Текст книги "Ядовитая связь (ЛП)"

Автор книги: Ана К. Блэклейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Он скалится, словно получает удовольствие от нанесения боли, не отводя взгляда от Джакса.

– Я знаю Аду-Роуз намного дольше, чем ты. Я знаю, где она любит гулять, куда идет, чтобы найти немного покоя, ее любимые места в Центральном парке. За пять лет о человеке можно узнать много. Тебе понадобится время, чтобы догнать меня в этом.

Я не знаю, говорит ли он это, чтобы еще сильнее спровоцировать Джакса, пытаясь заставить его отпустить своих людей на людей Снейка, чтобы устроить кровавую бойню, которая оправдает высокопрофильные убийства, или же он просто хочет посеять в его сердце панику. В любом случае, это не работает.

Джакс остается стоять на своем, его терпение настолько глубокое, что даже мне тяжело это выносить. Особенно когда его спокойствие только еще больше злит и накаляет Снейка. Снейк явно нервничает, его состояние становится все более опасным.

Наконец он делает паузу и глубоко вдыхает.

– Рад, что все сложилось именно так, Джакс, – говорит Снейк, бросая еще один взгляд на меня, полный мерзкого удовольствия. – По крайней мере, ты сорвал маску со своего милого ангелочка, отлично повеселился, показав этой суке ее место, и...

– Осторожнее с тем, как ты о ней говоришь, – голос Джакса разносится между ними, наполненный угрозой. – Иначе ты больше не сможешь говорить вообще.

На лице Снейка растягивается маслянистая ухмылка.

– Значит, ты не только зверь, но и лицемер. Используешь ее, как шлюху, на глазах у всего клуба, а потом ведешь себя, как сверхзаботливый любовник.

Он не успевает договорить последнее слово, как сверкающий свет просвистывает между прутьями клетки. Воздух буквально режет звук, и я вздрагиваю.

Снейк успевает увернуться в последний момент, издав проклятие. Металл врезается в черный столб позади него, застревая в штукатурке, как блестящая металлическая звезда. Метательная звезда. Я задыхаюсь, звук замирает у меня в горле.

Снейк издает хриплый звук, переводя взгляд с звезды обратно на Джакса.

– Считай это последним предупреждением, – говорит Джакс.

Снейк едва справляется со своим тоном:

– Ты промахнулся.

Джакс усмехается звериной ухмылкой, которая резко контрастирует с его спокойным тоном:

– Нет. Не промахнулся.

Мои глаза снова и снова возвращаются к металлической звезде, которая теперь торчит из стены, и к мужчине рядом со мной, к чьему телу я прижата. Где он так быстро достал эту штуку? Когда успел ее бросить? Как, черт возьми?

Мой взгляд опускается на его ремень, все еще лежащий на полу, но нет, звезда точно не могла быть спрятана внутри кожи. Она бы не снялась так легко, проходя через петли.

И тогда я замечаю одного из охранников, стоящего ближе всех к двери клетки. Его массивные плечи в черном костюме упираются в металл. Кажется, я почувствовала, как Джакс резко двинулся вперед и что-то забрал, но он сделал это слишком быстро. Да и я была слишком поглощена напряжением, пульсирующим у висков, чтобы зафиксировать момент.

Судя по оставшемуся на лице Снейка ошеломлению, он тоже до конца не понимает, что только что произошло.

Но одно становится очевидным для нас обоих: даже запертый в клетке, Джакс Вон – это смертельная угроза.

– Ты скоро вспомнишь Альберто Норсо, Вон, – говорит Снейк, делая шаг вперед, в полное освещение, несмотря на то, что это значит риск получить следующую звезду прямо в лоб. – И знаешь почему?

Его голос становится ниже, а хмурый взгляд тяжелее.

– Потому что ты снова встретишь его на ринге.

Он делает паузу, будто дает Джаксу шанс выразить шок, но Джакс остается неподвижным, словно статуя чистой угрозы, стоя рядом со мной. Наблюдает, слушает, анализирует.

– Он тренировался для этого десять лет, – продолжает Снейк, нажимая на каждое слово. – На этот раз он не проиграет.

– Время и место, – звучит холодное требование, а не вопрос.

