Текст книги "Там, где парят орлы. Последняя граница"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Глава 6

Медленно текли секунды, превращаясь в минуты, минуты невыносимо долго тянулись, пока наконец не прошло четверть часа. Свет луны и глухой мрак много раз успели сменить друг друга, пока низкие, тяжелые тучи не заволокли все небо, и жестокий мороз пробрал до костей двух ожидающих на морозе мужчин. Ничего не поделаешь: им приходилось ждать, потому что без этого они не могли проникнуть в замок.

Ждали они молча, каждый погрузившись в свои мысли. Смит не знал, что сейчас в голове у Шэффера. Может, тот воображал себя героем романтических приключений в лондонском Вест–Энде. Мысли самого Смита были не столь возвышенными и относились к ближайшему будущему. Его очень серьезно беспокоил холод, который мог оказаться препятствием на пути в замок. С каждой минутой его пробирало все глубже, и нельзя было ни минуты простоять, не хлопая себя по бокам и не переминаясь с ноги на ногу. То, что им предстояло, требовало максимальной концентрации физической энергии и быстрой реакции – из–за холода они быстро теряли и то и другое. Он попытался было предположить, сколько опытный букмейкер мог бы поставить против их шансов на проникновение в замок, но идея как–то зачахла. Во–первых, альтернативы, как ни малы были шансы на успех, он все равно не видел, а во–вторых, он просто не успел продумать ее досконально, потому что наконец подоспели те, кого они ждали.

Два автомобиля – первый с воющей сиреной и горящими фарами – въехали на улицу как раз в тот момент, когда луна в очередной раз засияла между туч, залив долину светом. Смит и Шэффер взглянули на луну, потом друг на друга и молча отступили поглубже в тень. Металлический лязг затворов их «шмайсеров» отчетливо прозвучал в морозной тиши. В тот же миг умолкли моторы автомобилей и погасли фары. Солдаты, выскочившие из них, выстроились в цепочку, готовясь пересесть в вагончик фуникулера. Смит насчитал их дюжину: офицер, восемь охранников, а с ними Каррачола, Томас и Кристиансен. Все восемь солдат держали автоматы на изготовку, и это казалось излишней предосторожностью, потому что руки пленников были связаны за спиной. Следовательно, автоматы предназначались не им, а на случай нападения. Им с Шэффером есть чем гордиться, подумал Смит. И тем не менее, если бы немцы знали истинную причину его, Смита, присутствия в Баварии, они знали бы и то, что могли охранять своих пленных одним пугачом, и никто бы на них не посягнул.

Последний из дюжины вошел внутрь станции. Смит тронул Шэффера за плечо. Они быстро и бесшумно прыгнули на оледеневшую покатую крышу станции и с трудом проползли к ее краю, под которым должен был пройти вагончик, направляясь к замку. Риск был, конечно, велик: случись в этот момент на улице какой–нибудь прохожий, маскировочные костюмы не спасли бы их. К счастью, никого не было. Пожар, это бесплатное представление, которое они устроили для публики, стянул туда всех желающих развлечения. А когда вагончик тронулся вверх, луна скрылась в тучах. Дождавшись, когда край вагончика показался под крышей станции, они свесили ноги с края и, схватившись за тросы, спустились на крышу фуникулера.

Мэри, мягко и бесшумно ступая, шла вдоль скудно освещенного, выложенного каменной плиткой коридора, отсчитывая двери, мимо которых проходила. Возле пятой она остановилась, приложилась к ней ухом, заглянула в замочную скважину, тихонько стукнула и подождала ответа. Его не последовало. Она постучала еще, погромче – ей опять никто не ответил. Тогда она попробовала ручку и обнаружила, что дверь заперта. Она достала из маленькой сумочки набор отмычек. Дверь поддалась, и она, проскользнув внутрь, закрыла ее за собой и включила свет.

