Текст книги "Божественные игры (СИ)"

Автор книги: Amina Edelweiss

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Но, наконец, дело сделано, и тонкие пластины мяса висят развешанные на обломках веток, кое-как закреплённых для устойчивости камнями. За его сохранность мы не беспокоимся: полубоги, я думаю, теперь к морю не приближаются, а таящееся в его глубинах чудовище, созданное для убийства трибутов, вряд ли польстится на нашу скромную добычу.

Управившись, мы спешно отходим в лес от греха подальше. К сожалению, нам нечем вознаградить себя за труд. От наших скудных запасов провизии не осталось ни крошки. Аннабет срезает нам ещё несколько кусочков луба; мы уныло жуем их, а после запиваем остатками воды. Мой желудок громко возмущается ничтожным количеством полученной пищи. Мне никогда не приходилось голодать, я даже не задумывался, каково это, но сейчас я вынужден испытать на себе всю «прелесть» длительной голодовки. И знаете что? Если раньше я богов просто очень сильно не любил, то теперь я их ненавижу!

День сегодня выдался на удивление спокойным и не кровопролитным, а потому изображения погибших трибутов заменяет новое сообщение от богов.

– Внимание, трибуты! ― раздаётся уже ставший привычным голос Диониса. ― Завтра на рассвете в лабиринте под холмом состоится пир. Там вы сможете найти всё необходимое: еду, воду, а также другие полезные вещи…

– Приходите сами и приводите друзей, ― передразнивая бога виноделия, с сарказмом заканчивает Талия.

Реплика Талии вызывает у нас с Аннабет усмешку.

Несмотря на скрытую опасность, новость возвращает нам некоторое подобие уверенности в завтрашнем дне. Глядя в ночное небо, я думаю о том, что, возможно, погибну завтра утром, но ― какая ирония! ― я жду не дождусь, когда оно наступит. Остаётся только перетерпеть длинную холодную ночь…

========== Глава 6. Лабиринт ==========

Мы встречаем рассвет, рассевшись, как белки, на растущем на границе леса дереве. В руках я держу бинокль ― отсюда хорошо видно тёмный, словно раскрытая беззубая пасть, вход в пещеру. Мы выжидаем. И вовсе не зря, ведь не мы одни хотим поживиться присланными дарами. Остальные трибуты не заставляют себя долго ждать.

– Там Джейсон… И Пайпер, ― сообщаю я, заметив парочку полубогов, вынырнувших из противоположной стороны леса. На минуту я опускаю бинокль и поворачиваюсь к Талии. ― Он ведь твой брат… Они не захотят убивать нас?

– Джейсон хотел бы, чтобы победительницей стала Пайпер или я, в крайнем случае… ― недосказанность Талии говорит яснее всяких слов: свою сестру он, может, и не тронет, но у него нет никаких причин щадить нас с Аннабет.

По обе стороны от входа горят прикреплённые к стене факелы. Пайпер берёт один, и они вместе с Джейсоном скрываются в лабиринте. Проходит совсем немного времени ― и я улавливаю у холма новое движение. Это Нисса и Лео, дети Гефеста. Они ступают медленно, осторожно, постоянно оглядываясь, ― даже мне с расстояния заметно их нервное напряжение. На минуту они теряют бдительность, когда, о чём-то договариваясь, берут себе по факелу. И надо же такому случиться, что как раз в этот момент с другой стороны появляются профи. Все пятеро ― в полном составе. Должно быть, они тоже шли тихо, раз Нисса с Лео их не услышали.

Едва заметив противников, сын Ареса бросает в Лео копьё, но тот с ловкостью уворачивается. Между противниками завязывается нешуточный бой. Преимущество явно не на стороне детей Гефеста, поэтому Лео незамедлительно пускает в ход наследственную способность управления огнём. Он направляет на своего обидчика огненную струю от факела, подобную той, которая вырывается из пасти дракона. Шерман лишь чудом вовремя отскакивает в сторону. Пламя проделало значительную прореху в его рукаве. Брат и сестра становятся спина к спине, настроенные на самый решительный отпор. Профи тут же окружают их, наступая, как стая безжалостных хищников…

– Эй!.. ― возмущённо восклицаю я, когда Талия с Аннабет выхватывают бинокль из моих рук, чтобы самим увидеть происходящее.

