Текст книги "Трепет Звёзд (СИ)"

Автор книги: Алиса Линтейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Лично я считаю, что большая часть увлечений моих сверстников – пустая и бессмысленная трата времени. Не зная цену временных единиц, они занимаются откровенным глупостями, ощущая при этом ликующее удовольствие, словно только что сделали что-то невероятно полезное, оставив след на дорогах собственных загубленных судеб. И, попадая в водоём, они либо барахтаются на дрожащей поверхности, либо утопают, захлёбываясь пустыми амбициями. Они – низкие существа, не ведающие, что есть чувство меры, и нередко прибегающие к неприкрытому лицемерию и сладкой лести, которая в конечном итоге обращает их в жалких служителей собственных непотребных желаний…

– Д-достаточ-чно… – прервала его блондинка, глаза которой полезли на лоб от удивления, а рот сам собой открылся. Шокированная, она замерла на месте, приняв такой вид, словно встретила инопланетное существо, и неустанно взирала на Кевина, самодовольно улыбавшегося. Уж чего-чего, а такого она уж точно не ожидала услышать из уст миловидного тринадцатилетнего мальчика, тихо сидевшего с книгой в стороне от резвящихся ровесников.

Воспользовавшись замешательством собеседницы, Кевин резко спрыгнул со скамьи и, пока женщина не пришла в себя, поспешно покинул пришкольную территорию, скрывшись с её глаз долой. Он был безмерно рад тем, как ловко он избавился от этой навязчивой леди, не применяя при этом никаких особенных мер, и, конечно, крайне годился собой. Гордость грела его душу, заставляя её изящно трепетать, отчего настроение мальчика значительно повысилось.

Достигнув берега реки, находившейся неподалёку от его школы, Кевин остановился и с торжествующей улыбкой вгляделся в туманную даль. В мутной дымке очерчивались неясные силуэты домов, расположенных на противоположном берегу. Тяжёлые тучи свисали над рекой, отражаясь в её дрожащей прозрачной поверхности, холодный ветер, значительно усилившийся, приятно покалывал лицо мальчика, ощущавшего привкус свободы.

Несмотря на то, что Кевин по-прежнему ненавидел мир, ему постепенно начинали нравиться его чувства, и, кажется, ещё несколько таких случаев, греющих его самолюбие, – и он бы перестал задумываться о своей кончине.

========== Глава 9 ==========

Со дня тихого торжества Кевина прошло два года, не ознаменовавшихся для мальчика какими-либо яркими событиями. Мысли о смерти нередко посещали его, но, как и раньше, он сразу чётко представлял картину гибели своего брата и, поменяв местами себя и Майкла, тут же одумывался. Он боялся смерти и, уже находясь в сознательном возрасте, чётко понимал это.

Теперь Кевину Эверитту было пятнадцать лет. Мальчик по-прежнему питал к миру и людям, его населявшим, лютую ненависть и старался держаться подальше от человеческого коллектива, члены которого, впрочем, и не тянулись к нему. Одноклассники немного побаивались Кевина, считая, что с ним не всё в порядке, родители не взаимодействовали с ним по привычке, а остальные люди, с которыми он мог бы завести беседу, ждали, пока он сам начнёт диалог, чего мальчик делать не собирался.

***

Но случилось так, что Эверитты, неожиданно захотевшие изменений в своей весьма однообразной жизни, решили сменить место жительства. Возможно, это случилось потому, что Лиза стала слишком часто вспоминать маленького Майка, погибшего в стенах их уютного жилища, а может быть, супруги просто решили внести в свою жизнь несколько новых нот, которых им так отчаянно не хватало.

Кевин, отрицательно относившийся к подобным изменениям, совершено не поддержал их инициативу, но Эвериттам было всё равно, ведь ему поневоле пришлось бы переехать с ними, по причине собственного несовершеннолетия. Конечно, у него был вариант остаться с бабушкой, но явно не лучший, так как Теона в последнее время начала терять память, и внуку бы пришлось за ней ухаживать. А этого мальчик терпеть не мог.

