Текст книги "Когда боги спали"

Автор книги: Аллан Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

– Ложью дел не улучшишь, – сказал Сафар.

– И все же, – сказал Ирадж, – я не вижу, чтобы кто-то собирался лгать. Калазарис просто предложил устроить национальное празднество. Празднество, которое будет способствовать утверждению позитивного в нашем королевстве.

– А как же насчет заклинания? – спросил Сафар. – Заклинания, которое я как великий визирь должен сотворить?

– А что же плохого в том, если мы спросим у богов, когда же закончится это кризисное время? – сказал Ирадж.

– Да то плохо, – ответил Сафар, – что у Калазариса уже наготове ответ, который я должен сообщить всему Эсмиру.

Он поднял палец.

– Один год! – Он с отвращением покачал головой. – Один год… и в мире вновь все станет хорошо.

– Хорошая цифра, – сказал Ирадж. – Если люди узнают, что дела улучшатся через год, они не будут так зажиматься с деньгами, выплачивая налоги. Да я даже смогу поднять эти самые налоги. В связи с чрезвычайностью ситуации, как ты и предлагал.

– Но только для бедных, – усмехнулся Сафар, – а не для богатых.

Протарус вздохнул:

– Это была хорошая идея, Сафар. Не в деньгах даже дело, а в самой идее. К сожалению, я не могу ею воспользоваться.

– Почему же?

Король опять вздохнул:

– Ведь я с ними сажусь за один стол, Сафар. Когда я развлекаюсь, они мои гости. Когда я еду на охоту, они охотятся со мной. В конце концов, они мои друзья. Я не хочу садиться за стол с теми, кто доведен до бешенства моими поборами.

Сафар промолчал. На самом деле он думал, насколько откровенен Протарус в своих заявлениях. Он жаждал этой откровенности, потому что не хотел сердить своего могущественного друга.

– А если мы устроим эту публичную церемонию с заклинанием, – сказал Ирадж, – и ты увидишь, что нам грозит еще много трудных лет, а далеко не один, ты сочтешь за честь сообщить об этом. Так?

Сафар попытался улыбкой разрядить ситуацию.

– Только часть этого дела представляется мне исполненной с честью, Ирадж, – сказал он. – В конце концов, на кону стоит моя честь мага. Ведь если пройдет год, а трудности никуда не исчезнут, мне больше не будет веры.

Протарус долго и пристально разглядывал его. Затем улыбнулся в ответ, но глаза остались непроницаемыми.

– Я понимаю, что эта жертва слишком велика, – сказал он.

На этой неутешительной ноте встреча и закончилась.

Когда Сафар уже собрался уходить, король сказал:

– О, чуть не забыл. Капитан моей охраны говорит, что пора бы Лейрии пройти курс переподготовки во дворце.

– Я непременно передам ей, – сказал Сафар.

Как только дверь за ним закрылась, из боковой комнаты вышел Калазарис. За ним следовали Лука и Фари.

– Хорошо, что вы дали нам сигнал задержаться и послушать, ваше величество, – сказал Калазарис. – Разговор получился весьма откровенным. Я обязан сказать, что вы обращались с ним чересчур спокойно, ваше величество. Чересчур.

Вечером экипаж Сафара подъезжал к грандиозному дворцу. Шел такой сильный дождь, что из виду скрылась даже Демонская луна.

– А кто это такая леди Фатина, Сафар? – спросила Лейрия.

– Я толком не знаю, – ответил он. – Говорят, что она пользуется печальной славой.

– Наверное, она все-таки большее собой представляет, – сказала Лейрия, – коли ей удалось заполучить на банкет самого великого визиря.

Сафар отодвинул занавеску и выглянул в окно, но темень стояла такая, что он увидел лишь отражение собственного лица.

– Тут все дело в моем старшем чиновнике, – сказал Сафар. – Не может устоять перед взяткой. Мне бы надо избавиться от него, но с помощью этих нечестно заработанных денег он представляет собой столь эффективную шестеренку, что лучшего администратора во всем Эсмире не сыскать.

