Текст книги "Невеста эльфийских кровей"

Автор книги: Алина Углицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 13

Брент подождал, пока сварится похлебка, и посчитал, что этого времени вполне достаточно для восстановления одной глупой эндиль. Так эльфы Эльвериолла испокон веков называли себя. И Ринка была больше эльфом, чем человеком, ведь ей досталась их магия. Она струилась в ее крови нескончаемым бурным потоком. В данное время еще и неуправляемым, что могло принести кучу проблем.

Но не Бренту ее учить. Он, к сожалению, к магии эльфов не имеет ни малейшего отношения. У таких, как он, своя магия, свои силы. И если магия эндиль считается наследием РахВен Дарующей Жизнь, то силы Брента получены от Рилль’Аргвана – бога войны и смерти. И говорят, что такие, как Брент, были созданы самим Разрушителем когда-то давно, в незапамятные времена…

Разбудив девушку, Брент протянул ей деревянную пиалу и ложку.

– Ешь.

Ринка втянула носом ароматный дымок, пахнущий мясом и травами.

– Спасибо…

Все еще сонная и вялая, она машинально ела, почти не замечая вкуса еды. И чувствовала себя неловко. Это же она женщина, она должна была приготовить еду, накормить супруга, поухаживать за ним. А она даже не смогла воды принести! Как-то все неправильно у них происходит.

Между тем, Брент начал седлать лошадей.

Несколько минут девушка наблюдала за ним. А потом спохватилась:

– Что со мной случилось в лесу?

– Ты доела?

Эти вопросы прозвучали одновременно. И, судя по хмурому лицу мужчины, он не собирался отвечать первым.

– Да, – Ринка заглянула в пустую тарелку. – Но…

– Хорошо. Поднимайся. Мы и так потратили больше времени, чем я запланировал. Теперь придется поторопиться.

Не давая девушке вставить ни слова, он ловко собрал всю посуду, уложил в походный мешок и перекинул через круп коня. Потом подошел к Ринке, все еще сидящей у потухшего костра, и протянул руку.

– Вставай.

Она глянула на него снизу вверх.

– Мы можем поговорить? Я хочу знать, что со мной было.

– Это была магия. Поднимайся.

– Магия? – в глазах девушки блеснула смесь страха и любопытства. – Эльфийская?

– Да, – он поморщился.

– Ого… – Ринка уставилась на свои ладони. – А это опасно?

– Не больше, чем меч в руках ребенка. Вставай.

Вопреки его ожиданиям, девушка покачала головой:

– Я не ребенок. Почему магия пробудилась именно сейчас? Пока я жила в монастыре, ничего подобного не было.

– И сейчас не должно быть.

– Почему?

Почему она такая болтливая?

Вслух Брент сказал другое, стараясь сохранять спокойствие, хотя было непросто:

– Это долгий разговор. А я хочу убраться отсюда в ближайшие пять минут.

– Почему? Нам что-то угрожает? За нами гонятся?

Он скрипнул зубами.

– Нет.

– Тогда я не двинусь с места, пока не узнаю, что происходит, – она вскинула подбородок, всем видом показывая, что собирается исполнить угрозу. – Мне надоело играть в молчанку. Ты везешь меня неизвестно куда, ничего мне не говоришь… Я хочу знать, что меня ждет.

– Ты ведешь себя как ребенок.

– Нет, это ты считаешь меня ребенком. Мне надоело. Можешь меня побить, – буркнула, незаметно складывая пальцы в отводящий жест, – мне все равно.

Из горла мужчины послышалось глухое рычание. Но Ринка только сощурилась. Она надеялась, что он не услышал, как дрогнул ее голос. Все-таки она была не настолько храброй, как пыталась сейчас показать.

Несколько секунд Брент просто смотрел на нее, тщетно подбирая слова.

Но что он мог ей сказать? Что в ней до срока пробудилась магия Джиттинат? И что он сам не знает, что теперь делать? Тогда девчонка обязательно захочет узнать все остальное. А он не имеет права…

Ситуация грозила выйти из-под контроля. Брент не умел лгать и лукавить, а клятва, данная аэру, загнала его в глухой угол. И сейчас, когда голубые глаза эндиль смотрели ему в самую душу, он не придумал ничего лучше, как только грубо ее перебить:

– Хватит капризничать! Поднимайся или я сам тебя подниму.

