Текст книги "Люди, идолы и боги"

Автор книги: Амброджо Донини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Ограниченный характер мифологических сведений

Если мы признаем подобную ограниченность евангелий и притом примем во внимание, что источники иного, языческого или еврейского происхождения при их научном исследовании или совершенно недостоверны или перекроены христианами, мы поймем, как могло еще задолго до начала исторической критики священного писания, в конце 700-х или в начале 800-х годов, сложиться мнение, что личность Иисуса никогда не существовала, что это просто вымысел приверженцев новой веры и никакой связи с каким-либо историческим лицом он не имеет.

Первым научно обосновал это положение Бруно Бауэр. Его наиболее последовательным сторонником был Артур Древе. Стремясь доказать неисторичность Христа и устранить все, что он расценивал, как мифологическое извращение культа, Древе намеревался восстановить первоначальный религиозный смысл христианского вероучения. Согласно Древсу, Иисус всего лишь прозвище израильского бога Яхве, данное ему одной из множества религиозных еврейских общин – сектой назареев[239]239
  А. Древе. Миф о Христе. М., изд-во «Атеист». В. И. Ленин рекомендовал чтение этой книги, несмотря на ее реакционный замысел, исходящий из стремления основать на развалинах мифа иные религиозные предрассудки (см. В. И. Ленин, Соч., т. 33, стр. 205).


[Закрыть].

Изучению мифичности писания посвящены также работы Дж. М. Робертсона и Т. Витэкера в Англии, У. Б. Смита в Соединенных Штатах, В. Буссе в Германии, Э. Дюжардэи, П. Альфарик и П. Л. Кушу во Франции; последний посвятил этой проблеме целую сершо исследований. Некоторые отклики на них прозвучали и в Италии[240]240
  Поль Луи Кушу. Загадка Иисуса. М., 1930; его же Jesus, le Dieu fait homme. Paris, 1937 и Le Dieu Jesus. Paris, 1951. О дискуссии по этому вопросу см. книги Гиньебера и Мартинетти.


[Закрыть].

Их доводы содержат существенные элементы истины и не могут быть необдуманно отвергнуты. И все же передовые течения исторической науки, сознающие опасность тех направлений, которые не принимают во внимание историко-социального процесса образования христианских преданий, чувствуют необходимость переоценки понятия мифичности. Несомненно впадет в абстрактный и догматический интеллектуализм всякий, кто за религиозными вымыслами не увидит подлинных людей с их верованиями и страданиями и все исторические причины «отчуждения» действительной жизни этих людей в нереальный мир.

В евангелиях и посланиях Павла Христос, хоть и оказывается божественным существом, никогда не смешивается с богом Израиля, с Яхве, и постоянно изображается как человек или по крайней мере как бог, который был человеком. Прорицатели, претендовавшие на роль мессии, появлялись в то время весьма часто и столь же часто навлекали на себя гнев власть имущих и расплачивались своей жизнью за то, что осмеливались проповедовать царство божие. в котором угнетенные массы видели воплощение своих духовных чаяний или древних надежд на социальное возмездие и национальную независимость[241]241
  Р. Айслер, основываясь на любопытной вставке в одном славянском переводе Иосифа Флавия, прямо сделал Иисуса предводителем повстанцев, павшим с оружием в руках вместе с группой борцов, сражавшихся против римлян (см. R. Eisler. Jesous Basileus ou basileusas, 2 vol. Heidelberg, 1929–1930).


[Закрыть].

Все эти явления возникали в странах древней цивилизации, беззащитных и технически отсталых, придавленных мощью Рима, ушедшего вперед в техническом отношении. Говоря о связях эллинистического христианства и Римской империи, Грамши напоминает: «Осознание широкими массами своего материального бессилия перед лицом немногих угнетателей ведет к возвеличиванию чисто духовных ценностей и т. п., к пассивности, к непротивлению, к несотрудничеству, которые тем не менее являются все же защитой, но защитой слабой и трудной, подобной защите матрасом от пуль»[242]242
  А. Грамши. Избранные произведения, т. 3. М., 1959, стр. 312.


[Закрыть].

Вера в бога-искупителя была перенесена из религий мистерий в христианство Павлом из Тарса, которому мы прежде всего обязаны изображением Иисуса в качестве спасителя[243]243
  Город Таре был центром многих мистериософических культов и глубоких социальных контрастов. По-видимому, обстановка этого города сильно повлияла на идеологические взгляды Павла (см. Р. Ю. Виппер. Возникновение христианской литературы. М– Л., 1946).


