Текст книги "Научи меня дышать (СИ)"

Автор книги: Алисандра Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Откинула блестящие белокурые локоны. На ней высокие сапоги, легкое кожаное пальто с опушкой из шиншиллы. Пальцы и шея увешаны браслетами. В ушах громоздкие серьги. На ком угодно выглядело бы пафосно, а на Алине словно так и должно быть.

– Оставь меня. – Элина не могла пошевелиться. И говорить не могла. Она пыталась внимательнее разглядывать незваную гостью. Отвлечь свой мозг от собаки. Но глаза! Глаза Алины словно темная буря. Она на самом деле пришла убивать.

Дорн громко гавкнул. Видимо, ему дали право голоса. Алина холодно хихикнула. Присела на край кровати и потянула покрывало. Медленно, цепляясь пальцами с черным маникюром. Улыбаясь и сверкая синими, как у отца, глазами.

– Что тут у нас? Все та же не-до-женщина! Уродливая сука! Шрам свой, как достояние хранишь! Дорн, выдерем ей это произведение чертова искусства! И что тебе вместо матки рожу не вырезали? А? – она откинула покрывало в сторону. И начала еще громче смеяться. Элина после душа завернулась в одеяло и уснула. Ничего не скрывало обнаженное тело. Ей сейчас было все равно. В голове, как вспышки цветного салюта взрывались моменты. Те самые, почему она так боится не просто животных, а именно доберманов.

Много лет назад, на ее глазах доберман разорвал сначала котенка, а потом ребенка. Мальчишка пытался защитить несчастное животное. Элина понимала, что оказалась в ловушке своих воспоминаний. Она не помнила того, почему боится животных! И вот сейчас ей пришлось вспомнить! Вспомнить! Крики. Кровь. Элина тогда видела весь происходящий ужас за сеткой Рабицей. Детский сад. Элина побежала туда, где бешеный доберман рвал кота. Она с диким ревом неслась в пасть зверюге. Но встретила воспитателя. Ее оттащили в сторону. Она кричала и дергала ногами, руками! Очень хотела помочь мальчишке спасти котенка! Она все равно пролезла туда. И увидела уже, как мальчишку кладут на каталку.

Вот снова повторение прошлого. Она совершенно безоружна перед мордой здоровенного пса. Понимала, что это не просто пес. Это выдрессированный благородный зверь. Не повезло, что он в подчинении у Алины.

Алина ухватила свою жертву за руку и дернула так, чтобы та упала на пол. Элина цепляясь за кровать, попыталась встать. Ей не позволили. Более того острым носком сапога наступила на руку.

– Сдохни тварь!

– Ты же беременная! Твой ребенок не должен… ааа – закричала, потому что в руку впился теперь острый каблук. Алина держала рыжие локоны в своем сжатом кулаке и дергала. Так, что зубы Элины стучали. Казалось, сейчас она отделит кожу голову от черепной коробки.

– Дима мой муж! А свое я не привыкла отдавать или делиться! Диму любить нельзя. Он животное. Хоть и спасал тебя. Много раз спасал. Сегодня не спасет. В тюряге твой Димочка. И виновата в этом только ты! Поняла?! Он опять к моему отцу полез. Из-за тебя, гадина! Шлюха подзаборная! Но ничего. Тебя прикончу. А Дима вернется. И я как законная жена буду его ждать. А Андрея смогу захомутать. Буду строить из себя несчастную жену. Андрея пожалеть надо будет. И Дима пострадает немного. Классно я придумала! И чего ты не сдохла в той аварии!

– Это была ты?!

– А кто еще! Если надо всех рядом с тобой похороню! Оставь этот мир мне! Поняла! Я ребенка рожу Диме! Он мой! – удушающе агрессивный взгляд. И полное энергетическое отвращение. Не просто ненависть или злоба. Нечто более глубокое, адски откровенное и темное витало в воздухе.

– Ты сама не слышишь что несешь! – значит Тобольский дочь покрывал. И спасал Элину от нее. Он ничего не сможет сделать с Алиной. Она же его дочь!

– Ты залезла в такую задницу, что даже не подозреваешь о ее вонючей среде! Мой папаша тот еще Синяя борода. – она откинула от себя Элину и подошла к окну. – вставай. Уведу тебя из этого дома. Скину с обрыва. Или все же хочешь с Дорном поиграть?

