Текст книги "Территория нелюбви (СИ)"
Автор книги: Алиса Перова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
5.3
Восторженный щебет Стеф оборвался, едва автомобиль повернул на «Камчатку». Девчонки как по команде развернулись к заднему стеклу, провожая недоумёнными взглядами шумный яркий проспект с его современными стеклянными высотками. Ну да – мы с Бабаней жили не в самом презентабельном районе города, но я не собираюсь за это извиняться. К моему облегчению, спустя пару минут Стеф обрела голос:
– Ой, как красиво! Шурик, смотри, какой чудесный парк!
Да ты же моя умница!
Я с умилением взглянула на сестрёнку – глаза светятся, на лице улыбка… Ну а что, парк у нас и правда замечательный, и всего в десяти минутах от дома. А на таком же расстоянии в противоположную сторону – лес и река. Только туда лучше не ходить в одиночестве. Я, например, каждое утро бываю там вместе с Ричардом. Я туда – бегом, а он короткими перелётами.
– Вот мы и дома! – преувеличенно радостно заявила мама, когда Dodge притормозил у подъезда, а я взмолилась про себя, чтобы мой вечно пьяный и страшный сосед Пузиков не намылился на послеобеденный променад.
– Ну что, по чайку? – попытался ненавязчиво навязаться Вадик.
Сперва он подал руку маме, помогая ей выбраться из салона, а когда ломанулся к Алекс, та уже выпорхнула самостоятельно.
– Вадюш, дома чайку попьёшь, – я ласково похлопала ладонью по его напряжённым грудным мышцам и тихо шепнула: – Сдуйся уже, Геракл, а то уши покраснели и глаза сейчас выскочат.
– Неблагодарная, – оскорблённо рыкнул мой друг, не сводя осоловевших глаз с Алекс. Кажется, так и сожрал бы. И если у меня недавно мелькнула мысль, что Алекс не мешало бы скинуть ещё пять-шесть кило, то судя по плотоядному взгляду этого кобеля, я ничего не смыслю в женских формах.
– Предусмотрительная, – я тоже стрельнула глазами в сторону сестры.
– Ревнуешь?
– А то!..
***
Я щёлкнула выключателем и в тесном узком коридорчике воцарилось молчание. И я отлично понимаю девчонок, потому что ещё не забыла свою первую реакцию, когда два с половиной года назад впервые появилась у Бабани. Хотелось сбежать без оглядки… Всё равно куда, лишь бы подальше от этой тесной маленькой клетки. Уже позднее, окунувшись в риелторскую деятельность, я поняла, что наша двушка – это далеко не худший вариант, да и нам с Бабаней хватало за глаза.
Но теперь нас здесь вдвое больше, а девчонки привыкли к простору. В Киеве у нас был довольно большой дом. Не буржуйский дворец, конечно, но у каждого была своя комната. Даже у меня. И кухня была огромная, и участок большой… А здесь кухонька пять квадратов и крошечный балкончик, да и тот уже занят Ричардом.
– Айка! Шаболда! – донёсся из глубины квартиры дурной голос и мгновенно снял напряжение.
– Ой! Это Ричард? – восторженно пискнула Стеф. – Какая прелесть!
– Петух помойный, – проворчала мама.
– Любопытно, – Алекс первая устремилась на голос.
– Осторожно, Аль, не входи без меня, – предостерегаю отважную сестру и спешу её опередить.
Знакомство прошло… нормально. Ричард не по-джентльменски поприветствовал девчонок матом, но, к счастью, они не обиделись, а даже напротив – развеселились. Но предусмотрительно продолжили держаться от Ричи на почтительном расстоянии.
– А вороны, между прочим, самые умные птицы, – просветила нас всезнайка Стеф. – Они умеют считать, мыслить и очень любят проказничать! Даже могут тихо подкрасться к собаке и схватить её клювом за хвост.
– Зря ты это при нём сказала, – усмехнулась Алекс.