Подкрепляя угрозу действием, он нагнулся и схватил ее за плечо.

Ринка отшатнулась. Резкая перемена в Бренте заставила ее вздрогнуть и побледнеть. На долю секунды она увидела перед собой маску чудовища. Грубые, словно вытесанные из гранита, искаженные яростью черты, глубоко посаженные глаза, в которых горит угроза, клыки, торчащие между искривленных губ…

Видение промелькнуло, оставив мутный осадок где-то в глубине подсознания. Перед ней снова был Брент. Знакомый и в то же время совершенно чужой.

От этой мысли стало больно в груди. Так больно, что горло перехватило.

Игнорируя протянутую ладонь, Ринка поднялась. Молча подошла к лошади. Поставила ногу в стремя.

Брент наблюдал, не спеша предлагать ей помощь. И это задело ее еще больше.

Значит, он считает ее капризной? Считает ее помехой?

Рывком она попыталась забросить тело в седло. Но было бы глупо предполагать, что фокус удастся. Все, что Ринка смогла, это упасть животом поперек лошадиного крупа.

Ромашка преступила с ноги на ногу и отчетливо фыркнула.

Закусив до крови губу, Ринка повторила попытку.

На этот раз Брент решил поучаствовать. Подойдя, обхватил ручищами талию девушки.

– Пусти! – зашипела она рассерженной кошкой. – Я сама!

– Я помогу.

– Не нужно мне помогать! – оттолкнула его. – Не нужно со мной возиться!

Мужчина даже не заметил ее толчка. Приподнял и усадил в седло, словно куклу. А потом спокойно направился к Энхеллю.

Неужели он и в самом деле считает ее никчемной помехой? Зачем же тогда спасал? Лучше бы бросил гнить в той тюрьме. Было бы не так больно…

На глаза навернулись слезы. Ринка стиснула зубы, не желая, чтобы Брент видел это проявление слабости.

Она докажет ему, что уже не дитя! Еще не придумала как, но докажет!

Слегка пришпорив Ромашку, она послала ее вперед. Но Брент успел нагнуться и схватить лошадь под уздцы.

– Осторожно, – предупредил он таким тоном, будто ничего не произошло, – я не хочу, чтобы ты свалилась с лошади.

Она не ответила, боясь, что если заговорит, то расплачется. И молчала до самого вечера.

Брент тоже не лез с разговорами, делая вид, что его устраивает этот демонстративный бойкот. Но на самом деле время от времени бросал на девушку пытливые взгляды. Слишком уж непривычной казалась ему тишина без ее звонкого голоса, слишком сосредоточенным – ее лицо.

Он подозревал, что девчонка недаром играет в молчанку. Явно что-то задумала. И это затишье перед бурей его настораживало.

Не выдержав, Брент заговорил первым:

– Устала?

Ринка бросила на него равнодушный взгляд и отвернулась. Отвечать на вопрос она вовсе не собиралась.

– Ладно, – мужчина покладисто хмыкнул, – скажешь, если не сможешь держаться в седле.

На этот раз ее глаза сердито сверкнули, но она по-прежнему не издала ни звука.

Упрямая. Настоящая Джиттинат.

Брент спрятал усмешку.

К вечеру похолодало. Поднялся ветер, начал швырять в лицо путникам пригоршни сухого песка. Ринка спрятала нос в воротник, натянула косынку на глаза так, чтобы защитить их от пыли и ветра. Ее тело онемело от усталости, ныли все мышцы, особенно те, о которых она прежде и не подозревала. Но девушка готова была молча терпеть эту пытку, лишь бы не признаваться в собственной слабости. Она поклялась себе, что не скажет Бренту больше ни слова. Зачем навязываться тому, кому ты не нужна? Зачем унижаться?

Молчание душило. Ей хотелось крикнуть ему:

«Зачем я тебе? Куда ты меня везешь? Что ты задумал?!»

Но она отчаянно кусала губы, не давая этому крику оформиться в звуки.

Вскоре лес сменился полями, изрезанными глубокими оврагами. Эти поля тянулись до самого горизонта, насколько хватало глаз. Серое небо повисло над ними комком грязной ваты, а с востока надвигалась темная туча, обещая грозу.

Вокруг на несколько лиг не было никакого жилья. Когда над горизонтом разлилось алое марево заката, а ветер усилился, Брент остановил лошадей.

– Здесь заночуем, – озвучил он, спешиваясь.