[Закрыть].

Вифлеем или Назарет!

Достаточно было незначительного побуждения извне, чтобы созрело и окрепло непреодолимое убеждение в мессианском призвании того или иного человека. Римский трибун, который уводил Павла в темницу, спросил его: «Так не ты ли тот египтянин, который перед сими днями произвел возмущение и вывел в пустыню четыре тысячи человек разбойников»[244]244
  Деяния св. апостолов, гл. 21, ст. 38.


[Закрыть]. Подобные случаи были самым обычным явлением. Пустыня служила традиционным местом прибежища пророков и их учеников. В Галилее, где, но преданию, жил Иисус, часто начинались повстанческие движения, причинявшие римским поработителям много беспокойств.

Само собой понятно, что по евангельским текстам невозможно составить настоящую бпографию Иисуса, можно лишь попытаться установить какие-то общие черты ее, основанные на предположениях и догадках.

Время его рождения неопределенно. Принятый ныне год, с которого начинается наша эра, был предложен пятью веками позже неким монахом, который основывался главным образом на данных Евангелия от Луки, не подозревая о содержащихся в нем противоречиях, обнаруженных библейской критикой через много столетий.

Согласно Луке, Иисус якобы был зачат шестью месяцами позже Иоанна Крестителя, который в свою очередь был зачат во времена царя Иудеи Ирода Великого. Но известно, что Ирод умер весной 750 года римского летоисчисления, то есть за четыре года до нашей эры. Сведений о проводимой римлянами переписи, которая вынудила, по рассказу Луки, святое семейство отправиться в Вифлеем, где и родился Иисус, в истории не сохранилось, а если эта перепись и была, то можно предполагать ее примерно в 6–7 годах н. э. Не более достоверен день рождества Христова, установленный 25 декабря только в начале IV века, причем эта дата соответствует митраистскому празднику зимнего солнцестояния. Ранее предлагали другие числа – 28 марта, 18 или 19 апреля, 29 мая, а на Востоке долго продолжали считать днем рождения Иисуса 6 января (позже этот день стал отмечаться как праздник Епифании).

Противоречивы сведения четырех евангелий о месте, где, по преданию, родился Иисус. Особенно неправдоподобно указание на Вифлеем, «град Давидов». В местности, до сих пор считающейся связанной с рождением Иисуса, до IV века находилась языческая молельня, посвященная рождению Адона, местного божества мистических культов. Указание на Назарет как на место жительства семьи Иисуса после «возвращения» из Египта отвечает стремлению откликнуться на библейское пророчество: «Он Назореем наречется»[245]245
  Матфей, гл. 2, ст. 23.


[Закрыть]. Но связь прозвища Назарей, Назорянин или Назарянин с Назаретом достаточно сомнительна.

Ни один древний текст, ни еврейский, ни языческий, не упоминает о подобной местности. Критика видит в имени Назарей скорее всего искаженное греческим переводом слово Незир, означающее в арамейском языке того, кто посвятил себя особым обетом служению божеству: нечто вроде «принявший обет непостригания» или «посвященный богу». И кроме того, имя Иисуса, как мы уже видели, означает «помощь бога» или «посланный Яхве». Выражение «Иисус Назарянин» может быть очень точно передано ТЕРМИНОМ «посланный Яхве, посвященный богу».

Провозглашение царства божия

Итак, остается только предполагать, что Иисус родился и какое-то время, но не позже 70 года н. э. жил в неведомой местности Галилеи и в детстве сроднился с тем сладостным пейзажем, с равниной, где постоянно веял легкий ветерок, с теми великолепными просторами, которые столь красочно описывает Ренан в своей «Жизни Иисуса». Его отцом должен был быть скромный человек, столяр, по преданию. Бок о бок с Иисусом жило не менее шести его братьев и сестер. Евангелие от Марка сообщает нам имена четырех его братьев: Яков, Иосиф, Иуда и Симон. Мать Иисуса церковь сделала предметом настоящего культа, который от века до века все ширится и украшается. Легенда о девственности Марии возникла во II веке и должна была дать доступное для народа объяснение, каким образом Иисус одновременно был настоящим человеком и настоящим сыном бога, зачатым святым духом.

Все культурное образование Иисуса должно было состоять в библейском и апокалиптическом обучении. Следует понимать, согласно писанию, что он встретил Иоанна в пустыне, и тот впервые побудил его к пророчеству, одновременно произведя обряд очищения, подобно тому, как это практиковалось в общине Мертвого моря. Может быть, какую-то долю правдоподобия имеет рассказанный в евангелиях эпизод, связанный с началом его пророчества, когда мать и братья явились в Капернаум, чтобы забрать его и силой вернуть в дом, опасаясь за его рассудок.

