Текст книги "Корунд и саламандра. Серебряный волк"

Автор книги: Алла Гореликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

МОЛОДОЙ КОРОЛЬ

1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Королевский егерь встречает нас у начала тропы: молодой ладный парень, высокий, широкоплечий, очень красивый в зеленом, отделанном бело-фиолетовым шнуром охотничьем костюме.

– Кто из вас Анже? – неожиданно мрачно спрашивает он.

Я отзываюсь.

– А ты? – спрашивает он у Сержа. – Мне сказали, зван только Анже.

– Брат Серж, – коротко представляется Серж. Медлит мгновение и добавляет: – Анже всего только послушник.

– Вы там, в монастыре, боитесь отпустить своего послушника одного в гости к королю?

– Боимся, – покладисто соглашается Серж.

– Ладно, – ухмыляется егерь. – Раз так, ступайте оба за мной.

Он поворачивается и идет по тропе впереди нас, легким, неслышным шагом охотника. Широкие плечи, соломенные волосы до плеч, самострел за плечом, широкий нож на поясе. Нужны ему два монаха… оттого и злой, верно.

– Я думал, королевские егеря ходят по двое, – тихо говорю я Сержу.

– Не всегда, – бурчит Серж.

– На вас двоих хватит меня одного, – не оборачиваясь, бросает егерь.

Понимай, как знаешь… Серж толкает меня в бок, коротким выразительным жестом приказывает: «Молчи!» Я киваю.

Мы идем по лесу довольно-таки долго. Сгущаются сумерки, в шум ветра вплетается далекое тявканье. Кричит какая-то птица… или не птица, не знаю… не разбираюсь я в лесных звуках. Серж, верно, знает. Провожатый наш – тот вовсе идет как по собственному дому. Ему ли леса не знать! А на нас и не оглядывается. Неприятный тип.

– Пришли. – Мрачный провожатый останавливается и жестом гостеприимного хозяина пропускает нас вперед. – Королевский охотничий домик. Вас встретят.

– Благодарю, – с вовсе не свойственной ему обычно церемонностью кивает Серж. – Пойдем, Анже.

Я не сразу могу сдвинуться с места. Да и потом не под ноги гляжу, а на лесной дворец короля. «Домик»! Два этажа, стены из гномьего белого кирпича сияют в сумерках, окна из настоящего прозрачного стекла, а крыша… крыша, кажется, такая же, какую сделали в Готвяни, при старом еще короле, в Адмиралтействе. Желтое дерево, пропитанное гномьим хрустальным лаком. Да… вон блики какие золотые. Красиво. Представить трудно, сколько отвалили подземельным мастерам за работу… уж поболе, пожалуй, чем двум-трем городкам вроде моего родного Каменного Рога в год на пропитание уходит. Зато – красиво.

Навстречу нам выходит слуга. Величественный – самому королю впору. Нам неоткуда знать, может, он среди здешних слуг за главного, а может – и вовсе никто, побегушка распоследний. Все равно – величие короны глядит на нас его глазами. Неприятно… таким ничтожным сразу себя ощущаешь под этим взглядом!

– Пройдемте. – Он кланяется нам, людям Господа, как подобает, но голос его, как и взгляд, принижает нас. – Вас велено накормить.

– Веди, – улыбается Серж.

Наш новый провожатый разворачивается и идет перед нами, прямой, неторопливый… неприятный. Серж толкает меня:

– Идем, чего топчешься.

Мы проходим в стороне от парадного крыльца, мимо двух огромных окон, мимо вделанного в стену фонаря – темное серебро и ярко-желтые стекла, и сворачиваем за угол. Там оказывается еще вход. Дверь поуже, крыльцо пониже – но, как и парадное, отделано желтым деревом и серебром.

– Сюда. – Высокомерный провожатый кивает нам на дверь и уходит с видом человека, достойно исполнившего не слишком приятный долг.