В конечном итоге Кевину пришлось смириться с безрассудным решением родителей и, не имея других выходов, переехать вместе с ними в городок, расположенный не слишком далеко от того, в котором прошло его детство, но в то же время значительно отличавшийся даже по архитектуре улиц и зданий.

Этот город выглядел гораздо более величественным и в то же время, казалось, насквозь пропитался шумом, доносящимся с дорог и многочисленных развлекательных заведений. Множество статных многоэтажек, вырезающихся, а низкое небо, роскошных зданий, поражающих своей немыслимой красотой практически любого прохожего, клубов, магазинов и прочих зданий, какие в родном городке Эверитта смотрелись весьма неказистыми. И, конечно, здесь было гораздо больше людей. Словно муравьи, они наполняли центральные улицы, куда-то целенаправленно шли, совершенно не обращая внимания на то, что происходило вокруг их незначимых персон.

Последний факт совсем не понравился Кевину Эверитту, у которого практически сразу возникло желание вернуться обратно, какое, к сожалению, не разделили его родители. Лиза и Трой с упованием смотрели на погрязшие вечной спешке улицы, на величественные шедевры архитектуры, на развлекательные заведения, в которых теперь они собирались проводить свободные вечера. И по их виду можно было без всяких сомнений сказать, как они радовались своему неожиданному переезду.

Между тем сам город был не таким уж и большим, и обилие прохожих, бродивших по старинным улицам, придавало ему вид муравейника. Такое неизгладимое впечатление создалось у Кевина уже при въезде на эту нелицеприятную для него территорию, и он был уверен, что вряд ли теперь оно вообще покинет его, так как свыкнуться с таким количеством народа на улицах ему, питавшему отвращение к социуму, не представлялось возможным.

Новый дом же также не произвёл на юного Эверитта положительного впечатления, несмотря на то что по размеру несколько превосходил привычное ему жилище. Но обстановка, царившая в этих стенах, показалась парню уж слишком слащавой, в особенности это коснулось гостиной, обставленной в приторно розовых тонах и, казалось, утонувшей в этих чрезмерно мирных оттенках, которые по неизвестным причинам пришлись по нраву Лизе Эверитт.

Антураж комнаты, которую выделили Кевину, к счастью, не содержал в себе этих отвратительных тонов, но и привлекательностью не отличался. Всё было уж слишком просто, что тоже совершено не впечатлило искушённого гостя. Впрочем, заострять на этом особого внимания парень не стал, решив, что оно того попросту не стоило, ведь вряд ли он, предпочитавший прогулки среди живописных природных творений, станет проводить много времени дома, в окружении ненавистной семьи.

Однако, несмотря на отрицательно впечатление о новом городе, парень не мог не найти и преимуществ, заключавшихся в отсутствии родственников, что остались в его родном городке. Он не без радости осознал, что теперь в их доме не будет никаких пышных пиршеств, на которые постоянно сходилось множество шумящих людей. Теперь его жизнь, наверное, будет немного спокойнее. По крайней мере, в неё перестанут вмешиваться ненавистные ему родные, которые не упускали возможности как бы невзначай узнать, как у него дела, но в то же время никогда не задавали вопросов по существу.

***

Вечером первого дня Кевин самостоятельно отправился изучать просторы города, в которых ему так и не удалось обнаружить того, чем столь упорно восхищались его родители. Урбанистические пейзажи мало привлекали парня, а живописных природных уголков, в которых он предпочитал проводить своё время, здесь оказалось крайне мало. И даже факт, связанный с отсутствием родственников, не смог скрасить его негативное впечатление.

***

За несколько дней, проведённых в изучении города, Кевин так и не обнаружил мест, которые пришлись бы ему по нраву, вследствие чего неприязнь, которую он испытывал к новому городу и его беззаботным жителям, не на шутку возросла. Тепрь ему предстояло три мучительных года обитать в этих стенах, в окружении столь неблагоприятной обстановки.

