Текст книги "Должница (СИ)"

Автор книги: Амина Асхадова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 10.

– Думаешь, везти ее туда – хорошая идея?

Моя голова лежала у Вероники на коленях, и я находилась в полудреме, когда вопрос Макара, произнесенный с опасной интонацией, заставил меня распахнуть глаза и прислушаться. Кинконг, как его сразу обозначила Ника, расположился на пассажирском сидении, а Руднев управлял автомобилем. За окном стояла невыносимая жара, но в салоне с климат контролем я не ощущала это знойное жаркое лето.

– Там только близкие, – негромко отвечает Руднев.

– Ты шутишь?

Руднев поворачивается к Макару, и я вижу его профиль с усмешкой на губах. Шутит.

– Конечно. Это будет отличная проверка для нашего тесного круга друзей, в котором точно завелась крыса. Кто кинется на нее, того и будем до талого мутузить.

– Это твой план? Девочку под удар подставить?

– Я как бешеный пес рою землю в поисках какой-нибудь зацепки, Макар. Мне нужно выйти на людей, которые сыграли против меня. И если для этого мне потребуется подставить ее под удар, то я сделаю это также хорошо, как после – защищу.

– Вау… неплохо.

Мы съехали с трассы, и теперь из-за неровной дороги я почти ничего не слышала. По напряженному телу Ники я чувствую, что она тоже стала свидетельницей этого разговора, ее руки начинают ласково и успокаивающе перебирать мои волосы.

– Ты собираешься прожить больше, чем отведенные тебе шесть месяцев? Точнее быть, уже четыре?

– Верно. Не просто же так Аля нарисовала портрет Ахитова. Я найду этого ублюдка, если она мне не лжет, и, если он действительно существует.

– Ты поверил ей?

– У меня нет выбора и осталось катастрофически мало времени. Если она мне лжет, значит, я хожу по замкнутому кругу и сдохну через четыре месяца. Закрыли эту тему.

Макар улыбается, Руднев усмехается ему в ответ, и я замечаю, что для них обоих эта тема вовсе не является трагичной. И я совсем не понимаю, как можно говорить с улыбкой о собственной смерти.

– Она еще не понесла от тебя?

Меня бросает в дрожь.

Ответ Руднева я не слышу. Рука Ники замирает на моих волосах, но вместо драки и буйства она лишь склоняется ко мне и начинает причитать:

– Ты смотри, как он выражается. Точно обезьяна! Фу, какой неотесанный мужлан!

Мне хочется застонать от дурного предчувствия. Видимо, ждать следующую драку между этими двоими долго не придется, и это чертовски меня пугает. Макар хоть и выглядит добрее, но глаза его совсем не теплые. Они холодные. И такие же жестокие, как у Руднева.

Вскоре я окончательно просыпаюсь. Наконец, к позднему вечеру мы въезжаем в неизвестный поселок, где на большом расстоянии друг от друга выстроились дачи, больше похожие на дома отдыха. От Руднева и его окружения меньшей роскоши ждать не приходилось, но меня, выросшей в деревне, вся эта роскошь пугала.

Неужели люди готовы тратить такие деньги на огромную площадь, которая всегда будет пустовать, и на баснословно стоящие, предназначенные лишь для хвастовства, предметы роскоши?

На подъезде к дому, где нас уже ждали, Макар обернулся к Рудневу и с издевкой, громче обычного произнес:

– Удивительно, что эта дикарка всю дорогу просидела спокойно. Я думал, для нее придется изготавливать кляп из подручных средств.

Вероника в долгу не остается, смотрит на меня и также громко спрашивает:

– Надеюсь, что господин Руднев пить не будет, иначе как этот Кинконг своими грубыми большими лапищами будет управлять баранкой?

– Ника… – шепчу я с опаской.

Машина притормаживает на территории дачи. А в следующую секунду Макар выходит из салона и с бешеной силой хлопает дверью. Я слышу раздраженный вздох Руднева, а следом – визг подруги.

Макар ловко вытащил сопротивляющуюся Веронику из машины, закрыл дверь и резко прислонил к ней тонкое тело подруги.

– Сейчас этот Кинконг своими грубыми большими лапищами вытрахает из дикарки всю дурь, чтобы она научилась с мужчиной разговаривать!

Уже приехавшее окружение Руднева становится свидетелем этой с цены, и вскоре чужой ядовитый голос сопровождается аплодисментами:

– И вам здравствуйте! Макар, ты как себя с дамами ведешь?

