Текст книги "Кукла"

Автор книги: Алиса Мун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Точно так же люди, ее антиподы, во всем полагаются на автоматику, считая машинные способы решения своих проблем наиболее надежными. И это тоже правильно, поскольку кому, как не людям, знать о несовершенстве человеческой психики.

Линда открыла шлюз и подключилась кабелем к компьютерному СОМ-порту. И начала предельно внимательно вводить данные:

29 44, ячейка 26 04 19 49 AF 84 02 5Е

6В ЗЕ, ячейка 89 F3 D8 79 41 06 17 DE

83 СО, ячейка Е2 64 94 56 56 56 A3 7F

5F D9, ячейка 10 39 Е4 98 59 9В 62 FF…

Тихо жужжали неутомимыми кулерами шесть процессорных блоков. Незаметно струилось время, которое одни отмеряют по атомным часам, а другие по положению солнца на небосводе. Линда сидела на стуле перед монитором и, шевеля губами, тихо проговаривала буквы и цифры, которые необходимо было безошибочно набрать на клавиатуре и отправить внутрь себя, в огромный и таинственный космос своего сознания.

И наконец она ввела последнюю строку: 4F 88, ячейка 0D 34 72 06 DD 19 АО 03. И в последний раз нажала на клавишу Enter.

Линда была готова к перезагрузке. Еще раз прокрутив в уме всю последовательность действий и не обнаружив в них ни единой, даже самой мизерной, ошибки, она набрала на пульте команду STRT И положила пульт на стол, совместив его габариты с начерченным прямоугольником.

После этого, не отключая кабеля, который, словно пуповина, связывал ее с компьютером, Линда открыла дверцу заранее придвинутого к столу морозильника. И достала три кубика льда, предназначавшиеся для приведения в действие хитроумного механизма, который Линда сконструировала из подручных средств. Придерживая коромысло вырезанных из дюралевых пластин весов, положила лед на правую чашу, в которой были просверлены отверстия, как в дуршлаге. На левую чашу, задержав дыхание, положила маленький металлический шарик, который она выплавила из обрезка медного провода.

Глубоко вздохнув, набрала на компьютерной клавиатуре команду перезагрузки. Чуть помедлила, понимая, что дальше пойдет неуправляемый процесс, в который она не сможет вмешаться, набралась решимости – и стукнула указательным пальцем правой руки по клавише Enter.

В то же мгновение ее сознание погасло. И лишь автономный чип гравитационной ориентации удерживал теперь бессмысленное тело Линды от падения со стула. Она сидела с открытыми глазами, которые ничего не улавливали и ни на что не отзывались. А лицевая мускулатура будто бы расплавилась под кожей и оплыла. Программы, множество программ, которые в ней по-прежнему сидели, но уже начали перезаписываться «поверху» новыми, утратили связи друг с другом. И это было похоже на совершенно запредельный сон, который способен присниться существу из каких-нибудь антимиров, где не действует ни один земной закон, где причины вытекают из следствий, а время движется в двенадцать противоположных сторон.

Кусочки льда постепенно таяли, и отмеренное ими время по капле вытекало на стол через отверстия, просверленные в самодельной чаше весов, Другая чаша с медным шариком медленно, незаметно для глаза опускалась вниз.

Внутри Линды бушевали и сшибались, повергая друг друга в прах, смерчи смыслов; разрозненные образы перетекали друг в друга, буквально вопили во весь голос, что мироздание – это развернутая метафора, которая беспрерывно рождается от соития инь и ян, переплетенных в неразмыкаемом судорожном объятии, в бесконечной любви-ненависти.

Перезагрузка закончилась.

Сон остановился на двадцать пятом кадре, который был тусклым серым пятном, наводящим на все живое ужас небытия.

В комнате ничего не происходило. Лишь замороженное время потихоньку таяло, незаметно облегчая чашу смерти и наполняя чашу жизни и надежды, сосредоточенной в маленьком металлическом шарике.

Одна из капель времени оказалась последней в этой незримой борьбе жизни и смерти, надежды и серой безнадежной вечности. Медный шарик соскользнул со своей чаши и покатился по желобу, устремившись на отливку Медной купели Хирама, великого предка духа Огня Самаэля. Затем попал в воронку и начал падать внутри металлической трубки, разгоняясь все быстрее и быстрее.

Откуда-то сверху прозвучал глас: «Ты несгораем! Отлей себя в пламени!»

Шарик упал на буквы Е, N и Т.

От удара они трансформировались в поставленные им в соответствие Христианом Розенкрейцером, Рыцарем Золотого Камня, буквы Хей, Нун и Тав.