– А он что, всё понимает? – удивилась наша малышка.
– Слово «собака» точно знает, – пояснила я, и в подтверждение моих слов Ричи громко гавкнул и тут же словил на лету муху.
– А мухи жужжат нотой «Фа», – сквозь смех выдавила Стеф.
– Всё – отпелась!
Заливистый хохот девчонок, как лечебный бальзам от моих переживаний и сомнений. Они привыкнут… им обязательно понравится здесь. А ведь они ещё свою принцессочную комнату не видели!..
– Айка! – резкий и недовольный голос мамы ворвался как расстроенный тромбон в партию скрипки, мгновенно обрывая веселье. – Ах, ты гадость такая!
Как в детстве… Такое отвратительное и давно забытое чувство… Страх… Он выполз из каких-то дремучих глубин и заурчал, заворочался в желудке… куснул за сердце, нарушил дыхание… Стоп! Я сделала глубокий вдох и улыбнулась девчонкам.
– Что-то стряслось…
– Кажется, где-то опять прожужжала нота «Фа», – Алекс подмигнула и пошла на звук.
Яростно раздувая ноздри, мама застыла посреди обновлённой, красивой и современной комнаты.
– Это что? – она раскидывает руки по сторонам. – Где мамины вещи? Где мебель? Откуда всё это?
– Но… так ведь лучше, – получается тихо и сипло.
Я злюсь на себя за волнение, но почему-то не могу взглянуть на девчонок… Я боюсь их разочарования. Закусив губу, смотрю на разъярённую маму и пытаюсь понять, что именно её так разозлило.
– Денег, значит, нету, да?! А на весь этот колхоз ты нашла деньги? Что это? – она дёргает штору и тут же рявкает на Алекс, пытающуюся вмешаться: – Замолчи, Шура! И не смей совать нос не в свое дело! Эти шторы для сельского клуба! И люстра оттуда же! А диван… Боже, это же не бордель!
– Диван, видимо, для тебя готовили, – успела вставить Алекс.
– Что ты сказала, дрянь? – взвизгнула мама. – И это твоя благодарность? Идиотка! У тебя же с собой, кроме сменных трусов, ничего нет! И не будет! Потому что эта тварь малолетняя тратит наши деньги вот на такое убожество! – она подлетела к стене и рванула слегка отставший край обоев. – Это вот что?
Фигня это…
Я смотрю на повисший оторванный кусок таких дорогущих обоев и вдруг понимаю… они совсем сюда не подходят. Почему я раньше этого не видела?
– А шкаф нормальный? – спрашиваю маму, а со спины меня обнимают тонкие руки. От этого становится плохо и неуютно, но я терплю. – Мам, ты ничего не сказала про шкаф…
– А п-по-моему, очень красиво, – опережает маму Стефания, – мне здесь нравится.
– Где деньги? – вопит мама, а на её лице вспыхивают красные пятна.
– Шикарный шкаф! – Алекс распахивает дверцы. – А вместительны-ый! Здесь даже ночевать можно. И эта комната однозначно круче, чем у меня дома. А если кому-то не нравится, то эти кто-то могут спать на балконе – там есть просторный и стильный вольер. Возможно, и наше богатое наследство там же припрятано…
***
Очень осторожно я повернула ключ в замке и быстро спустилась по лестнице. Какая тишина!.. Влажный ночной воздух заставил поёжиться… от холода и удовольствия. Обожаю это время! Все полуночники уже спят, а ранние пташки ещё не проснулись. И во всём мире лишь я и…
Ричи громко каркнул и спикировал с четвёртого этажа на спинку лавочки. Только я и Ричард.
– Тихо! – прикладываю палец к губам и приказываю: – Погнали!
Сегодня мне так и не удалось уснуть, но тело совершенно не ощущает усталости, и голова работает ясно.
Какая же я глупая! Ведь раньше Алекс часто упрекала меня в отсутствии вкуса, да и Вадик иногда делал замечания… Так почему я вдруг решила, что девчонкам может понравиться мой нелепый выбор интерьера?
