Текст книги "Там, где парят орлы. Последняя граница"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

– Двадцать пять минут. – Он выразительно посмотрел на Карпентера, с обветренным лицом которого так не вязались великолепные рыжие усы. – Успеем?

– Успеем, – безмятежно отозвался Карпентер. – Успеют ли они – вот вопрос.

– Бог знает. Ума не приложу, как им это удается: мы с адмиралом не сомневаемся, что они попали в замке в капкан. А сейчас там вообще всех подняли в ружье. Какие тут могут быть шансы…

– И потому вы летите?

– Я их туда послал, – бесстрастно ответил Уайет–Тернер. Он посмотрел в окно, увидел, как самолет и его тень соприкоснулись, пролетая над верхушками сосен, и, теряя терпение, спросил: – Это что, необходимо – лететь так низко?

– Иначе нас засекут, старина, – объяснил Карпентер. – Ближе к земле безопаснее.

Смит, Мэри, Джонс и замыкающий цепочку Шэффер задворками вышли к гаражу. Смит приготовил отмычку, чтобы открыть замок, но дверь тихонько приотворилась сама собой. У входа стояла Хайди, глядя на них как на пришельцев с того света. Потом она перевела взгляд на пылающий замок и вопросительно посмотрела на Смита:

– Все здесь, в блокнотах, черным по белому, – хлопнул он себя по груди. – Теперь в автобус.

Он пропустил всех в дверь гаража, закрыл ее за собой и выглянул из небольшого зарешеченного окна на улицу. Та была заполнена людьми, главным образом военными, хотя не все из них были с оружием – большинство сбежалось поглазеть на пожар прямо из деревенских кабачков. Недалеко от гаража стояли два грузовика с солдатами и еще три – возле станции фуникулера. У «Дикого оленя» припарковался мотоциклетный патруль. Но самое серьезное препятствие представлял собой небольшой автомобиль с людьми прямо у выезда из гаража. Смит внимательно осмотрел его и решил, что это препятствие вполне преодолимо.

Мэри и Карнаби–Джонс уже заняли места в автобусе. Туда же направилась и Хайди. Шэффер обнял ее за плечи, поцеловал и улыбнулся. Она удивленно посмотрела на него.

– Разве ты не рада снова меня видеть? Если б ты только знала, через что мне пришлось пройти! Боже милостивый, я ведь чудом остался жив!

– И ты теперь не такой красавчик, как два часа назад, – она нежно прикоснулась к его лицу, на котором Каррачола оставил кровавый след и. поднимаясь в автобус, бросила через плечо:

– Надо же, два часа – это как раз вся история нашего знакомства.

– Два часа! Мне кажется, я постарел за это время на двадцать лет. И все эти годы я посвящаю вам, леди. А сейчас, – закончил он, глядя, как Смит усаживается на водительское место и включает зажигание, – предстоит прожить очередные двадцать. Всем на пол!

– А вы? – спросила Хайди.

– Я? – с искренним удивлением переспросил Шэффер. Он вышиб прикладом «шмайсера» лобовое стекло. щелкнул затвором и стал на колени, пристроив автомат стволом наружу. – А я кондуктор. Где вы видели, что кондуктор работает лежа?

Смит нажал на стартер, и дизельный мотор послушно загудел. Майор включил первую скорость, автобус рванул вперед. Снабженный мощным стальным ножом снегоочистителя, он легко пропорол двойные двери, будто они были сделаны из картона, только щепки полетели в разные стороны, как конфетти. Смит свернул направо и выехал на главную улицу. Зевак, заполнивших улицу, можно было распугать гудком и ревом дизеля, но с автомобилем, стоявшим на выезде, разъехаться было не так просто. Но прежде чем сидящие в нем – сержант, руки которого покоились на баранке, и майор с радиотелефоном в одной руке и тонкой сигарой с длинным столбиком пепла – в другой, успели понять, что происходит, их машину отнесло ножом снегоочистителя на несколько метров, после чего она благополучно остановилась. Ошарашенный майор так и остался сидеть с радиотелефоном в одной руке и с сигарой в другой. Даже пепел сигары не осыпался.

