Текст книги "Дай тебя забыть (СИ)"
Автор книги: Аля Миронова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
– Знаешь, что делают с такими языкастыми, как ты, такие, как я?
– И знать не хочу, мелочь, – ядовито бросила, приближающемуся здоровенному Полу.
Лицо парня исказила гримаса какого-то маниакального предвкушения, словно, мои дни сочтены.
– Что здесь происходит? – громыхнул позади голос отца. – Дочь, ты в порядке?
Мне на плечи опустились мужские руки, которые крепко удерживали меня, пытающуюся сорваться с места. Ничего, я все равно здесь надолго не останусь. Плевать на будущее, но подобное настоящее мне не нужно!
– Дочь? – удивленно воскликнул парень. – Андрей, – обратился он на ты к моему отцу, – это твоя дочь?
– Да, Паша, это Маргарита, моя малышка. Дочь, а это Паша, сын Сони, твой будущий сводный брат.
“Прищепка”, – прочла я по губам парня. Только его лицо не выражало ни капли радости. Ненависть и презрение – и больше никакого азарта или интереса к моей персоне.
Макс?!
Чем дольше я всматривалась, тем больше сходств с мальчиком из детства находила. Те же серые глаза, небольшой шрамик над правой бровью, который оставила моя удочка, когда ребята взяли меня с собой на рыбалку; родинка около уголка рта, которую теперь скрывала модная щетина… Макс определенно стал взрослее, мужественнее. Сколько в нем роста? Под два метра, наверное, и веса под сотню. Вон как мускулами оброс. Небось из зала не вылезает, чтобы своей курице нравиться… А сколько ему уже лет? Восемнадцать или девятнадцать? Не помню, не знаю. Только почему Паша? Черт! Павел Максимов, точно! Это Костик называл его исключительно Максом, ну и я повторяла за братом…
Даже не знаю, из-за чего мне стало больнее: из-за того, что отец решил жениться, или, что тот, кого я так ждала все эти шесть лет, гораздо сильнее, чем отца, кто не переставал мне сниться, теперь… ненавидел меня? Но за что?! Что со мной не так?
– Мда, Андрей, ты бы получше занимался воспитанием этой дикарки, да и приодеть ее не мешает, хотя, извини, конечно, только такому чучелу, кажется, уже ничего не поможет, – визжал над ухом голос рыжей гадины.
– Наташа, не забывайся, – громыхнул отец.
– Натали! Меня зовут Натали, – истерично завопила курица.
– Мы тебя сегодня не ждали, Натали, – с нажимом произнес папа.
– Меня Пол пригласил, мы же почти родственники уже, – тут же начала лебезить девица.
Родитель не стал ничего отвечать, а с усилием развернул меня в другую сторону и повел обратно, к дому.
– Я понимаю, для тебя подобные новости сейчас тяжелы, и я не хотел, чтобы ты вот так узнала, – извиняющимся тоном начал отец. – Давай завтра проведем вместе целый день и все обсудим?
– А давай, к маме с Костиком на кладбище съездим. Ты же лишил меня подобной возможности на все шесть лет! – не удержавшись, подкусила папу.
Мне совершенно все равно, что ему хотелось бы обсудить, и что у него на душе. Он меня предал. Дважды. И я непременно найду способ убежать! Но надо немного потерпеть, уж теперь-то я это здраво понимала. Что такое год? Сущая ерунда на фоне прожитых шести! Зато, – это возможность не отступать от своей цели с поступлением, и шанс хотя бы денег накопить. Уж если папенька не соизволит давать мне на карманные расходы, то теперь, живя в доме, а не в интернате, я хотя бы смогу найти себе какую-нибудь подработку.
– Извини, пап, – решила все же попробовать начать вить из отца веревки. С какой-то же целью он забрал меня?! Надо бы разузнать побольше. – Ты совершенно прав, мы с тобой не с того начали. Да и к Соне я присмотреться даже не успела. Наверняка, она прекрасная женщина, другую ты просто не способен выбрать после мамы…
Отец резко остановился и дернул меня в свои объятия.
От чужих прикосновений стало как-то совсем не по себе. И уверена, что дело здесь не в том, что меня давно никто не обнимал. Просто весь мой организм противился семейному воссоединению, хотя я четко понимала, что какое-то время придется терпеть.
