Текст книги "Нарисуй меня (СИ)"
Автор книги: Алина Ланская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 14
– Ну что, вы так и будете здесь сидеть? Макс?
Раскрасневшаяся Инна схватила со стойки мой недопитый коктейль и за пару жадных глотков осушила рюмку.
– Извини! – Пожимает плечами, но по голосу понятно: ей совершенно не жаль, что схватила чужой бокал. – Пить хочу.
– Может, закажешь себе? А заодно и Марине? – резко бросил Генварский.
По спине пробежал холодок – не хотела бы я, чтобы он со мной разговаривал таким тоном. Тоном, который парализует волю и заставляет покорно делать то, что тебе велят. Лукьянова мгновенно переменилась в лице, попыталась улыбнуться мне и тут же спросила:
– Что ты будешь?
– Спасибо, ничего. Я просто посижу.
– Какие-то вы скучные, Макс, я тебя не узнаю. Вы как на похоронах мрачные сидите. Случилось что?
А вот и Дугин вернулся.
– Скорее, задумчивые, День. – Максим провел рукой по волосам, не замечая, как преданно на него смотрит Лукьянова. – Веселитесь, ребята.
Он нервно постучал по столешнице костяшками пальцев. Дугину хватило ума все понять правильно – подхватил за талию Инну и утащил ее обратно в толпу разгоряченных тел.
– Я хочу домой.
Генварский кивнул, словно ждал этих слов.
– Поехали.
Он молчит в машине, я тоже. Была бы на месте По любая другая девушка, я бы уже и думать забыла, но это моя сестра. Я так ухватилась за По после смерти папы, что ближе ее у меня и нет больше никого. А если Полина в него влюбилась или еще что? Откуда эти даты в еженедельнике? У нее точно кто-то был, но Максим клянется, что лишь видел ее издалека, никогда с ней не разговаривал, даже близко не подходил.
Он кажется таким искренним. И в клубе, и сейчас в машине – крепко сжимает мою ладонь. Чуть прикрыл глаза, но я знаю, стоит мне заговорить…
Я не сказала ему, что делала на этой чертовой презентации, не сказала, как По чуть ли не билась в истерике из-за того, что где-то застряла и не может быть там. Я вообще ему ничего не сказала.
– Это твой дом? Я не ошибся? – нарушает тишину Максим. – Быстро приехали.
Слишком быстро.
Машина останавливается недалеко от ворот, все точно так же, как и неделю назад, когда он привез меня после нашего свидания.
– Марина! – негромко окликает он, и я замираю на месте. Его руки дарят тепло и успокоение, в них я хочу спрятаться. – Я понимаю, ты растеряна. Понимаю и не тороплю. Но с тобой я наконец чувствую себя живым.
Ладонь нежно гладит мои волосы, и я невольно прикрываю глаза. А потом он с шумом выдыхает и уже крепко держит мое лицо в своих руках, заставляя смотреть ему прямо в глаза.
– Откуда ты только взялась такая?!
Во взгляде столько непонятной мне боли, которую я хочу стереть, чтобы никогда ее больше не было с нами. Вот сейчас, именно сейчас он настоящий. И он не врал мне, не знает он По, и ничего у них не было. Теперь я уверена в этом.
– Я давно по-настоящему не ухаживал за девушками, Марина. – Взгляд его смягчается, а я забываю дышать, вживаюсь в каждое слово. – Боюсь, что уже забыл, как это – нормальные отношения, да и не знал на самом деле. Но ты ведь расскажешь, как правильно?
– Я? – растерянно переспрашиваю.
Слышу легкий смешок, его сильные руки снова обнимают меня за плечи.
– Понятно. Тогда будем вместе учиться. Хочешь этого?
Отношения? Настоящие? С ним?
Да!
– Я тебя не тороплю. – Проводит большим пальцем по верхней губе, заставляя снова замереть. – Мне нужно кое-что важное сделать на выходных, я буду занят. Но тебе стоит только позвонить, и я приеду. Сразу же.
