Текст книги "Тщеславие (ЛП)"

Автор книги: Амели Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 24

Но с новым планом пришло нечто неожиданное…

В то утро мы все проснулись с миссией. Мы сообщили детям об их рождественском подарке – новом доме. Многие чувствовали себя неловко из-за потенциального переезда, но мы развеяли любые опасения, дав понять, что это будет безопаснее и что у них будет игровая площадка, и это, казалось, достаточно оживило их, чтобы они были взволнованы.

С этими словами мы занялись подготовкой упаковочных помещений. Наш план состоял в том, чтобы разбить временные лагеря на новой территории. Пэмбрук каким-то образом договорился о том, чтобы в течение трех дней были высажены военными ЧУ или Контейнерные жилые помещения, что позволило бы нам разместить детей и ухаживать за ними в течение нескольких недель, пока идет строительство.

Я не хотела знать, во сколько это обошлось моему отцу, и надеялась, что он тоже этого не знает.

К тому времени, как прибыли ЧУ, мы были готовы к переезду.

Большая часть детских вещей тоже была упакована и готова. Не было никаких дополнительных признаков того, что ЛРА (прим. переводчика – повстанцы) были близко или приближались. Мы были уверены в себе и счастливы.

В ночь перед тем, как мы должны были перевести всех и вся, мы с Яном направлялись в ЧУ, в двадцати минутах к югу от тогдашнего Масего. Нам просто нужно было сделать быструю остановку в миле от ворот, чтобы забрать одного из пропавших животных и починить сломанный забор.

– Она упрямая дура, – сказала я, подталкивая корову к поврежденному забору.

Наконец старушка вскочила на него и двинулась так быстро, как только могла, к своим блуждающим товарищам.

Мы с Яном упали на землю прямо рядом с забором и засмеялись, запыхавшись от толчка сварливого быка. Фары нашего джипа освещали нас сзади, купая в неземном сиянии. Он наклонился ко мне, обхватил рукой мой затылок и притянул к себе, нежно целуя в губы.

– Настоящее Рождество, – сказал он мне, пристально глядя на меня и проводя большим пальцем по моей нижней губе.

– И правда, – согласилась я.

– Я люблю тебя, – признался он, пробегая пальцами по моим волосам, прежде чем снова взять меня за затылок.

Ранее он расплел для меня мои косы, и я никогда не думала, что когда-либо испытывала что-то столь сексуальное, как то, как он смотрел, как волосы опадают на мои плечи.

– Я люблю тебя, – сказала я ему, моя рука легла на его предплечье у моей шеи.

Его лицо стало серьезным, и я посмотрела ему в глаза, на его нахмуренный лоб.

– Останься со мной, – прошептал он, рука, которая лежала на моем бедре, переместилась, чтобы встретиться с другой стороной моей шеи.

Я сглотнула, заставляя себя опустить взгляд.

Я понятия не имела, как ответить на это, потому что это была запретная тема, запретная мысль. Я была напугана.

– Я не знаю, что сказать, – честно призналась ему.

– Скажи, что останешься. Брось все, Софи. Тебе действительно не к чему возвращаться, ты сама мне об этом сказала.

– Прости? Мне есть к чему вернуться, – сказала я оскорбленно.

– Да, но все это ничего не значит.

Он, конечно, был прав, но мне не понравилось, как он с такой готовностью отверг мою прежнюю жизнь. Да, я стала другой в Масего, но у меня все еще могло быть праведное будущее в Штатах. Но можешь ли ты оставить Яна? Действительно бросить его? Как насчет Мандисы?

Я покачала головой, отгоняя эти мысли.

– У меня нет выбора, – сказала я ему.

– Есть. Выбери меня, Софи.

Но с Яном приходит ответственность. Могу ли я выбрать для себя жизнь Масего? На всю оставшуюся жизнь? Могу ли я посвятить себя этому?

Я подстраховалась.

– Я должна вернуться в суд по завершении моего приговора.

– Тогда я поеду с тобой, и мы вернемся вместе, – сказал он, крепко прижимая меня к груди. – В любом случае, тебе было бы неплохо иметь представителя Масего.