Бинокль они мне вскоре возвращают, но первое, что я вижу, ― мёртвое тело Вальдеса. Его смерти вторит пушечный выстрел. Нисса ещё держится, но ясно, что всех противников ей не одолеть. Пока она отбивает совместные атаки Нико и Луки, Кларисса и Бьянка подкрадываются к ней сзади…

– Сейчас! Нужно идти сейчас! ― я перевожу нетерпеливый взгляд на своих напарниц, с волнением ожидая их решения. Каждая минута на счету!

– Прямо в лапы профи?.. ― с сомнением протягивает Талия и чуть приподнимает бровь в ответ на новый пушечный выстрел.

– Нет, Перси прав! ― что-то быстро просчитав в уме, соглашается со мной Аннабет. ― Пока профи в лабиринте, им не до нас. Но потом они могут специально устроить засаду.

Талия не выглядит переубеждённой, но молча разводит руками, без особого энтузиазма принимая мнение большинства.

Мы передвигаемся точно какие-нибудь супер-агенты из голливудского фильма: я впереди, а девушки по обе стороны от меня, и каждый смотрит в свою сторону. Наверное, со стороны мы выглядим забавно, но нам самим не до смеха. От голода и остальных лишений меня слегка пошатывает, но давать слабину сейчас никак нельзя.

Поле, поросшее густой, достающей до колен травой, мы пересекаем без происшествий. У входа в подземелье остался гореть лишь один-единственный факел. «Прямо как будто нас ждёт», ― думаю я и без зазрения совести снимаю его с крепления. Так в одной руке у меня оказывается факел, а в другой ― нож. Талия держит наготове меч, а Аннабет ― заряженный лук. Проход не настолько широк, чтобы мы могли войти все вместе, поэтому первой заходит Талия, а Аннабет замыкает шествие. При необходимости она сможет выстрелить во врага с расстояния.

Внутри пещеры, имеющей волнообразные, шероховатые, как наждачная бумага, стены, царит непроглядный мрак и почти ощутимо пахнет опасностью. Блуждающий огонёк нашего факела за пределами отбрасываемого света только делает его ещё гуще. При входе в пещеру создаётся ощущение, будто в солнечный летний день ныряешь с головой в зловеще чёрную, ледяную воду. Лишь на поверхности маячит спасительный отблеск света, но тебя неумолимо тянет ко дну.

Пока кажущийся бесконечным коридор идёт прямо, мы движемся в одном направлении, но вскоре в нём начинают появляться боковые ответвления. Мы пропускаем первые два и сворачиваем в третий, в надежде, что там не столкнёмся ни с кем из соперников. Боковой коридор в свою очередь тоже расходится ― в самом деле, настоящий лабиринт! Так и заблудиться недолго…

– Жаль, у нас нет никакой длинной верёвки. Могли бы привязать её и постепенно разматывать… ― я даже присмотрел подходящее пустое крепление для факелов.

– Чтобы профи было легче нас найти? ― усмехается временами несносная Аннабет.

– Зато мы бы точно не заблудились! ― парирую я из чистого упрямства, уже понимая, что в общем-то она права.

– Да тише вы! ― Талия бросает на нас гневный взгляд. ― Всё равно её нет.

Что правда, то правда, верёвки у нас нет, но мы находим другой выход из ситуации ― всё время сворачивать только направо. А там посмотрим, куда приведёт нас этот путь…

– Надеюсь, профи попадут здесь в какую-нибудь ловушку, ― говорю я совсем тихо, так, чтобы меня услышала одна Аннабет.

Судя по брошенному на меня благосклонному взгляду, в этом дочь Афины со мной полностью солидарна.

Уже за следующим поворотом нам встречается неширокая лестница с покатыми ступеньками, ведущая на второй этаж. Как будто мало нам одного! Но мы её игнорируем и продолжаем путь. Неожиданно Талия резко останавливается, рискуя подпалить себе волосы факелом, и, чуть посторонившись, тычет пальцем вперёд. Тогда мы с Аннабет замечаем, что из следующего поворота льются слабые потоки приглушённого света.