Элина медленно поднялась, натягивая на себя одеяло. Но ноги отказывались слушать. Медленно по стене сползла на пол. Теперь укрытая тонкой тканью.

– Что тебе от меня надо, Алина? Ты равняешь наши жизни там, где нельзя их сравнить!

– Знаешь, как отец на матери женился? Изнасиловал. Драл ее как козу на сеновале. А потом пришел к родителям и заявил, что хочет жениться. Она от него удирала. Да. Мать моя была обычной деревенской пастушкой. Жила на ферме. Представляешь? Вот такой у меня отец. Любит то, что ему не поддается.

– Мне ничего не нужно от вашей семьи. – Элина все же поднялась на ноги. Оглянулась. В голове странный шум. В глазах туман. Надо покурить. Собака опять тихо зарычала. На что Алина лишь хихикнула и сделала ему знак рукой. Дорн отошел к самой двери и лег на пороге. Неотрывно наблюдая за Элиной. – убери собаку. Мы же вполне нормально разговариваем.

– Дорн это мой убедительный довод. И так, ничего не желаешь от нашей семьи. Сначала муж из больницы к тебе умчался. А теперь нашла тебя в постели, в доме моего отца. В доме, о котором никто в городе не знает.

Элина распахнула окно. Оглянулась. Возле кровати на тумбочке разложена одежда. Не та, что была вчера. Приталенная бирюзовая рубашка. Брюки из плотного шелка. Белье. Обувь и шкатулки, с аксессуарами. Алина тоже внимательно разглядывала вещи.

– Заботливый у меня папочка. Обо мне он так никогда не заботился. Всегда отделывался хорошей суммой на карту. Одевайся.

– Я с тобой никуда не пойду. Хочешь скормить меня собаке, вперед. – Элина накинула рубашку на голое тело. Она оказалась оверсайз. Стильная, необычный покрой. Но смотрелась интересно на фигуре. Ко всему наряду прилагался широкий кожаный пояс. Это скрыло бы лишний объем. А сейчас такая вещь оказалась кстати.

Элина села на подоконник и закурила.

– Не кури! Меня стошнит!

– Это ты ко мне пришла. Мне надо покурить. – Элина смотрела на обрыв за окном. А это был именно обрыв. Дом находился в полном уединении, среди лесного массива. На возвышении.

– Сука. Папаша и тебя прикончит. Моя мать ему в итоге быстро надоела. И как только родила меня, оказалась за бортом.

– Что это значит?

– Утонула. Уж не знаю как, но утонула.

– И ты не пыталась выяснить?

– Зачем? Это ты лезешь, куда не надо. Но не в этом вся суть моих рассказов, Элина. Мать моя была красоткой. – блондинка выжидающе смотрела на курящую Элину. И конечно та обернулась, услышав паузу. Взгляды встретились. Она понимала, что собирается сообщить нечто очень важное, – рыжеволосая. С зелеными глазами. – намек на то, что Элина лишь отражение прошлого.

– И что?

– Он никогда не встречался ни с кем. В его жизни не было женщин. Только я. Его дочь! А ты! Как повторение моей матери! Поняла? Ты всегда и везде лишь замена!

– Тогда зачем меня убивать? Поиграет Сергей, и утопит меня. Так же. Чего ты тогда бесишься?! Гормоны играют?! Только я ж сопротивляться буду. Не боишься свой козырь потерять?! – и посмотрела на округлившийся животик. – или он не известно от кого? Дима ни при чем?!

Вот тут Алина вскочила. В два прыжка оказалась рядом. И толкнула Элину.

С места сорвался доберман, громко залаял. В комнату открылась дверь. И вошел Тобольский.

Элина вывалилась бы из окна. Если бы не вошедший. Он подхватил девушку на руки. Прижал к себе. Крепко. Так что ее кости хрустнули. А она почти теряла сознание. От лая. От воспоминаний. От всего, что творилось вокруг.

Алина уставилась на отца и закричала:

– Она же шлюха! Самая обыкновенная дрянь! Подстилка для Соболевых и еще кто знает для кого! Отец, как ты можешь держать ее как гостью в доме, о котором никто никогда не смел знать! Эта сука с ментами якшается! Мне не позволял здесь даже просто видео снимать! А теперь она здесь!