Снейк обнажает свои золотые и серебряные зубы в злорадной ухмылке.

– Нет, ты не получишь шанс сразиться с ним вот так сразу. Есть и другие, кто хочет с тобой разобраться, мужчины, чьи жизни ты засрал.

Его взгляд скользит по фигуре Джакса, затем он плюет на ботинки ближайшего охранника, стоящего между ним и клеткой. Тот не двигается ни на миллиметр, как настоящий королевский гвардеец. Это впечатляет.

– Найдется немало тех, кто тебя ненавидит. Так что мой брат не будет первым, кого ты встретишь в подпольной арене. Но он будет последним, твоим самым большим испытанием, как и тогда, когда он чуть не вырубил тебя в первый раз. Мы оба знаем, что он должен был победить.

Последние слова наполнены ядом.

– Он жульничал, – выдавливает Джакс сквозь зубы.

Снейк театрально пожимает плечами, засунув руки обратно в карманы.

– Цель оправдывает средства, – произносит Снейк, его голос маслянистый, как его улыбка. – Я слышал, это было твое кредо на ринге. Ты сказал это моему брату. И Картагину с Синатрой до него.

Картагин и Синатра. Псевдонимы? Интересно, был ли у Джакса свой сценический образ?

Снейк довольно кивает, сверля взглядом Джакса, явно ища в его глазах признание.

– Да, они тоже выжили. Искалеченные оба, но все же живы. И теперь с нетерпением ждут момента вернуть должок.

Мои плечи сотрясаются от дрожи, пока эти слова заползают под кожу, как змеи.

Джакс издает низкий, короткий смешок:

– Нравится твое упорство. Но «Спартанец» – это уже не просто я. Это бренд, и в него вложены немалые деньги и интересы. Чтобы вернуть меня на ринг, понадобится куда больше влияния, чем у тебя есть.

– У меня есть все, что нужно, Джакс, – парирует Снейк, его тон скользкий, а взгляд медленно переходит на меня. – Я могу ее ранить. Жестко. Навсегда. Не сейчас. Не завтра. Но когда ты меньше всего этого ждешь. Ты не сможешь защищать ее вечно, даже со всем своим баблом и связями, и ты это знаешь. Я всегда буду прятаться в тенях, и ты не сможешь спокойно положить голову на подушку, не думая, что это может быть ее последняя ночь.

Он растягивает улыбку, как змей, готовый к укусу.

– Она будет в полной безопасности только в тот день, когда ты победишь во всех трех боях. Или в тот, когда ты сдохнешь.

– Нет, – рявкает Джакс, его пальцы впиваются мне в ребра, мои ноги отрываются от земли.

Он прижимает меня к себе так сильно, что я едва могу дышать, а маска сбивается на бок, натирая кожу.

– Она будет в безопасности только тогда, когда сдохнешь ты.

Напряжение между ними достигает предела. Снейк с треском сжимает кулаки и говорит:

– Жаль, что это первый и последний раз, когда мы встречаемся лицом к лицу, Джакс Вон.

С каждым словом он отступает все глубже в темноту, из которой вышел.

– Но запомни: это единственный способ спасти твою предательницу-любовницу. Три боя. Последний – на смерть. Только один из вас покинет третий бой живым. Бистли... или Спартанец.

Бистли – брат Снейка.

Спартанец – Джакс.

Когда Снейк исчезает, все, что остается заполнять тишину, – это ровное дыхание Джакса. Его взгляд все еще прикован к тому месту, где только что стоял Снейк, сосредоточение настолько напряженное, что кажется, будто воздух между ними все еще гудит.

Я перевожу взгляд на метательную звезду, думая, что еще у Джакса могло быть при себе, если бы Снейк зашел дальше.

Раздается шипение, замки срабатывают. Дверь клетки резко открывается, и наконец мы можем выйти. Для двоих здесь недостаточно места, чтобы шагать одновременно, но Джакс спрыгивает вниз и подхватывает меня на руки. Его мощные руки, как балки из стали, надежно удерживают меня.

Толпа расступается, как только он выходит из клуба с моим телом на руках. Несколько мгновений я чувствую себя так, будто парю на облаках, словно какая-то принцесса. Но когда мы доходим до тускло освещенного красным коридора, ведущего к раздевалке, а затем к выходу, он резко ставит меня на ноги. Потом хватает за руку и тащит за собой, его люди идут следом.