Мотоциклистов, столпившихся у дверей «Дикого оленя», удивил необыкновенный выезд автобуса. Сначала они решили, что его владелец Зеп Зальцман свихнулся или у него заело акселератор. Но они быстро поняли, что ошиблись. Они заметили Смита, склонившегося над рулем, и Шэффера со «шмайсером», дуло которого выглядывало из разбитого лобового стекла. Этого оказалось достаточно, чтобы сержант отдал команду, и мотоциклисты рванулись к своим машинам. Но и Смит увидел достаточно. Он включил далеко слышный рожок автобуса, резко свернул и на всей скорости двинулся к тротуару в сторону мотоциклистов. Поняв его намерения, те сделали единственно правильный выбор: оставив свои машины на произвол судьбы, предпочли укрыться на лестнице «Дикого оленя».

С душераздирающим металлическим скрежетом автобус смял патрульные мотоциклы, превратив их в груду утиля. Вырулив опять на середину дороги, Смит оглянулся: лишь две машины благополучно избежали общей участи. Под рев рожка Смит без передышки жал на газ, включая то огромные передние фары, то подфарники, и от этой свистопляски народ в панике разбегался кто куда, очищая дорогу. На горных дорогах почтовые автобусы пользуются абсолютной привилегией перед всеми другими видами транспорта, и символом их непререкаемого дорожного авторитета является оглушительно–пронзительный рожок. Звук этого рожка – виден сам автобус или нет – это приказ всем машинам и пешеходам остановиться или отступить, неукоснительно исполняемый каждым альпийцем, с молоком матери впитавшим дорожные правила, принятые в родных местах. Волшебный рожок оказывал магическое действие: и автомобили, и люди послушно жались к тротуару, как будто их враз притянул к себе мощный магнит. На лицах можно было прочитать все степени удивления – от тупого недоумения до возбужденного изумления. Чего на них не было, так это досады и негодования – события развивались столь стремительно, что до этого дело просто не успевало дойти. Автобус достиг уже конца улицы, а вдогонку не прозвучало ни одного выстрела.

Впереди маячила прямая как стрела лента дороги вдоль Голубого озера. Смит отключил альпийский рожок, но, спохватившись, включил его вновь: он мог сослужить службу не хуже, чем пара пулеметов.

– Нельзя ли сменить пластинку? – раздраженно спросил Шэффер. Он совсем продрог под ледяным ветром, который дул из разбитого окна и, стараясь по возможности укрыться от холода, уселся на пол. – Свистните, если понадоблюсь. У меня, наверное, миля в запасе.

– В смысле?..

– Через милю подъедем к КПП казармы. У офицера в той машине, которую мы побеспокоили, был радиотелефон. Парень им, надо думать, воспользовался.

– А что же ты его не застрелил?

– Не тот я стал теперь, босс. – вздохнул Шэффер. – В мою жизнь вошло нечто прекрасное.

– Скажи лучше, что у тебя не было возможности.

– И, как вы верно заметили, у меня не было возможности. – Шэффер обернулся, посмотрел в заднее стекло – нет ли погони. Дорога за ними была пуста. Тем не менее вид, открывавшийся в сторону, откуда они удалялись, заслуживал внимания. Шлосс Адлер, окутанный пламенем освещал адским огнем снежное королевство на полмили вокруг. Это была мечта пиротехника, кошмарный сон брандмайора. Участь замка была предрешена: к рассвету он превратится в дымящиеся руины. Отныне он обречен быть легендой, передаваемой из поколения в поколение, сказанием о прекрасном, навсегда исчезнувшем видении.

Шэффер перевел взгляд в салон автобуса, пытаясь определить, каково самочувствие пассажиров, но их было не разглядеть – все попрятались под сиденьями. Тут автобус здорово тряхнуло, Шэффер ударился плечом о стенку. Это заставило его взглянуть на приборный щиток.

– Господи, спаси и сохрани, – смиренно проговорил он. – Девяносто.

– Это в километрах, – успокоил Смит.

– Ну, тогда беспокоиться не о чем, – только и сказал Шэффер. Заметив, что Смит притормозил, он посмотрел в окно и тихонько свистнул. Казармы были совсем рядом. За контрольно–пропускным пунктом виднелся ярко освещенный плац, на котором суетились вооруженные солдаты. На первый взгляд их беготня показалась Шэфферу беспорядочной, но его заблуждение длилось недолго. Альпийские стрелки, не теряя ни секунды, спешили к ожидавшим их автомашинам.