Это был не вопрос, не предложение, а констатация факта.

Очнувшись от дум, Ринка подняла голову и осмотрелась.

Они находились как раз возле спуска в яр. Его склоны густо поросли сорной травой, а дно терялось в сумраке. Извилистая тропинка, вытоптанная сотней ног, вела в темноту.

Девушка не сказала ни слова, но Брент поймал удивление, мелькнувшее на ее лице, и пояснил:

– Нужно укрыться от дождя. Внизу безветренно и сухо, и там есть ручей. Но спускаться придется пешком.

Игнорируя его помощь, Ринка сползла с лошади и едва сдержалась, чтобы не охнуть. Ноги не желали сдвигаться.

Взяв Ромашку под уздцы, она так и поковыляла на негнущихся ногах по узкой тропинке.

В яру в изобилии рос колючий терновник. Ринка брела за Брентом, с трудом уклоняясь от веток, нависших над тропинкой плотным шатром. И чем ниже они спускались, тем плотнее переплетались ветви за их спиной.

Охваченная ознобом, Ринка поплотнее закуталась в кожушок. Все, чего ей хотелось, это быстрее добраться к теплу и рухнуть на землю.

– Мы почти на месте, – заверил Брент, окидывая ее внимательным взглядом.

Девушка молча скривилась.

К ее радости, дно оврага оказалось песчаным и сухим, только с краю, прыгая по камням, журчал прозрачный ручей. Они прошли еще немного вдоль русла, отходя от тропинки, пока склон оврага из пологого не превратился в отвесный.

– Все, – Брент остановился, и Ринка едва не ткнулась носом ему в спину. – Пришли.

Устало моргнув, она уставилась на провал, чернеющий между толстыми перекрученными корнями.

Судя по всему, ночевать предстояло в какой-то пещере или норе. Но это было лучше, чем ничего. Тем более, сверху уже доносился шум дождя, пока еще слабый, но грозящий перейти в мощный ливень.

Словно в подтверждение этих мыслей, прогремел раскат грома, глухой и далекий. Девушка вздрогнула.

– Замерзла? – Брент тут же нахмурился. – Сейчас разожгу костер.

Она равнодушно пожала плечами.

Вопреки ее ожиданиям, пещера изнутри оказалась довольно уютной. Песчаный пол, куполообразный свод, высеченный в красноватом камне, куча сухих веток, оставленных кем-то, видимо, для костра. Ринка глянула на все это мельком, не осмысливая. Села, нахохлившись, в уголке. Ей хотелось есть, пить и спать. Или все то же, но в обратном порядке.

Вскоре разгорелся костер. Послышался треск сухих веток, взметнулись алые искры, потянуло теплом. Шум дождя, еле слышный за стенами пещеры, теперь убаюкивал. Отогревшаяся, разомлевшая Ринка начала клевать носом.

– Ужин, – позвал Брент, не оборачиваясь.

Приспособив плоский камень вместо стола, он разложил на нем ячменные лепешки с сыром и вяленым мясом. Не густо, конечно, но на сегодня и завтра хватит. Тем более что к обеду они должны прийти в Рогоз – пригород Статтердама.

Затянувшееся молчание заставило его оглянуться.

Ринка сидела, подперев стену спиной, обняв колени и уткнувшись в них носом. И тихо сопела.

Поднявшись, мужчина остановился возле нее.

Девушка крепко спала и не проснулась, даже когда он поднял ее на руки.

Перенеся поближе к костру, Брент уложил свою ношу на приготовленную попону. Сам же сел рядом, не в силах отвести взгляд от лица юной эндиль. Во сне она казалась совсем ребенком, беспомощным, уязвимым. Даже упрямая складочка, застывшая между бровей, вызывала желание разгладить ее.

Подчиняясь порыву, он коснулся ее щеки. Провел ладонью, едва ощущала прохладную шелковистость девичьей кожи. И одернул руку, смущенный, раздосадованный нахлынувшими чувствами.

Она его зацепила. Бессмысленно отрицать. Зацепила своей стойкостью и упрямством, своим стремлением до последнего стоять на ногах.

За весь день он не услышал от нее ни одной жалобы, ни единого слова. Хотя нарочно тянул с привалом, испытывая на прочность. И она не подвела.

Эта девочка очень сильная. У нее железный характер.

