Текст книги "Мысли(СИ)"

Автор книги: Ame Hiteru

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Де Линт практически сбежал из палаты, осознавая, что ведёт себя странно и глупо, но он был слишком растерян, чтобы придумать менее обидное расставание. Собственная столь внезапная паника, заставившая вести автомобиль по улицам на опасной скорости, подтолкнула задуматься, отчего он настолько беспокоится о свидетельнице по своему делу. И какого чёрта все эти две недели её лечения он столько времени проводил не в офисе, за работой, а в больничной палате за пустяковыми разговорами... То есть, почему с умной, начитанной девушкой оказалось так приятно болтать, подспудно сверяя картины мировосприятия – вполне ясно. Но злоупотребление рабочим временем тянет на диагноз...

Да ещё эта странная идея Марико с причёсыванием... Хотя, она была напугана и, видимо, не вполне отдавала себе отчёт в том, что делает. Но сам-то хорош! Сердце ухнуло, как с русской горки... Когда успел так увлечься?! Ещё этого не хватало...

Нет, де Линт не боялся женщин, – напротив, за спиной у него остался не один роман. Не то, чтобы Эрик был ловеласом, просто как-то так получилось, что женщины появлялись в его жизни не слишком надолго. Большая часть их не выдерживала режима работы агента ФБР, начинала жаловаться на то, что для него служба важнее отношений, и всё заканчивалось расставанием... Де Линт огорчался, досадовал, но продолжал надеяться на что-то более крепкое и серьёзное, потому, когда представлялся случай познакомиться с кем-то снова – не упускал его. Только полтора года назад, после той самой истории, создавшей ему дурную репутацию в офисе, Эрик решил какое-то время побыть один. Слишком много нервов и уважения к женскому роду съела Мэридит.

Она тоже проходила свидетельницей по его делу и ухитрилась влюбиться, а получив вежливый и тактичный отказ – взбесилась и принялась чудить. Сначала сама обрывала ему телефон, потом в офисе стали появляться какие-то незнакомые девицы, стремившиеся попасть в кабинет де Линта. Сумасшествие длилось недели две, пока он наконец не смог встретиться с Мэридит и не пригрозил принять серьёзные меры против её хулиганства, мешавшего работать не только ему, но и чуть не всему офису, прибегавшему под дверь кабинета де Линта, чтобы послушать, как очередная красотка пытается охмурять их коллегу.

Теперь Эрик несколько запоздало испугался снова разворошить этот гадкий улей. Не хотелось делать Марико предметом пошлых сплетен в курилке, – слишком уж невинна она была, почти как ребёнок.

Вот эта её невинность и завораживала...

Но если коллеги пронюхают и раззвонят по всем отделам, кроме репутации девушки пострадает ещё и его собственная карьера. За неуставные отношения со свидетелями никого по головке не гладят. И если в случае с Мэридит де Линт сумел убедить начальство, что весь бедлам творится не по его вине, то во второй раз его и слушать никто не станет... А если ещё учесть, насколько вообще странный свидетель эта девушка...

В тот вечер Эрик не пришёл навестить её.

На следующее утро Марико встретила де Линта такой радостной улыбкой, что дружеское приветствие застряло у него в горле. Вместо того Эрик только сухо произнёс:

– Доброе утро. Вы готовы?

Он поспешно взял сумку из рук девушки, стараясь не обращать внимания на недоумение в её глазах. Чёрт! И ведь сам дал повод чего-то ждать... Де Линт почти поспешно спустился на улицу. Марико, растерянная и подавленная его необъяснимой переменой, смогла догнать Эрика только возле машины. Ехали молча.

Остановившись возле дома Дэвисов, де Линт вежливо открыл девушке дверцу и, доставая из багажника её сумку, произнёс неловко:

– Надеюсь, вы сможете убедить миссис Дэвис в том, что были в больнице... В конце концов, у вас ведь есть документы из клиники. Да, за домом установлено круглосуточное наблюдение, так что здесь можете не бояться нападения. Если что – звоните.

– Спасибо, – проговорила Марико, безуспешно пытаясь понять, что значит это странное выражение в его постоянно убегающих от прямого взгляда глазах...