За дверью оказывается… ну, кухня, наверное. Огромный очаг с открытым огнем, каменный пол, деревянные темные стены, огромный дубовый стол, табуреты… или все-таки трапезная? С высокого потолка свисают на цепях кованые фонари. Над огнем жарится на решетке мясо. Рядом возится толстый дядька в полотняных штанах и фартуке на голое тело. Это, что ли, повар? Королевский? На темной коже пляшут блики огня. Говорят, повар был подарен молодому королю послом Хандиарской империи в день коронации. И еще говорят, что молодой король оценил подарок. Толстяк кидает на нас внимательный взгляд и выходит.

– Попомни мои слова, друг Анже, – совсем не то будешь ты делать здесь, за чем шел, – тихо говорит Серж. – Ведь это, знаешь ли, сам король встретил нас на тропе. Верно, пожелал он поглядеть на тебя. Расспросить… я так понимаю, пресветлый не слишком балует его рассказами.

– Мне рассказывать все? – спрашиваю я.

– А что остается? – Серж пожимает плечами.

Входит толстяк, ставит перед нами огромное серебряное блюдо. Хлеб, сыр, холодное мясо, вино. Скромный набор, но отмерен щедро, пятерых накормить хватит.

– Спасибо доброму нашему королю, – весело говорит Серж, – и тебе, сын мой. Благословен будь сей хлеб. Ешь, Анже.

Хлеб оказывается в меру мягким, а мясо – изумительно нежным. А вино… что ж, пожалуй, только королю и пристало пить такое. Но если он угощает таким вином двух ничем не примечательных слуг Господних…

Чуть слышный звук заставляет меня поднять глаза от угощения. К столу подходит давешний егерь. Король, поправляю я себя. Молодой король.

Серж встает. Почтительно склоняет голову:

– Мой король.

Я поднимаюсь следом, торопливо заглатывая не-дожеванный кусок.

– Сидите, – усмехается король. – Ешьте. Вы гости здесь. – Он подходит, придвигает ногой табурет и садится против нас. – Акми, еще кубок!

Акми… точно, королевский повар.

Толстяк, оторвавшись от хлопот над жарким, ставит перед королем кубок. Точно такой, какие и нам дал, – серебряная чаша на ножке желтого дерева.

Король сам разливает по кубкам вино.

– Вы, верно, устали в дороге?

– Нас подвезли, – отвечает Серж. – Мы оба к услугам короля. – Медлит миг и добавляет: – Всецело.

– Всецело, вот как? – весело удивляется король. Весело… вот только глаза его остаются холодными. Жесткие глаза охотника, воина… правителя. – Я не хочу оказаться негостеприимным. Вам приготовили комнату. Отдыхайте. Завтра я приглашаю вас позавтракать со мной. Тогда и поговорим.

– Благодарю, мой король, – отвечает Серж.

Я молча кланяюсь.

2. Луи, король Таргалы

«Над королем только Господь», – напомнил я себе. В который раз…

– Можешь ты узнать, Анже, гномы и сейчас могут войти в мой дворец, как к себе домой?

– Дворец большой, мой король. В моих силах читать прошлое вещей, но как могу я знать заранее, какая именно вещь покажет нужное мне.

– Я обдумаю это.

В голосе молодого короля чудятся сталь и огонь.

– Если будет на то воля Господня и Анже проверит до конца сказание о святом Кареле, мы и о подземельных будем знать больше, – тихо говорит Серж.

– Верно… – Король Луи задумывается, плотно сжимая губы и прикрывая глаза. – А еще мы будем больше знать о Двенадцати Землях. Я понимаю, Анже, почему отец предстоятель не велел тебе заниматься Юлией и ее гвардейцем. Ведь и сам я думал лишь о том, чтобы узнать правду о деянии моего великого предка, святого Карела. Но, клянусь Светом Господним, о многом я не подумал! Анже, узнай о наших соседях все, что сможешь. И о подземельных, и о восточных.

– Но все это было так давно, – бормочет Серж.

– Такова моя воля, – говорит король. – Можешь передать это отцу предстоятелю. А если он захочет объяснения, я сам… впрочем, нет! Тогда передай ему мои слова: в прошлом можно узнать немало полезного для будущего. Ты понял, Анже?

– Да, мой король! – Я склоняю голову. – Я таки сделаю.

– Думаю, ты понадобишься мне во дворце, Анже, – медленно произносит король. – Позже… а сейчас рассказывай дальше.

