Текст книги "Божественные игры (СИ)"

Автор книги: Amina Edelweiss

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Я опускаю глаза вниз и стараюсь не слушать его, представляя, будто погружаюсь в воду, где царит полная тишина и благодать. От всех этих лицемерных, пафосных речей уже становится тошно! Я выныриваю из воображаемого бассейна, лишь когда Зевс произносит традиционное «И пусть удача всегда будет с вами!» и возвращается на своё место. Сразу после этого на нас со всех сторон начинают наползать лёгкие клубы дыма, появившиеся словно из ниоткуда. Свиваясь в причудливые формы, они окутывают каждого из нас и, поднимаясь всё выше, быстро набирают скорость. И вот ― это уже не дым, а вихрем проносящиеся вокруг нас уменьшённые копии смерчей. Мне не страшно, но всё-таки немножко волнительно, особенно, когда искусственный смерч плотным коконом окутывает меня, так что не видно даже почвы под ногами. Я чувствую, что меня подхватывает ветром, но равновесия не теряю, словно по-прежнему стою на земле.

Проходит около пары минут, прежде чем смерч вокруг нас стихает ― и мы оказываемся на арене новых Божественных игр. В глаза бьёт такое же яркое солнце. Из-за резкого перехода от темноты к свету я поначалу не различаю ничего вокруг. Протяжный гудок возвещает нас о том, что до старта остаётся ровно минута.

Я протираю глаза и часто моргаю.

Пятьдесят секунд до старта.

Теперь я хорошо всё вижу вокруг. Мы стоим на круглых постаментах, равноудалённых друг от друга и от так называемого Рога изобилия, который находится в центре очень напоминающего Парфенон здания с множеством колонн. Вокруг него разбросаны различные вещи: оружие, еда и прочие предметы, которые могут помочь тебе выжить. И если у тебя достаточно смелости, чтобы сразиться за них с другими трибутами, тогда вперёд ― рискни своей жизнью!

Тридцать секунд до старта.

Мой взгляд откликается на знакомый блеск в стороне. Так блестеть может только вода в лучах солнца. Я поворачиваю голову: так и есть, там вдали большущее озеро. Оно гораздо ниже ― значит, мы находимся на холме, причём довольно высоком. С правой стороны к воде тянется широкий луг, зато всё остальное пространство занимает лес, берущий своё начало прямо от подножия нашего холма.

Решение бежать к воде возникает само собой.

Десять секунд до старта.

Я осматриваю разбросанные предметы и в последний момент останавливаю внимание на наиболее доступной для меня и заманчивой цели ― прислонённом к колонне рюкзаке. Что в нём ― остается только догадываться, но думаю, что лишними эти вещи точно не будут. Он как раз посередине между мной и Рогом изобилия. Но из-за того, что я отвлёкся на окружающий пейзаж, я не успеваю решить, стоит ли он того риска.

Громкий удар гонга возвещает нас о том, что Игры начались.

Я срываюсь с места и несусь к заветному рюкзаку. Страха нет ― на него попросту не хватает времени. Как оказывается, не я один имею виды на заманчивую добычу: почти у самой цели я с силой сталкиваюсь плечом с сыном Деметры. Мы оба падаем на землю, а поднявшись, тут же набрасываемся друг на друга. Оружия у нас нет, поэтому мы дерёмся врукопашную. Мы не хотим причинять друг другу боль, но очень уж велико желание завладеть жизненно важными вещами, и это не на шутку распаляет нас.

В конечном итоге, я заезжаю своему противнику локтем в живот и с силой отпихиваю его от себя. Он падает, а я не мешкая хватаю рюкзак и что есть духу сбегаю вниз с холма. Единственная проблема: желанная добыча стоила мне драгоценных минут. Обычно меня удачливым не назовёшь, но сейчас я, повинившись внутреннему чутью, оборачиваюсь в самый нужный момент и вижу, как бросившаяся меня преследовать Кларисса целится в меня ножом. Я уворачиваюсь ― и нож пролетает мимо меня в нескольких сантиметрах. С бешено колотящимся сердцем я бегу дальше, а когда оборачиваюсь в следующий раз, ― вижу, что Кларисса уже сцепилась с Талией.