– Я люблю тебя, цветочек мой, – тихо прошептал мужчина. – Обещаю, мы все наверстаем и больше ты никогда не останешься одна!
Это вряд ли. Потому что нет больше веры тому, кто предал единожды. Мне уже не одиннадцать, чтобы плакать ночами, глядя в окно, в ожидании папы. Первое время я отчаянно надеялась, что все происходящее – лишь дурной сон. Не мог же меня бросить тот, кто еще недавно катал на своих плечах?! Оказалось – мог… С легкостью.
Мне нужно просто подождать удобного момента, ну или хотя бы совершеннолетия. В конце концов, я же могу удрать в какой-нибудь колледж! Ну и что, что два года пропадут, зато никому ничего должна не буду, и папеньку с его Сонюшкой не увижу. Как и Макса.
Это грустно, это больно, но это – жизнь, в которой моя детская любовь так и останется в детстве, навсегда.
Потому что того, кого называют Полом я знать не хочу. Слишком огромная пропасть между мной и тепличным мажориком.
***
Естественно, бешенная машина нас объехала, пока папенька активно заливал в мои уши, что всё непременно будет хорошо. Конечно, будет, как только я окажусь подальше от этого театра абсурда!
Смесь брезгливости и отвращения постепенно отходила на задний план, пропуская вперед себя обреченность и тоску.
Следовало бы продумать, как максимально сократить контакт с этими людьми, включая папашку.
А на кладбище я лучше одна съезжу, без него. Я смутно помнила, на каком из пригородных местечек захоронили родных, но это уже мелочи, да и расположение могил всегда на месте уточнить можно. Это много лучше, чем jHwRnau7 терпеть предателя рядом. Не хочу стать лицемеркой, – одной из тех, кто похож на всех этих жалких актеришек дешевой мелодрамы.
Пока мы дошли до дома, парочка мажористых “подарочков” уже успела исчезнуть с глаз долой внутри здания. Теперь-то у меня появилась возможность рассмотреть “домик”.
Домик – это то, что было у маминой мамы, – деревянный, крохотный такой: крылечко, кухня да комнатушка на несколько кроватей, и шкаф. С желтым дощатым забором и крышей из серого шифера.
Передо мной же стоял огромный, как оказалось, трехэтажный коттедж. Яркий, современный, стильный и в который я никак не вписывалась. В голове даже промелькнула шальная мысль – позвонить бабушке. Даже странно, что раньше эта идея не приходила на ум. Вдруг она позволит мне какое-то время пожить с ней?
Интересно, почему родители перестали с ней общаться?
– Этот дом мы купили совсем недавно, – рядом со мной включился “брехунок”, который именовался отцом, когда-то. – Не смотри, что напротив лес. На самом деле мы внутри хорошо охраняемого поселка, а вокруг – заповедник, представляешь?
Угум, прям описаться кипятком от восторга можно. Приперлась кучка толстосумов, чтобы нарушить спокойную жизнь животных – красота!
– Знаешь, как там здорово гулять?! – пытался воодушевить своим настроением и меня, только все тщетно. – Здесь и лоси водятся, и олени. Только для нас это совершенно безопасно. Перед дорогой, неглубоко в лесу – сять натянута, ну и камеры кругом.
Живодеры! Не опасны они для нас, ага! Это вы угроза для бедных животных! Не ожидала подобного свинства от папы, ведь мы с ним когда-то давно ежика выхаживали и ласточка у нас зимовала однажды…
– А что с нашей квартирой стало? – старалась говорить как можно спокойнее, хотя, внутренне меня всю коробило от нежелания услышать ответ.
– Мне пришлось ее продать, еще шесть лет назад, чтобы оплатить тебе учебу, а себе – адвоката, – без энтузиазма произнес мужчина. – Я по сей день жалею об этом, правда. Только без толку, ведь на месте нашего дома уже как года два стоит торговый центр.