«Послушай меня, Айя, всё отлично, правда! Ты мне веришь?» – Алекс осторожно держала мою ладонь и заглядывала в глаза. – «Нам со Стешкой плевать, подходят эти шторы к мебели или нет. Они классные! И ты всё это сделала для нас… от души. Ты ведь хотела, чтобы нам было хорошо, правда? И нам очень хорошо, Айка! А лучше всего то, что мы теперь вместе».
И я согласно кивала и верила. И снова терпела, пока Стеф, тоненько подвывая, ластилась ко мне.
А потом я отдала маме бабушкину сберкнижку, на которой было совсем немного денег – примерно полторы её пенсии. Но, даже увидев, что средства не снимались, мама не поверила, что я тратила собственные заработанные деньги. И в чём-то она права… С моим небогатым опытом и клиентской базой массажем много не заработаешь.
Весь прошлый год в институте ФиЗ я оканчивала курсы за курсами, осваивая разные виды массажа. Деньги за приобретённые навыки платила как все, но была единственной, кому не выдали сертификаты. Возрастом не вышла. Теперь у меня куча отвратительных клиентов, желающих получить профессиональный массаж за бесценок. И лишь несколько человек, ради которых стоит не бросать этот нелёгкий труд.
Спасибо за помощь Вадькиному отцу, он уже столько раз мне помогал – и клиентов подкидывал, да и вообще частенько подстраховывал в разных жизненных ситуациях. Он – серьёзный бизнесмен, немножко бандит и просто отличный мужик. Хотя когда-то и собирался мне ноги выдернуть. Но потом передумал, как только убедился, что как женщина, я Вадика совершенно не интересую.
Но с Вадькой-то всё понятно, у него, как у Есенина – «Мне бы лучше вон ту, сисястую, Она глупей…»
А Кириллу Андреевичу что вдруг не понравилось? Всегда был такой добрый и внимательный… И здрасьте, приехали – «Я не стану тебя тренировать!»
Очень нужны мне твои тренировки, придурок! Ты сделай важное дело – и вали на хрен смело!
Вот так ему и скажу! Сегодня! И чёрта лысого он у меня сорвётся!
От откровенной картинки, подкинутой смелым воображением, меня начинает знобить. Или это холод из-за близости реки?.. Подул встречный ветер, и на моё разгоряченное от бега лицо пахнуло свежестью осеннего леса… Не останавливаясь, я спускаюсь к самой воде и замираю на целую минуту…
Восторг! И к чёрту все нехорошие мысли!
Ричард опасливо держится от меня как можно дальше. Он знает, что сейчас будет, и недовольно каркает…
Я глубоко вдыхаю и извлекаю из-под курточки нунчаки…
Глава 6.1 Кирилл
Изящно и почти невидимо порхают нунчаки в руках мастера, а я невольно вспоминаю Айку. Или осознанно…
Она спрыгивает со стены и оступается… А я ловлю. Девчонка резко отшатывается от моих целомудренных объятий и ощетинивается. Выставляю вперёд ладони – спокойно, я просто подстраховал… Она прищуривается и разглядывает меня… Как-то странно разглядывает. «Я Вам нравлюсь, Кирилл Андреевич?» Конечно, она мне нравится – ловкая, отчаянно бесстрашная и нелюдимая девочка. Только, кажется, она о другом… Ну, нет, Айка, только не ты! «Ты отличная спортсменка, труженица…» Она ухмыляется чему-то понятному только ей. К черту! Пора завязывать с благотворительностью – первый звоночек уже есть. И неизвестно что ещё она втемяшит себе в голову. Ребёнок же совсем!.. Больше и близко не подойду!