Но главным испытанием для парня стал переход в новую школу, который ему пришлось совершить спустя несколько дней после нежелательного переезда.

Уже с первого учебного дня он искренне возненавидел пустые лица, с интересом смотревшие на него со всех сторон, словно он был каким-то сверхъестественным созданием, пришедшим в эти стены, чтобы сообщить их несмышлёным обитателям о существовании иных измерений.

Взгляды, пускаемые в его сторону, откровенно раздражали Эверитта, отчего клокочущее пламя ярости, немного потускневшее за последние шесть лет, загорелось внутри него с новой силой. Ему снова захотелось уничтожить всех и всея, чтобы не видеть этих существ, одаривавших его бессмысленными взглядами.

Люди же, заметившие печальное и вместе с тем негодующее выражение лица нового участника своего коллектива, поначалу даже не стали с ним знакомиться, чем чрезмерно его порадовали. Но одна девушка всё же подошла к Кевину ближе к концу учебного дня.

– Привет, я Лия, – дружелюбно произнесла она, одарив собеседника добродушным взглядом своих глубоких зелёных глаз.

Кевин решил представиться, но сделал это так, чтобы Лия не продолжала с ним диалог. Поняв его нежелание общаться, девочка не стала навязываться, а лишь мило улыбнулась, вызвав у парня отвращение, и ушла, оставив его наедине с самим собой.

Скорее всего, Лия не отличалась интеллектуальными способностями, о чём даже говорил её внешний вид. Добрые глаза, немного пухлые губы, накрашенные яркой помадой, аккуратный, чуть вздернутый нос, и волнистые волосы пшеничного цвета, собранные в нарочито небрежный пучок, – её чересчур миловидная внешность явно отталкивала, создавая не самое приятное впечатление.

Избавившись от, возможно, навязчивой собеседницы, Кевин погрузился в размышления. Он чувствовал неприятную усталость, вызванную незнакомой компанией, нахождение в которых никогда не приносила ему положительных впечатлений. Теперь, чтобы не поддаться медленно вскипавшей ярости и не натворить бед, ему следовало провести некоторое время наедине с собой, что он и собирался сделать по окончании уж слишком долго тянувшийся уроков.

Но, к сожалению, мечты Эверитта о сладостном единении не сбылись, так как к нему совершено внезапно проявили интерес сразу несколько человек. Они подошли к нему уже вне школьного помещения и начали расспрашивать о его интересах, семье, бывших одноклассниках и прочих незначительных жизненных подробностях, которые обычно выпытывают у новых учеников. Несмотря на то, что Кевин отвечал односложно, своим видом демонстрируя явную неприязнь к собеседникам, люди не унимались, продолжая свои расспросы.

Безусловно, Кевин мог бы ответить им грубостью или заумными речами, подобными тем, которыми он «проучил» когда-то докучливого корреспондента детской газеты. Но новый коллектив, казалось, отобрал у него все силы, в результате чего Эверитт соображал достаточно туго, а потому ничего дельного придумать не мог. Поэтому ему только и оставалось, что, испепеляя одноклассников взглядом, полным неприкрытой злобы, давать короткие и весьма несодержательные ответы, ожидая, пока тем надоест этот скучный диалог.

Разговор длился не слишком долго, но Кевину показалось, будто прошла целая вечность, когда людям, так и не выяснившим большую часть интересовавшей их информации, наконец стало понятно, что дальнейшие расспросы бессмысленны, и они предпочли оставить необщительного собеседника, занявшись своими делами.

Вернувшись домой, Кевин сначала хотел взяться за чтение, но, осознав, что его мозг был совершенно не настроен на получение новой информации, просто сел у окна и стал с незаинтересованным лицом наблюдать за наглым голубем, расхаживавшим по небольшому саду, укрытому золотым ковром из листьев.