– Собираются по тревоге, – отметил Шэффер. – Интересно, – начал было он, но оборвал себя на полуслове, широко раскрыв глаза. Из–за здания КПП, грохоча, выполз огромный танк. Выйдя на дорогу, он развернулся на сто восемьдесят градусов, прицельно направив орудие на приближающийся автобус.

– Ну и дела, – прошептал Шэффер так громко, что его стало слышно в затихающем гуле автобусного дизеля. – «Тигр»! И 88–миллиметровая пушка, босс.

– Да, уж видно, что не пугач, – согласился Смит. – И прямехонько на дороге. Всем лечь на пол!

Он сперва притушил, а потом и вовсе выключил фары и оставил только боковую подсветку, моля Бога, чтобы эти мирные огоньки остановили руку, которая, может быть, уже приготовилась нажать на спусковую кнопку орудия. И Бог услышал его; эта невидимая рука не прикоснулась к кнопке. Смит до предела замедлил скорость, свернул к воротам КПП и остановился. Стараясь, чтобы его раненая рука никому не попалась на глаза, он высунулся из окна и громко скомандовал тройке солдат с автоматами на изготовку, которые приближались под командой сержанта.

– Быстро! К телефону! Срочно нужен хирург. – Он ткнул пальцем куда–то себе за спину. – Полковнику Вайснеру. Два ранения. Задето легкое. Да что вы, черт вас побери, стоите как идиоты!

– Но у нас приказ, – запротестовал сержант. – Задержать почтовый автобус.

– Да вы пьяны! – загремел Смит. – Завтра же под трибунал пойдете – не дай Бог полковник умрет. Шевелите задницей!

Смит включил первую передачу, и автобус медленно поехал вперед. Сержант, на которого произвела впечатление майорская форма, а также то, что автобус не спеша въезжает на территорию казарм, но более всего успокоенный властным ревом альпийского рожка, который Смит так и не отключил, кинулся к ближайшему телефону.

Не прибавляя скорости Смит осторожно провел автобус сквозь мещанину людей и машин, проехал мимо шеренги мотоциклов, колонны грузовиков с вооруженными солдатами (они уже начали выезжать из ворот, но не так быстро, как ему бы хотелось). Впереди стояла группа оживленно беседующих офицеров. Смит сбавил скорость и высунулся из окна.

– Попались, – радостно возвестил он. – В «Диком олене»! Взяли в заложники полковника Вайснера. Ради Бога, скорее!

Тут он осекся, узнав в одном из офицеров капитана, которому вечером в кабачке представился как майор Бернд Гиммлер. Секундой позже был узнан и он сам. У капитана от удивления отвисла челюсть, но прежде чем он успел как–нибудь среагировать, Смит уже нажал газ, и автобус рванул к южным воротам, распугивая народ скрежещущим снегоочистителем. Эффект неожиданности позволил беспрепятственно одолеть метров тридцать, прежде чем задние стекла разлетелись под градом выстрелов. Смит прорвался через южные ворота на главную дорогу и на какое–то время скрылся от прицельного огня с плаца. Но здесь их подстерегал еще более опасный враг, от которого не было никакой защиты. Смит чуть не потерял управление автобусом, когда что–то врезалось в дверь кабины, рикошетом отлетело в сторону и взорвалось в пятидесяти ярдах от них.

– Проклятый «Тигр»! – закричал Шэффер.

– Ложись! – Смит пригнулся к рулю. – Этот отскочил. А следующий…

Следующий пробил верхнюю часть задней двери, пролетел по автобусу и вышел как раз над лобовым стеклом. На этот раз взрыва опять не было.

– Может, учебный? – с надеждой спросил Шэффер.

– Ничего не учебный! – Смит яростно бросал автобус из стороны в сторону, чтобы не дать танку возможность вести прицельный огонь.