Тобольский сел на кровать. Аккуратно посадил рядом Элину. Гладил ее по волосам. Но смотрел на свою дочь.

– Ты моя дочь, Алина, но сейчас хочу чтобы это было не так. – взял Элину на руки, и направился к выходу из комнаты. Из открытого окна теперь по комнате гулял сквозняк. Он прошептал Элине на ухо, – зачем окно открыла. Простудится хочешь? – обернулся к Алине, – Уходи. Здесь больше не появляйся. Ты очень меня сейчас расстроила, Алина. И еще. Запомни это. Скажу лишь раз. Повторять не буду. Это была последняя твоя выходка в отношении Элины. Пока она хочет быть со мной, мне будет все равно, что было в ее жизни до меня. И я сделаю все, чтобы она еще очень долго оставалась рядом. – в комнату вошла женщина очень неприятного и строго вида. – за тобой пока присмотрят мои люди, Алина. Тебе пора позаботится о своем будущем малыше.

И он вышел, с Элиной на руках. Слышал плач беременной и одинокой дочери. Но не мог уже ничего изменить.

20

– В больницу? – он нес ее на руках по ступеням. И Элина понимала, что позволила слабости пересилить разум. От пережитого ужаса до сих пор дрожала, словно в лихорадке. Или от ощущения сильных рук мужчины. От его горячего тела. От того, как он выгнал собственную дочь ради нее. Все слова Алины глубоко засели на подкорке сознания. Изнасиловал. Утонула. Замена. А ведь по сути, Элина не знает ничего о Тобольском, как о человеке. Как о мужчине. Она знает его дочь. Дочь, с которой приходилось лишь воевать. И Алине нет смысла врать или претворяться. Значит, Алина говорила то, что смогла узнать сама. Но что из сказанного правда, знает лишь один человек. Тот, что в очередной раз несет ее на руках. Как ребенка. Он создает ей проблемы и сам же их решает. Смешно. Как распутать этот клубок вопросов и странных событий.

– Нет. Лучше напьемся.

– Я не напиваюсь.

– Не могу же я одна, как алкоголичка. Мы в ответе за тех, кого …задержали! Так что пить со мной придется.

– Ты, моя милая, можешь все. Вот только я давно в ответе за тебя. Хотя еще и не приручил. Позволь мне это, Элина. Пусти меня ближе. И ты не пожалеешь об этом. – он внес ее в другую комнату. Вообще весь дом слишком не постижимой планировки. Современные линии. Скрытые мебельные вариации. Зеркала, увеличивающие пространство. Даже окна необычной формы. И резные яркие мозаики повсюду.

В просторной комнате, где они теперь находились располагался бар, большой экран, и кресла, как в кинотеатре.

Она слышала все его слова. Но не отвечала. Потому что пока не понимала, как надо ответить. Что она чувствует. Что нужно ей?! Ее пугает сама суть полной отрешенности от мира. Ее закрыли невидимыми цепями прошлого. Лишили права выбора.

– Я одета немного не по кинотеатральному.

– Это я заметил. – он усадил девушку в очень удобное кожаное кресло. С подголовником, и специальной мягкой частью под ноги. – ноги сильно не раздвигай, а то могу принять за приглашение. – он смотрел слишком пристально. Сканировал. Или наоборот, любовался. Ведь, понимал, что под мягкой бирюзовой тканью лишь кожа. Элина вдруг спрятала щеки ладонями. И сжала колени. Он взрослый. И все равно перед ним появляется странное ощущение стыда. Стыдно за то, что нравится? Или от его взгляда и слов? Он видит ее в другом свете. Тобольский отвернулся, а потом подошел уже с тонким покрывалом в руках. Бережно и заботливо укрыл длинные ножки. Присел на корточки совсем близко. Рукой не отпускал колени под покрывалом. – Элина, про больницу не пошутил. Знаю, о твоей боязни животных. Алина не должна была так поступать.

– Ты же сам и подавал ей подобные примеры. Она твоя дочь. И защищая меня, не надо ее отталкивать. Возможно, именно Алина помогла мне вспомнить все. И тем самым теперь намного легче воспринимать панический страх.

– Ты так же станешь моей семьей. Скоро. – опустила голову после этих слов. Не хотела открыто противостоять или соглашаться. – О больнице.