Швейцар у двери даже не ждет команды, чтобы отпереть замки и распахнуть дверь.

– Мне жаль, – выдыхаю я, как только мы оказываемся в переулке, где холод вонзается в мою влажную кожу, как иглы. – Мне так жаль, тебе не стоило...

Но Джакс даже не дает мне закончить. Он срывает маску с моего лица, кристаллы Swarovski разлетаются по земле, сверкая в тусклом свете, как падающий дождь из блесток. Он разворачивает меня, и в следующий миг я оказываюсь прижатой щекой к кирпичной стене, грудь сдавлена, а шершавый раствор между кирпичами рвет кружево моего бюстгальтера.

– Не говори, – рычит он, его горячее дыхание обжигает мое ухо. – Не смей открывать рот, если только это не чистая правда. Поклянись.

Он не причиняет боли, но его хватка делает невозможным любое движение, даже попытку заговорить. Я в шоке, не уверена, что чувствовать, но мои инстинкты вопят: делай, что хочет этот опасный мужчина, прижимающий меня лицом к стене в темном переулке.

– Клянусь, – выдыхаю я.

– Каждое слово, которое ты скажешь мне снова, каждый гребаный шепот, который сорвется с твоих губ, пусть будет правдой.

– Будет, – хрипло выдыхаю я.

Он сильнее прижимает мое лицо к кирпичной стене.

– А теперь давай скрепим эту сделку тем, что маленьким шлюшкам нравится больше всего, как думаешь?

Мое сердце бешено колотится. Не нужно быть гением, чтобы понять, о чем он говорит, когда его пальцы зацепляют ремешки из кожи на задней стороне моих бедер, подтягивая меня ближе к его члену. Он снова твердый и упирается в мои ягодицы.

– Сними свои трусики, – приказывает он, его голос полон жара и презрения. Но вместо того чтобы напугать меня, это заводит. Я делаю, как он говорит, и он грубо тянет меня за кожаные ремни, прижимая к своему члену. Я осознаю, что он уже достал его, и широкая головка давит между моими ягодицами. Другой рукой он направляет его к моей киске, и когда головка входит, раздвигая мои влажные стенки, его рука резко хватает меня за волосы.

Краем глаза я замечаю, как его люди оборачиваются. Многие из них те же самые, что видели, как он трахал меня в лифте, хотя тогда его большое тело заслоняло меня от их взглядов. Точно так же, как сегодня они закрывали меня от остальных посетителей. В обоих случаях другие мужчины получали лишь осознание того, что происходит, но не полный визуальный доступ. Живое порно, но словно сквозь туман. Этого было достаточно, чтобы всколыхнуть их воображение, так же как и тогда с охранниками в лифте.

Джакс тянет меня вниз по своей длине, давая мне привыкнуть к его толщине. Я издаю протяжный стон, прикрывая глаза. Я всегда обожала, что он слишком большой для меня, как моя киска всегда жаждет еще больше его. Я становлюсь еще мокрее, пока мои соки не покрывают внутреннюю сторону бедер, а киска сжимается вокруг него.

– Блядь, – рычит он, и я невольно улыбаюсь. В этом рычании слышна его досада. Он не собирался наслаждаться этим быстрым перепихоном в переулке – это должно было быть наказанием.

Он тянет меня все сильнее, насаживая на себя, пока не начинает трахать меня безжалостно, управляя мной за ремни, как будто я просто кусок мяса, и, черт возьми, как же мне это нравится. Я кончаю на его члене, крича в ночи, покрывая его своим удовольствием.

Он резко оттягивает мою голову за волосы, рыча мне в ухо:

– Ты выставила меня дураком, Ада-Роуз, и я так жестоко тебя накажу за это. Сначала я выебу твою задницу об эту стену.

Он выходит из моей киски. Все еще держит меня за волосы, а свободной рукой хватает за ягодицу, раздвигая ее. В следующую секунду я ощущаю его широкую головку у своего ануса. Он использует мои собственные соки как смазку, вдавливаясь внутрь.

