Текст книги "Ген медведя (ЛП)"

Автор книги: Амира Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Вам даже не придется выходить за него замуж или что-то еще, если вы этого не хотите, – сказала мне женщина из НПСП. – Обычно мы требуем, чтобы два человека в семье-образовании были женаты до того, как будет произведена какая-либо оплата партнеру-женщине, но мы решили оставить эту часть сделки вам и командиру Уоллесу, поскольку он, похоже, смотрит на это главным образом как на деловое соглашение, чтобы помочь своим людям.

Поскольку это было так, я спросила, возможно ли, чтобы меня просто осеменяли, но женщина из НПСП сказала «нет».

– Видите ли, в самые ранние дни программы мы пробовали это с несколькими парами, но это просто не сработало. Один из наших ученых, вероятно, мог бы объяснить это лучше, чем я, но кажется, что, когда дело доходит до спаривания перевертышей с человеческими женщинами, даже с положительными генами, «естественный» способ спаривания работает лучше всего. Почему это так, и почему дети-перевертыши не так легко создаются, как дети «пробирки», я не уверена, что смогу объяснить должным образом.

Это было прекрасно. Я не думала, что буду возражать против того, чтобы спать с перевертышем несколько раз, чтобы сделать то, что мне нужно было сделать, чтобы спасти жизнь моей мамы. Это было потому, что мне сказали, что мне заплатят четверть миллиона долларов после того, как я забеременею ребенком медведя перевертыша, выплатят мне в тот момент, когда я получу положительный тест на беременность, проведенный медицинским работником. Я получу еще четверть миллиона при рождении ребенка. Вот сколько я и мой «супергенный перевертыш» стоили правительству и АПСШ медведей из Сомерсета.

Именно так я оказалась перед командиром Ридом Уоллесом на его подъездной дорожке, в ветреный день в конце марта. Так я встретила человека, который заставил меня «дрожать» так, как моя прапрабабушка говорила мне.

ГЛАВА ВТОРАЯ

После того, как нервно выпалила, что у Рида был «такой приятный голос», мое смущение было настолько глубоким, что я могла выкопать дыру в его подъездной дорожке прямо сейчас, вскочить и зарыться в грязь, чтобы меня больше никогда не видели и не слышали.

Он, с другой стороны, не казался настолько смущенным тем, что я сказала, только немного удивлен.

Долгое время он просто смотрел на меня, его глаза почти незаметно расширялись.

– Что ж, спасибо тебе. У тебя очень приятный голос.

Чувствуя, как будто мне было тринадцать лет, и я впервые разговаривала с симпатичным мальчиком в школьной столовой или что-то в этом роде, я действительно хотела провалиться сквозь землю.

Злясь на себя, мое взволнованное поведение и явное отсутствие контроля над моим ртом, я пробормотала спасибо, а затем с пылающим лицом изменила тему разговора.

– Итак, я могу начать заносить свои вещи в дом?

Имея только один чемодан и пять средних транспортных коробок, казалось, что задача не будет сложной. Кроме того, сейчас я хотела выполнить какую-то физическую работу. Я хотела какую-то физическую работу, которая заставила бы мои мышцы гореть, и заставила бы меня забыть все, что я только что сказала Риду. Казалось, что сделать несколько ходок в его дом, неся коробки, может быть простым делом.

Я прибыла в его дом после медленной поездки через деревню перевертышей Сомерсета, которая была более хорошей деревней, чем я почему-то предполагала. Я действительно не знала, чего ожидать. Обветшалые дома в викторианском стиле и одна заправочная станция, может быть, как некоторые из маленьких деревень на нижнем полуострове Мичигана. Однако здесь было не так. Вместо этого Сомерсет мог похвастаться несколькими жилыми районами, все они заполнены большими, ухоженными домами, которые выглядели так, как будто они были построены совсем недавно. Это действительно не должно было меня удивлять, учитывая, что многие оборонительные посты АПСШ на севере страны были созданы ближе к концу Великой войны Перевертышей или после нее, чтобы защитить Америку от перевертышей «Порожденных кровью», которые захватили Канаду.