– Ты мог бы и отказаться, – сказала Лейрия. – Но, видимо, ты, как и все мужчины города, сгораешь от любопытства увидеть ее. Говорят, что она просто красавица.

– Я никогда не мог разобраться в причинах появления того или иного мероприятия в моем расписании – то ли в результате взятки, то ли мне действительно по долгу службы надо присутствовать. Впрочем, часок побуду – засвидетельствовать почтение, а затем и ускользну.

– Ну а если она к тому же еще и красавица, то это даже лучше, – сказала Лейрия.

Сафар рассмеялся.

– Да еще и с печальной славой, – сказал он. – Не забудь.

Лейрия рассмеялась вместе с ним.

И Сафар отметил, что в этот вечер она чрезвычайно любопытна.

Нериса увидела, как он вошел.

Дождь заставил гостей припоздниться, и она с отчаянием поняла, что Сафар должен прибыть одним из последних. Вечер выдался очень трудный: Нериса изо всех сил была вынуждена изображать из себя очаровательную и остроумную хозяйку перед группой незнакомцев, в то время как она каждую минуту ждала, что Сафар вот-вот появится.

Ей не хотелось, чтобы он подумал, будто вся эта затея устроена только потому, что ей от него что-то нужно. Леди Фатина и сама в состоянии позаботиться о себе, и ей не нужен мужчина – пусть он и сам великий визирь. Нет, просто это ее долг – представиться обществу. Она и так затянула с исполнением этого долга.

Что же касается девической влюбленности в Сафара, то это было давно и осталось именно там – в прошлом. Сафар в то время был настолько добр, что все понял и не стал ее унижать.

Она настраивала себя при встрече с ним оставаться столь же спокойной и холодной, сколь и надлежит быть леди Фатина.

И тут он показался в дверях. Только что там никого не было, и вот уже ливрейный лакей ведет его.

Кто-то указал на нее, он поднял голову и улыбнулся, когда взгляды их встретились.

Нериса потеряла все свое самообладание. Она погибла.

Глаза у него были такими же голубыми, какими она их помнила.

Сафар оцепенел, увидев, как эта женщина идет к нему. Леди Фатина была красива именно так, как и утверждали люди. А может быть, и еще красивее в этом потрясающем черном платье с низким вырезом, обнажающим жемчужного цвета грудь. Наряд тесно облегал ее изящную тонкую фигуру.

Но когда она оказалась рядом и протянула руку, лицо ее оставалось холодным. Эта холодность, как и тонкая улыбка, оттолкнули Сафара. Эта женщина не нуждалась ни в чьих одолжениях. Его чиновник взял взятку ни за что, так тому и быть.

Но вот их пальцы соприкоснулись, и Сафар ощутил ее дрожь. Он заглянул ей в глаза и увидел, как там пляшут золотые искорки. Он увидел губы, изогнутые в знакомой усмешке.

– Это же Нериса, хозяин, – прошипел Гундара из нагрудного кармана. – Нериса!

Но Сафар и так уже все разглядел и понял. Он испытал потрясение, увидев перед собой восставшую после смерти Нерису, превратившуюся в прекрасную леди Фатина.

Нериса тепло и решительно пожала его руку и прошептала:

– Не выдавай меня. – Вслух же громко произнесла: – Как любезно с вашей стороны, лорд Тимур, посетить мое недостойное жилище.

Сафар пробормотал приличествующую случаю фразу.

– Боюсь, мы начали без вас, мой лорд, – сказала Нериса, указывая на столы с яствами. – Но давайте обойдемся без формальных церемоний и присоединимся к остальным, пока вы еще не умерли от голода. И если у вас затем будет хорошее настроение, мы поболтаем, чтобы лучше узнать друг друга.