– Нет. Я на самом деле хочу выпить. – Говорила очень тихо. И он так и не сдвинулся с места. Их лица очень близко друг к другу.

– Хорошо. – поднялся и отошел к барной стойке в стороне. – посмотрим фильм? Какой фильм ты, Элина, хотела бы посмотреть?

– Ни какой. Не люблю кино. Алина правду сказала, про твою жену? – она поставила руку, согнутую в локте по подлокотник и сжала кулачок под подбородком. Она не могла остановится и изучать человека, так упорно рвущегося в ее жизнь. Сейчас он был настоящим заботливым и искренним. Что совсем не вязалось с его брутальной внешностью. – Сергей, расскажи.

– Скоро я тебе все расскажу. Пока рано. Ты все еще не часть моей семьи. – он налил виски. И себе. И Элине. Протянул ей бокал. Обхватил ее пальчики вместе с бокалом. Склонил голову и поцеловал запястье. – это важно. Чтобы ничто нас не разделяло.

– Дорн, он твой? Доберман подготовлен к защите дома? Или выполнять команды, нападать…

– Такого больше не повториться. Элина. Дорн это не единственный пес. И да, во всех моих владениях присутствуют собаки. Для защиты дома. Дорн долгое время жил в квартире Алины. И изначально являлся ее защитником.

– А потом?

– В этом не было необходимости. Достаточно было водителя, приставленной компаньонки и прочей прислуги. Алина проделывала подобные фокусы, пытаясь привлечь мое внимание.

– Сергей. Я не Алина. И не твоя жена из прошлого.

– Ты мое будущее. Завтра ты пойдешь со мной в ЗАГС. Завтра ты, Элина Аркадьевна Филатова, станешь моей женой.

Она выпила все содержимое бокала. Закашлялась. Но тепло разлилось по ледяным венам.

– Ты же пошутил? Я здесь. Посмотри? Нет смысла в этом браке. Я не могу. Замуж? Для меня это как очередная фобия. Тот ошейник, который я примерила в самолете. Зачем ты его снял? Посади меня на цепь. Но зачем замуж?

Он присел на ее же кресло. Взял из ее руки бокал и поставил рядом. А потом за плечи притянул к себе. И поцеловал макушку. Она дрожала. Как в лихорадке.

– Это и есть мое условие. – Элина вытянула руки. Хотела оттолкнуть мужчину. Но он ловко прошелся по ее позвонкам. Обхватил затылок. Сейчас Тобольский как никогда был уверен в правильности своих действий. Увидев ее там, на самом моменте падения, готов был прыгнуть следом. Она не позволит сейчас принять все. Но позже осознает. – Хватит. Шутки кончились. Ты же понимаешь, что полностью моя. Не будет больше никого. Мы поженимся. Завтра. После этого посетим твоих родителей. Их благословение мне не нужно. Главное, твое согласие. Просто с ними ты можешь попрощаться. А потом, Элина, мы уедем из этой страны. – он положил перед ней лист бумаги. Это был брачный контракт. Элина фыркнула и отвернулась. – Подписывай. Это сделка. Взаимовыгодная сделка. Все твои жертвы окажутся не напрасными. Максимум, что ты сможешь выжать из того образа жизни, который ведешь – та самая психушка на окраине мира! Или онкологический диспансер.

– Нет. Ты во мне золотую жилу нашел? Я свободный и живой человек! Рабство отменили в 1723 году! Петр мать его первый! – она снова срывалась на крик. Потому что вся ситуация переходила за рамки допустимого.

– Ты дослушаешь то, что я скажу. И не будешь никогда повышать голос при мне. Элина. Способы наказания, поверь, я смогу применить к тебе. На сколько, понимаю, – он снова дернул ее за шею, так чтобы теперь почти соприкасались их губы. Дыхание смешалось. – ты собиралась умереть. Знаешь, что такое смерть? – сдавил ей горло достаточно сильно. До тех пор, пока она не начала царапать его руки своими ногтями.

– Нет. Отпусти. Ты загораживаешь воздух! – он отпустил и Элина закашлялась. Но страшно не было. Понимала, что это лишь показательное выступление.

– Ты сама себе этот воздух перекрыла. – Вот тогда он поцеловал ее. Требовательно. Жестко. Но в то же время очень нежно. Он гладил ее тело. Прижимал к себе. И дышал ею. Успокаивая дрожь. Впечатывал ее губы своими. Она сжала зубы и зажмурилась. Но Сергей не отпускал. И все же проник языком в ее рот. Она не ответила, но и сопротивляется перестала. Обмякла в его руках.

