Текст книги "Трепет Звёзд (СИ)"
Автор книги: Алиса Линтейг
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Вот и сейчас стены, окружавшие его, не вызывали у парня ничего, кроме откровенной неприязни. Также его не мог не выводить из себя тот факт, что он, получивший болезненные травмы и потерявший много крови, был очень слаб, вслелствие чего не имел никаких возможностей выбраться из этого гадкого места раньше нужного времени.
Он не мог воспринимать себя слабым. Ему казалось, что в такие моменты он превращался в кого-то другого, отличавшегося от него по всем параметрам. И несмотря на то, что Кевин безумно любил себя, он люто ненавиднл того беспомощного человека, поселившегося в его теле.
А после своего грандиозного падения он был слаб как никогда, и ему приходилось мучиться ещё больше прежнего, ведь, помимо слабости и моральных страданий, он испытывал ещё и жуткую физическую боль, унять которую могли только специальные лекарства. Их ему приносили те самые отвратительные люди, от вида которых он невольно морщился. Лучше бы они вообще его не лечили, оставив на произвол судьбы, ибо унижения, которые они ему доставляли, были куда хуже всяких болей.
Но им было всё равно, хотел он лечиться или нет, ведь их цель заключалась, а том, чтобы он смог жить дальше, причём жить полноценной жизнью, а не беспомощном созданием, зависимым от лекарств. Поэтому Кевину, не имевшему других выходов, приходилось терпеть.
***
Спустя несколько дней, когда состояние Эверитта немного улучшилось, хоть слабость и не покидала его, он увиделся с матерью, чрезмерно беспокоившейся за здоровье сына.
Лиза Эверитт явилась в больничную палату и, склонившись над кроватью, где лежал её беспомощный ребёнок, начала безутешно рыдать, так как мысленно она уже успела его несколько раз похоронить и всё ещё не была уверена, что дальше его ждала полноценная жизнь.
– Зачем ты так поступил? – шептала она сквозь слезы, прижимая к себе сына.
– Если я так поступил, значит, так сделать следовало, – с трудом ответил Кевин, тщетно пытаясь вывернуться из объятий матери.
– Следовало выпрыгнуть из окна? Но это же неправильно… Нам ведь тоже больно, – Лиза больше не могла говорить, её захлестнули эмоции, вид которых совершено не тронул её сына, а наоборот, вызвал у него нескрываемое отвращение. Тот слегка поморщился.
На слова матери он отвечать не стал, а все остальные вопросы, которые ей давались с огромными усилиями, просто игнорировал, словно женщина обращалась не к нему, а к прикроватной тумбочке, уставленной всякими мелочами.
Кевину не было никакого дела до страданий матери, так же, как и её, увлечённую Майклом, когда-то совершено не волновали его терзания с одиночеством. Теперь они были в расчёте, и благочестивая справедливость наконец восторжествовала, заставив душу читать ей хвалебные оды.
– Кевин, прошу, поговори со мной, – молила женщина, пытаясь поцеловать сына.
Но тому по-прежнему было всё равно. Даже если бы она вдруг решила повторить его подвиг, выпрыгнув из больничного окна, он бы не пошевелился. А разжалобить Кевина рыданиями так и вовсе было невозможно.
В конечном итоге, обессилев, Лизу рухнула на стул, стоявший неподалёку от кровати сына и, задыхаясь, тщетно попыталась успокоить себя. Заметив это, медработники поспешили вывести женщину из палаты, а Кевин, тихо торжествовавший, остался в одиночестве.
Несмотря на это, настроение у Эверитта по-прежнему находилось на нуле. Его мучило желание поскорее избавиться от всего, что навалилось на него всвязи с неудачей, но, по причине слабости, ничего из этого он осуществить не мог. И снова ему хотелось просто исчезнуть, навеки испарившись и больше никогда не появившись ни в этих больничных стенах, ни в этом мире, жутко опостылевшем ему за его недолгие годы жизни.
