Текст книги "Когда боги спали"

Автор книги: Аллан Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

20. Все приветствуют короля

Давно миновал рассвет, когда наконец появился Ирадж.

Воздух так наполнился дымом и сажей горящего города, что день скорее напоминал ночь. Отовсюду пахло смертью, и оставшиеся в живых жители Сампитея плачем встречали грядущее.

Сафар расхаживал в окружении того же кольца лучников. Они опустили оружие, но Сафар видел, что они готовы мгновенно открыть огонь, если он сделает хоть одно неверное движение. Все воины принадлежали к племенам свирепых степняков, невысокие, с хорошо развитой мускулатурой и кривыми ногами от постоянного пребывания в седле. Все были одеты в свободные халаты, перехваченные широкими поясами, с одного боку которых свисал ятаган, а с другого – длинный кинжал. Войлочные сапожки украшали острые шпоры. Головы покрывали тюрбаны со стальным верхом, а длинные обвисшие усы придавали их лицам мрачное и решительное выражение.

Какая-то часть Сафара – еще ребяческая, тоскующая по мамочке – пугалась при взгляде на них.

Но большая часть его существа оставалась охваченной холодным, сжавшимся как пружина гневом, готовым вырваться наружу при малейшем предлоге.

Солдаты не знали, что делать с Сафаром. Ведь он мог оказаться как величайшим лжецом, так и действительно кровным братом короля. В одном они были уверены: Сафар доказал им более чем основательно, что является настоящим воином. Именно этот довод, а отнюдь не его претензия на дружбу с королем, останавливал их. Спекулируя уважением, Сафар довольно нахально потребовал у старого сержанта, чтобы сюда привели и оставшихся в живых членов труппы.

Используя это вражеское кольцо как щит, он расхаживал по периметру и острием сабли останавливал любого солдата, дерзнувшего продвинуться ближе. В центре этого окружения молчаливые актеры старались привести в чувство Мефидию. Сафар боялся за нее – ей здорово досталось от копыт лошади, – но не хотел выказывать свою обеспокоенность перед лицом лучников. Он понимал, что это будет расценено как слабость с его стороны.

Вдруг зазвучал военный рожок и загрохотали барабаны. Донеслись крики команд, и кольцо лучников раздвинулось.

Через образовавшийся коридор в круг въехал высокий воин на свирепом черном скакуне. На воине была чистая белая мантия простого бойца. Голову он обернул белым тюрбаном, хвост которого ниспадал на его лицо как маска.

Воин остановил скакуна в нескольких шагах от Сафара и долго всматривался в него, отмечая пятна крови, окровавленную саблю и выпачканное сажей лицо. Сафар в ответ уставился не мигая и усмехаясь так надменно, как только мог. Наконец глаза воина встретились с глазами Сафара, и в них вспыхнуло воспоминание.

– Сафар Тимур, ах ты голубоглазый черт, – воскликнул Ирадж, отводя от лица маску – Это же ты!

– Во плоти, – сказал Сафар, – хотя, как видишь, эта плоть одета в рванье и нуждается в бане.

Сафар, вспомнив самую первую встречу с Ираджем, указал на солдат и проговорил:

– Похоже, мне не помешает небольшая помощь. Эти братья Убекьян обложили меня со всех сторон.

Ирадж раскатисто расхохотался.

– Братья Убекьян! – воскликнул он. – Какая жалкая участь их ждала!

И тут же, к изумлению воинов, король соскочил с лошади и обнял окровавленного Сафара.

– Видят боги, как я соскучился по тебе, Сафар Тимур! – воскликнул он, хлопая старого друга по спине.

Ирадж приказал привести коня и лично сопроводил Сафара в свой командный шатер – установленный на холме, откуда открывался вид на Сампитей. Когда же Сафар указал на бесчувственную Мефидию и остальных членов труппы, Ирадж не стал задавать вопросов и даже удивления не выказал относительно такой странной компании, в которую угодил его друг. Он тут же распорядился позаботиться обо всех актерах и приказал призвать в палатку к Мефидии лучших лекарей.

– И чтобы каждый час докладывали о ее состоянии, – потребовал Ирадж. – Я не хочу, чтобы мой старый друг, лорд Тимур, тревожился понапрасну.