– Бронебойные снаряды, парень, сделаны так, что они должны пройти сквозь двухдюймовую броню танка, прежде чем взорваться. – Он подмигнул и низко пригнулся, когда третий снаряд выбил почти все стекла с левой стороны и осколки посыпались на голову Шэффера. – Если снаряд врежется не в металлическую обшивку автобуса, а в шасси, или двигатель, или плуг снегоочистителя, то…

– Не надо об этом! – попросил Шэффер. Он замолчал, затем продолжил: – Он не торопится, должно быть, прицеливается.

– Не в том дело. – Смит бросил взгляд в зеркало заднего вида и выровнял машину. – Они даже не подозревают, как я рад, что за нами гонятся машины с солдатами.

Он включил четвертую передачу и выжал педаль газа до предела.

Шэффер повернулся и посмотрел через разбитые задние стекла. Он смог насчитать по меньшей мере три пары фар, преследовавших их по дороге, еще две, покачиваясь, выезжали из южных ворот: они успешно закрывали автобус от пушки танка.

– Выражение «счастлив» для меня не подходит! Что касается меня, то я просто в экстазе. «Тигр» – это одно, а грузовички – совсем другое!

Шэффер быстро прошел по проходу автобуса мимо Мэри, Хайди и Карнаби–Джонса, которые довольно неуверенно пытались встать на ноги, и посмотрел на ящики, лежащие на задних сиденьях.

– Шесть ящиков, – сказал он Хайди. – А мы просили только два… Душечка, ты делаешь меня счастливейшим из смертных!

Он открыл заднюю дверь и начал высыпать содержимое ящиков на дорогу. Лишь несколько бутылок, упав в глубокий снег, не разбились, но остальные, как на то и надеялся Шэффер, разлетелись вдребезги.

Первая преследующая машина находилась в трехстах ярдах от автобуса, когда въехала на битое стекло. Шэфферу трудно было точно определить, что там произошло, но то, что ему удалось увидеть и услышать, было весьма утешительным. Дальний свет первой машины начал прыгать из стороны в сторону, затем послышался визг тормозов, а в след за ним раздался громкий скрежет металла. Вторая машина врезалась в хвост ведущей. Вцепившись друг в друга, они развернулись и перегородили дорогу от одной обочины до другой.

В момент столкновения фары этих машин погасли. Однако огни грузовиков, подошедших следом, позволяли увидеть, что дорога полностью заблокирована.

– Четко сработано! – сказал Шэффер с восхищением. – Молодец, Шэффер! – Он обратился к Смиту: – Это их задержит, босс.

– Конечно, задержит, – ответил Смит мрачно. – На целую минуту. Шины тяжелых грузовиков осколками бутылок не продырявить, а на то, чтобы оттащить две легковые машины с дороги, много времени не уйдет. Хайди!

Хайди прошла вперед, дрожа на ледяном ветру, врывающемся в разбитые передние и боковые окна.

– Да, майор?

– Сколько еще до поворота?

– Миля.

– А до деревянного моста?

– Еще миля.

– Три минуты. В лучшем случае у нас есть три минуты. – Он повысил голос: – Вы успеете, лейтенант?

– Конечно. – Шэффер уже связывал упаковки с взрывчаткой, скрепляя их липкой лентой. Он привязывал последнюю упаковку, когда его отбросило в сторону – автобус резко свернул налево и теперь мчался через сосновый лес по боковой дороге.

– Извините, лейтенант, – крикнул Смит. – Тут оказалось меньше мили.

– Нет оснований для паники, – бодро ответил Шэффер. Достав нож, он под корень обрезал запалы. Глянув в зиящую дыру на месте бывшего заднего окна, он замер, увидев фары настигающего их грузовика. – Впрочем, повод для небольшого волнения появился. У меня неважные новости, босс.

– Сам вижу. Сколько осталось, Хайди?

– За следующим поворотом.

Смит так же лихо прошел второй поворот. Впереди показался мост. В лучшие времена, подумал Смит, он не рискнул бы проехать через эту развалину даже на велосипеде. Теперь же надо было прокатиться по ней на шеститонном автобусе. Добро бы еще под ним текли мирные воды какой–нибудь речушки. Тут же зияла черная бездна. Мост состоял из сцепленных попарно железнодорожных шпал. Держался он на ветхих деревянных опорах. которые на взгляд Смита не выдержали бы тяжести праздничного стола в саду сельского священника.