Сафар пришел в себя настолько, что смог отвесить неловкий поклон. Плохо соображая, он позволил слуге отвести себя к столу.

Только усевшись, он вспомнил, что оставил Лейрию у дверей, не отдав соответствующих распоряжений. Он повернул голову в ее сторону и увидел каменное лицо. Тогда он послал к ней слугу с распоряжением присоединиться к другим охранникам, устроившимся в буфетной. Но когда слуга подошел к ней с посланием, Лейрия яростно помотала головой, что-то прошипела в ответ и ураганом выскочила из помещения.

Когда же слуга вернулся, Сафар не удивился, услыхав переданные слова:

– Прошу вас поблагодарить лорда, но я подожду его в экипаже.

Скверно.

Затем он услышал смех Нерисы – естественный, такой земной смех, вырвавшийся из-под маски, – и полностью забыл о Лейрии.

Дождь хотя и заставил начаться банкет позже, но он же и прервал его раньше. Гости устремились к выходу, говоря, что все было очень мило, но леди должна понять, что в такую непогоду надо побыстрее оказаться дома.

Нериса вежливо в ответ бормотала слова прощания, не сводя при этом глаз с Сафара, застрявшего в отдаленном уголке у веранды. У нее было такое ощущение, что все прошедшие годы сжались всего лишь до нескольких дней. Все старые чувства обновились и стремительным потоком разрушили ее выношенную годами решимость.

Она обзывала себя дурой, полагая, что все эти глупые эмоции взорвались под впечатлением встречи. И пусть даже она сохранила нежные чувства к Сафару, но он вряд ли разделяет эти чувства. Он всего лишь проявлял доброту к беспризорной бродяжке. А доброта – не то же самое, что любовь.

Ей вновь удалось взять себя в руки, и, когда удалился последний гость, она пошла к Сафару походкой такой небрежной и легкой, какой и подобает выступать леди навстречу старому доброму другу.

Когда же она подошла к нему, он вскочил на ноги со словами:

– Нериса, ей-богу, я думал, что ты погибла!

И она рухнула к нему в объятия.

Лейрия, нахохлившись в экипаже, пристально вглядывалась сквозь щель в окно. Даже в этом ливне она различала знакомую фигуру Сафара, расхаживающую на фоне широких стеклянных дверей веранды.

Затем она увидела, как к нему приближается другая фигура, изящная, женская. Сверкнула молния, на мгновение ослепив Лейрию. Когда же зрение к ней вернулось, она увидела, как Сафар и хозяйка дома обнимаются.

Последние следы милосердного заклинания Мефидии о забывчивости исчезли, когда Нериса оказалась в его объятиях.

– Нериса, моя маленькая Нериса, – бормотал Сафар. Он целовал ее волосы, щеки, слезы, текущие из глаз, и так крепко прижимал ее к себе, словно боялся, что она вот-вот превратится в призрак и ускользнет прочь.

Затем их губы встретились, и объятия стали совсем другими. Это произошло так внезапно, что не было времени ни на вопросы, ни даже на удивление.

Нериса ластилась к нему, всхлипывала и шепотом произносила его имя. Она оказалась во сне, в старом добром сне, а Сафар, прижимая к груди, целовал ее и бормотал нежные слова. Но вот сон превратился в явь, она ощутила, что он прижался к ней, и она вскрикнула от радости, открываясь ему навстречу.

Она открыла глаза и увидела отражающееся в стекле окна веранды потрясенное лицо мажордома. Но ей было наплевать, и она лишь взмахнула рукой, отгоняя прислугу, в то время как Сафар подхватил ее на руки.

– Да, да, прошу тебя, да, – шептала она, показывая ему дорогу в апартаменты.

А затем они оказались в большой мягкой постели, яростно срывая одежду друг с друга.

– Сбежав из Валарии, – сказала Нериса попозже, – я устроилась в какой-то караван пареньком-прислугой.

Она улыбнулась воспоминанию, удобнее устраиваясь в объятиях Сафара.