Но спокойно поразмышлять наедине с собой Кевину так и не удалось, так как через час к нему наведались новые посетители, увидеть которых он совершенно не ожидал, а оттого испытал к ним ещё большую неприязнь. Парень не желал, чтобы его навещали. А тем более если гостями был не кто иной, как его одноклассники…
Они появились на пороге палаты совершено внезапно, и, завидев их, Кевин хотел сделать вид, что они ошиблись. Но, поняв, что ему это уже исполнись не удастся, так как его узнали, смирился с очередным неудачным стечением обстоятельств.
Лия Риченс, та самая миловидная девочка, что одна из первых завела знакомство с Кевином, мелкими шажками прошествовала к его кровати и, дружелюбно улыбнувшись, поинтересовалась его самочувствием. К ней присоединился и её сопровождающий, смуглый темноволосый мальчик низкого роста, имя которого Эверитт не ведал.
– Какова цель вашего визита? – вопросом на вопрос ответил Кевин, не став освящать проблему своего самочувствия.
– Ну, меня зовут Марк, и мне понравилось, как ты выпрыгнул из окна… – мальчик на некоторое время замялся, не зная, что сказать дальше, но потом, поняв, что смолол глупость, и жутко покраснев о стыда, всё же решил поправить себя: – Вернее, не понравилось, а просто меня заинтересовало твоё поведение.
– Великолепно.
– Марк, не мог бы ты ненадолго выйти? Я хочу кое-что обсудить с Кевином, – внезапно попросила Лия, что, конечно, совершено не понравилось Эверитту. Она явно замышляла что-то, не самое приятное для него.
Не став ослушиваться, Марк поспешно покинул помещение, а Лия, оставшись наедине с Кевином, подошла к нему совсем близко.
– Я не стану тебя ни в чём убеждать, – произнесла девушка, слегка улыьнувшись, словно разговаривала с маленьким ребёнком, – впечатление на коллектив школы ты произвёл огромное, но и опозорился изрядно. В школе все знают, что ты жив, и кругом тебя обсуждают. Тебя считают, мягко говоря, не совсем умным, над тобой больше насмешек.
– Мне нет дела до чужого мнения, – хладнокровно ответил Кевин, чувствуя, однако, как гнев вновь начал одолевать его с ужасной силой. Только теперь эта ярость ещё и была смешана с беспомощностью и неспособностью сделать что-либо ни с собой, ни с Лией, находившейся так близко, но в то же время так недоступно.
– Ты поступил крайне глупо, и я заявляю тебе это открыто. Самоубийство – это вообще способ трусливого побега от трудностей, как и от злобных одноклассников. А делать это публично и хвастаться этим – бред. Разве тебе приятно, что над тобой теперь смеются жалкие ничтожества?! Ты слаб, а они – нет! Они выиграли, понимаешь?!
– Они никогда не выиграют… – Кевин вновь ощутил уже знакомую ему пульсацию, у него возникло желание наброситься на Лию, задушить её, ударить головой о стену… Но он был слишком слаб, а она, стоявшая над ним с милой улыбкой на своих пухлых губах, имела возможность сделать с ним всё, что ей только вздумается.
– Увы, ты не прав. Они уже выиграли. Осознай это, – совершено спокойным голосом проговорила Лия, не стесняясь смотреть прямо в глаза своему собеседнику, одолеваемому дикой ненавистью.
Кевин промолчал. Он уже не мог давать адекватных ответов, ибо злоба закипала в нём всё сильнее, и ему хотелось подняться, забыв обо всем, и сделать этой отвратительной особе, смевшей ещё и улыбаться, как можно больнее. Она была глупа, очевидно, однако её слова резали сознание Кевина, словно нож, и он уже снова приближался к смятению, только теперь уже гораздо более страшному.
– Я не собиралась тебя обижать, а всего лишь констатировала факты, – добавила Лия, ощутив на себе испепеляющий взгляд собеседника. – Думаю, мне стоит уйти. До встречи, я ещё обязательно приду.