Я слегка толкнула его.

– Нам не нужно решать сейчас, – сказала ему.

Он расширил дистанцию, которую я создала.

– Почему ты так упорно об этом говоришь?

– Нет, – сказала я. – Это действительно тяжелое решение, Ян. Я хочу быть осторожной.

– Что тут решать? – спросил он, разозлившись. – Если бы ситуация была обратной, я бы не колебался!

– Конечно, нет! Ты уже живешь здесь!

Его руки упали по бокам, и я почувствовала, что моя кожа лишилась его тепла. Я почти сразу же соскучилась по его прикосновению. Я удержала себя, чтобы не схватить эти руки и не положить их обратно. Моя грудь болела от нашей ссоры, и я не знала, что нам дальше делать. Это было такое огромное решение. Я просто хотела, чтобы он понял, насколько оно важное, что мне нужно было время, чтобы смириться с ним.

– Понятно, – сказал он удрученно.

Он встал и направился к задней части грузовика, чтобы взять свои инструменты. Я стояла и колебалась, протягивая к нему руку, как будто мое нутро кричало мне это сделать.

Не потеряй его! Это раздражало.

Я последовала за ним в заднюю часть, чтобы помочь, но он уже взял то, что ему было нужно, и возвращался к забору.

Я стояла рядом с ним, держа свободную доску, и тишина была пьянящей. Это давило на мои плечи, как ничто другое, миллион фунтов безответного давления.

Всякий раз, когда я сталкивалась с трудным решением, я бежала. Всегда. Я бежала так быстро, как только могла, и никогда не оглядывалась назад, постоянно отвлекаясь от принятия любого решения, которое так или иначе изменило бы мою жизнь.

Но Ян этого не заслуживал. Он был влюблен в меня и грустил, что может потерять меня. Как я вообще могу злиться на это? Как я могу сказать ему «нет»? Масего сделал меня счастливее, чем когда-либо. Я была уверена, что Ян был любовью всей моей жизни, несмотря на мой юный возраст. Он действительно был.

– Ян, я… – начала я, но он остановил меня.

– Ты чувствуешь запах? – спросил он, отвлекшись.

– Что? – спросила я, делая глубокий вдох.

– Что-то горит, – сказал он, стоя прямо и пристально глядя в сторону Масего.

Он был слишком далеко, чтобы разглядеть его, и если бы был дым, мы не смогли бы разглядеть его в темноте ночи.

– Да, чувствую, – сказала я, беспокоясь, что мы можем попасть в приближающийся пожар травы. – Что нам делать?

Внезапно со стороны Масего раздались выстрелы. Я подпрыгнула, схватив Яна за руку. Мое сердце упало, а в горле образовался комок.

– Что это было? – спросила я Яна.

– Садись в джип, Софи.

Ян бросил свои инструменты обратно и запрыгнул на водительское сиденье так быстро, что я едва успела сесть сама. Я быстро подчинилась, по моей коже побежали мурашки, когда снова раздалось пять последовательных выстрелов.

Из моего горла вырвалось безудержное рыдание.

– Нет! – Крикнула я, когда Ян завел джип и отъехал от забора. Мы мчались, фары джипа освещали, казалось бы, бесконечное море голой травы. Единственные звуки – шлепанье травы по бокам джипа и наше дыхание, когда мы ехали по всей длине забора, чтобы добраться до входа.

– Пожалуйста, – взмолилась я вслух, костяшки пальцев побелели, вцепившись в приборную панель.

Я взглянула на Яна, паника была написана на каждой черточке его лица. От этого мой желудок сжался еще больше. Еще шесть последовательных выстрелов вырвались из Масего, и Ян сильнее нажал на газ, схватив меня за руку и прижав к себе.

– Держись, – твердо сказал он, прежде чем проехать через забор, чтобы быстрее добраться до Масего.

Когда грузовик выровнялся, он сказал:

– Оружие, Софи.