Скорее всего, птица искала зёрна, однако её упорные поиски не увенчивались успехом. Забавно раскачивая головой, наивный серый голубь некоторое время ходил по сухой листве. Его розоватые лапы утопали в осеннем золоте, а проворливый клюв периодически исчезал в земле, но потом снова появлялся, так ничего и не добыв. В конечном итоге, по-видимому, поняв, что его в очередной раз постигла неудача, голодный голубь резко вспорхнул и куда-то улетел.

Невидящими глазами Кевин уставился в сторону опустевшего сада, деревья в котором монотонно раскачивались под звуки колыбельной, что напевал вездесущий ветер. В его голове была пустота, неведомый туман затмевал все мысли, обволакивая их, словно невесомое покрывало.

Но внезапно Кевин отчётливо увидел сад, только не тот, по которому гулял голубь, а хорошо знакомый, расположенный на территории бывшего жилища Эвериттов. Он выглядел таким же опустевшим. Узловатые деревья зловеще шевелились от промозглых порывов ветра, на их корявых ветвях вольготно сидели несколько птиц, а землю, слегка смоченную дождём, покрывал такой же ковёр из листьев. Но в глаза мальчику бросилось другое. Под особенно мощным деревом, где Кевин в раннем детстве нередко прятался от матери во время беззаботных игр, стоял и весело улыбался мёртвый ребёнок… И этим был не кто иной, как Майкл Эверитт. Его лицо выглядело таким же милым и безобидным, как и при жизни, но глаза как-то странно блестели, а губы словно лишились цвета, обратившись неведомой белой субстанцией. Несмотря на это, не составляло труда понять, что на устах мальчика играла жизнерадостная улыбка, присущая исключительно маленьким детям. Он хотел играть. С трепетно любимым братом, безусловно.

– Кевин, ты чего такой скучный? Поиграй со мной! Я кролик, а ты – хомяк! – задорно пропищал малыш.

Неожиданно откуда-то послышался странный скрип, и Кевин ощутил, как нити мерзкого страха плотно опутали всё его существо, перекрывая даже ненависть, что буквально запылала в его душе при виде брата.

– Ну поиграй со мной… – этот голос уже зазвучал в его голове.

– Отвяжись от меня, тварь! Ты не сможешь меня достать, сколько ни пытайся. Лучше уходи, если не хочешь неприятностей, – с трудом проговорил Кевин, не скрывая ненависти.

– Э-э-э… Ты чего? Неужели решил взбунтоваться? – сзади послышался удивлённый голос отца, впервые услышавшего от сына подобную дерзость.

Резко обернувшись, Кевин одарил отца непонимающим взглядом, на что тот, немного ошарашенный, лишь вопросительно повёл бровями.

Через некоторое время мальчик осознал, что, задумавшись, он случайно вздремнул, и брат, восставший из пепла, был не более, чем игрой его утомившегося от общества воображения. Однако просить у отца прощения за сказанное Кевин даже не подумал, ведь его совершенно не волновало, какое мнение о нём составит отец, общение с которым уже не привлекало парня никоим образом.

– Так почему ты назвал меня тварью? – с недоумевающим выражением лица повторил отец, в голосе которого звучало удивление, смешанное с лёгкими строгими нотками.

– Это было не тебе, – отрешённо откликнулся Кевин, в чьей голове ещё пульсировала немая паника.

– А кому же?

– Неважно. Какова цель твоего визита?

– Я хотел обсудить с тобой один серьёзный вопрос, – не стал медлить Трой. – мы с Лизой посчитали, что ты уже достаточно взрослый, чтобы адекватно ответить на него, да и к тому же он в первую очередь будет касаться тебя.

– И какова будет тема нашей дискуссии? – с наигранной заинтересованностью спросил сын.

