Текст книги "ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа"

Автор книги: Аллен Даллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Становление и развитие советских секретных служб

В 1922 году ЧК стала именоваться ГПУ (Государственное политическое управление), которое в 1934 году вошло в состав НКВД (Народный комиссариат внутренних дел). Под одной министерской крышей собрались все гражданские службы безопасности и разведки – тайные и явные, находящиеся в самой стране и за рубежом. И если служба внешней безопасности выросла в огромную глобальную шпионскую и террористическую организацию, то внутренние органы безопасности превратились в гигантского спрута, миллионы щупальцев которого проникли во все поры советского общества. Утверждают, что при Сталине один из каждых пяти советских граждан был секретным осведомителем. Кроме того, служба госбезопасности контролировала пограничную милицию, имела собственные войска, управляла всеми тюрьмами, трудовыми и концентрационными лагерями. Можно сказать, что она, эта служба, превратилась в сторожевого пса, присматривающего за правительством и даже Коммунистической партией. Страх, который испытывало все советское общество перед тайной полицией, был вызван тем, что ей предоставили право арестовывать людей не только по указанию диктатора и его подручных, но и по своему усмотрению судить их и казнить.

И все это без следствия и суда, предусмотренных конституцией и существующими законами.

В военные годы и после войны монстр НКВД претерпел не одно изменение. Сначала его воссоздали, затем вновь разделили и опять воссоздали, но в конце концов еще раз разделили на две организации: МГБ (Министерство государственной безопасности) – ныне КГБ (Комитет государственной безопасности) – и МВД (Министерство внутренних дел).

МГБ занималось шпионажем за рубежом и обеспечивало внутреннюю безопасность. МВД сохранило все полицейские функции, не связанные непосредственно с государственной безопасностью.

Очевидно, что любая секретная служба, которая тотально контролирует все слои общества и даже высшие эшелоны власти, должна сама жестко контролироваться диктатором, – в противном случае она проглотит его самого. Поэтому любой тиран понимает: время от времени ее необходимо чистить и ослаблять. История органов государственной безопасности СССР подтверждает это: тайная полиция развивалась циклообразно – то усиливалась, то ослаблялась; то ее штаты росли, то сокращались в результате чисток, иногда кровавых; то ее шефов возносили до небес, то их низвергали, преследовали и даже казнили.

Нередко после периода, в течение которого диктатор использовал тайную полицию, чтобы удержаться у власти, и, естественно, в знак благодарности осыпал ее всяческими милостями, наступало время, когда он резко сокращал численность ее персонала и сменял руководителей. И все это не только потому, что тайной полиции было слишком многое известно, но и из-за опасения: она может стать настолько сильной, что будет угрожать его собственной безопасности. После смерти диктатора его преемник обычно рассуждал таким же образом.

Сталин использовал ГПУ, чтобы ускорить коллективизацию и ликвидацию кулачества в начале тридцатых годов, и НКВД в середине тех же тридцатых – для устранения всех лиц, которым он не доверял – в партии, армии и правительстве. Потом в 1937 году провел чистку самого репрессивного аппарата. В чем же причина? Да в том, что его руководители и ответственные сотрудники знали о преступлениях диктатора. Плюс к этому их сила и влияние лишь немного уступали его мощи и власти. В 1953 году, после смерти Сталина, служба безопасности располагала достаточными возможностями, чтобы стать равной силой в борьбе за власть. Так называемое «коллективное руководство», образовавшееся после кончины диктатора, чувствовало, что не будет в безопасности, пока не ликвидированы верховный шеф тайной полиции Лаврентий Берия и его приспешники.

В ныне известном секретном докладе Хрущева на XX съезде Коммунистической партии в 1956 году – он вскрыл в нем преступления Сталина – особый упор был сделан на те акции, которые диктатор провел с помощью НКВД. И это не случайно. Хрущев не только возвестил о начале наступления против сталинизма и сталинистов, остававшихся еще в руководящих органах Советов, но и преследовал цель оправдать новую чистку в Министерстве государственной безопасности, которое он намеревался поставить под свой контроль, чтобы усилить собственные позиции в борьбе за место диктатора. Стремясь создать впечатление как в своей стране, так и во внешнем мире, что начинается новая эра «социалистической законности», Хрущев постепенно предпринимал различные шаги, чтобы стереть из памяти людей представление о службе безопасности как о репрессивном исполнительном органе. Одним из них было объявление 3 сентября 1962 года о переименовании Министерства внутренних дел (МВД) в Министерство охраны общественного порядка. Однако он не уточнил, чем же новое министерство будет заниматься, хотя и пообещал, что впредь ни один советский гражданин не предстанет перед тайным судом – судебный процесс должен быть гласным и открытым.