Я передаю факел Талии, а сам подкрадываюсь к проёму и осторожно выглядываю из-за угла. Но едва уловив очертания чьей-то фигуры, тут же прячусь. Правда, кое-что я всё-таки успел разглядеть. Там за поворотом не очередной коридор, а комната, тускло освещённая настенным светильником. Посреди неё стоит вытянутый стол, за которым сидит тот, кто меня испугал. Причём своими внушительными размерами он явно не напоминает полубога.

Привалившись спиной к холодной стене, я чувствую, что моё сердце ускорило свой темп, а ладони вспотели. Но изнутри комнаты не доносится ровно никаких звуков ― и это вселяет надежду. Я снова быстро высовываюсь и замечаю, что фигура осталась на прежнем месте. На третий раз я уже не спешу скрываться. В комнате и в самом деле всего два предмета мебели: стол, заставленный съестными припасами, и стул, на котором сидит одно из внушающих страх мифических существ ― циклоп. Переведя дыхание, я настороженно приближаюсь к нему. Талия с Аннабет на некотором расстоянии следуют за мной.

Циклоп за это время не сделал ни малейшего движения. Он словно бы заснул с открытым глазом. Мы останавливаемся в нескольких шагах от него, с подозрением глядя на обитателя лабиринта. Я мысленно сопоставляю его со своим братом, но тут же отбрасываю это сравнение: на Тайсона он совсем не похож, скорее уж, на моего отчима ― Вонючку Гейба. Точно такой же лысый и целыми днями просиживающий штаны за столом.

– Не нравится мне это, ― недовольно говорит Талия, чуть повернув к нам голову, но не отрывая взгляда от циклопа.

– Ничего не поделаешь, ― возражает Аннабет, ― Берём, что тут есть, и быстро сваливаем. Перси?..

Отогнав несвоевременные размышления, я снимаю со спины рюкзак. Пока наша союзница бдит циклопа, мы с Аннабет оперативно стаскиваем еду со стола в мой рюкзак. Но не успеваем мы забрать и половины, как неподвижное доселе чудище вдруг оживает. Крик Талии «Бежим!» тонет в его угрожающем рычании.

Похватав ближайшие свёртки, мы опрометью вылетаем в коридор. Вернее, только мы с Аннабет. А Талия… Она хотела прикрыть нас и потому задержалась, пропуская нас вперёд. Ей несомненно удалось бы убежать, ведь циклоп при всей своей свирепости до смешного неповоротлив. Но едва она подбегает к проёму, как скрытая каменная дверь вдруг обрушивается сверху, замуровывая её один на один со страшным монстром.

Аннабет и я ― мы останавливаемся как вкопанные, не в силах поверить в случившееся.

– О, нет… ― севшим от испуга голосом шепчет Аннабет, а опомнившись, подбегает к стене и начинает, как сумасшедшая, шарить руками по неровной поверхности стены в надежде отыскать рычаг, открывающий проход.

Я бросаюсь ей на помощь. Но все наши старания пропадают втуне.

– Талия! Держись! ― кричит Аннабет и в бессильной злости колотит кулаками в дверь.

Терзающая нас неизвестность подобна пытке: массивные стены не пропускают звуков, и мы не имеем никакой возможности узнать, что происходит сейчас по ту сторону. Я уже было совсем отчаялся, но тут проход внезапно открывается. Просто так, сам по себе. Как будто так и надо.

От того, что я вижу, у меня кровь стынет в жилах: израненная, тяжело дышащая Талия лежит на полу, покрытом мозаичной плиткой, сочетающей в себе бледно-жёлтые и красные цвета, отчего со стороны представляется, будто весь пол усеян кровавыми пятнами. В стороне от девушки громоздится мёртвая туша циклопа. В своей здоровенной лапе он сжимает нечто похожее на кинжал с удлинённым треугольным лезвием, темнеющем на конце.

– Талия… ― Аннабет подбегает к ней и, опустившись на колени, бережно берёт её за руку.

Из груди несчастной девушки вырываются болезненные хриплые вздохи, но что-либо сказать она уже не в силах. Я растерянно опускаюсь рядом. Как же так?.. С моей стороны на полу темнеет в неясном свете смазанное пятно настоящей крови. Талия, чуть подавшись вперёд, делает последний мучительный вдох и навеки затихает, закрыв глаза.

