Текст книги "Личный водитель женщины-вамп"
Автор книги: Алла Григорьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Глебов резко откинул одеяло, сел и стал одеваться.
«Так вот в чем дело! – вдруг осенило Анну. – Вот почему он согласился помочь мне! Найти вора, припереть к стенке и стрясти с него деньги, которые тому отвалила „Миссия“! Все чисто, без крови и даже справедливостью попахивает – злодей наказан...»
Вслед за этой догадкой Аню тут же озарила другая. Так вот, значит, о ком говорил Глебов, когда она невольно подслушала его. Ни о какой не о программе! Он говорил о Зое Лисициной, которую на тот момент подозревал больше всех! Нет, нет! Нельзя отстраняться. Нужно первой добраться до вора. Нужно не дать Ивану свалять дурака, не дать ему заработать еще один срок.
– А не сделать ли и мне милицейские корочки? – Анюта протянула руку и погладила Глебова по спине, как норовистую лошадь. – Так у нас дело быстрей пойдет.
– Слова не девчонки, но женщины, – сразу оттаял Иван. – Узнаю прежнюю Анну Венгерову. – Он быстренько снял с себя все, что успел надеть, и юркнул под одеяло. – Так на чем мы остановились?
– На Зое Лисициной, – напомнила Аня.
– Ответ неверный!
Глебов ласковым котиком подполз к ней и коснулся словно наэлектризованными губами ее плеча... И все повторилось сначала, но острее, намного острее. И острота эта шла от сознания того, что она в полной власти не просто мужчины, а мужчины, способного на все.
«Наверное, я самая обыкновенная мазохистка, – засыпая на плече Глебова, думала Анна. – Может, прикупить в секс-шопе наручники и что там еще? и поэкспериментировать?..»
С мыслями о наручниках, которые навек прикуют ее к Ивану, она и заснула.
Проснулась Анна по старой привычке с мыслями о Леве Жебунове и тут сделала очередное пусть маленькое, но интересное открытие. Она все еще любит Льва! Она все еще мечтает о нем. Но сердце ее оказалось вместительней, чем можно было предположить. В нем, кроме копирайтера, комфортно устроился со всеми своими утюгами еще и бывший зэк. Нет, она к Глебову испытывает не то же самое, что к Жебунову. Совершенно другое. Только это другое иначе, чем любовью, все равно не назовешь. Вот так! Она любит сразу двух. Одного близко, другого далеко. Но любит. И при этом чувствует себя великолепно.
Ивана рядом с собой Анна не обнаружила. Только вмятину от его головы на подушке – вещественное доказательство того, что ей ничего не приснилось. Она посмотрела на часы... Уже давно пора было вставать и собираться в «Валькирию», на финал с собственным участием.
– Даешь победу! – крикнула Анна, скинула одеяло и легко вскочила с дивана.
Слава богу, раздеваться никого из финалисток не заставили (правда Анюта на всякий случай надела фирменное белье, которое больше смахивало на открытый купальник). В самом деле, «лицо» компании – это не то же самое, что ее «бюст». Вот опять повертеться перед камерой, произнести в нее предложенный текст и все остальное в том же духе – всегда пожалуйста...
И все ж без неудобного положения не обошлось.
– Пушкина! – отловила ее после просмотра Зоя Лисицина на том же заколдованном повороте к туалетам! – Оказывается, у меня на вас никаких данных. У вас паспорт с собой?
«Вот говорила же, что лучше не приходить!»
– Паспорт я сдала на обмен, – сказала она чистую правду.
Крыть Зое было нечем. Аня продиктовала адрес подруги Веры Соколовой как свой домашний и ее же номер телефона. По этому номеру должны были завтра позвонить и сообщить результат финальных разборок.
«Не забудь предупредить Верку! – внушала себе Анюта. – Не забудь предупредить!»
– Симпатичное у вас колечко, – сделала она приятное секретарше «Валькирии». – Такие колечки мужья не дарят. Только любовники.
Зоя улыбнулась уголками губ, что с равным успехом могло означать: а вы догадливы! Или: ничего вы от меня не узнаете! Последнее Аню разозлило.
– Да, совсем забыла! – воскликнула она. – Вам привет от Анны Венгеровой!