Однако система контроля в советском государстве продолжала существовать, хотя и в новой форме. Так, например, указом от 28 ноября 1962 года был введен усовершенствованный контроль, который, как писала газета «Нью-Йорк тайме» (29 ноября 1962 года), «превратит каждого рабочего на каждом предприятии в контролера за исполнением партийных и государственных директив». В комментариях к этому указу «Правда», сославшись на существовавший до того слабый контроль, в результате чего возросли случаи «мошенничества, воровства, взяточничества и бюрократической волокиты», заявила, что новая система явится «острым оружием» против них, так же как и против «липовых докладов о досрочном завершении работ», «злоупотреблений властью» и «расточительства народного добра». Новый «сторожевой пес» был назван Комитетом партийного и государственного контроля[73]73
  Речь идет о Комитете партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совета Министров СССР – едином союзно-республиканском органе партийного и государственного контроля в СССР, который существовал с ноября 1962 г. по декабрь 1965 г. Органы партийно-государственного контроля были преобразованы в органы народного контроля.


[Закрыть].

Огромное число секретных осведомителей и необычайно широкий спектр видов преступлений и судебно наказуемых проступков позволяют властям посадить за решетку фактически любого советского гражданина в любое время. Печать полна сообщений, что суды в Советском Союзе выносят смертные приговоры и осуждают на длительные тюремные сроки за деяния, большинство из которых в Соединенных Штатах рассматриваются как незначительные преступления и несерьезные нарушения законности.

Пятого февраля 1963 года, например, стало известно, что директор и администратор железнодорожного ресторана в Свердловске были приговорены к смертной казни. За что, спрашивается? Они сконструировали и построили приспособление для приготовления жаркого и пирожков, да такое, что на каждой порции экономилось два-три грамма жиров. Разница шла, конечно, в их карман, и таким образом государство теряло четыре сотни рублей в месяц. Все страшно прогнило в этом государстве, где в наше время выносятся смертные приговоры за незначительные преступления и вместе с тем власти открыто призывают граждан помогать секретной службе в их раскрытии. Кстати, Александр Шелепин, назначенный по предложению Центрального комитета КПСС председателем Комитета партийно-государственного контроля, возглавлял прежде КГБ, став в 1958 году преемником генерала Ивана Серова.

Но все эти потрясения, чистки и организационные изменения, как представляется, оказывают незначительное влияние на цели, методы и возможности той части советской службы безопасности, которая представляет для нас наибольший интерес – ее внешней разведки. За сорок пять лет существования этот тайный аппарат, щупальца которого охватили весь мир, накопил кладезь знаний и приобрел опыт, причем значительный. Его технические приемы прошли неоднократные испытания и не раз выдержали проверку на пригодность для достижения скрытых целей Советов в различных районах земного шара, а бесчисленные досье с разведывательной информацией непрерывно пополнялись, несмотря на все перипетии борьбы за политическую власть. На различных руководящих постах там находятся офицеры разведки (естественно, те, кому удалось пережить чистки), имеющие опыт работы от двадцати до тридцати лет. Дисциплинированные и опытные агенты и информаторы разбросаны по всему свету, многие из них активно сотрудничают еще с тридцатых годов. А вообще традиции организации уходят корнями во времена царизма.

Двадцатого декабря 1962 года в «Правде» появилась статья за подписью председателя КГБ М. Семичастного, которая начиналась словами: «Сорок пять лет тому назад… по инициативе В.И. Ленина…» Затем автор перешел к описанию истории создания первой советской службы безопасности – ЧК – в 1917 году и кратко изложил подъемы и спады в ее деятельности за сорок с половиной десятилетий. Хотя статья предназначалась, вне всякого сомнения, для того, чтобы воздействовать на советское общественное мнение и заставить его изменить в лучшую сторону отношение к учреждению, которое все боялись и ненавидели, значение ее для иностранного наблюдателя трудно переоценить. Оно состоит, прежде всего, в том, что кремлевское руководство молчаливо признает: несмотря на изменение названия службы безопасности и назначение новых шефов, она сохраняет ту же суть и те же самые принципы, которые были заложены при ее основании.