– Мне всегда хорошо удавалась роль мальчишки.

Сафар нежно погладил ее грудь.

– Сейчас бы тебе это так легко не удалось, – сказал он.

Нериса хихикнула.

– И в самом деле, такая проблема возникла довольно скоро, – сказала она. – Я внезапно округлилась, став как старая нянюшка. И в один прекрасный день я не смогла натянуть бриджи на бедра. Затем затрещала по швам рубаха. Пришлось ходить ссутулившись в одежде посвободнее.

– Неужели никто ничего не заподозрил? – спросил Сафар.

Она покачала головой:

– Никто. Правда, несколько раз я замечала на себе странные взгляды, но не более.

– Однако между мальчиком из каравана и богатой леди Фатина лежит огромная пропасть, – сказал Сафар.

– Еще бы, – ответила Нериса. – Хотя в то время мне так не казалось. У меня были деньги. То золото, что ты дал мне. Я вложила часть его в караванные товары, получила неплохую прибыль, вложила больше.

Нериса рассмеялась.

– В общем, я обнаружила в себе талант к торговле. Все эти годы мне здорово помогал живущий во мне маленький воришка, я заключала выгодные сделки и приобретала хорошие товары. Спустя некоторое время я скопила столько, что смогла стать младшим компаньоном одного богатого хозяина каравана.

– Случайно не лорда Фатина? – спросил Сафар.

Нериса скривилась.

– Это верно, что его звали Фатина, – сказала она. – Вот только лордом он не был. Всего лишь купцом. Старым, толстым и добрым. По крайней мере, я считала его добрым. Он относился ко мне как к сыну.

Она вновь рассмеялась.

– Как выяснилось, он имел слабость к хорошеньким мальчикам.

Сафар заерзал:

– Ты хочешь сказать, он?..

– Он… ничего, – сказала Нериса. – Фатина был почтенным старым человеком. Он считал неприличным пользоваться своей слабостью. Я так и не узнала, что он чувствовал по отношению ко мне… или к тому мальчику, за которого он меня принимал… пока он не оказался на смертном ложе. И тут он признался во всем. Клялся, что любил меня. И все завещал мне. Вот так я вновь превратилась в женщину… и его вдову. Иначе завещание не имело бы силы, Никто бы не поверил, что он оставил все свое состояние какому-то мальчишке. Так я придумала наш брак. И для того, чтобы оформить необходимые документы, заплатила определенные суммы определенным людям. Ни у кого и вопроса не возникло, почему старик обалдел настолько, что все завешал какой-то алчной бабенке. Но тем не менее пошли слухи, что я убила его. Особенно после того, как я устроила так, что он превратился в дворянина.

– И никто в этом не усомнился? – спросил Сафар.

Нериса оперлась на локоть и усмехнулась. Глядя на нее, Сафар ощутил, как в сердце его зашевелилась любовь, а не только младшая сестра этого чувства – нежность.

– Можно играть и роль короля, – сказала она, – если играешь ее хорошо. Особенно, когда при этом у тебя есть еще и деньги. Кроме того, в Эсмире царил такой хаос, что все встало с ног на голову. Я воспользовалась этим хаосом, направляя караваны туда, куда больше никто не отваживался. И в общем, на трудностях одних, должна признаться, я делала деньги. Но ведь я доставляла им то, в чем они нуждались, и скупала у них то, что им больше не требовалось. И утешала себя мыслью, что я сама дитя несчастья. А потому имею кое-какие права.

– Я тоже так думаю, – сказал Сафар. – Некогда, правда, я утверждал обратное. – Он улыбнулся воспоминанию. – Но в этом мире слишком много страшных воров, воров, которые похищают мечты. Которые ломают тебя. Воров, которые готовы убить все, что ты любишь, при этом требуя, чтобы ты присутствовал при процессе убийства. А потом воруют сердце из твоего тела, чтобы изготовить какое-нибудь магическое снадобье.

