Текст книги "Римская история"

Автор книги: Аммиан Марцеллин

Жанр:

Античная литература

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 93 страниц)

Назад к карточке книги

Финансовая и налоговая политика

К концу III в. назрела необходимость реформ в сфере денежного обращения. Проведенная Диоклетианом в 286 г. денежная реформа в основном повторяла попытки проведения таковой во времена Аврелиана. Целью ее было повышение курса денег и стабилизация их обращения. В Древнем Риме из 1 римского фунта (327 грамм) золота чеканилось 40 полновесных золотых монет denarius aureus, или просто aureus. В III в. в золотых монетах не стало золота, а в серебряных – серебра. Для восстановления действительного соотношения между ценностью денег и их весом Диоклетиан постановил из фунта золота чеканить 60 золотых монет, из фунта серебра – 96 серебряных денариев, а из фунта меди – 30 медных монет. В соответствии с установленным курсом 1 фунт золота соответствовал 60 золотым, 1500 серебряным и 24000 медным монетам, а 1 серебряная монета была равна 16 мешкам (folles) мелких разменных монет. Таким образом, золотой денарий стал содержать 5,5 грамма золота.

Однако денежная реформа не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Из-за завышенного курса золотых монет они стали вымываться из обращения, увеличилось число низкопробных, что привело к еще большему обесцениванию денег и росту инфляции. На этой почве неоднократно возникало недовольство, переходившее в открытые восстания, примером которых может служить упомянутое выше восстание Ахилея в Египте.

Налоговая политика была реформирована в условиях нарастающей натурализации хозяйства империи. Еще в III в. значительная часть государственных налогов стала выплачиваться натурой. При Диоклетиане этот процесс продолжался. Однако ранее провинции с точки зрения налогообложения находились в разном положении. Некоторые платили фиксированную ставку налогов деньгами, а другие – отдавали определенную часть урожая натурой, сохраняя право выплат соответствующей суммы в денежном исчислении. При этом в связи с постоянным обесцениванием денег предписывалось производить государственные выплаты не в ходячей монете, {13} а в специально выпущенной для этой цели государственной монете с твердым курсом (pecunia signata forma publica Romani). Прибегали также к экстраординарным обложениям провинций натурой, и взимались такие налоги на основании специальных императорских декретов – индикций (indictiones). Первое время эти поступления шли исключительно на содержание населения Рима и назывались curae annonae. В дальнейшем под анноной (annona) стали понимать годовую подать, взимавшуюся с населения натурой.

Диоклетиан экстраординарные налоги возвел в общее правило и распространил их на всю империю, в том числе и на ранее освобожденную от налогов Италию, за исключением ее юга, приписанного к Риму. В 289—290 гг. была проведена генеральная перепись и, согласно ей, произведена раскладка налогов (census). Ценз повторялся каждые пять лет, три цензовых (индикционных) года составляли индикционный цикл в 15 лет, по которому производилась генеральная перепись и счет лет.

В цензовые списки заносились и налогообложению подлежали люди, земля и имущество. Платежной единицей считалась «голова» (caput). К ней приравнивался один взрослый мужчина-земледелец, независимо от его социального статуса, две женщины, определенное количество обработанной земли, скота, лугов и лесов. В зависимости от качества земля делилась на несколько разрядов, по тому же принципу производилось деление виноградников, оливковых посадок и т. д.

Аннона стала чисто земельной податью, поэтому ею было обложено только сельское население, горожане же от ее уплаты освобождались.

Наряду с обычными налогами существовал также ряд специфических, например, налог на торговлю (negotiatorum collatio), ремесла (chrysargyrum) и другие статьи хозяйства. Сельское население было освобождено от уплаты всех налогов, кроме анноны. Назначенные на провинции налоги распределялись по куриям, и куриалы считались лично ответственными за их поступление в казну.

В связи с колоссальным ростом инфляции Диоклетианом была проведена реформа рыночных отношений. В 301 г. был издан эдикт о твердых рыночных ценах и заработной плате (Edictim de pretiis rerum venalium), целью которого было восстановление нарушенного кризисом равновесия между номинальной ценой денег и реальной их стоимостью и между ценами на товары и оплатой труда. В эдикте был представлен список норм или тарифов, продажных цен и оплат труда (pretia statuta), за несоблюдение которых полагалось суровое наказание (вплоть до смертной казни). Однако этот эдикт оказался малоэффективным. {14}

Армия

До Диоклетиана римская армия состояла из легионов, расквартированных по границам, по пограничным лагерям (castra) и крепостям (castella). В ходе войн III—IV вв. выявились все недостатки подобной организации. Пограничные армии, предоставленные самим себе, были тяжеловесны, плохо вооружены, врастали в свое окружение и с трудом снимались с обжитых мест. К тому же они имели тенденцию постоянно выдвигать из своей среды различных узурпаторов и претендентов на престол. В итоге большая часть функций пограничных войск была возложена на так называемые мобильные, императорские (comitatenses) войска, размещенные во внутренних городах и легко перебрасываемые с одного места на другое. Пограничные войска – лимитаны – продолжали существовать, но по отношению к мобильным они заняли второстепенное положение. Для подкрепления лимитанов на особо опасные участки границ посылались вспомогательные полки, сформированные по типу комитатов и называвшиеся pseudo-comitatenses.