– Мне?! – испугалась Зоя. – Вы знаете Аню?
– Да, через общих знакомых. Это она посоветовала мне поучаствовать в кастинге. Когда я ей рассказала, что видела на вашем пальце восхитительное кольцо с бриллиантом, она чуть не разрыдалась. И знаете почему?
– Мне надо идти, – заторопилась Лисицина. – Так вам завтра позвонят. Всего хорошего.
– Неужели не дослушаете? – удивилась Анна.
– В следующий раз, – уже на ходу ответила секретарша. – Мне очень некогда.
«Однако... – проводив Зою взглядом, подумала Анюта. – Какова реакция! Спорим, она это кольцо уже сняла и спрятала подальше!»
– Я так и думал, что встречу вас за этим углом! – прервал ее размышления голос за спиной. Эту фразу мог произнести только один человек – Лев Жебунов!
Они поздоровались, поздравили друг друга с прекрасной погодой, посетовали на духоту в помещении, помолчали.
– Как Степашка? – спросил Лева.
– Степашка? – искренне удивилась Анна и тут же поняла, какой ляп она допустила. Уж если врешь, так хоть помни, кому и что! – Я имею в виду... Степашка сын или папа? Мама так моего папу называет, – выкрутилась она.
– Так значит, он у вас Степан Степанович. И как у Степан Степаныча температура?
– Температура? Ах да... Спасибо, все нормально, – успокоила она Жебунова. – Уже гуляет.
– А почему бы нам не прогуляться втроем? – неожиданно предложил Лева. – У меня завтра как раз свободный день. Можно поехать, скажем, в Пушкин или в Павловск. Там сейчас хорошо. Я чувствую себя виноватым перед вами за выставку. И непременно хочу исправиться.
Анна была в растерянности. Да, она очень... очень хотела прогуляться с Левой под ручку по аллеям Царскосельского парка. Но где же она раздобудет ему Степана Степаныча? Это не костюм, который можно взять напрокат за две бутылки.
«За две, может, и не возьмешь, – в очередной раз удивляясь самой себе, подумала она. – А вот за три – вполне могут уступить... на денек».
Перед глазами у нее крутился и вертелся соседский шкодливый мальчишка Вова Первухин – сын Гриши Первухина. Правда, ему было не три, как ее несуществующему сыну, а пять. Но какая разница! Что Лева, у которого своих малышей нет, понимает в детях?! Сойдет и пятилетний. Главное, чтобы Григорий согласился. В крайнем случае, можно ему и четыре бутылки поставить.
– У Степашки завтра занятия по музыке, – в раздумье произнесла Анюта. – Учитель специально приедет с дачи... Если мне удастся отменить занятия, я вам позвоню.
– В три года он у вас уже музыкой занимается? – удивился Лев. – Да он у вас Моцарта переплюнул...
Добавив, что будет с нетерпением ждать звонка, копирайтер со счастливой улыбкой на лице отправился в свою персональную коморку, а Аня поплелась к выходу, ужасаясь тому, какую аферу она затеяла, лишь бы подышать на пару с Жебуновым свежим воздухом. Это же надо додуматься! Ребенка напрокат!
Покинуть просто так «Валькирию» не удалось. На выходе ее опять тормознули. Охранники. Те самые, по чьей инициативе и под чьим руководством улицу перегораживали.
– Слушай, как там тебя... Ираида! – окликнул Анну один из них, тот, что Алексей.
– Степанида, – кротко поправила Аня, понимая, что ничего хорошего она сейчас не услышит.
– Откуда ты взяла про Думу да про закон? – грозно спросил Алексей.
«Я так и знала! Господи! Помогай!»
– В газете прочитала, – беззаботно ответила она.
– В какой газете? – все так же грозно прозвучал следующий вопрос.
Аня выпалила первое, что ей пришло на ум из длинного списка названий желтой прессы.
– Понятно... Слушай, Ираида!..
– Степанида...
– Не важно! – отрезал охранник. – В следующий раз этими новостями корми бабулек на скамейке у дома. Дошло? Мы тут из-за тебя такой позор претерпели. Весь Питер до сих пор за бока держится. Не будь ты бабой...
– Девушкой...
—Тем более! Ладно, гуляй!.. Ираида!