Теперь за мной никто не охотится, и я могу следовать заранее намеченному курсу. Мне хватает ума не бежать по открытому лугу, где я могу стать лёгкой мишенью, а двигаться среди деревьев.

Проделав половину пути, я замедляю бег и теперь иду просто быстрым шагом. К тому времени во рту у меня уже пересохло. Пусть в лесу не так жарко, как на открытой местности, но я долго бежал, а пережитое волнение ещё больше способствует усилению жажды.

Достигнув цели, я ступаю на песчаный берег. Такое ощущение, будто передо мной море, которому не видно конца, хотя на деле это, скорей всего, подстроенный оптический обман. Наверное, где-то там кончается арена и плыть по нему нету смысла, даже если будет на чём. Я опускаюсь на колени, зачерпываю рукой воду и смачиваю ею губы. Мои опасения подтвердились: она солёная. Я едва сдерживаю стон разочарования.

Желая хоть немного охладиться, я опускаю обе руки по локоть в воду. Странно, вода не приносит мне ожидаемого облегчения… Тогда я пытаюсь подчинить её себе, но у меня ничего не получается. Теперь моему разочарованию нет предела! Видно, боги решили сделать это иллюзорное море неподвластным мне. Вода не станет моим главным помощником. Казавшийся железным щит рассыпался в труху при первом прикосновении.

Мне ничего не остаётся, кроме как вернуться под тень деревьев. Я сажусь на землю и, чтобы хоть чем-то себя подбодрить, вытаскиваю наружу содержимое моего рюкзака. Моими трофеями становятся: широкий раскладной нож с зазубринами у рукояти, бинокль и пакет с двумя бутербродами. Ну и, конечно, не стоит забывать, что сам по себе рюкзак ― тоже вещь очень полезная, вместительная. Словом, неплохая добыча, хотя могло быть и лучше. Можно же было прибавить ко всему перечисленному хоть маленькую бутылочку с питьевой водой!

Пока моё тело отдыхает, я думаю о том, что мне делать дальше. Видно, придётся углубляться в лес. Здесь находиться бессмысленно и, что-то подсказывает мне, что и небезопасно тоже. К тому же вид тихо плещущейся в изобилии воды, которую нельзя пить, практически невыносим.

Посидев немного, я закидываю обратно собранный рюкзак себе на плечи, лезу на дерево и через бинокль осматриваю окрестности. Большую часть местности занимает лесной массив. На другой стороне луга находится ещё один холм, чуть более пологий и тоже обрамлённый деревьями. Но если тот, первый, с его белым древнегреческим храмом напоминает Олимп в моём представлении, то этот ― вместилище ада: у его подножия зияет чёрный, будто разинутая пасть, проход в глубины, по обе стороны от которого горят вставленные в крепления факелы. Думаю, туда лучше не соваться.

Больше ничего примечательного я не вижу, а потому слезаю с дерева и иду вглубь леса, следуя своему плану. В лесу на удивление тихо: не щебечут птицы, не шуршат никакие зверьки, только лёгкий ветерок слегка колышет листву. Это наводит меня на мысль, что поймать здесь дичь будет не так-то просто. Хотя, с другой стороны, не с ножом же на них охотиться! Тут нужно оружие посерьёзней, такое, какого у меня нет.

Я шагаю по лесу до тех пор, пока случайно не натыкаюсь на спасительный родник. Не какую-нибудь там захудалую, поросшую камышами и пропахшую тиной речушку, а настоящий родник с чистой, прозрачной водой, что, мелодично журча, сбегает с каменистого склона.

– Вот это да! Невероятно! ― бормочу я вне себя от радости.

Я мигом кидаюсь к воде, зачерпываю полные пригоршни и жадно пью, ощущая, как живительная влага расходится у меня внутри. Мне не во что набрать воду про запас, но пока меня это не беспокоит. Утолив жажду, я с удовольствием умываю лицо ― и вдруг слышу чей-то знакомый голос:

– Смотрите! Вот он!

Я тут же поднимаю голову и вижу перед собой на некотором расстоянии целую группу трибутов. Это профи ― так мы называем трибутов из Домов Ареса и Аида, нередко образующих союз. И в этот раз мне попалась стандартная комбинация: Кларисса, Шерман, Бьянка и Нико. Но я никак не ожидал, что с ними будет ещё и Лука! Ведь этот возглас, выдавший меня, принадлежал именно ему.