Горько усмехнулась, покачав головой. Надо же, и туда приперлись толстосумы. А ведь мы жили в небольшом спокойном городке, таком тихом, семейном, где каждое происшествие – трагедия городского масштаба. Я помню, сколько людей к нам приходило посочувствовать утрате мамы и Костика…
– Сейчас пообедаем, – снова радостно завел шарманку отец. – Раззнакомишься со всеми. И Натали не так уж плоха, как кажется. А потом в лицей съездим. И город посмотришь, и поселок покажу, и купить же много всего нужно…
– А кто она, Натали эта? – угрюмо перебила папеньку.
Перспектива провести с ним и сегодня полдня, и завтра еще – совсем не радовала. И, если бы существовал хоть один способ избежать этого – непременно бы воспользовалась! Можно было бы симулировать болезнь, только принесет ли это результат? Вряд ли. Однако, гораздо меньше мне хотелось сесть за один стол с рыжей – одна мысль об этом вызывала острое желание поскорее прочистить пустой желудок. Раз с пяток, чтобы наверняка.
– Негласно – это невеста Паши, – несколько замявшись, ответил мужчина. Так, словно он мог помнить прежнего Макса или мое отношение к мальчику.
Многозначительно усмехнувшись, я отвернулась, чтобы хоть ненадолго избавиться от ненавистного мне лица папеньки. Теперь не было никаких сомнений, что и ЭТОТ мажорчик продался. Это больно, грустно, обидно, ведь я шесть лет так мечтала о нашей встрече… Только не думала, что она будет именно такой. Плевать! Столько лет справлялась ведь как-то. И теперь переживу как-нибудь.
Только я до сих пор не понимала, зачем им нужна я?!
Глава 3
Наше возвращение в дом осталось незамеченным, потому что две клушки–подружки бурно обсуждали важные новости: с кем на вчерашней вечеринке был замечен какой-то там, очевидно, мегапопулярный товарищ.
Многозначительно фыркнула и отвернулась, чтоб не стошнило от этого фарса.
– Соня хорошая, на самом деле, – тихо проговорил отец под моё закатывание глаз. – Помогла мне в свое время. А то, что ты видишь – пафос, просто такая защитная реакция на некоторые события в ее жизни.
Как съязвила бы одна из моих, теперь уже бывших, соседок, интересно, а помогла рукой или ртом. Фу! Меня аж передернуло от подобной фразочки в свое время, хотя, потом я и не такого наслушалась… И, в принципе, несмотря на всю свою, цитата – “святую невинность”, если надо, могу слово на букву “с” даже вслух произнести и почти не покраснеть.
В любом случае, очевидно, что будущая мачеха оказалась в нужный момент рядом с папенькой. Странно другое, – про мать Макса я вообще ничего не помнила и, кажется, ни разу не слышала о ней – мальчик рос с отцом и бабушкой.
Только хотела спросить про дядю Стаса, как на нас внезапно обратили внимание.
– Ой, Маргоша нашлась! – заблеяла старшая овца. Мне никогда не нравилось подобное обращение. Я вам не собачка. – Какое счастье!
Ну да, то-то твое подтянутое рыльцо аж перекосило от переполняющей радости. Как бы харя не треснула!
– Натали, дорогая, познакомься, это…
– Колхозница, которая бросается под колеса всем подряд, – протявкала рыжая шавка. – Знаю. Без обид, Андрей.
Ах, вот как вы запели, мадамочки! Внутренняя обида слишком быстро трансформировалась в ярость, которая никогда ранее не находила выход, а лишь терзала изнутри, словно червь. Однако, сейчас я вдруг поняла, куда можно направить эмоции, чтобы меня не разорвало от них на части. Ради чего или кого я должна все это терпеть? Будет вам колхозница!
– Бать, мы жрать-то сегодня будем? – максимально сипло обратилась к папеньке, у которого глаза готовы были выпасть из орбит. – На той “зоне” уже давно обед прошел, а здесь едой еще и не пахло даже.
– Некоторым и не повредит, – ядовито выплюнула Натуся, перекосив свою рожу. – Жо… бедра слишком полные, в форму не войдут.
– А у некоторых лишний вес из мозга тоже ушел, да? – не осталась в стороне. – Это только в этом доме мужчины любят полые кости облизывать.
Отец зашелся судорожным кашлем, будущая маменька обиженно фыркнула и засеменила в сторону кухни. Я же пристально разглядывала стремительно зеленеющее лицо рыжей дряни. Я тебе не дамся, сучка!