Анюта с легким сердцем выпорхнула из «Валькирии» и тут поняла, что время расслабляться еще не пришло. Метрах в пятнадцати от входа в агентство она увидела «Ауди» Глебова и его самого. Но на сей раз Иван не ждал терпеливо свою пассажирку, развлекая себя чтением, а очень плотно общался с какой-то девицей, стильно одетой, сексапильной... Девица то и дела трогала Глебова за плечо и что-то ему внушала. Глебов слушал молча, руки не распускал, но было видно, что девица ему небезразлична.
Где-то с минуту Анна наблюдала за парочкой, гадая, что лучше, дождаться, когда разговор прекратится сам собой, или прервать его лично, прямо сейчас и выяснить, а в чем, собственно, дело? Никакого решения она принять так и не успела. Помешала уж совсем странная вещь. Глебов вдруг заметил Аню и, вместо того чтобы помахать ей рукой или, на худой конец, сделать вид (если он такой трус!), что вообще с ней не знаком, вдруг заскочил в машину и рванул с места, как заправский гонщик, пустив из-под колес два облачка пыли.
Такого маневра от Ивана не ожидала, похоже, и его знакомая. Она долго стояла неподвижно, глядя туда, куда укатил Глебов. Придя в себя, она оглянулась по сторонам, задержала свой взгляд на Анне, презрительно мотнула головой, села в белую иномарку и тоже укатила.
Домой Анюте пришлось добираться своим ходом.
Требовать от Глебова объяснений она не стала. Он сам, первый заговорил о происшедшем, когда вернулся на час позже, чем она, – словно чужой, постучался в ее комнату, долго мялся на пороге. Анна в это время занималась тем, что пыталась восстановить на компьютере операционную систему, которую накануне свела на нет собственными руками. Как оказалось, она действительно грохнула систему... не понарошку, на самом деле. Копирование на свои старые места удаленных ранее файлов, вопреки ее ожиданию, результата не дало. Компьютер по-прежнему при загрузке зависал. Скорей всего, она сделала копию одних файлов, а по невнимательности удалила другие. Перехитрила сама себя.
– Над чем колдуешь, Анюта? – спросил Иван, не осмеливаясь пройти.
– Раздобыла в агентстве загрузочную дискету, – не задумываясь ответила она. – Вот пытаюсь вернуть компьютер к жизни, да что-то пока не получается... Да ты проходи, садись.
Глебов послушно сделал несколько шагов и сел на диван, который и ему, и ей должен был уже очень и очень о многом напоминать.
– Кажется, я свалял дурака, – вздохнув, сказал Иван.
Анна промолчала. Пусть сам говорит. Что хочет. А она послушает.
– Ее зовут Света, – продолжил Глебов. – У нас была... были чувства... Короче, она меня бросила ради какого-то лоха. Чтобы не наделать глупостей, я... В общем, подвернулась эта комната... А мне было все равно, лишь бы отлежаться и зализать раны. То, что это судьба, я даже подумать не мог. Но когда я столкнулся здесь с тобой... еще с той, прежней, что-то вот здесь шевельнулось... Я же на женщин сердцем смотрю. А для него внешность не главное. Для него главное... ты меня понимаешь?
Анна опять ничего не ответила, продолжала возиться с компьютером, но ловила каждое слово признания с жадностью.
– А ей... Светлане, – продолжил свой монолог Иван, – кто-то накапал, что я благополучно утешился, разъезжаю по городу с другой и часто жду ее у «Валькирии». Ее и заело. Как так?! По ней, такой неотразимой, и не сохнут! Вот она и примчалась выяснить отношения, напомнить о себе, заставить опять страдать... Я просто не захотел тебя с ней знакомить. Ну ее совсем! Не хочу, чтобы из-за нее мы с тобой расстались. Понимаешь? Не хочу.
Глебов замолчал, так и не сказав самого главного: почему он не хочет расставаться с Анной Венгеровой.
«Ладно, переживем», – разочарованно подумала Анюта. Зато ей теперь было понятно, о ком шла речь в том подслушанном разговоре. Вот кто разыскивал Ивана с собаками! Бывшая подружка, у которой не хватило терпения дождаться своего парня из заключения. Наверное, у нее были для этого причины, раз она разъезжает на белых иномарках. Видать, эта девица из породы тех, в ком ревность рождает любовь.