Старые 6-тысячные легионы исчезли, и вместе с ними исчезло и звание legatus legionis. Численность воинских подразделений уменьшилась до 1000 или 500 человек в зависимости от строя и других условий. Назывались они legiones, vexillationes, auxilia, cohortes, alae, cuneis, а также numeris и equites. Командовали ими офицеры в звании трибуна (tribunus) или префекта (praefectus). Заметим, что исчезло и разделение офицерских чинов на низшие – центурионы, и высшие – трибуны, префекты и легаты, доступные только лицам всаднического и сенатского сословий.

Вся империя была разделена на военные округа (дукаты), во главе которых стояли дуксы, – Восток, Фракия, Иллирик и т. д. Это деление не совпадало с административным. Дуксы имели второй ранг и титуловались viri spectabiles.

Верховным главнокомандующим военными силами империи считался император. Во главе армии стояли два высших офицера с титулом magistri militum. Один из них, более высокий по рангу, командовал всей пехотой и именовался magister peditum, другой командовал конницей и назывался magister equitum. Оба имели чин первого ранга и титуловались так же, как и префекты претория, viri illustres. Они занимались всеми работами, связанными с организацией военных действий, снабжением армии и т. д. При Констанции II был назначен еще ряд магистров для командования вооруженными силами отдельных территорий.

Поскольку со времени Диоклетиана император не имел постоянной резиденции, а всегда находился в походе, его двор приобрел статус ставки верховного главнокомандующего, и в этом смысле {15} назывался comitatus. В связи с этим титул comes стал применяться ко всем высшим военным чинам империи, состоявшим при этой ставке, в том числе и к магистрам армии. Специально же комитами назывались офицеры второго ранга (viri spectabiles), постоянно или временно командовавшие соединением нескольких отрядов.

В Риме и Константинополе стояли гвардейские части – дворцовые войска (auxilia palatina) и свита императора (protectores domestici), предназначенные для охраны особы императора. Они заменили собой старую преторианскую гвардию, распущенную при Константине.

Ядро римской армии составляли наемные войска, комплектовавшиеся путем добровольного поступления на службу. Только в чрезвычайных ситуациях при недостатке добровольцев прибегали к принудительному зачислению римских граждан и варваров на военную службу. Армия совершенно потеряла свою привлекательность для граждан, и основное ее пополнение происходило за счет варваров, в особенности германского происхождения. Результатом явилась варваризация армии, заметно отразившаяся на ее боеспособности и организации. Уже при Константине большую часть офицерских постов в армии занимали германцы. При Констанции эта тенденция продолжалась, что легко установить из текста Аммиана Марцеллина.

Религиозные реформы Диоклетиана и Константина

Еще одним кризисом, охватившим империю в III в., был религиозный. Проблема состояла в том, что с падением значения Рима в управлении империей, в особенности после знаменитого эдикта Каракаллы 212 г. о даровании гражданских прав всем жителям империи (Constitutio Antoniniana de Civitate), традиционная римская религия, по сути своей глубоко чуждая подавляющему большинству населения империи, с утратой италиками своих привилегий стала открыто отвергаться новыми гражданами. В связи с этим возникла проблема проведения религиозных реформ. На место всемирной или по крайней мере всеимперской религии в течение III в. претендовал ряд восточных культов, наиболее мощными среди которых были христианство, митраизм и различные солярные культы, а также имевшие иранское происхождение дуалистические системы, важнейшими из которых стали манихейство и гностицизм. Определенный вес приобретала сформировавшаяся на основе древней эллинской религии синкретическая религиозная система, поддерживавшаяся философами-неоплатониками.

На первых порах неоспоримый перевес был на стороне солярных культов. Напомним, что уже в начале III в. император Гелиогабал {16} (Элагабал) был жрецом Солнца. Окончательно оформилась языческая религиозная реформа в правление императора Аврелиана, которому, по преданию, во время осады Тианы во сне явился философ, маг и волшебник I в. Аполлоний Тианский; одним из повелений последнего стало строительство в Риме храма Солнца. Император выполнил это распоряжение и основал в Риме соответствующий культ, став его верховным жрецом. Однако этот культ в гражданской среде просуществовал недолго и укрепился только в армии, где тесно переплелся с поклонением богу Митре.