Я схватила его штурмовую винтовку, висевшую на спинке нашего сиденья, уперла приклад в пол рядом с его ногой, затем открыла бардачок и достала пистолет. Инстинктивно, как учил меня Ян, я вынула магазин и проверила патроны, прежде чем вставить его. Я положила пистолет себе на колени. Мои руки дрожали, когда я собрала волосы в конский хвост.

Масего появился в поле зрения, и мое сердце сжалось от самой сильной боли, которую я только могла себе представить. Она была в огне. Казалось, ни один дюйм ее площади не остался невредимым. Раздавалось все больше и больше выстрелов, и адреналин взял верх. Я была готова.

Готова защищать ее.

Готова спасти других, если бы могла.

Готова умереть за них… особенно за Яна.

Мне казалось, что мы не можем подобраться достаточно близко, достаточно быстро. Расстояние тянулось.

Однако в десяти футах за его барьерами мы могли видеть солдат ЛРА, открывающих огонь по всему, что движется, бегущих к зданиям в попытке вывести людей, детей, наружу.

– Если мы не выберемся живыми, Софи Прайс, я хочу, чтобы ты знала, что я никогда никого не любил так сильно, как тебя. Ты все для меня, – сказал Ян, крадя мое дыхание и мои слова из прошлого.

Слезы текли по моему лицу. Он поцеловал меня крепко и быстро.

– Оставайся здесь, – сказал он, подталкивая мою голову к сиденью.

Он вышел из машины прежде, чем я успела что-либо ему сказать. Он создал дистанцию между собой и джипом, вероятно, чтобы пули не летели в мою сторону, прежде чем сам открыл огонь.

– Нет! – Я кричала миллион раз, слезы катились градом. – Я не успела тебе сказать! – Я плакала. – Ты должен был позволить мне сказать! – Я задохнулась от боли.

– Нет, – снова сказала я, когда пули, казалось, полетели в том направлении, в котором, как я думала, он ушел.

Я не колебалась, не раздумывал дважды. Я встала со своего места на корточках, подползла и открыла дверь со стороны водителя, прикрываясь ею как импровизированным щитом. Положила руки на край окна и осмотрела окрестности.

Двое солдат у задней части наших хижин, трое у двери кухни.

Мои глаза проследили за ними.

Семь на крыльце Карины и Чарльза. Двое у дверей детского дома. Пять у Кейт. Все здания были в огне, за исключением хижины Карины и Чарльза, а также хижин Яна и моей.

Яна нигде не было видно, что меня успокоило. Он не лежал в общей зоне, и это было еще одной проверкой на то, чтобы сохранить мое здравомыслие. Я еще раз осмотрела местность и упивалась видом нашего крепкого баобаба, все его тело было охвачено пламенем. Беспокойство начало охватывать меня.

Я не слышала никого из детей.

– Пожалуйста, Боже. Просто, пожалуйста. Пожалуйста.

Сделай что-нибудь, Софи.

Однако мои ноги, казалось, приросли к тому месту, где они стояли.

Спаси их.

Мотивация – забавная штука. Это может прийти из ниоткуда. Например, детский крик. Из моей хижины.

Я бросилась в бой, незаметно перелезая через забор внутреннего двора и приближаясь к нашим с Яном хижинам. Я подняла оружие и прокралась сбоку, пробираясь к двум солдатам сзади, их оружие было поднято, они были готовы стрелять.

Медленно, очень медленно я наклонилась, чтобы получить достаточно хороший обзор. Они были в пределах досягаемости и не знали обо мне. Я сделала три глубоких вдоха, готовясь убить двух незнакомых мне людей. Двое мужчин, которые были готовы принять участие в убийстве моей приемной семьи.

Ради них.

Я проверила предохранитель, положила палец на спусковой крючок и прицелилась в голову первого. Мой палец был готов нажать, но из ниоткуда люди упали на землю без моей помощи. Я прижалась спиной к стене своей хижины.

Внезапно чья-то рука зажала мне рот. Рука развернула меня к ним. Палец на его собственных губах. Ян.

– Я сказал тебе оставаться в джипе, Софи.