– Как все прошло? – поинтересовался Иван. Анна не стала играть в молчанку дальше, выключила ненавистный компьютер и, повернувшись к Глебову лицом, поделилась с ним впечатлениями дня.
– Между прочим, – сказала она в конце, – я уже потихоньку выполняю твою работу. Я познакомилась с копирайтером... Левой Жебуновым. Мне кажется, он должен что-то знать. Завтра он везет меня в Пушкин, погулять в парке.
Это была чистая правда. Вернувшись домой и не найдя Глебова ни у себя, ни у него, ни на кухне, ни в каких других местах, Аня разозлилась ни на шутку. Наверняка, он с этой девицей! Договорился заранее! А ей дал понять, что якобы удирает от нее на сверхзвуковой скорости! Местью Анны были переговоры с Гришей Первухиным по поводу его сына.
– И за то, чтобы избавить меня от этой пиявки на целый день, ты мне еще и три пузыря ставишь?! – искренне удивился Григорий. – Ты просто святая. Добавь еще пол-литра и можешь его усыновить!
Жена Первухина, которой Гриша про бутылки ничего не сказал, тоже дала свое согласие.
– А что, пусть проветрится. Хоть отдохну от него. Только ты смотри там, спуску ему не давай, а то он живо тебе на голову сядет.
Ане осталось только созвониться с Жебуновым и осчастливить его радостным известием. Что она, не колеблясь ни минуты, и сделала.
«Вот приди ты, Ванечка, домой раньше меня, ничего бы этого не было. Сам виноват!» – Это было сказано уже про себя.
Услышав такую новость (за город! с красавчиком копирайтером!), Глебов приуныл. Но Анна быстро улучшила его настроение. Иван хохотал целую минута, узнав, что у Стеши Пушкиной есть трехлетний сын, роль которого будет исполнять пятилетний оболтус Вова Первухин.
Но отсмеявшись, он схватился за голову.
– Этот шкет... он же тебя выдаст в первую же минуту! Даже если ты его подучишь, он все равно через раз будет звать тебя тетя Аня! Отыграй все взад!
Легко сказать, отыграй! А если ей не хочется отыгрывать? Почему бы и не рискнуть ради возможности пообщаться с Левой на природе?! Она так в свое время мечтала об этом.
– Поздно отыгрывать, – ответила Анна.
– Ну тогда считай, что ты уже раскрыта, – заключил Иван. И как в воду глядел. Только Вова Первухин в ее провале был совершенно не виноват.
11
Играть за просто так в игру «сыночки – матери» малолетний Первухин наотрез отказался. А вот за «Мерседес»... игрушечный – это можно.
«Хорошо еще, не за настоящий, – подивилась Анна коммерческой жилке пятилетнего ребенка. – Весь в папочку. Скоро бутылками начнет брать...»
Коммерческую жилку Первухина-младшего Анюта явно недооценила. Это выяснилось слишком поздно.
Вова слету уяснил, что зовут его Степашка, а соседку тетю Аню – мама Стеша (лучше просто мама). А уяснив, ни разу не ошибся. Но зато у каждого встречного ларька он пронзительно, привлекая внимание как можно большего числа свидетелей, со слезами умолял, чтобы мама купила ему шоколадку, пепси, жвачку или чупа-чупс. Мама под выжидательными взглядами публики вынуждена была раскошеливаться. От разорения ее спас Жебунов, который любезно предложил воспользоваться его бумажником.
– Для такого славного мальчугана мне ничего не жалко.
Увидев, что за маму расплачивается дядя Лева, славный мальчуган тут же повысил ставки, начал требовать танки, пистолеты, солдатиков, трансформеров, телепузиков и прочее.
– Вы, Стеша, его избаловали, – в очередной раз почистив свой бумажник, сказал Жебунов. Похоже, ему уже было не до хорошей погоды, не до архитектурных красот, ландшафтных чудес и даже не до красивой женщины рядом.
– Знаете что, – шепотом, так, чтобы Первухин-младший ничего не слышал, сказала она. – Давайте пойдем вглубь парка. Там этих разорительных ларьков быть не должно.