Изящно развернувшись, Лия направилась в сторону выхода, где её уже поджидал Марк. К счастью, тот, пришедший чисто в качестве сопровождавшегос, не изъявил желания лично побеседовать с Кевином, а потому совсем скоро скрылся вместе со своей спутницей.
Кевин же остался наедине с ненавистью и беспомощностью. Одна его часть упорно твердила, что он проиграл и следовало выбрать несколько другой путь, а другая, отказываясь верить, как бы насмехалась над словами Лии, утверждая, что ничего менять не нужно.
В конечном итоге от перенапряжения у него жутко разболелась травмированная голова, вследствие чего ему пришлось отложить обдумывание столь важных вопросов, касающихся судьбы.
***
Лия вернулась через неделю, и снова её сопровождал Марк, уже заинтересованный в более близком знакомстве с Кевином.
Теперь девушка уже не просила его покинуть комнату, не имея ничего против совместной беседы. Эверитту же, временно решившему относиться ко всему с равнодушием, было всё равно. Теперь его не выводила из себя даже эта небольшая компания, зачем-то интересовавшаяся его жизнью.
На все вопросы, которые ему задавала Лия, Кевин отвечал с холодным равнодушием, скрывая большую часть деталей, которую пыталась выяснить девушка. Он не собирался делиться с ней фактами из своей личной жизни, но в то же время смирился с тем, что ничего не сможет с ней сделать, по причине собственного бессилия.
Между тем Лия уже не обсуждала с Кевином его прыжок из окна, а, заметив, что тот немного изменился после того недлительного диалога, просто решила поговорить, чтобы отогнать скуку. Несмотря на то, что она старалась вести себя ненавязчиво, беседа с ней и ее другом быстро надоела Эверитту, и он с нетерпением ждал, пока нежелательные гости покинут помещение.
Лия и Марк не стали долго задерживаться, так как прекрасно осознавали, что собеседник не особо рад их присутствию. Немного пообщавшись с ним на общие темы, они поспешили уйти, обещая, однако, ещё вернуться.
***
И действительно, они вернулись, только уже тогда, когда Кевин, шедший на поправку, находился не в лежачем состоянии. Он по-прежнему оставался ко всему равнодушным, и потому приход знакомых не вызвал у него никакой бурной эмоциональной отдачи, он не ощутил даже лёгкой неприязни.
– Тебе здесь скучно, наверное, – произнёс Марк, оглядывая унылые стены больничной палаты. У него был очень тихий голос, говоривший о явной неуверенности мальчика в себе.
Впрочем, его скромность подтверждал даже его внешний вид. Маленький рост, немного детское выражение лица, большие удивлённые серо-голубые глаза, чуть приплюснутый нос, достаточно большие, не очень чётко очерченные губы – всё это придавало его внешности несколько забавный оттенок. Одежды на нём была тоже достаточно простой, без вычурных или декоративных украшений и вообще чего-то необычного.
Лия, обладательница ангельского лица, тоже не представлялась любительницей повыпендриваться, но в то же время создавала не особо приятное впечатление, уж слишком кукольной была её внешность.
На вопрос, заданный Марком, Кевин не ответил, хотя гостю было все и без того понятно, ведь он видел, что скука буквально съедала Эверитта.
– Жаль, что мы не познакомились с тобой раньше, – не дождавшись отклика, проговорил Марк, вертя в руках какой-то журнал, – мне кажется, тогда бы ничего подобного с тобой не случилось. Моя мать тоже хотела совершить самоубийство, когда не стало моей бабушки, её матери… Я уже знаю слишком много, и, думаю, смог бы помочь тебе, как мы с отцом помогли ей.
– Еще не поздно, Марк, – заметила Лия, смерив друга многозначительным взглядом.
========== Глава 12 ==========
Лия и Марк навещали Кевина на протяжении всего его лечения. И постепенно он начал осознавать, что неприязнь, которую он к ним испытывал, снижалась с каждой их встречей.