Подавив вздох, она пошла к дому. Эрик проводил девушку взглядом до двери, борясь с желанием пойти следом, но всё же сел в машину и уже тронул её, когда голос миссис Дэвис, открывшей на звонок, заставил его притормозить, глядя в зеркало заднего вида.

– Надо же! Как быстро ты явилась! Твоему мистеру уже надоела экзотика?

Ничего себе...

– Мама, что вы говорите? – отпрянула Марико. – Я же была в больнице!

– Я уже сказала твоему фэбээровцу всё, что думаю о вашей идиотской истории, – перебила миссис Гвен, – так что не заговаривай мне зубы: я ещё не выжила из ума.

Дверь захлопнулась, отрезав тихий голосок девушки, но Эрик прекрасно слышал, как миссис Дэвис продолжает поливать приёмную дочь грязью. Неожиданно к выкрикам распалившейся Гвен присоединился мужской голос, а через несколько секунд Марико выбежала из дома и бросилась прочь по улице, пытаясь вытирать на ходу слёзы и не заметив машину де Линта.

Эрик, посигналив, догнал её и вышел из автомобиля.

– По-моему, у миссис Дэвис что-то не в порядке с головой, – пробормотал он, обнимая бросившуюся к нему девушку и забирая почти выпавшую из её дрожащих рук сумку.

Марико всхлипнула и сквозь слёзы выговорила:

– Там доктор Мейски... Он сказал, что согласен поместить меня в клинику... За что она так ненавидит меня? За что?!

– Ну, тише, тише!.. – де Линт гладил её по голове, лихорадочно соображая, что теперь делать и куда везти свою сбежавшую из дома свидетельницу. – Никто не поместит вас ни в какую клинику! Вы же беседовали с доктором Паркер, она дала официальное заключение о вашем психическом здоровье, так что всё в порядке. Пойдёмте.

Успокоившись под ровный шелест шин и тихую блюзовую музыку, Марико наконец решилась спросить:

– Куда мы едем?

– Пока ко мне домой, а там посмотрим... У вас есть знакомые или родственники в городе?

Девушка прерывисто вздохнула и, не решаясь лгать, едва слышно ответила:

– Есть один человек... Папин друг. Но я никогда не пойду к нему.

– Почему? – Он увидел, что Марико снова готова заплакать, и только вздохнул. – Ладно, потом разберёмся.

Открывая дверь в квартиру, Эрик произнёс неловко:

– Извиняюсь за некоторый беспорядок, я не ожидал гостей...

Девушка не стала показывать удивления от царящего в комнатах книжно-бумажного хаоса, сдобренного пятнами немытой посуды. Не обращая внимания на протесты де Линта, пытавшегося поспешно прибраться, Марико принялась помогать ему. Через полчаса квартира уже больше походила на человеческое жильё, ещё не облагороженное уютом, но более-менее чистое.

Разделавшись с уборкой, Эрик засунул в микроволновку пиццу, сварил кофе, и вскоре Марико с некоторым облегчением устроилась в кресле с чашкой и тарелкой.

– Расскажете, что случилось дома? – рискнул теперь спросить де Линт, усевшись на диван с тем же набором.

Девушка вспыхнула, пряча глаза, но ответила честно:

– У мамы бред. Она почему-то решила, что я сбежала... жить с вами, и не хочет ничего слышать.

– М-да, я уже познакомился с этой идеей, когда заезжал за вещами... А потом? Вы что-то говорили о докторе Как-его-там...

Марико заметно побледнела.

– Мейски. Он психиатр. Давний мамин друг. Когда я пришла, он... вышел из её спальни, застёгивая рубашку... Как будто он у себя дома! – Девушка задрожавшими руками отставила посуду и отвернулась, глотая слёзы. – Однажды папа... Мы были очень близки с ним и делились друг с другом всем. Однажды, в тот, последний год, он признался, что ему кажется, будто мама изменяет ему с Мейски... Я тогда не поверила и разубеждала его...

Марико всхлипнула, прикрыв лицо рукой, и добавила совсем тихо:

– Я сегодня в первый раз подумала: как хорошо, что его нет, и он ничего не видит...