Потом резко встал. Снова налил виски и сделал глоток. Элина попыталась встать. Но понимала, что просто упадет. У нее не осталось сил. Пережитый страх, алкоголь и теперь слова Тобольского словно лишили ее сил окончательно. Но и реветь она не собиралась.

– Ты знаешь о моем состоянии? Ты маньяк? Убьешь меня в другой стране.

– Смешная ты. Убить тебя для меня никогда не было проблемой. Даже сейчас. Я прав? О том, что ты не собиралась делать операцию? Собиралась гнить заживо. Поэтому решила отогнать всех от себя. Ко мне хотела шпионом приблизиться. Так вот он я. Тобольский весь перед тобой. Следи. Можешь исследовать во мне все, что пожелаешь! А завтра моя жизнь станет частью твоей, и наоборот. Подписывай. – он рукой со стаканом махнул, указывая на бумаги, лежащие рядом. Элина сделала вид, что не слышала.

– У меня нет даже телефона. Хотя, после того как выйду за тебя замуж, родители и сами от меня откажутся. Не с кем будет общаться.

– Ты же этого хотела.

– Не так! Зачем тебе жена инвалид?

– Мне не нужна жена инвалид. И ты им не будешь. В течении года ты будешь находиться в клинике. Это не просто клиника, а целый город. Лаборатории, лечебные корпуса, жилые комплексы. Там живут и лечатся только избранные. В лабораториях проводят немыслимые исследования и открытия. Лучшие врачи. Новейшие препараты и приборы. Там такое оборудование, которого больше нет нигде в мире. Поверь. Ты переживешь операцию и реабилитацию как в раю. И забудешь о своих проблемах. И там же с тобой будет жить суррогатная мать. Нашего ребенка. Элина это и есть мое условие. Ты выходишь замуж за меня. То чего ты избегала и отказывалась. Никто и никогда не сможет предложить тебе всего этого. Новая жизнь. Совершенно в другом статусе.

Она молчала. И понимала, что теперь знает все. Он именно этого и добивался. Навсегда, рядом с этим человеком? Навсегда без того, кто остался далеко за пределом возможного. Вот уж точно жирная такая точка на прошлом и настоящем!

– Не временно. Навсегда. Ты моя. Только моя. Никогда в твоей жизни не будет больше никого кроме меня. И ребенок. Наш с тобой ребенок. В той же клинике ты сделаешь пластику, уберешь этот уродливый шрам. Он больше тебе не нужен. Никакого прошлого. Лишь будущее. Вместе со мной.

Слезы теперь катились по ее щекам. Она давно так не плакала. И не могла остановиться. Словно вывернули ее душу наизнанку. Скрутили в узелок. И этот узелок держит Тобольский в своих жестоких руках.

– И тебе плевать, что я влюблена совсем в другого человека. – она произнесла это очень тихо. Но Тобольский вздрогнул. Лица его не было видно. Он словно спрятался в тени. Но сжал кулаки. Так, что побелели костяшки. Ненадолго. Мимолетно.

– Плевать. Соболевых к тебе никто не подпустит. Забудь о нем. – он сказал Соболевых. Но имел ввиду только Диму. Она понимала это. Смахнула слезы. Плакать перед ним. Низость какая. – это не любовь. Элина. Ты проживаешь слишком простую жизнь. По течению плывешь. Слушая лишь сердце. Ты достойна большего. И самого настоящего. Я предлагаю тебе то, о чем ты могла только мечтать. Здоровье. Без боли. Жизнь в физическом смысле полную и свободную. Любовь слишком скупое понятие в современной интерпретации. Она ничто по сравнению с тем, что тебя ждет.

– Я смогу лазить по горам?

– Я тебе этого не позволю. Но это возможно будет для тебя.

– Жить как овощ в золотой клетке? Далеко от своих близких.

– Там ты так же найдешь близких и друзей. Если хочешь, можешь петь. Занятия вокалом. Выступления. Устрою тебе самую выдающуюся карьеру певицы. Или задумайся, ты станешь матерью. Новый благотворительный фонд? В твоих руках будут такие капиталы, что ты сможешь всех детей Африки вылечить. Или построить дома для бездомных животных. Все, что пожелаешь!