Когда я расскажу о хронисте, думаю я, он даст мне приказ заняться еще и империей…

3. Брат Серж, стражник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

– Бедолага Анже, – усмехается Серж, когда Коронный лес остался далеко позади. – Наш король выжал тебя досуха, но, попомни мои слова, на этом не остановится.

– Зачем я ему во дворце?

– А ты не понял? Искать ходы подземельных, а попутно проверять вещички тех, кого добрый наш король заподозрит в недостаточной преданности.

Я останавливаюсь.

– Ты не рад? – Серж с ехидной усмешкой заглядывает мне в лицо.

– Свет Господень, какая гадость, – шепчу я.

– Пойдем, друг Анже, – вздыхает Серж. – Гадость… Я вижу, молодой король тебя не впечатлил?

– Именно что впечатлил, – возражаю я. – Не ожидал я, что он так… такой… слова даже подобрать не могу! Грозный…

– Да. – Серж кивает. – Ты нашел хорошее слово. Нашему королю всего девятнадцать, но он прекрасно понимает, что такое власть.

Какое-то время мы молчим. Не идут у меня из головы жесткие глаза молодого короля, огонь и сталь в его голосе.

– Я слыхал, королевским рыцарям он нравится куда больше своего отца, – неожиданно говорит Серж. – Ты не очень-то присматривался к нему, когда рассказывал, Анже. А он становился похож на мальчишку, мечтающего о подвигах. Да такой, наверное, он и есть – кто еще так любит сказание о святом Кареле?

– Пресветлый, пожалуй, не будет доволен, – вздыхаю я.

– Приглашение в Коронный лес! – Серж фыркает. – Хитро, ничего не скажешь. И, кстати – ты заметил, Анже? – он зовет по именам всех своих слуг.

– Ты хочешь сказать, что такой король нам и нужен после Луи Ленивого? Не знаю, Серж. Может быть. Кто я такой, чтобы судить о королях?

– По крайней мере, на провиант нам в дорогу он не поскупился, – сообщает Серж. – Хочешь перекусить, Анже?

– Давай, – соглашаюсь я. – Вон как раз подходящее местечко – сухое и уютное. Заодно расскажешь, чем закончилась та история с сэром Барти.

Мы сходим с дороги и располагаемся на солнечном склоне небольшого пригорка. Серж раскладывает припасы и начинает рассказ:

– На чем это я остановился… а, ну да! Сэр Барти въехал прямиком в западню. Да… это некрасивая история. Не для Барти некрасивая, для Себасты. Если ради власти творятся такие дела, имеет ли смысл гордиться приставкой «вольная»? Правил бы король… Ладно, слушай. Сэр Барти попал в западню. На дороге был растянут наговор. – Серж вздыхает. – Наговор переноса людей, настроенный на королевского рыцаря и мальчика одиннадцати лет.

Слышал я про наговоры переноса. Дорогая, очень дорогая штука.

– Их перенесло обратно в Себасту, – продолжает Серж. – В подвал, где ждали личные стражники члена совета, для которых нет закона, кроме слова господина. Наверное, можно сказать, что сэру Барти повезло: стражники получили приказ схватить его живым. И осторожничали. Сэр Барти долго отбивался… Он бросил шпагу, когда стражник исхитрился схватить мальчишку и приставил кинжал к его горлу. К тому времени Барт убил троих или четверых, а без раны или хотя бы царапины не остался, наверное, никто. И Барт понимал, что на него злы, а помощи ждать не приходится. Понимал он и то, что мальчишку почти наверняка все равно убьют. Но «почти» еще не значит «наверняка».

Серж замолкает.

– Когда это было? – спрашиваю я.

– Пару лет назад.

Случись что с сэром Барти, эта новость разлетелась бы по Таргале куда быстрее, думаю я.

– Значит, ему удалось выпутаться. Но ведь не отпустили же его с миром, когда он сдался? Скорее они должны были решить, что сэр Барти отвлекает их от настоящего купеческого сына и от другого королевского рыцаря. А тогда… не много же у него было шансов на спасение!