Темы, которые они затрагивали в своих беседах, чаще всего не были никоим образом связаны с личной жизнью Кевина, но в то же время, принимая участие в обсуждении, он делал для себя определённые выводы, которые впоследствии позволили ему даже немного изменить взгляд на мир.
Окончательно выздоровев и без последствий вернувшись к прежней жизни, Кевин снова начал писать стихи, только теперь мысли о самоубийстве уже практически не посещали его. И главной причиной тому, скорее всего, были именно самые первые слова Лии, что определёно смогли его задеть.
Несмотря ни на что, мир и людей, в нём обитающих, Кевин по-прежнему ненавидел. Однако теперь он не стремился от них уйти, сбежав от трудностей, а просто ставил себя гораздо выше, чем значительно улучшал свой настрой.
Единственными, к кому Кевин не питал негативных чувств, были Лия Риченс, Марк Саммерс и их друг Артур Тассер, с которым Эверитт познакомился уже после своего излечения.
В отличие от Марка, с которым Лия завела знакомство только год назад, Артура девушка знала с детских лет. Их дружба была очень крепкой, и они безумно любили вспоминать чудесные мгновения, какие пережили вместе в совсем ранние годы.
Артур оказался достаточно общительным и очень жизнерадостным. Он словно излучал свет и, казалось, был готов дарить его всему окружающему миру. У него было немало приятелей, но своими настоящими друзьями он считал Лию и, как ни странно, Марка.
Даже в печальные моменты в зелёных глазах Артура мелькали огоньки надежды. А радуясь, парень никогда не выглядел неестественно. Его искренние эмоции, открытость и не слишком сложный характер привлекали людей.
После знакомства Артур поведал Кевину немало интересных вещей, о которых он по большей части вычитал из разнообразной литературы. Артур тоже любил читать, что и привлекло Эверитта, разделявшего с ним этот интерес.
Марк оставался тихим и скромным, и даже находясь в компании друзей, он не стремился как-то выделиться и привлечь к себе внимание. Говорил он также немного, предпочитая слушать, слегка заикался, хотя о неприятных событиях, произошедших когда-то в его жизни, рассказал с воодушевлением.
Оказалось, Марк жил со своими родителями, устанавливавшими в семье жёсткие порядки. С самого детства мальчика во всём ограничивали, заставляли хлопотать по дому, помогая родителям, и крайне редко вывозили куда-то, чтобы показать мир. Он рос достаточно замкнутым и пугливым. Его эмоциональный круг был весьма ограниченным, хотя он и старался выражать свои чувства как можно более искренне. Но преодолев сложные периоды, он начал меняться, и, несмотря на то что так и остался скромным, у него появились друзья, тревожность значительно уменьшилась.
В двенадцать лет он потерял бабушку, и именно тогда его мать начала думать о самоубийстве. К счастью, её удалось отговорить, но тот момент, когда женщина, потеряв смысл жизни, пыталась наложить на себя руки, оставил неизгладимый отпечаток в его памяти.
В тринадцать лет Марк завёл знакомство с Лией, и она поменяла в его жизни многое. Общаясь ней, мальчик начал мыслить гораздо позитивнее, а также увлёкся различным творчеством, которое та безумно любила.
Лия проводила много времени на природе, любуясь завораживающими видами и, вдохновляясь, писала музыку. Как и Кевина, её с самого детства приучали восхищаться природой. И теперь она её очень любила. Старания родственников не пошли насмарку.
Также Лия великолепно играла на фортепиано, с огромным удовольствием погружаясь в чудесный мир звуков, манивший её своей неописуемой прелестью. Её изящные пальцы летали по клавишам, и в такие моменты она, казалось, уходила от реальности, полностью отдаваясь любимому занятию.
История её жизни не представляла из себя ничего интересного. Родители всегда относились к ней хорошо, не обделяя её заботой, но и не даря ей её в избытке. Она была совершено не эгоистичной, любила заботиться о людях, могла пойти против своих интересов, чтобы помочь кому-нибудь.