Хоть словами неизвестный и пытался осудить Макара, но осуждения в его словах не было, он ничуть не пытался защитить мою подругу.

Вот, какие они – их друзья. И мне совсем не нравилось находиться рядом с таким мужчиной, как Руднев.

Он из другого мира. Опасного и жестокого.

Я вылетаю из машины следом, пытаясь вытащить Веронику из лап одурманенного мужчины. А Макар выглядел именно таким.

На помощь мне выдвигается Руднев, он и помогает Веронике освободиться от хватки Макара. Я вздыхаю с облегчением, когда вижу, что Вероника даже не напугана. Только смотрит на него исподлобья, потирая покрасневшие запястья.

– Я из-за вас двоих новую машину покупать не собираюсь! Свои брачные игры будете устраивать в кровати! – рычит Руднев.

Вероника освобождена, но теперь Руднев грозной фигурой движется прямо на меня. Я пытаюсь отскочить, но тут же попадаю ему под горячую руку. На эмоциях он хватает меня за плечо и резко притягивает к себе. Я врезаюсь в его грудь, утыкаясь носом куда-то в шею – туда, где яро пульсирует его вена.

Он разозлен поведением друга. Его руки собственнически притягивают меня к себе, почти что вжимают меня в свое тело, лишая кислорода, и я вновь вспоминаю, какая же я чертовски слабая по сравнению с ним.

Мы приближались к остальным. Точнее меня к ним тащили.

– Отпусти…те, – хриплю я, упираясь руками в его грудь.

Руднев ослабляет хватку, но лишь затем, чтобы схватить мое лицо и заставить смотреть в его глаза.

– Никаких «вы». Обращаешься ко мне на ты. Артем. Меня зовут Артем, усекла?

– Угум, – мычу я.

– Повтори! – приказывает он.

– Артем… Отпусти меня. Ты делаешь мне больно.

– Хорошая девочка. Не дергайся, веди себя спокойно. За нами ехала моя охрана, ты в безопасности. И еще кое-что, дорогая.

Смотрю на Руднева, ожидая чего угодно. Чего угодно, только не этого:

– Для всех ты – моя будущая жена.

Глава 11.

Шок. Шок, паника и страх подкатили к моему горлу.

– Что? – выдавливаю я.

– Что слышала, – грубо бросает он и, наконец, выпускает меня из своей стальной хватки.

– Но ведь это только для всех? Да?

Мой вопрос награждается взглядом, который совсем мне не нравится. Но я вынуждена замолчать, потому что мы приблизились к его друзьям.

Так вот, какие они – люди возле Руднева, имеющие право носить гордое звание его друзей. Такие же холодные, опасные, но, тем не менее, свои. А я думала, что у зверя друзей нет. Совсем.

Только Макар уже доказал мне обратное. Сейчас он стоял справа от Вероники. Близко. Так, что его энергия нехило подавляла окружающих. Или только нас с Вероникой...

Интересно, что между этими двоими успело завязаться за какие-то несколько часов?

На веранде был накрыт ужин, а вся их компания состояла из пятерки: трое мужчин и двое девушек. Скромная компания, но, как оказалось, нас ждали нескромные сборы – все в доме и на веранде говорило о богатстве и роскоши, в которой эти люди привыкли купаться.

И все было так, как пригрозил Руднев. В их туманных кругах я стала его будущей женой, но насколько это было серьезно – пока не могла судить. Только весь вечер он касался меня, как своей собственности, усадил рядом и не позволял исчезнуть из поля его зрения. Ни на минуту.

Токсикоз, который проявился так невовремя, заставил меня занервничать. А вдруг по моему виду Руднев обо всем догадался? А что, если он уже и так все знает?

Залпом выпиваю стакан воды, гоня мысли прочь.

Мужчины пили коньяк, а их дамы – вино, и только мы с Вероникой не понимали, как нам жить дальше. Все время Макар неотрывно наблюдал за подругой – каждый жест, каждый ее взгляд был под прицелом его внимательных глаз.

А я почти задыхалась от объятий Руднева. Не могла есть, не могла пить – его руки на моих плечах подавляли, лишая воли. Он не отпускал меня ни на минуту, и мне приходилось молиться, чтобы моя тошнота прошла и мне не пришлось бежать в туалет. Это вызовет подозрения.

– Ты ничего не ешь, – заметил он, прищурившись.

– Не хочу, спасибо, – выдавливаю я.

Он протягивает мне бутерброд с тарелки и приказывает:

– Ешь.