Дома в деревне были не единственным свидетельством нового строительства. Асфальтированные дороги были гладкими и ухоженными, без выбоин в поле зрения, что было необычно для любой деревни на Среднем Западе, с дорогами, постоянно проходящими цикл замораживания и оттаивания. В Сомерсете казалось, что дороги уже прошли латание и ремонт, хотя это был только конец марта, и на земле еще осталось немного снега.

В дополнение к одной АЗС, что я ожидала, Сомерсет, а также другие предприятия, группировались вокруг того, что как я думала было «городской площадью». Я видела продуктовый магазин, несколько ресторанов, здание, которое, возможно, было магазином одежды, и даже широкое кирпичное здание, провозглашающее начальную школу Сомерсета и общественную библиотеку с зеленой надписью на белой вывеске. Также я смогу получить кофеин в Сомерсете, в привлекательном, стеклянном месте под названием «Интернет-кафе Полли». Нарисованные фотографии чашек кофе на широких стеклянных окнах напомнили мне о нарисованных картинах на стеклянных окнах моего любимого соседнего кафе на родине в Форт-Уэйн. Несколько удивляясь, я нашла это невероятно утешительным, и не могла дождаться, чтобы посетить «Интернет-кафе Полли» ради горячего латте.

После выезда из «городской площади» мы проехали, может быть, треть мили, прежде чем свернули с асфальтированной дороги и поехали по короткой грунтовой дороге, которая привела к раскинувшемуся дому Рида, который был расположен в лесистой местности прямо на краю того, что казалось густым лесом. Мне потребовалось два дня, чтобы добраться до места назначения из Форт-Уэйна, включая ночевку в отеле, а также поездку на пароме с моим автомобилем, багажом и всем, от Нижнего полуострова штата до Верхнего. На протяжении всего моего путешествия, время от времени, представляла себе, как круто, спокойно и собрано я собиралась действовать перед человеком, с которым должна была иметь ребенка. Очевидно, мне не потребовалось много времени, чтобы выкинуть «круто, спокойно и собрано» к чертям собачьим. Очевидно, что все, что потребовалось, дрожь, пульсирующая внутри меня, звук глубокого голоса Рида и мой собственный голос, казалось, исходил из моего собственного рта, по своему усмотрению.

В ответ на мой вопрос, могу ли я начать вносить свои вещи в дом, Рид покачал головой.

– Я сделаю это. Ты можешь зайти в дом и расслабиться, если хочешь. Не стесняйся, возьми себе что-нибудь выпить и присаживайся на кухне… или что ты еще хочешь сделать. Чувствуй себя как дома, потому что теперь это твой дом.

Моё лицо все еще горело, я сказала спасибо, изо всех сил стараясь поддерживать зрительный контакт с ним. Даже не знаю, почему. Я думала, что просто внутренне ухватился за тот факт, что я сказала ему, что у него «такой приятный голос». Я была уверена, что независимо от того, что произошло, между нами, я всегда буду сожалеть об этом.

Правда в том, что, перевалив рубеж в четверть жизни, я никогда не говорила ничего глупого члену противоположного пола в моей жизни. На самом деле, это были представители противоположного пола, которые всегда болтали вокруг меня.

Никогда больше, однако, я говорила себе в отношении Рида. Когда он увидел, что я веду себя как идиотка, этого было достаточно.

После того, как он привел меня к дому, открыл входную дверь и пригласил меня внутрь, еще раз сказав мне, чтобы я чувствовала себя как дома, Рид вернулся к моей машине за моими вещами, а я вошла в фойе, быстро обнаружив, что это больше похоже на тамбур, чем на фойе. Засохшая грязь полосами покрывала паркет, и несколько пар больших рабочих ботинок были испачканы в засохшей грязи. Выглядело так, будто Рид пытался немного прибраться. Сапоги были выровнены вдоль стены, и грязная соломенная щетина метлы, прислоненная к той же стене, указывала на то, что, возможно, он пытался подмести запекшуюся грязь. Качая головой практически на бессознательном уровне, я задалась вопросом, есть ли у него вообще швабра, и если да, то знает ли он, как ее использовать.