– Андрей! – наконец взвизгнула заторможенная курица. – Да как она вообще смеет?!
– Ооо! А можно и я тебя буду называть Андреем? – громко выкрикнула, перекрыв своим возгласом противные вопли. – А что, папочка уже не в моде.
– Хватит! – рявкнул отец, да так, что Натали обиженно поджала губки и начала озираться. Сам же папенька пошел по следам своей Сонюшки, пропавшей в поисках еды.
– Что за шум, а драки нет? – возник из ниоткуда подгнивший Пол и к нему в объятия тут же бросилась рыжая.
– Могу легко устроить, – фыркнула, за что моя персона удостоилась длительного взгляда серых глаз. Пристального такого, изучающего, который прошелся по всему телу и решил задержаться на лице, словно пытаясь прочесть.
– Думаешь, это смешно? – наконец, нарушил молчание Максимов.
– А похоже, что я смеюсь? – моя бровь медленно поползла вверх. – У моего брата был лучший друг, который всегда говорил, что бить надо первым. Потому что ему еще предстоит младшую сестру защищать.
– Вот ведь прищепка! Подслушивала, значит, – совсем тихо усмехнулся себе под нос Макс, а затем, словно собравшись, сделал серьезное лицо и продолжил. – Твой брат был…
– Мой брат – мертв! – выкрикнула. – А ты никогда не займешь его место!
– Хоть в этом мы с тобой совпадаем, – с ненавистью, презрительно бросил Паша, от чего у меня по спине пробежался неприятный холодок. Захотелось передернуть плечами, только я не планировала показывать свою слабость перед этой мерзкой парочкой.
– Ох, бедненький мой, как же тебе не повезло, – стала лебезить Натуся в объятиях Пола. – Но я знаю, как тебе помочь забыть об этой… Проблеме.
И парочка действительно направилась к лестнице. Пожалуй, мне бы стоило радоваться. Только почему-то хотелось плакать.
***
Парочка медленно, словно танцуя, начала удаляться, когда сзади послышались тяжелые шаги. Сразу стало понятно, кто приближался.
– Павел, ты куда собрался? – громогласно прозвучал голос отца за моей спиной, отчего я непроизвольно вздрогнула и подобралась. – У нас семейный обед, между прочим. Тебя еще вчера предупреждали.
Как любопытно! А за сколько дней вообще спланировали мое возвращение в “семью”? С учетом Сонечки, уж не думаю, что процесс был простым и быстрым. И чья это вообще была идея? Мажоры же синхронно замерли: Натали вцепились в ладонь Пола, который нехотя развернулся на звук. . Невольно посмотрела на лица этой парочки: перепуганная рыжая курица и недовольный на морду дебил.
– Мы еще не семья, Андрей, – не скрывая раздражения, отозвался Макс. – Когда женишься на моей матери, тогда и поговорим.
Обстановка накалялась и мне отчаянно хотелось сбежать отсюда куда подальше. Никогда не видела смысла в семейных разборках на тему “кто бОльший дурак”.
– Ты живешь в моем доме и за мои деньги, щенок! – рявкнул папенька, что даже мне стало не по себе. Однако, я продолжала смотреть на Максимова, наблюдать за тем, как играли желваки у него на лице, как он со злостью сжимал руку рыжей курицы, из-за чего та корчилась от боли.
Пожалуй, лишь одно это зрелище стоило того, чтобы задержаться и понаблюдать. Не то, чтобы я бы за пропаганду садизма, но вот мерзким мажорам чего-то хорошего пожелать уж точно язык никогда не повернется.
– Не волнуйся, при первой возможности я верну тебе этот долг, – процедил, сквозь зубы, Пол.
А меня снова передернуло от смешанных чувств. Потому что, прозвучавшая с явной угрозой фраза, словно стрела, выпущенная из лука, прилетела в меня. И, что еще хуже, я случайно столкнулась с холодным, полным отвращения стальным взглядом. Внутри меня все оборвалось и стало так больно! Сколько бы я ни уговаривала себя, что тип передо мной не Макс, но детскую, глупую, все еще влюбленную душу в образ мальчика из прошлого, не обманешь никакими аффирмациями.