Молча киваю, потому что не в силах ничего сказать, просто боюсь все испортить. Я знаю свой ответ, он готов уже давно, но Максим прав. Мы не будем торопиться.
– Спокойной ночи, Марина…
Я думала, что не смогу спать этой ночью после всего случившегося, но заснула, едва коснувшись головой подушки. И это был самый спокойный и мирный сон за последние дни.
Утро пятницы приносит в постель яркое солнце и отличное настроение. На душе легко и светло. Даже срочные дела, прилетевшие из учебного управления, не стерли улыбку с лица. Максим предложил отношения. Настоящие отношения.
Переношу в файл отчеты преподавателей, стараюсь не накосячить, чтобы потом не переделывать и уйти вовремя. Я хочу увидеть По, посмотреть на нее и понять, что чувствую. Мне не нужно ее разрешение, чтобы встречаться с Максимом, мы оба взрослые люди, особенно если сложить наш возраст и поделить пополам. Я очень беспокоюсь за нее. Знаю, что, когда она придет в себя, я ей все объясню. И она мне расскажет, зачем следила за Максимом. Хотя я этого точно не знаю. Может, ее интересовал не Генварский, а Дугин или еще кто.
В училище не задерживаюсь ни минутой дольше, чем нужно, хочу побольше времени побыть с Полиной.
Больница встречает привычной толпой у регистрации, специфическим запахом и… отсутствием Львова. Я уже привыкла с ним разговаривать каждый раз, когда прихожу сюда, но сегодня меня встречает медсестра. Та самая, которая переживала, есть ли у нас деньги.
– Приходила в себя пару раз, на слова реагирует, даже пыталась сказать что-то.
– Ого! Это же здорово! Я больше недели не могу с ней поговорить, врач говорил про отек мозга, что ее нельзя тревожить, что она очень редко и ненадолго в сознании.
– И сейчас не сможете. Спит она, почти все время спит. Ей уже должно быть лучше, но это вы у доктора потом спросите.
Никак не привыкну видеть По такой – спокойной и молчаливой. На голове становится меньше бинтов, но лицо по-прежнему бледное.
Вытаскиваю из сумки фотографии в рамках, давно их нужно было принести. Пусть увидит, как придет в себя, маму, меня, себя…
– Я тебя очень люблю, – шепчу, потому что боюсь нарушать звенящую тишину палаты. – Ты поправишься, и потом я тебе все-все расскажу. Обещаю.
Глава 16
– Пешкова! Марина! Вы спите?
Грозный окрик профессора Антоновой заставляет подскочить на столе, стопка распоряжений, которые надо подшить в папку, разлетается по полу от неловкого движения локтя.
– Оу! Я не вовремя зашел? – ехидный голос за спиной еще больше добавил раздражения. – Ключи от мастерской Светлана Аркадьевна оставила на столе. Просила меня забрать.
Голованов! Его каким боком занесло? Просто вишенка на торте.
– Вовремя, Глеб. Чего стоите как истукан, помогите Марине, потом ключи забирайте. Шевелитесь! Оба!
За что уважаю Антонову – рявкает она на всех одинаково: и на сына директора, и на делопроизводителя, то есть на меня. Быстро собираем листы по полу – Голованов не посмел ослушаться, что-то зло пробормотал под нос, но Антонова даже головы не повернула к нему. Лишь бросила через плечо:
– Пешкова, у меня сейчас консультация с дипломником, дождитесь моего возвращения.
Дверь громко хлопает, и я остаюсь наедине с Глебом. Перед мысленным взором сразу же появляется Максим. Как вчера поздно вечером отвозил меня домой, как предлагал взять отгул в понедельник, чтобы нормально выспаться. «Понедельник не должен быть тяжелым».
Не должен… Я лишь в шесть утра уснула, все крутилась в постели. Надо было утром позвонить на работу и наврать, что заболела, плохо себя чувствую, но вместо этого сейчас смотрю на раздосадованного Голованова, который наверняка постарается выместить на мне свое дурное настроение. И ведь не ошиблась.