– Я люблю тебя, – выпалила я, обезумевшая и немного потрясенная смертью солдат. – Это та любовь, о которой я даже не мечтала и никогда не думала, что заслуживаю, но это навсегда, Ян. Навсегда.

Он кивнул один раз в знак согласия. Все по делу.

– Дети в безопасности. Они спрятаны в восточной части участка. Кейт как-то их вытащила, – я вздохнула с облегчением. – Иди за мной, – приказал он, затем остановился. – Вплотную.

Мы побежали к передней части наших хижин, сначала осмотрев хижину Яна, а затем мою в поисках ребенка, который кричал. Пара широко раскрытых глаз встретилась с моими под кроватью.

– Ш-ш-ш, Мандиса, – прошептал Ян с улыбкой. – Это мы. Оставайся здесь, хорошо?

Она начала плакать в знак протеста.

– Мандиса, – строго сказал Ян. – Оставайся здесь, прячься, сиди тихо. Никто не приблизится к этой хижине, поняла? Спрячься, детка.

Мы дали ей мое тяжелое пуховое одеяло, надеясь, что оно заглушит любой шум, который она услышит. Я поцеловала ее и выбежала на улицу с Яном. Мы проследовали вдоль ряда зданий, и Ян украдкой, не моргнув глазом, снял семерых на крыльце Карины и Чарльза.

– Прикрой меня, Соф, – сказал Ян, открывая неглубокое окно детского дома.

Когда он вошел, я направила пистолет внутрь, прислушиваясь к малейшему шуму. Ян втащил меня в окно, как будто я ничего не весила. Я подавила удивление. Он снова запихнул меня за спину, и мы взобрались на стены, прислушиваясь, прежде чем войти в каждую комнату, размахивая поднятым оружием.

Каждая комната была пуста, солдаты, слонявшиеся у входной двери, исчезли, вероятно, сбежали.

Мы вышли из того же окна, в которое вошли, и тихо подошли к кухне и кафетерию. Ян заглянул в низкое окно в задней части здания.

– Черт, – пробормотал он себе под нос. – У той же пары из детского дома есть несколько детей, которых держат в заложниках у входа в здание. Карина с ними.

Я заглянула в то же самое окно, чтобы убедиться в этом. И действительно, пятеро детей и Карина стояли, прижавшись друг к другу. Можно было сказать, что Карина успокаивала их, по крайней мере, пыталась. Мой желудок опустился на оставшуюся часть моего тела к ногам.

– Как мы их вытащим? – Спросила я.

– Оставайся здесь, – сказал он мне, вставая.

– Подожди. Стой. Что ты делаешь?

– Я собираюсь забрать их.

– Ян, нет, давай подумаем.

– Пока мы думаем, их могут убить. У нас нет времени. Оставайся здесь, или, клянусь Богом, Софи…

Он прижался к стене, медленно продвигаясь и исчезая из моего поля зрения. Я приподнялась ровно настолько, чтобы заглянуть в окно с другой стороны как раз вовремя, чтобы увидеть, как Карина заметила его. У меня перехватило дыхание, когда солдаты заговорили друг с другом, не подозревая о его приближении.

Я ничего не слышала, но видела, как Карина внезапно прижала детей к себе, прикрывая их.

Я ждала выстрелов, но их не последовало.

Дыхание, которое я задержала, вырвалось из меня, и высвободившийся адреналин заставил мое тело задрожать. Солдаты положили оружие у своих ног, прежде чем опуститься на колени, подняв руки над головой, и Карина убрала их оружие за пределы досягаемости.

Я оббежала здание, чтобы помочь, и заметила, что Марси была среди собравшихся. Она была такой маленькой, что мы приняли ее за ребенка. Двое детей подбежали и обняли меня, плача.

Я опустилась на колени.

– Шшш, – сказала я им, когда они обняли меня за шею и талию.

Марси схватила ту, что была обернута вокруг Карины, и ту, что уже была с ней, а также мою. Она побежала вместе с ними, чтобы присоединиться к остальным, которые уже сбежали в сопровождении Яна. Карина взяла один из пистолетов солдата и держала его под прицелом. Я подняла свой, чтобы показать им, что они никуда не денутся.