Дочь Зевса умерла…

Сюда не доносится грохотание пушки, ничто не нарушает безмолвие её смерти.

Я шокирован не меньше Аннабет, которая сидит на полу, застыв неподвижным изваянием, и продолжает безотчётно сжимать холодеющую руку Талии. Разум упорно отказывается верить в то, что она умерла. Кажется, она просто потеряла сознание и сейчас, вот сейчас шумно втянет носом воздух и откроет глаза. Но минуты одна за одной стекают в прошлое, а ничего подобного не происходит…

Я не испытываю никакой, даже самой отдалённой радости от того, что новая смерть трибута приблизила меня к победе. Мы с Талией никогда не были особыми друзьями, но, мне кажется, за прошедшие двое суток я узнал её лучше, чем мог бы узнать за два года. Мысленно простившись с дочерью Зевса, я решительно встаю на ноги. Оставаться в этом проклятом месте больше недопустимо.

Я подбираю брошенный факел и валяющийся рядом меч ― это кажется кощунством, но прежней владелице он уже не к чему, а мы ещё можем отстоять свои жизни. Подойдя к Аннабет, я легонько касаюсь её плеча. Она отрывисто кивает, пряча повлажневшие глаза, в последний раз чуть сильнее сжимает руку Талии и с тяжёлым вздохом поднимается с колен. В траурном молчании мы направляемся к выходу.

Только перед тем, как вступить в главный коридор, ведущий на волю, мы вынуждено останавливаемся, вовремя услышав нарастающие звуки, напоминающие бряцанье оружия и топот нескольких ног. Вскоре это становится очевидным. Спрятав факел за поворотом, чтобы он не отсвечивал, мы замираем и спустя пару минут из своего укромного уголка видим тех, кто стал препятствием у нас на пути.

Легко себе представить удивление, которое мы испытываем, когда нашим глазам является толпа облачённых в воинские доспехи скелетов, вполне бодро шествующих из одного конца в другой. Все они держат наготове мечи и щиты, лишь у двоих вместо щитов ― факелы. Доспехи свободно болтаются на их костях, при каждом шаге создавая звенящий шум.

– Патрулирующие скелеты?.. ― я недоумённо поворачиваюсь к Аннабет, когда процессия проходит мимо нас.

– Или временные прислужники Шермана, умеющего оживлять павших воинов, ― озвучивает своё предположение дочь Афины.

– Значит, здесь находится кладбище… ― догадываюсь я, на что Аннабет лишь пожимает плечами.

Как бы то ни было, мы не остаёмся дожидаться следующей встречи, а продолжаем пробираться к выходу. Яркий свет, виднеющийся впереди постепенно расширяющимся овалом, почти ослепляет нас, когда мы выходим наружу. Прошло не так уж много времени, а у нас такое ощущение, будто мы вышли из темницы после нескольких лет заточения. Не теряя времени мы переходим поле. Но хотя нельзя сказать, что угроза миновала, мы уже не так внимательно смотрим по сторонам.

Достигнув лесной чащи, мы обессилено прислоняемся спинами к деревьям и сползаем по ним на землю. По уму, нам следует пройти ещё дальше, чтобы быть в большей безопасности, но это невероятно тяжело. Мы слишком устали, слишком подавлены… Уже успевшее всецело утвердиться на небесном престоле солнце щедро озаряет землю своими жаркими лучами, но даже они не в состоянии избавить меня от того липкого могильного холода, что пробрался в самую душу. Чувствую, я ещё долго буду носить его в себе.

Скованными движениями я раскрываю рюкзак, стараясь действовать при этом как можно тише. Любое проявление шума кажется сейчас неподобающим. Достаю так удачно захваченную нами пластиковую бутылку с водой и делаю большой глоток. Потом, не удержавшись, ещё один. А после этого передаю воду Аннабет. Порывшись ещё в рюкзаке, я вынимаю оттуда хлеб и кусок сыра, с помощью ножа делаю два не очень аккуратных бутерброда, один из которых протягиваю Аннабет. Она смотрит на меня с немым укором, но я не собираюсь отступаться от своих намерений, и, в конце концов, Аннабет сдаётся и забирает бутерброд.