Заставляю себя не дышать. От запаха бутерброда меня воротит, и я уже не уверена, что смогу продержаться весь ужин в таком состоянии. У меня не было мамы, которая бы объяснила мне, что я чувствую, но вероятно мое состояние зовется токсикозом.

Вероника иногда ободряюще сжимает мои ладони и выводит из-за стола под предлогами. Это не укрывается от внимания янтарных глаз.

– Ешь, Аля. Ты бледна, – напоминает Руднев, и я откусываю бутерброд.

Мы находились на веранде. Свет от уличного фонаря притягивал к себе различных мошек. В моем представлении дачей называлось ветхое небольшое здание, где можно посидеть с родителями и гостями, пожарить шашлыки и поесть свежую малину, но это была явно не просто дача.

Один из друзей Руднева по имени Константин принимается разливать напитки. Артем делает жест рукой, и алкоголь тут же плещется в мой бокал.

– Я не пью, спасибо, – пытаюсь отодвинуть бокал.

Моя улыбка выходит довольно нервной, потому что пристальный, следящий взгляд Руднева каждый раз заставляет меня съёживаться. Возможно, не было бы лишним выпить, но в его присутствии мне не хотелось расслабляться. Всегда нужно быть на чеку.

Вот только Руднев так не считал.

– Пей, я сказал. Лишним не будет.

Я замерла. Сердце прыгало туда-сюда. Было очевидно, что после бутерброда он заставит меня выпить. Чтобы я расслабилась.

Хорошо, что все снова переключились на перепалку Вероники и Макара, иначе они бы точно заподозрили неладное в наших почти супружеских отношениях.

Я тянусь к бокалу, но он опережает меня. Загорелая тука Руднева обхватывает тонкий стебель прозрачного бокала и подносит его к моим губам, медленно наклоняя.

– Открывай рот, Аля.

Холод. Зима. Его голос перебивает вкус лета, царившего на веранде.

Я приоткрываю рот, ощущаю холодное стекло, коснувшееся губ, и темная жидкая обливает мои губы, язык и десна, стремясь прямо к горлу. Мне приходится глотать ядерную жидкость, пока Руднев не решает – хватит.

– Умница… – шепчет он, смотря на мои влажные губы. Нервно облизываю их.

– Свиридова Вероника? У вас реально одинаковая фамилия? – удивляется Константин.

– Упаси господь!

Вероника закатывает глаза, а Макар сжимает челюсти. Я замечаю его взгляд – внутри этого взгляда зажегся огонь, как по волшебству, как от резкого взмаха спички.

– Скоро Свиридовой станешь, – цедит он.

– Силой в ЗАГС потащишь? – усмехается Ника.

– Силой, – обещает Макар.

Вероника смеется, быстро переключаясь на другую тему, а мы с Макаром встречаемся взглядом. Долго смотрим друг на друга, прежде чем я не выдерживаю первой и опускаю взгляд.

Макар ясно дал понять, что Вероника попала. Попала прямо в загребущие руки Кинконга.

– Взгляд отведи от Макара. Если жить хочешь, – шепчет Руднев.

И больше я не смотрю на Макара. Ни на кого не смотрю. Не понимаю причину этого приказа, но успокаиваю себя тем, что скоро я сбегу от этого зверя. Надеюсь, что сбегу…

Вскоре меня уносит. В какой-то момент жидкость, влитая в меня Рудневым, расползается по всему телу, оставляя за собой горячий след растекающегося по венам расслабления.

Расслабления, которое сходит на нет, едва я оказываюсь с Рудневым в спальне один на один. Не понимаю, как мы оказываемся здесь, словно я уснула еще за столом, а проснулась – уже на кровати.

Все происходит слишком быстро.

Вот глаза Руднева воспылали жарким огнем, а следом в комнате зазвенела пряжка ремня.

Вздрагиваю.

Я думала, будто что-то изменилось. Я думала, что больше он ко мне не прикоснется. Что я нужна ему лишь для того, чтобы родить ему ребенка.

Но с наступлением ночи все стало только хуже. Его слова бросают меня в дрожь:

– Ты плохо сыграла роль моей жены. Но у тебя есть сегодняшняя ночь, чтобы переиграть ее на отлично.

Руднев стягивает с себя футболку, оголяя загорелое сильное тело. Я моментально просыпаюсь. Алкоголь выветривается из моего организма, уступая место реальности.

– К-какую роль? – облизываю пересохшие губы.

Глаза Руднева загораются в предвкушении.

