Текст книги "Тщеславие (ЛП)"

Автор книги: Амели Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Глава 27

Я была дома два дня, и мне еще предстояло увидеть своих родителей. Я не могла сказать, было ли это из-за того, что я практически жила в своей постели, более подавленная, чем когда-либо могла себе представить, скучая по Яну, или потому, что они не удосужились прийти и повидаться со мной, хотя меня не было несколько месяцев.

Утром второго числа у меня было тяжело на сердце, я знала, что мне придется предстать в суде перед Рейнхольдом. Я проснулась, надела джинсы и футболку, мне было наплевать. Я знала, что меня посадят. Это был момент, которого Рейнхольд так долго ждал.

Зал суда был точно таким, каким я его помнила. Холодный, одинокий и лишающий надежды. Мне показалось, что у меня перехватило дыхание в ту секунду, когда поставила ногу внутрь. Я встретила Пэмбрука за столом и села.

– Это простое слушание, – сказал он мне, устраивая свою сумку на столе. Он налил мне стакан воды и поставил передо мной. – Судья укажет, в чем тебя обвиняют, ты сделаешь заявление о признании вины, которое, конечно же, будет «невиновна». Советую не говорить ни слова.

– Пэмбрук, – сказала я, принимая его суровый вид, – на этот раз ты не можешь выступить в качестве моего «адвоката»?

Он мягко улыбнулся.

– Сиди тихо, дорогая. Я обо всем позабочусь.

От этого у меня защемило сердце, но я кивнула в знак согласия.

Позаботиться обо всем. Обо всем, кроме того, что я хочу вернуть.

Рейнхольд вошел в зал, мантия развевалась за его спиной.

Мне сразу же захотелось блевать.

– Всем встать, – сказал судебный пристав, – Заседание этого суда, председательствует достопочтенный судья Фрэнсис Рейнхольд.

Рейнхольд сел, и мы последовали его примеру. Он начал просматривать бумажные документы за своей трибуной, и тишина была оглушительной. Мои руки начали дрожать, поэтому я прижала их к бокам и уставилась на свои ноги. Я мельком оглянулась, когда двери открылись и вошел Спенсер, помахав рукой и сев на скамейку прямо позади меня. Он был единственным присутствующим, но это позволило мне немного успокоиться. Меня все еще трясло, но тошнота прошла.

– Софи Прайс, – прогремел голос Рейнхольда. Он посмотрел прямо на меня и пронзил меня своим взглядом: – Вы обвиняетесь в нарушении условий Вашего приговора. Вы признаете себя виновной?

Мы с Пэмбруком встали.

– Мой клиент не признает себя виновной, – объявил Пэмбрук.

– Хорошо. Что скажет сторона обвинения?

– Ваша честь, – сказал прокурор, обращаясь к суду, – мы ходатайствуем об освобождении мисс Прайс по истечению срока.

Мое дыхание со свистом вырвалось из легких, и я сразу начала задыхаться.

Пэмбрук комично хлопнул меня по спине, чтобы я могла дышать, и пожал плечами в сторону Рейнхольда. Рейнхольд пригвоздил меня взглядом, который кричал: «Возьми себя в руки!» Я откашлялась от удушья и сжала губы вместе.

– Не могли бы Вы объяснить? – спросил он прокурора.

– Да, мы хотели бы вызвать свидетеля для дачи показаний, Ваша честь.

– Вы знали об этом? – спросил он Пэмми.

– Нет, Ваша честь.

– Возражения?

– Если обвинение примет решение об освобождении, то мы с клиентом будем довольны их свидетелем.

Рейнхольд на мгновение замолчал, размышляя, согласиться ли на свидетеля, и я затаила дыхание.

– Ладно, – сказал он. – Вы можете сесть, защита.

Мы с Пэмбруком сели.

– Пэмми, кто это? – спросила я себе под нос.

– Честно говоря, понятия не имею, – сказал он.

Как раз в этот момент двери открылись, и я подумала, что мои глаза обманывают меня. Я медленно моргнула, прежде чем протереть глаза. Когда я снова открыла их, я обнаружила то, что считала всего лишь иллюзией.

Ян.

Я встала и побежала к нему, но Пэмми остановил меня, подняв руку.

Он покачал головой, и я была вынуждена сесть. Увидев его впервые после отъезда, я почувствовала себя невероятно и в то же время ошеломляюще.