– Лиза хочет взять ребёнка из приюта…

Услышав это, Кевин замер на месте, в ужасе уставившись прямо в спокойные глаза отца; внутри него всё похолодело. Леденящие нити страха плотнее опутали всё его тело, сковав его движения, а в голове невольно возник образ Майкла, стоявшего посреди сада. Казалось, Кевин готов был встать перед отцом на колени, отчаянно крича: «Не-е-т! Только не это! Пожалуйста! Не на-а-до!», напрочь позабыв о гордости. Только не ещё один ребёнок… Этого просто быть не могло, наверное, отец всего лишь неудачно пошутил, желая проучить негодного сына, посмевшего назвать его тварью.

– …, но я против. Нам интересно узнать твоё мнение, – закончил Трой, отчего Кевин вздохнул с облегчением.

– Я не стану высказывать по сему поводу, а лишь любезно поддержу твоё мнение, – лаконично ответил парень, натянуто улыбнувшись.

– Я так и думал, что ты будешь против, но всё же нам нужна ещё немного обсудить это с Лизой. Хотелось бы, чтобы ты к нам присоединился, а то, может, ей всё-таки удастся меня уговорить, ведь я, в отличие от тебя, не могу спокойно смотреть на её слёзы.

У Кевина не было абсолютно никакого желания обсуждать с семьёй столь неожиданно возникшую проблему, однако другого выхода предотвратить возможную катастрофу, наступление которой парень вряд ли смог бы вынести, не имелось. По этой причине, смирившись со своим безвыходным положением, Кевин вместе с отцом отправился в гостиную, где, о чём-то глубоко задумавшись, сидела опечаленная Лиза Эверитт.

========== Глава 10. Ещё одна точка ==========

К неимоверному облегчению для Кевина Эверитта, Лизу всё же удалось отговорить от осуществления безумной идеи, как выяснилось, не дававшей женщине покоя последние два месяца. Осознав, что её муж вряд ли будет рад появлению в их семье нового дитя, а тем более чужого, миссис Эверитт оставила свою затею и решила заняться каким-нибудь расслабляющим делом, чтобы избавиться от дурных мыслей.

Кевин Эверитт между тем также нашёл для себя новое увлечение, появление которого несколько удивило его самого. Парень начал писать стихи, что выходили достаточно жёсткими, мрачными, местами душераздирающими и абсурдными, но в то же время ясно отражали его переживания. Свои творения он прятал в самые потаённые уголки шкафов, чтобы никто ненароком на них не наткнулся, так как ему совершенно не хотелось, чтобы кто-то посторонний вторгался в этот уютный мир, художником в котором был только он.

С каждым днём Кевин чувствовал себя всё более удручённым. Нахождение в школьном коллективе изрядно утомляло его, а ненависть, загоравшаяся внутри него при виде этих бессмысленных лиц, быстро переходила в печаль, которую Кевин, впрочем, старался тщательно скрывать от чужих глаз.

Нет, Эверитт не сидел целыми днями в своей комнате, заливаясь безутешными рыданиями, но и радости не испытывал, и даже живописные уголки, которые ему с огромным трудом удалось обнаружить в этом городе, не приносили ему желанного вдохновения.

В школе ничего не менялось. Кевин по-прежнему наотрез отказывался с кем-либо разговаривать, буравя каждого испепеляющим взглядом, и, кажется, одноклассники начали считать его… не совсем здоровым. Конечно, Эверитту не было до них дела, ведь он откровенно презирал сторонников стереотипов, но всё же, видя, как странно косятся на него люди, парень воспитывал в себе ещё более лютую ненависть.

***

И однажды началось то, что ударило парня по голове, словно камень, обрушившийся со стен недостроенного здания. Одноклассники начали гадко подшучивать над Эвериттом, и если поначалу это были просто милые безобидные подтрунивания, которые он предпочитал гордо игнорировать, то через несколько недель они переросли в откровенные издевательства, заметить которые не составляло труда даже случайным свидетелям.

Жестокие одноклассники не щадили Кевина, поливая его бочками грязи. И несмотря на то, что их фантазия оставляла желать лучшего, едкие шуточки, пускаемые этими гадкими людьми, определённого задевали Эверитта, не выносившего, когда с ним так унизительно обращались.