Главным в пророчестве Иисуса была благовесть о царстве божием, которая, возможно, принимала в его устах более «духовный» смысл, нежели в других сочинениях той эпохи[246]246
  Известно его изречение из Евангелия от Луки (гл. 17, ст. 20–21): «Царство божие внутрь вас есть» (а не «среди вас», как его толкуют теологи и философы-идеалисты; см. Adolf о Omodeo. Gesu il Nasareo. II cristianesimo nel secondo secolo (nuova ed.).'Napoli, E.S.I., 1958. Оно, однако, не может "«быть приписано Иисусу, так как соответствует образу мыслей христианской общины II века, столкнувшейся с очевидностью крушения древних мессианских надежд. В связи с этим они и пришли к мысли, что царство уже началось, уже вступило в свои права вместе с миссией Иисуса и отныне осуществляется в самой церкви или сообществе «избранников», «призванных к царству».


[Закрыть], что, возможно, объясняет незначительную поддержку, которую он встретил в палестинских массах, так как он не указывал им никаких перспектив действия. Убежденно верил в чудо, как вообще верили в его среде, и считал, что может обнаружить свою собственную силу, рассматривая себя «божьим избранником».

Деятельность Иисуса длилась, как видно, менее года, может быть, только три или четыре месяца. Несколько сподвижников из числа беднейших жителей Галилеи, должно быть, примкнули к нему. Но в Галилее он не имел успеха. Естественно, что он мог возбудить классовые гонения со стороны господствующих еврейских слоев. Однако евангельское толкование, возлагающее ответственность за его осуждение на иудеев, исторически не обосновано и отвечает одним лишь более поздним требованиям полемики. Гораздо более правдоподобна решающая роль вмешательства римских властей. Мифично существование двенадцати апостолов, хотя возможно, что группа учеников, мужчин и женщин, сопровождала его в странствиях в окрестностях Капернаума, Тивериадского озера, по Галилее и, наконец, в Иудее, на пути к Иерусалиму, где он был осужден на смерть.

Смерть и воскресение

Чтобы понять, что собой представляло в палестинском обществе I века н. э. мессианство подобной Иисусу личности, не обязательно обращаться к одним лишь свидетельствам кумранских манускриптов о «страстях и смерти» Учителя справедливости или к истории средневекевых ересей, апокалиптических движений эпохи Иоахима да Фьоре, монахов XIII века и восставших во имя «царства божия» в начале лютеранской реформы немецких горожан[247]247
  См. Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии. К. Маркс в Ф. Энгельс. Соч., т. 8.


[Закрыть].

Можно взять гораздо более близкий нашему времени пример, почти не оставивший следов в силу тех или иных условий современного общества, однако отличающийся с религиозной точки зрения всеми основными признаками легендарной истории Христа. Мы говорим о драме Давида Ладзаретти.

Менее ста лет тому назад, вскоре после создания объединенного итальянского государства, этот скромный тосканский возчик, свидетель безысходной нищеты дровосеков и батраков Монте Амиата, выступил провозвестником новых времен, мессией, нисшедшим свыше, чтобы «принести мир и переделать законы». Он шумно порвал с церковными и гражданскими властями.

Все эти непродолжительные (с 1868 по 1878 год) и характерные события закончились трагически.

Подобно тому как вера в царство божие отражала в иносказательной форме господствовавшую в ту эпоху во всем восточном мире монархическую форму правления, так и Ладзаретти, который провел несколько лет в эмиграции во Франции и познакомился там с некоторыми течениями утопического социализма сенсимонианского типа и с республиканскими тенденциями, написал на знамени своего «Святого крестоносного воинства»: «Республика есть царство божие», что повергло в страх и ужас власть имущие слои Мареммы и трусливых защитников Савойской монархии. Этого было достаточно, чтобы «пророк», спускавшийся с Монте Лаббро и Арчидоссо во главе процессии ангелов и апостолов из числа его приверженцев, распевавших псалмы и причудливо разряженных, был хладнокровно убит карабинерами по приказу чиновника общественной безопасности.