Как только я вошла в фойе, то увидела, что остальная часть дома, по крайней мере, из того, что могла видеть, была чище, чем пол в фойе. На самом деле, кухня, в которой я была в настоящее время, была совершенно сверкающей, от мраморного острова в центре комнаты, полированного деревянного пола, до раковин из нержавеющей стали и светильников. В доме также пахло чистотой, чем-то вроде хозяйственного мыла и лимона.

Я не вздохнула и пары раз, когда низкая пухленькая женщина с серым пучком на голове зашевелилась на кухне, практически испугав меня, а затем сразу же практически испугала меня снова теплым, жизнерадостным приветствием, сказав, что я, должно быть, Саманта. Когда я утвердительно кивнула, она улыбнулась и вместо рукопожатия обняла меня, сказав, что ее зовут Мэри.

– Я домработница командира, а иногда и его повар.

После того, как в последний раз обняла меня и похлопала по спине, она отстранилась, чтобы посмотреть на моё лицо.

Боже, ты просто красавица. Бьюсь об заклад, командир чуть не упал на пятки, когда увидел тебя.

Довольная комплиментом и очень симпатизирующая Мэри, я сказала, что не уверена в этом, и она сказала, что это так.

– Он ведь мужчина, не так ли? Он должен быть слепым, чтобы не быть сраженным тобой. Теперь, между нами говоря, он скажет, что связан с тобой «бизнесом» в своей детской манере, как будто он просто хочет увидеть это как какую-то деловую сделку или что-то в этом роде, но просто дай ему время. Черт…

Мэри резко замолчала, оглядываясь через плечо. Я повернулась, чтобы посмотреть, и увидела Рида, шагающего из фойе, несущего стопку моих транспортных ящиков.

Возможно, чтобы скрыть тот факт, что она говорила о нем, Мэри внезапно воскликнула о состоянии пола в фойе.

– О, я должна была вычистить этот ужасный грязный беспорядок! Я хотела, чтобы весь дом был безупречно чистым к твоему приезду, Саманта, и мне жаль, что я не успела закончить работу вовремя.

Я сказала ей не извиняться вообще.

– Немного грязи в прихожей никому не повредит. На самом деле, я слышала, что врачи теперь думают, что немного грязи в доме полезно для иммунной системы людей.

Мэри усмехнулась, слегка подмигнув мне.

– Мне нравится ход твоих мыслей.

После того, как она вымыла фойе, оставив «всего лишь капельку иммунной грязи», как она сказала, она пошла домой, оставив меня наедине с Ридом на кухне. К этому моменту он уже отнес все мои коробки и чемодан наверх, хотя я точно не знала, где, то есть в какой спальне, он их положил. Он ничего не сказал, и я не спрашивала. Он поместил их в гостевую комнату, чувствовал, что это было бы «правильно», но опять же, я не думала, что буду удивлена, если окажется, что он положил мои вещи в свою комнату. В конце концов, мы должны зачать ребенка, и не было никакой реальной причины жить врозь. Рид хотел, чтобы ребенок был создан быстро, чтобы его кровь могла быть использована, чтобы помочь его людям восстановить силы, и я хотела, чтобы ребенок был создан быстро, чтобы я могла собрать деньги, необходимые для возможного спасения жизни моей мамы в Швейцарии. Если бы вход Рида на кухню не заставил Мэри сменить тему разговора о нем, я бы сказала ей, что хочу, чтобы Рид и моё «создание ребенка» тоже были чисто деловыми отношениями. Во всяком случае, это было то, что я все еще говорила себе, что хочу. Несмотря на то, что я в настоящее время снова испытываю «дрожь», сидя на островке на кухне напротив Рида, с бокалами холодного чая, который Мэри налила для нас.