– Тебе придется встать на колени.

Артем

– Тебе придется встать на колени.

– Что?!

Лишь только ради этого взгляда, в котором был намешан целый микс эмоций, стоило затевать эту взрослую игру. Раньше я не догадывался, что возмущение может быть намешано со страхом, а отчаяние с гордой решимостью, но эта девочка вновь доказала мне обратное.

– Что, если не встану? – она задирает голову, пытаясь казаться совсем другой.

Совсем другой. Она верит, что храбрость – это хорошая идея, но в то же время эта девочка прекрасно понимает, что храбрость рядом с такими людьми, как я, равно самоубийству.

И несмотря на безвыходность своего положения, она все равно пытается казаться выше того дерьма, в котором она медленно тонет.

Я читаю ее в два счета. И медленно растягиваю губы в усмешке. Хорошо, что я принял душ и чувствую себя в хорошем расположении духа, иначе бы она уже давно поплатилась за свою храбрость.

– Встанешь, Аля. И я трахну твой сладкий рот.

Она почти задыхается от чувств. А я представляю, как буду проталкивать головку между ее губ, растягивая их вокруг своего члена.

– Мне кажется, вы забыли про наш договор. Вы переходите за рамки дозволенного.

Аля снова выкает, и это заставляет меня сделать шаг по направлению к ней. Широкими шагами я пересекаю спальню, оказываясь совсем близко к доступному для меня телу.

Я фактически загоняю ее в угол, трахая ее рот взглядом и раздумывая: после заставить ее проглотить все до последней капли или кончить на ее роскошное тело?

– Я не понимаю, что вы хотите получить от меня, – вздрагивает она, встречая мой откровенный взгляд.

Она все прекрасно понимает, эта девчонка пережила детский дом и жестокую самостоятельность, но ее глаза выдают ее с потрохами. Аля еще воробушек. Птенец, которому нужна защита.

И я хочу дать ей эту защиту, но вместе с этим чувством во мне сосуществует жажда обладания ею, которая перекрывает остатки разума. Я хочу обхватить все ее тело своими руками и сжать ее до хруста костей, чтобы вновь увидеть ее гордый взгляд.

Умирать будет – так и прожжет во мне дыру своей гордостью. Вот черта Али, перекрывающая во мне остатки разума.

– Вы хотите меня убить? – доносится до меня ее голосок.

Я фокусирую взгляд на ее тонкой фигуре. Вижу, как Алю охватывает мелкая дрожь, но отнюдь не от страха.

– Я хочу, чтобы ты перестала мне выкать, Аля. Последний раз предупреждаю.

Гордо вскидывает голову, направляя на меня взгляд, полный огня сопротивления. Сама заставляет меня желать ее. Даже не подозревая этого.

– Ты хочешь меня убить? – повторяет она тише.

Вместо слов я протягиваю руку к ее платью. Медленно расстегиваю те несколько пуговиц, которые не позволяют мне стянуть ее длинное платье в цветочек через верх.

– Ты переходишь за рамки дозволенного… – бормочет она, пытаясь сделать шаг назад.

Аля дергается, и пуговица, зажатая в моих пальцах, с треском отстает от ткани и тут же падает на пол. Тишина. Ночь. Становится очень громко и слишком интимно.

– Наш договор потерял юридическую силу, – пригвождаю ее к месту.

– Что? Но ты обещал… То есть я больше не должна родить тебе ребенка?! – прищуривается она.

Наивная, наивная девчонка. Как же ты, вероятно, соблазнительно будешь смотреться обнаженной на коленях…

Усмехаюсь, но в темноте едва ли видно выражение моего лица. Я делаю еще один шаг и прикасаюсь к третьей, последней пуговице.

– Ответь мне!

Вместо ответа резко дергаю ее тело на себя. Аля тихо вскрикивает, прилетая в мои объятия, и тогда я молниеносно стягиваю с нее платье.

– Должна. Ты должна родить мне ребенка, Аля. А наш договор недействителен, потому что ты солгала мне.

Глава 12.

Аля часто дышит. Она обнажена, свет от луны падает на ее нижнее белье, которого она вмиг лишается. Белье трещит по швам, верхняя часть следует за платьем. Смотрю на ее наготу и понимаю, что хочу кончить на нее. Пометить свое.

– Но я тебе не лгала! – ее голос охрип от волнения.

Лгала. И в конце этой ночи я скажу тебе, в чем ты мне солгала.