Пшеничные, чуть отпущенные в модной стрижке волосы, выигрышно подчеркивали серые глаза, красивое, без мальчишеской угловатости и слащавой смазливости лицо с едва заметной, должно быть, вчерашней щетиной. Высокий, широкоплечий, такой, за спиной у которого хотелось бы спрятаться от всего звездеца, происходящего вокруг. Только незримая аура презрения, непонятной мне ненависти к моей особе никогда не позволит даже признать подобное вслух, – не то что сделать. И плевать, что память услужливо при каждой возможности рисовала образ мальчика с выгоревшими на солнце прядками, со звонким, еще далеким до ломки голосом, вечно насмешливым взглядом и коронным “Прищепка!”.
– Надо было оставить тебя в кадетском корпусе, как и хотел твой отец, – устало бросил мой родитель.
Грустно усмехнулась про себя. Возможно, мажору бы пошло на пользу военное училище. Я ведь научилась быть… другой. Только никогда не смогу поверить в то, что моя мама хотела бы для меня такой жизни.
– Было бы удобно и от меня избавиться, да? – колко отозвался Максимов. – Может, просвятим твою сиротку, зачем она здесь, а, папочка? Или ты думаешь, что я такой идиот и не способен сложить два и два?
Внутри меня все сперва замерло, а затем оборвалось, потому что я обернулась на отца и увидела на его лице что-то среднее между растерянностью и обреченностью по знаменателю сочувствия.
Я что индюшка, которую должны приготовить на Рождество? Ведь в декабре мне стукнет восемнадцать…
– Давайте к столу, – разрушил гнетущую тишину противный голос Сонечки. – Сыночек, ты куда?
– Я обещал Натали кое-что показать, эм, по учебе, – ехидно фыркнул Максимов, стрельнув глазами в меня.
Рыжая курица как-то глупо захихикала. Всем присутствующим было понятно, что парочка недалеких имбецилов решила заняться анатомией и физикой. Мне же это показалось омерзительным.
– Всё подождет, к столу – взвизгнула Сонечка. – Я для кого старалась вообще?
– Для сиротки, очевидно, – не удержалась от колкости Натали.
– Сомневаюсь, – ответила в тон ей. – Мы ведь уже обсудили, что я худею, так что, все в… столовую, а я – дышать воздухом, напитываться, так сказать, духовной пищей.
Не дожидаясь ответа, развернулась и направилась к выходу. Аппетита итак не было, теперь уж до завтра и не предвидится – факт.
– Дочь! – рявкнул за спиной папенька. – Марго! Это, как минимум, не прилично. Тебя ждали, Соня старалась. Будь любезна…
– А не буду, – бросила, не поворачиваясь. – Если что-то не нравится, можешь сдать меня обратно в детдом.
Теперь мне уже не страшно. Потому что сомнений в том, что жизнь в этом доме станет моим кошмаром – не было никаких.
Оказавшись на улице, на этот раз я решила не убегать с территории нового пристанища, а осмотреться. Беспрепятственно обошла дом и оказалась на заднем дворике. Захотелось присвистнуть. Жаль, так и не научилась. Потому что представшая передо мной картина походила на пейзаж какого-нибудь американского фильма про богатеев. Бассейн, мангальная зона, спортивная открытая площадка – и это лишь малая часть всего.
– Я не позволю тебе издеваться над моей матерью! – раздался сзади недовольный голос. – Живо засунула свое самолюбие в задницу и пошла со всеми за стол.
– Сам пошел в задницу, – буркнула себе под нос.
– Слышь, ты, – зарычал Максимов, резко развернув меня. Серые глаза презрительно сканировали мое лицо, хватка на предплечье становилась все жестче. – Если ты будешь борзеть, я тебя уничтожу, – процедил сквозь зубы парень. – Хватит того, что я вынужден терпеть тебя.
Открыла было рот, чтобы высказать всё, что думала, об этом противном типе, но слова так и застряли где-то в районе солнечного сплетения, потому что я увидела, как по физиономии Паши гуляли желваки. Стало очевидно, он не шутил.
Пожалуй, нет, я не боялась, просто решила облегчить свое временное пребывание в этом месте.
– Хорошо, – выдавила из себя улыбку. – Так и пойдем, за ручку? Натали оценит?
До Макса, казалось, только дошло, что все это время он продолжал держать мою конечность. Отпустил, отшатнулся.