========== Глава 4. Противостояние ==========

– Хватайте его! ― кричит Кларисса и первая бросается мне навстречу.

Мысль о дальнейших действиях ещё не успевает оформиться в моём мозгу, а я уже поднимаю воду из родника столбом вверх и направляю её мощной струёй в лицо подбежавшей противницы. Встретившая отпор Кларисса слепо пятится назад, безуспешно пытаясь защищаться руками, и даже её союзники замедляют бег, не торопясь приближаться ко мне. Я опускаю руки, и струя сразу теряет силу, сплошной водяной стеной опадая на землю. Я не трачу времени на ликование, что хоть на этот раз мои способности возымели эффект, а быстро уношу ноги. Притормозившие было профи тут же кидаются следом за мной.

Я бегу, не имея возможности оглянуться: всё внимание уходит на то, чтобы не зацепиться за торчащие из-под земли корни деревьев. Впрочем, мои преследователи не особо таятся, я прекрасно слышу топот их ног и насмешливые выкрики. На случай, если кто-нибудь из них снова захочет запустить в меня нож, я намеренно стараюсь не бежать по прямой линии. В моей голове трепыхаются панические мысли: «Что мне делать?! Как отбиться от них?! Ведь вступить с ними в схватку означает верную смерть!»

В какой-то момент я всё-таки цепляюсь за незамеченную корягу. Это случается как раз на краю невысокого, но обрывистого склона. Я не удерживаю равновесия и скатываюсь вниз. Не успеваю я опомниться, как земля вдруг расходится подо мной, и я падаю в яму. Толстые корни, поросшие сверху густой травой с застрявшими в ней мелкими обломками веток, в мгновение ока сплетаются надо мной, точно змеи, так что в итоге остаются видны лишь крохотные просветы.

Я слышу отдалённые возгласы своих врагов:

– Где он? Куда он делся?

– Как сквозь землю провалился!

– Найдите его! Он не мог далеко уйти! ― беснуется разозлённая Кларисса.

Я вжимаюсь спиной в землю и дышу через раз. Мне хочется одновременно и смеяться, и плакать. Моё убежище ― моя же ловушка. Я не сомневаюсь, что на поверхности она совершенно незаметна и обнаружить меня практически невозможно.

Всё происходит именно так, как я и надеялся. Полубоги расходятся в разные стороны, но вскоре возвращаются обратно не солоно хлебавши. В перерыве между потоками посылаемых на мою голову проклятий я слышу, как они договариваются насчёт того, чтобы устроить стоянку возле родника. Что ж, этого можно было ожидать.

Одна угроза миновала, и теперь я стараюсь по возможности хладнокровно оценить своё положение. Итак, я в ловушке. Земляная яма не такая уж глубокая ― встав в полный рост и вытянув вверх руки, я могу дотронуться до переплетённых корней, ― но здесь довольно прохладно, а к ночи станет ещё холодней. Я достаю нож из рюкзака и пробую зазубренной стороной перепилить корни. Для этого я упираюсь ногами в стенку, проделав в ней некое подобие ступенек, хватаюсь одной рукой за корень, а второй совершаю задуманное.

Сойдя вниз, я провожу рукой по лбу. Корни необычайно крепкие, точно железные. В результате пяти минут непрерывной работы появилось лишь крохотное углубление. Сколько же понадобится сил и времени, чтобы выбраться отсюда! Хотя, с другой стороны, лучше уж так, чем застрять здесь без надежды на спасение.

За монотонной работой меня не покидают мысли о Луке. Кто бы мог подумать, что он так легко найдёт общий язык с профи! А я-то надеялся, что мы с ним друзья и он хотя бы в начале Игр не будет пытаться убить меня.

