прошедшего дня. Тосты на банкете, живая музыка, кровавые цветы салюта, издевательский смех Антона, его жаркий шепот у моего уха, интимный до мурашек, руки Вадима на моих бёдрах, тяжесть чужого тела, влажный поцелуй на ключице...Открываю глаза. Не сон. Предрассветный сумрак освещает комнату. И мой муж на мне.
–Вадим? – хриплю удивленно со сна.
–Привет, Лей. Решил опять прийти, – улыбается одним уголком рта.
И так как-то тепло. Я в первый раз вижу его улыбку – даже сердце замирает. Аккуратно трогаю губы мужа, словно проверяю, настоящая ли. Вадим улыбается шире и легонько целует кончики моих пальцев.
–Такая ты ещё девочка...– шепчет неразборчиво,– Бесхитростная...Даже жалко...
–Что «жалко»? – хмурюсь, не понимая.
– Ничего.
Вместо пояснений Вадим быстрым движением стягивает с меня пижамные штаны и, подхватив одну мою ногу под колено и широко отведя в сторону, устраивается меж разведённых бёдер. Только охнуть успеваю. Веки закрываются сами собой. Со сна становится сразу душно, тесно, жарко. Будто он и не останавливался, не уходил тогда, в первый раз. Мои руки обессиленно падают на кровать. Вся энергия стекается вниз живота, туда, где быстрые толчки ритмично растягивают лоно. Лицо горит. Я чувствую, что он внимательно смотрит, наблюдает за реакцией. От этого кожа покрывается густым румянцем. Из горла вырываются тихие вздохи в такт его движениям. Вадим одной рукой сильнее задирает мою ногу, так, что внутреннюю сторону бедра болезненно тянет. Вторую ладонь просовывает между нашими телами, снова нажимая на пульсирующую точку у меня в промежности. Как тогда в первый раз. Низ живота звенит от напряжения. А потом меня неожиданно скручивает сладкой судорогой и отпускает. Словно пружина выстреливает. Я распахиваю глаза, рот открывается в немом всхлипе. Никогда не чувствовала ничего подобного. Облегчение ртутью расползается по телу, мышцы сводит и расслабляет.
–Хорошая какая...– слышу сквозь вату в ушах бормотание мужа.
Ощущаю уже лишними его финальные толчки. Хочется сбросить его с себя, слишком сейчас всё чувствительно между ног. Но я не могу. Он – мой муж. Позволяю себе только накрыть своей ладонью его руку на моей промежности и мягко оттолкнуть. Вадим не сопротивляется – убирает. Я благодарна ему за это. Через пару секунд, он замирает на мне. Вадим тяжело дышит мне в шею, потом медленно встаёт.
Я, хмурясь наблюдаю, как он стягивает презерватив и кидает его в урну. За окном светает, и теперь я могу рассмотреть своего мужа. Умирая со стыда, жадно разглядываю каждую деталь. Вадим– красивый мужчина. Подтянутый, высокий, со в меру развитой мускулатурой. Взгляд то и дело притягивает его пах. Кажется, у меня сейчас щёки сгорят от внутреннего жара, но ничего поделать не могу с собой. Мне интересно.
– Если у тебя останусь, не против? – интересуется Вадим.
Поднимаю на него удивленные глаза. Как я могу быть против??? Он смотрит с насмешкой. И мне хочется тут же сквозь землю провалиться. Понял, что глазею на него. Стыдно как, мамочка. Что он обо мне подумает? Что распутная???
–Ты– мой муж. Это счастье для меня,– отвечаю на его вопрос не своим голосом, пытаясь справиться со смущением.
– Даже так...– тянет Вадим снисходительно. Хмыкает, – Счастье...
Двигаюсь на кровати, когда он укладывается рядом. Муж разворачивает меня к себе спиной, кладет тяжелую руку на живот, вжимается бёдрами в ягодицы. Жарко. Как так спать? Но пошевелиться не смею. Это ведь чудесно, что он хочет со мной спать, да? Через пять минут раздаётся мерный храп. Не громкий, но у самого уха. Муж мой. Это счастье. Вот только мне уже не заснуть... Смотрю пустыми глазами в окно. На небе занимается рассвет. Будет солнечно сегодня. Мой первый день в качестве жены.