Смит атаковал это почтенное сооружение на скорости полсотни километров. Конечно, осторожность требовала вползти на мост как можно медленнее, но Смит решил, что это удовольствие не стоит растягивать. Цепи, которыми были обмотаны шины автобуса, скрежетали по шпалам, автобус подпрыгивал, а мост раскачивался из стороны в сторону. На середине у центральной опоры следовало приостановиться. Но это было так же выполнимо, как желание сорвать цветок эдельвейса в условиях схода снежной лавины. Только метра за три до конца моста Смит притормозил, и автобус медленно съехал на твердую дорогу.

Не дожидаясь остановки, Шэффер спрыгнул через заднюю дверь, держа наготове пакет с взрывчаткой. Быстро добежав до середины моста, он прикрепил связку взрывпакетов к центральной опоре, сорвал предохранители и бросился назад, к автобусу, который уже медленно тронулся с места. Дружеские руки втащили его вовнутрь.

Он успел увидеть приближающуюся к мосту машину. Но тут два громких взрыва, сопровождавшихся яркими вспышками, почти слились в один. Остатки опор и шпал, взметнувшиеся в воздух, как в замедленной съемке, стали оседать вниз. Через секунду вместо моста зиял черный провал. Водитель грузовика, едва успевший нажать на тормоз, в безнадежной попытке удержаться на краю, лавировал из стороны в сторону. Но машину повело юзом и, наткнувшись на каменный выступ, она дважды перевернулась.

Шэффер изумленно помотал головой, закрыл дверь, сел на заднее сиденье, зажег сигарету, выбросил спичку в окно и изрек:

– Да, братцы, повезло вам, что я попал в вашу компанию.

– Столько достоинств – и такая скромность! – восхитилась Хайди.

– Редкое сочетание, – признал Шэффер. – Со временем ты найдешь во мне кучу всяческих добродетелей. Интересно, а сколько отсюда до аэродрома?

– Пять миль. Минут восемь пути. Кстати, это единственная дорога к нему. Так что хвоста не будет. Можно не торопиться.

– Вот и не будем. Скажи, золотко, бутылки, которые ты захватила, все пустые?

– Те, что выбросили, да.

– Нет, я тебя просто не достоин, – уважительно сказал Шэффер.

– Наконец–то мы сошлись в суждениях, – съязвила Хайди. Шэффер улыбнулся, вытащил из ящика пару пива и направился к Смиту, который, не останавливая автобус, уступил ему место водителя.

Не прошло и трех минут, как, миновав перелесок, они уже выехали на открытое поле, а еще через пять, следуя инструкциям Хайди, Шэффер ввел автобус в узкие ворота, за которыми в свете фар хорошо просматривались два небольших ангара, чистая взлетная полоса и изрешеченный пулями бомбардировщик «Москито» с подломленным шасси.

– Что за чудный вид! – Шэффер кивнул в сторону изувеченного самолета. – Никак это личный транспорт Карнаби–Джонса?

Смит кивнул.

– С «Москито» началось и, надеюсь, в «Москито» все закончится. Это аэродром Оберхаузена. Штаб–квартира баварского горноспасательного авиаотряда.

– Трижды ура доблестным баварским авиагорноспасателям! – Шэффер притормозил прямо у взлетной полосы, выключил фары и заглушил мотор. В полной темноте они молча расселись по местам и стали ждать.

Полковник Уайет–Тернер посмотрел в окно и впервые за всю ночь с облегчением вздохнул: земля стала удаляться от «Москито».

– Нервничаете, командир? – язвительно поинтересовался он у Карпентера.

– Я свое отнервничал 3 сентября 1939 года, – бодро отозвался Карпентер. – Пришлось подняться повыше – из–за деревьев не видно сигнальных огней.

– А вы уверены, что мы летим правильным курсом?

– Абсолютно. Вон там гора Вайсшпитце. Лететь осталось минуты три. – Карпентер помолчал и задумчиво закончил: – Что–то не узнаю здешних мест. Как будто над луна–парком летим…

Командир корабля не преувеличивал. На фоне силуэта Вайсшпитце были видны сполохи гигантского пожара. Время от времени они расцвечивались огненными искрами, разлетавшимися пестрыми снопами во все стороны.