Охваченный пылающей яростью, смешанной с беспредельной ненавистью, Кевин искренне жаждал поубивать всех своих обидчиков самыми изощрёнными и садисткими методами, подобными тем, какими нередко пользовались во времена святой инквизиции. Его взгляд становился диким, и внешне из обыкновенного подростка, обладавшего достаточно привлекательной и несколько холодной внешностью, он, казалось, превращался в жуткого монстра, готового разорвать всех на части.

Но одноклассникам было все равно, какие его посещали желания, ведь он никого не бил, в значит, мог вполне справедливо, по их мнению, считаться безобидной фигурой для битья. Его взгляд, полный ненависти, лишь подбадривал некоторых из них, в результате чего те издевались с ещё большим удовольствием.

– Эй ты, придурок, тебя, что ли, мамочка бьёт? – эти и ещё более хамские шутки, нередко содержавшие в себе пошлости и непристойности, в последнее время посыпались в адрес Кевина, как из рога изобилия.

Эверитт ничего не отвечал, по причине того, что прибегать к физическим действиям он считал низостью, ибо догадывался, что именно этого от него и добивались. А из-за жгучего гнева, переполняющего всё его существо в такие моменты, он не мог нормально сосредоточиться, да и искренне сомневался, что его речи смогут оказать на мизерные мозги одноклассников хоть какое-то влияние.

Возвращаясь домой, Кевин запирался в своей комнате и взирал на мир, простиравшийся за окном, буквально пожирая его своим жутким взглядом. Чёрная злоба одолевала его всё сильнее, превращая в своего одинокого служителя, размышляющего о скорейшем уходе из отвратительного мира, полного бессмысленного лицемерия, несправедливости и нескончаемой глупости, поглощающей разум жалких сознаний.

Но в то же время он боялся. Боялся совершить непоправимую ошибку, ко всему прочему, принеся себе невероятные физические страдания. Кевин снова начал путаться в себе, и даже попытки творчества, не оканчивающиеся успехом, не приносили ему облегчения. Гордость, ненависть, ярость, страх и глубокая печаль – всё это медленно съедало его.

Несколько раз парень всё-таки пытался избавиться от своих страданий путём самоубийства, однако, поддавшись панической боязни, подступавшей к его горлу, почти сразу бросал свою затею, не успев даже навредить себе.

А издевательства всё продолжались, и с каждым днём жизнь Эверитта, не справлявшегося с негативными эмоциями, постепенно превращалась в ад. И самое главное, что, как и раньше, он переживал этот трудный период в одиночестве, даже не думая делиться с кем-либо своими проблемами.

А одноклассники между тем не ведали, что есть чувство меры, и, видя, как их жертва злится, не унимались в своём гадком весельи.

***

Шли дни. Многочисленные насмешки и издевательства, которые Кевин получал от своих глупых одноклассников, продолжались, и заканчивать своё дело подростки, по-видимому, не собирались до тех пор, пока их жертва совсем не загнётся или, если случится чудо, даст отпор.

Они часто ловили Эверитта в школьных коридорах, задавая какие-нибудь глупые вопросы, оскорблявшие его достоинство. Также одноклассники не упускали возможности подшутить над его одиночеством, над нелюдимостью и над выражением лица, с которым он их обычно встречал. Ну и, конечно, пускали глупые сплетни, какие всегда возникают на почве подобных школьных унижений.

Но больше всего Кевина задевал, конечно, сам факт того, что он стал беспомощной жертвой, над которой все насмехались, как над жалким шутом. И самым противным было то, что издевательствам он подвергался от существ, которых нередко приравнивал к простейшим.

Учителя же предпочитали не вмешиваться в эти дела, считая, вероятно, что они касаются только самих школьников. Лишь несколько раз они как бы невзначай сделали замечание главному зачинщику всей этой эпопеи, на что тот даже пообещал, что больше не будет, но клятву свою не сдержал, уже через несколько часов вернувшись к излюбленному делу.