С распиливанием корней я вожусь до ночи, время от времени делая передышки. Ещё не успев выбраться, я слышу, как играет гимн, ― значит, сейчас в небе появятся изображения павших трибутов. Мне удаётся их разглядеть. Ричард ― сын Деметры, Патрисия и Николас ― дети Артемиды и Элис ― дочь Гермеса. Всего четверо. Я не был хорошо знаком ни с кем из них, но это не отменяет того факта, что когда я увидел изображение сына Деметры, я испытал угрызения совести. Ведь по сути это я стал причиной его смерти. Из-за меня он задержался у Рога изобилия и, скорей всего, был убит кем-то из профи.

Я говорил Аннабет, что буду только защищаться, но теперь я не уверен, что этого будет достаточно.

Не успеваю я додумать эту мысль до конца, как звучит другая мелодия, если можно так выразиться, чуть более весёлая. Она предшествует какому-либо сообщению от богов. Обычно они созывают трибутов на «пир», но сейчас ещё слишком рано для подобных заявлений.

Я с любопытством прислушиваюсь. Над ареной звучит громогласный голос Диониса:

– Внимание, трибуты! В правилах произошли изменения. В нынешних Играх победить могут трое. Третьим ― внеконкурсным ― победителем может стать владелец особенного артефакта, единственного в своём экземпляре. Тому, кто это будет, достаточно лишь громко произнести имя верховного бога Олимпа и он тут же будет забран с арены. Да пребудет с вами милость богов!

Около минуты я стою в ступоре, пытаясь вникнуть в услышанное. Я понимаю лишь одно: то, что я ничего не понимаю. Какой ещё артефакт?! Значит ли это, что он спрятан где-то на арене и тот, кто его найдёт, станет безоговорочным победителем? Наверное, всё-таки да, потому что другое объяснение здесь придумать трудно. Вот только, подозреваю, что найти его будет не легче, чем иголку в стогу сена.

«Особенно, если сидеть в грязной, сырой яме», ― мысленно заканчиваю я и, взяв себя в руки, снова берусь за дело.

Я выбираюсь из ловушки уже после полуночи: едва протискиваюсь в получившееся узкое отверстие. Во всяком случае, мне кажется, что полночь уже миновала, ― часов здесь ни у кого нет. Я чувствую сильную усталость: за день я вымотался так, что готов упасть и уснуть прямо там, где стою. Руки после работы немилосердно ноют, даже несмотря на то, что лагерные тренировки сделали меня гораздо выносливей. Мой желудок совершенно пуст, и мне снова хочется пить. Притом я опасаюсь, что если продолжу путь, то попаду в новую западню.

Все эти доводы побеждают мой страх перед профи, и я, закутавшись поплотнее в плащ, укладываюсь спать прямо под боком у стаи «гиен».

Я открываю глаза на рассвете, когда небо только-только начинает светлеть, и не сразу вспоминаю, где я нахожусь. Кругом зелень ― куда ни глянь. За время сна мой плащ сбился и холод пробрался ко мне под одежду; особенно неуютно чувствует себя тот бок, на котором я сейчас лежу. Я опираюсь свободной рукой о землю и с трудом поднимаюсь. Трава мокрая, но из неё нельзя выжать ни капли воды, и это до обидного несправедливо.

Хотя в моём раннем пробуждении есть и положительная сторона ― профи наверняка ещё спят и, если соблюдать осторожность, мне удастся незаметно ускользнуть от них, ― но короткий сон не придал мне сил. Я чувствую себя совсем разбитым. Стараясь действовать как можно тише, я надеваю рюкзак и пробираюсь вперёд по лесному ковру. Но, несмотря на всю мою осторожность, время от времени какая-нибудь сухая веточка всё же попадается мне под ноги, и тогда я сразу замираю, напряжённо оглядываясь. Лес скован безмолвной тишиной, и даже такой незначительный звук может выдать меня. Не знаю, выставили ли профи дозорных, проверять это мне совсем не хочется.

Примерно через полчаса черепашьего продвижения я позволяю себе расслабиться и сделать привал. Устало привалившись спиной к стволу дерева и вытянув ноги, я достаю один бутерброд, а второй бережливо оставляю на потом. Голод мне удаётся немного заглушить, но зато жажда начинает мучить с двойной силой. Все мои мысли сводятся только к поиску воды. Если на меня нападут, я даже не смогу сражаться в полную силу.