Лорд? Сафар задумался. Как это сын гончара вдруг стал лордом? Он глянул на Ираджа и отметил предупреждающий взгляд. В самом деле, кто же еще может быть кровным братом короля, как не человек, благородный по происхождению.

Во время проезда к командному посту Ирадж продолжал поддерживать легкий разговор, громогласно повествуя адъютантам и охране о надуманных юношеских приключениях с «лордом Тимуром».

– Да что говорить, – рассказывал он. – Если бы не Сафар, меня бы здесь сегодня не было. И служили бы вы другому королю, какому-нибудь выродку со слабыми коленками. Как-нибудь я поведаю вам историю, как он спас мне жизнь. Вы ведь уже видели, как мужественно он сражался здесь, так что не сомневайтесь, что и остальное повествование заслуживает целого вечера, чтобы рассказать соответствующим образом. Как-нибудь расскажу. А сейчас лишь добавлю, что после той битвы народ Кирании был так благодарен за спасение от шайки бандитов, что выделили нам пятнадцать самых красивых девственниц. – Он расхохотался. – Я выдохся после пятой.

Он повернулся к Сафару:

– Или после шестой?

– Вообще-то после седьмой, – ответил Сафар.

Ухмылка Ираджа сказала ему, что соврал он совершенно правильно.

– Да, после седьмой, – сказал Ирадж. – Но это ерунда по сравнению с моим другом. Он лишил девственности остальных восьмерых, затем вышел из шатра и совершенно спокойно заявил, что не возражал бы еще против нескольких.

Адъютанты и охранники разразились хохотом и, подъезжая к Сафару, принялись хлопать по спине и восхвалять его достоинства как воина и любовника.

– Но заметьте, – сказал Ирадж, – что действовал он все-таки нечестно. Еще сызмальства лорд Тимур обладал талантом могущественного мага. И впоследствии признался мне, что для таких случаев он принимает специальный напиток.

И вновь он повернулся к Сафару, глядя на него с нарочитой укоризной.

– Если ты припомнишь, друг мой, – сказал он, – ты обещал меня снабдить этим напитком. Но так и не выполнил обещание.

Сафар поднял ладонь.

– А я-то надеялся, что вы забыли об этом, ваше величество, – сказал он, впервые обращаясь к другу как к королю и тем доставляя Ираджу огромное удовольствие. – Видите ли, в Кирании осталось всего лишь пять девственниц. И я не хотел с вами ссориться из-за них.

И вновь раздался громовой хохот – и громче всех смеялся король. Королевский кортеж проследовал дальше в раскатах хохота, шутках и похвальбе.

Путь их пролегал мимо сиен невероятной жестокости. Поле боя покрывали убитые и раненые сампитейцы. Пленные, под суровыми взглядами свирепых солдат Ираджа, стаскивали мертвых в кучи. Трупы поливали керосином и поджигали. Жирный дым, пахнущий горелой жертвопринесенной овцой, мешался с дымом от горящего города. Часть солдат шла по полю и перерезала глотки стонущим раненым. Тысячи гражданских людей разделялись по группам: молодые и старые, мужчины и женщины. Тут же устанавливались плахи для уничтожения дряхлых и немощных. Среди остальных рыскали остроглазые работорговцы, оценивая каждого и прикидывая, стоит ли с ним возиться и кормить.

Сафар ощущал себя оказавшимся в худшем из кошмаров, поскольку посреди всего этого ужаса он должен был нацепить маску беззаботного человека. К тому же его мучили страхи за Мефидию.

И хотя Ирадж принимал его радушно – словно со дня их разлуки прошло лишь несколько месяцев, а не лет, – Сафар не терял бдительности. У его старого друга сохранялись те же легкие, открытые манеры. Если бы не борода, то он ничем бы не отличался от прежнего Ираджа. Хоть он и вел себя небрежно, по-королевски, но ведь таким он был всегда. Правда, он сильно возмужал. С бородой, которую, как подозревал Сафар, он отрастил, чтобы выглядеть старше, Ирадж смахивал на тридцатилетнего, хотя, как и Сафару, ему совсем недавно перевалило за двадцать. В глазах читалось то же коварство, которое позволило ему выжить посреди семейных войн. Но какая-либо злоба или жестокость, как отметил Сафар, отсутствовали.

К тому же Ираджу, ставшему причиной многочисленных кровопролитий, казалось, удавалось сохранить лик воина, а не мясника.