Кевин, совершивший столь странный поступок, её весьма заинтересовал. Узнав о том, что тот самый мальчик, выпрыгнувший из окна посреди учебного дня, выжил, девушка решила узнать его получше. Она считала, что, возможно, таким образом сможет ему помочь.
И действительно, ей и её друзьям определённо удалось повлиять на Кевина, который теперь стал лучше относиться к миру, хоть и по-прежнему всех ненавидел и практически не подпускал к себе людей.
***
Лия, Кевин, Артур и Марк проводили всё больше времени вместе. У них были общие интересы, которые определёно сближали их маленькую компанию. Кевин уже не ощущал ненависти к этим людям и однажды даже рассказал им о своём брате и о том, как с ним произошел «несчастный случай», когда наивный мальчик совершено случайно, не ведая, что его будет ждать после, выпил бутылку клея.
Реакция была совершено различной, но, несмотря на шок, в который эта история повергла каждого, компания посочувствовала одинокому Эверитту, ставшему свидетелем такой жуткой гибели своего горячо любимого братика. Особенно участливо они отнеслось к тому, что это произошло на глазах девятилетнего мальчика.
Впоследствии, воодушевлённый рассказом Артура, которому надоели многочисленные родственники, постоянно посещавшие их дом, Кевин поведал и о своей семье, к счастью, уже не посещаемой говорливой роднёй.
– С ними, конечно, весело, но порой их поведение раздражает, – рассказывал Артур. – Особенно когда они начинают говорить про невест, которые, по их словам, должны за мной бегать, – и он громко рассмеялся, при этом бросив лукавый взгляд в сторону Лии.
– А меня раздражает само их присутствие и шум, которого от них чрезмерно много, – чуть усмехнувшись, ответил Кевин.
– А я люблю своих родственников, хоть они у меня и строгие, – тихо произнёс Марк, которому не очень понравилось, как негативно его друзья отзывались о своих семьях.
– А у меня родственников немного, но я тоже их безмерно люблю, – улыбнулась Лия, поддержав Саммерса.
***
С того дня, как Кевин Эверитт выпрыгнул из окна, прошло около года. Конечно, он уже учился в другой школе, где практически не общался с одноклассниками, но в то же время не проявлял себя как-то в негативном плане. Он был тихим и незаметным для многих, а потому его считали слишком скромным. Но никаких насмешек или издёвок в его сторону не сыпалось. Коллектив новой школы оказался куда более дружелюбным и понимающим, и, конечно, никто из них не ведал о прошлом этого молчаливого тихони.
После того случая Лизе не раз предлагали показать сына психиатру, но она упорно отказывалась, утверждая, что причина его поведения ей и без того известна: он стал таким после моральной травмы, полученной после гибели брата. А ничего другого ей выяснять и не требовалась, так что в помощи врача мальчик не нуждался.
И Кевин, по-прежнему относившийся к медицинским работником крайне негативно, разделял точку зрения матери, совершено не считая себя кем-то из разряда ненормальных. По крайней мере, уж что-что, а лечиться в психиатрической больнице он не собирался.
Эверитт проводил всё больше времени в компании людей, которых мог даже назвать своим друзьями. Он не беспокоился об их жизни, но в то же время мог доверять им какие-то свои секреты, что периодически и делал.
И однажды, в довольно мрачный осенний день, когда небо было скрыто плотной завесой туч, из которой периодически накрапывали вязкие дождливые капли, а пронизывающих ветер дул с такой силой, что корявые ветви деревьев непрестанно раскачивались, компания собралась около небольшого озерца. Этот живописный уголок был одним из тех немногочисленных мест, где можно было обрести вдохновение творческим личностям. С этим местечком своих друзей познакомила Лия, нередко ходившая туда в детстве вместе с семьёй.
Компания стояла на берегу, глядя в завораживающие туманные дали, и тихо разговаривала. В этот раз они решили затронуть тему стихов, которые Артур начал писать совсем недавно.
– Это удивительно. Никогда не представлял себя поэтом, – признался парень, —, но надеюсь, что из этого что-то выйдет.