Пока мы ждали, я разглядывала двух мужчин. Они были практически мальчиками, наверное, лет семнадцати, на самом деле, по внешности они только начинали становиться мужчинами. Их лица все еще излучали невинность. Они были ходячим раздвоением личности.

Убийцы с детскими лицами.

Дома эти мальчики были бы товарищами, у них была бы своя жизнь.

Жизни, украденные психом, и я почти поймала себя на том, что мне их жалко. Почти.

– Кто-нибудь пострадал, Карина? – спросила я ее, чувствуя, что задыхаюсь.

– Насколько мне известно, нет. Каким-то образом, по милости Божьей, дети вышли из этого невредимыми. Они открыли по ним огонь почти сразу же.

Я судорожно вздохнула.

– Мне так жаль, что нас здесь не было.

– Ты делала свою работу, Софи. Мы все. Мы просто опоздали на день.

– Но все в порядке, – сказала я ей. – Мы можем уехать сегодня вечером. Слава Богу, что ЧУ там.

Она кивнула.

Через несколько минут Карина подошла к одному из мальчиков.

– Что ты делаешь? – спросила я ее, нервничая.

– Я проверяю, не спрятано ли у него еще какое-нибудь оружие.

Я кивнула, опуская пистолет ближе к их головам.

Карина похлопала по ногам первого мальчика и приподняла его рубашку сзади, чтобы показать любое оружие. Она заставила его перевернуться на спину и проделала то же самое спереди.

– Ничего, – сказала она, немного расслабляясь. – Ты, – сказала она другому, – подвинься…

Но у нее не было возможности закончить предложение, потому что второй мальчик бросился к штурмовой винтовке, висевшей у нее на плече, и сдернул ее через голову. Я подняла пистолет, чтобы выстрелить в него, но первый мальчик бросился вперед за мной.

Я, не колеблясь, выстрелила ему в голову один раз и бросила его там, где он стоял.

Я повернулась, чтобы защитить Карину, мою подругу, практически мачеху для меня, мачеху для всех детей и ту, кого я так сильно полюбила… но было слишком поздно.

Второй парень уже повалил ее на землю, его винтовка была направлена ей в грудь, и он сделал выстрел.

Это был единственный выстрел, который он успел сделать, потому что я подняла оружие и дважды выстрелила ему в голову. Я упала рядом с ней, крича, но заметила, что она все еще в сознании. Рассеянно я услышала приглушенные крики, доносившиеся с востока.

– Карина? – спросила я, испугавшись больше, чем когда-либо. – Держись за меня, хорошо? – Я расстегнула пуговицу и прижала к ее груди, чтобы замедлить кровотечение, но через несколько секунд она промокла.

Мои трясущиеся руки порхали над ней. Я понятия не имела, что мне делать. Окровавленные руки Карины остановили мои, когда она обхватила их. Она посмотрела на меня и мягко улыбнулась, покачав головой, чтобы я остановилась, и закрыла глаза.

– Нет, нет, нет, нет, – бормотала я себе под нос, слезы текли по моему лицу, ожидая, когда Чарльз найдет нас. – Чарльз найдет нас. Он все исправит.

Я положила ее красивую голову себе на колени, крепко прижала к себе, как будто могла привязать ее к своему земному миру. Тепло от ее горящего баобаба согревало наши тела таким жаром, что слезы охлаждали мои щеки и грудь.

– О, моя милая, милая Карина, – ворковала я, проводя руками по ее шелковистым волосам. – Карина. – Рыдание вырвалось из моей груди при ее имени.

Ее глаза лениво открылись, и на лице впервые с тех пор, как я ее узнала, отразился ее возраст.

– Не плачь обо мне, любовь моя, – прошептала она, поднимая свою нежную руку и вытирая мое лицо. Она мягко улыбнулась, и это мгновенно расслабило меня, даже в очевидный час ее смерти. – Я прожила самую необыкновенную жизнь и могу искренне сказать, что пожелала бы такой жизни любому человеку. Даже сейчас. Даже лежа здесь, пачкая землю под нами… – она закашлялась, и я обняла ее крепче, – … потому что это не было тем, что я решила для себя. Так было лучше. Лучше, чем все, что я могла бы сотворить сама. Поэтому я говорю тебе, моя прекрасная Софи Прайс, не плачь из-за меня. – Она снова закашлялась, уже с кровью.