Комната была значительно лучше той, что дали ей, хотя железная койка стояла точно такая же. Стены были увешаны коврами, у стен стояли два кресла и стул, на спинке которого висела форма обер–лейтенанта. Еще там стоял большой шкаф, комод, на стеклянной крышке которого лежали кобура, пистолет и бинокль. Мэри заперла дверь, вынула ключ, подошла к окну, подняла стекло и посмотрела вниз. Окно находилось прямо над крышей верхней станции фуникулера, край которой был встроен в стену замка. Она достала из сумочки свинцовое грузило с привязанной к нему леской, положила на койку, взяла бинокль и поймала в объектив станцию. Дрожа от ледяного ночного ветра, внимательно оглядела сперва ее, потом скользнула глазами по тросам. Внизу неясно вырисовывалась коробка вагончика, одолевавшего дистанцию между нижней и средней опорой. Он вовсю раскачивался от яростных порывов ветра.

Смит и Шэффер лежали, распластавшись на крыше, отчаянно цепляясь за скобу подвески, единственное, за что можно было держаться. Крыша вагончика была покрыта толстым слоем льда, ногам не во что было опереться, и их тела с каждым рывком скользили из стороны в сторону. Но физическая нагрузка, от которой неимоверно болели руки и плечи, все же была не самым худшим в их положении: худшее ждало впереди.

Шэффер, свесив голову, посмотрел вниз. От этого страшного зрелища у него закружилась голова. Казалось, что изогнувшаяся подковой долина, раскачивается все сильнее. Вверху, тоже раскачиваясь, маячили огни Шлосс Адлера. Путешествие походило на аттракцион «чертово колесо» и «американские горки», только тут не было страховочных ремней и прочих средств, благодаря которым можно спокойно достичь конечного пункта. Шэффер зажмурился, опустил голову между вытянутых рук и тяжело вздохнул.

– Все еще считаешь, что худшее транспортное средство – это лошади? – спросил Смит прямо на ухо.

– Где мои ковбойские сапоги и седло! – ответил Шэффер и добавил с еще большим жаром: – О, нет, нет, только не это!

Опять блеснула сквозь тучи луна, залив фигуры двух мужчин бледным светом. Выждав момент, когда пришлось не столь сильно напрягаться, они натянули капюшоны маскхалатов и попытались по возможности вжаться в обледеневшую крышу.

В Шлосс Адлере двое наблюдали за продвижением вагончика, ярко освещенного луной. Мэри в бинокль теперь хорошо были видны фигуры двух мужчин на его крыше. С полминуты она смотрела вниз, нацелив на них бинокль, потом отвернулась с остановившимися невидящими глазами. А в пятнадцати метрах от нее, часовой с автоматом наперевес, обходивший поверху крепостные стены, остановился, тоже глядя на вагончик. Но стоял он недолго. Теплые сапоги, перчатки и шарф, которым он был укутан до глаз, не спасали от холода. К тому же у него не было бинокля. Он хладнокровно отвернулся и возобновил свой путь.

– А здорово оно ей идет, правда? – спросил вдруг Шэффер. Лицо у него было напряженное и полное отчаяния. – Красивое имя.

– О чем ты?

– О Хайди.

– О, Господи! – Смит смотрел на быстро приближающуюся станцию. – Вообще–то ее зовут Этель.

– Зря вы мне это сказали. – Шэффер попытался ответить сердито, но у него плохо получилось. Он проследил за взглядом Смита и, после паузы, медленно произнес: – Боже, поглядите–ка, какой скат у крыши этой станции!

– Я и смотрю, – Смит достал свой клинок. – Приготовь нож. И ради Бога, не вырони.

Передняя часть вагончика въехала под навес верхней станции. Еще через секунду подвеска ушла туда же, а Смит, подтянувшись, перекинул тело на крышу. Правой рукой он изо всех сил ударил ножом в ее ледяную кору. Лезвие твердо вошло в деревянную поверхность. Меньше чем через секунду Шэффер приземлился рядом и воткнул нож перед собой. Он сломался у самого основания. Шэффер разжал ладонь и выронил рукоятку. И хотя он тут же стащил зубами перчатку с левой руки и обеими руками, что было силы, вцепился в лед, он продолжал скользить вниз. Ноги не находили опоры, и он понял, что обречен: сейчас соскользнет с края крыши и полетит вниз, пока не упадет на камни.