– Пешка решила сделать ход конем? – Глеб уселся на мой стол, и плевать ему, что под его задом жалобно треснула ручка. – На бабки, значит, потянуло. Ну так у меня тоже есть, может, не как у этого… – Презрительно сплюнул на пол. – Но тебе по любому хватит. Нет, серьезно, ты такая дура, что весь вечер от него не отлипала?
– Глеб! – Я честно досчитала про себя до десяти перед тем, как оборвать дуралея. – Ты крышу свою давно чинил? Какие бабки, какая пешка? Я в пятом классе переболела комплексами по поводу своей фамилии. Ты за ключом пришел? Бери и выметайся!
– Ишь какая смелая! – Уходить Голованов точно не собирается. – Он тебя уже оприходовал, а?
Никогда не била парней – повода никто не давал, но сейчас рука сама опускается на щеку Глебу. И я не жалею, что не сдержалась. Гад!
– Ну значит, оприходовал и пообещал чего, тварь! – Потирает лицо и зло выплевывает: – А мне, значит, не дала. Ну посмотрим, как забегаешь, когда на помойке окажешься!
Я не успеваю ответить, в кабинет входит невысокий парень, видела его раньше, с Глебом вместе учится.
– Нашли время! – фыркает. – Там вся группа под дверью стоит, а они… ключи где?
– На столе, – не глядя на него, отвечаю. – Забирай их и приятеля своего тоже.
Дверь за парнями захлопнулась, я осталась одна. Можно снова мысленно вернуться в мансарду Генварского, где я и летаю все утро и откуда меня так бесцеремонно вырвала Антонова.
– Ты играешь в шахматы?
Макс с грустью рассматривает старую доску, а я терпеливо жду его ответа. И дожидаюсь.
– Иногда… А ты?
– Нет! Меня часто дразнили Пешкой в школе, в художке, так что у меня предубеждение. И вообще, это мужская игра, разве нет?
– Отнюдь. – Присел рядом и ласково коснулся моих волос. Захотелось сразу прикрыть глаза от удовольствия. – В шахматах есть так называемое превращение пешки – это когда самая слабая фигура игры доходит до последней горизонтали на доске. Игрок вправе заменить пешку на любую другую фигуру. Как правило, меняют на ферзя, то есть на королеву. Самую сильную фигуру. Так пешка становится королевой.
Я рассмеялась.
– Как здорово! Жаль, не знала этого раньше.
– Если хочешь… – Потянул к себе, усадив на колени. – Если хочешь, я научу тебя.
Руки обнимают, не отпускают, заставляют сердце биться в два раза чаще. Сама обнимаю его за шею и тихо спрашиваю:
– Шахматам?
– Всему, чему захочешь. А чего ты хочешь, Марин?
– Пешкова? Опять спите?
Да что же такое! Открываю глаза и встречаю раздраженный взгляд Антоновой. Профессор, все дела, далеко не последний человек в нашем училище. Говорят, ее сам директор побаивается, по крайней мере, старается с ней не ругаться. И что ей нужно от меня?
– Вы же поступать к нам собираетесь снова, так?
– Да!
Надо же! Никогда раньше не интересовалась, а она большая шишка в приемной комиссии, я боялась ей даже заикнуться, а тут сама спрашивает.
– У вас есть неплохие работы, а какой идиот вам составлял портфолио в прошлом году, я даже знать не хочу. Принесите мне вот это, это и вот это. Завтра!
Смотрю в ее телефон и глазам не верю – мои рисунки. Но откуда? Никому, кроме Максима, я их не показывала…
Прикусываю губу, чтобы не задать явно лишнего вопроса, и покорно киваю. А перед глазами снова Генварский. Как наваждение.
– Я все правильно делаю? Макс?
– Попробуй добавить сюда синий, будет насыщеннее. Смелее, Марина!
Смелее? Да у меня кисть вчера в руке дрожала, когда он вчера ко мне прикасался.
– Давай, не бойся. Я помогу.
«Я помогу!»
– Марина, вы что-то на ходу спите, езжайте домой сегодня пораньше, жду вас завтра с работами.