Вглубь леса мы отходим только после продолжительного отдыха. Делая по дороге привалы, мы поочерёдно забираемся на деревья, чтобы иметь возможность следить за окружающим пространством. Один раз, спустившись, Аннабет сообщает мне, что видела вдали тянущуюся в небо тоненькую струйку дыма от костра. Примерно через полчаса после этого мы слышим пушечный выстрел. Нельзя сказать наверняка, связаны ли между собой эти два события, но мне кажется, что, скорей всего, да.

По уже установившемуся правилу мы рано останавливаемся на ночлег. Теперь нам с Аннабет придётся дежурить по полночи.

Я ложусь спать ещё до наступления полной, всепоглощающей темноты, и меня снова будит играющий гимн. Я быстро протираю глаза и сажусь, прислонившись к дереву. Не приходится гадать, чьё изображение я увижу первым. Талия… С гордо поднятой головой и таким же твёрдым, непримиримым взглядом, словно выражающим презрение к тем, кто обрёк её на такую судьбу.

Но зато следующее изображение погибшего трибута меня немало удивляет. Джейсон?! Разве? Выходит, он тоже, как и его сестра, погиб в лабиринте… Я собираюсь сказать об этом Аннабет, но, обернувшись, вижу, что она сидит спиной к высвечивающимся голограммам, обхватив колени руками и положив на них подбородок.

Дальше в небе появляется изображение Кэти Гарднер, дочери Деметры, а за ней ― Ниссы Баррера и Лео Вальдеса.

Сегодня Смерть собрала хорошую жатву.

========== Глава 7. Ночные кошмары ==========

Аннабет будит меня посреди ночи. Перед этим мне снилось что-то малоприятное, и я, распахнув глаза, не сразу понимаю, что вокруг происходит. Но её голос успокаивает меня и одновременно возвращает в ненавистную реальность. Кутаясь в плащ ― не столько даже от холода, сколько от неуютной обстановки ― и вглядываясь в беспросветную темень, я становлюсь на дежурство. Но остатки муторного сна не спешат покидать меня. Я уже не в первый раз стою ночью на дежурстве, но сегодня мне особенно не по себе. Вокруг царит гробовая тишина, и вдобавок луна, наша верная союзница, скрылась за набежавшими тучами. Общую картину мрачности довершает моё воображение: так и кажется, что за нами кто-то неусыпно следит, дожидаясь лишь удобного случая подкрасться сзади…

Я стараюсь не зацикливаться на своих страхах, но у меня мало что получается: плохие мысли всё равно лезут в голову. Может, это из-за смерти Талии ― первой смерти, представшей передо мной во всём своём ужасающем виде? Я обхватываю голову руками, мне хочется вырвать из неё сводящие с ума воспоминания. За что мне это?! Как такое вообще могло случиться, что все мы оказались здесь? Половина трибутов уже мертва, остальные только ждут своей очереди, и всё ради чего?! Разве мы желаем друг другу смерти? Нет, конечно же, нет!

Сам не зная, что творю, я хватаю меч, быстрым шагом отхожу в сторону и обрушиваю на ни в чём не повинное дерево удар. Один, второй, третий… Поначалу я бью потихоньку, боясь наделать шуму, но с каждым разом удары набирают силу. Мне хочется закричать в голос, чтобы выпустить скопившуюся боль, но я не могу себе этого позволить, и меня это только распаляет.

Проснувшаяся или ещё даже не успевшая уснуть Аннабет подбегает ко мне и пытается остановить.

– Перси, перестань! Да что с тобой?! ― её голос не на шутку взволнован.

– Проклятые Игры! Ненавижу! Ни их, ни того, кто всё это придумал! ― я ударяю напоследок в дерево кулаком, после чего, разом выдохнувшись, безвольно опускаюсь на землю.

Аннабет садится со мной рядом. Она скользит по мне сочувствующим взглядом, не зная, чем мне помочь.

– Мы с Талией давно знали друг друга, ещё до того, как попали в лагерь, ― неожиданно начинает рассказывать Аннабет. ― Она была моей единственной подругой. В лагере мало кто об этом догадывался, да мы и не стремились афишировать свою дружбу. Но я знала Талию лучше, чем кто-либо, и она тоже… знала меня.

Я удивлённо поворачиваюсь.