– И без фокусов, – бросил, развернувшись в сторону дома.
Что же стало с тем мальчишкой, в которого я была влюблена? Почему так происходит? Какие обстоятельства вынуждают людей предавать самих себя? Максимов ведь был совсем другим. Как и мой отец, впрочем.
Тем не менее, в столовой я появилась. Вся компания ограниченных людей восседала за столом. Однако, никто не трапезничал. Ну и уныние.
– Прошу прощения, – елейно пролепетала. – Я просто отвыкла от людей, и все это как-то слишком…
Рыжая курица хотела что-то тявкнуть в мою сторону, однако, Пол предупреждающе рыкнул, и женский рот сам собой захлопнулся.
Обратив на меня внимание, Сонюшка резко подскочила с места и начала хлопотать подле меня. И стул отодвинула, и тарелку каким-то содержимым наполнила, и сок налила. Мне даже захотелось есть, пожалуй.
– А на десерт у нас “Медовик”, – продолжила лебезить хозяйка. – Твой папа сказал, что ты его любишь.
Любила. Когда его готовила мама. Предатель.
Постоянно ощущая на себе чей-то тяжелый взгляд, поесть я так и не смогла. Сидела, ковыряла вилкой снедь на тарелке, однако, ни единого кусочка в себя не впихнула. Не лезло. И какое счастье, что светские беседы сегодня никто не завел, – я бы уж точно не вынесла подобный фарс.
– София, ресторан не подвел, как всегда, – проблеяла рыжая овца, даже не осознавая, насколько позорно это прозвучало. Выходит, моя будущая мачеха не только дура стервозная, так еще и ничегошеньки делать не умеет?! И что папенька в ней нашел?
За столом вновь повисла бы гнетущая тишина, если бы не чей-то мобильник. Как оказалось, отец внезапно кому-то резко понадобился.
– Да! – недовольно рявкнул в трубку, вставая со своего места. – Я же тебе шесть раз объяснил! Какая к чертовой матери авария? Уволю!
Тоже мне, большой крутой начальник. Я бы под таким гнетом трудиться не стала. Это ведь всего лишь работа, орать-то чего?
Сладкая парочка слишком синхронно решила покинуть обед.
– Спасибо, ма, – буркнул Максимов и потянул что-то блеющую Натали за собой.
Соня рассиживаться не стала и резво подскочила с места, принялась убирать со стола.
Наверное, мне бы посидеть, понаблюдать, но, к сожалению, моя природа подобному воспротивилась, ведь мама учила помогать.
Поэтому я молча поднялась со стула и стала собирать посуду.
К счастью, завести разговор дамочка даже не пыталась, однако, как мне показалось, она была мне благодарна за помощь. В конце концов, с меня не убудет.
– Девочки, – раздался позади голос Андрея Евгеньевича. Пожалуй, мне даже показалось на мгновение, что я и впрямь работаю на этого человека, уж больно недовольным был его тон. – Мне надо уехать.
Ооооо. Началось. Почему-то меня не удивило, что некий мужчина решил вновь бросить свою дочь. Лучше бы в детдом отвез.
– Что-то случилось? – тут же включила фальшивое участие Сонечка. – Ты выглядишь встревоженным.
Ну что за курицы кругом?! Нет, блин, он, наверное, радоваться должен какой-то там аварии, да?
Тем не менее, отец проигнорировал обращение к нему от своей невесты.
– Дочь, – родитель подошел ближе ко мне и попытался поймать мой взгляд, только я отвернулась. – Я понимаю, как это выглядит в твоих глазах. Но там люди, и…
Предательский ком подкатил к горлу. Ведь какая-то наивная и глупая малюсенькая частичка моего внутреннего “я” все же поверила этому человеку, там, в машине. И сейчас ей отчаянно захотелось плакать.
Собрав остатки воли в кулак, я резко обернулась к папеньке и громко бросила в лицо всего одно слово:
– Вперед!
На большее меня не хватило, поэтому я сбежала наверх, в ту комнату, которую мне выделили. Только слез уже не было. Я ведь не та маленькая девочка, которая когда-то рыдала, отчаянно цепляясь за одежду родителя.