Уже позднее, покидая скалодром и садясь в машину, заметил её удаляющуюся худенькую фигурку. Видел, как она продемонстрировала фак что-то крикнувшим ей вслед троим ушлепкам и рванул было спасать, когда они устремились к ней… И застыл на месте, глядя с неверием и восторгом, как порхают в маленьких ручках нунчаки, не позволяя приблизиться, предупреждая, что колючки этого ёжика очень больно жалят. Я так и не подошёл. Стоял за деревом и наблюдал, пока неудачливое трио не свалило прочь, матерясь и крутя пальцами у безмозглых голов. А потом провожал девчонку до остановки, держась на расстоянии. Если бы оглянулась – заметила бы. Но Айка не оглянулась ни разу. Бесстрашная и совершенно безбашенная. А я?.. По правде говоря, мне нравилось быть для такой серьёзной и самостоятельной девочки авторитетом и нравилось, когда она обращалась ко мне за помощью. Теперь я для неё трус… Неприятно, но всё лучше, чем отважный педофил.
– Кирюш, может, хватит уже смотреть эту гадость? – Алёна загораживает собой экран, и я ставлю фильм на паузу. – Ты же видишь, как я нервничаю!
– Почему? – теперь я разглядываю Алёну. Со спокойным и сытым удовлетворением.
– А ты не понимаешь, да? Вот это что? – она стучит ногтем по своему кольцу.
К слову, кроме этого огромного кольца, закрывающего всю фалангу её пальца, на Алёне больше ничего нет.
– А сколько у меня попыток для правильного ответа? – Я прекрасно понимаю, к чему она ведёт, и предпочитаю отшутиться.
– Издеваешься? О нашей помолвке знаем только мы с тобой. Словно это ничего не значит! Просто подарок…
– Но ведь это и есть подарок.
Но, конечно, не просто… Ведь ты выпрашивала его четыре месяца! Но мне действительно не жалко. Ведь наша… помолвка не ограничена сроками.
– Ты прекрасно понимаешь, о чём я! Для всех мы так и остались… сожителями, – последнее слово Алёна выплёвывает с яростью.
Она нервно передёргивает плечами, отчего её полная красивая грудь подпрыгивает – провокационно и призывно. Но я не призвался… уже третий раз за сегодняшнее утро. Не-не, я не импотент! Когда мы познакомились, меня сперва восхитила Алёнкина милая привычка ходить дома обнажённой. Тогда я даже отпуск взял и целую неделю волочился за ней по квартире, как хвост. Который сильно трубой. И был готов двадцать четыре на семь. Потом пять… потом на пять…
Я вообще очень мало понимаю в искусстве, но почему-то меня всегда восхищала картина Крамского «Незнакомка». Я мог часами пялиться на неё в музее. А повесил бы у себя дома, и вскоре перестал бы её замечать.
Наверное, дурацкая аналогия… Но у меня так. Мне нравится, когда у моей женщины случайно распахнулся халатик на груди… Или в разрезе юбки промелькнула кружевная резинка чулка… Я люблю разгадывать и каждый раз нетерпеливо разворачивать, как ценный подарок. Стискивать зубы, прикасаясь к обнажённой коже, захлебываться слюной, снимая бельё…
Сейчас же я спокоен и расслаблен. Мне кажется, что Алёнкино тело я знаю гораздо лучше, чем собственное отражение в зеркале.
– Я надеялась, что мы устроим праздник, позовём друзей…
– Алён, но это же не свадьба. И разве это не дело только нас двоих? Ну, если хочешь, я могу пацанам сегодня сказать… Думаю, они обрадуются!
На самом деле я так не думаю и Алёна тоже.
– Кир, ну о чём ты говоришь?! Твой раздолбай Женька первым же начнёт тебя отговаривать! Можешь ты хотя бы сегодня не встречаться с ними?
– А когда, Алён? – я начинаю злиться. – Завтра мы улетаем… Предлагаешь перенести встречу на год-два? Тебе, кстати, не холодно, может, оденешься? – и в качестве примера я сам начинаю одеваться. Правда, меня уже ждут.