Желая отвлечься от безумно бунтующих в моем животе бабочек, я сделала быстрый глоток холодного чая, а затем спросила Рида, долго ли Мэри была его экономкой. В любом случае, мне было все равно, была она или нет, я просто хотела что-то сказать.

С какой-то тенью, казалось, пересекающей его лицо, Рид ответил, что она была его экономкой около четырех лет, начиная вскоре после того, как деревня Сомерсет была создана в качестве национального оборонительного поста против порожденных. Рид больше ничего не сказал, и опять же, я почувствовала необходимость что-то сказать, чтобы поддержать разговор и не думать о моих бабочках.

– Значит, Мэри переехала в Сомерсет, когда все перевертыши переехали?

Рид выглядел явно неудобно, хотя я не могла понять, почему.

Он ответил мне, опустив глаза на стакан холодного чая.

– Да. Мэри переехала сюда в самом начале, со своим сыном, Шоном, который был моим заместителем в то время, и его женой Полли. Мэри планировала быть нянькой для детей, которых Шон и Полли планировали родить, потому что Полли всегда хотела владеть и управлять собственной кофейней.

С опущенным взглядом Рид нахмурился и, казалось, не хотел продолжать, поэтому я задала вопрос, думая, что знаю, куда идут дела.

– Но… Шон и Полли еще не благословлены детьми? И поэтому Мэри работает домработницей?

Все еще хмурясь, Рид так долго смотрел в свой холодный чай, прежде чем ответить, что я не была уверена, что он когда-нибудь это сделает.

– Это половина правды. Шон и Полли никогда не будут благословлены детьми. Итак, Мэри работает домработницей.

Чувствуя, что в этой истории было намного больше, чем первоначально думала, я ничего не сказала, и Рид тоже. По крайней мере, на пару неловких моментов, когда он наконец поднял свой взгляд на моё лицо.

– Шон умер вскоре после того, как мы все приехали в Сомерсет. Он погиб в бою с группой порожденных, которые смогли перебраться из Канады и претендовать на небольшой клочок земли недалеко отсюда для своих. Это та же самая группа медведей, которая выпустила какое-то биологическое оружие на нас, медведей Сомерсета, которое ослабило нас. К счастью, создатель оружия был убит, поэтому мы не ожидаем больше таких атак, но… – Рид остановился, чтобы сделать глубокий вдох и медленно выдохнул, глядя на его холодный чай мгновение. – Вот почему ты нужна здесь, Саманта. Нам нужен ребенок, рожденный женщиной, обладающей супергеном. Затем, с помощью всего одной капли крови от ребенка, ученые из НПСП могут сделать своего рода восстанавливающее лекарство, которое будет введено всем нам, чтобы восстановить наши силы, чтобы мы могли продолжать бороться с порожденными.

Я уже все это знала. И была уверена, что Рид знал, что я уже все это знала. Что заставило меня думать, что он намеренно пытался отвлечь разговор от Шона, Полли и Мэри.

Желая уважить частную жизнь всех вовлеченных сторон, но также желая знать немного больше в то же время, я сказала Риду, что хорошо знаю, зачем я в Сомерсете.

– Но… вернемся к теме Шона, Полли и Мэри… ну… – я действительно не знала точно, что конкретно, я хотела спросить и должна была кратко подумать. – Ну, а Полли не вышла замуж после убийства Шона?

Мгновенно заставив меня пожалеть о своем вопросе, Рид нахмурился, прежде чем ответить на него.

– Нет. Она не вышла замуж. И, честно говоря, я не знаю, как сказать это, чтобы не показаться грубым, но я не хочу больше говорить о том, что связано с Шоном. Мы провели несколько лет, проводя секретные военные операции вместе за границей до войны, и он был моим лучшим другом… больше похож на моего брата, так как у меня никогда не было своих братьев и сестер, и иногда слишком сложно говорить о нем. Мне даже не нравится иногда слышать его имя. Я надеюсь, что ты сможешь понять.