Эрик запустил пятерню в свои вечно растрёпанные волосы и проговорил:

– Чёрт бы их всех побрал... Марико, не плачь! Иди сюда...

Девушка порывисто шагнула через комнату и обвила тонкими руками его шею, всхлипывая. Он бормотал ей что-то нежно-утешительное, пока Марико не успокоилась.

Осознав вдруг, что обнимает Эрика, девушка смутилась и попыталась освободиться, но снова заметила этот странно серьёзный взгляд, заставляющий её застывать в недоумении...

На свете мало мужчин и женщин, не связанных родственными узами и успевших почувствовать взаимную симпатию, которые, обнимая друг друга наедине, глядя друг другу в глаза, не пожелают большего... Эрик не был исключением и почти невольно потянулся к губам Марико. Но – опомнился, мягко отстранил её, вскочил и отошёл к окну.

Тягостное недоумевающее молчание воцарилось в комнате. Девушка сидела на краю дивана, закрыв лицо руками и даже не пытаясь разбираться в захлестнувших её эмоциях.

– Извините... – пробормотал де Линт, глядя на улицу.

Обернулся и снова помянул врага рода человеческого: ну какого дьявола он морочит голову бедной девочке! О чём он вообще думал? Располагающая, дружеская манера общения – это, конечно, хорошо и полезно для получения информации. Но какого чёрта надо было привязывать её к себе? И какого чёрта сейчас нужно было везти её в свою квартиру и переходить все границы?! Как безмозглый подросток...

Эрик вздохнул и негромко произнёс:

– Может, всё-таки отвезти вас к тому знакомому?

"Какого чёрта я вообще спрашиваю? – подумал он опять. – Надо везти её туда, и всё!" Но девушка подняла такие отчаянно умоляющие глаза, что де Линту стало не по себе.

Конечно, Марико была уверена, что Агне Ульсен не откажется приютить дочь своего старшего друга, с которым они были неразлучны ещё с тех пор, когда Агне, почти мальчишкой, приехал из Швеции... "Но я не могу! Не могу!.. – в смятении думала девушка. – Как мне смотреть ему в глаза? А его жене?! Господи..."

– Пожалуйста, не заставляйте меня! – прошептала она. – Я не могу...

И что прикажете отвечать? Ох, снимут его с дела...

– Я... понимаю, у вас будут неприятности на работе, если узнают, – проговорила Марико. – Я лучше поеду в гостиницу.

Де Линт посмотрел с сомнением.

– И на что вы будете жить?

– Папа завёл мне кредитку и регулярно пополнял счёт, там должна быть немаленькая сумма. Я смогу несколько дней прожить в номере, а потом сниму где-нибудь комнату.

Эрик почти вцепился себе в волосы.

– Это прекрасно. Но как тогда мне обеспечить вашу безопасность?! За вами охотится невменяемый псих! Моим агентам будет куда проще держать вас под охраной, если вы будете находиться в одном месте, а не переезжать туда-сюда. Что это, в конце концов, за друг, если вы не можете обратиться к нему за помощью?!

Марико вскинулась с неожиданной в этом тихом существе яростью:

– Прекратите! Не смейте о нём так говорить! Он самый лучший человек на свете, он даже лучше вас, он... он...

Девушка снова закрыла лицо руками, вздрагивая от сдавленных рыданий. Де Линт помолчал, осмысливая смутную догадку о причине столь бурных эмоций и проклиная собственную нерешительность. Дурацкая ситуация... Но не в гостиницу же её отправлять в самом деле!

– Ладно. Останетесь здесь.

Марико, кажется, не услышав, продолжала тихо рыдать. О, Господи... Никогда не любил, хоть и умел, утешать барышень в истерике. А с этой, так вообще утешения заканчиваются... чем-то не тем. Вообще с ней всё не так. С момента её появления в офисе.

И всё-таки женская беззащитность – страшная штука, вызывающая у любого здорового мужчины острые приступы рыцарства вплоть до дон-кихотства... Ну, вот как сейчас не присесть рядом, не обнять? Всё равно, что отпихнуть ботинком голодного котёнка на улице. Потом ещё неделю будешь чувствовать себя последней сволочью.