– Замороженная яйцеклетка это не гарантия.

– Когда я обещаю, я исполняю. – от звука его голоса, и предчувствия, того, что скажет, Элина вздрогнула, – Она уже оплодотворена. Процесс уже пошел. – все. Теперь это точно конец. Фини та ля комедия. Занавес упал. Возврата нет. Элина повернулась к тем самым бумагам. Взяла в руку тяжелую, но резную металлическую ручку. И расписалась на всех страницах. Он знал. Кажется, еще пять лет назад знал, что однажды ухватит ее крепко. Элина зажмурилась и мотнула головой. Так явно и остро перед глазами ожила живая картина – она держит на руках своего ребенка. Своего ребенка! Девочку. С черными глазами. Оплодотворена? Увы. Черные глаза будут у ребенка другой женщины. Значит, девочка должна быть похожа на нее, на Элину. Господи! Как легко она во все это верит. А это лишь слова лживой и фальшивой Дианы. Слова, жаждущего завоевать ее, Тобольского!

Элина перестала плакать. Откинулась на спинку. Тобольский быстро унес бумаги в другую комнату. Словно она могла порвать их. Могла. Да, слишком сильно хотела сейчас не только бумаги порвать, но и весь этот дом спалить. До тла!

Вернулся. Он старается казаться все таким же собранным и серьезным. Но глаза блестят. И уголки губ готовы расплыться в улыбке. Взволнован.

– У твоих родителей больше не будет проблем в ресторане. В поселке прекратиться беспредел. Твой фонд вернется. Главной будет твоя сестра. Дима восстановится в обществе. Ни каких обвинений. И главное, я исчезну совсем из жизни города. Детский дом не просто оставлю в покое. Полная реставрация и лучшее оснащение. Скалодром. Что ты хочешь еще?

21

– Дима будет меня искать. – сама не сразу уловила смысл сказанного. Слова просто сорвались с губ. Ей хотелось в это верить. Ей хотелось спасения от своих расставленных ловушек.

– Не будет. Скоро Алина родит ребенка.

– Он даже не уверен, что ребенок его.

– Это его ребенок. – Элина внимательнее присмотрелась к мужчине. Это тоже часть плана? Алина не просто так от Андрея перекинулась на Диму? – У него будет много дел. К тому же он узнает о нашей свадьбе. Не только он. Все узнают. Элина, моя фамилия изменить саму суть отношения людей к тебе. Ты не пожалеешь. И я открою тебе весь мир. Ты будешь счастлива. Здорова. И станешь матерью. Только я могу все это осуществить. Самая красивая, самая желанная. Элина.

– Я уже жалею. – правда. Горькая, тяжелая, но искренняя правда, – Твоя дочь столько раз пыталась меня убить.

– Иди на ручки. Тебе пора поспать. Забыть обо всем. Став моей женой для тебя многое измениться. – он подхватил ее на руки. И стоя вот так, заглянул в печальные глаза. – я желаю лишь самого лучшего. И очень хочу видеть твое счастье и улыбку. – он медленно шел в сторону спальни. Своей спальни. Казалось, именно он сейчас жизненно нуждается в ее близости. Элина впитывала его собственную необходимость и верила во все, что он говорил.

– У тебя какой-то фетиш? Таскать меня на руках?

– Хуже. Осуществление мечты. Не могу остановится. И это лишний повод тебя прижать поближе. Дышать тобой. Ты знаешь, что пахнешь утренней росой.

– Роса разве может пахнуть.

– Теперь я в этом уверен.

– Сергей, ты в своих пентхаусах и суперджетах не способен знать запах утренней росы!

– У меня есть домик в деревне. Ферма. И да, я провожу там почти три месяца в году. Лето.

– Не в этой стране?

– Нет. Но там потрясающие рассветы. Там бескрайние просторы, пастбища. Я отвезу тебя туда. Не только роскошь должна радовать.

– Пять лет назад эта клиника существовала? – Элина уткнулась лицом в его шею. Он на самом деле такой? Или это очередная ложь?

– Да. Но я про нее не знал. И пятнадцатилетнего подростка не смог бы туда отправить.

– Почему?