Я сказала, что сожалею, что подняла тему Шона, и Рид поблагодарил меня.

– Теперь, я думаю, что должен «убить второго зайца своим выстрелом»… – Рид ненадолго остановился, чтобы прочистить немного горло. – Мы оба взрослые, так что я могу просто подойти и задать вопрос. Как скоро ты хочешь начать бизнес по соглашению, ради которого ты здесь в Сомерсете?

Я не ожидала, что он будет так откровенен, и так скоро, хотя я не очень сожалела, что он был. В конце концов, мне тоже не терпелось приступить к делу.

Я сказала ему, что готова «начать дело» сразу.

– Можем приступить сразу же, если мы оба подписали контракт, который мы оба должны получить от адвоката, нанятого НПСП.

В контракте не только подробно изложены условия нашего «соглашения», насколько это выгодно обеим сторонам, но и изложены законные права Рида и мои законные права в отношении со-родителей ребенка. Короче говоря, мы оба должны были разделить юридическую опеку над ребенком, пятьдесят на пятьдесят, на неопределенный срок. Если бы наступило время, когда эта договоренность больше не была удовлетворительной для одного или обоих из нас, мы должны были подать ходатайство в суд, как обычные родители, не имеющие перевертышей и не являющиеся супергенами. Это казалось мне прекрасным, хотя у меня было несколько вопросов о долгосрочных реалиях совместного использования ребенка, например, где ребенок будет жить постоянно, так как моя жизнь была в Форт-Уэйне, а Рид, очевидно, жил в Сомерсете. Тем не менее, я поняла, что все это может быть рассмотрено позже, и, возможно, мы могли бы что-то придумать, где у меня был ребенок в течение учебного года, или у Рида, а затем у другого родителя был ребенок на лето и каникулы или что-то еще. Или, может быть, я просто куплю свой собственный дом в Сомерсете, и мы могли бы сделать так.

Я знала, что все может и, вероятно, станет сложнее, чем думала, но в настоящее время просто отчаянно хотела получить деньги, чтобы спасти жизнь мамы. Точно так же, если Рид задавался вопросом, как все будет работать с нашим соглашением об опеке в долгосрочной перспективе, эти мысли, похоже, отступали на задний план, чтобы помочь своим людям, потому что он ответил, просто сказав «да», что подписал соглашение от адвоката и что ему все подходит.

Несколько мгновений никто из нас не говорил, а вместо этого просто потягивал чай со льдом.

С наклоном яркого солнечного света, омывающего его лицо золотым сиянием, Рид был первым, кто поставил свой стакан на мраморном острове.

– Ну что ж, тогда все решено. Полагаю, мы можем начать пытаться зачать ребенка сегодня, если ты не против.

Я сказала, что не против, и имела в виду это, хотя в то же время, меня раздражал деловой тон Рида. Даже не была уверена, почему. Я сказала себе, что хочу от него деловой тон. А также хотела, чтобы он сказал именно то, что говорил.

После еще одного глотка холодного чая я кивнула ему.

– Звучит более чем приятно для меня.

Приятно. По какой-то причине я просто ненавидела это слово в контексте того, как мы с Ридом его использовали. Мы оба были «согласны» на секс этой ночью. Оба «согласны» на попытку зачать ребенка. Это уже звучало неправильно для меня в некотором роде. И, рискуя, что он подумает, что у меня уже были проблемы с нашим «соглашением», я собиралась выяснить, не звучит ли это вообще странно для Рида.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Я подошла прямо к Риду и спросила, не думает ли он, что разговоры о сексе и создании детей в таком деловом тоне странные.

Тут же нахмурившись, он поставил стакан холодного чая на остров с такой силой, что кубики льда зазвенели.

– Я хочу, чтобы это было по-деловому, и думал, что ты тоже.