Дважды повторять не пришлось, я и правда путаю сон с явью. Домой ехала на автомате, но стоило было закрыть глаза, так сразу ныряла в зеленый омут. Мне даже казалось, что он рядом со мной едет. И почему время с ним пролетает так быстро?
Дома первым делом – прохладный душ, на удивление помогает. У меня есть целых два часа, чтобы поспать. Потом ехать к По в больницу, потом на работу, потом…
– Завтра вечером продолжим?
– Конечно.
– Я хочу видеть тебя здесь как можно чаще.
Ставлю будильник на телефон, чтобы не проспать, и вытаскиваю любимую футболку из шкафа.
По. Ее половина. Спать безумно хочется, но сейчас я еще больше хочу знать, что она задумала. Сейчас, когда Максим предложил отношения.
Никогда не лазила по ее вещам, она это знала. Не понимаю, что именно ищу. Еще один лист бумаги с непонятными записями или книги по урбанистике? Или… или связку ключей с тяжелым брелоком, на котором выбиты буквы «Алик».
Откуда они? И что мне с ними делать?
Глава 17
– Ты уверена, что именно этот вариант? – Лика придирчиво рассматривает черную двойку – узкие шелковые брюки и пиджак, под который я надену только белье. – Мило, но не слишком эффектно.
Я не выбирала Лику себе в подружки-советчицы, мнения ее не спрашивала. Но она пообещала подменить меня на сегодняшний вечер, так что приходится немного потерпеть. Лика – жесткая, категоричная и не самый приятный собеседник, если уж на то пошло. Но она хотя бы правду мне говорит, ну или то, что считает правдой. В последние дни я ценю это особенно.
– Мне нравится. – Глажу мягкую струящуюся ткань. – Я буду в нем чувствовать себя комфортно.
– Но не шикарно. Могла попросить взять что-то более стоящее. Тебя не прыщавый первокурсник на свидание пригласил.
Я молча улыбаюсь – Лика часто бывает недовольна. Иногда мне кажется, что так она себя, да и других подстегивает к движению вперед. Типа четверка – это плохая оценка, стремись к тому, чтобы всегда было «отлично». Вот и с моим выходом сегодня та же история. Максим предложил сходить на выставку. Настоящую выставку, не фальшивую – мол, художник не очень известный, не в тренде, но тебе, Марина, его работы придутся по душе. Посмотрим! Волнуюсь немного, конечно.
Очень волнуюсь.
– Вполне демократичная марка, очень популярная, Кейт Мидлтон ею совсем не брезгует. – Пытаюсь отбиться от Лики, которая брезгливо морщится.
– Ты в своем уме? Ну своего нет ничего, так взяла бы у сестры. Как, кстати, Полина?
– Пока без изменений. И я больше не буду надевать ее вещи.
Лика недовольно хмыкает, уселась в кресле и рассматривает гель-лак на длинных ногтях.
А я и правда не хочу больше носить ее вещи. По – это По, а я… Я как во сне живу эту неделю. Мы видимся с ним почти каждый день, каждый день обязательно разговариваем по телефону. А главное, мы рисуем с ним вместе. Он совсем другой, я много видела техник, рука художника всегда индивидуальна, но Макс – его не спутаешь ни с кем. Иногда я просто отхожу от своего мольберта и тихонько сажусь на пол и смотрю, как он рисует. Он как стихия, которая долго сдерживалась другими силами, а теперь ее выпустили на волю. Он даже не сразу замечает, что я уже отложила кисти, а потом оборачивается, смотрит на меня и улыбается. Улыбкой очень счастливого человека. Я не понимаю, почему так, но обязательно узнаю когда-нибудь. Но сейчас я точно не хочу ничего торопить и спрашивать.
– Так вы встречаетесь? – Лика перестала рассматривать свои ногти и теперь сверлит меня недоверчивым взглядом. – Я слышала, это просто сопровождение. Хотя…
– Будь это сопровождение, Мих Мих никогда не позволил бы мне в таком виде появиться, – стараюсь помочь Лике развить логику.