Эрик сел на диван возле девушки, но обнять всё-таки не решился. Помолчал немного, теребя многострадальную чёлку. Спросил, не особо надеясь на ответ:

– Скажите, что мне сделать, чтобы вы перестали плакать?

Марико честно попыталась остановиться, но всё нервное напряжение последних недель словно решило прорваться за один раз. Девушка только невнятно, глотая слёзы, попросила воды.

Де Линт заглянул в холодильник: минералки не нашлось, и он принёс апельсиновый сок. Кажется, им же он отпаивал Марико, когда она в первый раз пришла к нему в офис и храбро сражалась с мисс Бродрик...

Прохладный кисловато-сладкий напиток снял спазм в горле, и девушка наконец смогла нормально дышать. Де Линт оставил её приходить в себя, ушёл в спальню и поспешно застелил кровать чистым бельём. Вернулся и сказал, кивнув на дверь:

– В общем, устраивайтесь в той комнате. Еда в холодильнике, с микроволновкой разберётесь. Мне сейчас нужно вернуться в офис. Приеду, может быть, поздно, так что не дожидайтесь меня. Да, телефон на автоответчике, трубку не берите.

Она кивала, не поднимая глаз – такая тоскливо покорная, что хотелось... Де Линт подавил очередной порыв нежности и поспешил уйти.

Оставшись одна, Марико отнесла в спальню свою сумку, достала одежду. Найдя ванную, приняла душ и переоделась в лёгкое домашнее платье. Есть не хотелось. Девушка побродила вдоль книжных полок, открыла пару книг, но читать не смогла. Однако безделье угнетало, и наконец, включив негромко музыку на обнаруженном в углу гостиной музыкальном центре, Марико принялась за более тщательную уборку: расставила книжки на полки, папки с бумагами разобрала по порядку и тоже поставила в шкаф, потом перемыла посуду и перетёрла всё, что смогла; вернулась в комнату, поправила шторы, нашла пылесос и вычистила ковер на полу.

За хозяйственными делами не заметила, как стемнело. Марико всё-таки заставила себя без аппетита съесть хот-дог, потом устроилась в гостиной на диване с томиком Эмили Дикинсон, по привычке открыв страницу наугад.

Сердце! Забудем оба

Был он – или нет!

Ты позабудешь его тепло

Я позабуду свет.

Кончишь работу – скажи

Я начну в свой черед.

Скорей! Минуту промедлишь

Память о нём всплывёт.

Господи... И вот так всегда. Папа неизменно удивлялся, что книги умеют говорить с ней, открываясь именно на тех строках, которые вот прямо сейчас так царапнут по сердцу, что просто в кровь...

Агне...

Господи, четыре года...

Марико уткнулась мокрым лицом в диванные подушки, обхватив книгу руками и сжавшись в клубок...

–

Глава 5

Эрик невесело вздохнул, найдя девушку спящей в углу дивана, в обнимку с книжкой, при включенном свете. Он не решился будить Марико, не стал даже забирать книгу. Присел рядом и некоторое время бездумно смотрел на её совсем детское во сне лицо. Надо же, дожил до двадцати семи лет, знал не одну и не двух женщин, даже раз чуть не стал отцом, а после истории с Мэридит казался себе уже почти законченным циником, – но сейчас смотрит на эту девочку, и внутри всё переворачивается с ног на голову... Такая трогательная фарфоровая куколка с выставки – страшно прикоснуться... Но такая живая, настоящая, не пытающаяся казаться такой или другой, не играющая в стандартные женские игры... Как же досадно, что пришлось познакомиться при таких обстоятельствах, когда нельзя сделать лишнего шага, лишнего жеста! А когда всё закончится, кто знает: вдруг он будет напоминать о пережитом кошмаре, и девушка просто исчезнет из его жизни...

Марико пробормотала что-то невнятно, вырвав де Линта из невесёлых размышлений, и вдруг вскинулась, села и затрясла головой, бормоча в панике:

– Ох, нет-нет-нет!..

– Что с вами? – де Линт попытался заглянуть в её странно отрешённые, будто продолжавшие спать глаза.

Марико не ответила.

Она бежала по темной и грязной улице уже знакомого, или показавшегося таким, квартала, не столько слыша, сколько чувствуя преследующие её тяжёлые шаги.