Пытаясь избежать провала и ареста царской охранкой, русские революционеры в конце XIX и начале XX веков разработали технику конспирации, которая впоследствии очень пригодилась Советам. Сложные и хитрые трюки по хранению и передаче сообщений, фальсификации документов, использованию безобидных способов связи с лицами, находящимися под подозрением, бесконтактной передаче материалов, оружия и других предметов – все это способствовало выживанию нелегальных организаций. Их разработали после крупных провалов и горьких потерь в борьбе с царской полицией. Когда Советы создали собственную разведывательную службу, этим трюкам стали обучать своих агентов, чтобы те не попадали в руки полиции тех стран, где действовали. Даже слова и термины, которые большевики использовали, работая в подполье до 1917 года, вошли в жаргон советской разведывательной службы. Скажем, такое слово, как «дубок», обозначающее тайник, в котором хранится или через который передается секретная информация.

Западные обозреватели постоянно задаются вопросом: отражается ли борьба за власть внутри СССР (а она ведется, можно сказать, постоянно) на положении КГБ – этой привилегированной организации в советском государстве. Я не одинок во мнении, что лица, занимающие в ней главенствующее положение, могут быть сняты со своих постов или даже казнены, что произошло в свое время с бывшими ее шефами Ежовым, Ягодой и Берия. Но это не ослабляет секретную службу в такой степени, как массовая чистка ее рядов. В последнем случае она, безусловно, многое теряет в конкурентном противостоянии с другими государственными структурами. Основной соперник органов безопасности в борьбе за власть – армия, которая на протяжении всей советской истории то и дело ущемлялась диктаторами, отдававшими предпочтение секретной службе. И понятно почему: каждый хозяин Кремля рассматривает госбезопасность как самое преданное ему учреждение, которое он может использовать, чтобы присматривать за военными.

Разведывательные службы европейских сателлитов и красного Китая

Органы государственной безопасности СССР основали службы разведки и безопасности своих европейских сателлитов, подготовили для них кадры и до сих пор контролируют их деятельность. Все эти структуры представляют из себя как бы «КГБ в миниатюре». Их сотрудники иногда в своем кругу даже величают себя «чекистами». Короче говоря, в спецслужбах, созданных Советами, в их структуре, методах и технике отражаются, как в зеркале, многолетний опыт «большого советского брата». Главные цели и основные задачи им диктует Кремль, хотя, конечно, не возбраняется проявлять ограниченную инициативу в вопросах их собственной, так сказать, внутренней безопасности. Поляки и чехи, например, ведут операции по выявлению западных шпионов, деятельность которых направлена против их государств. Если же им удается перевербовать ценного агента, через которого, скажем так, предоставляется прекрасная возможность проникнуть в какое-либо западное правительственное учреждение, то Советы охотно переключают его на себя, а разведслужбе сателлитов остается лишь скрывать за улыбками свое разочарование и горечь.

Такое случилось, например, с Гарри Хаутоном, которого первоначально завербовали польские разведчики, когда он находился в посольстве Великобритании в Варшаве. По возвращении в Лондон он стал работать в Адмиралтействе, и Советы решили, что его возможности чересчур велики, чтобы им занимались поляки. Они взяли дело Хаутона себе, и в польской разведслужбе больше о нем не слышали, пока в газетах не появилось сообщение о его аресте англичанами.

С самого начала Советы сохраняли в своих руках эффективные средства руководства спецслужбами своих сателлитов. Пожалуй, наиболее действенное из них – назначение на руководящие должности старых и преданных советских агентов, большинство из которых прошло подготовку в Москве еще до Второй мировой войны. Костяк нынешней польской разведслужбы, например, состоит из польских коммунистов, бежавших в Россию в 1939 году и возвратившихся на родину в 1944 году вместе с польскими военными формированиями, приданными Красной Армии. Эти люди провели военные годы в Москве, прошли подготовку для будущей работы в проектируемой тогда, но еще не существовавшей разведке новой Польши. Само собой разумеется, личный состав спецслужб был тщательно отобран Советами.