6.
Вадим уходит рано. Пока он одевается, делаю вид, что сплю. Рассветное солнце за окном светит слишком ярко. Наверно, моя комната смотрит на восток. При дневном свете всегда неловко вспоминать то, что творилось в ночи. Вот и мне сейчас не хочется встречаться с мужем глазами. Ночью он казался мне почти родным. Сейчас же Вадим – малознакомый взрослый мужчина, делавший со мной то, что я никому раньше не позволяла. За мужем хлопает дверь, и я моментально погружаюсь в сон, наконец чувствуя себя свободно в собственной постели. Я ещё не привыкла спать не одна.
Открываю глаза, когда часы на дисплее телефона показывают почти десять утра. Голова гудит от недосыпа, но дольше валяться я не смею. У нас дома это не поощрялось. Праздность губит женщину, делает ленивой и тяжелой на подъем. Нельзя. Обычно мы с сестрой вставали не позже восьми. Дома всегда было много дел. Хоть жили мы богато и у нас была домработница Зира, отвечающая за порядок в особняке, но готовила мама всегда сама, и ей надо было помогать. Да и свои комнаты мы с Мадиной убирали сами. А ещё сад и конюшня. Была у моего отца слабость– лошади. Здесь мы с сестрой разделялись. Мадине больше нравилось ухаживать за нашей оранжереей, я же сутками могла проводить с дядей Ашотом, следящим за отцовскими жеребцами. Помогала. И помыть, и выгулять, и покормить...В конюшне всегда много дел. Тяжко вздыхаю, опуская ноги с кровати. У Вадима скорее всего нет лошадей. Может быть, если я буду хорошей женой, смогу уговорить его? Не знаю...
Чувствую себя потерянной, пока принимаю душ и одеваюсь. Что мне сейчас делать в этом доме? Вадим ничего не сказал, с прислугой не познакомил, дел никаких не поручил. Не привыкла я так. Плохо. Набираю матери, но трубку никто не берет. Сестре– то же самое. Вдоль позвоночника пробегает холодок. Отец запретил им? Из-за того, что я за русского вышла? Но так он же сам меня отдал, сам! Чуть не плача, звоню папе, но он скидывает вызов и присылает смс, что перезвонит позже. Глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Он перезвонит, и я вымолю у него возможность общаться с матерью и Мадиной. Обязательно. Папа всегда был справедлив, а это несправедливо. Взяв себя в руки, я выхожу из комнаты. Надо осмотреться, позавтракать и познакомиться со слугами. Их просто не может не быть в таком большом доме.
***
Вчера мне не показалось. Дом Палеев действительно огромный и совершенно обезличенный. Как будто только вчера здесь закончили делать дорогой дизайнерский ремонт, и хозяева ещё не успели нанести на интерьер свой отпечаток. Мне холодно в этих идеальных серо-бежевых стенах. У нас дома совсем по-другому. Мадина любит рисовать, и весь первый этаж в её акварели, а мама вышивает... И семейные фотографии. Они у нас везде. А здесь я не замечаю ни одной. Даже как-то странно...
Спустившись на первый этаж, я направляюсь в сторону кухни. Но, заслышав приглушенные голоса, сворачиваю немного вправо по коридору. Двухстворчатая дверь наполовину распахнута, давая мне возможность увидеть край большого обеденного стола, стеклянную стену с выходом на террасу и сервант с фарфоровыми сервизами в углу. Похоже, столовая. Различаю голос Вадима, тихий и строгий, слов не разобрать.
–Лейла?
Дьявол. Муж похоже заметил меня.
–Проходи,– громче произносит Вадим, и мне ничего не остаётся, как подчиниться.
–Здравствуй...– робко улыбаюсь мужу, сидящему во главе стола, и тут же смущенно добавляю,-...те.