Официальная историческая наука говорила о нем, как о «параноике», а о его движении, как о явлении «коллективного психоза», не давая себе труда выявить за фантастическими образами извечные признаки волнующих социальных запросов. Еще и сейчас последние ладзареттисты, живущие на холмах Амиаты, говорят о своем мученически погибшем мессии, как о «втором Христе», а в успешной борьбе крестьян – коммунистов и социалистов этой местности они видят подтверждение его сверхъестественного вмешательства.

Легендарная память о страстной неделе Иисуса тоже является другим возвышенным творением христианства.

Может быть, и была эта последняя общая трапеза перед арестом, последняя вечеря, на которой, согласно попыткам воссоздать события, Иисус якобы повелел своим собратьям хранить в неприкосновенности, несмотря на превратности смутного времени, веру в теперь уже скорое пришествие царства божия[248]248
  См. обобщающий очерк A. Loisy. La naissance du christianisme. Paris, 1933.


[Закрыть]. Арест Иисуса римскими воинами распугал его немногочисленных учеников. Приговор имперских властей мог быть основан на его претензии быть мессией, то есть царем иудеев[249]249
  0. Cullmann. Der Staat im neuen Testament, 1955.


[Закрыть]. Только этот момент в его проповеди и мог обеспокоить римлян, и, естественно, он привел его к крестной муке. Все остальное касалось веры.

Критика Библии занималась проблемой воскресения Иисуса, пытаясь отыскать происхождение распространенного в древности верования в воскрешение из мертвых, и установила, что рассказ о находке в Иерусалиме пустой могилы возник позже другого апологетического доказательства «галилейского» воскресения, согласно которому первые явления народу воскресшего Христа произошли в северных районах Палестины. Все подобные рассказы возникли многие десятилетия спустя после оформления первоначальной евангельской легенды[250]250
  Сам Павел не считал воскресение Иисуса историческим фактом, он признавал его только как требование веры, к тому же подвергавшееся сомнению многими его единоверцами: «Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1 Коринф., гл. 15, ст. 13–14).


[Закрыть].

Религии спасения, основанные на культе божественных или полубожественных существ, которые умирают и воскресают, не только влияли на детали рассказа о воскресении Иисуса, но и обусловили более легкое восприятие мифа, пока в конце концов это поверье не стало решающим для успеха новой религии.

«Блаженные и бедные»

Беднякам Израиля, ожидавшим пришествия царства справедливости, евангелия отвечали устами Иисуса: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят царствие божие, пришедшее в силе»[251]251
  Марк, гл. 9, ст. 1 и др.


[Закрыть].

Подобные надежды не сбылись и преобразовались в духовную благовесть. Однако это не означает, что идея царства не входит в качестве важнейшей составной части в одержавшее победу христианство и не является одним из идеологических отражений разложения античного общества.

«И еще говорю вам: удобнее верблюду[252]252
  В оригинальном греческом тексте есть слово «камилос» – «канат» – толстый трос для крепления кораблей к берегу, – а не «камелос» – «верблюд». Подобные ошибки перевода, со временем закрепившиеся в тексте, нередко встречаются в древних текстах.


[Закрыть] пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в царство божие» – внушает Иисус в синоптических евангелиях[253]253
  Матфей, гл. 19, ст. 24; Марк, гл. 10, ст. 25; Лука, гл. 18, ст. 25.


[Закрыть]. К этому Иисус добавляет: «Многие же будут первые последними, и последние первыми»[254]254
  Матфей, гл. 19, ст. 30; Марк, гл. 10, ст. 31; Лука, гл. 13, ст. 30.


[Закрыть]. И еще в нагорной проповеди: «Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь. Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь… Напротив горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете»[255]255
  Лука, гл. 6, ст. 21–25.


[Закрыть].

Эти слова церковное вероучение ныне истолковывает лишь как призыв к смирению и покаянию, но они еще могут означать для многих угнетенных и обездоленных обещание искупления.

Вот почему Фридрих Энгельс мог четко сопоставить сходные моменты раннего христианства и современного рабочего движения:

«Как христианство, так и рабочий социализм проповедуют грядущее избавление от рабства и нищеты; христианство ищет этого избавления в потусторонней жизни, после смерти, на небе, социализм же – в этом мире, в переустройстве общества»[256]256
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. II, стр. 409.


[Закрыть].

Подобное суждение четко, не допуская кривотолков, разделяет эти два движения и помогает также понять, почему многие старые идеи евангельского послания еще находят отклик среди рабочих-христиан – этих современных рабов капиталистического общества.

Некоторые вопросы подлинной истории христианства

Исследование истории христианства в обществе, которое следовало за разрушенным древним миром, выходит за пределы данной книги, да и развитию других религий вслед за их первоначальным периодом мы смогли посвятить лишь несколько слов.