По лесу я передвигаюсь медленно и осторожно. Во-первых, чтобы иметь возможность вовремя заметить опасность, а во-вторых, чтобы не слишком расходовать силы. Когда солнце поднимается достаточно высоко, мои размышления о том, что где-то просто обязан быть и другой источник, вдруг прерывает странный шум, доносящийся издалека. Очень напоминающий шум волн во время шторма. Превозмогая усталость, я забираюсь на наиболее удобное дерево среди растущих поблизости. Мне кажется важным быть в курсе того, что происходит на арене.

Уже на верхушке я достаю бинокль и, посмотрев в сторону моря, вижу огромное, круглое нечто, уходящее под воду! Как будто в море опустили большущий чёрный камень, и он медленно идёт ко дну. Вслед за этим, минут через пять, раздаются три пушечных выстрела ― свидетельства смерти трибутов. Меня передёргивает от мысли, что я тоже мог стать жертвой неизвестной морской твари. К счастью, я сразу понял, что с этим морем что-то неладно. А вот другие полубоги никак не могли это проверить.

Спрятав бинокль, я слезаю с дерева. Но, поставив ногу на последнюю ветку, меня словно током прошибает: Аннабет! Что если она одна из жертв?! От этой страшной догадки мне становится очень не по себе. Правду я узнаю вечером, а пока что мне нечем себя утешить. Остаётся только надеяться, что Аннабет слишком умна для того, чтобы вовремя не заподозрить угрозу.

Я продолжаю путь. По моим подсчётам время уже перевалило за полдень. Я не очень хорошо ориентируюсь по солнцу, но сейчас оно жарит сильней всего. Благо, хоть густые кроны деревьев служат отличным навесом. У меня слипаются глаза, но я не разрешаю себе лечь на землю и вздремнуть.

В какой-то момент я замечаю вдали мелькнувшую фигуру. В тот же миг я прячусь за дерево и немедля достаю бинокль и нож. Выждав немного, я выглядываю из своего укрытия. От увиденного моё сердце радостно пускается вскачь, и все мои злоключения на время меркнут.

– Аннабет! ― начисто позабыв об осторожности, кричу я и подбегаю к ней.

Услышав мой голос, дочь Афины резко оборачивается и вскидывает на меня держащий наготове лук.

– Аннабет, это же я, ― замедлив бег, я останавливаюсь в нескольких шагах от неё и в примирительном жесте поднимаю руки.

Но девушка не торопится убирать оружие.

========== Глава 5. Союзники ==========

– Думала, нет ли за тобой «хвоста», ― объясняет Аннабет и только тогда, обведя пристальным взглядом окрестности, опускает лук.

Я подхожу к ней, и мы, не считая нужным сдерживать чувства, обнимаем друг друга. Я уже собираюсь сказать ей, как здорово, что мы наконец встретились, но моё внимание привлекает тихий звук шагов сбоку.

Аннабет была не одна. С ней был ещё один полубог. Вернее, полубогиня.

– Талия… ― удивлённо выдыхаю я.

Ещё одна комбинация союзников, ставшая для меня полнейшей неожиданностью.

– Я смотрю, у нас пополнение, ― дочь Зевса останавливается напротив и смеряет меня придирчивым взглядом. ― Надеюсь, ты хорошо умеешь сражаться и выживать?

Хотя Талия говорила прохладным тоном, в её голосе не было ни насмешки, ни пренебрежения. Скорей всего, она просто оценивает реальные силы свалившегося как снег на голову союзника, и на её вопрос мне хочется не огрызнуться, а вспомнить какой-нибудь случай из жизни, доказывающий мои исключительные способности. Но ничего такого мне в голову не приходит. И дело вовсе не в том, что у меня плохая память.

Пока я собираюсь с ответом, Талия уже отворачивается от меня. То ли решила, что по мне и так видно, на что я способен, то ли не привыкла доверять словам. Ладно, что хоть не пытается меня убить ― для начала это можно счесть хорошим знаком.

– Перси, у тебя есть вода? ― выводит меня из задумчивости Аннабет.

По надежде, прозвучавшей в её голосе, нетрудно догадаться, что у них воды тоже нет ни капли. Это не может не расстраивать: на момент встречи моя жажда как бы чуть притупилась, но теперь снова начинает мучить меня.