– Видно, что–то рвется, – протянул Карпентер. – Прямо в Шлосс Адлере. Что, кто–то из ваших ребят захватил с собой спички?

– Как видите. – Уайет–Тернер бесстрастно смотрел в окно. – Фантастическое зрелище.

– Востину так, – согласился Карпентер. Он тронул полковника за плечо и указал глазами куда–то вниз. – Но вот там есть кое–что позанимательнее.

Уайет–Тернер послушно перевел глаза. Во тьме ритмично загорались и гасли огни двух фар. Полковник, как зачарованный смотрел на них, медленно качая головой, не в силах поверить своим глазам.

Шэффер оставил фары гореть, и они ярким светом заливали посадочную площадку. Черная тень «Москито» с выпущенными шасси пробежала по полю. Не прошло и полминуты, как все пятеро уже сидели внутри бомбардировщика. Карпентер развернул машину на 180 градусов, – и моторы заработали на предельных оборотах. «Москито» взмыл вверх. Примерно с милю, пока самолет набирал высоту, они летели прямо навстречу горящему замку, освещавшему кровавым светом всю долину. Потом «Москито» взял курс на северо–запад, и гибнущий Шлосс Адлер навсегда исчез из виду.

Командир Карпентер лег на курс на высоте трех тысяч метров. Теперь не было необходимости лететь, задевая ветви деревьев; тогда он вынужден был следить, чтобы немецкие радарные установки не смогли достаточно долго держать «Москито» в зоне обнаружения, чтобы определить направление полета. А сейчас миссия выполнена, он летит домой, в Англию, и ни один военный самолет во всей Европе не сможет догнать их бомбардировщик. Пятеро только что взятых на борт пассажиров пребывали не в столь радужном настроении. Они не так удобно устроились, как Карпентер в своем кресле пилота. Конструкция «Москито» не предусматривала ни малейшего комфорта для пассажиров. Трое мужчин и две девушки скорчились на тощих тюфяках. Полковник Уайет–Тернер сидел боком в кресле второго пилота, держа на коленях автомат, который прихватил с собой, отправляясь на аэродром. Полковник развернулся так, чтобы одновременно видеть и пилота, и пассажиров. Объяснение Смита о причинах присутствия в их компании девушек не взволновало его, он думал о более существенных вещах.

Мэри, воспользовавшись аптечкой, которую нашла в самолете, перевязывала Смиту руку. Повернувшись к полковнику, майор сказал:

– Очень любезно с вашей стороны, сэр, встретить нас лично.

– Дело не в любезности, – по–солдатски прямо ответил Уайет–Тернер, – Я не мог не полететь сюда, иначе я бы просто свихнулся от неопределенности. Ведь это я вас сюда послал. – Он немного помолчал и добавил: – Погибли Торренс–Смиз, сержант Хэррод, а теперь вот, оказывается, еще Каррачола, Кристиансен и Томас. Столько жизней! Большая цена. Смит, страшная цена. Это были мои лучшие агенты.

– Все? – тихо спросил Смит.

– Я старею, – Уайет–Тернер устало покачал головой и привел ладонью по лицу. – Вы выяснили, кто из них…

– Каррачола.

– Тед Каррачола! Каррачола? Невозможно поверить!

– И Кристиансен. – Голос Смита звучал по–прежнему спокойно, даже монотонно. – И Томас.

– И Кристиансен? И Томас? – Полковник внимательно посмотрел на Смита. – Вы должно быть, переутомились, майор.

– Да, я конечно, устал, – признался он. – Но когда я убивал предателей, я был в здравом уме и твердой памяти.

– Вы… вы их убили? Все трое предатели… Невозможно! Я не хочу в это верить!

– Тогда вы возможно, поверите вот этому. – Смит достал из кармана блокнот и протянул Уайет–Тернеру. – Здесь имена, адреса и явки всех немецких агентов в Южной Англии и имена всех английских агентов в Северо–Западной Европе, которых заменили немецкие шпионы. Вы узнаете почерк Каррачолы? Ему пришлось это написать по моей просьбе.