Сама я знаю, откуда слушок. Нет, в лицо мне никто никаких гадостей не говорит. Даже наоборот – девчонки обрадовались, узнав, что я нечасто буду работать с ними на мероприятиях. Это не я, это Мих Мих решил. Мне такая работа не по душе, но деньги! «Подниму тебе немного как администратору, – сказал в понедельник шеф. – Внакладе не останешься, ну и получишь за Полину все, что она в этом месяце успела отработать». Я согласно кивнула и сказала «спасибо».
– То есть вы – пара? Официально?
– Лик, понятия не имею! Я просто живу, понимаешь? Так, как… да ты не представляешь, как моя жизнь перевернулась с того дня, как… И вообще, мне кажется, это не твое дело.
– Он тебя старше вдвое и…
– Марго зимой встречалась с отцом нашего клиента. Ему под пятьдесят! Не помню, чтобы ты возмущалась.
Стою напротив нее и чувствую, как раздражение начинает есть меня изнутри. Усилием воли заставляю себя улыбнуться – скоро приедет Максим и заберет меня отсюда, и я не хочу, чтобы он видел меня озлобленной.
– Да мне плевать, просто предупредить хотела. Генварский ни с кем рядом надолго не задерживается, не питай иллюзий.
Последние ее слова слышу, уже захлопывая за собой дверь офиса. Лучше постою на улице, на солнышке весеннем погреюсь. Как же день уже прибавился в апреле! Пока жду, получаю сообщения от отца Полины. Ну надо же! Решил навестить свою дочь, нашел, наконец, время. На следующей неделе, сказал, заглянет, с врачами поговорит.
Неприятные мысли улетают из головы, когда я вижу знакомую машину. Как всегда, вовремя. Люблю пунктуальных мужчин. Как сейчас выясняется.
– Привет! – бросает мне коротко и тычет пальцем в мобильный, который прижимает к уху. – Да, День, продолжай.
Дугин, значит. Я его не видела после выставки. Ни его, ни Инну, ни «папика», вообще никого с работы Максима. Я рада этому. Потому что целую неделю наше время было только нашим и Макса ни с кем не приходилось делить. И там, в мансарде, он совсем не такой, как сейчас – собранный, жесткий, решительный. Власть привлекает многих, но вряд ли меня. Одухотворенный, восторженный и эмоциональный Генварский мне нравится больше. Нет, не так. Я его лучше понимаю, когда мы на одной волне.
– Импрессионист, да, я должна была догадаться. А художник, скорее всего, молодой.
Выставка небольшая, я бы сказала, камерная. Всего несколько полотен, но каждое из них заставляет замирать на месте. Самого мастера не видно, но я с удовольствием бы с ним познакомилась.
«А. Штерн». Никогда не слышала.
– Макс? – глубокий женский голос заставляет меня вздрогнуть от неожиданности.
Рассматривать картину уже расхотелось, но я зависаю еще на несколько секунд и только потом оборачиваюсь.
Красивая. Даже не так. Эффектная, до кончиков волос уверенная в себе женщина. Наверняка умная. Книгу целую написала, и далеко не одну. Практика своя.
– Оля? – Наблюдаю, как Максим целует ее в щеку, а она довольно улыбается.
В сердце неприятно защемило.
– Тоже решил заглянуть к Ане? Я уже выбрала себе одну ее работу. Надеюсь, ты не претендуешь?
– Нисколько!
Она довольно и непринужденно смеется.
– Пойдем со мной, я покажу, что мне понравилось. Мне нужно знать твое мнение. И Аня тоже будет в восторге.
– Конечно, – так же легко соглашается Максим. Он стоит ко мне спиной и наверняка не знает, что я рядом. – Хочу ее увидеть. Мы ненадолго заехали.
Делаю маленький, но такой важный для себя шаг вперед.
– Мы? Ты здесь не один?
Светская учтивость вкупе с обаятельной тонкой улыбкой.
– Марина? – Максим обернулся и сразу же поймал мой взгляд. – Познакомьтесь.