Я вскрикиваю, больше от страха, чем от боли. Страх, что он не будет осторожен, и мне будет больно. Но хотя Джакс раньше причинял мне боль, он никогда не наносил вреда. Каждый раз, когда он пользовался моим телом, я не рвалась, не страдала. На следующий день были сильные ноющие ощущения, но никогда ничего неприятного.

Однако сегодня все иначе. Сегодня он ненавидит меня. Женщину, которую он считал своим «маленьким ангелом», ту, что устраивала ему ад до того, как подписала контракт стать его игрушкой для удовольствия. А теперь он узнал, что последние пять лет я танцую за деньги в клетке. Уверена, он думает, что все это время я просто играла с ним.

Он загоняет свой член дюйм за дюймом, не останавливаясь, даже когда я царапаю стену. Хотя он делает это медленно, он заходит дальше моего комфортного предела, прижимая мое лицо к стене, а волосы намотав на кулак.

– Мои люди не смотрят, но они знают, что тебя сейчас ебут в задницу, – сквозь зубы шипит он мне на ухо. – Хочешь, чтобы они обернулись и посмотрели?

– Ублюдок, – выдыхаю я, едва переведя дух. Его свободная рука скользит в мои трусики, грубо проводя пальцами по моему клитору. Затем он резко засовывает три пальца в мою киску, глубоко и быстро.

Мои глаза закатываются от кайфа, от ощущения заполненности, от запаха секса, который туманит мой разум. Боже, как же я люблю, когда он пользуется мной, а его люди рядом. Я могу ненавидеть это, но он прав. Я действительно люблю аудиторию, так же, как любила в лифте. Так же, как любила в клетке. Это заставляет меня кончать так сильно, что мои груди трутся о кирпичную стену, кружево превращается в лохмотья. Завтра мои соски будут божественно нежными, напоминая мне, как грубо он меня оттрахал, смешивая наслаждение с волнами стыда.

Его член пульсирует, когда он кончает мне в зад, так и не войдя до конца. Я не могу удержаться от надежды, что, возможно, мы еще не закончили друг с другом. Не совсем. Свадьбы больше не будет, это очевидно, но, может быть, он оставит меня как свою игрушку для удовольствия. Свою шлюху, если называть вещи своими именами. Проблема в том, что это звание меня больше даже не задевает. Я принимаю его.

Когда он заканчивает выпускать себя в меня, Джакс вынимает член и отбрасывает меня в сторону. Я падаю на колени прямо к ногам его людей, которые, по крайней мере, стоят ко мне спиной.

– Да что ты вообще переживаешь за мою безопасность? – шиплю я сквозь зубы, чувствуя, как его сперма стекает из моей задницы на темную брусчатку. – Мог бы просто оставить меня здесь, на улице, чтобы Снейк нашел меня и сделал все, что захочет. Тебе бы не пришлось сражаться с тремя убийцами из-за меня.

Джакс смотрит на меня свысока, заправляя себя.

– Да, пожалуй, мог бы. Но это означало бы дать тебе свободу, маленькая шлюшка. А это то, чего у тебя больше никогда, ни за что не будет.

Он резко хватает меня за волосы и прижимает спиной к стене, заставляя смотреть прямо в его глаза, пылающие зеленой местью.

– Теперь, когда правда о тебе раскрыта, – бурчит он, – мы можем официально короновать тебя как мою личную шлюху. Потому что это то, чего ты заслуживаешь, Ада-Роуз.

Его взгляд падает на мои губы, и, прежде чем я успеваю что-либо понять, он врезается в них своими. Мир начинает кружиться. Я такого не ожидала. Могла бы поклясться, что он скорее плюнет мне в рот, чем снова соединит свои губы с моими, не говоря уже о том, чтобы ворваться своим языком, заставляя его жадно извиваться у меня во рту. Он на вкус такой же, как на запах – сандал и мужчина, заставляя меня хотеть проглотить его целиком.

Я поднимаю руки, чтобы обхватить его шею, но он рычит мне в рот, будто ненавидит себя за то, что делает, и резко перехватывает мои запястья в воздухе. Прижимает их к стене, удерживая там. Теперь, плотно прижатая к его твердой груди, я снова полностью в его власти. Он может делать со мной все, что захочет, и я почти ожидаю, что он прервет поцелуй, развернет меня и найдет новый способ унизить.