Я подумала о том, что моя прапрабабушка сказала мне о прислушаться к самым первым словам мужчины, который даст мне «дрожь», поскольку он скажет мне, что действительно хочет. Конечно, то, что Рид говорил о желании, чтобы все было «по-деловому», было не самым первым, что он сказал мне, но достаточно близко, и я, конечно, слушала. Однако я тоже чувствовала, и по какой-то причине у меня сложилось впечатление, что Рид не совсем имел в виду то, что он говорил, или каким-то образом противоречил этому.

Тем не менее я решила принять сказанное за чистую монету, потому что даже не была уверена, почему меня задел его деловой тон.

Снова взяв чай со льдом, я коротко кивнула ему.

– Я хочу, чтобы между нами были «деловые» отношения. Меня это вполне устраивает. Честно говоря, я здесь только ради денег. У моей мамы неизлечимый рак, и я приехала сюда, чтобы собрать средства на экспериментальное лечение, которое может спасти ей жизнь.

Не глядя мне в глаза, Рид пробормотал извинения за рак моей мамы, прежде чем сделал последний глоток холодного чая, а затем встал со своего места.

– Я рад, что мы со всем этим разобрались. Теперь мне нужно уйти, чтобы разобраться с некоторыми вещами. У нас сегодня проблемы с порожденными… один из их шпионов был замечен к северу от города, и там могут быть и другие. Мне нужно патрулировать с моими людьми, чтобы проверить. А ты, тем временем, не стесняйся, устраивайся и распаковывай вещи, и делай все, что хочешь. Я взял на себя смелость положить твои вещи в свою комнату, так как нам будет удобно спать вместе каждую ночь, пока мы не закончим с тем, что нам нужно сделать.

Ощетинившись по какой-то причине, я сказала, что все это звучит просто отлично для меня. Рид сказал «хорошо» и «прекрасно», а затем вскоре ушел, оставив меня одну в доме, который начинал казаться слишком тихим.

Приняв предложение Рида, я распаковала вещи, а затем провела некоторое время, знакомясь с его красивым, просторным домом. После того, как услышала какой-то сигнал тревоги или что-то снаружи, я надела теннисные туфли, схватила куртку и выбежала на улицу, чтобы разузнать что случилось и обнаружила, что шум оповещал о чем-то вроде торнадо. Однако это не имело никакого смысла, потому что небо было солнечным и ясным, окрашенным милым бледно-синим оттенком, говоря, что апрель очень близок.

Проведя минуту или две на крыльце, глядя на густые деревья, которые окружали двор, пытаясь определить из-за чего же может быть сирена, я в конце концов решила, что нет причин для волнения. Звон доносился из «городской» части деревни, и я подумала, что, возможно, это была какая-то пожарная сигнализация, поскольку не была пожарным, я, очевидно, не могла помочь ответив.

Теперь, когда я немного подышала свежим воздухом, решила прогуляться, вниз по тропе, которая вела через густой лес позади дома. Перед тем как уйти, Мэри кратко упомянула тропу, сказав, что это хорошее место для людей, чтобы «размять ноги», и что она ведет к живописному маленькому ручейку, который разделяет лес на две половины.

После десяти минут прогулки мне казалось, что я попала на небеса, окруженная божественной природой. Просидев в машине в течение двух дней, было приятно просто прогуляться, не говоря уже о тихом, красивом месте, где пахло чистой землей и свежим воздухом. Лиственные деревья в лесу были окрашены оттенками яркого, энергичного желтовато-зеленого, в некоторых местах, начиная распускать почки. Эта ранняя весенняя листва, окрашенная солнечным светом, сделала великолепный фон для уродливой, рычащей, темной формы, медленно неуклюже приближающей ко мне, все еще на некотором расстоянии от тропы.

Мгновенно замерев на месте, я не могла заставить свой мозг работать, и это были хорошие две секунды. Именно тогда я поняла, что черная форма оникса все еще на приличном расстоянии впереди меня в лесу – это не просто темная тень или какой-то другой трюк света. Ониксовая черная фигура была медведем. И из двух ярких красных точек, которые, как я догадалась, были его глаза, он был медведем из «Порожденных кровью». Я слышала, что у всех у них были глаза, похожие на пылающие красные угли.