Смит не сразу понял, что происходит. Он обернулся, увидел белое как полотно отчаянное лицо, пальцы, царапающие лед, и успел ухватить товарища за правое запястье с такой силой, что Шэффер – даже в таких обстоятельствах – вскрикнул от боли. Несколько секунд они лежали, распростертые на крутом скате крыши, и жизнь их обоих держалась на лезвии ножа, воткнутого в деревянную кровлю. Потом Шэффер начал медленно продвигаться вперед. Через полминуты он лежал рядом со Смитом.

– Это только нож, а не ледоруб, – прохрипел Смит. – Он ненадежен. У тебя есть другой нож?

Шэффер отрицательно покачал головой. Голос ему отказал.

– А крюк?

Шэффер опять мотнул головой.

– Фонарь?

Шэффер кивнул и с трудом вытащил фонарь.

– Открути донышко, – приказал Смит, – выброси батарейку.

Шэффер левой рукой вытащил батарейку, сплющил пустой цилиндр и всадил фонарь в лед впереди себя. Потом пошевелил правой. Смит ослабил руку и улыбнулся.

– Теперь сам постарайся удержать меня.

Шэффер схватил майора за правое запястье. Смит осторожно убрал руку с рукоятки ножа. Теперь оба они держались на фонаре, который Шэффер воткнул в лед. Смит расковырял ножом лед и проделал в кровле углубление, за которое можно было ухватиться. Потом он передал нож Шэфферу, стащил халат, смотал с себя страховочную веревку и привязал свободный конец к ремню Шэффера.

– Продержишься немножко?

– Продержусь ли? – Шэффер попробовал то и другое на прочность. Силы к нему потихоньку начали возвращаться. – Да после того, что я пережил – я, как обезьяна, на пальму вскочу!

Мэри отошла от окна и положила бинокль на комод. Руки ее дрожали, и металлическая оправа клацнула о стекло, как кастаньеты. Она вернулась к окну и спустила вниз леску с грузом.

Смит одолел последний метр склона, подхватил Шэффера за руку, встал во весь рост на плоском участке кровли и смотал с себя оставшуюся веревку. Шэффер, несмотря на мороз, чувствовал себя как в парной. Он вытер лоб.

– Брат мой! – выговорил он и опять вытер лоб. – Если я когда–нибудь смогу оказать тебе услугу, скажем, бесплатно подвезти…

Смит ухмыльнулся, хлопнул американца по плечу, поймал конец выброшенной из окна лески, привязал к своей страховке и пару раз дернул. Веревка поползла вверх – это Мэри вытягивала ее через карниз. Дождавшись, когда веревка дважды дернулась в знак того, что ее надежно закрепили, Смит начал подъем. Он уже добрался до середины, когда из туч показалась луна. На фоне белой стены замка он в своем егерском мундире был прекрасно виден. Смит замер, не смея шевельнуться, чтобы не привлечь внимания часовых. Шэффер осторожно озирался, лежа на краю крыши. Охранники с собаками по–прежнему патрулировали местность. Стоило кому–то из них взглянуть вверх – и Смиту конец. Каким–то шестым чувством почуяв опасность, Шэффер бросил взгляд вверх и увидел часового, который, обойдя в очередной раз вверенную ему территорию, остановился, глядя далеко в долину на неунимающийся пожар. Опусти он чуть–чуть глаза – и заметит Смита. Шэффер вытащил «люгер» с насаженным на ствол глушителем, и приладил его через левое запястье, как делают полицейские. Он не сомневался, что уложит часового с одного выстрела, только надо правильно выбрать момент. Если часовой приметит их, он, пожалуй, успеет дать сигнал или спрячется за парапетом, прежде чем Шэффер выстрелит. А если сразу застрелить его, глядишь, он свалится со стены и грохнется прямо под ноги патрулю. Впрочем, это необязательно: убойная сила «люгера» скорее всего собьет его с ног навзничь. Шэфферу еще не доводилось стрелять в ничего не подозревающего человека, но сейчас он вполне хладнокровно готов был это сделать. Он прицелился часовому в грудь и начал нажимать на спусковой крючок. В этот момент луна скрылась в облаках.

Шэффер медленно опустил «люгер». И еще раз вытер пот со лба. Кажется, никогда в жизни он так не потел, как в эту ночь. Смит достиг окна, вскарабкался на подоконник, дернул два раза веревку, подавая знак Шэфферу, и спрыгнул в комнату. В ней было темно. Едва он успел разглядеть железную дужку кровати, к которой была привязана для верности веревка, как чьи–то руки обхватили его за шею и кто–то невидимый зашептал ему прямо в ухо что–то невразумительное.