Но вместо этого он запрокидывает голову назад, закрыв глаза, с выражением мужчины, только что попробовавшего свой любимый наркотик. Он облизывает губы.

– Черт бы тебя побрал, Адалия, – произносит он низко, его голос стелется по моей коже, словно шелк. Это почти ласка, и я вздыхаю, как дура. Его грудь тяжело вздымается, прижимаясь к моим грудям, пока он вжимается в меня, крепко удерживая мои запястья. Когда его глаза снова открываются, они темно-зеленые, сверкающие в ночи.

– У меня есть идеальное место для сна для такой шлюхи, как ты.

ГЛАВА II – Темные секреты

Адди

Я не могу сказать, что не ожидала, что он запрет меня в комнате, которую он обставил как тюремную камеру в своем пентхаусе, но, похоже, он внес некоторые изменения.

Койка у стены была заменена железной кроватью с ржавой, но крепкой рамой. Матрас новый, но выглядит совсем не удобным – под ним видны пружины. Кровать гораздо больше той койки, на которой мы с Джаксом когда-то обнимались, когда он почти, совсем чуть-чуть любил меня, но она кажется куда менее уютной.

Тем не менее я измотана, одна и основательно оттрахана. Джакс даже не позволил мне принять душ, прежде чем закинуть меня сюда. Сказал, что хочет, чтобы завтра от меня пахло его спермой.

Я тру руки, пытаясь согреться, и направляюсь к кровати. Несмотря на ее простой вид, покрывало кажется плотным, а подушки – свежими. Я забираюсь под одеяло, сворачиваюсь калачиком и жду, пока простыни согреются от тепла моего тела. Это занимает время, ведь я пришла сюда замерзшая и мокрая.

Сон приходит быстрее, чем я ожидала. Веки тяжелеют, сердце немеет от эмоциональной перегрузки после всего произошедшего. Поездка сюда была самой неловкой в моей жизни: горячие слезы текли по моему лицу, пока я вспоминала нашу первую поездку в лимузине. Тогда он доводил меня до оргазма своим ртом, позволив мне использовать его, прежде чем сам начал пользоваться мной, потому что думал, что я слишком чистая для того, что он вписал в тот контракт. Тогда он хотел сделать наш первый раз незабываемым для меня.

И это был именно тот случай. Воспоминание, за которое я буду цепляться всегда, и которое этой ночью жгло меня, словно целый чертов рой пчел, пока мы с Джаксом сидели на противоположных концах кожаного сиденья. Он уткнулся в телефон, будто меня вообще не было. Я съежилась в другом углу, прикрытая лишь остатками моего костюма Ады-Роуз. Я все еще была полна его спермы, а он обращался со мной, как с грязью.

Когда я просыпаюсь, мне кажется, что я заслужила это. Все. В то же время по мне разливается странное облегчение – по крайней мере, правда раскрыта. Больше не нужно ломать голову, как улизнуть от охраны, чтобы добраться до клуба и помешать Снейку разрушить мою жизнь. Он все равно это сделал.

Воспоминания о прошлой ночи возвращаются ко мне, словно обрушивающиеся камни, пока я поднимаюсь с кровати, а пружины скрипят под матрасом. Этот звук отзывается в голове вместе с ужасной головной болью. В этой комнате нет естественного света, хотя вентиляция поддерживает свежесть воздуха, и я вдруг осознаю, насколько ценен простой дневной свет. Мои мысли уносятся к Джаксу в тюрьме строгого режима, где он, должно быть, месяцами лишен этой жизненно важной силы, которую так многие из нас воспринимают как должное.

Больше всего меня поражает осознание, что теперь Джакса снова вынуждают участвовать в нелегальных боях – и все из-за меня. Этот кусок дерьма Снейк все это время точил зуб на него и манипулировал мной, чтобы загнать Джакса в ситуацию, где он просто не мог отказаться вернуться к жизни, от которой так отчаянно пытался избавиться.

Мне нужно поговорить с ним. Хотя бы об этом. Он должен меня выслушать. Мы могли бы найти способ выбраться из всего этого вместе.