– Там нет детского отделения. Даже за очень большие деньги. Об этой клинике знают лишь избранные. Не знал тогда, потому что еще не все было доступно. Пойми, в этом мире правят отнюдь не деньги. Власть и неисчерпаемые капиталы. – за порогом спальни исчез даже приглушенный свет. Они оказались практически в глубокой темноте. Но Сергей знал каждый сантиметр этого дома. И хорошо ориентировался даже в темноте. С драгоценной ношей на руках.

– А я, наивная, думала миром правит любовь. Хотя… Ты готов отказаться от планов, ради меня. – есть что-то неуловимо фальшивое в происходящем. Его попытки впечатлить ее или в словах. Или это ее собственное желание сделать все не настоящим.

– Все намного серьезнее, милая моя. Все планы изначально создавались ради тебя!

– Ты хочешь, чтобы все так думали? Или это правда? Измором решил взять?

Сергей склонился, уложил девушку на мягкое покрывало. Переплетая длинные золотые локоны. Поглаживая ее лицо. Он совсем не пугает. Но заставляет ее волноваться. И терять опору своей уверенности. Алина сказала ей глупость. И самую большую ложь. Он даже не помнит облик своей бывшей жены. Элина единственная в своем роде.

– Я не сказала да.

– Ты пришла. И этого достаточно. – поцеловал ее в лоб.

– Нет. Почему я в этой спальне? Это же не та кровать? И мы хотели напиться.

– Я не понравлюсь тебе пьяным. – он и сейчас, пусть ласково, но руководит ее действиями. Соглашается, но делает по-своему.

– Смешно. Ты и трезвым мне не нравишься!

– Может пока наоборот? Буду не нравиться тебе завтра. Сегодня сделаем все наперекор самим себе? Ты можешь спеть. Или станцевать. Я видел, как ты танцуешь.

Она тихо рассмеялась. А потом затихла:

– Ты видел меня в Буцефале, тогда, в начале лета.

– Да. Босиком танцевала с подростками. Ты была неподражаема. И песни…в твоем исполнении любая музыка звучит совсем иначе.

– Знаешь, птица вольная, не умеет петь в заключении.

– Ты станешь более свободной, чем раньше. И время тебе это докажет.

Да, алкоголь, бешенство внутри сыграло злую шутку. И Тобольский не собирался ее останавливать. Он подыгрывал с одной целью. Приручить. Оба понимали. Точка прошлого поставлена. Она не сможет переступить уже через то, что сама же и творила.

На подкорке одурманенного сознания все еще мелькал образ Димы. Осуждающий взгляд. Собственное сожаление и раскаяние. Нет, Дима единственный, кто не осудит. Никогда. Пугало другое. То, что он может предпринять.

Сергей замер над девушкой. И почти выдохнул слова:

– Ты перестанешь думать о нем. Очень скоро. – Она сейчас так беззащитна в его руках. И так просто воспользоваться моментом. Тем самым отмести гордость. Забыть обо всем. Он откинул одеяло. Лег рядом с Элиной. Спиной она прижималась к нему. Пряжка ремня впилась в ее поясницу. Так тепло и уютно. Вдвоем. – Ты уже моя жена, Элина. И теперь возврата не будет. Спи. – словно заклинание. Она уснула, утопая в его горячих руках.

Она открыла глаза и поняла, что находится в ЕГО спальне. Комната совершенно мужская. Спартанская и темная. Но очень стильная.

Рядом, как болванчик стояла странная личность. Женщина. Как статуя. Руки сложена спереди, голова чуть склонена на грудь. В темно коричневом брючном костюме. Это создание, кажется, не дышит. Элина приподнялась на кровати. И тогда статуя ожила. Ни улыбки, ни какой эмоции в глазах. Снова. Она совершенно без одежды. Застонала, пытаясь вспомнить. Ничего. Ей подмешали что-то? Тобольский точно спал здесь. Кровать выглядит так, словно она спала одна. Лишь запах его парфюма на подушке. И отсутствие одежды.

– Элина Аркадьевна, доброе утро. Меня зовут Арина, я ваша помощница на сегодняшний день.

– Что? – Элина непонимающе оглянулась. – моя помощница? Я вроде в космос лететь не собираюсь. Зубы почистить и сама умею. Где Тобольский?

– Вам предстоит подготовится к свадебной церемонии. Сергей Романович уехал рано утром.