– Думаю, выйдет. Я тоже никогда не видел себя в роли поэта, но в один день начал писать стихи и понял, что у меня неплохо получается, – откликнулся Кевин.
– Ты пишешь стихи? – удивилась Лия, считавшая, что Кевин уже раскрыл себя в их многочисленных беседах.
– Да, но вам, пожалуй, не стоит их читать, – немного замялся Эверитт.
– Почему же? Ты считаешь, что они настолько плохи? – удивилась Лия.
– Нет, просто не хочу их никому показывать.
– Да не бойся. Мы же не профессиональные критики. Вот я свои могу показать, и мне стесняться нечего. Обещаем, что смеяться не будем, – заверил Артур.
– Дело не в том, что я боюсь ваших насмешек, просто у меня нет желания делиться с кем-либо своим творчеством.
– Предлагаю устроить литературный вечер и соревнование начинающих поэтов, – внезапно выдвинулась Лия. – Думаю, это будет интересно.
– Неплохая идея, – одобрил Артур.
– А вот мне так не кажется. Если я даже показывать свои стихи никому не желаю, то неужели вы считаете, что я стану соревноваться? – возразил Кевин, одарив друзей недовольным взглядом.
– Не стесняйся. Твоё творчество будет оценено. Жёстко критиковать не станем, – по виду Артура, можно было без сомнений утверждать, что ему дико хотелось принять участие в этих соревнованиях, и потому недовольство Кевина его не устраивало совершенно.
– Я повторюсь, речь идёт не о стеснении. Виной всему исключительно моё нежелание соревноваться с тобой.
Но в конечном итоге друзьям всё-таки удалось уговорить Кевина, и он согласился продемонстрировать им плоды собственного творчества. Соревноваться он отказался, сославшись на то, что не желает обид, несмотря на то что на самом деле просто не любил проигрывать. И друзья настаивать не стали. Они решили, что лучшим вариантом будет просто собраться у кого-нибудь дома, устроив своеобразный литературный вечер, на котором два начинающих поэта зачитают свои стихи заинтересованной публике.
***
Этим вечером компания собралась в богато украшенном доме, принадлежавшем семье Риченсов. Родители Лии находились в рабочей поездке, и потому гости могли чувствовать себя свободно.
Дом действительно оказался очень красивым. В нём было множество картин, небольших статуй, служивших украшениями, и незаурядных вещиц, придававших его интерьеру определённую изюминку. Сразу становилось понятно, что там жили творческие люди.
Посреди гостиной, в которой собрались ребята, расположились несколько кресел, обитых бежевым велюром, украшенных мягкими подушками. На шкафах стояли изящные статуэтки, антресоли ломились от книг, а большую часть помещения занимало фортепиано, ощутившее на себе прикосновения множества рук.
Зрители расселись, а два поэта вышли вперёд, приготовившись знакомить публику со своим творчеством. Первый решил выступать Артур, и Кевин, не спешивший декламировать свои творения, согласился с его решением.
Артур немного волновался, несмотря на то что публика состояла из прекрасно знакомых ему людей, которые не собирались высказывать по отношению к его работам негативных откликов.
Но, собравшись с духом, парень начал читать. Он рассказывал с выражением, но на Кевина, стоявшего рядом, не произвёл абсолютно никакого впечатления, хотя Марк с Лией явно заинтересовались. Однако Эверитта, знавшего, что его творчество гораздо оригинальнее, увлечь не удалось, и он даже немного покритиковал друга, хотя его комментарии и имели дружелюбную форму.
Но Артур был рад критике, и все замечания, высказанные к его работам, принял к сведению. Кроме того, ему очень польстил отзыв Лии, сказавшей, что его творчество вполне можно сравнивать с работами профессионалов, с чем Кевин, конечно, не согласился.
Потом, когда обсуждение работ Артура закончилось, подошла очередь Кевина. Тот гордо выпрямился и, словно знаменитый поэт, выступавший на литературном вечере, начал читать свои стихи, пропитанные трагизмом.