Не имея ничего, во что можно переодеться, я оборачиваюсь покрывалом с кровати и набираю код на панели у двери.

Ничего.

Лед пробегает по всему телу.

Он сменил его.

Я начинаю кричать, колотя кулаком по тяжелой двери, другой рукой придерживая покрывало на груди. Нет, этот ублюдок не мог так поступить со мной. Только теперь я осознаю, насколько сильно у меня переполнен мочевой пузырь, и что, возможно, придется писать где-то в углу. В этой комнате нет ни окон, чтобы впустить свет, ни уж тем более туалета. Он даже, ебаного, ведра не оставил.

Я бью по металлической двери еще сильнее, пока боль не начинает отдавать от кулака в кости рук, плечо и спину, пока не выматываюсь полностью. Я оседаю на пол, готовая уже нассать прямо здесь, когда тяжелые замки щелкают, и дверь открывается. Я отшатываюсь назад, уверенная, что увижу лицо Джакса, но вместо него это оказывается Никко. Лицо охранника, как всегда, бесстрастное, хотя я пару раз видела на нем эмоции, когда он был с Мией.

Эмоции ему, правда, совсем не идут. Рядом с ней он похож на озабоченного пса, жаждущего хозяйку. Контраст между Никко-охранником и Никко-любовником как между днем и ночью. Но Мие нравится его наивная, инстинктивная неопытность. Она говорит, что это делает его реакции более искренними, а ей нравится быть той, кто вводит его на «темную сторону». Я почти уверена, что ее чувства к нему не заходят дальше похоти, удовольствия, которое ее собственное долбанутое прошлое научило получать. Ей нравится делать из него своего щенка, подчинять его своей доминантности, но она никогда не влюбится в него. После того, что она пережила семь лет назад, это было бы настоящим чудом, если бы она смогла полюбить кого-то снова.

Никко ничего не говорит. Просто распахивает дверь и отходит в сторону, позволяя мне медленно подняться на ноги и протиснуться мимо него так быстро, как только могу, стараясь не поскользнуться. Мои глаза лихорадочно шарят по комнате в поисках Джакса, прежде чем я бросаюсь в гостевой туалет по узкому коридору за кухней, щурясь от резкого света, льющегося через окна во всю стену, которые занимают больше половины этого пространства.

Разобравшись с базовыми потребностями, я пробираюсь в ванную рядом с моей старой комнатой, чтобы взять зубную щетку и все остальное, что мне нужно, а потом отправляюсь в гостевую ванную и основательно отмываюсь. Она такая же большая, как комната в квартире, которую я когда-то делила с Мией на Верхнем Вест-Сайде, с встроенным душем и просторной ванной у окна с видом на городской пейзаж. Мое тело жаждет долгой горячей ванны, но душа требует Мию, так что я выбираю душ.

Я в спешке собираюсь, но когда прикладываю палец, чтобы вызвать лифт, устройство не реагирует. Я пробую снова и снова, шлепая по поверхности панели управления, которая должна была вызвать кабину.

– Мистер Вон изменил коды, – раздается голос Никко у меня за спиной. – Вы не можете покидать эту квартиру без его разрешения.

Я резко оборачиваюсь. Мои все еще влажные волосы хлестают по лицу, простое черное платье липнет к спине, которую я не успела нормально вытереть полотенцем в своей спешке.

– Он собирается держать меня здесь взаперти?

– Сегодня суббота. Вы не идете на работу в V.C., и мне сообщили, что ваше занятие в танцевальной школе тоже отменено.

– Отменено? Он отменил мое занятие? – выпаливаю я, но все, что вижу в ответ, – это бесстрастное лицо Никко.

– Никко, пожалуйста, я должна выйти отсюда, – умоляю я, переступая с ноги на ногу. – Я не могу быть взаперти, мне нужна Миа.

Он делает несколько шагов ко мне, и его лицо искажается пугающим образом, будто робот, который пытается выразить негативную эмоцию.

– Ты заставила Мию обмануть меня, чтобы сбежать в ночной клуб, – говорит он. Инстинктивно я отступаю назад. – Это поставило меня в очень сложное положение перед моим начальником. А теперь ты просишь меня помочь тебе?