Тем не менее, когда я услышала шорох возле моей двери, отвернулась к стенке. И правильно сделала, потому что, после чуть слышного щелчка замка, последовали тихие шаги. Затем на кровать кто-то присел. Моей головы коснулась большая рука.
– У нас еще будет время, – негромко пробормотал отец. – Господи, как же ты на нее похожа.
Пара сухих касаний, несколько глубоких, каких-то обреченных вздохов и папенька удалился, оставив после себя тяжелую неприятную ауру.
Нельзя, нельзя говорить ребенку о том, что он похож на того, кого никогда не сможет обнять. Это… нечестно! Особенно после того, как он со мной так поступил.
Но, по крайней мере, я знала, куда еще успею съездить сегодня. Можно сказать, домой. Ведь дом – это не место. Это любовь.
Дала себе буквально еще пару минут, чтобы предаться унынию, а потом спешно начала собираться. Время стремительно играло против меня. Во-первых, надо было разобраться, как далеко я находилась от мест своего детства. Во-вторых, следовало найти ближайшую остановку общественного транспорта и продумать маршрут. А еще мне бы разжиться наличностью. Даже мысль одна возникла: я могла бы продать сережки – отцовский подарок в далекой прошлой жизни. Маленькие золотые колечки, которые мне продели в проколотые уши в шесть лет, и я их не снимала по сей день. Пожалуй, пора с ними расстаться, как и со всеми своими глупыми детскими надеждами.
Уж на дорогу туда–обратно мне точно денег должно хватить, а потом я найду какую-нибудь работу.
Однако, полноценно продумать весь план времени мне не хватило – в комнату ввалилась София.
– Собирайся, – раздраженно заголосила будущая мачеха. – Нам нужно успеть в лицей, иначе ты пропустишь целый учебный год. Для тебя итак согласились сделать исключение, потому что вступительные экзамены закончились еще в июне.
– Можете вернуть меня обратно, или сдать в детдом, – буркнула в ответ. Уж чего мне точно не хотелось, – так это общества отцовской пассии.
Соня недовольно фыркнула.
– Детка, – прозвучало слишком ласково, чтобы быть правдой. – Для меня дочь – это тоже в новинку. Но мы должны научиться быть семьей. Знаешь, как Андрей страдал все эти годы?
Не сомневаюсь, что утешали его достойно, раз о дочери он вспомнил лишь сейчас.
– Я понимаю, ты бы предпочла поехать с отцом, пройтись по магазинам, но что поделать, если так сложились обстоятельства?
Меня могли бы просто оставить в покое, например.
– Хорошо, – обреченно вздохнула женщина. – Давай так: сначала мы решим все учебные вопросы, а потом прогуляемся по магазинам? Тебе столько всего нужно купить к учебному году! Да и на шоппинге ты, наверное, не была слишком давно.
Кобра. Как будто она не знала о моей жизни. Мы определенно не подружимся. Не в этой жизни.
Тем не менее, я кивнула в знак согласия, и будущая мачеха, наконец, покинула мою комнату. Жаль, что не жизнь.
К счастью, во всей этой дешевой показухе был жирный плюс: я окажусь в городе.
Уж там я точно без проблем смогу продать свои серьги и добраться к пункту назначения. Готова поспорить, что мою пропажу никто не заметит. По крайней мере, не сразу.
Процесс сборов не занял и пяти минут. Я по-прежнему была в школьной форме. Осмотрела себя с ног до головы, поправила одежду, переделала хвост и… всё.
– Ты что, вот так и поедешь? – возмущенно среагировала на мое появление Соня. – Это же…
– Могу надеть спортивный костюм, – фыркнула, перебив бессмысленный поток слов.
Ну что за дура?! Как будто не понятно, что у меня просто нет другой одежды на выход! Или она намеренно стремилась доказать мне мою убогость? А чего ради? Я не просилась обратно к папеньке. Мне сто лет не сдались модные гаджеты или брендовые шмотки. Как и какой-то вшивый лицей.
– Ладно, на сегодня сойдет, так ты покажешь свою преданность учебе, – раздраженно отмахнулась дамочка. – Идем уже, итак мне придется за руль садиться, а я этого делать не люблю.
“Ты – женщина, и этим ты права. От века убрана короной звёздной…” (с.)