Нериса обхватила его и руками и ногами, пытаясь своим мягким телом защитить его от всех обрушившихся на него испытаний и мук.

Она была Нерисой, воровкой из Валарии, и не собиралась позволять обижать кому бы то ни было человека, которого она любила.

Позже она отвела его в детскую, познакомиться с Палимаком. Ребенок проснулся, щуря сонные глазки на свет свечи.

Нериса взяла его на руки, и на Сафара глянуло маленькое пухленькое существо с темными глазами, оливкового цвета кожей и перламутровыми молочными зубами.

– Это Сафар, – сказала она ребенку. – Тот самый, о котором я все время рассказывала тебе. – Она взволнованно улыбнулась Сафару. – А это Палимак. Мой сын.

Палимак повернул пухленькое личико и посмотрел на Сафара, восторженно дергая ножками и улыбаясь. Глазенки его вспыхнули, и потрясенный Сафар увидел, как сонная дымка сменилась желтым сверканьем.

Демонским желтым!

Сердце Нерисы отчаянно застучало, когда она увидела выражение лица ее любимого человека.

Сафар изобразил слабую улыбку и протянул руку. Палимак ухватился за указательный палец.

– Да он силач! – сказал Сафар, извлекая комплимент из глубины своего замешательства.

Нериса отвернулась к ребенку, скрывая свои чувства.

– Конечно, он силач, – сказала она. – Разве не так, мой Палимак? Самый сильный малыш во всем мире!

Ребенок радостно засмеялся. Но тут его вырвало, и он перепачкал и себя, и ночной халат Нерисы.

– Ох, какой же ты плохой мальчик! – рассердилась Нериса. – Я тебя показываю, а ты ведешь себя как поросенок!

И она расплакалась.

Сафар присел с ней рядом и обнял и Нерису и Палимака.

– Что ты плачешь? – спросил он. – С детьми всегда такие неприятности происходят. Такие уж они! Тем не менее мы их любим. Ты спроси у моих сестер, сколько я им неприятностей доставлял! Только спроси. Они тебе поведают, каким отвратительным я был мальчишкой.

Но слова его не успокоили Нерису, а лишь разозлили.

– Да я не из-за этого плачу! – сказала она. – Ты же сам знаешь!

Она извлекла из кармана халата какой-то предмет и бросила его на постель.

– Вот! – сказала она. – Вот твой проклятый старый нож.

Сафар уставился на кинжал. На тот самый серебряный кинжал, который давным-давно подарил ему Коралин.

Нериса вытерла глаза, успокаиваясь.

– Вот затем я и приехала сюда, – сказала она. – Чтобы вернуть этот кинжал. Он твой. Зря хранила. Я к тому же оказалась дурой, тупой, слабенькой дурочкой, решила доставить его сама, а не послать с курьером.

Палимак расплакался, рассердив Нерису.

– Только посмотри, что ты наделал!

Сафар смутился.

– Что же я наделал?

– Я же заметила то выражение на твоем лице, – сказала Нериса. – Ты решил, что перед тобой монстр! Получеловек-полудемон, выродок. Пропади ты пропадом! В конце концов я получила то, о чем мечтала. Осуществила свою девическую мечту. Я повстречалась с моей великой мечтой, Сафаром Тимуром. С человеком такой доброты, что может понять вся и всех. – Она горько рассмеялась. – Как же я заблуждалась. Ничего, это будет хорошим уроком для меня. Ну а теперь Палимак и я заживем своей жизнью. И пропади ты пропадом! Да пропади и я пропадом, что позволила тебе так одурачить меня!

Сафар и сам начал сердиться.

– Это нечестно, – сказал он. – По крайней мере, ты могла бы предупредить меня. По крайней мере, ты могла бы…

Тут вмешался чей-то голос:

– Заткнись, заткнись, за-аткнись-сь!

Сафар хлопнул по карману своей туники.