Христианство в течение II—III вв. приобретало все большую популярность в империи, особенно в среде наименее обеспеченной и образованной его части. При этом оно относительно мирно сосуществовало с имперскими государственными структурами. Однако при императоре Деции, тяготевшем к древней римской религии, это сосуществование сменилось открытой враждой и вылилось в гонения на христиан. Аналогичные гонения имели место и при императоре Валериане (253—259 гг.), когда христианская церковь была объявлена антигосударственным учреждением, а христианство – враждебной религией.

Диоклетиан, придя к власти, показал себя ярым приверженцем древней римской религии. Он принял титул Jovius – «Сын Юпитера», а его соправитель Максимиан – Herculius – «Сын Геркулеса». Началось активное строительство храмов языческих богов, и на эти храмы расходовались громадные суммы государственных денег. Главное обвинение, выдвигаемое императором против христианских проповедников, было то, что они «совращают, пользуясь легковерием людей, общественные нравы всякого рода надеждами на будущее и возбуждают умы народа». Открытая война началась 23 февраля 303 г., в день Термина, бога границ и пределов. Поводом для преследования послужил пожар, охвативший императорский дворец в Никомедии, виновниками которого сочли христиан. Диоклетиан обвинил христианское духовенство в направленном против него колдовстве, из-за которого срываются все его начинания. Гонения продолжались с той или иной интенсивностью вплоть до 311 г., когда Галерий незадолго до своей смерти отменил их.

Константин и Лициний, придя к власти, издали в 313 г. знаменитый Миланский эдикт, согласно которому христианство уравнивалось в правах с государственной языческой религией. Признание такого равноправия фактически открывало зеленую улицу церкви, которая обладала крепкой организационной структурой и потому имела значительное преимущество перед своими соперниками. Константин, провозглашенный за это деяние Святым, Равноапостольным и Великим, стал активно принимать участие в делах церкви, хотя сам почти до смерти оставался язычником и в итоге принял {17} крещение у ариан. В 325 г. для урегулирования догматических споров по его инициативе был созван Никейский собор, где решались богословские вопросы и был принят Символ веры. Таким образом, при Константине решительную победу одержало православие. Однако внутри христианства продолжались ожесточенные споры и сражения, зачастую доходившие до уличных драк и побоищ. В конечном итоге победу одержали ариане, которых активно поддержал ревностный приверженец их учения Констанций. Описанные Аммианом Марцеллином события происходят именно во времена господства ариан, конец которому был положен позднее, при императоре Феодосии Великом (379—395 гг.).

Языческая религия при Констанции оказалась фактически под запретом. Закрывалось, разрушалось и перестраивалось под нужды церкви все больше храмов богов, а имущество последних изымалось в пользу государства. Последней цитаделью язычества стал Рим, где сформировался кружок так называемых «последних римлян». Христианство проникло даже в здание римского сената, откуда по повелению императора Грациана (375—383 гг.) были вынесены статуя и алтарь Победы, стоявшие там с незапамятных времен. Любые безобидные и ранее широко распространенные магические действия, например, гадание, стали служить причиной для обвинения в «колдовстве», а наказание за него было одно – смертная казнь. Попытка языческой реакции на происходившее имела место единственный раз, когда во главе империи встал Юлиан, прозванный Отступником (361—363 гг.). Впрочем, события его правления подробно излагает Марцеллин.

Аммиан Марцеллин и его книга

Аммиан Марцеллин, «солдат и грек», как он себя называет в самом конце своего повествования, родился в Антиохии, главном городе Востока, что явствует из письма к нему его друга, знаменитого ритора Либания. Время рождения Аммиана достоверно неизвестно, но можно высказать гипотезу, что это было самое начало 30-х годов IV в. Вообще, биографию его в основном можно восстановить только на основании его собственного труда. Службу в армии он начал в звании протектора, что свидетельствует о знатности его рода. В 353 г. Аммиан состоит в свите магистра конницы Урзицина, сопровождая его в различных поездках: в Антиохию, в Медиолан, в Галлию для борьбы с узурпатором Сильваном. В 357 г. Марцеллин вместе с Урзицином отправляется на Восток, где участвует в войне с персами. В 359 г. он находится в Амиде, где становится непосредственным свидетелем осады и гибели этого города. В 363 г. Аммиан принимает участие в персидском походе {18} императора Юлиана, а затем, после гибели последнего, – в позорном отступлении римской армии. Вероятно, по возвращении из Персии он выходит в отставку и живет некоторое время в Антиохии. Скорее всего, следующий период его жизни прошел в путешествиях, во время которых он смог актуализировать полученные в юности сведения по географии и истории отдельных стран, что пригодилось ему при написании книги. В 80-е годы он приезжает в Рим и остается там навсегда. Вечный город привлекал его по многим причинам – как оплот исчезающего язычества, как место древней римской славы и, вероятно, не в последнюю очередь, – как место, где не надо было думать о хлебе насущном, поскольку государство обеспечивало всех жителей своей древней столицы бесплатным питанием. Именно в Риме Марцеллин пишет свою книгу, которая, скорее всего, была закончена около 390 г., поскольку при описании Серапеума в Александрии писатель не упоминает о его разрушении христианами в 391 г. Год смерти историка неизвестен, но, очевидно, он не дожил до начала нового века.