Вежливо растягиваю губы, а память подкидывает воспоминание с презентации книги Васнецовой. Макс же с ней пришел, а потом ушел за мной. Она знает?
Даже если и знает, то вида не подает.
– Очень приятно. Интересуетесь живописью? – Живой искренний интерес, я немного расслабляюсь, но не от ее вопросов, а от руки Макса, которая легла на мое плечо.
– Я рисую, буду поступать летом.
– Как интересно. Пойдемте, я познакомлю вас с Аней, ей всего двадцать, но это уже ее вторая выставка. Очень талантливая девушка. Правда, Максим?
– Полностью согласен.
Анна выглядит лет на семнадцать, тоненькая девчушка с ясными голубыми глазами. Поэтому чуть рот не раскрываю от удивления, когда слышу ее голос – низкий хриплый, почти мужской. И очарование первого впечатления пропадает.
Но я все равно с интересом ее слушаю. Она действительно хороша, эта Анна, так легко и свободно говорит о своих планах, о том, какие идеи ее вдохновляют, и почему она обожает испанских импрессионистов.
– Ты говорила, ты не выставила сегодня все картины, какие хотела. Почему?
Ольга ласково смотрит на художницу – видно, что они подруги.
– Не поверишь, оставила у Олега в «Алике», а он в командировке задержался. Ключей нет. Дурацкая ситуация, как в анекдоте. Если он завтра все-таки приедет…
– Простите, – перебиваю я Анну, ловлю на себе ее недоуменный взгляд, но не тушуюсь. – Вы сказали в «Алике»? Я не очень поняла.
– «Аликом» называют «Алексеевский», новый жилой комплекс на Южном шоссе, – поясняет Ольга. – Очень хороший дом, я там живу. Вы не знали? Его же Максим строил.
Смотрю на Генварского, и он согласно кивает головой.
Глава 18
Никогда не знаешь, когда и, главное, как всплывет правда. Вот уж не думала, что таким образом узнаю, кто такой это таинственный «Алик». Видимо, там По и пропадала теми ночами, когда не появлялась дома.
Максим, извинившись отходит в сторону, чтобы ответить на звонок, а я слушаю, как Анна с Ольгой обсуждают выставку, общих знакомых. Часто мелькают имена известных персонажей нашей около художественной городской тусовки. Слушаю и запоминаю. Надеюсь, и мне пригодятся эти знания когда-нибудь, и я заслужу свою персональную выставку.
– А вы, Марина, разве не знали, что «Алексеевский» – это проект Максима, особенный проект?
В вопросе Ольги только вежливое внимание, и я столь же вежливо отвечаю.
– Нет.
– Странно, – улыбается краем губ. – Обычно… хотя это неважно.
– Что неважно?
– Макс любит этот дом, странно, что вам не рассказывал. Его визитная карточка в каком-то роде. А вы давно его знаете?
– Не очень.
Пауза.
– Анна, – обращаюсь я к художнице, втайне надеясь, что мои отношения с Максимом больше не будут обсуждать. – Мне очень понравилось ваше творчество. Вы потрясающая и очень талантливая!
Я говорю то, что думаю. Вряд ли лично мое мнение ей так уж и ценно, но я по себе знаю, как важна поддержка художнику, как больно бывает только от одной небрежно брошенной фразы.
– Спасибо! – она тепло улыбается.
И мне самой становится уже не так нервно рядом с Ольгой. Да, она намного больше всего знает о Максиме и не только о нем, но и ей не девятнадцать лет, отнюдь! И знакомы они явно дольше, чем мы. Но на выставку он пришел со мной!
– Все хорошо? – теплое дыхание касается моего виска, и я чувствую, что атмосфера в нашей компании мгновенно изменилась, фокус внимания сразу же сместился с меня на Максима.
– Просто отлично! – и сейчас я не кривлю душой. – Мне здесь очень нравится.
– Я рад! Пойдем посмотрим еще картины? Мы не все видели.
– Могу показать, все, что хочешь. Личная экскурсия, Макс, – Аня явно не хочет терять его из виду. Но на Генварского это не производит никакого впечатления.