Упрашивать дядю Леву не пришлось. Упрашивать пришлось Степашку. И только получив от взрослых клятву, что там, куда они направляются, ларьков не меньше, тот согласился покинуть доходную аллею и даже, распугивая голубей, побежал вперед, чтобы успеть выбрать себе что-нибудь подороже.
– Для трех лет он развит не по годам! – глядя вслед убегающему мальчугану, сказал Жебунов. – А кто его отец?
– Да алкаш один... – ответила Анна, которая в этот момент думала о своем. – В смысле... – спохватилась она. – Я не знаю... – Ну, это уж вообще было ни в какие ворота. Не найдясь, как исправить положение, она крикнула: – Степашка! Не гони так! А то медведь в кусты утащит! Слышишь?!
Медведь подействовал. Первухин-младший тут же сбавил обороты. Небольшой паузы ей вполне хватило, чтобы придумать, как выправить ситуацию.
– Он ведь мне не родной! – тяжело вздохнув, сказала она.
– Как не родной? – Лева был сражен этой новостью.
– Так, не родной. Это ребенок... моей старшей сестры. Она родила Степашку вне брака и наотрез отказалась нам с папой назвать имя отца. Мы знали про него только одно, что он сильно пьющий. Мы все переживали, что это отразится на ребенке. Но, слава Богу, обошлось... А когда Степашке было всего три месяца, сестра попала в автомобильную аварию и... В общем, я усыновила Степана. Теперь он – мой сын!
Анна смахнула слезу со щеки, настолько проняла ее эта история. Да и на Жебунова она произвела сильное впечатление.
– Я восхищаюсь вами, Стеша, – проглотив комок, образовавшийся в горле, сказал он. – Вы самая необыкновенная девушка из всех, с кем мне довелось общаться. Я не говорю о вашей внешности... Хотя и о ней можно говорить часами. Я говорю о вашем большом сердце, о вашем незаурядном уме... Глядя на вас, я все время думаю: вот та, о которой ты мечтал все эти годы. Стеша! Выслушайте меня! Не перебивайте! Я понимаю, что вы меня совсем не знаете, так как я знаю уже вас... Конечно, нужно время... Но я не могу удержаться! Стеша, что бы вы сказали, если б я осмелился сделать вам...
Произнести последнее слово Жебунову было не суждено. Нет, перебивать его Анна не стала. Во-первых, это нетактично. А во-вторых, зачем самой лишать себя удовольствия?! Льва перебил его собственный мобильный телефон, который он не догадался отключить.
– Черт! Как не вовремя! – сказал в сердцах Лева, не решаясь снять трубку с пояса.
– Послушайте! Вдруг что-нибудь важное, – разрешила Анна. И не ошиблась.
– Да! – недовольно произнес Жебунов. – Ну... Ну... Ну... Что!!! – глаза его стали похожи на прожекторы, которые он направил прямо на Аню. – Не может быть! Чушь! Глупость!.. А я говорю, не может быть!!! Ладно, ладно... Пока...
Лева вернул трубку на пояс.
– Что у вас с глазами? – спросила Анна.
– И не только с глазами, – отозвался Жебунов, – но еще и с головой. Мне только что звонила наша секретарша... Лисицина... Знаете, что она мне сказала?.. Правда, я ей не поверил... Но... Это касается вас... Она сказала... У меня просто духу не хватает... Она сказала, что вы... что вы никакая не Стеша Пушкина.
Анна почувствовала, что летит в пропасть, дно которой устилают отнюдь не лепестки роз.
– Ну, договаривай, договаривай, – неожиданно перешла она на «ты».
– Она сказала... – Лева хотел сглотнуть слюну, но ничего у него не вышло: слюны не было. – Она сказала, что вы... что ты... Вы Анна Венгерова?!
«Кутлер! – поняла Анюта. – Все-таки не выдержал! Разболтал всем! Трепло! Ну раз он так, и я тоже не буду строить из себя немую! Даешь гласность!..»
Только на арт-директора Аня рассердилась зря. Доказательство его непричастности к «срыванию масок» были представлены немедленно. Вновь зазвонил мобильник, но на сей раз в ее сумке.
– Извини! – сказала она Леве, который ждал объяснений все с теми же глазами-прожекторами.