Я мрачно качаю головой:

– Нет. В лесу недалеко есть источник, но там обосновались профи. Это всё, что у меня есть, ― я опускаюсь на корточки и раскрываю рюкзак, показывая все свои нехитрые запасы.

Девушки тоже делятся со мной своей добычей. Аннабет, как уже выяснилось, удалось захватить лук со стрелами, а Талия заполучила в схватке с Клариссой меч. Что касается съестного ― у них лишь одна пластмассовая баночка с варёным рисом и небольшой кусочек белого хлеба. Талия говорит, что у них ещё была маленькая стеклянная бутылочка с водой; воду они выпили, а бутылочка случайно разбилась. При этих словах дочь Зевса бросает неосторожный взгляд на свою союзницу. Аннабет поджимает губы и отворачивается.

В общем, как ни крути, а вопрос питьевой воды для нас сейчас самый основной. Если в скором времени мы её не найдём, тогда… страшно даже представить, что тогда! И совсем не хочется об этом думать. Но и не думать тоже нельзя. Поэтому мы заставляем себя идти дальше ― разумеется, все вместе, это даже не обсуждалось. Только, кажется, не углубляемся в лес, а сворачиваем в сторону, ведомые Талией. Я никак это не комментирую: перед глазами у меня плещется заманчиво искрящееся в золотых лучах море.

Солнце начинает медленно клониться к закату; оно ещё достаточно высоко, но ясно, что вечер уже не за горами. Становится не так жарко, и это единственная хоть какая-то хорошая новость за последние несколько часов. Правда, справедливости ради стоит сказать, что плохих новостей тоже не было. Положение наше остаётся стабильно незавидным.

Я бреду следом за Аннабет и едва не натыкаюсь на неё, когда она внезапно останавливается. Мне кажется, что у меня уже начались галлюцинации, потому что я вижу на её губах улыбку. На всякий случай тряхнув головой, я смотрю на Талию: она тоже сдержанно улыбается. Но вокруг нет ничего такого, за что может зацепиться взгляд: повсюду обыкновенная густо устилающая землю трава, присыпанная трухой из сухих веточек, почти одинаковые деревья, облепленные болотного цвета мхом, в одном месте даже свисающим плотным комком с ветки… Словом, я-то уже было размечтался, что мы нашли воду.

– Перси, кажется, мы нашли воду! ― радостно сообщает мне Аннабет.

Теперь я думаю, что галлюцинации начались у неё. Где она тут видит хоть какой-нибудь, хоть самый захудалый источник?! Но в ответ я лишь пожимаю плечами и слежу за тем, что будет дальше.

Около минуты Аннабет стоит, задумчиво нахмурив брови. Затем велит мне снять рюкзак и, порывшись в нём, достаёт пакет из-под бутербродов. Тщательно осматривает его (как я понимаю, на наличие дырок) и затем кивает Талии. Вместе они подходят к тому самому дереву, с нижней ветки которого свисает большой отросток кучерявого мха. Аннабет раскрывает под ним пакет, в то время как Талия наотмашь рубит мечом по середине свисающего мха. И надо же ― оттуда вниз, прямо в раскрытый пакет, вытекает щедрая пригоршня прозрачной жидкости!

– Ничего себе! ― вид льющейся воды производит на меня не меньше впечатления, чем если бы рядом вдруг взорвался фейерверк. ― Никогда бы не подумал…

– Не забывай, что моя мать богиня мудрости, ― распрямляясь, торжествующе улыбается Аннабет.

Она зажимает верх пакета рукой, чтобы не расплескать воду, и подходит ко мне.

– Нужно было просто читать книги о выживании, ― снисходит до объяснения Талия, тоже становясь рядом.

Мы пьём по очереди: сначала Аннабет, за ней Талия, а потом уж я. Вода, кстати, ничем не отличается от обыкновенной. Правда, её совсем немного ― каждому из нас хватает на два глотка, ― но она вновь вселяет в нас веру в будущее.

Секрет нашей находки заключается в том, что мох хорошо впитывает и накапливает в себе влагу. И боги, пользуясь этим свойством растения, создали для трибутов такие вот маленькие «подарки», в компенсацию за ими же созданные ловушки. Конечно, найти скрытые бурдюки с водой может лишь тот, кто точно знает, в чём тут дело, ― по принципу «выживет сильнейший и умнейший».