Это-то и заставляло Сафара, замкнутого от природы, сохранять еще большую настороженность.

Ирадж по-прежнему походил на неугомонного мечтателя. От него исходило ощущение невинности – как от всех мечтателей. Именно это больше всего и сбивало Сафара с толку. Как удавалось Ираджу выглядеть невинным посреди всех тех ужасов, причиною которых являлся он?

Сафар бросил взгляд на Ираджа, вновь отметив его замечательное сходство с Алиссарьяном.

И впервые Сафар понял истинную цену той загадке, которую, и сам того не зная, загадал Губадан: «Что же за человек был этот Алиссарьян? Монстр, как утверждали его враги? Или посланец богов?»

Сафару страшно хотелось узнать ответ.

Он отбросил смятение в сторону. Прежде всего он должен был позаботиться о Мефидии и своих друзьях. А уж затем постараться исполнить обещанное Мефидии и посмотреть, что можно сделать, чтобы уменьшить страдания жителей Сампитея.

А за этими двумя неотложными делами открывалась пропасть, широкая и глубокая. Судьба неотвратимо влекла его к краю этой пропасти.

И он ничего не мог поделать с судьбою.

После того как Сафар вымылся, переоделся в чистую одежду и выслушал первый обнадеживающий доклад о здоровье Мефидии, его позвали в личные апартаменты Ираджа.

Если бы не размеры и местоположение, шатер Ираджа ничем бы не отличался от остальных и никак не походил бы на обитель короля. Он стоял посреди дюжин таких же шатров, сделанных из простой прочной материи. По лагерю на холме сновали офицеры в мундирах, чиновники и писцы в гражданском платье. Позже Сафар узнал, что Ирадж все свои дела ведет здесь, в этих шатрах, создав тип походного двора, перемещающегося от одного поля боя к другому. Ирадж правил огромным новым королевством, протянувшимся от Божественного Раздела до самых далеких глухих мест, оставаясь все время в пути.

Обстановка в шатре Ираджа была простой и чисто деловой. Вместо столов использовались сундуки, вместо кресел – седла. У дальней стены на возвышении стоял простой походный трон с развевающимся над ним знаменем Ираджа. Войдя, Сафар обнаружил трон пустым. Приданные Сафару два адъютанта провели его мимо склонившихся над картами офицеров и сержантов. Отовсюду раздавались слова приказов и донесений.

Тяжелые портьеры отделяли часть шатра. Подойдя поближе, Сафар ощутил запах духов. Удивившись такому странному обстоятельству среди воинского окружения, Сафар еще больше поразился, когда раздвинулись портьеры и показались две юные девушки, одетые по-солдатски. Несмотря на красивую внешность, глаза их горели яростью и свирепо позвякивало навешенное на них оружие.

Не говоря ни слова, они обыскали Сафара на предмет оружия. Странно было ощущать, что тебя в самых интимных местах ощупывают красивые и грозные женщины.

Удовлетворившись, они провели его в комнату, где с кубком вина, в окружении дюжины других женщин-воинов, возлежал на подушках Ирадж.

– Сафар, – позвал он, – иди-ка ко мне. Давненько мы с тобой не выпивали.

Он хлопнул в ладоши, и женщины засуетились, поднося выпивку и закуску, взбивая подушки, чтобы Сафар мог устроиться со всеми удобствами.

Ирадж фыркнул, заметив удивленное выражение лица Сафара, ошеломленного заботой со стороны этих надушенных мужественных и красивых созданий.

– Ну как тебе моя королевская гвардия? – спросил он.

Сафар покачал головой.

– Я даже не знаю, как с ними обращаться – то ли вступать в схватку, то ли заниматься любовью, – пошутил он.

– Я сам частенько недоумеваю, – сказал Ирадж улыбаясь. – Иногда мы занимаемся и тем и другим, чтобы интереснее проходили ночи.

Женщины рассмеялись над шуткой короля, и по их лицам и жестам Сафар понял, что они не притворяются и в самом деле радуются от души.

– Ты же знаешь мою слабость к женщинам, – сказал Ирадж.

– Уж мне ли не знать, – усмехнулся Сафар.