– Полегче, полегче, – запротестовал Смит; он еще не отдышался и жадно ловил ртом воздух, но все же нашел в себе силы нагнуться и поцеловать девушку. – Не по инструкции ведете себя. Ну ладно, на этот раз не стану докладывать начальству.

Она еще не отпускала его, молча прижавшись к его плечу, когда в окне появился Шэффер. Он устало перекинулся через подоконник и рухнул на койку, дыша как рыба, выброшенная на берег.

– Что, в этой дыре лифт не предусмотрен? – спросил он, запинаясь после каждого слова.

– Тренироваться нужно, – без всякого сочувствия обронил Смит. Подойдя к двери, он повернул выключатель и поспешно выключил его. – О, черт, подними веревку и задвинь занавески.

– Вот так обращались римляне с рабами на галерах, – уныло сказал Шэффер. Но все же проворно смотал веревку и задернул шторы. Потом убрал веревку в вещмешок, в котором лежали их маскхалаты, «шмайсеры», ручные гранаты и взрывчатка. Когда он завязывал мешок, послышался звук поворачиваемого в замке ключа.

Смит жестом приказал Мэри оставаться на месте, а сам стал за дверью. Шэффер ловко распластался под кроватью со скоростью, не вязавшейся с усталостью, которую он только что демонстрировал. Дверь отворилась, и в комнату вошел молодой обер–лейтенант.

Увидев Мэри, которая прижала палец к губам, он стал как вкопанный. Лицо его изобразило глубокое недоумение, которое сменилось довольной улыбкой. Через секунду после удара Смита он, закатив глаза, рухнул на пол. Пока Смит углубился в изучение плана замка, который дала ему Мэри, Шэффер связал обер–лейтенанта, сунул ему в рот кляп и запихнул в шкаф, дверцу которого для верности подпер спинкой кровати.

– Я готов, босс.

– Сейчас выходим. Маршрут таков. Налево, вниз по лестнице, третья дверь. Золотая гостиная, где полковник Крамер вершит свой суд. Выходим через галерею менестрелей.

– Каких таких менестрелей? – осведомился Шэффер.

– Менестрели – это бродячие певцы. Далее по правой стороне перейдем в восточное крыло. Опять вниз, вторая дверь слева – коммутатор.

– А туда зачем? Мы же перерезали провода.

– Кроме тех, что связывают замок с казармами. Хочешь, чтобы сюда пригнали батальон егерей? – Он обернулся к Мэри. – Геликоптер еще здесь?

– Когда я шла сюда, был здесь.

– Геликоптер? – удивился Шэффер. – А при чем тут он?

– При том. Во–первых, они могут на нем вывезти Карнаби, все же они нервничают, пока мы с тобой на свободе. Во–вторых, с его помощью можно помешать нам уйти.

– Если мы доживем до этого прекрасного момента.

– Вот именно. Поэтому хорошо бы его обездвижить. Как вы насчет геликоптеров, лейтенант Шэффер, кумекаете? Согласно вашему досье, вы были отличным гонщиком и квалифицированным механиком, пока вас не соскребли со дна сусека.

– Я доброволец, – гордо произнес Шэффер. – А что касается квалификации, судить не мне. Но ежели мне дадут в руки хороший молоток, я обездвижу что угодно – от бульдозера до велосипеда.

– А если без молотка?

– Тогда придется пошевелить мозгами.

– Нельзя ли взглянуть на эту машину, Мэри? – спросил Смит.

– Пожалуйста, – она показала на дверь. – Все окна в коридорах замка выходят во двор.

Смит открыл дверь, выглянул в коридор и, убедившись, что там никого нет, подошел к окну. Шэффер стал рядом. Луна не влияла на состояние освещенности во дворе Шлосс Адлера. У входных ворот горели две большие дуговые лампы. Третья – в противоположном конце, над входом в сам замок. На западной и восточной стенах находились четыре мощных аварийных фонаря. Кроме того, свет лился из десятка окон. А ярче всего сияла дуговая лампа прямо над геликоптером. Мужчина в зеленом комбинезоне и форменной фуражке все еще копался в моторе. Смит тронул Шэффера за плечо, и они вернулись в комнату, где ждала их Мэри.