Антон. Сверлит исподлобья своими стальными глазами поверх кружки, которую поднёс к губам. Совсем как вчера вечером на кухне. Теряюсь от этого воспоминания сильнее, чем от встречи с мужем. Возможно потому, что наш разговор с пасынком воспринимаю как нечто более постыдное, чем то, чем мы занимались с Вадимом ночью. Взгляд Антона медленно переползает на мои губы, и я чувствую фантомный вкус подушечки его пальца на языке. Кошмар какой. Нельзя.
–Здравствуй. Присоединяйся к нам,– спокойный голос Вадима выводит меня из транса.
Я встряхиваю головой и смотрю теперь только на мужа, но краешком глаза замечаю, как Антон от этого предложения недовольно кривится.
–Я пойду тогда,– парень отодвигает тарелку с недоеденным омлетом.
–Нет,– отрезает Вадим, бросив на сына быстрый взгляд. Молчаливая дуэль на пару секунд, и Антон остаётся.
Чувствую себя жутко неуютно, усаживаясь напротив парня по левую руку от мужа. Очевидно, что помешала им. Мужчинам нельзя мешать...
–Выспалась? – интересуется Вадим, разрезая бекон на своей тарелке.
Быстрый взгляд на в упор смотрящего на меня Антона, и я мучительно краснею. Ну кто же спрашивает о таком. При посторонних. Передо мной возникает тарелка, появляются кухонные приборы.
–Да, спасибо,– хриплю себе под нос.
Но Вадим будто не замечает моего смущения.
–Кстати, это Ирина, – муж кивает на приятную женщину лет сорока, ставящую приборы для меня,– Она старшая в доме по хозяйству. Все возникающие вопросы к ней.
–Очень приятно,– улыбаюсь женщине. Та возвращает мне улыбку, отчего на её лице появляются милые ямочки.
–Что положить вам, Лейла? – интересуется.
–А есть каша?
–Да, конечно.
Исполнив мою просьбу, Ирина уходит, и в столовой повисает неуютная тишина. Смотрю чётко в тарелку, ощущая на себе тяжелые взгляды обоих Палеев. Между собой они больше не разговаривают, хотя до того, как я вошла, их голоса звучали достаточно оживленно. Каша застревает в горле, словно стекловату глотаю. Надо быстрее дожевать и уйти. Атмосфера давит. У меня много вопросов к мужу, но при Антоне я задавать их не хочу.
–Что будешь делать сегодня, Лей?
Вздрагиваю от неожиданного вопроса, чуть не опрокинув на себя ложку каши. Поднимаю взгляд на мужа.
–Не знаю...
–Не знаешь...– эхом повторяет Вадим, почесывая подбородок. Переводит задумчивый взгляд на сына. Антон возмущенно вскидывает брови.
–Нееет! Даже не думай, – парень нервно усмехается, отмахиваясь,– ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ! Твоя проблема!
– Я уезжаю сейчас...– произносит Вадим строго, сдвинув брови.
–Ну и пусть дома сидит,– фыркает Антон, окатив меня снисходительным взглядом,– Ей по-любому не привыкать в четырех стенах куковать.
Плотно поджимаю губы от обиды. Он так говорит обо мне... Ещё и в третьем лице, как будто я не в метре от него сижу. В лесу воспитывали?
– Тогда с ней сиди, раз умный такой,– Вадим так резко повышает голос, что я подскакиваю от испуга. А вот Антон и бровью не ведёт.
– У меня тренировка,– шипит он в ответ на отца,– Ты знаешь, что я не могу пропустить...
–У тебя тренировка, а у меня не сто бойцов сейчас под рукой. Что как маленький? – Вадим опять говорит спокойно, возвращаясь к разрезанию бекона,– Я с собой Фрола беру и его ребят. Ты с Казимовым поедешь. Здесь только Цыпа останется, да Каримов с братом.
Вадим цокает языком, отпивая кофе.
– Балбесы они зеленые. Нечего. С собой бери девчонку. Пока мутузиться будешь– она в бассейне поплавает, на йогу там сходит, растяжку какую– нибудь... Тем более...– Вадим кидает на меня быстрый, какой-то совершенно чужой оценивающий взгляд. Будто на выпавшую в раздаче карту смотрит,– Тем более Лейлу с тобой увидят, так может и целее будешь.