– Сэр Барти тоже так подумал, – говорит Серж. – И понял, что пора истратить свой «зов другу».

Я киваю: понятное дело. Амулет, прозванный рыцарями «зов другу», можно использовать только раз. Его приберегают на крайний случай. На тот, когда не справиться самому и нужно звать на помощь. Потом приходится покупать новую пару и заново устанавливать связь – дело дорогое и долгое. Зато использовать «зов» легко. Достаточно проговорить в уме ключевую фразу. Не помеха ни драка, ни плен, ни рана… если, конечно, ты пока еще в сознании.

Барти позвал на помощь сэра Джона. Ему повезло, что Джон был тогда как раз в казарме «волков»… или, может, им обоим повезло. Сэр Джон знал: уж кто-кто, а Барт не позовет без отчаянной нужды. И он, прежде чем сказать слово переноса, одолжил у сэра Мишо «дымчатую кошку».

– Что это?

– Это боевая магия, друг Анже. Очень сложная и очень редкая. Острый глаз на свету и в темноте, стремительность… но самое главное, что под заклятьем «дымчатой кошки» человек словно ускользает из-под взглядов других. На нем трудно, почти невозможно сосредоточить внимание.

– И сэр Джон освободил Барти и мальчика, – киваю я. – А что стало с похитителем? И с купцом?

– Купец оплатил Барту и Джону новую установку «зова» и раздобыл для сэра Мишо «дымчатую кошку» взамен истраченной. А больше я ничего не знаю. Барти отвез мальчишку в Корварену, и этим закончилась для него вся история. Братство святого Карела не лезет в чужие дрязги.

– И они не разобрались с похитителями?

– Ну, наверное, разобрались… – Серж пожимает плечами. – Дрязги дрязгами, но за своих они стоят до конца, ты же знаешь. А к тебе у меня другой вопрос, Анже. Если ты узнаешь о тайных ходах подземельных, расскажешь королю?

«Вы можете рассчитывать на помощь Подземелья», – вспоминаю я.

Они разделили с нами путь, ужин и ночлег. Они поделились знаниями, и я ответил тем же.

«Как жаль, что не придуман еще наговор понимания…»

– Не знаю, – шепчу я.

ОПАСНАЯ ТАЙНА

1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Я сижу в кабинете пресветлого, на гостевом стуле, у ясеневого рабочего стола. Я жду Сержа. Пресветлый выслушал уже нас – и, к радости моей, лишь посмеялся любопытству короля. Но после почему-то сказал:

– Посиди здесь, Анже. Брат Серж придет за тобой. Я освобождаю вас на сегодня от вечерней службы. Брат Николас накормит вас, а затем можете отдыхать. Но прежде мне надо поговорить с братом Сержем.

Я и вправду устал. Мне кажется, темное дерево стола притягивает меня, как зачарованные воды сонного омута. Пожалуй, я и впрямь задремал на миг… Помню спокойное тепло ясеневой столешницы подо лбом и… чьи-то голоса… Сплю?.. Пусть, Серж придет и разбудит…

2. Посланец Капитула

– Святая Церковь должна править миром. Вы согласны, пресветлый? – Сидящий напротив отца предстоятеля брат странник подается вперед, ладони его сжимаются в кулаки, а глаза словно целятся пресветлому в душу.

– Церкви нашей более тысячи лет, – напоминает гостю пресветлый. – Не раз бывала она у власти и не раз упускала власть. Сегодня мы боремся лишь за души. Это святая борьба, и она более приличествует людям Господним.

– Воистину праведные слова! Прежние попытки подменить светскую власть властью Святой Церкви потому и потерпели крах, что ослабла борьба за души. Светлейший Капитул изучил досконально сей вопрос, и новые его рекомендации продуманы как никогда. Вы ведь подчинитесь Светлейшему Капитулу?

– Я помню свой долг.

– Вы напрасно хмуритесь, пресветлый. По-разному можно править миром. Ныне хотим мы действовать через души людские. Ныне лишь то хотим мы взять, что люди отдадут нам сами. Согласитесь, в этом случае власть наша будет крепка!

– Мне кажется… – Отец предстоятель умолкает, кончики пальцев беспокойно постукивают по столу.