– Дело простое, – объявил Шэффер. – Ну, чтобы эта стрекоза не взлетела. Подхожу к главному входу, укладываю четверку охраны, душу четырех доберманов, отстреливаю еще двух–трех ребят из патруля, потом человек двадцать из тех, что пьют пиво через дорогу, устраняю парня, который возится с мотором, и вырубаю вертолет. Ну, последнее уже пустяки.

– Придумаем что–нибудь, – успокоил его Смит.

– Спору нет, вы обязательно придумаете что–нибудь. Чего я и боюсь.

– Не будем терять время. План нам больше не нужен, – Смит сложил бумагу, протянул Мэри и нахмурился, увидев, что в сумочке у нее лежит «лилипут».

– Его надо при себе носить, а не в сумочке. А вот это, – он протянул ей маузер, который отобрал у полковника Вайснера, – положи в сумочку.

– Я у себя в комнате переложу, – заупрямилась Мэри.

– Если стесняетесь нахальных американских лейтенантов, – грустно предположил Шэффер, – то зря. Не тот я теперь стал.

– Он теперь думает о высоких материях, – пояснил Смит и посмотрел на часы. – Мы отлучимся на полчасика.

Они бесшумно проскользнули в дверь и быстро зашагали вдоль по коридору, ничуть не стараясь прятаться. Мешок со «шмайсерами», веревкой, гранатами и взрывчаткой небрежно висел на плече у Смита. Они прошли мимо солдата в очках, с ворохом бумаг в руках, и девушки с полным подносом, но никто не обратил на них никакого внимания. Они повернули направо, спустились на три этажа вниз. Еще один короткий переход с дверями по обеим сторонам – и выход во двор. Смит отворил дверь и выглянул наружу. Все выглядело как в описании Шэффера – масса вооруженной охраны, собаки. Механик все еще возился с мотором. Бесшумно прикрыв входную дверь, Смит попробовал ту, что была справа. Она оказалась запертой.

– Последи, как бы кто не возник в коридоре, – сказал он Шэфферу.

Шэффер стал на страже, Смит достал из кармана отмычки. С третьей попытки дверь поддалась. Комнату освещали огни дворовых фонарей. Это был, как видно, противопожарный пост. На стенах висели пожарные рукава, асбестовые костюмы, каски и топорики, помпы, огнетушители и прочий инвентарь.

– Идеально, – пробормотал Смит.

– Лучше не придумаешь, – согласился Шэффер. – А вы что имеете в виду?

– Если тут кого–нибудь запереть, – пояснил Смит, – его не обнаружат, пока в замке не начнется пожар. Так? – он подвел Шэффера к окну. – Этот парень у геликоптера, он вроде твоего роста, да?

– Откуда мне знать. Но если вы что–то такое взяли себе в голову, то я об этом и знать не хочу.

Смит закрыл ставни и включил верхний свет.

– Есть идеи получше?

– Дайте минутку подумать, – жалобно ответил Шэффер.

– Я не могу дать тебе того, чего у меня нет. Снимай китель и держи «люгер» наготове, я сейчас вернусь.

Смит вышел, оставив дверь незапертой. Пройдя по двору, он остановился у трапа вертолета и посмотрел на высокого широкоплечего парня с умным, расстроенным лицом. Небольшое удовольствие работать на морозе с металлом голыми руками, подумал Смит.

– Вы пилот? – спросил он.

– Ведь не подумаешь, да? – угрюмо отреагировал парень в комбинезоне. Он отложил гаечный ключ и подышал на замерзшие пальцы. – У меня на эту машину два механика, один крестьянин из Швабии, другой – молотобоец из Гарца. Так что, если я хочу остаться в живых, надо самому крутиться. А вам чего?

– Да не мне. Рейхсмаршалу Роземейеру. Он спрашивает вас по телефону.

– Рейхсмаршал? – удивился пилот. – Да я говорил с ним четверть часа назад.

– Звонок из канцелярии в Берлине. Кажется, срочное дело. – Смит изобразил голосом нетерпение. – Лучше поторопиться. Пройдите через главный вход, первая дверь направо.