Что касается меня, то мне остаётся только ещё раз порадоваться, что я вовремя встретил Аннабет, иначе до сих пор изнемогал бы от невыносимой жажды.

Чуть поодаль нам встречается ещё один такой мох. В том же месте мы устраиваемся на ночлег. Но прежде чем добыть воду, мы садимся ужинать. Вся наша еда состоит из баночки риса и ломтя хлеба. Стоит ли говорить, что мы совсем не наедаемся? В освободившуюся тару из-под риса мы набираем воду, но делаем из неё лишь по маленькому глоточку, чтобы хватило и на потом.

Вслед за этим над нашими головами раздаётся ощутимый шелест листвы. Как по команде мы поднимаем глаза и замечаем притаившегося на ветке странного зверька, раза в два или три крупнее белки, но такого же пушистого, только мех у него тёмно-бурый. Никогда раньше не видел таких… Или это ещё один «подарок» богов? Сидит и смотрит на нас своими чёрными глазками-бусинками, так любопытно, точно это не он диковинное создание, а мы трое.

Аннабет тут же хватает лук и натягивает стрелу. Но зверёк, видимо, испугавшись её резких движений, мигом скрывается в спасительной заросли листвы, мелькнув напоследок мохнатым хвостом. По отдалённому тихому шелесту мы прослеживаем траекторию его передвижения, пока вскоре звуки не затихают совсем.

– Жаль, не успела… ― досадливо морщится Аннабет.

– По крайней мере, теперь у нас есть надежда, что здесь всё-таки можно подстрелить добычу, ― не совсем уверенно говорит Талия.

Я прекрасно понимаю причину её неуверенности: во-первых, не факт, что нам повезёт, а во-вторых, даже если нам удастся раздобыть тушку дикого зверька, у нас нет ни спичек, ни зажигалки, чтобы развести костёр и поджарить мясо. Но даже если мы сможем его развести, дым легко выдаст наше местонахождение, а это рискованно. Я уж не говорю о том, съедобно ли мясо этого животного в принципе.

Между тем небо начинает неуклонно темнеть. Предстоящей ночью мы собираемся дежурить по очереди. Я беру на себя последнюю вахту, на рассвете. Сказать по правде, я очень рад возможности прямо сейчас завалиться спать. Я ложусь на твёрдую землю и уже собираюсь расслабиться, но чувствую, что мне в спину упирается какой-то бугор. Как он мне сразу на глаза не попался? Раздражённо выдохнув, я переползаю на другое место и, удостоверившись, что теперь-то устроился удобно, подкладываю руки под голову. Надо мной в обрамлении шелестящих крон ― открытый кусочек звёздного небо.

Всё это ― и ласково обдувающий меня прохладный ветерок, и мерцающие где-то там, на недосягаемой высоте, звёзды ― напоминает мне о тех днях, когда мы с мамой ездили в наш домик в Монтауке. Вечерами мы подолгу сидели с ней на берегу моря, глядя как тонет в окрашенной оранжевым воде закатное солнце, а после ― как появившаяся на небе луна серебрит чёрные волны. Мы просто сидели и разговаривали, и ели синие конфеты. Это были самые счастливые моменты в моей жизни. Воспоминания вызывают у меня улыбку, и я целиком сосредотачиваюсь на этом ощущении.

Незаметно я проваливаюсь в сон, но громоподобное звучание гимна так некстати будит меня. Я нехотя разлепляю глаза и смотрю в небо. Вспоминаю, что, кроме утренних выстрелов, больше за день я не слышал звуков пушки. На тёмном фоне мелькают друг за другом три голограммы: Гекта и Гектор, дети Геры, и Уилл Солас, сын Аполлона.

Я закрываю глаза и, завернувшись в плащ, переворачиваюсь на бок. Но засыпаю ещё не скоро…

Талия трясёт меня за плечо на рассвете, когда солнце только начинает лениво выползать из-за горизонта. За ночь земля успела остыть, и я снова чувствую, что слегка замёрз под утро. Не завидую Талии, которая сейчас будет пытаться уснуть… Наверное, на следующую ночь нужно будет поменяться с ней вахтами.