Кевин Эверитт уже не знал, куда скрыться от бури гнева и ненависти, отчаянно клокотавшей в его душе. Убивать других людей своими руками он больше не желал, а на самоубийство всё никак не решался, принося себе этим ещё большие страдания. Ему хотелось просто исчезнуть.

***

Но однажды случилось то, что поставило жирную точку в отношениях Кевина и его ненавистных одноклассников. Как-то раз, когда Эверитт задержался, беседуя с преподавателем математики, а сумку с учебниками и некоторыми ценностями оставил на столе, не видимом ему с того ракурса, обидчики незаметно украли его вещи и разрезали их на части ножницами, разбросав по тесному школьному коридору. Их смех в тот момент был таким омерзительно весёлым, будто они только что расправились со своим главным врагом. На самом же деле, они просто ожидали реакции своей невинной жертвы, ещё ни о чем не подозревавшей.

И действительно, реакция Кевина Эверитта оказалась бурной. Увидев, что эти ничтожества сделали с его вещами, да ещё и выслушав из их мерзких уст несколько унизительных фраз, Кевин почувствовал, как внутри у него всё запылало адским пламенем, превосходившим даже то, что зажглось в нём при последнем диалоге с братом. Буря гнева обратилась чёрным ураганом, закрутившим все прочие чувства и видения парня, его буквально затрясло от ярости; в его голове что-то начало отчаянно пульсировать. Эмоции застелили глаза Кевина, на какое-то время ослепив его. И вновь он находился в порыве неукротимого безрассудства, одолевавшего всё его существо.

Сначала ему захотелось наброситься на главного обидчика и, схватив его за горло, прижать к стене, не отпуская до того момента, пока тот, окончательно ослабнув, не издаст последний вздох. Остальных врагов для разнообразия следовало выкинуть в окно, окрапив землю их мерзкой кровью.

Наглые смешки одноклассников уже с трудом доносились до слуха Кевина, и теперь он чувствовал только всепоглощающую ненависть; дикое безумие медленно одолевало Эверитта, отчего тот готов был идти на поистине отчаянные поступки.

И неожиданно ему пришла в голову одна жуткая идея. Он понял, что нужный момент настал, и откладывать его, руководствуясь страхом, уже не имело смысла.

Рывками пробравшись сквозь многочисленных учеников, толпившихся в коридоре, Кевин достиг окна и, ловко забравшись на подоконник, распахнул ставни, впустив в коридор порыв промозглого осеннего ветра.

– Внемлите мне, жалкие отродья безграничной глупости и непроходимой жажды самоутверждения за счёт омерзительного унижения чьего-либо достоинства! Ничтожные лицемеры, не ведающие ничего, кроме собственных жалких и бессмысленных желаний, обитающие в ограниченном мире несостоявшихся амбиций, по горло погрязшие в скверне, бездумно стремящиеся к эфемерным идеалам! Совсем скоро ваш мир падет под натиском вашей же глупости, под давлением алчности, вселившейся в каждый уголок ваших насквозь прогнивших душ! Я же не желаю больше лицезреть ваши жалкие лица, спрятанные под обманчивыми масками, пропитавшимися приторностью! Прощайте, бестолковые создания, обрёкшие меня на страдания! Помните мои слова! – громко продекламировал Кевин, одарив шокированную толпу испепеляющим взглядом.

Несмотря на то, что его голос срывался, он старался говорить увереннее, и, как ни странно, это у него неплохо получилось. Закончив свою речь, Кевин сделал шаг в сторону пустоты, окунуться в которую ему предстояло через несколько считанных секунд, и совершено случайно посмотрел вниз, а затем – вверх, на погасший небосвод.

Отсюда, с третьего этажа, открывался неплохой вид на бескрайнее поле, усыпанное золотистым ковром из опавших листьев. Дул промозглый ветер, раскачивая узловатые ветви деревьев в такт своей печальной мелодии. По небу статно плыли тяжёлые тучи, затмевая беспечную лазурь своими увесистыми телами, вдохновляя своим мрачным великолепиям.