–Я могу Цыпу взять. Пусть её Казим стережёт со своими...– упорствует Антон.
Но замолкает под придавливающим его тяжелым взглядом отца. Поджимает губы в бессильной злости и с раздражением смотрит на меня. Я прикусываю губу, мучительно пытаясь придумать, как отвертеться от компании пасынка, пока Антон буровит меня серыми глазами. С мужем спорить не хочется, но ехать куда-то с его сыном хочется ещё меньше.
– Бля, Лукум, мнение есть своё? Доставай, удиви меня, – вдруг, привстав с места, перегибается ко мне Антон через стол,– Ну же!
Я открываю рот от неожиданности. Лицо заливает румянцем от обиды и стыда. Он считает меня бесхарактерной? Это не так!
–Антон! Что за прозвища? – возмущается Вадим,– Ты...
Но я не даю мужу договорить.
–Да, есть. Хочу в бассейн. И на йогу, и на растяжку. Угодить мужу хочу, а не тебе, ясно? – я почти ору это пасынку в лицо. Он меня так разозлил, так...! Я не тряпка!
Антон медленно возвращается на свой стул. На его лице расцветает странная улыбка, а в глазах загорается что-то подозрительно похожее на азарт. Губы беззвучно шевелятся. Теряю дар речи. Я не умею читать по губам. Но почти уверена, что он сказал "сучка".
– Ладно. Через полчаса не соберёшься– ждать не буду...Лейла,– вслух произносит парень светским, так дико звучащим сейчас тоном и встаёт из-за стола.
Я остаюсь в столовой наедине с мужем. И только тут до меня доходит, что я забылась и перебила Вадима, не дав договорить. Перебила своего главного мужчину, да ещё повысила голос на его сына. И мне становится очень – очень стыдно.
7.
Хлопает дверь, запирая меня на заднем сидении гелентвагена вместе с младшим Палеем. Охранник, помогавший мне сесть, закидывает мою спортивную сумку в багажник, а затем устраивается на переднем пассажирском сидении и прижимает наушник рации к уху.
–Трогаем...
Водитель плавно выруливает на подъездную аллею. Я ёжусь. Целых три машины. Процессия. Тревожно даже как-то. Отец в последнее время тоже усиливал охрану, не выпускал нас с Мадиной никуда, но ведь их разногласиям с моим мужем пришел конец. На свадьбе. Разве нет? Или у Палеев принято всегда так ездить?
Кошусь на Антона, уткнувшегося в телефон и упорно делающего вид, что меня не существует. На нем смешная черная вязаная шапка, спортивные штаны и безразмерная толстовка с надписью «FUCK OFF BЭТCH». Специально для меня что ли нарядился? Похоже...
– Мы же в фитнес центр? – подаю голос через пару минут, не выдержав повисшего в салоне тягостного для меня молчания.
Антон вместо ответа демонстративно вдевает в уши капельки наушников и включает музыку так громко, что её слышно даже мне. Чурбан невежливый.
– В спортивный клуб, Лейла Фаридовна,– отвечает за него охранник на пассажирском переднем сидении.
Ну хоть с кем-то можно пообщаться. Я подаюсь чуть вперёд, наклоняясь к мужчине. У него огромная бычья шея, короткий светлый ежик на затылке, пиджак, трещащий на плечах, а левая ладонь полностью забита старыми синими уже татуировками. Очень колоритный персонаж. И голос как из трубы: глубокий и зычный.
–А в какой? – интересуюсь у своего собеседника.
– В "БоецГолд", Лейла Фаридовна,– охотно вступает в разговор охранник, поворачиваясь ко мне вполоборота,-Там безопасно. Наши ребята везде. Охрана чёткая...
– Балу,– рыкает на него водитель. Мужик тут же замолкает и, кашлянув, отворачивается от меня к окну. Я разочарованно откидываюсь на сидение.