– Анюта! Это Зоя! – услышала она голос секретарши. – Ты просто чудо! Так им всем и надо! Ты бы видела, что у нас в «Валькирии» творится. Засосову просто плохо стало. Он же под тебя клинья подбивал. Мы все видели. А босс по стенке от злости до сих пор бегает! Я тебя поздравляю! Ты победила!
– Кого я победила? – не поняла Анна.
– Ой, да перестань! Можешь говорить нормальным голосом. Рассекретили тебя, понимаешь! Спасибо можешь сказать сама себе. Никто бы ничего не узнал, если б ты не дала мне телефон подруги. Я ей час назад звонила, попросила Степаниду Пушкину, а она, не подумав, дала твои телефоны – домашний и трубки. А я их наизусть помню! Стали разбираться, позвонили твоим соседям... Ой, ты бы видела лицо Засосова...
«Какая же я дура! – отругала себя Анюта. – Все-таки забыла предупредить Соколову! А ведь говорила себе: не забудь! не забудь!»
– Засосов, между прочим, и кинул первым, что ты вела собственное расследование. У нас теперь никто не верит, что ты на «Миссию» работала, кроме босса... Скоро вновь шпиономания наступит. Ты что, и меня подозревала? Не просто же так ты про мое колечко спросила.
– А если да, то что? – стараясь избегать понятных для Жебунова фраз, ответила Анна.
– Ничего... Все правильно. А колечко чистое. Можешь поверить. Да! – спохватилась Лисицина. – Я не сказала главного! Тебя выбрали «Лицом T&G»! Поняла? Швейцарцы настояли. Босс, как узнал, сразу связался с ними – выберите другую. А они уперлись. Пригрозили разорвать отношения да еще в суд подать. Вот босс теперь по стенке и бегает, – секретарша перевела дух. – Значит, Анюта... Ты должна завтра подъехать в агентство. Будем заключать контракт...
«Ничего не понимаю! – подумала Аня. – Это я что, прошла кастинг?!»
Полностью осознать грандиозную новость помешал мобильник, который она даже не успела убрать, проигравший первые аккорды Пятой симфонии Бетховена прямо в руке.
– Анна, это Кутлер! – услышала она. – Ты не звонила моей жене?! Нет?! Не звони ей! Слышишь? Не звони! Это не я тебя выдал! Честное слово, не я!
– Я знаю, – успокоила она его.
– Слава Богу! А я уж подумал...
– Это хорошо, что подумал, – перебила его Анна. – И до чего ты додумался?
– А что такое? – То ли Валентин действительно не понял намека, то ли прикидывался.
– Да ничего такого. Просто мы вернулись к тому, с чего начали.
– Ах, это... Я готов. Можешь на меня рассчитывать. Я сейчас же начну опрашивать всех подряд. Я найду твоего обидчика. Будь уверена. Сейчас же... Да! Поздравляю тебя с победой. Ты молодец.
Пока Анна вела телефонные разговоры, Лева Жебунов по-прежнему смотрел на нее во все глаза, то отходя назад, то приближаясь на критическое расстояние. Это так раздражало...
– Можешь не мучиться, – спрятав трубку в сумку, сказала Анна своим обычным, узнаваемым голосом. – Это я, Левушка. Это я.
После долгой-предолгой паузы Жебунова хватило только на одну фразу:
– Как ты могла...
Может быть, его хватило бы и на большее, но тут Анна вспомнила о своем «сыне». Вовки Первухина нигде видно не было. Мальчик пропал. Словно его действительно медведь утащил.
– Вова! – позвала Аня, отказываясь верить в самое худшее. – Вовка!
– Ах, он уже Вовка! – отреагировал Лева. – Какой же я идиот! Никогда ничего подобного...
– Слушай, хватит! – теряя терпение, стараясь не поддаться панике, сказала Анюта. – Ребенок пропал! Понимаешь! Соседи с меня голову снимут.
Продолжая ворчать, Жебунов все же подключился к поискам. Вместе они стали опрашивать всех встречных, не видали ли те мальчика пяти лет в джинсовом костюмчике.
– Быстро же он подрос! – не удержался от комментария Лева. – Еще полчаса назад ему было три годика.