Из всех различных вещей, которые я ожидала увидеть во время моего похода по лесу, рычащий порожденный, конечно, не был одним из них. Я думала, что в лучшем случае, я могла бы увидеть несколько птиц. Может быть, кролика или оленя.

Пока я стояла неподвижно в лесу, мой голос раздался слабым шепотом, казалось, по своему усмотрению.

– Дерьмо.

Наверху по тропе медведь уже видел меня, и, может быть, у него была даже секунда или две, прежде чем я его увидела. Я действительно не обращала на это пристального внимания, и так как это был солнечный день, и деревья так плотно росли, тени повсюду усеяли лесную подстилку, заставляя медведя казаться мне просто одним из них на долю секунды. Но даже на расстоянии тридцати или сорока футов, именно блеск тех светящихся красных глаз впервые привлек моё внимание. И теперь я не могла отвести от них взгляд.

На фоне деревьев начинающих превращаться в ярко-желто-зеленый ранней весны, медведь из порожденных теперь подходил ко мне, рыча достаточно громко. Теперь я поняла, что, вероятно, умру, в тот же день в который прибыла в Сомерсет. Это означает, что моя мама, вероятно, тоже умрет, потому что я не смогу получить деньги, чтобы заплатить за ее лечение, мысль, которая наполнила меня абсолютным страхом.

Любой маленький кусочек надежды, который у меня был, что, возможно, я просто так устала от вождения, что у меня просто галлюцинация, когда увидела и услышала, как упавшие ветви трескаются под лапами медведя. Независимо от того, насколько я была измучена, мало вероятно, что галлюцинации могут быть такими яркими и звучными.

Медведь медленно двигался, красноглазый взгляд устремился на меня, словно наслаждаясь моей реакцией на его приближение. Я не была уверена, насколько хорошо зрение медведя было на расстоянии, но, если у них было более четкое, чем обычно, зрение, как я слышала от многих перевертышей, этот конкретный перевертыш, вероятно, наслаждался видом моего пульса, трепыхающегося на шее. Даже по ощущению, я была уверена, что это видно. Когда моё сердце билось как барабан, я чувствовала, что мой пульс может быть виден из космоса.

По крайней мере десять долгих секунд прошло с тех пор, как я впервые увидела медведя, и за это время я по какой-то причине не смогла пошевелить мышцами. Медведь, однако, теперь покрыл по крайней мере десять или пятнадцать футов, все так же медленно топтался, как будто у него было все время в мире, чтобы делать все, что он хотел сделать со мной, что на самом деле он и сделал. Дом, скорее всего, в миле, или около того, позади меня, назад по тропе, не было ни души вокруг, чтобы спасти меня, не то чтобы в доме все равно был кто-то. Я поняла, что никто не спасет меня, если я не спасу себя. Не то чтобы у меня была хоть какая-то подсказка, как могу это сделать. Зная, что даже обычные медведи могут легко обогнать людей, я не сомневалась, что у любого медведя-перевертыша не будет никаких проблем. Даже при мощном спринте, бежать, так быстро, как мои ноги будут нести меня, я, вероятно, не преодолею и трех футов, не говоря уже о том, чтобы вернуться к дому.

Тем не менее адреналин в моих венах теперь побуждал мои мышцы двигаться, делать что-то, независимо от того, что это было. И если даже умру, я не хотела сдаваться без боя. Я должна, по крайней мере, ради мамы и себя.

Из-за страха, казалось, что время остановилось, но ускорилось сразу, я понятия не имела, сколько секунд я была заморожена на месте, когда внезапно, как будто меня оживила какая-то сила вне себя, я начала двигаться. Не отрывая взгляда от рычащей черно-ониксовой фигуры, приближающейся ко мне, я низко наклонилась, чтобы поднять большой камень, возможно, размером с грейпфрут, с каменистой земли у моих ног. Как будто во сне, я даже не знала, чтобы составить план или инициировать движение моего тела, но это сейчас происходило. Что бы ни случилось, я собиралась защищать себя, как могла, столько, сколько могла. Моё единственное желание, кроме желания чтобы медведь просто исчез, чтобы у меня была пара ножей.