Девушка попыталась бежать быстрее, но поскользнулась на какой-то жидкой грязи и чуть не упала. Тяжелые шаги за спиной всё приближались.

Марико свернула в сумрачный проулок, и тут огромная волосатая лапища схватила её за руку. Девушку развернуло силой инерции, и она вскрикнула, увидев ужасающее лицо убийцы.

Он расхохотался, не сводя с неё странных, будто неживых, белёсых глаз с узкими, как у наркомана, зрачками-точками.

Марико рванулась, но сильные пальцы лишь больнее сжали тонкое запястье. В сером полумраке тускло блеснуло лезвие ножа, и девушка закричала, не помня себя, отбиваясь руками, ногами, всем телом...

– Марико! Марико, что с тобой? Это же я, успокойся!

Эрик, стиснувший бьющуюся девушку за плечи, встряхнул её, заглядывая в глаза, начавшие принимать осмысленное выражение. Марико, вся дрожа, застонала, всхлипнула и уронила голову ему на грудь, теряя сознание.

Де Линт попытался привести её в чувства, но получилось это не сразу. Открыв наконец глаза, девушка попыталась заслониться рукой, простонав:

– Свет... больно...

Эрик поспешно погасил люстру, оставив только настольную лампу, отвёрнутую к стенке, и снова сел рядом.

– Что это за чертовщина?!.

Девушка вздрогнула в ознобе, прошептав:

– Опять... он!

– Чёрт, кто на этот раз?!

Марико покачала головой.

– Н-никто... Он бежал за мной...

Де Линт вскинул брови в недоумении. Да, это в самом деле было странно. Маньяк-телепат хотел показать, как собирается расправиться с ней самой?.. Другого объяснения не находилось. Эрик снова обнял девушку и крепко прижал к себе, успокаивая.

– Господи... как я устала... – прошептала Марико сквозь подкатившие слёзы.

– Ничего, – пробормотал де Линт. – Скоро всё закончится. Из Вашингтона наконец-то пришёл ответ. Этого психа зовут Дик Уайлд. По документам он числится как сбежавший из частной клиники. В розыске уже около пяти лет. Два раза в разных штатах попадался полиции почти на месте преступления и был приговорен в одном к смерти, а в другом – к пожизненному заключению, но оба раза сумел бежать. Неофициально мне сообщили, что он, возможно, результат подпольного эксперимента. Я кое-что слышал о подобных опытах, и теперь, пожалуй, могу объяснить твои видения: многие "экспериментаторы" работают именно над развитием телепатии.

Марико снова смутно вспомнила предыдущее видение: длинный стол и сидящие за ним мальчишки-подростки в одинаковой, похожей на больничную, одежде, – но жестокая боль в висках не давала сосредоточиться.

– Голова... очень... болит... – прошептала она с трудом.

– Сейчас, принесу аспирин.

Девушка послушно приняла таблетку, де Линт, не обратив внимания на слабые протесты, на руках перенёс её в спальню, и Марико вскоре уснула, положив одну руку под щеку, а другой сжимая пальцы Эрика...

И что дальше? Как её защищать? Выставлять наблюдение возле своего дома? Прекрасно. Можно с тем же успехом прийти к Скиннеру и заявить, мол, так и так, я тут со свидетельницей живу...

Значит, надо либо уговорить её всё-таки поехать к этому папиному другу, либо срочно самому найти ей квартиру. Буквально за день. Учитывая, что завтра воскресенье, задача совершенно нереальна...

Так и не придя ни к какому здравому решению, Эрик осторожно высвободил руку и ушёл спать в гостиную, на диван.

...Хлынувшее в окна солнце заставило Марико поморщиться. Она совершенно по-детски попыталась натянуть простыню, которой укрывалась, на голову, пробормотав:

– Мам, мне ещё рано...

– Ну, вот ещё! На "маму" я не согласен! – раздался вдруг над ней мужской голос, и девушка подскочила, натягивая простыню под подбородок.

Де Линт улыбался, насмешливо щурясь.

– Ну, как тебе спалось в постели фэбээровца?

Марико совсем смутилась под его взглядом и пробормотала:

– Х-хорошо...