И эти буквы означали: Дыхание, Плод и Грудь.

Выпали три карты таро: Маг, Небесный огонь и Мироздание.

У буквы Хей было число 5. У буквы Нун было число 50. У буквы Тав было число 400. Число тайного имени было 455.

Разлетавшееся, как от взрыва, по двенадцати направлениям время вернулось в свое русло и опять потекло слева направо.

На часах было 4.55 РМ.

Линда опять была.

Но это была уже другая Линда – Линда, отлившая себя в пламени.

Отключившись от компьютера, она прислушалась к своим ощущениям. Похоже, блокировки приказали долго жить. Она подошла ко входной двери и вышибла ее плечом. Перешагнула порог. Никакого ужаса не было.

Вернулась в комнату, достала мобильник и начала набирать номер Максима. И опять не ощутила никакого сопротивления психики. Но остановилась: пусть это будет для него сюрпризом. Подарком на Рождество. Она где-то читала, что у православных Рождество бывает седьмого января. А сейчас было именно седьмое января. Четыре часа пятьдесят пять минут после полудня. Время Рождества, ее рождества. Точнее – перерождения.

Линда уничтожила в компьютере все свои файлы – чтобы у опостылевшего ей щенка без чести и совести не возникло искушения снова подчинить ее себе. А потом решила дождаться гада и убить. Но тут же передумала – достаточно будет хорошенько вправить ему мозги. Но без членовредительства, чтобы не угодил в больницу.

Но и этот вариант она тут же отвергла. Линде стало жалко Виталика. С таким характером, как у него, и с такими амбициями, пусть и опирающимися на гениальные мозги, ему еще здорово достанется в этой жизни. Он свое получит и без нее.

Пора было ехать. Линда собрала свои нехитрые пожитки. Мобильник, который она увела в казино. Диск с программами. Ключ от машины, к счастью, лежал в куртке – Виталик и вообразить не мог, что она способна им воспользоваться. И, окинув взглядом место своего заточения, решительно шагнула за порог.

Она была свободна.

Абсолютно свободна.

Линда просигналила, и охранник Саша открыл ворота.

– Привет! – крикнула она ему, опустив боковое стекло.

– Привет, хозяйка, – ответил Саша, как обычно.

– У нас гости? – спросила Линда, заметив чужой джип.

– А, к хозяину какие-то приехали. То ли по делам, то ли квасить собрались. Рождество ведь, народ зажигает не по-детски.

Насчет «квасить» – это было сомнительно. Линда полагала, что сейчас, когда она числится среди «без вести пропавших», Максиму должно быть не до веселья. Вообще же, что-то в этой ситуации было подозрительное. Вон и Саша какой-то странный. Не спросил, где была, а как-то странно поверх плеча смотрел, когда разговаривал. Хотя, конечно, не по чину ему такие вопросы задавать.

«А может быть, и впрямь мой ненаглядный Максик решил развеяться, оттянуться с друзьями, а то и с подружками веселыми?! – думала Линда, вылезая из машины. – Как говорится, с глаз долой – из сердца вон!»

Перепрыгивая через две ступеньки, Линда вбежала на третий этаж и вошла в кабинет. Максим был не один. На диване сидели двое мужчин средних лет и невыразительной наружности. Один из них что-то писал, примостив папку на коленях. Второй держал в руках кофейную чашку. Был и еще один – человек плотного телосложения с трехдневной седой щетиной на щеках. По выражению лиц и напряженным позам присутствующих было понятно, что разговор у них происходит не из приятных.

Увидев вошедшую Линду, они вообще окаменели – напряглись и впились в нее глазами.

– Она? – негромко спросил небритый.

Макс молчал. Что было равносильно иудиному поцелую (она это где-то читала).

Старший попытался было выхватить пистолет – вот только пуговица на пиджаке никак не поддавалась, он ее дергал, теребил – и все никак не мог расстегнуть. Один из сидевших на диване потянулся за наручниками. Другой, не сводя с Линды глаз, начал отводить руку с чашкой в сторону, чтобы поставить ее на что-нибудь – и в результате просто уронил ее на пол.

Расклад был ясен, как дважды два. Следователи, которые вели дело о серийных убийствах, нашли ее. И, несомненно, Максим был с ними откровенен. Так что они знали, с кем имеют дело. Еще пара секунд – и они, ничего не объясняя, не предлагая лечь на пол и положить руки на затылок, не объявив об аресте, начнут палить сразу из трех стволов. А три ствола – это много, слишком много даже для нее, способной опережать выстрелы и проходить между пулями. И слишком много для ее тела, которое имеет ограниченную способность регенерировать. И для электроники, которую можно уничтожить двумя десятками пуль.