И сейчас Советы руководят службами разведки и безопасности своих сателлитов, но не непосредственно, а через своих представителей, которые именуются советниками. Московские советники командируются в наиболее важные управления и отделы этих органов. Им докладываются все важные текущие материалы. Что касается планируемых операций, то наиболее серьезные должны получить их утверждение, советники контролируют, как выполняются оперативные планы, их слово является последним[74]74
  Автор сильно отставал от жизни. Институт советников МГБ – КГБ (равно как и других московских ведомств) действовал в странах, входивших в советский блок, до второй половины пятидесятых годов. По мере получения этими странами полного суверенитета советнические аппараты были ликвидированы. Советников заменили в значительно меньшем числе представители, которые уже не советовали, а поддерживали контакты с соответствующими учреждениями для лучшей координации действий. Что касается системы государственной безопасности, включая внешнюю разведку, то были учреждены представительства КГБ СССР при аналогичных ведомствах союзнических с Москвой государств.


[Закрыть].

Следует отметить следующую интересную деталь, проливающую дополнительный свет на отношения Москвы со своими сателлитами. Советы не доверяют полностью своим советникам. Точнее, в Москве опасаются, что те не сумеют все узнать о своих подопечных, что руководители служб стран-сателлитов могут кое-что от них утаить. Чтобы не допустить этого, Кремль идет напролом, вербуя офицеров разведки своих сателлитов, которые тайно снабжают их информацией о планах, личном составе, взаимоотношениях руководителей спецслужб между собой, их лояльности коммунистическому режиму и о всем другом, что может не попасть в поле зрения советников.

Поскольку Советы и в самом деле не могут полностью доверять своим сателлитам, они стараются использовать их, чтобы те таскали каштаны из огня, особенно в тех случаях, когда есть шансы на успех. Советы, например, быстро сообразили, что множество лиц польской, чешской и венгерской национальности, проживающие в Западной Европе, Канаде и Соединенных Штатах, теоретически представляют собой перспективную базу для вербовки агентуры. К ним спецслужбы сателлитов могут найти доступ значительно легче, чем советская разведка: тут идут в ход общее этническое происхождение, родственные связи, сентиментальные воспоминания о родине и тому подобное. И в самом деле мы зафиксировали: попытки вербовки выходцев из Центральной Европы и с Балкан как здесь, то есть в США, так и за пределами Америки в качестве секретных агентов коммунистического шпионажа в большинстве случаев предпринимаются персоналом разведывательных служб стран-сателлитов. Как правило, они успеха не имеют: граждане США и других стран НАТО первого и даже второго поколении сохраняют, в подавляющем большинстве, верность своей новой родине.

В отличие от малых государств Восточной Европы, красный Китай не зависит от Советского Союза, поэтому его спецслужбы ни в малейшей степени не раболепствуют перед КГБ. В разведке, как и в области науки и техники, Советы длительное время имели в Китае своих советников, но те действительно только давали рекомендации, а не выполняли роль контролеров и надсмотрщиков, как в восточно-европейских государствах. К тому же они давно выехали из страны. В настоящее время, учитывая трещины, появившиеся в советско-китайских отношениях, вряд ли между краснокитайской и советской разведывательными службами существует нечто большее, чем просто формальные сотрудничество и координация действий. Более того, можно с большой степенью уверенности предположить, что правительства этих двух стран используют свои разведывательные службы, чтобы пристально следить друг за другом.

Только сейчас мы начали рассматривать шпионскую деятельность красного Китая как серьезную угрозу безопасности Соединенных Штатов. Надо полагать, что в ближайшие годы китайский шпионаж превратится в устрашающую реальность для Запада, каким он уже стал в Азии и на Тихом океане.

Конечно, китайцы находятся в невыгодном положении, когда проводят операции против нас. Впрочем, и наши исходные данные ничуть не лучше, если мы действуем в Китае. Физические и культурные различия значительно затрудняют маскировку истинной национальной принадлежности офицеров и гражданских служащих как китайской, так и американской разведок.