– Стало быть, ты должен оценить подобное военное решение вопроса, – сказал Ирадж. – Вместо того чтобы замедлять собственное продвижение вперед толпой куртизанок и их пожитков, я набрал взвод красивых женщин в королевскую охрану. Они все прекрасно обученные бойцы. Я сам слежу за их тренировками и скажу без ложной скромности, что ни один наемный убийца мимо них не прошмыгнет. И опять же благодаря мною организованным тренировкам в постели они тоже превосходны.

Сафар рассмеялся.

– Тяжелая же работа быть королем, – сказал он. – Но ведь должен же кто-то заниматься ею. – Он поднял бокал, который Ирадж уже воткнул ему в руку, и провозгласил: – За жертвенность королей!

Ирадж разразился хохотом и с размаху чокнулся о бокал Сафара, так что вино плеснуло через край, и осушил оставшееся.

Он посадил к себе на колени одну из женщин и стал ласкать ее.

– Скажи мне, Лейрия, – обратился он к женщине, – что ты думаешь о моем приятеле Сафаре? Разве он не в точности именно таков, как я описывал?

Лейрия глянула на Сафара глазами, похожими на темные сливы, глазами, способными зажечь огонь в любом мужчине, кроме Сафара, все внимание которого сейчас сосредоточилось на забавной ситуации.

– Более того, ваше величество, – ответила Лейрия, не спуская глаз с Сафара. – Ведь вы еще не говорили, что он и красив. А какие глаза! Я никогда не видела мужчины с такими большими голубыми глазами. Словно в небо смотришься.

Ирадж похлопал ее по роскошному бедру.

– Что? – весело вскричал он. – Ты возжаждала другого?

Лейрия запустила руку в золотую бороду короля.

– Ну, может быть, самую малость, ваше величество, – надула она губки. – И то лишь для того, чтобы обрести побольше опыта и потом доставить вам больше удовольствия.

Ирадж поцеловал ее, долго и страстно, затем оттолкнул, глядя на изумленного Сафара.

– Вот видишь, брат? – сказал он. – Вечно у нас эта проблема. Нас хотят одни и те же женщины. И что нам делать?

Сафар мгновенно ощутил, что вступает на опасную почву.

– Я чрезвычайно польщен, ваше величество, – сказал он. – Но уверен, что Лейрия лишь пошутила.

– Ерунда, – сказал Ирадж. – Она хочет тебя. И ты получишь ее.

Он подтолкнул Лейрию на колени к Сафару. Та пошла охотно и, устроившись, принялась гладить грудь Сафара. Сафару пришлось устроиться поудобнее – ее кинжал упирался ему в бок.

– Прошу тебя только об одном – будь ласков с нею, – сказал Ирадж. – Чтобы она вернулась от тебя в добром здравии. Ведь у нее не было других мужчин, кроме меня. – Он указал на остальных женщин. – И у них нет. Я не из тех, которые делятся женщиной с другими мужчинами.

Он улыбнулся:

– Фактически это случилось лишь один раз до этого. Помнишь, когда это произошло, Сафар?

Разумеется, Сафар помнил.

– Астария, – сказал он. – Как же я мог забыть!

– И клятву нашу помнишь? – спросил Ирадж.

– Все, что мое, – твое, – ответил Сафар. – И все, что твое, – мое.

– Отдается по доброй воле и без обиды, правильно? – продолжил Сафар.

– Да, ваше величество, – сказал Сафар. – Отдается по доброй воле. И без всякой обиды.

– Хорошо, – сказал Ирадж. – Рад, что ты помнишь.

Сафар понял, что по каким-то неведомым причинам эта тема являлась очень важной для Ираджа.

– И еще одно, Сафар, – сказал Ирадж. – Когда мы в интимной обстановке, не зови меня ни ваше величество, ни ваше высочество, ни прочими глупыми титулами.

– Это значительно облегчает жизнь, – рассмеялся Сафар. – Первый раз, когда я так обратился к тебе в присутствии твоих офицеров, то тут же подумал: неужели это тот самый парень, которого моя мать ругала за то, что он прошелся по ее чистому полу в грязных башмаках?

Ирадж усмехнулся, припомнив.

– Я думал, она убьет меня, – сказал он. – Она заставила меня опуститься на четвереньки и вытереть пол. Унизительное ощущение для будущего короля, не так ли?

Он внезапно стал серьезным, устремив взгляд куда-то вдаль.