– Что? Смелее, пресветлый, говорите!

– Эта задача настолько грандиозна… Свет Господень, да это скорее несбыточная мечта, чем реальная цель!

– Это реально. – Гость щурится и едко спрашивает: – Или отец предстоятель монастыря Софии Предстоящей сомневается в здравом уме членов Светлейшего Капитула?

– Нет…

– Нет? Это хорошо! – Кулак гостя стучит по столу – словно скрепляя печатью приговор. – А что из этого следует? А, пресветлый?

Свет Господень… Отец предстоятель, всегда полный внутреннего, неподдельного достоинства, – как побитая собака, униженно вымаливающая прощение хозяина!

– Я верный сын Святой Церкви и готов служить ей.

– Вы готовы выслушать, вникнуть и принять к действию?

– Приказывайте.

– Что вы, зачем же так резко! – Посланец Светлейшего Капитула снисходительно улыбается, принимая свою победу. – Я просто объясню. Мы не будем больше стремиться открыто править. К чему? За хорошую жизнь редко благодарят правителей, зато в тяготах вечно виновны они и никто другой. Наша задача отныне – борьба за души! Вы хотите сказать, что и доныне занимались тем же? Есть одно «но», пресветлый. Прежде всего, мы будем бороться за души тех, кто правит! Пусть правители трепещут перед Церковью, пусть их вассалы знают в душе своей, что Церковь превыше сюзерена, пусть их армии счастливы будут идти в бой за Церковь!

– Да, – медленно произносит пресветлый. – Если будет так…

– Готов ли ты потрудиться ради такого будущего, брат мой?

– Все, что в моих силах… и даже больше.

– Больше не понадобится. Тот послушник, о коем писал ты в Капитул, прося совета, что скажешь ты о нем сегодня?

– Анже? Сейчас я спокоен на его счет. Это простой юноша, чистый душой, искренне верящий в Господа… его дар не от Нечистого!

– Вот и прекрасно. Раз не от Нечистого, значит, от Господа, а раз так, делом Господним будет воспользоваться им в интересах Церкви. Слушай, брат мой, – посланец понижает голос, – помнишь ли ты сказание о святом Кареле?

– Кто в Таргале не помнит его, – немного растерянно откликается пресветлый.

– Красивая сказка о благородных помыслах и мужественных деяниях, – задумчиво произносит посланец. – Сказка, способная увлечь.

– Не сказка, – возражает пресветлый, – ведь это было, это наша история.

– Добрый мой брат, уверен ли ты, что все происходило именно так? И как, кстати, «так»? Скажи, сколько вариантов этой истории ходит по Золотому полуострову?

– Прошло столько лет… – бормочет пресветлый.

– Да, – соглашается гость. – Но этот послушник, Анже, если будет на то воля Господня, может узнать, как было все на самом деле.

– И впрямь, – шепчет пресветлый. – Его дар не зависит от давности событий. Но… от Смутных времен сохранилось так мало! Кому по силам собрать столько раритетов, чтобы…

– Кому? Вот тут, брат мой, и начинается то, ради чего я приехал. В окружении короля Луи есть наш человек. От него узнали мы, что молодому королю нравится сказание о его предке. Очень нравится. Нравится настолько, что стоит лишь намекнуть ему о возможности узнать все доподлинно…

– Но как? Я не вхож к королю.

– Пока, – улыбается гость. – Скоро будет иначе. Брат мой, король сам придет к тебе и спросит о послушнике, наделенном от Господа даром прозревать прошлое. Наш человек устроит это. Брат мой, молодому королю простительно любопытство, особенно если касается оно славных деяний предков. Поощряйте интерес юноши, и он сам начнет разыскивать для вас раритеты.

– Святой Карел, принц Валерий и Подземелье, – задумчиво говорит пресветлый. – Когда я был мальчишкой, мне тоже нравилось это сказание. Но какой с него прок в войне за души?

– Прок будет… Мы узнаем правду, брат мой. Но из всей той правды, что мы узнаем, Капитулу нужно одно. Доказать, что король Анри Лютый – и никто иной! – в ответе за все бедствия Смутных времен!