Прямо сейчас наш мальчишник кажется мне просто замечательной идеей.
– Кирюш, мне кажется, что ты меня больше не любишь…
Иногда мне тоже так кажется…
Но в голосе Алёнки столько горечи, что я говорю совершенно другое:
– Тебе кажется, Алён. Это нервы…
– Ты правда так думаешь?
Моё «да» застревает на выходе, но я молча киваю, давая нам шанс ещё на одну попытку.
6.2
– Ну, ты давай там, Кирюх, не посрами державу! – в прихожей отчим крепко пожимает мне руку на прощание и хлопает по плечу. – Про мать ток не забывай… Э, Валюх, ну ты чего расклеилась, не на войну же провожаем.
Мама быстро утирает слёзы и виновато мне улыбается.
– Прости, Кирюш, оно как-то само.
– Всё будет отлично, мам, не волнуйся, – я прижимаю её к себе, ощущая, как режет глаза. – Мы будем с тобой почти каждый день созваниваться. Вот увидишь, я ещё тебе надоем.
– Надоедай, любимый, обязательно надоедай, – мама бормочет мне в грудь, гладит по спине, целует через футболку. – Сынок, ты только… ты сейчас не спеши с женитьбой, ладно? Нет, ты не подумай, Алёна мне очень нравится, но… Ты в себе сперва разберись, Кирюш. Чтобы всё по-человечески и по-божески… чтобы потом не повторять отцовских подвигов. Ты слушай своё сердце, сыночек…
Сердце… Отец почему-то не послушал…
Сколько себя помню, отец в моей жизни был всегда. Мы проводили с ним почти каждые выходные, когда он был в стране, вместе летали к морю и в горы, путешествовали по разным странам. Подаркам, полученным от моего отца, завидовали все пацаны. Впервые я задался вопросом, почему же он не живёт с нами лишь годам к шести. Мама наверняка ждала и боялась моих расспросов, но не отмахнулась, не обманула – обняла меня крепко и сказала: «Иногда так бывает, Кирюш, что папа и мама не живут вместе… Но зато у тебя самый лучший папа! Ты ведь знаешь это?» На тот момент в моей голове всплыл самый памятный пример для сравнения – наши шумные соседи – регулярно и нещадно битые главой семейства. И я безоговорочно согласился с мамой – однозначно мой папа самый лучший!
Позднее, конечно, всплыли и другие примеры, и самый яркий – старший брат отца, Женькин батя. В детстве я даже завидовал Жеке, ведь в отличие от моего, его отец всегда был рядом со своей семьёй и уходить никуда не думал. Впрочем, мой – тоже не уходил. Он никогда и не приходил к нам. Просто, будучи женатым на другой женщине, встретил мою маму и, как водится, потерял голову. Позднее нашёл, конечно, и на место водрузил, и с холодным разумом вернулся в семью. Но осадочек остался. И прижился. И вот он я – продукт случайной встречи. Ненарочно зачатый в безумстве страстей.
Невыносимо было жаль маму. Как же я злился и мечтал бросить отцу в лицо, что он мне на хрен не нужен со своими подарками, со своим грёбаным альпинизмом, со своей скалолазкой женой – дурой набитой. И мечтал, чтобы она замёрзла где-нибудь в горах. И дочь их ненавидел. Долгожданный поздний ребёнок – маленькая отвратительная пиявка Маргоша!
Хорошо, что не успел всё это высказать – дурной был, мелкий ещё. Мама тогда меня быстро остудила и всё терпеливо объяснила, как взрослому. Я не сразу понял – доходил постепенно, продолжая злиться и ненавидеть жену отца. Пока не познакомился с ней. Отличная тётка – добрая, весёлая и очень мудрая. Она приняла меня с такой искренней добротой, что мне стало стыдно и за мою ненависть, и за мысли недостойные. И как-то сразу мозги на место встали – никто не виноват. И отец мой реально лучший!.. И мама самая замечательная!.. Просто так бывает.