Самую историю античных христианских общин еще надлежит создавать и пересоздавать. Первые попытки в этом смысле, сделанные на базе новых научных данных, удались лишь отчасти и свидетельствуют о сложности этого дела[257]257
  Мы говорим не только о работах некоторых французских и английских ученых, которых мы уже упоминали (Шарль Эншлен, Арчибальд Робертсон), но и о советской исторической школе. (См. Р. Ю. Виппер. Возникновение христианства. М., 1921; Возникновение христианской литературы. М. – Л., 1946; А. Б. Ранович. Первоисточники по истории раннего христианства. М., 1933; Античные критики христианства. М., 1935; Очерк истории раннехристианской церкви. М., 1941).


[Закрыть]. В одном из писем к Сорелю Антонио Лабриола остроумно заметил, что христианство не сможет ускользнуть от «материалистического понимания» истории, но при этом требуется глубокий пересмотр наших методов исследования и отказ от чисто социологических представлений[258]258
  «Исторический материализм и философия». Спб., 1900 (письмо IX, от 2 июля 1897 г.).


[Закрыть]. При этом в первую очередь следует установить, каковы отражения определенных экономических и социальных условий в образе мыслей людей, всех людей, а не только представителей двух противостоящих друг другу классов, борьба которых движет историю общества. Цель нашего последующего изложения, завершающего все исследование, заключается только в обрисовке некоторых направлений работы историка в данной области[259]259
  «История христианства» Эрнесто Буонайути (Е. Buonaiuti. La Storia del cristianesimo, 3 voll. Milano, 1943) является в действительности документом модернистской полемики против традиционной догматики, при этом в границах религиозного истолкования жизни (ср. L. Salvatorelli. Gli studi di Storia del cristianesimo, «Cinquant’anni di vita italiana, 1896–1946: Scritti in onoro di Benedetto Croce», Napoli, 1950, vol. II).


[Закрыть].

Проблема хронологии

Будет справедливо начать с одного момента, которым часто пренебрегают – мы говорим о хронологических границах новой, христианской эры.

Каждый народ, каждая цивилизация всегда обращались для определения начала своего летоисчисления к какому-либо заметному событию, имеющему выдающееся значение в их истории и религиозных представлениях.

Евреи начинают счет времени от сотворения мира, определяемого согласно легендарной библейской генеалогии. Мусульмане ведут летоисчисление с 622 года н. э. – первого года хиджры. Греки, как известно, считали по олимпиадам, по четыре года каждая, начиная с 776 года до н. э. Римляне в основу отсчета времени положили дату основания Рима, которое историк Варрон отнес к третьему году VI олимпиады (то есть к 754 г. до н. э.). Эта дата перешла в традиционную историографию как начало римского календаря.

Но каким образом установили, что первый год нашей эры, когда якобы родился Иисус, был именно 754 год с момента основания Рима?

Здесь мы вступаем в область легенды и произвола. Многие века, даже после победы христианского движения над античными культурами, люди продолжали вести летоисчисление старым способом. Только в VI веке монах родом из Скифии, Дионисий Малый, живший в Риме, соученик Кассиодора, пришел к мысли об установлении новой хронологии.

С помощью выдуманных им подсчетов он пришел к заключению, что 1285 год с основания Рима, то есть тот год, когда он сам писал, можно считать 532 годом от рождества Христова. Конец первого года приходился, таким образом, на 25 декабря 754 года с момента основания Рима. Историки любят говорить, что он ошибся на несколько лет, но этот упрек лишен основания, поскольку все сведения из евангелий, на которых основывался монах, сами по себе не что иное, как мистические вымыслы ранних христиан.

Еще четыре столетия никто не принимал всерьез подсчеты Дионисия. Каролингский двор не ведал о них до 876 года. В Риме новая хронология получила официальное признание за каких-нибудь несколько десятилетий до 1000 года. Что же касается 25 декабря, то о нем мы уже много раз говорили: в действительности это один из языческих праздников, связанных с культом солнца. Стоит добавить к этому, что обычай предназначать воскресенье для празднования христианского культа не сразу установился в истории новой религии.

В первые века империи, когда христианство еще не вышло из приниженного состояния в государстве и обществе, первый день недели[260]260
  В некоторых европейских странах воскресенье считается первым днем недели. – Ред.