– И вот я король. Как ты и предсказывал в пещере Алиссарьяна.

Сафар кивнул, вспоминая.

– Предсказывал ты и другие грандиозные события, – продолжал Ирадж.

– Да, – сказал Сафар.

– Так скажи мне, брат, по-прежнему ли ты уверен в этих событиях? По-прежнему ли видишь ты меня королем королей, монархом всего Эсмира?

Ответ вырвался непроизвольно.

– Да, – тихо сказал Сафар, увидев перед мысленным взором Ираджа сидящим на золотом троне.

Ирадж помолчал с минуту, поигрывая кубком. Затем вдруг хлопнул в ладоши.

– Оставьте нас! – приказал он женщинам. – Я хочу остаться наедине с другом.

Лейрия встала с колен Сафара и вместе с другими женщинами вышла из комнаты. После их ухода Ирадж продолжал молчать, размышляя.

Когда он наконец заговорил, в голосе звучало раздражение:

– Почему ты не явился, когда я звал тебя? Я чуть не умолял тебя, хоть это и не в моих привычках.

Сафар пришел в замешательство.

– Ты звал меня? Когда?

– Когда ты находился в Валарии, – сказал Ирадж. – Я послал тебе письмо. И большой кошель с золотом, чтобы оплатить твои расходы.

– Я ничего не получал, – сказал Сафар. – А если бы получил, то сразу бы явился. – Он скривился. – В Валарии дела обстоят скверно.

Ирадж внимательно посмотрел ему в лицо, затем расслабился, убедившись, что Сафар говорит правду.

– Я кое-что слышал о твоих затруднениях, – сказал он.

– Вот потому-то я и оказался с цирком, – сказал Сафар. – В Валарии весьма могущественные люди жаждали моей головы.

– Больше можешь не переживать из-за них, – сказал Ирадж. – Валария дорого заплатила за твои горести.

Сердце Сафара отчаянно заколотилось.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Валария прекращает свое существование, – ответил Ирадж. – Я вновь вернул ее в состояние всего лишь фермы для крупного рогатого скота. – Он небрежно наполнил свой кубок, подлил вина Сафару. – Впрочем, так произошло не только из-за тебя, – сказал он. – Они оказались дураками. Выказали неповиновение мне, как и жители Сампитея. Пришлось преподать им урок. Хотя, боюсь, в случае с Валарией я несколько пренебрег законным разбирательством. Я решил, что ты погиб, и мстил за тебя.

Сафар пришел в ужас, что такие события связаны теперь с его собственным именем.

Заметив это выражение на его лице, Ирадж помрачнел.

– Вообще-то я нормальный, мягкосердечный человек, – сказал он, – и никому не желаю зла. Во мне говорят слабости моего отца, и мне приходится постоянно быть начеку. Чтобы править, нужна строгость. И без крови королевства не создашь.

Сафар с изумлением увидел, как увлажнились глаза Ираджа от пережитого.

– Но я и представить себе не мог, что крови прольется так много, – сказал Ирадж придушенным голосом.

Затем он встряхнулся и вытер глаза, заставив себя улыбнуться.

– Но ведь и это ты видел в пещере, не так ли, Сафар? – спросил он. – Когда ты предсказывал мое будущее, мне показалось, что тебя охватила печаль.

– Да, – почти прошептал Сафар.

– Но ведь такова моя судьба, и с этим ничего не поделаешь. И живем мы в ужасном мире. Лишь я один могу наставить его на путь истинный. Если бы люди могли заглянуть в мою душу и распознать истинные намерения, они не стали бы препятствовать мне. Я же несу мир в их земли. Я несу им величие. И прежде всего хочу, чтобы они поменьше страдали.

Глаза Ираджа загорелись страстью, и на мгновение Сафар увидел прежнего, юного Ираджа.

– Ты поможешь мне, Сафар? – взмолился Ирадж. – Я не уверен, что справлюсь со всем в одиночку.

Сафар помолчал, прислушиваясь к тем тысячам мыслей, которые рвались наружу. Но тут послышалось царапанье в дверь.

Ирадж раздраженно вскинул голову:

– Ну!

Вошли две охранницы, сопровождая старого испуганного человека в одеянии целителя.

– В чем дело? – рявкнул Ирадж.