Уайет–Тернер медленно, как сомнамбула, протянул руку и взял блокнот. Минуты три он, листая страницы, внимательно изучал написанное, наконец, закрыл блокнот, положил на колени.

– Это документ чрезвычайной важности. Нация в долгу перед вами, майор Смит.

– Благодарю вас, сэр.

– Во всяком случае, она могла бы оказаться в долгу, но, боюсь, ей не выпадет этот шанс. – С этими словами полковник направил свой «стен» прямо в грудь Смиту. – Вы ведь не допустите глупостей, майор, не правда ли?

– Какого черта… – начал было Карпентер, поворачиваясь к Уайет–Тернеру.

– Не отвлекайтесь, командир. – Уайет–Тернер повел автоматом в сторону Карпентера. – Кстати, прошу вас внести поправку к курсу. Через час мы должны приземлиться в аэропорту Лилля.

– Да этот парень свихнулся! – ошарашенно выговорил Шэффер.

– Если и свихнулся, – сухо заметил Смит, – то не сейчас. Леди и джентльмены, честь имею представить вам самого опасного шпиона во всей Европе, самого удачливого двойного агента всех времен и народов. – Он сделал паузу, ожидая реакции, но никто не проронил ни слова: чудовищность разоблачения не укладывалась в сознании. Тогда Смит продолжил: – Полковник Уайет–Тернер, вы сегодня же предстанете перед военным трибуналом, вам вынесут приговор и препроводят в Тауэр, откуда завтра утром выведут с повязкой на глазах, чтобы привести приговор в исполнение.

– Так вы знали? – услышанное явно не понравилось, Уайет–Тернеру. – Вы знали?

– Знал, – кивнул Смит. – И не я один. Вы три года работали в вермахте, после чего, как доложили, вам удалось перевестись в Берлин. Это правда. Но с помощью самих немцев. Когда же ход войны переломился, и уже не требовалось подсовывать союзным державам лживую информацию о предполагаемых наступательных операциях германских войск, вас отправили в Англию, откуда вы передавали немцам точные сведения о планах союзников и заодно выявляли английских агентов в Северо–Западной Европе. Сколько миллионов франков на вашем счету в цюрихском банке, полковник?

Командир Карпентер, глядя прямо перед собой сквозь лобовое стекло, медленно выговорил:

– А вы не перегибаете палку, старина?

– Протрите глаза и взгляните на «стен». Разве это не доказательство? – Смит опять повернулся к Уайет–Тернеру. – Вы недооценили адмирала Ролленда. Он несколько месяцев держал под подозрением вас и четырех сотрудников Отдела II. Ошибся он только в отношении Торренс–Смиза.

– Валяйте, выкладывайте ваши домыслы, – сказал Уайет–Тернер, оправившись от неожиданности. – Это поможет нам скоротать время до посадки в Лилле.

– К несчастью для вас, это не домыслы. Адмирал вызвал нас с Мэри из Италии, потому что ему не на кого было положиться в Лондоне. Предательство, увы, штука очень заразная и стремительно распространяющаяся. Адмирал поставил нас в известность о том, что подозревает кое–кого из начальников секторов, но не сказал, кого именно. И когда самолет генерала Карнаби потерпел крушение, он поделился с вами замыслом операции, приняв меры к тому, чтобы вы не успели ни с кем из ее участников побеседовать с глазу на глаз.

– Так вот почему я сюда попал, – вмешался Шэффер, начиная кое–что понимать. – Потому что своим не доверяли…

– Удача, полковник, изменила вам в тот момент, когда Ролленд поручил вам назначить старшего группы, и вы выбрали меня. Ролленд был уверен, что именно так вы и поступите. Из штаба контрразведки, от самого вашего приятеля адмирала Канариса вам стало известно, что я двойной агент. И один только Ролленд знал, что это не так. На ваш взгляд, я был идеальной фигурой. Ролленд предусмотрел, чтобы со мной вы тоже не успели переговорить, но вы были за меня спокойны, полагали, что я правильно сориентируюсь, – Смит чуть улыбнулся. – Рад доложить,что я действительно сориентировался. А вам, наверное, не доставило удовольствия узнать, кто я таков на самом деле. Ролленд только сегодня вам объяснил.