– Ну, так оно, скорее всего, и было, – пожимает плечами пресветлый. – Иначе некоторые подробности сказания становятся попросту бессмысленными. Но что нам в вине Анри Лютого?

– Пресветлый, право же, не стоит пытаться объять одним умом столь великую задачу. Выполните свою часть ее, и благодарность Светлейшего Капитула будет достойной наградой за верность Святой Церкви. – Посланец выдерживает многозначительную паузу и улыбается. – А как свершится остальное – не наша с тобой забота, брат мой.

3. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Мимолетный сон уходит, оставляя меня в потрясенном оцепенении.

Что ж это, смятенно думаю я, как понять, как поверить?! Пресветлый отец предстоятель, просветленный Господом, – и мирские интриги? Капитул Светлейший – и власть земная? Провозвестники Света Господня – и ложь?! Как, почему?!

Та часть меня, что еще помнила мирские законы и злобу людскую, кричит: затаись! Не видел, не знаешь, не твое дело! Не путайся в дела сильных – растопчут! Другая же часть, та, что узрела Свет Господень и тянулась к нему, шепчет испуганно – покайся. Чего-то ты не понял, да ты и не мог понять, ибо кто ты и кто они? Просветленные, Предстоящие – и послушник, смиряться должный… Твоего ли ума дело? Покайся, прими епитимью заслуженную за дерзкие сомнения – и забудь… Нет, кричит мирская память, не смей, нельзя! Узнавший ненароком чужую опасную тайну не по земле твердой ходит – по топи болотной!

В этом смятенном раздвоении и застает меня брат Серж. И, не в силах выбрать меж послушанием и осторожностью, я рассказываю все ему. Все. Включая и сомнения свои. Наставь на путь истинный, брат. Как скажешь ты, так и сделаю.

– Господи, Анже! Да с чего ты вообще так разволновался?! Ну, решил Светлейший Капитул подмять короля под Церковь, ну и что? Сам же короля грозным назвал! Так, может, Церковь грозный нрав смягчит. Ты здесь в тепле, сытости и безопасности, и оставь короля его судьбе. Одна власть стоит другой.

Он прав, конечно, прав. Разве не отец предстоятель привел меня сюда, укрыв от мира? Разве не одно лишь добро вижу я от него? Так и говорю я брату Сержу, и благодарю, что укрепил он меня в мысли о покаянии.

– Каяться? – переспрашивает Серж. – Не слишком ли строг ты к себе, друг Анже? Делай свое дело, как прежде делал, вот и все.

– Так ведь исповедь завтра, – напоминаю я брату Сержу.

– Исповедь? – повторяет он. – Да, исповедь… Ох, Анже! Ладно, раз совесть твоя так велит тебе, кайся. Но тогда уж кайся так, чтобы и сам Нечистый не усомнился в твоей верности Святой Церкви! Ты понял, друг Анже?

И я каюсь, с радостью принимаю наложенную пресветлым епитимью и провожу неделю в молитвенном бдении, дабы напомнить себе о смирении. И укрепляюсь в мысли служить Святой Церкви, хоть и грызет меня временами сомнение – достойны ли Света Господня поиски мирской власти? Вразуми, Господи! – молю я. И, словно в ответ, слышатся мне вновь и вновь слова брата Сержа: «Одна власть стоит другой». Но я не знаю, как истолковать их.

Однако неделя молитвенного бдения – тяжкий труд и испытание суровое. С каждым днем все меньше одолевает меня искушение думать и сомневаться. Смирение и послушание… день на коленях пред Господом, ночь – на полу часовни ничком, а после утрени – чаша воды и корка хлеба, и короткая прогулка по нужде. Смирение. Послушание. Я чувствую, только они и остаются во мне. И когда по окончании епитимьи пресветлый благословляет меня, я принимаю благословение с легким сердцем.

Серж качает головой, встречая меня у дверей часовни. И весь путь до кельи идет так, словно готов в любой миг подхватить меня. И говорит после:

– Что ж, Анже… по мне, могло и хуже обернуться. И под сенью Господа случается, знаешь ли, ходить по лезвию кинжала.