– Простите меня, о ваше благороднейшее величество, – забормотал целитель. – Я, недостойный червь, трепещу в вашем высоком присутствии. Осмелюсь сказать…

Ирадж махнул рукой, прерывая его.

– Хватит молоть чушь, приятель, – сказал он. – В чем дело?

Целитель закивал головой:

– Я насчет той женщины, что доверили моему попечению.

– Мефидия! – воскликнул Сафар, вскакивая на ноги. – Что с ней?

– Боюсь, она умирает, мой господин, – трясясь, сказал он Сафару. – И она зовет вас, мой господин. Вам надо бы поспешить, пока не поздно!

Ирадж увидел муку на лице Сафара.

– Иди к ней, – сказал он. – Позже поговорим.

Сафар рванулся прочь. Целитель заспешил следом.

Увидев ее лежащей на походной кровати, с лицом бледным, как пергамент, с закрытыми глазами, и увидев слезы на глазах собравшихся актеров, Сафар решил, что опоздал. Она же выглядела такой старой, что он даже не узнал ее. Когда же Сафар подошел ближе и она раскрыла глаза, он вновь увидел прежнюю прекрасную Мефидию.

– Сафар, – сказала она голосом тихим, как у призрака.

Он рухнул на колени и схватил ее за руку, борясь с подступающими слезами.

– Я, должно быть, ужасно выгляжу, – сказала она уже чуть тверже. – Представь, каково женщине оказаться в таком виде перед своим юным лебедем.

– Ты прекрасна, как всегда, любовь моя, – пробормотал Сафар. – Просто немного ослабла от страданий.

– Ты всегда так мило лгал, Сафар, – сказала Мефидия. – Но сейчас не время для комплиментов. Оставим пустое: я умираю.

Сафар крепче сжал ее руку.

– Я не отдам тебя! – вскричал он, ощущая, как она все дальше ускользает от него. – Останься со мной, Мефидия! Я созову всех лекарей. Сотворю заклинание с ними, заклинание столь сильное, что и боги не посмеют перечить мне.

Она улыбнулась, и он почувствовал, что Мефидия собрала все свои силы, которых оставалось очень, очень мало.

– Позволь, я открою тебе тайну, мой милый Сафар, – сказала она. – Боги не слушают. Они ничего сейчас не слышат. И не слышат уже давно. Я знаю это, поскольку так близка к смерти, что могу заглянуть в мир иной. И знаешь, что я вижу?

– Что? – дрожащим голосом спросил Сафар.

– Боги спят! И так глубоко, что даже тысяча голосов, усиленных тысячекратно, не разбудит их.

Сафар подумал, что она бредит, и поцеловал ее, бормоча:

– Ерунда, Мефидия. Ты всего лишь видишь галлюцинацию от горячки, а вовсе не иной мир.

– Хотелось бы верить, – сказала Мефидия. – Хотелось бы.

Внезапно глаза ее широко раскрылись и она попыталась сесть. Сафар мягко стал удерживать ее.

– Послушай меня, Сафар! – воскликнула она.

– Я слушаю, Мефидия.

– Только ты можешь разбудить богов, Сафар, – сказала она. – Только ты!

– Ну конечно, любимая. Я сделаю это сразу же, как только ты поправишься. Мы сделаем это вместе.

– Я не с ума сошла, – сказала она с внезапной решительностью и силой, удивившей его. – Я просто умираю. И не спорь с умирающей женщиной. Это невежливо. А теперь слушай меня! Ты слушаешь?

– Да, Мефидия, – сказал Сафар.

– Ты не должен ненавидеть Протаруса за то, что случилось со мной, – сказала она. – Это был несчастный случай во время военных действий, и ничего более. Обещай, что не возненавидишь его!

– Обещаю, – сказал Сафар.

– Хорошо. А теперь пообещай мне еще одно.

– Все что хочешь, любимая. Все что хочешь.

– Иди с ним. Иди с Протарусом. Помогай ему. Вот единственный путь!

– Не проси у меня этого, Мефидия, – взмолился Сафар. – Прошу тебя! Слишком много людей пострадает.

– Так облегчи их страдания, если сможешь, – сказала она. – Но помоги Протарусу обрести престол. Потому что дело не в престоле. Это лишь первый шаг. И Протарус сам по себе не важен. Просто он встретился тебе на дороге, по которой ты следуешь. Я не знаю, что в конце этой дороги. Но ты поймешь, что делать, когда доберешься до конца. Ты поймешь, мой любимый Сафар. Ты поймешь.