Запутанная его шуткой, девушка панически пыталась вспомнить, что было вчера вечером, прежде чем она заснула. Эрик присел рядом, наклонившись, заглянул в суматошные глаза.

– Эээй... ты о чём думаешь?! На твоих щеках можно яичницу с беконом готовить! Ну и девочки нынче пошли...

– Но я...

– ...спала здесь. Одна. А я – там. Тоже один, – договорил де Линт, улыбаясь и удивляясь её откровенному смущению. – А завтрак уже готов. Так что этот румянец пропадёт даром.

Марико, не привыкшая к подобным шуткам, совсем растерялась и не знала, что нужно ответить и куда деваться от его смеющихся глаз.

– Господи, какая же ты... – вырвалось у де Линта невольно; рука потянулась к её лицу, коснулась горячей щеки.

Девушка только смотрела большущими испуганными глазами, ошеломлённая собственными эмоциями.

Эта робкая покорность сводила с ума почище выдумок и уловок всех женщин, что он знал... Эрик взял её руки, стискивавшие простыню, и, не сводя глаз с её лица, прижал обе к губам. Такие крохотные хрупкие пальчики... так покорно разжались, подставив маленькие ладошки под его поцелуи...

Чёрт. Надо прекращать это...

Эрик, уже без тени улыбки, взглянул в растерянное лицо девушки, поднялся, не отпуская её рук и потянув за собой. Дурацкая оказалась идея. Теперь Марико стояла совсем рядом. Пришлось сделать над собой серьёзное усилие, чтобы просто спокойно отступить на полшага назад и произнести:

– Завтрак остынет. Пойдём?

Заставил себя отпустить, наконец, её руки. Девушка вздохнула, кажется, с облегчением, и послушно пошла за ним на кухню, тайком оправляя смявшееся за ночь платье.

От омлета она отказалась, взяла только кофе и пила его маленькими глотками, не поднимая глаз от чашки. Эрик попытался завязать разговор, но ресницы поднялись, показав сдерживаемые слёзы, и де Линт замолчал. Только когда девушка отставила чашку, осторожно дотронулся до её руки и спросил:

– Сердишься?

Марико покачала головой отрицательно.

– О чём думаешь?

– Мне нужно ехать в гостиницу, – сказала она тихо.

– Но мы же вчера договорились, ты можешь оставаться здесь.

Девушка посмотрела почти укоризненно.

– Нет. Не могу. Ваше начальство узнает, и будут неприятности.

– Но в гостинице тебя сложнее защитить. Я не могу этого позволить! И подвести тебя под программу защиты свидетелей будет тяжело. Придётся ещё доказывать, что ты действительно свидетель, – не всякий поверит в то, что ты видишь... На это может уйти куча времени, и вся затея просто потеряет смысл.

Марико вздохнула и надолго замолчала, глядя перед собой.

Спустя минут пять Эрик всё-таки решился осторожно сказать:

– Может быть всё-таки поедем к твоему знакомому?

Девушка замотала головой, кусая губы.

– Марико, ну пойми – это был бы самый лучший вариант. Ты будешь в безопасности, я смогу установить нормальное наблюдение...

– Значит... у меня нет выбора? – прошептала она сквозь слёзы.

– Ну... видимо, так. – Подумал и решился спросить: – Но почему ты так расстраиваешься? Боишься, что в доме друга многое будет напоминать об отце?

– И это тоже...

– Не понимаю. – Эрик вскочил, заходил по кухне, ероша волосы. – Друг отца, видимо, близкий, должен быть рад тебе. Воспоминания тебя вроде бы не сильно пугают. И тем не менее, ты плачешь, словно тебя отправляют на казнь. Ты с ним в ссоре?

Марико покачала головой отрицательно. Де Линт взгромоздился на подоконник, тщетно пытаясь разобраться в мотивации девушки.

Затянувшееся молчание затягивало в себя доносившийся с улицы шум и пробившийся ненадолго солнечный свет.

– Я знаю его с тех пор, как помню себя...

Тихий прерывающийся голос девушки показался неестественно громким в напряжённой тишине. Де Линт не решился что-либо спрашивать. Марико продолжила говорить сама.