Мне нужно было его прикосновение, но в то же время я так боялась, что он все еще имел в виду то, что сказал. Я не хотела знать, но в то же время отчаянно хотела.

Он двинулся к свидетельской трибуне, лишь мельком взглянув в мою сторону, пронзив меня копьем в живот. Когда он подошел к трибуне, рядом с ним появился судебный пристав с Библией в руке.

– Положите правую руку на Библию, – приказал судебный пристав, и Ян подчинился. – Назовите свое имя, – сказал он.

– Ян Абердин.

– Вы торжественно клянетесь, что показания, которые Вы можете дать по делу, находящемуся сейчас на рассмотрении этого суда, будут правдой, только правдой и ничем, кроме правды, да поможет вам Бог?

– Клянусь.

Я громко сглотнула.

– Мистер Абердин, – начал прокурор, – какова Ваша должность в угандийском приюте Масего?

– Технически я там учитель, но, полагаю, Вы также можете считать меня мастером на все руки. Я чиню изгороди, время от времени принимаю роды теленка, помогаю в неотложных медицинских ситуациях и тому подобное.

– Вы присутствовали в Масего в течение всего срока пребывания мисс Прайс?

– Да.

– И Вы являетесь официальным представителем Масего?

– Да.

– Тогда расскажите суду, мистер Абердин, о своем опыте общения с мисс Прайс во время ее пребывания там.

– В тот день, когда Софи приехала в Уганду, – начал он…

В течение следующих полутора часов Ян рассказывал суду всю нашу историю, опустив ту часть, где мы безумно влюбились друг в друга. Это была невероятная история, особенно если слушать ее целиком, и я обнаружила, что плачу. Я огляделась вокруг и заметила, что в зале, похоже, плакали все.

Но он ни разу не посмотрел мне в глаза за все время, и это ранило мое и без того кровоточащее сердце. Он собирался помочь мне, да, но он не хотел иметь со мной ничего общего, кроме спасения.

Когда он закончил, обвинение отпустило его, и он сел на противоположной стороне зала суда, ожидая решения судьи Рейнхольда. Я посмотрела на него, умоляя взглянуть в мою сторону, но его взгляд, устремленный в переднюю часть зала суда, был неподвижен.

– Софи? – Услышала я.

Я повернулась к Рейнхольду.

– Э-э, простите, что Вы сказали? – спросила я его.

Рейнхольд глубоко вздохнул. Коротко постучав молотком:

– Я закрываю Ваше дело по истечении срока. Вы можете идти, мисс Прайс. – Рейнхольд встал, и остальные присутствующие в зале суда последовали его примеру. Он сделал движение, чтобы уйти, но остановился. – Прежде чем я уйду, мисс Прайс, – сказал он, поворачиваясь ко мне, – знайте, что Ваше наказание – самое удовлетворительное из всех, которые я когда-либо назначал. – Он склонил голову в знак уважения, и я кивнула в ответ.

Когда Рейнхольд ушел, я повернулась, готовая бежать в направлении Яна. Я обежала вокруг стола, отодвигая стулья со своего пути, мое сердце подпрыгнуло к горлу, не отрывая взгляда от его божественного лица.

Все сразу бросились ко мне, поздравляя и пытаясь обнять. Спенсер атаковал меня, целуя в щеку и поднимая на руки. Я изо всех сил пыталась слезть, все еще глядя в сторону Яна. Наконец, он коротко посмотрел мне в глаза, прежде чем пройти через двойные двери и скрыться из поля зрения.

Я вырвалась и побежала к нему.

– Ян! Ян! – Я продолжала кричать, пока проходивший мимо офицер не приказал мне замолчать.

Я пробежала по всему коридору, но его нигде не было видно. Я нажала кнопку лифта на первый этаж, но мне было слишком нетерпеливо наблюдать, как он медленно поднимается до меня, поэтому я распахнула дверь пожарного выхода и пробежала четыре пролета до первого этажа. Я задыхалась, когда выскочила из двери на этаже. Мои глаза искали его по всему мраморному вестибюлю. Его там не было. Я бросилась к широким деревянным входным дверям и выскочила на ступени. Обнаружила его как раз в тот момент, когда он садился в такси. Я сбежала по ступенькам, выкрикивая его имя и размахивая руками над головой, но он уехал. Мое разочарование было сокрушительным. Я тяжело упала на нижнюю ступеньку и зарыдала в ладони.