– Прошу тебя, Мефидия, – сказал Сафар.

– Обещай мне, Сафар Тимур! Обещаешь?

– Не могу, – сказал Сафар.

Мефидия вцепилась в его руку и сжала изо всех сил, вложив в это пожатие всю свою волю и оставшиеся силы.

– Обещай мне! – приказала она.

– Ну хорошо! – воскликнул Сафар. – Обещаю! Только отпусти меня!

Ее хватка ослабла. Сафар сквозь слезы посмотрел на нее.

На лице ее играла улыбка.

Ужасный вопль наполнил палатку скорбью оплакивающих ее людей.

Мефидия умерла.

Сафар вспомнил слова Бинера, сказанные при их первой встрече, давным-давно: «И пропади все пропадом, кроме цирка!»

А теперь цирка не стало.

Сафар бежал по лагерю, грубо расталкивая тех, кто попадался на пути. Ираджа в штаб-квартире не оказалось. Сафар так свирепо потребовал у какого-то генерала указать, где искать короля, что покрытый шрамами ветеран отвечал запинаясь, как новобранец.

Сафар нашел Ираджа сидящим на походном троне, который переносил в ту точку холма, откуда хорошо просматривался Сампитей. По обе стороны трона из земли торчали острые пики.

На одной покоилась голова королевы Армы, на другой – принца Кроля.

У подножия холма перед плахами стояли в ожидании экзекуции длинные очереди осужденных. Далее воздвигли столбы, на которых корчились обнаженные люди, вопя под копьями мучающих их солдат.

Ираджа окружала королевская охрана, и когда женщины увидели Сафара, они, выставив сабли, перегородили ему дорогу.

– Пропустите его, – приказал Ирадж.

Те неохотно расступились, но сабли не опустили.

У мрачно настроенного Ираджа в лице не было ни кровинки, как у Мефидии. Он мановением руки отослал женщин подальше.

– Оставьте нас одних, – рявкнул он.

Женщины отпрянули.

– Зачем ты пришел сюда, Сафар? – спросил он. – Эти зрелища видеть тебе нет никакой необходимости.

– Я хочу просить тебя об одолжении, Ирадж, – сказал Сафар.

Ирадж раздраженно заерзал.

– А подождать нельзя? Тут вряд ли место и время для просьб. – Затем он разглядел выражение лица Сафара. – Что такое, друг мой? Что случилось?

Сафар покачал головой, слишком взволнованный, чтобы отвечать.

И тут в глазах Ираджа отразилась печаль.

– Я понял. Та женщина умерла, да?

– Да.

– Ты любил ее?

– Да.

– Я сожалею. Надеюсь, ты не возненавидишь меня за это.

– Нет.

– Это был несчастный случай во время военных действий.

– Мефидия сказала то же самое перед смертью.

– Мудрая женщина.

– Да, она была мудрой.

Ирадж всмотрелся в глаза Сафара и спросил:

– И что же ты хотел от меня? Чем я могу ослабить твою муку?

Сафар указал на ужасную сцену внизу.

– Пощади их, – сказал он. Ирадж недоуменно посмотрел на него. – Позволь, я объясню тебе, почему это для твоего же блага, – сказал Сафар.

Ирадж покачал головой:

– Можешь не объяснять. Ты обращаешься ко мне с просьбой. Я исполню ее. Все будут отпущены немедленно. Ведь мы же с тобой на крови поклялись в этом.

Ирадж кликнул адъютантов, и те бегом бросились к нему.

– Освободите этих людей, – приказал он. – Пусть идут по своим домам.

– Но, ваше величество, – запротестовал один из адъютантов. – Как же быть с их непокорностью? Ведь таких людей необходимо проучить.

Ирадж устремил свирепый взгляд на него, так что офицер съежился.

– Еще один вопрос с вашей стороны, сэр, – сказал король, – и на тех плахах окажется ваша голова. Делайте, что вам приказано! Немедленно!

Адъютанты бросились выполнять поручение. Спустя несколько минут грянул горн, зазвучали слова команд и с рук и ног жителей Сампитея сбили цепи. Люди рухнули на колени, рыдая и восхваляя небеса, богов и Протаруса за проявленное милосердие.