Отойдя чуть в сторону, я растираю руками предплечья и хожу взад-вперёд, чтобы хоть немного согреться. Потом возвращаюсь к месту нашей стоянки и устраиваюсь на поваленном дереве, приготовившись охранять сон своих спутниц. Кругом тихо, но тишина какая-то неуютная, настораживающая.

Примерно через полчаса ко мне присоединяется Аннабет: молча подходит и садится рядом. Её волосы заплетены в косичку, после сна порядком растрепавшуюся. Из-за этого Аннабет похожа сейчас на маленькую нахохлившуюся пичужку, но свои ассоциации я, естественно, держу при себя.

– Холодно?

– Немного.

Выдержав паузу, я начинаю вполголоса говорить ― отчасти, чтобы растормошить Аннабет, отчасти потому, что мне действительно это интересно:

–Прошлым вечером… Ты слышала сообщение Диониса?

– Глупый вопрос, ― необидно фыркает девушка.

– Есть догадки, что это может быть?

– Нет.

– Если бы нам посчастливилось найти этот предмет, ты могла бы стать внеконкурсной победительницей, ― я на самом деле даже не думаю сейчас о том, чтобы самому воспользоваться этой возможностью. Ведь в противном случае даже не стоило заикаться о ней.

По-прежнему не глядя на меня, Аннабет неохотно признаётся:

– Я вообще не думаю, что у нас есть хоть какой-то шанс найти его…

– Почему?

Я вижу, что Аннабет колеблется. Она очень хочет сказать мне правду, но отчего-то не решается это сделать.

– Подумай сам, у нас столько соперников, что шансы сводятся к минимуму… ― фальшивая улыбка выдаёт её с головой, но я лишь молча киваю, не предпринимая никаких попыток вывести дочь Афины на чистую воду.

И, как выясняется вскоре, это было самой лучшей тактикой. Проходит пара минут, и за это время Аннабет становится стыдно своей неискренности. Она поворачивается ко мне, извиняюще улыбается и осторожно делится своими мыслями:

– Знаешь, такое ощущение, будто боги решили не затягивать эти Игры. Здесь очень трудно найти еду. Почти нет никакой дичи. Хотя, возможно, это ничего не значит, но я опасаюсь, что…

Закончить она не успевает. Приближение Талии сводит на нет наш разговор, таким образом предоставляя мне повод для раздумий.

– Никак не уснуть, ― ворчит Талия и, сонно потянувшись, осматривается по сторонам. Она тоже взлохмачена, но похожа, скорее, на медведя, которого разбудили посреди зимы. ― Предлагаю сейчас идти дальше, а потом устроить где-нибудь привал и поспать.

Мы с Аннабет не раздумывая соглашаемся. Но перед дорогой нужно хоть чем-то позавтракать. Я делю на троих свой оставшийся бутерброд, а «на гарнир» Аннабет вырезает из-под коры неизвестного мне дерева тонкий слой луба.

– С непривычки лучше много его не есть, ― предупреждает дочь Афины, протягивая мне нож.

– Могла бы и не говорить, ― выдавливаю я, морщась от травянисто-ватного вкуса. Впору почувствовать себя парнокопытным.

В это утро нам улыбается удача: Аннабет, наученной своим вчерашним промахом держать лук постоянно наготове, удаётся застрелить того самого зверька, что мы видели накануне, ― или его сородича, не разберёшь их.

Мясо у нас теперь вроде как есть, а вот проблема с его приготовлением не отпала. В конечном итоге мы сходимся на том, что мясо лучше всего провялить на солнце, хотя никто из нас в точности не знает, сколько это может занять времени. Но выбирать не приходится. Для осуществления задуманного нам нужно вернуться к берегу, что мы и делаем. Зверьки нам по дороге больше не попадаются, равно как и желанные моховые бурдюки.

К вечеру мы оказываемся у границы леса, измученные, голодные, не меньше прежнего страдающие от жажды. Но вместо отдыха, на повестке дня у нас свежевание тушки. Нож у нас только один, мечом орудовать не так удобно, поэтому работаем мы с ним попеременно, чтобы никому не было обидно. От такой работы нас едва не выворачивает.