Украинец смог, пройдя основательную подготовку и получив необходимые подлинные документы, выдать себя в Англии за канадца англо-саксонского происхождения Гордона Лонсдейла[75]75
  Речь идет о выдающемся советском разведчике полковнике Кононе Молодом, который действовал в Англии в 1956–1961 гг. Он провалился и был приговорен английским судом к 25 годам тюремного заключения. В 1964 г. обменян на сотрудника британской разведслужбы Гревилла Винна, арестованного в 1962 г. в Советском Союзе.


[Закрыть].

Китайцу сделать такое было бы, конечно, невозможно. В районах, где немалое число постоянных жителей китайцы – например, на Малайском архипелаге, Гавайях и тому подобное, китаец будет обладать, так сказать, этническим преимуществом перед европейцем. И наоборот. Поэтому китайская разведслужба старается проникнуть в первую очередь в наши западные районы через Южную Америку, где местные коммунисты-фанатики оказывают им всяческое содействие. Если спецслужбам Пекина удастся завербовать здесь агентов из числа американских граждан испанского происхождения, тогда китайские шпионы успешно проникнут на восток и север США, а также в европейские страны, и сделают это не хуже, чем офицер советской разведки Лонсдейл.

Офицер советской разведки

По своему собственному опыту у меня сложилось впечатление, что офицер разведслужбы Кремля являет собою специфический тип советского человека. Это гомо советикус, так сказать, в самом совершенном виде. Преданность коммунистическим идеям – самая важная часть его характеристики, более важная, чем даже уровень его разведывательной подготовки. Мне кажется, что он – самое выдающееся творение советской системы, наделенное коммунистическим мышлением высочайшей степени.

Кадровый сотрудник советской разведки слепо, не задавая себе никаких вопросов, посвящает себя «делу партии и правительства» – по крайней мере, в начале карьеры. Он целиком и полностью предан коммунистической доктрине и свято выполняет один из главных ее постулатов: важен лишь конечный результат – все средства для его достижения оправданы. Второй натурой советского человека стала привычка относиться с подозрением ко всем и всему, утаивать свое истинное отношение к политическим вопросам и каждодневным жизненным проблемам. Эти черты особенно развиты у сотрудников разведки. И когда такой человек попадает в условия свободы, его разочарование советским образом жизни принимает особенно глубокий характер. Такое уже не раз встречалось.

Офицер советской разведки в течение всей своей карьеры находится в тисках строжайшей дисциплины. Один из них как-то образно выразился, что закончил «школу железной выучки». С одной стороны, он относится к элите советского общества, у него привилегии и власть, которых нет у рядовых людей. Он, скажем, числится водителем посольского автомобиля, но у него более высокий чин и больше власти, чем у самого посла. С другой стороны, ни звание, ни положение, ни прошлые заслуги не спасут его, если он допустит какой-либо промах. Если офицера разведки задержит местная контрразведка или арестует агентов из-за его неосторожности или ошибки, он может ждать снижения в должности, увольнения и даже заключения в тюрьму. В сталинские времена за это даже расстреливали.

В качестве яркого примера, в кого советская система превращает офицера разведки, я могу привести случай с одним из шефов секретной службы при Сталине, генералом Абакумовым. Во время войны его сестра была задержана где-то в глубине России за незначительный проступок: на черном рынке она продавала носильные вещи, то есть занималась «спекуляцией», как это квалифицирует советский уголовный кодекс. Зная, что ее брат занимает видное положение в советской иерархии, руководители местной полиции послали Абакумову запрос, как, по его мнению, должно быть рассмотрено это дело. Они были в полной уверенности, что он предложит снять с нее обвинение. Абакумов же начертал на присланном ему официальном письме такую резолюцию: «Почему вы меня спрашиваете? Разве не знаете своих служебных обязанностей? Спекуляция в военное время – измена Родине. Расстрелять». Ничего человеческого не осталось в Абакумове. О его нравственном падении свидетельствует, например, такой факт: по примеру своего шефа Берия он тоже завел гарем, больше похожий на персональный публичный дом.