Пока пилот спускался вниз, Смит, стоя сбоку, оглядывался вокруг. Охранник с собакой на поводке не обращал на них никакого внимания. Лицо его посинело от холода, руки он засунул глубоко в карманы, подбородок утонул в воротнике. Следуя за пилотом к входу в замок, Смит расстегнул кобуру «люгера».

Ему не хотелось бить пилота рукояткой по затылку, но выбора не было. Как только пилот вошел в боковую дверь и увидел направленный в упор «люгер» Шэффера, он чуть было не закричал, и Смиту одним ударом пришлось уложить его на пол.

Они сняли с лежащего без сознания пилота комбинезон, связали ему руки, сунули в рот кляп и оставили лежать в углу. Шэфферу комбинезон пришелся не очень–то впору – но он редко на ком сидит, как влитой. Лейтенант надвинул низко на лоб фуражку пилота и вышел.

Смит выключил свет, поднял занавески, приоткрыл окно и стал у окна с «люгером» в руке. Шэффер поднимался по трапу к геликоптеру. Охранник с собакой как раз приблизился к нему, хлопая себя руками по бокам, чтобы согреться. Через полминуты Шэффер уже спустился вниз с инструментом в руках. Он поднес к глазам какую–то деталь, огорченно покачал головой, по–приятельски махнул безразличному охраннику и направился к главному входу. Когда он вошел в пожарную комнату, Смит уже закрыл окно и включил свет.

– Быстро сделано, – похвалил Смит.

– Страх дал ему крылья, – мрачно продекламировал Шэффер. – Я всегда быстро действую, если нервничаю. Видали, какие зубищи у этой псины? – Он швырнул на пол деталь, которую принес с собой, и смял ее ногой. – Распределитель зажигания. Голову даю на отсечение – второй такой штуки не найти во всей Баварии. Во всяком случае, для этого двигателя. А теперь вы, наверное, пошлете меня изображать телефонную барышню.

– Нет. Прибережем твои актерские способности для другого случая. А нынче ночью изображать тебе придется только лейтенанта Шэффера, простака–американца за границей.

– Ну, это ерунда, – невесело сказал Шэффер.

– Надо, однако, взглянуть, как далеко они успели зайти со стариной Карнаби–Джонсом. Потопали.

Поднявшись на два этажа вверх и пройдя до середины коридора, Смит остановился у двери и подал знак Шэфферу, который тут же щелкнул выключателем. Свет погас. Смит осторожно приотворил дверь. Они проскользнули в щель. Это была даже не комната, а огромный зал. В дальнем конце ярко горели три больших канделябра, но там, где стояли сейчас Смит и Шэффер, царила тьма. Они очутились на галерее менестрелей, которая опоясывала зал. Она была заставлена рядами деревянных скамеек, по одну сторону двери располагался исполнительский пульт, по другую – органные трубы. Вероятно, строитель замка обожал органную музыку и хоровое пение. С середины галереи спускались ступени лестницы с причудливыми резными перилами. Точное название – «золотая гостиная», подумал Смит. Все здесь было золотым или позолоченным. Целую стену занимал ковер золотистых тонов, пушистый ворс которого заставил бы позеленеть от зависти полярного мишку. Тяжелая барочная мебель, украшенная змеями и горгульями, была покрыта позолотой, мягкие диваны и глубокие кресла обиты пыльной золотой парчой. Золотые канделябры на инкрустированной золотом каминной доске отражались в огромном зеркале, взятом в золотую раму. Тяжелые гардины тоже были из чего–то золотого. Странно, что довершал картину простой дубовый потолок, но, возможно, позолота с него за давностью лет обсыпалась. Так или иначе идея эдакой роскоши могла прийти в голову только какому–нибудь безумному баварскому монарху.

У каминного огня сидели трое мужчин, судя по их виду, приятно беседующие за чашечкой послеобеденного кофе с рюмкой коньяка. Напитки подавала – конечно, на золотом подносе – Анна–Мария. Она, кстати слегка нарушала однообразие: вместо золотой парчи оделась в узкое белое шелковое платье, которое, впрочем, очень шло к ее белокурым волосам и красивому загару.