Только жаль, что он всего лишь эпизод в ее жизни. Скоро это путешествие закончится, их пути разойдутся. Он простой уркх, созданный для войны и походов. Его цель – сражаться и умереть. Его сущность – безумие битвы.

Она же…

Тряхнув головой, он резко поднялся.

Хватит. Не стоит думать об этом. Она не для него.

И никогда не была для него.

Завернувшись в плащ, Брент устроился на ночлегу входа в пещеру. Но еще долго не мог уснуть, слушая тихое дыхание девушки. Пока не понял, что дышит с ней в унисон.

Даже сердце стало стучать иначе. Глубже, торжественнее. Отбивая траурный марш по разбитым мечтам.

А утром Брент проснулся один.

Девчонка сбежала…

Глава 14

Ей снилось, что она от кого-то бежит. Или за кем-то. Бежит, на пределе своих возможностей, путаясь в подоле. Сердце грохочет, буквально выпрыгивает из груди, воздуха не хватает, легкие горят, а из пересохшего горла рвется жалобный хрип…

Очнувшись, Ринка открыла глаза и уставилась в темноту. Грохот сердца эхом отдавался в ушах. Только через минуту она поняла, это не сердце, это гроза. Далекие, едва слышные раскаты грома вплелись в ее сон и вырвали из него, разбудив.

Гроза уходила.

Облегченно вздохнув, девушка повернулась на бок.

В пещере царила глубокая темнота. Только в углу, там, где Брент разводил костер, тускло краснели угли.

Это напомнило о пропущенном ужине. И, будто в ответ на мысли, голодный спазм сжал желудок.

Ринка пошевелилась. Но тут же замерла, уловив чужое присутствие рядом с собой.

Брент. Она о нем совершенно забыла.

Осторожно, стараясь не шуметь, девушка поднялась.

Брент был совсем рядом. Она слышала его размеренное дыхание.

Инстинктивно напрягая зрение, Ринка всмотрелась в темноту. И вдруг поняла, что видит. Это было так неожиданно, словно кто-то сдернул пелену с ее глаз.

Сначала она различила лишь контуры, подсвеченные изнутри. Неровности на сводах пещеры, брошенные сумки, пятно входа… Постепенно контуры обрели четкость и странный цвет. Девушка будто смотрела на мир сквозь темно-синее стекло.

Брент сидел у самого входа, прислонившись к стене пещеры. Рука мужчины лежала на рукояти меча, голова чуть запрокинута назад, глаза крепко закрыты.

Он спал глубоким, спокойным сном человека, уверенного в своей безопасности и в то же время готового отразить малейший удар…

Закусив губу, Ринка уставилась на него. Все эти дни она старалась не разглядывать своего супруга в открытую, опасаясь, что ему не понравится ее любопытство. Ее страшил этот мрачный взгляд из-под нависших бровей, сурово сжатые губы, ужасные шрамы…

Мужчина, с которым ее связали неразрывные цепи брака, совсем не был похож на принца из сказки: огромный, мощный, как столетний дуб или медведь.

Сейчас, когда его лицо было расслаблено, шрамы притягивали взгляд, как магниты. Один, самый крупный, шел сверху вниз, пересекая чудом уцелевший левый глаз. Еще один, чуть тоньше, разрезал надвое правую щеку по линии скулы. Кожа вокруг рубцов сморщилась, побелела, придавая лицу вид гротескной и пугающей маски.

Этот мужчина многое повидал, и кто знает, какие тайны хранит он в душе.

На ум пришла его странная татуировка. Кончики пальцев закололо от желания к ней прикоснуться…

Ринка тряхнула головой, прогоняя видение обнаженной спины, испещренной переплетением мышц, вен и шрамов. О, Пресветлая, чем она думает?!

И все же было в нем что-то притягательное. Что-то такое, от чего сердце Ринки стало биться быстрее.

Может, все дело в его заботе? В сильных руках, готовых поддержать/подхватить в нужный момент. Или в добродушной усмешке, которую иногда она иногда замечала в его глазах?

Только почему он с таким упорством держит ее на расстоянии?

Этот вопрос не давал ей покоя. Вот и сейчас Ринка почувствовала в груди странное жжение. Словно чья-то рука сжала сердце.

А потом произошло нечто странное.