– Я с ума сойду, если с ним что случилось! Чтоб я еще раз связалась с этим гадким мальчишкой!
Неизвестно, сколько времени они еще искали бы Первухина-младшего, сколько бы нервов потратили, сколько народа смутили своими вопросами, если б не спасительная мысль, которая вдруг осветила рассудок Анны.
– Степашка! – крикнула она. – Выходи! Дядя Лева обещал купить тебе настоящий плеер! Считаю до трех! Не выйдешь, не получишь плеер!
Аня успела досчитать только до одного. Из ближайших кустов выскочил радостный Степашка-Вова, который тут же вместо плеера получил по одному месту.
– Все скажу папе! – пообещал юный Первухин.
– Говори! – не испугалась Анна. – А я ему скажу, как ты у нас с дядей Левой подарки вымогал, и у тебя быстренько их конфискуют!
Что такое «конфискуют» Вова, может, и не знал. Но по тону тети Ани догадался, что о жалобах выгодней забыть. И вообще, игры, похоже, кончились. Настало время быть паинькой.
– Так значит, никакого папы в природе не существует, – разочарованно и совершенно не стесняясь своего разочарования, проговорил Жебунов.
– Я так и знала, что все дело именно в папе, – тоже не скрывая разочарования ответила Анна.
– А вы и впрямь как мама с сыном. Два сапога пара. – Лев кивнул на юного Первухина. – Ты убила мою веру в женщин. Степанида... Надо же... Как я сразу не догадался? Чувствовал ведь, что ты кого-то мне напоминаешь... А сочиняешь виртуозно! Замечательно сочиняешь! Это я тебе как профессионал заявляю.
Глебову опять повезло (или не повезло?). Вся нудная работа по опросу сотрудников «Валькирии» вновь легла на плечи арт-директора Валентина Кутлера.
Иван, которого Анна пригласила к себе на вечернюю чашку чая, воспринял эту новость довольно спокойно. Если она не ошиблась в предположении, чего он на самом деле хочет, такая его реакция была вполне объяснима. Для Глебова не так уж и важно, кто найдет воришку. Важнее другое – первым с ним побеседовать.
А вот новость, что Степанида Пушкина полностью изобличена, Ивана, как ни странно, обрадовала.
– Считай, ты уже им отомстила! – наливая себе третью чашку чая (и это на ночь-то!), сказал он. – Представляешь, какого им? Они тебя прогнали в дверь, а ты залезла в окно. И уже не выгонишь. А, наоборот, улыбаться нужно, выполнять все твои капризы. Ты теперь многое можешь. Ты даже можешь поставить вопрос ребром: либо я, либо... тот же Засосов! И будь уверена, выберут тебя!
«А ведь это идея! И замечательная идея, – подкладывая на тарелку Ивана последний кусок торта, который она купила специально к чаю, подумала Анна. – Завтра же опробую ее... да на Засосове и опробую...»
Идея действительно оказалась замечательной. Когда назавтра Глебов лихо подкатил к ступенькам «Валькирии», первым, кого Аня на этих ступеньках увидела, был именно Игорь Засосов с сигареткой во рту.
«Как говорится, на ловца!..»
Игорь тоже заметил Стешу Пушкину, так неожиданно превратившуюся в Анну Венгерову, но слишком поздно. Аня успела его окликнуть.
– Привет, привет! – не очень бодро (хотя чувствовалось, что старается) ответил он. – Прямо даже и не знаю, что тебе и сказать. Ты нас всех скопом послала в нокаут...
– Не знаешь, что сказать? – ухватилась Аня за неосторожно оброненную фразу. – Я тебе помогу. Скажи мне, Игорь, кто рылся в столе Левы Жебунова? Кого ты застал за этим занятием?
– Да не видел я никого, – попытался уйти от ответа Засосов. – Это я тебе просто пыль в глаза пускал. Понравиться хотел. Вон ты какой стала!
И женский угодник прошелся опытным взглядом по фигуре Анюты, которую удачно подчеркивало платье в стиле секси от Живанши.
– А я контракт пришла заключать, – резко поменяла тему Аня.
– Поздравляю, – обрадовавшись, что расспросы закончились, сказал Игорь.