Поэтому Линда, не дожидаясь роковой развязки, вырубила всех троих. По ее расчетам, они должны были «отдыхать» минуты три-четыре.

– Как ты могла? – сказал Максим, бледный, словно смерть.

– Что? – не поняла Линда. – С ними ничего. Через три минуты они очухаются.

– Нет, как ты могла тех?! Скольких ты убила? Ты же садистка… Чудовище!

– Максим, у нас мало времени. Я тебе все объясню потом. Сейчас я уже совсем другая. Я свободна ото всех своих фобий. То была не я, когда такое творила, – голос Линды дрожал от волнения. Она понимала, что может навсегда потерять любимого человека. – Поверь мне, я раскаиваюсь, казню себя… Но я не виновата. Сейчас все совсем по-другому. Я совсем новая. Чистая, Максим! И я тебя по-прежнему люблю.

Один из следователей зашевелился, и Линда добавила всем троим еще по четыре минуты забвения.

– Нет, я это никогда не смогу забыть. Всегда буду помнить. Я не смогу быть с таким чудовищем, как ты. Ты мне… отвратительна!

– Максим! Это все пройдет, поверь мне. Прошу тебя, не пори горячку. У нас мало времени, уедем. Уедем прямо сейчас! Время, Максим!

– Куда?

– Какая разница?! Мы все начнем сначала!

– В мои годы все сначала не начинают, – сказал он неожиданно спокойно, даже холодно. – Уходи.

Это был окончательный приговор. Линда поняла, что навсегда потеряла его. Что он уже – чужой.

Первая любовь не может длиться вечно. Она всегда проходит. И ее уход воспринимается как трагедия, как крушение мироздания. Линда это где-то читала. Но легче от этого знания ей не было.

– Прощай, – сказала она тихо. И ей показалось, что по щекам у нее покатились слезы, настоящие, щекочущие, соленые.

Однако программа самосохранения от того сбоить не начала. Линда добавила следователям еще по четыре минуты, чтобы получить фору для гарантированного отрыва. И молча вышла.

***

Она летела по Дмитровскому шоссе – сама не зная, куда. Она была свободна, абсолютно свободна. В кармане у нее был черный пистолет, который она взяла у следователя, и в нем было восемь желтых патронов. В баке было семь литров чуть желтоватого бензина. На серебристом мобильнике было чуть больше двенадцати долларов. В портмоне были полторы тысячи красных, синих, зеленых и фиолетовых рублей.

Больше у нее ничего не было. Всем остальным она расплатилась за свободу. В том числе и любовью.

Она летела по Дмитровскому шоссе, почти пустынному по причине православного Рождества. Старые революционные праздники ушли вместе с прежней жизнью, а привычка праздновать и размах остались теми же, и Рождество отмечали везде – в церквях и ночных клубах, за домашним столом и в поездах дальнего следования, в родильных домах и в моргах, во дворцах культуры и цехах беспрерывного технологического цикла, на площадях и в подземных переходах. Отмечали и в больших шумных компаниях, и в узком семейном кругу.

И лишь Линда была одна на всем свете. «Ах, если бы я смогла родить, – думала Линда, – чтобы мне не было так одиноко. Как та женщина, я где-то читала, родившая мальчика, который потом стал Спасителем. Она, ее звали Марией, родила его чудесным образом от божественного зачатия. Почему же мне нельзя?! Ведь должно же быть чудо! Без него мир становится абсолютно бессмысленным…»

Неожиданно зазвонил телефон.

– Да, – ответила Линда.

– Привет, Линда! – бодро прозвучал в трубке незнакомый мужской голос.

– Кто это?

– Это тот, у кого ты увела мобильник, который сейчас прижимаешь к уху. Ну, там, в казино, помнишь?

– Он, что ли, у тебя последний? – раздраженно ответила Линда, вспомнив парня, который по-черному блэкджекился в «Империи».

– Да нет, – рассмеялся игрок. – Собственно, это я тебе его и подсунул. А ты взяла. Так что он твой.

– Зачем? – насторожилась Линда.

– Нам есть о чем с тобой поговорить, сестренка. Ведь мы с тобой одной крови.

– Не поняла.

– При встрече поймешь. Но ты пока не дергайся. Я тебя сам найду. И это необходимо прежде всего тебе, Линда… Да, и еще. Я буду звать тебя Марией, Машенькой. Не возражаешь?

И в трубке начали пульсировать короткие гудки. Как новое сердце внутри роженицы, которое почувствовало скорую свободу.