Абакумов разделил судьбу многих офицеров советской разведки после смерти Сталина и ликвидации Берия. В то время он возглавлял Управление службы госбезопасности, занимавшееся внутренними вопросами. Там хранилось досье на членов правительства и руководителей партии. Абакумова и многих его сотрудников тайно расстреляли, а управление уничтожили при режиме Маленкова[76]76
  А. Даллес приводит искаженные данные о судьбе В. Абакумова. Просто удивительно, что американская разведка располагала на этот счет такими поверхностными сведениями. В действительности дело обстояло следующим образом. В начале войны Абакумов был начальником Управления особых отделов НКВД. Затем возглавлял Главное управление военной контрразведки СМЕРШ («Смерть шпионам») НКО СССР. После войны стал министром госбезопасности. По его инициативе был сфабрикован ряд ложных дел по обвинению в преступлениях против государства видных партийных и государственных деятелей и работников культуры. А главное, он вышел из доверия Сталина. По приказу последнего в 1950 г. был арестован, а в 1956 г. его приговорили к высшей мере наказания.


[Закрыть]. Они знали слишком много.

Несмотря на то, что во времена Хрущева напряжение в советском обществе уменьшилось и жить стало спокойнее, в секретной службе по-прежнему царила атмосфера террора, ибо эта опора Советов ни на мгновение не могла ослабить контроль за народом.

В Советской России, где внешняя разведка и внутренняя секретная полиция входят в КГБ, большинство офицеров проходят службу попеременно то в одном, то в другом подразделении. В начале карьеры они обычно направляются в одно из провинциальных учреждений секретной полиции, как правило, не в те районы, где родились и выросли. Их главная задача – подбор и вербовка информаторов среди местного населения. Это, как считают советские руководители, основа основ внутренней безопасности. Но наряду с этим молодые офицеры получают и практическую подготовку в фундаментальных вопросах шпионажа и контршпионажа. Если они на этом уровне и делают ошибки, то их спокойно поправляют и не считают, что такие случаи должны серьезно повлиять на дальнейшую карьеру сотрудников.

Менее способные офицеры остаются на незначительных постах в провинции в течение чуть ли не всей своей службы. Самые толковые откомандировываются со временем «наверх» – в разведывательный центр. Когда они приобретут достаточный опыт и пройдут проверку на высшую степень надежности – с коммунистической точки зрения, конечно, – их могут послать на работу за рубеж.

Петр Дерябин[77]77
  Сотрудник венской резидентуры КГБ Петр Дерябин, как выражаются профессионалы, «обслуживал» советскую колонию в Австрии. Другими словами, наблюдал за образом жизни и поведением служащих посольства, торгпредства и других советских учреждений, чтобы в первую очередь препятствовать иностранным разведкам приобретать агентов из их среды.


[Закрыть], перешедший на нашу сторону в Вене в 1954 году, рассказывает в своей книге, что начал карьеру в КГБ в Управлении охраны, которое не только отвечало за безопасность советских «шишек» – высокопоставленных персон, но и присматривало за их поведением и образом жизни[78]78
  Петр Дерябин и Фрэнк Гибни. Секретный мир. Нью-Йорк, Даблдей, 1959. (Примеч. автора.)


[Закрыть]. Там он прослужил пять лет, после чего, завоевав доверие начальства, был переведен в Управление внешней разведки, в отдел, отвечавший за операции в Австрии. Это, впрочем, как и в большинстве разведок других государств, постепенно открыло ему путь к переходу на зарубежную работу. Так он попал – что совершенно логично – в Вену. Заметьте, Дерябин прослужил в КГБ более шести лет, прежде чем ему доверили работу за кордоном.

Советы предпочитают посылать за границу сотрудников органов безопасности, имеющих опыт контрразведывательной работы на территории Советской России. Такая практика заслуживает внимания. Проведя несколько лет на должностях, где в их основную обязанность входили выявление и арест противников режима, организация проникновения в диссидентские кружки и слежка за злодеями, подозреваемыми в сотрудничестве с «империалистами», они получали хорошее представление о методах работы секретной полиции и характере мышления ее сотрудников. Когда же советские контрразведчики попадали в зарубежные страны и становились разведчиками, руководившими своей шпионской сетью, роли менялись, но они могли мыслить и как контрразведчики, что давало им возможность предвосхищать действия местных полицейских органов и расстраивать планы тамошних охотников за шпионами.

После возвращения из зарубежной командировки, во время которой сотрудники себя ничем особенно не проявили, они вновь могут быть назначены на работу в провинциальные полицейские учреждения.