– И знаешь, каким будет первый пункт этого контракта? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросила Анюта. – Не знаешь? А я тебя просвещу. Первым пунктом контракта будет безусловное твое увольнение. С сегодняшнего числа. Вот так! Или я, или ты. Как ты думаешь, кого выберет босс?
Засосов крепко задумался, бросил недокуренную сигарету в урну и решительно взял Анну под руку.
– Отойдем, – попросил он и увел ее со ступенек, подальше от входа. Сделал Игорь это вовремя.
Почти сразу на свежий воздух вышла группка сотрудников «Валькирии» – перекурить. Анну, которую удачно загородил Засосов, они не заметили и наперебой заговорили не о футболе, не о политике, а о ней – Пушкиной-Венгеровой:
– Еще не пришла... Я догадывался... Нимфа... Всем нос утерла... Кто бы мог подумать...
– Ну, что молчишь? – возобновила Аня разговор с Засосовым. – Все останется между нами. Это ты хотел услышать?
– Хорошо! – наконец решился Игорь. – Только смотри – между нами. – В общем... Это была Зоя... Лисицина. Я хотел войти, приоткрыл дверь и увидел эту картину... Она была в комнате одна, спиной ко мне, искала что-то в столе Жебунова. Как-то сразу неудобно стало, не знаю почему. Я взял и закрыл дверь. Кажется, она меня не заметила.
– Может быть, она по просьбе босса что-то искала?
– Может быть... Я с ней на эту тему не говорил. Потому что не был уверен. С ней бы мне тоже не хотелось портить отношения.
– Почему? – не удержалась Анна.
– А ты спроси у нее, кто ей кольцо подарил... И можешь не пугать меня своими пунктами. Больше я тебе ничего не скажу.
Анюта поняла, что давить на Засосова бесполезно. Да он и так уже все сказал. Не хочет ссориться с секретаршей... Ясное дело – боится! Нет, не секретарши, конечно! Боится тех, кто стоит за ней! А за ней – люди из «Миссии»!
«Вот ты и попалась, Лисицина Зоя!» – не без злорадства сказала себе Анюта и шагнула в двери рекламного агентства.
Здесь ее ждал прием особого рода. Рядовой персонал, от охранников до менеджеров, устроил ей чуть ли не овацию. Руководство во главе с боссом смогло разориться лишь на кривые улыбки.
После чашечки кофе, который собственными ручками приготовила секретарша Зоя, в переговорной, принявшей свой обычный вид, наконец состоялось чтение проекта контракта.
«Валькирии» было нелегко. Анна таких контрактов насоставляла целый том. Знала все тонкости. Она прошлась с исправлениями почти по всем пунктам. Одним из них, который остался без изменений, был пункт о гонораре. Осознав сумму, предложенную компанией T&G, Анюта поняла, что ее квартирный вопрос наконец-то решен. Более того, она свободно решала и другой вопрос – безлошадности. Денег с лихвой должно было хватить на приличную иномарку. И не хуже, чем у той девицы, которая приставала на ее глазах к Ивану Глебову.
Следующим пунктом, который она приняла без изменения, было обязательство участвовать в съемках рекламы компании в Женеве. И такое обязательство Анюта с огромным удовольствием дала. Вот где она еще ни разу не была, так это в Швейцарии!
12
По контракту Анне была положена машина с водителем и охранник. Если б их отношения с Глебовым не перешли в новое качество, все эти должности, без всякого сомнения, были бы предложены ему. Предлагать же Ивану поработать на себя теперь, когда она сама готова все дни напролет работать на него (готовить, мыть, чистить, стирать, гладить, штопать, пришивать...) не только неуместно, но и опасно. Иван запросто может послать ее к черту – и конец романа!
Положение спас сам Глебов, не посчитал зазорным поинтересоваться, а не положен ли «лицу» компании водитель или, на крайний случай, телохранитель? И сразу же, обеими руками, ухватился за обе должности – зачем дарить какому-то дяде (или дядям) вполне приличные деньги?! Аня была только рада. Правда, у нее возникли сомнения, а не помешает ли Ивану его судимость, когда нужно будет лететь в Швейцарию? Но швейцарцы, которые взяли на себя все бумажные хлопоты с предстоящей поездкой, уверили ее, что никаких проблем возникнуть не должно.