Аля вновь отходит от меня на шаг. Вынимаю ремень, бросая его прочь. Приближаюсь к ее телу плотную, отрезая пути к отступлению, и вонзаюсь в ее губы грубым поцелуем.

Не понимаю, когда я становлюсь зависимым от ее поцелуев – хоть и равнодушных, безответных. Мне все равно. Мне нужно ее тело, ее огонь в глазах и гордость.

И я хочу получать это, пока она не сломается в моих руках. Это будет достойный ответ ее семье, о которой она пока еще ничего не знает.

Когда придет время, я раскрою ей правду. А пока она полностью моя.

Врезаюсь руками в ее светлые волосы. Такие же роскошные, как у той, которую я когда-то любил. Сжимаю руку в кулак, а затем медленно тяну ее волосы вниз. Лишаю ее выбора. Аля становится на колени, и от вида ее обнаженного тела в паху все наливается желанием.

Не могу остановиться. Я чертовски хочу трахнуть ее в рот.

Возможно, увидев я в ее глазах страх, а не яростную гордость, я бы не захотел ее. Но все обстоит иначе, поэтому одной рукой я касаюсь ее упругой груди, а другой жадно поглаживаю макушку, представляя, как буду натягивать ее на свой налившийся член.

– Ты на коленях, Аля. Знаешь, что делают послушные девочки на коленях?

Слышу, как она громко сглатывает. Вижу микс ее эмоций.

Блядь, как же сложно держать себя в руках, когда ее тело молочного цвета – все твое, когда ее руки – в твоей власти, когда ты распоряжаешься ею, как ты этого захочешь.

– Ты солгала мне. Ты нарушила договор. И сейчас ты будешь наказана.

Стискиваю зубы, доставая из тесных штанов напряженный член. Сжимаю его в руке, прежде чем отпустить его прямо перед ее лицом. Аля дергается, забывая о том, что я держу ее волосы. В ее взгляде таится то, что заставляет меня напрочь терять самообладание. Опускает взгляд, натягиваясь подобно струне.

– Ты и минета никогда не делала? – хмурюсь я.

Она гордо молчит, распаляя меня еще больше. Не смотрит в глаза. Учащенно дышит и пытается держаться как можно дальше. Натягиваю плоть, вместе с этим приближая ее лицо к своему паху.

– Я хочу попробовать тебя везде, Аля. Ты принадлежишь мне, поэтому делай, как я говорю.

Сперва проникаю пальцем между ее губ.

– Пососи его как конфету, – хрипло указываю я и представляю на месте пальца совсем другое.

Поглаживаю ее щеки изнутри, сходя с ума от дикого желания. Блядь, ждать больше невозможно.

Убираю палец, нетерпеливо направляя член прямо в ее полураспахнутые губы, но тут же встречаю сопротивление.

– Сейчас я хочу, чтобы ты взяла его в рот. И ты сделаешь это, Аля.

От желания голос получается хриплым, словно меня нестерпимо мучила жажда и во рту высохла вся жидкость. Отчасти это было так, меня действительно мучила жажда по ее телу.

Еще никогда в своей жизни я не был так безумен. Безумен, дик и лишен тормозов. Даже с Викой.

Тело Али и отведенные мне 4 месяца заставляют меня творить дичь с этой девочкой. Это бешеный набор желания обладать и ожидания собственной смерти.

Я сжимаю челюсти от напряжения, повисшего тугим пучком в этой спальне. Мне не нужны ее чувства, я хочу лишь ее тело и толкаюсь ему навстречу.

Но дернувшись в напряжении, член упирается в сомкнутые губы строптивой девчонки. Хочется зарычать от мучившей меня жажды. Хватит, Аля! Я не выпущу тебя из спальни, пока ты не возьмешь его в свои сладкие губы.

И тут она поднимает взгляд, полный дымного костра, но обжигается настоящим огнем в моих глазах и сдается. Читает по моим глазам, что обратного пути нет. Она уже на коленях.

– Хорошая девочка… – шепчу я.

Свет луны падает на ее прикрытые глаза, полураскрытые губы и раздувающиеся ноздри. Она нервно облизывает губы, и мне чертовски хочется знать, о чем она думает. Но это временное помутнение. Ее грудь вздымается от частого дыхания, когда головка моего члена касается ее влажных губ, и я начинаю проталкиваться внутрь.

Медленно, неторопливо и безумно тяжело. Аля задыхается, открывая рот как можно шире – ей же будет лучше, если она расслабится и примет ситуацию. Я удерживаю ее голову, проталкиваясь до предела и позволяя ей дышать.