***
Рёв Геныча из динамика едва не лишает меня слуха:
– Эй, укротитель дикобразов, ты где там потерялся?! Или Жека и с тобой лечебным бальзамом поделился?
– Каким бальзамом? – не понимаю я.
– О! Так ты не знаешь?! Хо-хо! Тогда советую поторопиться, чтобы почерпнуть информацию из первых честных уст, как говорится! А то нашему Максимке обидно, знаешь ли – он к нам спешил, как мог, а друзья в пассивном рассосе. Кстати, брат, мы в «Колокольчике».
– Еду уже.
6.3
Сейчас я даже не вспомню, в какой момент детское кафе «Колокольчик» превратилось в излюбленное место отдыха отвязной молодёжи. Интерьер, меню и график работы перестроили, а название оставили неизменным.
Мои пацаны уже здесь. Максу я очень рад и понимаю, что мне действительно его не хватало. Несмотря на то что мне по-настоящему дороги все мои друзья, Макс по духу оказался ближе остальных. И дело даже не в том, что он тоже альпинист… Малыш – самый молодой из нашей четвёрки, но в отличие от безбашенных Жеки и Геныча, давно знает цену деньгам и умеет грамотно расставлять приоритеты. Жека пока научился только тратить. Зато Геныч, хотя и зарабатывает с малолетства, легко может просадить огромный гонорар за один день, в том числе и на своих друзей.
А вообще, мне повезло с ними со всеми. НО… по закону подлости в тот самый момент, когда нас снова четверо, кто-то непременно должен выбыть. На сей раз это я. Но сегодня мы вместе, а впереди у нас вечер и целая ночь. А отоспаться я успею и в самолёте.
– Так что с Жекой-то случилось, где он? – спрашиваю Геныча, когда с приветствиями покончено.
– Беда случилась с Жекой, – хохотнул Макс.
– Вот ни хрена не смешно! – рявкнул на Малыша Геныч и повернулся ко мне. – Есть предположение, что Жека сейчас сидит в тазике со льдом. Он же мышцы на ноге потянул… помнишь?
Я киваю, но пока не вижу связи с тазиком.
– Во-от! А эта его сучка пучеглазая мазь посоветовала – «Финалгон» называется. Ну, Жека и возрадовался! Ногу-то он намазал… И даже руки помыл!.. А потом писать пошёл… Ну и всё! – припечатал Геныч. – Теперь он свой нефритовый столб замораживает. Так я ж ему говорю – ты к нему курицу замороженную привяжи и давай к нам. Но чтоб по пути к этой марамойке заскочил и отблагодарил как следует за совет. Как зовут-то её, Кир?
– Света?
– Вот да – Света! Звезда… японского балета! – лютует Геныч. – Ишь, чего удумала, советчица!
В это же время я с удовольствием наблюдаю, как мой брат входит в «Колокольчик» и, облизанный плотоядными женскими взглядами, пробирается к нам. Прихрамывает, морщится слегка, но живой. И улыбается.
– Здорово, бандиты! Макс, ну ты лысый, как урод!
– Жека, сокол мой! – радуется Геныч, бросаясь ему навстречу. – Ты как, детомёт себе не отморозил?
– Ну ты ещё пощупай, придурок! Разберёмся лет через… дцать… – отмахивается Жека. – Ну что, за встречу и за проводы? Предлагаю начать здесь, а догонимся потом в «Саламандре».
– А это где? – интересуется Макс.
– А это, Малыш, – загадочно вещает Жека, – то, что доктор прописал от мозолей на руках! Там самое щедрое крейзи-меню – можно всех!
Геныч радостно кивает и добавляет:
– И в «Саламандре» ты точно не встретишь вот такие тонкие и кривые чулочки, – он кивает на приближающуюся стайку девчонок, среди которых в тонконогой юной брюнеточке я узнаю свою двоюродную сестрёнку Наташку. И, между прочим, родную сестру Жеки…
Шестнадцатилетняя Наташка со своими огромными синими глазами и тоненькими ножками похожа на трогательного оленёнка. Когда-то я был предметом вовсе не тайных грёз моей маленькой сестрёнки, но однажды в её изменчивое сердечко ворвался брутальный и громкоголосый Геныч и вытеснил всех конкурентов.