– Почему он просто сбежал? – холодно спросил Спенсер рядом со мной, глядя в ту сторону, куда он уехал. Я пристально посмотрела на него. Его руки были засунуты в карманы.

– Потому что он думает, что я предала его, – сказала я.

Он оторвал взгляд от улицы и посмотрел на меня внизу.

– Ты не сделала этого? – спросил он.

– Нет, я… меня шантажировали.

– Ничего себе, – сказал он, наклоняясь, чтобы сесть рядом со мной. Он откинулся назад, опершись на локти. Он оглянулся на улицу, избегая зрительного контакта. – Ты влюблена в него, – констатировал он как факт.

– Да.

Спенсер вздохнул, поворачиваясь ко мне.

– Тогда какого черта ты здесь делаешь, Софи Прайс?

– Я не знаю, где он остановился, – объяснила я.

– И когда что-то столь мелкое, как это, когда-либо останавливало такую бурную силу, как ты, девочка?

Я улыбнулась ему.

– Никогда, – честно ответила я ему. Его улыбка немного дрогнула. – Мне очень жаль, Спенс.

Он отрицательно покачал головой.

– Не надо, детка, – сказал он, подмигивая. – Ко мне выстроилась очередь. Они ждут меня, пока мы разговариваем, – сказал он, протягивая руку.

Он поддразнивал, но печаль в его голосе беспокоила меня. Я так сильно любила Спенса, но знала, что не могу сказать так много, потому что это было бы жестоко. Поэтому я просто улыбнулась ему, прижимаясь плечом к его плечу.

Он поднялся и отряхнул штаны сзади. Я встала и обняла его.

– Софи Прайс, боюсь, ты будешь единственной, кто сбежит, – сказал он мне на ухо. Он отстранился. – Ты знаешь, как решить эту проблему? – пошутил он. Я отрицательно покачала головой. – Это большая проблема.

Он поцеловал меня в щеку и ушел, вертя ключи в руке и насвистывая, направляясь к своей машине.

Глава 28

Я дважды постучала, но никто не ответил.

В нетерпении я направилась обратно в вестибюль Яна.

– Извините, – сказала я консьержу, – Вы не могли бы проверить, Ян Абердин все еще проживает здесь?

– Конечно, мисс. – Он защелкал по клавишам.

– Мне жаль, но мистер Абердин выписался.

Мое сердце бешено забилось.

– Спасибо, – сказала я ему, прежде чем вернуться к своей машине, запрыгнуть в нее и помчаться домой.

Я набрала номер своего мобильного.

– Пэмми?

– Да, дорогая? Фантастическая работа сегодня в суде, – сказал он. – Я как раз говорил об этом твоему отцу.

В моем горле образовался комок.

– Я… Пэмми, послушай, мне нужно, чтобы ты сделал мне одолжение. – Я лавировала между двумя полуприцепами, почти подрезав один. Неудивительно, что вы не должны разговаривать или переписываться за рулем. – Ты можешь узнать, вылетит ли Ян обратно сегодня вечером?

Он вздохнул.

– Сначала вернись домой, твоему отцу нужно с тобой поговорить.

– Пэмми! – крикнул я в отчаянии. – Пожалуйста, Пэмми, ты можешь просто проверить для меня?

– Возвращайся домой, дорогая. Я посмотрю, что смогу выяснить.

– Спасибо! – сказала я, нажимая «Отбой» и бросая телефон на пассажирское сиденье.

Пятнадцать минут спустя я заехала на подъездную дорожку к дому родителей и в гараж. Я выключила зажигание и уже собиралась выйти, но поняла, что забыла свой телефон. Я наклонилась, чтобы взять его.

– Ты богата, – услышала я за спиной, удерживая себя на месте.

У меня мгновенно пересохло во рту, руки задрожали, дыхание стало затрудненным. Я вылезла из машины и закрыла дверь, прислонившись к ней.

– Нет, родители богаты, – сказала я ему, подражая тому, что он сказал мне за пределами своего собственного дома в Кейптауне.

Он улыбнулся мне.

– Я понимаю.

– Это меняет твое мнение обо мне? – Спросила я.

– Вряд ли, – сказал он мне, плутоватая улыбка играла на озорном лице.

Мы стояли и смотрели друг на друга.

– Моя мама рассказала мне все, – сказал он.

– Мне жаль.