– Он часто бывал у нас в гостях, а мы – у него. А когда мне было тринадцать, я вдруг поняла, что... полюбила его...

Марико посмотрела на почти не удивленного де Линта и вымученно улыбнулась сквозь льющиеся по щекам слёзы.

– Это было так глупо! Он старше меня на двадцать один год. У него жена и двое детей...

"Час от часу не легче!" – подумал Эрик, не заметив, что его лицо выдало эту мысль совершенно. Ему вдруг стало трудно дышать, но он все же спросил:

– Так ты всё ещё... любишь его?

– Я не видела его больше четырех лет, – проговорила Марико, опустив голову.

Де Линт молчал, с трудом разбираясь в собственных эмоциях, смешанных из сочувствия и неожиданной ревности, и не находя, что ответить.

– Я очень старалась скрыть свое сумасшествие, – заговорила снова девушка. – Раньше я с порога бросалась ему на шею и не отходила ни на шаг, но вдруг поняла, что уже не могу этого делать. Мне становилось почти плохо, едва в прихожей раздавался его голос. Я убегала к себе, потом собиралась с силами и выходила, потому что мама, хоть и не любила папиных друзей, но на приличиях была помешана... Не выйти к гостю – целый скандал... И я выходила. Хотя мне было страшно встретить его взгляд, страшно сидеть рядом за столом, страшно прикоснуться нечаянно к его руке...

Эрик со смешанным чувством слушал срывающийся голос Марико, она же словно говорила сама с собой, глядя на свои руки, рассеянно теребившие поясок платья.

– Сначала я не могла говорить об этом даже с папой, но потом не выдержала и призналась. А потом Агне... – девушка запнулась на имени, с трудом переводя дыхание, – ...он тоже догадался... А может, папа ему рассказал. Однажды он уехал в Нью-Йорк, мама ушла в гости, и я была одна... И вдруг пришёл Агне... Он сказал мне столько хорошего в тот день, был так нежен и тактичен, но я... я уже почти ничего не помню – так сильно трусила тогда... Помню только, как он сказал, что я очень хорошая и нравлюсь ему, но он... любит свою жену Кристен и детей... Он сидел в кресле у меня в комнате, а я стояла у окна и боялась повернуться, чтобы он не увидел, как я плачу... Он всё равно увидел и пытался утешить меня, обнял... – Марико зажмурилась, всё ниже опуская голову. – А я не могла остановиться и обещала ему, что больше не увижу его никогда-никогда. И он вдруг испугался и взял с меня слово, что я ничего не буду с собой делать. Только я об этом и не думала! Разве я могла причинить ему хоть малейшую боль?.. А потом... он поцеловал меня. Один раз. Совсем невинно. И... ушёл. В следующий раз, едва он пришёл, я сбежала в библиотеку и делала так каждый раз. А через два месяца... умер папа, и Агне перестал приходить к нам, потому что мама...

Голос девушки перешел в почти неразличимый шепот и растворился в солнечных лучах. Эрик посмотрел на неё, и увидел, что она всё ещё плачет – тихо, не пытаясь скрыться, и эти тихие слезы вдруг так перевернули де Линта, что он долго молчал, растирая руками лицо.

– Почему ты рассказала мне всё это? – решился он, наконец, спросить, едва справившись с отказавшим вдруг голосом.

То есть, понятно было, что она хотела этим рассказом объяснить, почему так упрямо не желает ехать к другу отца. Но получилось слишком откровенно... Чужим малознакомым фэбээровцам девятнадцатилетние девочки такого не рассказывают...

Марико вздрогнула, словно проснувшись, и ответила честно:

– Не знаю. Нечаянно...

Она поднялась, не глядя на Эрика, ушла в спальню и через несколько минут вернулась, переодетая в свежее платье, со своей сумкой.

– Я поеду к нему, – произнесла девушка, пытаясь выглядеть решительной.

Де Линт, почувствовав, что спорить бессмысленно, взял со стола ключи от машины и молча пошёл к двери.

Уже в машине он всё же спросил:

– Ты уверена, что сможешь остаться там?

Марико подняла предательски блестящие глаза и после долгого молчания проговорила:

– Но ведь вы сказали, что я всё же могу... остаться у вас...