– Карина, не уходи, – умоляла я.

– Пообещай мне одну вещь, – попросила она. – Обещай, что ты отдашь все это Богу и позволишь Ему решить это за тебя. Он не подарит тебе никаких сожалений.

– Шшш, – сказала я ей, убирая ее волосы назад, когда она вдохнула и поперхнулась воздухом. – Побереги дыхание, Карина.

– Ты можешь страдать, – продолжала она, игнорируя мою мольбу, – можешь потерять надежду в печали незапланированной жизни, но пока у тебя есть вера в доверие, в обожание, в привязанность, в любовь, эта печаль превратится в счастье. И это постоянная величина, дорогая. – Какое-то мгновение она дышала глубоко и ровно, казалось, переводя дыхание. – Никто не может познать искреннее счастье, Софи, не познав сначала горя. Никто никогда не сможет оценить грандиозность и редкость такого огненного блаженства, не видя страдания, каким бы несправедливым оно ни было. И ты познаешь искреннее счастье. В этом я уверена. Уверена, потому что именно поэтому ты здесь, а также потому, что здесь твоя неизбежность.

Я обняла ее, плача ей в плечо и молча моля Бога спасти ее, молча крича, чтобы Чарльз был рядом. Я беспокоилась о нем.

Ее дыхание казалось влажным и затрудненным, и я на мгновение оторвалась от объятий, чтобы посмотреть на нее. Я покачала головой, увидев, как она побледнела.

– Скажи ему, что он был моим величайшим приключением. Скажи, что я люблю его, – прохрипела она.

Я кивнула. Она испустила последний вздох и умерла у меня на руках.

– Нет! – Я закричала на нее. – Нет!

Приближался шум, и я подняла на него дрожащий пистолет, открыто крича. Это был Ян. Пистолет забыт.

Он резко остановился при виде этого зрелища, недоверчиво качая головой взад-вперед. Его глаза остекленели в свете огня. Он подбежал к нам, садясь перед нами. Он поднял руки передо мной, слова ускользали от него. Я не могла объяснить. Я тоже потеряла голос. Я могла только предложить ему слезы в качестве объяснения. Наблюдала, как его дрожащая рука убрала волосы Карины с лица, и рыдание сорвалось с его губ.

– Карина? – Услышали мы рядом с нами. – Карина? – В отчаянии спросил Чарльз, и мое сердце уже сильно болело за него. – Карина! – Воскликнул он, обнаружив ее окровавленной в наших с Яном руках. – Карина! – Взревел он, истерически хватаясь за жену. Мы с Яном отдали ее ему, и он крепко прижал ее к себе. – О Боже мой! Боже! – Он яростно прижал ее к себе. – Карина, любовь моя. Карина. Карина. Карина. – Он мог только повторять ее имя снова и снова.

Мы услышали приближающиеся детские голоса, и я подбежала, чтобы они не подходили ближе. Я держала их у забора, чтобы они ничего не видели. Я посмотрела на их неуверенные лица и была близка к тому, чтобы разорваться на части. Как мы им скажем?

Я проверила, как там Ян и Чарльз, и заметила, что Чарльз начал нести свою жену в хижину изо всех сил стараясь в своем преклонном возрасте выдержать весь ее вес.

Когда Ян попытался помочь, Чарльз отказался, поднял ее по ступенькам крыльца и закрыл за ними дверь.

Ян некоторое время смотрел на дверь, прежде чем повернуться в мою сторону.

Солнце начинало подниматься, от зданий остались лишь тлеющие обугленные останки, и серое утро окутало Масего мрачной пеленой.

Я изучала безнадежное состояние его стен, мой взгляд упал на все еще горящее дерево, больше не внушительного, успокаивающего солдата, на которого я так сильно полагалась.

Пока баобаб здесь, я буду здесь…