Таким образом, Советы имеют отработанную систему, которая позволяет избавиться от офицеров разведки, достигших предельного возраста или оказавшихся малоспособными. Если же офицеры хорошо зарекомендовали себя за рубежом, то их оставляют в Управлении внешней разведки. Они могут сделать карьеру в этом наиболее престижном и привилегированном подразделении советской секретной службы.

Советский гражданин обычно не обращается в разведку с просьбой принять его на работу. Разведслужба сама подбирает кадры для себя. Чаще всего до рекомендации высших партийных органов. Отобранные молодые люди должны быть членами или кандидатами в члены КПСС или же состоять в комсомоле – своего рода молодежной компартии. Их прошлое – безупречно в политическом отношении – по коммунистическим стандартам. Это означает: у них не может быть никаких «буржуазных пятен» в биографии или разногласий с режимом, даже малейших отклонений. И не только у них, но и у членов их семей, ближних и дальних родственников, и чтобы предки были в порядке.

Тщеславный молодой человек, мечтающий о карьере в одной из служб советской разведки, – такой тип пользуется предпочтением. Работа в органах госбезопасности открывает перед ним двери в «новый советский класс» – элиту, знать советского государства. Офицеры разведки имеют те же звания, что и в армии. Правда, пользоваться ими они могут лишь во время службы в Советском Союзе. Рудольф Абель[79]79
  Абель Рудольф Иванович (настоящие фамилия и имя – Фишер Вильям Генрихович) (1903–1971) – выдающийся советский разведчик. В 1957 г. при выполнении разведзадания в США арестован, приговорен американским судом к 30 годам каторжной тюрьмы. В 1962 г. возвращен на родину в результате обмена на американского летчика Ф. Пауэрса, сбитого на самолете-шпионе «У-2» 1 мая 1960 г. в советском воздушном пространстве.


[Закрыть], великолепно сыгравший роль второстепенного фотографа в Бруклине[80]80
  Район в Нью-Йорке.


[Закрыть], был полковником советской разведки. Руководители крупных управлений имеют обычно звания генерал-майор или генерал-лейтенант. Служба в органах госбезопасности и в разведке при Хрущеве была намного престижнее, чем в армии. Офицеры разведки получают денежное содержание значительно большее, чем такие же чины в бюрократии других союзных ведомств. Они свободно выезжают за границу, что разрешено лишь немногим советским гражданам. Карьера в разведке может открыть дорогу в высшие политические круги и служить трамплином для занятия высших постов в Коммунистической партии.

Офицеры разведки – особая порода людей. Это они руководили такими агентами, как Чэмберс и Клаус Фукс, Розенберги, Берджесс и Маклин, Джордж Блейк, Хаутон и Вассал. Они добились выдающихся успехов. Какие же у них слабости и недостатки?

У советской службы безопасности те же слабости, которые присущи советской бюрократии и коммунистическому обществу вообще. Но главный недостаток – это безразличие к личности, ее чувствам и стремлениям. Отсюда несправедливые назначения по службе, непризнание природных способностей или заслуженных успехов, пристрастные наказания, что вызывает у советского человека – да так реагировал бы и любой другой гомо сапиенс – боязнь проявить инициативу, пассивность, раздражение и недовольство. Служба в условиях советской бюрократии не способствует независимому мышлению и выработке качеств руководителя. Должностное лицо в советской разведывательной службе, как и в любом другом учреждении старается не брать на себя ответственность, чтобы не рисковать своей карьерой. Там прочно укоренилась тенденция выполнять задания от сих и до сих – по инструкции, приспосабливаться, уклоняться от трудного задания и сваливать вину на другого, если дело принимает нежелательный оборот.

Теперь понятно, что руководители советской разведки, командируя своих офицеров за границу, каждый раз рискуют: сумеют ли они противостоять воздействию той самой системы, которую они призваны разрушить. Если по какой-то причине советский разведчик испытывает разочарование коммунистическим образом жизни или же недоволен службой и своим начальством, его соприкосновение с западным миром может стать своего рода катализатором бурного всплеска этого недовольства и как следствие – разрыв с Советами. Непрерывно растущее число офицеров разведки Кремля, перешедших на нашу сторону, убедительно свидетельствует: советская разведка ни в коем случае не является столь монолитной и неуязвимой, как тщится доказать всему миру московское правительство.