– А ну прекратите, – сказал он. – Я сейчас не в том настроении, чтобы слушать ваши ссоры с Гундари.

Маленький Фаворит выскочил из кармана на постель и уперся ручками в узенькие бедра.

– Это я не Гундари говорю: «Заткнись», – сказал он.

Он быстро оглядел Сафара, Нерису, затем Палимака. И взгляд его вновь обратился на Сафара.

– Это я тебе говорил: «Заткнись», хозяин, – сказал он. – И тебе, Нериса, тоже. – Он вздохнул. – Ты первая за тысячу лет дала мне сладость, – сказал он Нерисе. – А ты, – сказал он Сафару, – был вполне приличным хозяином. Иначе я бы вообще с вами не разговаривал. В конце концов, если вы намерены совершить обычную для людей глупую ошибку, какое мне дело? Но все же я не могу не вмешаться. Поэтому и говорю: «Заткнись!»

– Какую ошибку? – спросила Нериса.

– Он думает, что у тебя был муж, – сказал он Нерисе. – Муж-демон.

– А она думает, что тебе ни к чему на руках маленький монстр и женщина, которая спала с демоном.

– У меня не было мужа, – сказала Нериса. – Ни демона, ни наоборот. Палимак – подкидыш. Беспризорник. Как и я.

– А мне все равно, спала ты с кем-то или не спала, – сказал Сафар. – Это вообще не мое дело. А если ты думаешь, что я считаю Палимака монстром только потому, что он наполовину демон, то ты очень далека от истины. Он ребенок. Я люблю детей. Спроси у моей матери. Спроси у отца.

– Ну, теперь видите? – сказал Гундара. – Вот такая путаница.

Он стал увеличиваться в размерах, пока не дотянулся до подбородка Палимака и не пощекотал его. Малыш захихикал от удовольствия.

– Почему бы вам не оставить его со мной? – сказал Гундара. – А сами бы отправились в спальню да занялись тем, чем сами считаете необходимым, чтобы заслужить прощение друг у друга.

Маленький Фаворит и ухом не повел, когда двое возлюбленных что-то зашептали, а потом и выскользнули из детской. Он полностью был увлечен малышом со сверкающими желтыми глазами.

– Какая симпатичная штучка, – сказал он. – Глазки прямо как у меня. Ты уже умеешь разговаривать?

Палимак загугукал и засучил ножками и ручками.

– Похоже, что нет, – сказал Гундара.

Он сделался поменьше и прыгнул на грудь малыша. Там он стал строить забавные лягушачьи мордочки, и Палимак, сияя глазами еще ярче, рассмеялся.

– Знаешь, как сказать: «Заткнись»? – спросил Гундара. – Слушай и повторяй. Скажи: заткнись. Заткнись. Зааткнис-сь!

И Палимак произнес свое первое слово:

– Заткнись!

– Вот это по-нашему, – сказал Гундара. – Разве мамка утром не удивится?

– Заткнись, заткнись, – воскликнул малыш. – Заткнись, за-аткнис-сь!

– Насколько мне известно, – сказал Калазарис, – лорд Тимур и эта женщина уже несколько недель проводят время только друг с другом.

– Именно так, мой господин, – сказала Лейрия. Она повернулась к Протарусу: – Информацию лорд Калазарис черпает из моих ежедневных докладов, ваше величество. Докладов, о которых распорядились вы.

Протарус улыбнулся.

– Я хотел услышать об этом из твоих собственных уст, Лейрия, – сказал он.

– Вот и услышали, ваше величество, – сказала она. – Если не считать нескольких часов, которые лорд Тимур уделяет делам, они не расстаются с леди Фатина с того вечера, как встретились.

– Разве это не тревожит тебя, Лейрия? – спросил Калазарис. – Мне казалось, что вы с лордом Тимуром вот уже несколько лет являлись любовниками.

Лейрия пожала плечами.

– Это был мой долг, – сказала она. – Королю известно об этом.