– В другой раз. У нас не так много времени. Оль, удачной покупки. Уверен, ты как всегда сделала правильный выбор.
Он не ждет их ответа, больше никаких реверансов и политесов: просто берет меня за руку и уводит в другой зал.
– Весь вечер пытаюсь отбиться от Дугина, – тихо с легкой досадой в голосе произносит Максим. – Боюсь, придется вернуться в офис, если они с Инной не поубивают наших немецких партнеров. Прости.
Целует мою ладонь, а я хочу прикоснуться подушечками пальцев его щеки, стереть с переносицы хмурую складку, вдохнуть в него радость и мальчишеский блеск в глаза.
– Мне не за что тебя прощать, выставка чудесная, но я здесь никого не знаю, так что…
– Я отвезу тебя домой.
В машине спрашиваю его о том, что меня заинтересовало не меньше Аниных картин, а на самом деле куда больше.
– Расскажи про «Алик», – прошу его, когда он отключает телефон. – Ольга говорит, это особенный проект.
– В каком-то смысле, – согласно кивает, а мне сейчас очень захотелось услышать от него, что психолог нагло соврала. – Мой первый проект, когда я вернулся в Россию.
Молчу, терпеливо ожидая продолжения, мне кажется, это и правда для него важно.
– Я получил эту компанию в наследство, честно говоря, не ожидал, – медленно произносит после внушительной паузы. – До этого я предпочитал работать один со своей небольшой командой, конкурс на «Алексеевский» выиграли еще до меня, удержать проект оказалось очень сложно. По сути, компания бы разорилась, если бы конкурентам удалось перетянуть на себя одеяло. Но мы выстояли, а после этого проекта рванули вверх.
– Ничего не понимаю в бизнесе, – честно признаюсь. – Но то, что ты рассказываешь, интересно.
– В доме живут многие известные личности и нашей компании это до сих играет на руку. Бесплатная реклама. Там и у наших ребят есть жилье. У Дугина, например, и моего финдира Бабина.
Я еле сдержала улыбку – «папик» у нас оказался Бабиным.
Карма?
– А у тебя нет? Твое кредо ни к чему не привязываться?
– Именно так. Продал, как только получил на нее документы и ключи. Помню, нам от владельцев даже брелоки уникальные подарили «Алик», а с обратной стороны если приглядеться, то сбоку выгранен номер квартиры. Но это только если знать.
Ого! Сказать ему или не сказать, что нашла дома вот такой вот уникальный ключ? Если это такой эксклюзив, то очень быстро можно узнать, чья эта квартира. Но тогда… тогда придется рассказать, что Полина явно за ним следила и объяснить, почему я оказалась на этой презентации вместо нее.
– Почему тебе интересен «Алик»? – Максим с любопытством смотрит на меня, даже убрал мобильный из руки. – Ты раньше никогда не спрашивала.
Вот и все. Врать или сказать правду? И что он сделает после этого?
Рядом звенит его мобильный, он нехотя отвлекается на него, хотя и продолжает смотреть мне в глаза.
Правду не скажу, проносится в голове. Врать тоже не буду. Сама попробую разобраться.
Только не дави на меня. Дай время!
– Да, Денис, – Максим отвечает не сразу, видимо понял, что я так и буду молчать. – Понял, я скоро буду.
Как там делается эта ложь во спасение? Хоть бы кто показал!
Дома, сбрасываю с себя туфли и сразу же иду к шкафу. О Максиме, его понимающем взгляде и быстром поцелуе на прощание стараюсь не думать. Иначе передумаю, иначе позвоню ему и попрошу срочно приехать. А так делать нельзя. Это моя проблема.
Ключи на месте, теперь рассматриваю брелок более внимательно. Квартира 38 – как легко, оказывается, искать, когда знаешь что.
Брелок жжет ладонь, требует чего-то, не дает выдохнуть и расслабиться. Я даже не переодеваюсь, просто обуваю пару кроссовок. В них удобно бегать. Но я уверена, сегодня вечером мне не придется это делать.