– Ты никогда не говорила об этом…

– Да, я не люблю рассказывать о своём прошлом… Мой отец никогда не хотел такого «ненормального» ребёнка, как я. Но полубоги должны воспитываться своими родителями людьми. Позднее у отца появилась жена и нормальные дети. Он даже не скрывал, что я для него обуза. Тогда я решила сбежать, и Талия пошла со мной. Вскоре нас нашли сатиры и привели в лагерь.

Я целиком сосредотачиваюсь на разговоре и сразу забываю о своей вспышке гнева. Тихая грусть Аннабет, подобно волне, смыла из моей души всю злость.

– Значит, ты хотела как лучше, а получилось только ещё хуже?

– Так получилось бы в любом случае. Но я никогда не жалела, что ушла из дому.

Откровения Аннабет заставляют меня задуматься. Мне становится стыдно за свои неконтролируемые эмоции. У меня хотя бы было счастливое детство, любящая и заботливая мама, а у неё… Аннабет сейчас гораздо хуже, и я не должен вести себя так эгоистично.

Разговор сам собой умолкает: слова сожаления выглядели бы сейчас бессмысленными и ненужными, мы просто находим утешение в присутствии друг друга. Но, кажется, мы всё-таки засиделись: как бы слегка убаюканная грусть не перешла в уныние. Я поднимаюсь и протягиваю руку Аннабет, которую она охотно принимает. Так, взявшись за руки, мы возвращаемся к изначальному месту нашей стоянки. И мне абсолютно наплевать на то, как мы сейчас смотримся. Что действительно важно, так это дать почувствовать Аннабет, что она не сама в этой жестокой схватке со Смертью.

Покинутое дерево, хранящее следы моей ненависти, остаётся позади.

На следующее утро мы поднимаемся довольно поздно: спешить ведь по сути некуда, и к тому же кто спит, тот есть не хочет. Но зато мы в кои-то веки более-менее нормально выспались.

– Ну что, идём? ― после скудного завтрака я подхожу к Аннабет, сидящей по-турецки на земле и перебирающей наши запасы.

– Куда? ― девушка на минуту прекращает своё занятие и поднимает на меня заинтересованный взгляд.

Я пожимаю плечами так непринуждённо, словно мы только что вышли на прогулку, а не торчим на арене вот уже который день, находясь в постоянной смертельной опасности.

– Куда-нибудь.

Аннабет недоверчиво смотрит на меня, но потом одним движением застёгивает молнию рюкзака и с моей помощью встаёт с земли.

– Идём.

Мы выбираем произвольное направление. Какой смысл в целеустремлённости, если мы не знаем ни расположения наших врагов, но того, где могут находиться другие ловушки и полезные дары. Тут важно другое: нельзя ни на минуту раскисать, нужно продолжать бороться и если даже не знаешь, что делать, не сидеть сложа руки. Я начинаю понимать, что стремление к жизни ― это одно из главных правил, приближающих к победе. Ты можешь быть хоть самым умным и сильным, но если пал духом ― всё, пиши пропало!

– Хотя знаешь что… ― озарённый догадкой, останавливаюсь я. ― У меня появилась идея. Давай попробуем отыскать тот родник?

Эта мысль посетила меня не случайно: этот некончающийся полуголод и полужажда заметно подтачивают мои силы. Но если с первым пока ничего нельзя поделать, то второе ещё можно исправить, и ради этого я готов рискнуть!

– Ты, кажется, говорил, что он занят, ― напоминает мне Аннабет.

– Был занят! А если сейчас уже нет? ― эта идея завладела мной настолько, что я уже сомневаюсь в существовании аргумента, способного меня остановить.

Но Аннабет и не стремится меня отговаривать. Взвесив на одной чаше воображаемых весов возможный риск, а на другой ― предполагаемую пользу, она пожимает плечами и согласно кивает.

– И куда нам идти?

– Я пока ещё не определил… ― я озадаченно осматриваю окружающее нас зелёное однообразие.

Аннабет обречённо вздыхает, но вместе со мной принимает участие в определении нужного направления. В итоге нам кажется, что мы нашли его. Во всяком случае, выбранное нами направление наиболее вероятное. Условившись соблюдать осторожность, мы отправляемся попытать удачу.