А на школьном дворе как ни в чём не бывало резвились беззаботные дети, чьи помыслы были полны наивности, воплощениями которой они представлялись человеку, погрязшему в пучине собственных проблем.

Порыв леденящего ветра дунул в лицо Кевину, откуда-то сзади донеслись приглушённые голоса, однако Эверитту было уже всё равно, ведь его совершено не волновало, как публика отреагирует на речь, произнесенную им в порыве клокочущей ненависти.

Но теперь, когда парень осознал, что находится в шаге от неминуемой смерти, всем его телом завладел жуткий страх. Дрожащими руками он схватился за холодное стекло, словно цепляясь за жизнь, которой столь отчаянно жаждал лишить себя собственными руками. Перед глазами Кевина всё плыло, он задыхался и как никогда чётко ощущал пульсацию в голове – единственный звук, мешавший ему сделать решительный шаг.

«Может, не стоит?» – пронеслось у него в голове.

Но нет, ибо выбор сделан, а значит, отступать поздно.

Сделав глубокий вдох и собравшись с силами, он всё же шагнул вперёд и, намеренно сорвавшись с опоры, отдался в объятия ветра… Последним, что он почувствовал, была невыносимая боль, внезапно пронзившая всё его тело, и громкий хруст костей, соприкоснувшихся с асфальтом…

***

После того, как Кевин Эверитт выпрыгнул из окна, в школе началась настоящая суматоха. Ещё не отошедшие от пафосной речи, произнесённой этим весьма странным учеником, школьники в испуге забегали. Многие из них принялись звать учителей, некоторая часть которых, однако, стала свидетелям происшествия, вот только, по причине шока, не смогла остановить Кевина от его отчаянного поступка.

Кто-то начал кричать и плакать, кто-то поспешил спрятаться, чтобы его ненароком не сбили, но большая часть, конечно, сразу же кинулась к распахнутому окну, чтобы взглянуть на застывшее в неестественной поза тело Эверитта, лежавшее в луже крови, что медленно растекалась по холодному асфальту.

– Боже мой! Он истекает кровью! – испуганно воскликнула какая-то впечатлительная девочка, закрыв лицо руками.

Главный виновник торжества поспешил скрыться с посторонних глаз, по-видимому, осознав, что, оставшись на месте, непременно подвергнется нежелательным расспросам со стороны учителей и одноклассников. Куда он сбежал, никто не увидел, но, впрочем, его и не искали, так как теперь перед всем коллективом школы стояла другая проблема.

========== Глава 11 ==========

Попытка Кевина Эверитта совершить самоубийство потерпела неудачу, так как, упав с третьего этажа, он выжил и ему успели вовремя оказать медицинскую помощь. Травмы, которые он получил, были достаточно серьёзными, но при грамотном лечении он имел все шансы восстановиться, не понеся потом никаких последствий для своего здоровья.

Несколько дней мальчик пролежал без сознания и, очнувшись, поначалу не понял, что вообще с ним произошло и каким образом он очутился в этих унылых больничных стенах, насквозь пропитавшихся запахами лекарств. Соображал он очень туго, а потому долго не мог вникнуть в происходившее с ним.

Немного подумав, Кевин, хоть и с трудом, но смог вспомнить свою очередную попытку суицида, окончившуюся грандиозным провалом. От этих мыслей ему стало не по себе, но вовсе не потому, что винил себя, наоборот, он всё ещё был не прочь умереть, однако ему совсем не нравилось окружение, в которое он невольно попал.

С самого детства Кевин ненавидел врачей и больницы, так как ему совершено не нравилось, когда его трогали непонятные люди да ещё и нагло приставали с расспросами. Он никогда не боялся, но всегда питал жуткое отвращение ко всему, что было связано с медицинской помощью.