Замираю. Удовольствие было такое себе. Даже в этом ее жених оказался полным профаном, и Аля была чертовски неопытна, что поначалу дико злит меня.

Пока я не начинаю двигаться сам.

Сжимаю волосы на ее затылке, чуть ускоряя движения, и через несколько минут внушительная часть члена вновь скрывается в ее невероятно соблазнительном рту. Слишком маленькая. Не думал, что станет проблемой, но я чертовски большой для нее, блядь! Замираю. И все равно мне кажется, что я готов был кончить прямо в этот момент, находясь в ней, если бы Аля не закашлялась и не оттолкнула меня.

Доигрался. Слишком глубоко. Переборщил.

Отстраняю ее голову, позволяя Але облизать свои губы, тем самым облегчив процесс, а затем вновь ритмично толкаюсь в уже более готовый рот.

Сжимаю руки в кулаки, комкая ее волосы и не отрывая взгляда от ее невероятно сексуального лица.

С каждым толчком Аля принимает меня легче, но ее губы по-прежнему с трудом обхватывают мой ствол. Я скольжу в ее распахнутые губы, с каждой секундой увеличивая темп. Показываю, как нужно, и направляю, чтобы в следующий раз она делала это сама.

Ведь следующий раз точно будет.

Я закрываю глаза и откидываю голову назад, продолжая методично трахать ее ротик. Это что-то с чем-то. Невинные глаза, обнаженное тело и мой член, скользящий прямо в ее соблазнительный рот – лишь от этого вида можно кончить.

Я предпочитал не иметь дела с неопытными, но у Али я был первый. Никогда бы не подумал, что это может принести такое удовольствие, но мысль о том, что сейчас я тоже лишил ее девственности, доводила меня до ломоты костей.

Вынимаю член, позволяя ей отдышаться. Ее паника иногда заставляла меня притормаживать, но затем я вновь увеличивал темп, грубо трахая ее уже не невинный рот.

– В следующий раз ты все будешь делать сама, – обещаю я.

Уверенный в том, что следующий раз будет. И очень скоро.

Я вхожу не до конца, не трогая ее горло, потому что ничего хорошего из этого не выходит – Аля начинает кашлять и задыхаться, и я отпускаю ее. На первый раз мне достаточно смотреть и чувствовать, как ее сладкие губы плотно обхватывают мой ствол, скользящий внутрь ее рта с бешеной скоростью, которую иногда приходилось снижать.

Я трахал ее то медленно, то с нарастающим темпом, когда почувствовал на пороге приближающееся наслаждение и вместе с этим чужое присутствие. Не переставая толкаться в ее ротик, я повернул голову и увидел на пороге Макара. Всего несколько секунд ему хватило, чтобы понять – отсюда лучше свалить. Но и этих секунд ему хватило, чтобы увидеть, как я плотно прижимаю голову своей «будущей жены» к паху и кончаю в нее.

Дверь тут же закрылась. Завтра спрошу, чего он хотел, а пока я прикрываю глаза от наслаждения, резко расползающегося по венам. Она сведет меня с ума! Хотелось рычать и быть грубым, но едва ли она выдержит меня такого…

В какой-то момент Аля начинает барахтаться и стучать по моим ногам. Сжимая челюсти, тут же отпускаю ее, но не позволяю подняться с пола. Игра еще не окончена, Аля.

Несколько капель спермы успевает попасть на ее алые немного припухшие губы, остальная часть оказывается на ее груди и бедрах, тут же начиная стекать между ее ног.

Не свожу глаз с этого вида. Изливаться на эту девочку оказывается также приятно, как делать ее беременной женщиной.

Когда-то я обещал, что буду кончать на нее, едва она забеременеет. И этот день настал.

– Оближи губы, – приказываю я тихо, – давай, детка, попробуй меня на вкус.

Уставшая, она послушно облизывает свои губы. Слизывает несколько капель моей спермы, вбирая ее в рот. Остальная стекает по ее груди, делая ее фигуру еще соблазнительнее.

– В следующий раз ты будешь глотать. До последней капли.

– Следующего раза не будет, – уверяет она очень тихо.

В моей сперме, со вкусом моего члена на губах она не делается менее гордой. И это меня заводит. Приподнимаю ее лицо, разглядывая ее обнаженную влажную фигуру.

Возвращаюсь к ее полыхающему взгляду и пригвождаю Алю к месту:

– Девочка залетела от плохого мужчины, но решила от него это скрыть. Девочка нарушила договор.