Встретившуюся нам на пути земляничную полянку Аннабет обнаруживает первой, едва не наступив на прикрытый бархатными листочками кустик с россыпью красных ягод. Разумеется, мы её без внимания не оставляем. Сорванные ягоды мы кладём себе прямо в рот ― всё равно их слишком мало, чтобы делать запасы, нам и так еле хватает по горсточке. Чувства сытости они нам, конечно, не приносят, скорее, ещё больше распаляют аппетит, но зато их кисловато-сладкий вкус навевает приятные воспоминания. Жаль только, лакомство кончилось слишком быстро… Обшарив всю полянку до последнего кустика, мы продолжаем путь.

А спустя ещё час мы находим заветный родник. И, главное, поблизости ― ни души, уж теперь я не дам себя обмануть! Оказывается, мы можем гордиться своим умением ориентироваться на местности. Правда, если бы мы забрали ещё чуть влево, то могли бы попросту пройти мимо, но это всё пустяки, мелочи по сравнению с той радостью, которая охватывает нас при виде воды.

Я зачерпываю полные пригоршни и выпиваю всю воду до остатка. Как же я мечтал об этом! Имеющейся у нас бутылки с водой было слишком мало на двоих и хватало лишь на то, чтобы не умереть от жажды. Когда мне кажется, что в меня больше не влезет ни капли, я сначала умываю лицо, а потом просто опускаю руки в ручей, позволяя приятной прохладе струиться по коже.

Посоветовавшись, мы с Аннабет решаем остаться здесь, хотя бы на первое время. Так, по крайней мере, питьевой воды у нас будет в избытке. Воспоминания о пережитых мучениях вызывают во мне острое нежелание куда-либо идти. Теперь я готов сразиться за воду хоть с самими богами! Разве что устраиваемся мы чуть в стороне от ручья: всё-таки деревья там редеют, и на открытой местности мы как на ладони. Это наша единственная предосторожность.

Незаметно надвигаются сумерки. Но разлившаяся в воздухе прохлада вовсе не приносит мне спокойствия и умиротворения, напротив, меня всё чаще начинает донимать мысль, что Игры подходят к концу. А мы, получается, просто сидим и ждём этого конца. Но победы нельзя дождаться, её можно только завоевать!

С тяжёлым сердцем я ложусь на землю, стараясь поскорей уснуть. Мне это удаётся далеко не сразу, плохое предчувствие ещё долго отравляет мои мысли, но, в конце концов, они плавно перетекают в беспокойный сон. Окружающий меня лес вдруг становится очень похожим на тот, что растёт у нас в лагере. Ночная мгла бесследно исчезает, уступая место яркому солнцу, а журчащий поблизости ручей разливается полноводным озером. Я стою в окружении весело шелестящих деревьев, рядом со мной ― Аннабет. Пронизывающие листву солнечные лучи падают ей на лицо, заставляя её жмуриться и смеяться. Глядя на неё, я тоже улыбаюсь, но вместе с тем меня не покидает непонятная тревога.

И тут впереди откуда ни возьмись появляются тёмные фигуры трибутов, среди которых я чётко различаю Клариссу. Угрожающе оскалившись, они надвигаются всем скопом, окружая нас и отрезая любые пути к отступлению. Последнее, что я слышу, ― полный ужаса крик Аннабет.

Вздрогнув, я резко просыпаюсь.

И тогда понимаю, что Аннабет кричала наяву, так как снова слышу её испуганный голос. Я быстро вскакиваю и кручу головой во все стороны, выискивая опасность, но сквозь чернильную темноту не так-то просто что-либо разглядеть. По вине моего не до конца проснувшегося сознания я не сразу замечаю, что лес будто бы ожил и заговорил одновременно десятками голосов.

– Перси, бежим! ― встревоженная и напуганная Аннабет кидается ко мне и тянет за руку.

Я всё ещё ничего не понимаю, но страх Аннабет передаётся и мне, и я послушно бегу за ней следом. По той же причине я неуклюже проваливаюсь одной ногой в незамеченный ручей. Проклятье! Хоть он и не глубокий, но вода мало того что замочила мне край штанины, так ещё и попала в обувь, и теперь неприятно чавкает. Но остановиться нет никакой возможности ― Аннабет неустанно тянет меня вперёд. Несмотря на темень, мне удаётся разглядеть что-то круглое, болтающееся в её руке ― мой рюкзак, который я снял на ночь и который как пить дать впопыхах оставил бы на прежнем месте.