Я с трудом сглатываю комок в горле. Что я могу на это ответить? Я действительно подставила его. Черт, я, возможно, даже испортила Мие ее игрушку. Если он так зол на меня, значит, наверняка сорвался и на нее. Еще одна причина, чтобы поговорить с ней как можно быстрее.

Мой взгляд опускается с его лица на его грудь в костюме, зная, что он держит телефон во внутреннем кармане пиджака.

– Я не успела взять свой телефон вчера вечером, – спокойно говорю я, осторожничая с ним, как с бешеной собакой. – Ты не мог бы хотя бы позвонить Мие, пожалуйста?

Никко сжимает губы, его жесткий взгляд пронизывает мои глаза. Я держу брови поднятыми, изображая невинность.

– Мне не разрешено совершать личные звонки, пока я на дежурстве.

– Тогда сделай это рабочим звонком. Можешь сказать Джаксу, что я настояла.

– Не думаю, что уступка тебе улучшит мое положение перед ним.

Я вскидываю руки в раздражении.

– Тогда спроси у него, можно тебе сделать для меня такую мелочь или нет.

Он продолжает смотреть на меня с плотно сжатыми губами. Видно, как ему не хочется этого делать. На самом деле, думаю, он бы с радостью снова запихнул меня в ту камеру, но, видимо, у него был приказ меня выпустить. Наконец, он достает телефон, нажимает клавишу и прикладывает его к уху.

Я напрягаю слух, надеясь хотя бы услышать голос Джакса. Никко поворачивается спиной и бормочет что-то о том, что я хочу увидеть Мию.

– Раз уж ты там, спроси, могу ли я получить что-нибудь поесть или он хочет, чтобы я сдохла от голода в углу, пока он не вернется, – выкрикиваю я ему вслед.

Он лишь мельком оборачивается через плечо и продолжает разговор с Джаксом, который заканчивается довольно быстро. Не удостоив меня ни словом о результатах их разговора, он бросает телефон мне. Я ловлю его, когда он ударяет меня в грудь, судорожно хватаясь за аппарат. Экран все еще разблокирован, так что я быстро перехожу в «Недавние» и набираю номер Мии.

Повторяя его движения, я поворачиваюсь и спускаюсь по мраморным ступеням с уровня лифта в залитую светом гостиную, останавливаясь у окна во всю стену. Я прикрываю нижнюю часть телефона рукой, как будто это микрофон, чтобы разговор между мной и Мией оставался приватным. В висках пульсирует напряжение от всех вопросов, которые роятся у меня в голове. Я не могу перестать думать, не злится ли Миа на меня за то, что я втянула ее в эту ситуацию. Еще несколько дней назад я не могла представить, что что-то может встать между нами, но этот дерьмовый расклад слишком уж уродлив.

Когда она отвечает сухо:

– Я думала, мы уже все обсудили, Никко, – я понимаю, что ее нежелание брать трубку было явно не из-за меня.

– Эй, это я.

Пауза. Затем слышится вздох облегчения.

– Адди, слава Богу, – выдыхает она, и мои плечи опускаются. За то время, что я ее знаю, у меня было немало моментов прозрения о ценности нашей дружбы, но ничего подобного этому.

– Я звонила тебе как сумасшедшая все утро. Девочки прислали мне несколько мутных видео с тем, что случилось в клубе. Господи, что он с тобой творил... – В ее последних словах звучит возмущение.

– Да, твой любимчик Джакс Вон, – говорю я, напоминая ей, как она за него ратовала, когда он впервые предложил мне этот контракт.

– Он долбаный ублюдок.

Я вздыхаю, пнув носком по подоконнику, пытаясь выбить из себя чувство стыда.

– У него были свои причины.

– Даже слышать не хочу, – перебивает Миа.

– Ты можешь... – я сглатываю. – Можешь приехать?

– Конечно. Проблема только в том, что нужно будет придумать, как попасть внутрь. Они вряд ли меня пустят.

– Пустят.

Я бросаю взгляд назад на Никко, стоящего у лифта, но наблюдающего за мной с таким враждебным видом, будто я могу сквозь стены исчезнуть, снова оставив его отдуваться перед Джаксом. Неудивительно, что он меня ненавидит. Вернуть его расположение будет непросто.