– Значит, вам все было известно… – голос Уайет–Тернера прозвучал достаточно спокойно и зловеще. – И что же дальше, Смит? – спросил полковник, поигрывая автоматом.

– Мы все знали о вас, но у нас не было доказательств. Я получил их вчера вечером. Оказалось, что полковник Крамер извещен о том, что мы явимся за генералом Карнаби. Кстати, – Смит кивнул в сторону Джонса, – познакомьтесь с Картрайтом Джонсом, американским актером.

– Генерал Карнаби проводит уик–энд в загородном доме в Уилтшире. Мистер Джонс замечательно справился с его ролью. Он сыграл ее на том же высоком уровне, на котором была инсценирована авария самолета – вы, вероятно, уже поняли, что это была инсценировка? – Уайет–Тернер попытался было что–то сказать, но слова застряли у него в горле. Губы его беззвучно шевелились, кровь отхлынула от лица. – Откуда Крамер получил информацию? Ему передали ее из Берлина сразу после того, как Ролленд посвятил вас в план операции. Никто, кроме вас, не мог сообщить эти сведения немцам. Крамер знал даже о том, что мы зайдем в «Дикий олень», потому что я доложил об этом по рации, а вы, не теряя времени, передали информацию.

– Вы уверены? – спросила Хайди. – Может быть, ее передавал кто–то из тех троих – Каррачола, Кристиансен или Томас, тот, кто убил Торренс–Смиза? Прямо рядом с гостиницей телефонная будка.

– Знаю. Томас не успел бы. Я отсутствовал в кабачке ровно семь минут. Торренс–Смиз вышел оттуда через три минуты после меня, вслед за кем–то из тех троих. Смизи был догадливый малый, он чувствовал, что что–то не так.

– Откуда? – спросил Шэффер.

– Теперь мы уже не сможем ответить на это наверняка. Скорее всего, он умел читать по губам. Во всяком случае, он засек того, кто стоял в телефонной будке, прежде чем тот успел связаться с Вайснером или Крамером. И была смертельная схватка. Пока убийца затащил труп во двор и вернулся к будке, ее уже кто–то занял. Я видел, как этот человек говорил по телефону. Так что убийце пришлось вернуться в пивную. Вайснер получил информацию от Крамера, а Крамеру ее сообщил человек, который сидит сейчас перед вами.

– Очень интересно. – В голосе Уайет–Тернера прозвучала издевка, но лицо выдавало растерянность. – Правда, захватывающую историю вы нам поведали. Вы закончили, майор Смит?

– Да. Вы не могли не вылететь нам навстречу, полковник, – ведь это был ваш единственный шанс на спасение. В моем последнем донесении адмиралу по радио я передал, что у меня в руках все. Он вам объяснил, что это значит – все имена, все адреса. Мы бы никогда не вышли на вас через Каррачолу, Кристиансена или Томаса, они сами не знали, на кого работают. Вы связывались с ними через посредников – их имена и записаны в этом блокноте – и они, конечно, выдали бы вас, почуяв, что пахнет жареным. Нетрудно сделать выбор между виселицей и откровенностью, не так ли?

Вместо ответа Уаиет–Тернер повернулся к Карпентеру и приказал:

– Возьмите курс на Лилль.

– Не обращайте внимания, командир, – сказал Смит. Уайет–Тернер направил «стен» на Смита:

– Ну, что, исчерпали свое красноречие? Не найдется ли еще какого–нибудь аргумента, чтобы я вас не застрелил?

– Почему бы не найтись, – кивнул Смит. – Как вы думаете, с какой стати адмирал Ролленд лично привез вас на аэродром? Он ведь никогда прежде этого не делал.

– Продолжайте. – Голос полковника прозвучал твердо и отрывисто, но в глазах стояла боль: он понял, что терпит поражение и почувствовал дыхание смерти.

Уайет–Тернер долгим взглядом посмотрел на Смита и перевел глаза на свой автомат. На прикладе ясно были видны две свежие царапины. Боль в его глазах сменилась отчаянием.

– Ну вот, вы поняли, – продолжил Смит. – Ровно тридцать шесть часов назад я своими руками спилил у вашей пушки боек.