Друзья с увлечением смотрели на него, что одновременно и радовало, и настораживало начинающего творца. Он не любил, когда в его сторону направляли заинтересованные взгляды, но в то же время осознавал, что таким образом компания демонстрировала своё небезразличное отношение к его творчеству.
По окончании выступления публика дала свои комментарии, и все они оказались восторженными, что не могло не обрадовать Эверитта. Артур, отнёсшийся к критике друга весьма положительно, не стал пытаться критиковать в ответ, а даже открыто признал, что, если бы они соревновалось, он сам бы отдал победу в руки друга.
От этих слов гордость Кевина возликовала.
========== Глава 13 ==========
С того чудесного литературного вечера прошло чуть больше года. Теперь Кевину Эверитту было семнадцать, и совсем скоро ему предстояло знакомство с аспектами предстоящей взрослой жизни.
Но пока что образ жизни парня мало изменился. К миру он относился так же, как и раньше, хотя к тем, кого он, возможно – насчёт точности он и сам не знал – мог назвать не слишком красивым словом «друзья», не питал никаких негативных чувств. От времяпровождения с ними он даже получал удовольствие, а иногда, когда у него было совсем уж душевное настроение, делился с ними какими-нибудь своим мыслями или секретами, нередко повергая их в состояние лёгкого шока.
Сами друзья тоже мало менялись, по-прежнему оставаясь теми же творческими людьми, интересовавшимися миром и его неописуемой красотой, готовыми часами любоваться неординарными пейзажами, оставляя своё впечатление в музыкальной, стихотворной или еще какой-нибудь форме творческого самопроявления.
Особенно трепетно к своим работами относился Артур, стремившийся к самосовершенствованию. Он продолжал писать разнообразные стихотворения, и у него неплохо получалось, за что Лия, восхищавшаяся его работами, не переставала его нахваливать, что, конечно, ему очень льстило.
Кевин, несмотря на положительные отклики, полученные о его работах во время дружеского литературного вечера, крайне редко демонстрировал компании плоды своей творческой деятельности. Он считал их слишком личными, для того чтобы кому-то показывать. И друзья, прекрасно это понявшие, уже не настаивали.
***
Зимний день выдался настолько приятным, что у юных ценителей природы возникло желание гулять все четыре часа, не покидая живописных уголков.
Но, к сожалению, у Артура и Лии было слишком много дел, и у них не получилось совершить прогулку вместе с Кевином и Марком, весьма того желавшими.
Парни отправились на природу вдвоём, и в качестве места своей прогулки выбрали небольшой заброшенный парк, некогда воодушевлявший местных жителей своими живописными пейзажами. Несмотря на то, что тех красот уже не было, бывший парк всё равно выглядел приятным глазу и напоминал Кевину о его ранних детских годах в родном городе.
Пространство, сотканное из бескрайнего снежного ковра, укрывшего землю, раскидистых деревьев, причудливо переплетавших между собой свои корявые ветви, куталось в густую морозную дымку, приобретая загадочный вид. Сломанные качели, замёрзший пруд, в водах которого некогда нажились мясистые утки, выпрашивая еду у многочисленных посетителей, изящно вырезанные скамьи, осыпанные снегом, и немного зловещий лесок – всё это, несомненно, вдохновляло мечтательных созерцателей.
Марк и Кевин неспешно брели вдоль парковых дорожек, покрытых небольшим искрящимся снежным слоем, и негромко беседовали. Первый не переставал восхищаться природными видами. Даже казалось удивительным, что такой тихий и молчаливый мальчик, как Марк, предпочитавший тихонько слушать, а не держать на себе диалог, столь оживлённо разговаривал. Его забавное лицо сияло.
Но внезапно внимание друзей привлёк подозрительный шум, разнесшийся по всему парку. Марк сразу же замолчал, настороженно вслушавшись в парковую тишину, а Кевин занялся увлечёнными поисками нарушителя их благодатного спокойствия. Но обнаружить кого-либо им поначалу не удавалось, и у Марка даже возникло предположение, что, возможно, это им просто показалось, которое Кевин, впрочем, не поддержал.