[Закрыть] предназначался для древнего культа солнца, который со временем превратился в мистерию всемирного спасения. Это был день солнца, следы которого остаются не только в нашей воскресной службе, но и в англосаксонском календаре, который более верно, нежели наш, хранит религиозные традиции древнейших европейских народностей.

В III веке имперские власти пытались даже сплотить вокруг культа бога-солнца всех подданных, возможно, чтобы противопоставить его тому растущему успеху, которым стал пользоваться другой господь – Христос. Посвященный церемониям в честь солнца день назывался «dies dominica» («диес доминика»), то есть «день господень»; впоследствии его стали называть одним словом – «dominica»[261]261
  В романских языках сохранилось обозначение воскресенья словами от этого корня: в итальянском domenica, во французском dimanche, в испанском domingo. – Ред.


[Закрыть]. После победы христианства император Константин начал процесс приспосооления, в результате которого день, предназначенный для празднования «господа солнца», стал праздником верующих в «господа Иисуса».

Но хотя первые христиане и имели свой «день господень», его уподобление нашему воскресенью еще далеко не завершилось.

С одной стороны, «день господа» служил для напоминания о воскресении Христа из царства мертвых, которое, согласно легенде, произошло на третий день после смерти спасителя, сразу после субботы. По этому поводу верующие собирались на различные поминальные обряды и, может быть, также на «священную трапезу», завершающий акт всей религиозной службы (агап, или братское пиршество). Однако с представлением о дне господа еще не связывался обычай воскресного отдыха. Часть христиан продолжала воздерживаться от всякой работы по еврейским дням отдыха – субботам, пока не пришли к мысли – и не без колебаний – объединить оба обычая в одном дне, нашем воскресенье, и при этом подчеркнуть разрыв со старой традицией иудаизма.

С другой стороны, «день господень» символизировал в наивном поверье ранних христиан также момент возвращения торжествующего мессии, то есть второе пришествие Христа, который спасет мир от страданий, сокрушит власть имущих и положит начало новому царству справедливости на земле.

Обязательное соблюдение воскресного дня было введено с большим запозданием, во многих местах не раньше VI века.

По нормам церковного права (каноны 1244–1249) воскресенье – ныне обязательный церковный праздник с непременным присутствием на обряде воскресного богослужения и праздничным отдыхом. Следует, впрочем, сказать, что католики соблюдают это предписание менее усердно, нежели протестанты, которые древнее отождествление христианского воскресенья и еврейской субботы довели до того, что запрещают по воскресным дням не только труд, но даже зрелища, танцы и еще того больше – спортивные игры и празднества. Суровые законы, изданные на этот счет английскими пуританами в эпоху гражданских войн XVII века, еще совсем недавно оставались в силе в некоторых местностях Великобритании и Соединенных Штатов.

Теоретически говоря, в британском законодательстве еще и сейчас есть ряд запретов давать по воскресеньям театральные представления, устраивать спортивные состязания, а в Шотландии – даже открывать рестораны и бары. По закону полиция может даже теперь подвергать наказанию тех, кто не посещает в этот день церковь. Следует отметить, что и в Италии в последние годы были многочисленные случаи нарушения конституционной свободы в форме почти неприкрытого принуждения к посещению воскресной службы некоторых категорий граждан, особенно в армии, в школах и даже в государственных учреждениях.

Однако вернемся к проблеме христианского летоисчисления и его ошибочной хронологии. В любом случае ясно, что значение, которое религиозная традиция придает рождению господа (оно столь велико, что история все еще делится на две эры – до и после Христа), не имеет ничего общего с реальным существованием Иисуса.

Подобные выводы науки, разумеется, должны озадачить верующего человека. Однако они не умаляют значения христианского движения.

Верно, что предлагаемое христианством удовлетворение требований освобождения униженных было перенесено в потусторонний мир, а отношения подавления и эксплуатации на земле оставались неприкосновенными. Верно также, что во всем остальном мире, за пределами небольшого района, опоясывающего Средиземное море, та же самая проблема и в то же самое время решалась в другом духе, но всегда на основе религиозной иллюзии (конфуцианство, джайнизм, буддизм, ислам и т. п.). Все же история распорядилась так, что сначала феодальное, а затем буржуазное общество отождествляли свои принципы преимущественно с принципами христианской идеологии, которая все еще воздействует на верования широких слоев населения земли. Никто не испытывает в наше время потребности в изменении летоисчисления. Изменить отношения между людьми, привести их, наконец, в соответствие с идеалами равенства, свободы и культуры, о которых всегда мечтали различные общества, – вот чего хотят люди.