Спиной к Смиту сидел человек, которого он прежде не видел, но уверенно опознал – это был полковник Пауль Крамер, заместитель начальника немецкой секретной службы, которого английские коллеги признавали самой выдающейся фигурой в немецкой разведке. С этим надо держать ухо востро, подумал Смит. Про Крамера говорили, что он никогда не повторяет своих ошибок, впрочем никто не помнил, чтобы он вообще совершил когда–либо хоть одну ошибку. Полковник Крамер долил себе из бутылки «Наполеона», стоявшего на столике возле кресла, и взглянул сперва на соседа слева – высокого, стареющего, но хорошо сохранившегося мужчину с нахмуренным лицом, в форме рейхсмаршала, потом на того, что сидел напротив – седовласого, внушительного вида господина в форме генерал–лейтенанта американской армии. На глаз трудно было определить, у кого из генералов больше наград на мундире. Крамер пригубил коньяк и устало проговорил:

– Вы очень осложняете мою задачу, генерал Карнаби. Весьма, весьма осложняете.

– Вы сами создаете себе трудности, мои дорогой Крамер, – в тон ему ответил Картрайт Джонс. – Вы и генерал Роземейер. А на самом деле никаких проблем нет. – Он повернулся к Анне–Марии и улыбнулся. – Нельзя ли мне получить еще немножко вашего замечательного коньяка, дорогая. У нас в штабе союзников ничего подобного не подают. Умеете же вы, господа, наслаждаться жизнью даже в таком медвежьем углу!

В темноте галереи Шэффер толкнул Смита локтем.

– Чего это они поят нашего Карнаби–Джонса «Наполеоном»? – негодующе пробормотал он. – А мы–то думали, что его посадили на иглу и накачали скополамином.

– Тcс! – прошипел Смит, и в этих звуках прозвучало еще больше негодования, чем в тираде Шэффера.

Джонс благодарно улыбнулся Анне–Марии, налившей ему коньяка, сделал глоток, удовлетворенно вздохнул и продолжил:

– Или вы, генерал Роземейер, запамятовали, что Германия подписала Гаагскую конвенцию?

– Нет, не запамятовал, – нервозно ответил Роземейер. – Но если бы я мог действовать по своему усмотрению… Генерал, у меня связаны руки. Я получаю инструкции из Берлина.

– Вот и сообщите в Берлин: им следует знать, что я генерал, генерал Джордж Карнаби, армия Соединенных Штатов.

– И шеф–координатор операции по подготовке второго фронта, – угрюмо добавил Роземейер.

– Второго фронта? – оживился Джонс. – Это что такое?

Роземейер с солдатской прямотой отрубил:

– Генерал, я сделал все, что в моих силах. Верьте слову. В течение последних тридцати шести часов я убеждал, пытался убедить верховное командование, что сам факт вашего пленения заставит неприятеля изменить планы вторжения. Но мне не удалось заставить их прислушаться. Поэтому в последний раз прошу вас…

– Генерал Джордж Карнаби, – спокойно повторил Джонс. – Армия Соединенных Штатов Америки.

– Ничего другого я не ожидал, – устало кивнул Роземейер. – Чего еще можно ожидать от генерала вашего ранга? Боюсь, придется передать вас в руки полковника Крамера.

Джонс отхлебнул коньяк и задумчиво уставился на Крамера.

– Похоже, это не доставляет радости и ему.

– Отнюдь, – отозвался Крамер. – Но я тоже маленький человек и тоже действую в соответствии с инструкциями. Мне поможет Анна–Мария.

– Эта очаровательная юная леди, – Джонс изобразил вежливое недоумение, – специалист по засаживанию иголок под ногти?

– По подкожным инъекциям, – коротко поправил его Крамер. – Очень квалифицированная медсестра. Зазвенел звонок, Крамер снял трубку.

– Да? А! Их, надеюсь, обыскали? Очень хорошо. Сейчас. – Он посмотрел на Джонса. – Ну, ну, ну! Сейчас к нам присоединится чудная компания, генерал. Парашютисты. Спасательная команда – вас спасать явились. Уверен, вам приятно будет с ними познакомиться.

– Не понимаю, о чем вы, – спокойно ответил Джонс.

– Увидим старых друзей, – прошептал Смит Шэфферу. – Однако, нам пора.

– Но ведь за него сейчас примутся! – Шэффер ткнул пальцем в Джонса.