Это был странный выбор, должна признать, в отношении моего умения метать ножи. Я обнаружила это случайно, пьяная, играя в дартс в доме брата подруги однажды ночью во время учебы в колледже. После добротной победы над братом моей подруги в дартс несмотря на то, что он был пьянее меня, он спросил меня, «метала ли ножи» я когда-нибудь раньше. Едва понимая, что он говорит, Я сказала «нет», и он, пошатываясь, побрел к себе на кухню, сказав, что он собирается «взять кой-какие действительно острые», чтобы они «хорошо застревали в дартсе».

Через полчаса или около того, моя подруга, ее брат, сосед по комнате брата и его подруга все согласились, что я была чертовым «метателем ножей». Это было не так сложно. Я просто взяла нож для стейка за ручку, прицелилась и отпустила его, и гораздо чаще, чем нет, нож плыл прямо к дартсу, попадая в яблочко, прежде чем падал на пол, потому что оказалось, что доска не могла удержать нож для стейка. Брат моей подруги и его сосед по комнате даже не смогли попасть в яблочко.

Хотя метание ножей не было для меня трудным делом, мой новый талант был необъясним. У меня никогда не было спортивного таланта, и я не была особенно скоординирована.

– Иногда люди просто странно хороши в одной действительно странной вещи, – сказал мне брат моей подруги. Во всяком случае, мой, казалось бы, бесполезный талант метания ножей служил формой развлечения для остальной части моих студенческих лет. Всякий раз, когда я была на вечеринке с дартсом, я всегда просила хозяина нож для стейка или два, так что могла показать свои странные навыки.

В настоящее время, столкнувшись с медведем из порожденных в лесу, я бы отдала что угодно за один нож любого вида. Тем не менее, грейпфрутового размера камень, который я подобрала, должен был подойти.

После того, как встала и откинула руку, я швырнула камень в медведя.

– Не подходи!

К моему ужасу, я промахнулась. И мало того, что красноглазый медведь не дернулся, он даже не остановился в своем медленном, неуклюжем подходе, рыча на меня.

Я схватила еще один камень размером с бейсбольный мяч и бросила его.

– Не подходи!

Опять же, я промахнулась. Вообще-то, я промахнулась на пару футов.

– Я серьезно! Не приближайся! Держись от меня подальше!

В ответ на мои крики медведь, который был, может быть, всего в двадцати футах от меня, если бы это было так, издал какой-то глубокий, серьезный, гортанный шум, который на самом деле звучал как смешок, который мог бы сделать человек. Ублюдок. Он действительно смеялся надо мной. По-видимому, для него моя попытка отбиться от него бросанием камней была жалкой.

Не желая отступать и показывать ему какие-либо признаки слабости и страха, я сопротивлялась отступлению назад, желая, чтобы мои ноги оставались на месте и твердо стояли на земле.

– Эй! Не приближайся ни на шаг! Ты меня слышишь? Я тебя предупреждаю!

Еще один низкий, похожий на смешок шум от медведя сказал мне, что он не думал, что я ему угроза. Он определенно не был напуган.

Промокнув от пота, дыша быстро, я схватила еще один камень и бросила его в сторону медведя. И на этот раз он попал в метку, ударив медведя прямо между его светящимися красными глазами с громким стуком о череп, который я нашла странно удовлетворительным.

К сожалению для меня, однако, мое удовлетворение было очень недолгим. Удар в голову большим камнем, казалось, даже не смутил медведя-тень. Несмотря на то, что его ударили так сильно, он едва даже вздрогнул и все еще приближался ко мне, вероятно, менее чем в пятнадцати футах.