И ловлю на себе косой тяжелый взгляд Антона. Щеку с его стороны буквально прожигает. И губы покалывает так, что хочется облизнуть. Неужели он не понимает, что так смотреть неприлично. Нельзя.
–Что? – выпаливаю раздраженно, резко поворачиваясь к нему.
Хочу смутить. Застать врасплох. Но, если второе мне удаётся, то вот смущаться младший Палей и не думает. Ему хоть в лицо плюй, похоже...Парень только медленно отрицательно мотает головой, мол ничего, и даже не пытается скрыть свой изучающий наглый взгляд. Отворачиваюсь первая, не выдержав. Лицо горит, словно у батареи уснула.
–Губы свои? – вдруг интересуется пасынок.
Я шокировано распахиваю рот.
–Чтооо?
–Как не свои,– пожимает плечами Антон и снова утыкается носом в свой телефон, опять забывая о моём существовании.
Я отворачиваюсь от него к окну, растерянно хлопая глазами. Наверно, мне тоже стоит сделать вид, что младшего Палея просто не существует.
***
Спортивный клуб оказывается частью санаторного комплекса в километрах двадцати от города. Шикарная гостиница, корты, огромная полностью огороженная по периметру территория. Куча охраны. Мне становится понятно, почему Вадим посчитал это место безопасным. И, скорее всего, всё здесь принадлежит ему. Испытываю гордость за мужа. Он такой же сильный и влиятельный как мой отец. Настоящий мужчина. Внутри расползается тревожный жар, когда я вспоминаю, насколько он мужчина был со мной ночью. Муж мой.
Не успевает водитель выключить зажигание, припарковавшись, как младший Палей выпрыгивает из машины и, закинув на плечо свою спортивную сумку, исчезает за стеклянными дверьми клуба. Провожаю его высокую худую фигуру раздраженным взглядом. Мог бы и показать где тут что. Хотя, сама разберусь. Так даже лучше. Никто не будет придавливать меня к земле снисходительным стальным взглядом.
–Пойдёмте, Лейла Фаридовна,– обращается ко мне охранник с переднего сидения, – Провожу вас.
– Спасибо,– тоже выхожу из машины,– Балу, да?
–Можно Костя,– улыбается громила, доставая из багажника мою сумку,– фамилия моя Балуев, вот и Балу. Да ещё ж огромный...
–Как медведь, я поняла. Вам идёт, – заканчиваю за него, улыбаясь.
Костя добродушно смеётся, идя впереди меня.
–Вам на "ты" можно, Лейла Фаридовна.
Балу кивает девушкам на ресепшн и одна из них тут же спешит ко мне. Судя по бейджику, Катя с оточенной дружелюбной улыбкой и мягким тягучим голосом устраивает мне экскурсию по их комплексу. Балу молча следует за нами с моей сумкой на плечах, словно мой верный оруженосец. На мою попытку отпустить его только отмахивается.
–Вот узнаю, на чем вы остановитесь, где вас искать в случае чего, и к Тоше пойду,– скалится довольно,– Подрехтую ему смазливую рожу.
Я неверящим взглядом окидываю мощную тяжелую фигуру охранника.
– Вы собираетесь драться с Палеем?
Боже. Да он же его убьет даже, если просто дунет в его сторону. Балу– форменный амбал. А Антон, хоть и высокий и широкоплечий, но настоящий Кощей.
Костя добродушно ржёт, перехватывая мой озадаченный взгляд.
–Ну, во-первых, малой не так плох, как вы думаете, Лейла Фаридовна, хоть с виду и щуплый. Вон у него соревнования через два дня. Медали есть, кубки. Может задницу любому шкафу надрать. А во-вторых...
Улыбка сползает с широкого бородатого лица мужчины, делая его моментально жестким и пугающим.
–Наша жизнь она такая, Лейла Фаридовна. Не всегда соперник в одной с тобой весовой категории. Не спрашивают, когда нападают. А выжить надо. Хоть руками дерись, хоть зубами выгрызай...