– Они же культурные люди, лейтенант. Не чета нам. Сначала покончат с коньяком. А уж потом возьмутся за труды.

– Да, куда нам до них. Мы университетов не кончали, – оскорбился Шэффер.

В полутьме коридора было пусто. Смит включил свет. Дойдя до лестницы, они спустились на один пролет вниз, повернули налево и оказались у двери с надписью «Центральный коммутатор».

Смит приложился ухом к двери, опустившись на одно колено, заглянул в замочную скважину и дернул за ручку. Голос оператора за дверью заглушил легкое клацанье, которое он произвел. Дверь была заперта. Смит, взглянув на соседнюю дверь, вытащил связку отмычек. Но они не понадобились. Дверь приоткрылась без труда. В темноте комната показалась пустой.

– Moment, bitte, – неожиданно раздался позади них в коридоре металлический голос.

Смит и Шэффер быстро, но несуетливо обернулись. Перед ними стоял солдат с карабином в руке, подозрительно оглядывавший их обоих. Смит приложил палец к губам.

– Болван! – яростно прошипел он сквозь зубы. – Тихо! Англичане!

Демонстративно отвернувшись, он сделал вид, что следит за происходящим в комнате. Потом вновь начальственно поднял палец, требуя тишины. Жестом велел Шэфферу сменить его на пункте наблюдения. На лице солдата подозрение сменилось любопытством.

Тут Шэффер тихо спросил:

– А какого черта мы тут торчим?

– Хрен его знает, – прошептал Смит. – Полковник Крамер велел взять их живыми. Но…

– Что такое? – тоже вполголоса переспросил солдат. С упоминанием Крамера у него исчезли последние подозрения. – Кто там?

– Вы еще здесь? – недовольно вскинулся Смит. – Ладно, давайте смотрите. Только быстро.

Солдат, подогретый любопытством и возможностью неожиданно отличиться, стараясь не стучать ботинками, сунулся в дверь. Шэффер вежливо отступил, давая ему дорогу. Пара «люгеров», упершихся ему одновременно в оба виска, мгновенно развеяли мечты о продвижении по службе. Солдата впихнули в комнату, и не успел он глазом моргнуть, как дверь захлопнулась и зажегся свет.

– Это, как видишь, глушители, – спокойно произнес Смит, тыча пистолетом ему в лицо. – Так что давай без героизма, без лишней стрельбы, Одно дело – умереть за родину, другое – ни за что ни про что. Согласен?

Солдат взвесил свои шансы и молча кивнул. Шэффер отрезал кусок веревки и сказал:

– Ты парень хоть и чересчур усердный, но сообразительный. Давай, ложись носом вниз, руки за спину.

Комната, в которую они попали, была заставлена металлическими полками, на которых рядами стояли папки с документами. Что–то вроде архива. Вряд ли сюда часто заходили. Смит помог привязать пленника к металлической стойке стеллажа и выглянул в окно. Перед ним расстилалась долина, мерцали огоньки деревни, все еще догорала железнодорожная станция. Справа светилось окно коммутатора. К нему тянулся свинцовый кабель.

– Тот самый? – спросил Шэффер.

– Ага. Давай веревку.

Смит закрепил на себе веревку, перелез через подоконник и повис, раскачиваясь, как маятник, вдоль стены. Ему удалось поймать левой рукой кабель. Шэффер регулировал натяжение веревки. Когда Смит схватился за кабель, он натянул веревку, и майор вскарабкался чуть выше под окно коммутатора. Скосив глаза, он увидел в комнате сидящего к нему спиной оператора, оживленно разговаривавшего по телефону, поднялся еще дюймов на шесть, обнаружил, что кабель тянется к панели коммутатора и где–то там и заканчивается. Смит спустился пониже, твердо перехватил кабель левой рукой и начал резать его ножом. Ему пришлось сделать не меньше дюжины надрезов. Напоследок он еще раз поднялся к самому окну и заглянул в комнату. Оператор по–прежнему выглядел очень деятельным, только на этот раз его оживление было вызвано не беседой: он яростно и безрезультатно крутил ручку аппарата. Через несколько секунд он сдался. Смит подал знак Шэфферу, отпустил кабель и взобрался назад.