– Никко получил разрешение Джакса, чтобы я позвонила тебе. Уверена, его люди позволят тебе приехать.

– Я выхожу прямо сейчас.

Я слышу звук скользящей по дереву кожи, когда она подхватывает сумку с ящика у двери и отпирает замок.

Через полчаса лифт издает сигнал, и моя лучшая подруга врывается в квартиру. Я поднимаюсь с дивана, на котором сидела все это время, сжимаю колени, словно наказанная школьница. В тот момент, когда ее руки обнимают меня, я разрываюсь в слезах.

Я вцепляюсь в нее, обнимая так крепко, как только могу. Мне не хочется ее отпускать, я зарываюсь лицом в ее густые черные волосы. Проходит несколько мгновений, прежде чем мы разжимаем объятия. Она берет мое лицо в ладони, пристально изучая меня своими умными голубыми глазами. Убедившись, что я не ранена, она с облегчением выдыхает и усаживает меня обратно на диван, роняя сумку позади себя и беря мои руки в свои.

– Адди, что, черт возьми, произошло в той клетке? – шепчет она, не сводя с меня глаз, словно Никко вообще не существует.

Я качаю головой, позволяя слезам катиться по щекам. Я даже думать о вчерашнем не могу, не то чтобы говорить об этом. Как всегда, Миа понимает. Она снова обнимает меня, моя голова ложится ей на грудь, лицо зарывается в ее мягкое красное платье. Обычно по субботам она работает, поэтому почти всегда надевает костюмы с юбками-карандашами, но сегодня на ней простое повседневное платье, подчеркивающее ее стройное, мускулистое тело. Она выглядит больше как балерина, чем я когда-либо могла бы с моими щедрыми изгибами, ставшими следствием ее многолетней одержимости спортзалом – привычки, появившейся еще тогда, когда она была закомплексованным подростком с лишним весом и брекетами.

– Ты не мог бы? – резко говорит она, и я понимаю, что этот выпад адресован Никко, который стоит слишком близко.

– Босс сказал присматривать за ней, – отзывается он.

– Стены этого пентхауса на нее не нападут, и ты прекрасно знаешь, что я тоже. – Она делает паузу, а затем ее тон смягчается. – Слушай, я все понимаю. И мне правда, искренне жаль за ту ситуацию, в которую я тебя втянула, мы можем поговорить об этом в любое время, но только не сейчас.

– Правда? Жаль? – его голос становится резким.

Я отпускаю ее и медленно поднимаю взгляд. Похоже, враждебность Никко грозит перерасти в проблему.

– Вот в чем проблема, когда ты хороший парень, – ворчит он. – Люди никогда не думают, что ты можешь стать проблемой. Они думают, что могут играть тобой без последствий.

– Никко, мне действительно жаль, – повторяет Миа, разворачиваясь к нему. – Я никогда не хотела причинить тебе боль, я была... – Она замирает на мгновение, облизывая губы, обдумывая слова. – Я правда хотела тебя. С того момента, как увидела тебя у нашей двери, когда ты пришел за Адди перед шопингом, я захотела тебя. Просто...

Она замолкает, потому что, несмотря на то, как его бледно-голубые глаза пылают, когда он смотрит на нее, ей нечего сказать, чтобы исправить это. Она использовала его, и не раз, а во многом даже из-за меня.

– Это моя вина, – вмешиваюсь я. Глаза Никко мгновенно переносятся на меня, и сдержанная страсть, которая была там секунду назад, исчезает, уступая место презрению. Я кладу руку на грудь, искренне глядя на него снизу вверх. – Пожалуйста, постарайся понять. Мне нужна была помощь. Я была в отчаянии. А Миа и я... мы близки уже много лет. Мы единственная семья друг для друга.

Единственная семья, которая у нас вообще когда-либо была, но вдаваться в такие детали я сейчас не собираюсь. Тем более, я не уверена, хочет ли Миа, чтобы Никко знал все это.

– Значит, она выбрала тебя вместо меня, – наконец говорит он. Он фыркает, презрение исказило черты его лица. – Конечно, выбрала. Вы же одинаковые. – Он делает шаг ближе, продолжая: – Две развратные шлюхи.