Сафар, глядя на них, думал, что благодарить им следовало бы Мефидию, а не Протаруса.

– Если быть откровенным, – сказал Ирадж, – я с облегчением оказал тебе эту услугу. Присутствовать при массовых экзекуциях, да еще и распоряжаться ими, – не самое любимое мое занятие.

– Ну так не устраивай их, – сказал Сафар.

Ирадж удивленно поднял брови. Щеки его вспыхнули. Стало ясно, что Ирадж не привык обсуждать эту тему, да еще в такой манере. Затем задумчиво улыбнулся.

– Что ж, ты искренен, – сказал он. – Ни один из моих придворных на такое не отважился бы. Вот чего мне больше всего и недостает. Как раз друга, говорящего правду, мне и не хватает.

– Но ведь не далее, как час назад, – сказал Сафар, – ты просил меня присоединиться к тебе. Ты по-прежнему хочешь, чтобы я служил тебе?

– Ну конечно, – ответил Ирадж. – Но я не хочу, чтобы ты отвечал прямо сейчас. Я оказал тебе услугу и вовсе не требую такой же от тебя взамен. Иначе наша дружба оказалась бы запятнанной.

– Но ответ мой будет тем же самым, – сказал Сафар. – И он вовсе не окажется услугой тебе. Я по своей воле и с радостью присоединяюсь к тебе. И прошу тебя лишь прислушиваться к моим советам, которые я буду давать по возможности честно и откровенно.

– Идет! – сказал Ирадж, светлея лицом.

Он протянул руку.

– Возьми ее, брат мой, – сказал он. – И я вознесу тебя так высоко, как будет в моей власти.

Сафар сжал его руку.

– Сафар Тимур, сын гончара, маг из Высоких Караванов, я, король Протарус, провозглашаю тебя великим визирем. С этой минуты ты занимаешь самое высокое положение в моем королевстве. Можешь приказывать любому, кроме меня.

Сафар ощутил, как мир повернулся на своей оси. Словно великий цирковой мастер повернул великое колесо судьбы. Сафар, привязанный к колесу головой наружу, вращался, вращался, вращался. И тут он услыхал крик циркового мастера: «Крутится и крутится… а где остановится… лишь богам известно!»

Сафар крепко ухватился за руку Ираджа, частично из-за того, чтобы не упасть, но в основном борясь с желанием отдернуть собственную руку. Все это было ему ни к чему. Самым большим его желанием было взобраться на борт воздушного корабля с Бинером, Арлен и остальными и покинуть это место, улететь от судьбы.

Но воздушного корабля больше не существовало. К тому же он дал слово Мефидии.

Сафар собрался с духом и по возможности решительнее произнес:

– Принято!

Этим же вечером Ирадж собрал двор. Состоялась небольшая церемония утверждения Сафара великим визирем.

Лица королевских офицеров и придворных представлялись Сафару единой смазанной картиной. Он мог различить лишь некоторых. Частью дружески взирающих на него, частью нет. Но в основном смотрели с любопытством и благоговением.

Кто же этот человек, который вознесся так высоко и так стремительно? И что сулит его явление? Несчастье или славу?

Ночью Сафару снилось, что к нему пришла Мефидия.

Во сне его ласкали нежные руки. Он открыл глаза и увидел парящие над ним лицо Мефидии и стройное тело. Он окликнул ее по имени и прижал к себе. Они оказались в объятиях друг друга, ощущая чувство полета, будто снова оказавшись на борту воздушного корабля. Но тут воздушный корабль охватило пламя, и они полетели к земле, вцепившись один в другого, оседлав этот огонь в бесконечном падении.

Проснувшись утром, Сафар обнаружил лежащую у него на сгибе локтя улыбающуюся во сне Лейрию.

Чувствуя себя предателем, он попытался осторожно вытащить из-под нее руку… Но Лейрия, проснувшись, лишь томно оглядела его своими сливовыми глазами и прижалась плотнее.

Он вежливо, но решительно начал отстраняться.

– Мне надо заниматься делами, – сказал он.

Лейрия немножко поупиралась, затем хихикнула и встала.

– Я не должна быть эгоисткой и забирать всю твою силу, мой господин.

Сафар вместо ответа изобразил слабую улыбку.

Она принялась одеваться.