– Вот еб. черт. – Элина встала и потянулась. Не стесняясь своей наготы. Услышала звук открывающейся двери и напряглась. – Дорн все еще бродит по дому? – да, ее не пугало появление кого либо. Лишь пес. Вспомнив все, Элина осознала саму суть своей фобии. И поняла, что вполне сможет с ней справиться. Но слишком рано для постоянного столкновения с собаками! За дверью оказался столик на колесиках, с завтраком. Арина вкатила его в комнату. Но Элина лишь фыркнула.

– Я не буду завтракать. – она не сразу посмотрела на странное создание. И все же, когда увидела побледневшее лицо, нахмурилась. Тобольский держит прислугу в ежовых рукавицах? Ее тоже мечтает вот так же захомутать? Не выйдет. Не у кого не получится! И даже жалеть Арину не стане т сейчас. У каждого свое право выбора судьбы. Свое видение того, как и где надо жить! Элина готова следовать за Тобольским. Готова. Но по своим правилам. И ему придется это уяснить!

– Элина Аркадьевна, собак в этом доме больше нет. Сергей Романович распорядился их отправить в другие владения. И приказал вас об этом предупредить.

– О как. Ну что ж. Заботливый у меня муженек. Так вот…как там тебя. – главное не потерять свою уверенность. Собака ни в чем не виновата. Но кто знает, что Тобольский сделал? Сдал пса на мыло? Или правда в другой дом отправил? На миг мелькнули в памяти слова Дианы – руки по локоть в крови. Пусть Дорн всего лишь собака, которая посмела по приказу пасть разинуть. Но! Он живое существо! Тобольский ни с кем не считается. Скорее всего и Элину он пока принимает лишь потому что желает!

– Арина.

– Точно. Ариш, я сама себя в невесты наряжу. – и присвистывая, направилась в ванную комнату. Хихикнула. За свист ее мама всегда ругала. Сейчас рядом нет мамы. И кажется сегодня, она вообще станет сиротой. Родители откажутся от дочери, после знакомства с мужем. Да. Элина точно переплюнула старшую сестру. А вообще они обе хороши. Андрей. Софи. Как все воспримут происходящее? Немного подкосились колени от мелькнувших мыслей. Но нет времени думать. Поздно уже.

Немного обалдела на самом входе в ванную комнату. А Тобольский тот еще пафосный буржуй. У него нет ванны. Комната, полностью один сплошной душ. В центре гигантское джакузи. Выглядит, слишком нереально и потрясающе. Невидимая подсветка. Зеркальные панели. Посмотрела на свое отражение. Что было этой ночью? Неужели они переспали? Его ласки она помнит отчетливо. И то, как он довел ее до оргазма. Всего лишь, лаская шею губами, языком. А рукой поглаживая живот, бедра и самое сокровенное. Она стонала от горячего и восхитительного удовольствия. Тело такое легкое. Он, как умелый музыкант знал правильные ноты ее тела. Нет. Нет никаких признаков сексуальной активности в эту ночь. После яркой вспышки оргазма, она уснула. Осмотрела свои руки, живот, шею. Ничего. После того, как она с Димой была, по всему телу оставались синяки. Так же как и он был весь в царапинах и засосах. Они просто не могли быть нежнее друг к другу. Словно пытались сожрать все, что им предлагали. Вспомнила, как оставила след укуса на шее. Ливень. Лес. Его руки. Его нетерпеливые поцелуи. Он женился на Алине. Теперь она станет женой Сергея.

Тобольский перечеркнул все. Одним махом. Никто не простит ее за связь с Тобольским. Андрей теперь вряд ли вообще в ее сторону посмотрит. А вот Дима. Своим черным испепеляющим взглядом, как и раньше будет ее любить. Увидеть его. Сердце тихо заныло и стукнулось о ребра. Как колокол церковный. Бууум. Еще разок. На один короткий миг. Бууум!

Арина стояла позади, загибая ладошки.

– Элина Арк…

– Еще раз меня Аркадьевной назовешь, выгоню.

– Сергей Романович меня уволит. Мне нужно быть с Вами. – она на самом деле выглядит жалко, хоть и пытается быть строгой. Возраст чуть старше Элины. Вся зализанная какая-то. Серый костюмчик, наглухо закрывающий все, чтобы понять – женщина это или парень.