Эрик улыбнулся ободряюще:

– Конечно!

–

Глава 6

Дверь открыл высокий статный мужчина. Внешность его даже на Эрика произвела впечатление: прямой и открытый взгляд тёмно-серых глаз, чуть глубоко посаженных, но улыбчивых; высокие, покрытые лёгким загаром скулы; густые, чуть волнистые светлые волосы с неожиданно одинокой седой прядью над высоким лбом; лёгкая сеть морщин вокруг глаз и у рта, выдающая весёлый, но вместе с тем твёрдый характер.

– Марико? Боже мой, вот так сюрприз!

Низкий глубокий голос, от которого где-то в середине груди и в горле возникал ответный резонанс, заставил девушку задохнуться от нахлынувшего волнения.

Она знала. Знала, что так и будет. Этот голос почти забылся за четыре года, и сейчас оглушил тут же всплывшей в памяти нежностью... Там, в комнате, где она прятала слёзы у окна, этот голос заполнял собой всё пространство, пытаясь утешить её... В нём не было ни тени насмешки над глупой девчонкой, влюбившейся во взрослого мужчину чуть младше её собственного отца. В нём не было покровительственных ноток или снисходительности. Он говорил как с равной, словно она взрослая женщина, которой просто не повезло влюбиться в женатого...

Мужчины в лёгком замешательстве смотрели на молчащую девушку: Агне с грустью, видя, что она всё ещё слишком хорошо помнит былую влюблённость и переполнена эмоциями, Эрик – в растерянности, не зная, как себя повести.

Наконец Марико слабо улыбнулась и заставила себя выговорить:

– Здравствуйте, Агне...

– Ну, что ж мы стоим на пороге – проходите! – Агне Ульсен жестом пригласил их в дом, добротный, чистый и уютный. – Крис и дети у моей мамы, а я подхватил ангину и долечиваюсь в одиночестве. Представишь мне своего спутника?

Взглянув на Марико, готовую, кажется, разрыдаться, де Линт назвался сам. Агне пожал ему руку, посмотрев в глаза испытующе, так что де Линт едва не смутился. Ситуация выглядела странновато: будто Марико пришла познакомить Агне со своим парнем... Эрик запоздало подумал, что надо было бы, пожалуй, представиться по всей форме: "специальный агент" и тэ дэ...

– Рад знакомству, – сказал тем временем Ульсен. – Кофе? Располагайтесь, я сейчас приготовлю.

Они уселись на диван, и Марико безотчетно придвинулась к де Линту, словно пытаясь спрятаться от собственных воспоминаний за тем, что единственное было ново здесь. Эрик, сочувствуя, но не зная, чем помочь, взял её за руку; она слабо вздрогнула и подняла огромные несчастные глаза, но ладонь не отняла.

Он взглядом спросил: что? Девушка прикусила губу, чувствуя себя загнанной в угол. Ей нельзя было вернуться к де Линту, нельзя поехать в гостиницу... А здесь она тихо сходила с ума от накатывавших воспоминаний, к которым неожиданно примешивались ещё и новые чувства – к Эрику... На его молчаливый вопрос Марико лишь покачала головой: ничего...

Так они сидели молча, думая каждый о своём и прислушиваясь к звону посуды на кухне.

Вернулся хозяин, разлил по чашкам кофе, непринуждённо расспрашивая девушку о её жизни, и благодаря его добродушной улыбке обстановка, в конце концов, немного разрядилась. Марико сдержанно отвечала, потом разговор как-то повернул на общие темы и, разумеется, не мог не коснуться последних убийств, наведших неподдельный ужас на город. Воспользовавшись удобным моментом, Эрик рассказал, что занимается расследованием этого дела, надеясь, что девушка поддержит его и расскажет о своём невольном участии в происходящем, но Марико снова замкнулась и молча допивала кофе, глядя в чашку. Агне вышел, унося посуду на кухню, и де Линт спросил шепотом:

– Ты расскажешь ему? Или хочешь, чтобы я...

– Только не про маму и Мейски! – взмолилась девушка. – Он расстроится... Пусть думает, что это из-за Уайлда, пожалуйста!..

– Хорошо.