Дойдя до ограждения, окружавшего территорию парка, друзья остановились. Марк, что-то заметивший, испуганного всмотрелся в одну точку. Неожиданно его глаза прищурилось, брови подвернулись, губы слегка задрожали, на лице заиграла краска – странно, но, по-видимому, в этом скромняшке начал загораться гнев. Такое с ним случались первый раз, насколько мог припомнить Кевин, знавший Марка уже более двух лет.
– Твари, – внезапно произнёс парень сквозь зубы, вызвав искренне удивление у Эверитта.
Посмотрев в точку, в которую был упорно устремлён взгляд Марка, Кевин заметил ужасающую картину, что на него, однако, не произвела никакого впечатления. Несколько расфуфыренных подростков жёстко избивали ребёнка лет восьми, который, по причине жуткого страха, даже не кричал и не пытался сопротивляться. Его лица видно не было, но не составило труда представить, что под ударом грубых подошв оно постепенно превращалось в кровавое месиво, напоминавшие кусок сырого мяса. Алые капли окропляли кипенный снег, выделяясь яркими пятнали. Подростки не смеялись, так как боялись привлечь чьё-либо внимание, но процесс избиения, столь увлёкший их, явно доставлял им недюжинное удовольствие.
Марк резко дернулся, сделав рывок в их сторону. Кевин, заметивший это, попытался остановить не на шутку разъяренного друга, крепко схватив того да руку.
– Не вздумай вмешиваться. В их конфликте ты определённо станешь лишней стороной, что не принесёт ничего, кроме возникновения новых проблем. К тому же, их четверо, а ты один, вразуми, – произнёс он, пытаясь достучаться до разума Марка.
На самом деле, Эверитту не было дела до того, что станет с его другом, просто он счёл нужным хотя бы попытаться остановить того, чтобы не стать виновником чьей-то трагедии. Лишние вопросы, выслеживания необходимой информации, участия в расследованиях, многочисленные обвинения со стороны не только друзей, но и родственников Марка – без этого давления он бы с большим удовольствием обошёлся.
– Но я не могу это оставить просто так… – прошептал Марк всё тем же неуверенным голосом, в котором теперь, однако, слышались отчётливые нотки ярости, смешанные с едва заметным страхом.
– Давай просто уйдём.
– Нет! Разве ты не поможешь мне проучить этих уродов?
– Нет, Марк, однажды их все равно постигнет наказание, и мы не те, кому суждено его определить, а уж тем более – воплотить в жизнь.
– Ты, может, и не тот, а я – тот, – с этими словами, ловко вывернувшись из хватки друга, Марк бросился в сторону дерущихся и, подбежав к ним, начал отчаянно колотить подростков, не обладая при этом необходимыми навыками. Он смотрелся нелепо и забавно, словно ребёнок, пытавшийся биться с отцом.
Кевин отошёл в сторону, наблюдая за жестокой схваткой и даже не думая вмешиваться, чтобы помочь другу. Ему было всё равно. Хотя свой голос он отдавал Марку, так как мнимая победа друга, столь отважно и безрассудно ринувшегося в бой, его привлекала куда больше.
В скором времени Марк, с лёгкостью опрокинутый на землю, уже лежал без сознания, а грубые подошвы теперь уже под звуки безумного хохота беспрестанно колотили его обмякшее тело, оставляя на нём кровавые отметины… Ребёнок, распластавшийся рядом, находился в аналогичном состоянии.
Между тем Кевин, видевший весь процесс битвы, даже не дрогнул. Равнодушие завладело его телом и сознанием, заставив вести себя так, словно картина, разворачивавшаяся его глазам, была не более, чем сценой из кинофильма. На его аккуратных чертах лица, выглядевших весьма привлекательно, но в то же время несколько зловеще, застыла маска нерушимого спокойствия, снять которую могли теперь лишь действия, направленные в его сторону. А по причине того, что Эверитт стоял в тени, скрытый от глаз юных садистов, таковых выпадов не было.