На секунду взор затуманился. Пещера подернулась пеленой, поплыла, контуры изменились. И девушка вдруг с ужасающей ясностью поняла, что уже не стоит, а лежит. Теперь над ее головой высился незнакомый потолок, покрытый сложной росписью, и под ним вился сизый дымок. Она уставилась на него, не веря своим глазам. Потом поняла, что вдыхает едкий запах гари и дыма, а воздух наполнен криками и жалобным плачем…

И среди этого шума и гама в ее уши с убийственной четкостью ворвался ледяной голос:

– Нужно избавиться от нее.

Над ней склонилось чье-то лицо. Тонкие, правильные черты, пронизывающий взгляд, черные ресницы и брови, серебристые пряди волос… Завораживающая нечеловеческая красота.

Эльф. Настоящий эльф. Она осознала это так же ясно, как и то, что он говорит о ней.

– Убить?

Второе лицо склоняется с другой стороны. Тоже эльф. Только с огненно-красными волосами, стекающими вдоль лица двумя толстыми косами. Его глаза мерцают, словно два черных алмаза. Два невероятно притягательных бездонных омута, в которых притаилась смерть.

– Нет, мы не станем осквернять наши мечи кровью младенца. Мы вернем ее людям.

– Я согласен с вашим решением, аэр. Но кто доставит ее за Пролив?

Оба смотрят куда-то в сторону.

– Подойди! – звучит короткий приказ.

Ринка слышит шаги. Такие знакомые. Каждый из них отдается в ее голове, и сердце сжимается в страшном предчувствии.

Нет, она не хочет видеть, не хочет знать, что будет Дальше. Она уже набирает воздух и открывает рот, чтобы крикнуть…

Но поздно.

Он уже перед ней. Смотрит безучастно и холодно. Почти такой же, каким она его знает. Только шрамы на лице свежие, будто оставленные минуту назад. Даже кровь еще не свернулась, стекает вниз тоненькой струйкой.

Она задыхается. Хочет крикнуть: «Брент, где мы? Что происходит?!» – но слова застревают в горле. А потом она слышит, как беловолосый эльф говорит:

– Ты славный воин, Брентаррин Арнбранд. И не раз доказал в бою свою верность. Но сегодня тебе предстоит особое задание. Ты должен избавить Эльвериолл от дочери Алиэрна. Ее мать мертва, отец будет мертв буквально через минуту. Я приказал сжечь замок дотла, чтобы даже памяти о нем не осталось. Род Джиттинат больше не существует, у этого ребенка нет ничего, но… она может стать угрозой для нас, если останется. Ты отнесешь ее к людям.

– Слушаюсь, мой аэр.

Ринка видит, как Брент снимает с себя плащ, рваный, заляпанный кровью и грязью.

– Подожди, – останавливает Красноволосый. Его рука приближается, и Ринка чувствует, как он прикасается двумя пальцами к ее лбу. Это прикосновение обжигает огнем. – Оставим ей имя. На тот случай, если последняя из Джиттинат однажды все же понадобится Эльвериоллу.

– Брат, ты делаешь глупость. – Беловолосый хмурит черные брови.

– Это не глупость, это страховка.

«Ринкьявинн. Запомни. Твое имя Ринкьявинн – речная кувшинка, – звучит в голове. – Первый, кто захочет назвать тебя, назовет это имя».

Ринка вздрагивает, словно по ней проносится ледяная волна. Перед глазами все меркнет. Она чувствует, что летит в какую-то пропасть, вскидывает руки, ударяется обо что-то шершавое, твердое…

И вдруг понимает, что стоит в темноте, дрожа и цепляясь руками за грубые камни пещеры. А грудь разрывается от рыданий.

Машинально, не задумываясь о собственных действиях, она сунула в рот кулак, вгрызлась зубами, чтобы заглушить рвущийся крик. И сползла по стене.

Ее трясло как от холода, хотя воздух в пещере был теплый, безветренный.

Страшная сцена, разыгранная в подсознании, прорвала плотину. Вслед за ней ледяным, вымораживающим душу потоком хлынули воспоминания.

Люди не помнят себя во младенчестве, их разум слишком скуден для этого. Но память эльфов творит чудеса. Эльфы никогда ничего не забывают. Каждое событие, каждый факт, каждая мысль с момента рождения просто откладываются в недрах их разума и временно забываются. Они лежат там и терпеливо ждут своего часа. Чтобы однажды всплыть.