Я невольно ёжусь от его потемневшего сурового взгляда. Вспоминаю, кто на самом деле этот добродушный с виду огромный мужчина. Возможно, Балу даже убивал, выгрызал своё право на жизнь...Я знаю, что не все дела отца чистые. Но это не женское дело. Никаких подробностей. Никаких намеков. Никаких разговоров. Даже таких. Мне всегда казалось, что этот мужской мир где-то далеко– далеко. А сейчас вдруг страшно. Ведь вот же он, прямо передо мной. В глазах этого сурового большого человека...
– У нас отличная зона СПА, если хотите,– как ни в чем не бывало встревает в мои мысли Катя. Я дёргаюсь от неожиданности и соглашаюсь на СПА.
***
После крио-сауны, обертывания и расслабляющего массажа моё тело будто парит, отказываясь верить в земное притяжение. Мысли тополиным пухом проносятся в голове, не задерживаясь и не утяжеляя. Переодеваюсь в купальник и с разбегу прыгаю в небольшой бассейн. Здесь есть нормальный двадцати пятиметровый наверху, где спортивные залы. Но я решила остаться в зоне СПА и поплавать в маленьком, но теплом. Вода как парное молоко, 32 градуса. Тело обманывается, кажется, что и не ныряю. Подплываю к нише с джакузи в углу. Делаю бьющие струи сильнее, и с наслаждением откидываю голову на кожаный подголовник, прикрывая глаза. Внутри дребезжит от импульсов удовольствия. Меня немного подбрасывает в воде от напора джакузи. Мышцы растекаются до состояния желе. Перед закрытыми глазами танцуют красные точки.
– И грудь своя? – хрипловатый баритон насмешливо у самого уха.
Я подскакиваю, резко оборачиваясь на звук. Дьявол. Сердце выпрыгивает от испуга. Стальные глаза всего в паре сантиметров от моего лица. Нижняя губа припухла, треснутая. Почему-то завороженно смотрю на запекшуюся капельку крови. Болит наверно...
–Напугал...– шиплю раздраженно вслух, не в силах отвести взгляд от разбитой губы Антона.
Парень только растягивает побитые губы в нахальной ухмылке. А я вспоминаю его вопрос и медленно погружаюсь под воду по самый подбородок. У меня скромный купальник, но при Антоне всё равно такое чувство, будто голая. Так смотрит...Может, Вадиму пожаловаться на него? Только вот что я скажу? Да и может так принято у русских. Я же не знаю...
– Домой пора, вылезай, Лукум. Ждём на улице, – произносит парень через пару секунд повисшего между нами молчания.
Встаёт с корточек и, не оборачиваясь, уходит. А я, смотря ему в след, не могу избавиться от мысли, сколько же времени он здесь проторчал, прежде чем решил обнаружить своё присутствие.
8.
– Олег, останови, – Антон кладёт руку на плечо водителя.
– Зачем, Тош?– сидящий на переднем пассажирском Балу поворачивает к нему удивленное лицо,– Нельзя...
–Надо. Сейчас давай. Тормози, сказал,– младший Палей раздраженно хлопает водителя по плечу. И тот, тяжко вздохнув, сдаётся.
–Ну, Антон Вадимыч, на вашей совести,– бурчит себе под нос.
–Ага,– парень выскакивает из машины, не успевает та припарковаться около небольшого торгового центра.
У Балу оживает рация.
–Да малому что-то взбрендило. Всё, Казим, не гони, за ним иду,– Костя тоже нехотя выползает из джипа и спешит за исчезнувшим в магазине парнем.
Мы с водителем остаёмся ждать. Поглядываю на часы. Рассеянным взглядом провожаю прохожих и проносящиеся мимо машины. Молчим. Через минут десять показывается Антон с огромным букетом белых лилий в руках. Рядом вышагивает Балу. Вижу, как младший Палей забирает у него рацию и что-то говорит в неё. Спорит похоже. Потом наушник оживает у водителя.
–Да, Казим...Да...Уверен? Вадим Львович же приказал...Ладно, добро.