Протарус хихикнул.

– И долг этот не был приятным, – сказал он Калазарису. – Сафар Тимур, мой друг, может быть, и великий визирь Эсмира, но в постели не так велик. – Он обратился к Лейрии: – Не так ли, моя милая?

– У меня мало опыта общения с мужчинами, ваше величество, – сказала она. – А вы такой лев, сир, что меня на других просто не остается.

Протарус разразился хохотом.

– Теперь-то ты понял? – сказал он Калазарису, вытирая глаза. – Уж коли я затаскиваю женщину в постель, то она там и остается! Ты только послушай, как плач поднимается в моем гареме, когда я выбираю одну из них на ночь, а остальным приходится дожидаться своей очереди!

Калазарис усмехнулся.

– Всему Эсмиру известна ваша мощь, ваше величество, – сказал он.

Калазарис оценил Лейрию. С первого же раза, когда он увидел восхищение в глазах Лейрии, обращенных на Сафара, он понял, что в один прекрасный день она ему пригодится. И фортуна так распорядилась, что Сафар предал ее, тем самым давая повод Лейрии к мщению. Иначе, даже несмотря на королевское распоряжение, он, Калазарис, не смог бы до конца доверять ее докладам о деятельности Сафара.

– Я думаю, в данный момент мы можем тебя не задерживать, Лейрия, – сказал он. – Завтра в это же самое время придешь ко мне с докладом.

Лейрия, на военный манер, коснулась эфеса сабли и низко поклонилась.

– Очень хорошо, мой господин, – сказала она и вышла.

Протарус задумчиво уставился ей вслед. Затем сказал:

– Должно быть, эта Фатина прехорошенькое создание, коли так приворожила Сафара.

– Она действительно прекрасна, ваше величество, – сказал Калазарис. – Я бы и сам был не против сдаться ей в плен.

– Сомневаюсь, что тебе представится такая возможность, – сказал Протарус. – Лорд Тимур просил у меня разрешения обвенчаться с ней.

Калазарис поднял брови.

– И вы разрешили, ваше величество?

– А почему я должен ему отказать? – ответил Протарус. – Это обычная просьба, с которой мой придворный обращается ко мне согласно закону. Я еще никому не отказал.

– Но мы же ничего не знаем об этой женщине, ваше величество, – сказал Калазарис. – Уже одного этого достаточно, чтобы мы проявили осторожность. Мои шпионы весь Эсмир изрыскали, собирая информацию о ней. И не преуспели. Она словно вдруг откуда-то взялась в один прекрасный день. Богатая дворянка, о которой никто никогда ничего не слышал ранее.

– И к тому же у нее ребенок, – сказал Протарус.

– Да, но чей это ребенок, ваше величество? Тоже тайна.

– Просто не могу представить себе мужчину, который хотел бы обвенчаться с женщиной, бывшей подстилкой другого, – сказал король. – Пусть она и красавица.

– Именно это же чувствую и я, ваше величество, – сказал Калазарис. – И это еще больше усиливает мои подозрения.

– Ты считаешь ее опасной?

– Она не похожа ни на одну из женщин Эсмира, – сказал Калазарис. – Ей каким-то образом удалось сделаться богатой. Чрезвычайно богатой. И она продолжает богатеть каждый день, проявляя поразительную проницательность в делах. Леди Фатина не отвечала взаимностью ни одному мужчине, пока не повстречалась с лордом Тимуром. Но и с ним она не консультируется относительно своих дел, насколько мне известно.

– Ты думаешь, она может влиять на него?

– Возможно допущение, ваше величество. Она женщина с ярко выраженной силой воли. И с амбициями.

Протарус заерзал, постукивая кольцами по подлокотнику трона. Затем сказал:

– Да, пожалуй, она такова. И уже очаровала моего великого визиря. Что же будет дальше?

– Вот именно, ваше величество, – сказал Калазарис. – Что будет дальше?