– Геныч, ты за базаром следи иногда! – недовольно рычит Женёк.
– Жек, да клянусь, я её не узнал! – виновато гудит Геныч. – Я ж на ножки смотрел… Хорошие такие ножки, перспективные… А мясо успеет ещё нарасти… Кирюх, правильно я говорю?
Макс тихо ржёт, спрятав лицо в ладонях, а я киваю с усмешкой. Понятно, что Геныч не планировал обижать нашу девочку, просто его язык частенько опережает мыслительный процесс. И сейчас он, радушно раскинув ручищи, привстал из-за стола и «Колокольчик» наполнился его трубным басом:
– Натали, свет очей моих! Да ты ли это, моя дивная краса?! Я ослеплён!..
– Геныч, сука, заткни свой мегафон! – лютует Женька и переводит свирепый взгляд на приблизившуюся сестру.
– Ой, привет, ребят, – радостно и немного смущённо зачирикала наша дива. – Максик, ты уже вернулся? Какой ты лысенький! Прикольно!..
– Да? Спасибо, – это осклабился Макс.
– Ты какого хрена тут забыла, краса сопливая? – рявкает Жека и с раздражением отмахивается от моего предостерегающего жеста.
Наташка обиженно вспыхнула и сразу надула губки. Одна из её подружек глупо захихикала, но зато вторая…
– Прошу прощения, мальчики, это моя вина, – красивая блондиночка прошлась по нашей четвёрке заинтересованным взглядом и кокетливо накрутила на пальчик локон. – Это я пригласила сюда девочек. Кстати, меня зовут Виктория, – и она протянула Жеке узкую ладошку для приветствия, на которую тот уставился, как на пупырчатую жабу.
– Да хоть Даздраперма! Мне по хрену. Брысь отсюда все трое, пока я не придал вам ускорение.
Готов поспорить, блондинка подобных речей в свой адрес отродясь не слыхивала. Но лицо удержать сумела.
– Хамло! – фыркнула она и, одарив меня очаровательной улыбкой, скомандовала: – Пойдём отсюда, девочки.
И девочки гордо удалились, выражая своими затылками высшую степень презрения.
– Жек, ну чего ты детишек застращал? – сокрушается Геныч.
– Вот именно, что детишек! А свои отстойные комплименты прибереги для своих шмар!
– А ты чё, поллюция нравов, что ли? – взревел Геныч. – Чего я неприличного сказал?
– Сегодня она свет твоих зажравшихся очей, а завтра снова сопли на кулак мотает!
– Не, Жек, ну а что мне прикажешь, игнорить её?
– Женька, какой же ты урод! – взвизгнула неожиданно вернувшаяся Наташка и мгновенно отпрыгнула мне за спину.
– Вот! Устами младенца! – поддержал её Геныч, чем окончательно испортил нашей малышке настроение.
Я укрываю от Женька расстроенную, едва не плачущую сестрёнку, шучу, утешаю… и почему-то снова вспоминаю Айку…
А ведь она так и не вернулась на скалодром… Неужели послушалась меня? На неё это совсем не похоже. Может, ей помощь была нужна?.. Неприятное чувство вины фонит в подсознании уже целую неделю…
– Кир, ты меня совсем не слышишь? – капризно пищит Наташка. – Поздравляю тебя с помолвкой, говорю. Видела сегодня в инсте кольцо на пальчике твоей Алёнки – отпад! И когда свадьба?
– Ты узнаешь об этом в числе первых, – я обнимаю её за плечи и спешу проводить к выходу. А судя по вытянутым физиономиям друзей, понимаю, что расспросов мне не избежать.