Передняя и задняя двери открываются одновременно, впуская мужчин. Дурманящий запах лилий тут же окутывает весь салон. Голова начинает плыть. Младший Палей кладет букет на сидение между нами, и цветы практически упираются мне в нос.
–Ну, Антон Вадииимыч,– цокает недовольно водитель, трогаясь.
Балу тоже сидит хмурый. Поглядывает на Антона в зеркало заднего вида.
– Так, ты же взрослый уже парень, Тош. Всё понимаешь... Времени тебе...
– Знаю,– раздраженно отмахивается Палей и утыкается в свой телефон, бурча,– Одна нога здесь– другая там. Не ссы...
Я недовольно кошусь на вонючий букет. Раньше не замечала, что лилии такие раздражающие. Это он к подружке своей заскочить решил всей честной компанией? Без меня этого никак не сделать? Дурдом. Ромео тоже мне нашёлся… Бесит.
Машины наши сворачивают влево на светофоре, хотя я уверена, что нам надо прямо. С каждым лишним метром раздражение моё всё растёт. Ну правда, я не желаю участвовать в романтических похождениях своего пасынка. Заезжаем в частный сектор. Ещё чуть– чуть и начнутся дачи. Это уже смешно. Мы в другой город собрались? Я есть хочу в конце концов. Не выдержав, цежу сквозь зубы.
– А потом никак было на свидание не съездить? Я с твоими подружками знакомиться не вызывалась.
Антон резко отрывает глаза от телефона и морозит меня таким ледяным взглядом, что я невольно прикусываю губы, интуитивно ощущая, что ляпнула что– то не то.
– Помолчи, – беззвучно, но очень выразительно шепчет парень и отворачивается.
Вместо него подает голос Балу, хриплый и извиняющийся.
–Так мы на кладбище, Лейла Фаридовна. Девять дней же...Не волнуйтесь. Мы быстро.
Я молча вжимаюсь в сидение. Дьявол, как неудобно. Как я могла забыть? Прикрываю глаза. Я бы извинилась, только вряд ли это кому– нибудь нужно.
***
Джипы останавливаются у ворот городского кладбища.
–Кого возьмёшь с собой? – Балу поворачивается к Антону, открывающему дверь.
–Никого,– отрезает парень, потом, кривясь на протестующий взгляд охранника, сдаётся,– Казима давай.
– Ладно, – соглашается Балу и всё равно тоже покидает салон, бросая в рацию,– Казим, с Тохой иди.
– Принял,– потрескивает в ответ.
Дверь джипа перед нами открывается, и оттуда выпрыгивает крепкий невысокий наголо бритый мужчина лет сорока. Он залихватски свистит Антону, останавливая, и спешит к нему. Озирается по сторонам. Тихо. Вокруг никого. Да и не может быть. Никто же не знал, что мы свернём сюда. Наверно только поэтому охрана и согласилась. Нервно перебираю ткань юбки, разглядывая виднеющиеся памятники и кресты за забором. Девять дней...Так странно. Ещё девять дней назад мой муж был чужим мужем. Это невероятно короткий срок. Вадим тоже скорбит, как и сын? Должен. Но всё равно лёг со мной, женился...На языке ощущается неприятная горечь. Разве это правильно? Ощущаю себя воровкой, умыкнувшей чужого мужа. Но я же не виновата. Я даже не знала. И сейчас почти не понимаю ничего. Антон правду мне тогда сказал ночью...
Какие у Вадима были отношения с женой? Антон взрослый, значит долго прожили. Не любил, так всё равно должен был уважать за сына. У нас любовь и не ценится. Что любовь? Год пройдёт, два пройдёт, и исчезнет та любовь. А семья останется. Преданным надо быть. А вот так сразу другую брать? Разве хорошо? Чёрные мысли забивают голову. Вспоминаю поведение Вадима, все его слова, жесты и взгляды. Пытаюсь вычленить признаки скорби, и не выходит. Хотя, что я знаю о скорби мужчин? У женщин плакать принято. А мужчины...Вот два месяца назад дядя Аид погиб, так отец только молчаливей стал, строже. Так бы не знала его, и не поняла ничего. Вадима я тоже не знаю...