Ринка была полукровкой. Потому и не вспомнила сразу, почему Брент показался ей очень знакомым. Но теперь калейдоскоп ярких образов окружил ее плотной стеной. Она вспомнила все.

Горящий замок, треск огня, горький дым. Склоченный на скорую руку эшафот. Толпу, стоящую на коленях перед Беловолосым. Сверкающую на солнце гору оружия и покореженных лат.

И отца.

Высокого, ясноглазого, с гордо откинутой головой и связанными за спиной руками. Его лицо покрыто засохшей кровью и копотью, некогда золотистые волосы, заплетенные в боевую косу, свисают грязными прядями.

Его фигура, застывшая на эшафоте, врезалась в память. Как же она могла на долгих шестнадцать лет об этом забыть?

Раздавленная, растоптанная, Ринка свернулась в комок. Она чувствовала себя обесчещенной. Тот, кто спас ее, взял в жены, обещал заботиться и беречь – оказался виновником всех ее бед и, особенно, причастным к смерти отца.

Мужчина, в которого она по-детски влюбилась. Мужчина, который лишил ее имени и семьи.

И скрыл он нее этот факт.

Последняя мысль отрезвила.

Ринка вскинула голову, прислушиваясь к дыханию Брента. Но тот по-прежнему спал.

Это был шанс. Единственный, который может больше не повториться. То ли звезды, то ли судьба, то ли сама богиня Орриет была на ее стороне – Ринка не знала. Ее охватило отчаянное желание убраться отсюда. Как можно дальше. Туда, где он ее не найдет.

Где ее никто не найдет.

Она поднялась. Ступая на цыпочках, тенью метнулась к выходу.

На миг ей показалось, что веки мужчины затрепетали. Но страх быть пойманной придал новых сил.

Ринка застыла в полушаге от выхода. Впилась взглядом в дрогнувшее лицо Брента.

«Спи! Пожалуйста!» – прокричала мысленно то ли мольбу, то ли приказ.

Мужчина сдвинул брови, словно что-то почувствовав, но не проснулся. Через минуту, которая показалась девушке вечностью, его черты снова разгладились.

А Ринка почувствовала внутри пустоту.

Спотыкаясь о длинный подол, она выбралась их пещеры. Босая, в одном платье. Прямо под струи дождя. Огляделась.

Лошади были привязаны чуть в стороне, под защитой терновых ветвей. Она побежала туда, по щиколотку увязая в мокром песке. Где-то на заднем плане мелькнула слабая мысль: нужно вернуться за обувью…

Мелькнула – и пропала, сметенная гневом.

Нет, она туда не вернется. Прочь отсюда, как можно дальше, как можно быстрее.

Почувствовав приближение девушки, Энхелль поднял голову и тревожно всхрапнул. Ромашка ответила вопросительным ржанием.

– Идем, красавица, – бормотала Ринка, отвязывая ее. – Нам нужно убраться отсюда.

Пальцы не слушались, соскальзывали с узлов. По лицу струились слезы вперемешку с дождем, но она этого не замечала. Не замечала, что плачет, как не замечала намокшей отяжелевшей одежды и холода.

Кое-как размотав узду, Ринка поняла, что седло осталось в пещере, как и все ее вещи. Но она уже решила, что не вернется туда. Второго шанса может не быть.

Оставалось только два варианта: или бежать пешком, или попытаться залезть на лошадь без стремян и седла.

Но пешком слишком страшно. Она будет совсем беззащитной. Да и не убежит далеко под дождем: наверняка, дорогу размыло, а вспаханное поле превратилось в топкую грязь.

Решившись, Ринка задрала грязный подол, заткнула за пояс. Подвела Ромашку к одинокому валуну, торчащему из песка. С трудом вскарабкалась по скользкому камню, поросшему мхом.

Лошадь стояла мирно. Только косилась неодобрительно, будто чувствовала, что хозяйка делает что-то не то.

С третьей попытки девушке удалось ее оседлать. Спасибо урокам Брента, знал бы он, для чего они пригодятся, вряд ли стал бы учить!

– Вперед! – Ринка ударила лошадь пятками по бокам.

Недовольно заржав, Ромашка припустила вдоль русла. Мокнуть под дождем ей не хотелось, но беззвучный приказ, прозвучавший в тоне хозяйки, не оставил ей выбора.

Род Джиттинат испокон веков славился магами-менталистами. А Алиэрн Джиттинат был самым сильным из них.