Из величайшего исторического произведения поздней античности до нас дошли только последние 18 книг, с 14 по 31, где описываются события 353—378 гг. Заканчивается оно описанием несчастной для римлян битвы при Адрианополе и гибели императора Валента. По свидетельству автора, свое описание римской истории он начинает с восшествия на престол императора Нервы, т. е. с 96 г. Таким образом, предшествующие 353 году 250 лет Аммиан должен был вместить всего в 13 книг. Возможно, данному сочинению предшествовало другое, в котором излагались события до воцарения Констанция. Впрочем, это только гипотеза, и никаких достоверных данных о том сочинении нет.

Итак, Марцеллин начинает свое изложение с 96 г. Напомним, что именно этим годом и, точнее, описанием гибели Домициана заканчивает свои «Анналы» и «Историю» Тацит, последовательно изложивший события, начиная со смерти Августа в 14 г. Аммиан в ходе своего повествования ни разу не ссылается на Тацита как своего предшественника, однако его зависимость от того достаточно очевидна – и дело тут прежде всего в самом принципе анналистического изложения истории, в концепции исторического повествования. Таким образом, можно представить себе Марцеллина прежде всего как продолжателя дела Тацита.

Однако язык и стиль книги радикально отличаются от прозрачной классической латыни последнего. Хотя, безусловно, латынь Марцеллина хороша, она несет на себе явный отпечаток родного языка автора – греческого. Стиль изложения отличается искусственностью и манерностью, мы можем найти в нем множество явных и скрытых заимствований из других писателей. Но все это {19} не принижает достоинств книги как литературного произведения – она все равно отличается целостностью и красотой.

Произведение Марцеллина важно и как исторический источник. Сведения здесь тщательно подобраны, проверены, и на них вполне можно полагаться. Невзирая на любовь к анекдотам, автор, однако, не злоупотребляет ими, но пользуется всегда к месту, не нарушая стройности изложения. Более того, исторические данные тщательно проанализированы, и им дана достаточно точная и адекватная оценка, что не может не вызвать симпатию у читателей. Во всяком случае, если сравнивать труд нашего историка с другим, безусловно, примечательным историческим произведением примерно того же времени – так называемые «Scriptores historiae Augustae» (SHA) «Писатели истории Августов», то нетрудно по достоинству оценить работу Марцеллина.

Аммиан Марцеллин, несомненно, был выдающимся человеком. Сам тот факт, что он, представитель знатного греческого рода, а отнюдь не варвар-наемник, выбрал карьеру простого солдата, свидетельствует о неординарности его личности, о том, что он не пожелал следовать духу времени и наслаждаться, пока это возможно, спокойной жизнью. Подтверждением его несомненных дарований может служить и владение латынью, которая была мало распространена среди гражданского населения на Востоке. Конечно, можно сослаться на службу в армии, где будущий историк вполне мог освоить язык – но разве в его сочинении мы можем найти хоть один след «командирской речи»? Нет, язык Марцеллина – это плод длительной и кропотливой работы над собой.

Аммиан не только грек по рождению – он и чувствует себя вполне эллином, язычником. Он неоднократно пишет «мы», подразумевая под этим «мы, греки», особенно часто при изложении тех или иных религиозных положений или объяснении значений слов. Историк несомненно глубоко образованный человек, причем не только и не столько благодаря традиционному воспитанию, сколько в силу своей яркой индивидуальности. Он убежденный язычник, более того, поклонник неоплатонизма и герметизма и в то же время невероятно терпим в религиозных вопросах – как будто в противовес христианам, на глазах у него выясняющим вопросы церковной догматики в уличных драках.

В книге Марцеллина множество героев, и одними, такими как Урзицин и Юлиан, он восхищается, а других презирает, но отличает его прежде всего непредвзятость, причем подчеркнутая, словно продиктованная нежеланием цивилизованного человека следовать оценкам, даваемым варварами. В этом смысле героем его повествования является не какая-то отдельная личность, но Империя в целом. Империя как сплав римской организации и греческой ду-{20}ховности, Империя, которая давала место и защиту всякому человеку. Империя, которая на глазах у историка уходила в небытие...

Л.. Ю. Лукомский{21}