На бегу мы сталкиваемся с компанией профи. Они выныривают из темноты так неожиданно, что я не успеваю ни затормозить, ни свернуть в сторону и с силой врезаюсь в одного из них. От удара мы оба валимся на землю. Потирая ушибленное плечо, я с удивлением узнаю перед собой Клариссу. Злая насмешка судьбы! Но сейчас моей ненавистнице нет до меня никакого дела. На её лице застыла та же тревога, охватившая всех нас.

Как бы больно мне ни было, я живо поднимаюсь на ноги, опираясь рукой о дерево. Моя левая нога, которую я замочил и на которую упал, тоже ноет, и я для равновесия хватаюсь ещё и за нижнюю ветку, что нависла прямо над моей головой, едва не касаясь её. И вдруг вместо твёрдой коры ощущаю под пальцами что-то мягкое и скользкое. «Ветка», к моему изумлению, выгибается и начинает громко шипеть. Я с отвращением отшвыриваю её от себя, осознав, что держу в руках змею, наверняка ядовитую. И ладно бы, если б это была просто змея! Но с тремя головами… к такому я не был готов!

А между тем позади нас нарастает, быстро приближаясь, многократное шипение. Сколько же там этих тварей?! Теперь меня не надо подгонять, я и сам бегу что есть духу, не обращая внимания на ушибленную ногу. То и дело приходится уворачиваться от веток, превращающихся в змей, мне отовсюду слышится их мерзкое шипение. Один раз двуглавая змея падает мне прямо под ноги, я лишь чудом не наступаю на неё, а перепрыгиваю. Хорошо ещё, у меня с собой меч: с ним гораздо удобнее и, что немало важно, безопаснее прокладывать себе дорогу.

Рядом со мной бежит чуть отставший Нико. В отличии от меня, ему нечем отбиваться, и когда разветвлённая змея падает ему на плечи, он лишь беспомощно машет руками и кричит. Но тут же цепляется за что-то и падает. Моим первым побуждением было броситься ему на помощь. Я приостанавливаюсь, но вижу, что парню уже не помочь: чёрная шевелящаяся масса почти поглотила его.

Мы преодолеваем ещё некоторое расстояние, но вскоре замедляем бег: грозное шипение нас больше не преследует, змеи словно растворились, да и на пути эти твари больше не попадаются. Окончательно останавливаемся мы на краю большого оврага. Профи так и бежали с нами всё это время ― общая угроза стёрла границу нашей вражды. Я отыскиваю взглядом Аннабет и про себя отмечаю, что с ней, похоже, всё в порядке ― у неё хоть и не было подходящего оружия, но, вероятно, мой рюкзак послужил ей щитом.

Чуть согнувшись, я опираюсь руками о колени, стараясь выровнять дыхание и успокоить чрезмерное сердцебиение. После сумасшедшего бега с преодолением препятствий мы все нуждаемся в передышке. Мы с Клариссой, находясь друг напротив друга, выпрямляемся одновременно. В её глазах загораются уже знакомые мне дьявольские огоньки. И чем шире расползается её ухмылка, тем больше крепнет во мне уверенность, что пора нам с Аннабет снова уносить ноги. Опасность поменяла своё обличье.

Но тут происходит то, что в корне меняет ситуацию. Стоящий в стороне от нас Шерман резко вскрикивает и падает замертво, сражённый одной метко выпущенной стрелой. Взметнувшиеся в гуще деревьев длинные светлые волосы изобличают его убийцу ― Алексис, дочь Апполона. Она всегда славилась своим умением стрелять из лука.

Но едва я успеваю подумать об этом, как у меня на миг перехватывает дыхание: наконечник новой натянутой стрелы направлен на следующую жертву ― Аннабет. Девушка бросается в нашу сторону, надеясь таким образом сбить лучницу с толку, затерявшись в толпе. Но даже в этом случае стрела непременно нашла бы свою цель, пролетев в аккурат между Клариссой и Бьянкой, если бы не… Лука, внезапно бросившийся Аннабет наперерез. Он отталкивает её, и в итоге предназначавшаяся ей стрела попадает ему в грудь.