– Нет. Мне жаль. За то, что она сказала. За то, что я сказал. Я просто… прости.

– То, что ты сделал для меня в суде. Это было… невероятно. Спасибо.

– Я бы сделал это снова и снова, если бы это означало твое освобождение.

Я улыбнулась. Мы стояли, снова уставившись друг на друга.

– Кто был тот парень в здании суда? – спросил он, невольно сжимая кулаки по бокам.

– Это Спенсер.

– Спенсер. Спенсер, который пригласил тебя на танцы той ночью?

– Да.

– Он влюблен в тебя, ты же знаешь.

– Нет, я…

– Да. Я видел это, – холодно ответил он, придвигаясь ближе, – но это ничего не значит.

– Неужели? – спросила я, вопросительно приподняв одну бровь.

– Да, потому что ты принадлежишь мне, Прайс. – Я открыла рот, чтобы уточнить, что именно это значит, но он оборвал меня. – И прежде, чем ты начнешь спорить со мной, – продолжил он, быстро схватив меня и крепко прижав к своей груди, высасывая из меня все дыхание. Он поднес обе руки к моей шее. Я чувствовала, как его сердце бьется рядом с моим. – Ты хочешь знать, почему я уверен в этом?

Я просто кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Вот откуда, – сказал он, прежде чем прижаться своим ртом к моему.

Эпилог

Ян

Ян повалился на меня сверху на матрас, томно целуя плечи и ключицы, а затем, как будто не мог дождаться, его губы в бешеном темпе скользнули вверх по моей шее ко рту. Я улыбнулась ему в губы.

– Это работает лучше, когда платье снято, – поддразнила я его.

Он сел, прежде чем стащить меня с кровати и поставить перед зеркалом.

– Ты знаешь, обычно я ненавижу свадьбы, но эта…, – сказал он, замолкая, убирая мои волосы в сторону и через плечо.

– Это было не так уж убого, – завершила я мысль. – К тому же, Риббон Кей прекрасна в это время года.

– Мм, хм, – рассеянно ответил Ян, расстегивая мне молнию сзади.

– Было мило со стороны твоего отца пожертвовать его Масего.

– Он действительно пришел в себя, – сказала я, думая о том, как изменился мой отец.

Он пожертвовал нам Риббон Кей, и это стало способом обеспечить стабильный источник дохода, поскольку мы регулярно сдавали его в аренду. Он также согласился на ежегодную стипендию в сто тысяч долларов. Это позволило нам привести детей в более безопасную среду, а также помогло позволить себе круглосуточную вооруженную охрану, на чем он настоял, что нас удивило. Внутри.

За шесть месяцев мой отец также полностью восстановил Масего. Это был самый лучший дом для детей, с которым мы когда-либо сталкивались в Уганде, во всей Африке, и он мог вместить более двухсот детей одновременно.

Когда я рассказала отцу о своих планах навсегда переехать в Уганду, он не стал сопротивляться, как я ожидала поначалу. Вместо этого он сказал, что у него есть только две просьбы. Первая, я позволила ему поддержать мое дело так, как он считал нужным. У него была непрекращающаяся потребность в контроле. Но если бы он был тем, кто проявлял великодушие, я бы не стала завидовать ему за это. Второе заключалось в том, что мы с ним начнем все сначала, что я помогу ему стать хорошим отцом, потому что, цитирую, «ты превратилась в великолепную дочь, а великолепные дочери заслуживают хороших отцов».

Ян отбросил мое белое шелковое платье в сторону и уставился на мое отражение.

Он провел руками по моим плечам, бокам и положил их мне на бедра, лукаво улыбаясь. Внезапно меня подхватили и швырнули обратно на кровать, заставив рассмеяться. Мои волосы веером рассыпались вокруг его лица. Момент быстро превратился из веселого в нечто острое.

– Я люблю тебя, Софи Абердин.

Я нежно поцеловала его в губы.

– Я тоже люблю тебя, моя вторая половинка.

Он улыбнулся на это, а затем перевернул нас обоих. Он протянул руку и включил песню «Между двумя точками», группы The Glitch Mob, играющей на нашем айподе.

Он глубоко поцеловал меня, наши языки переплелись, и произнес мое имя, приблизив мое ухо к его рту. Он укусил меня за мочку уха и прошептал:

– Кратчайшее расстояние между двумя точками – это линия от меня к тебе.

Он сдержал свое слово.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ!