Текст книги "Две правды (СИ)"
Автор книги: Алина Козаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
========== Пролог ==========
Это сырое туманное утро началось с повешенья немецкого шпиона, внедрившегося в ряды РАО*. Он был в отчаянии, но старался скрывать это.
Это был крупный блондин около двух метров. Его белесо-голубые глаза с плохо скрываемым страхом оглядывали присутствующих. Волосы, похожие на мокрую солому, прилипли ко лбу. Ариец побледнел при виде виселицы.
Немца остановили у лестницы. Очевидно, партизане ждали кого-то. И этот кто-то, судя по всему, был тут главным.
Спустя две минуты к виселице вышел какой-то человек в чёрном плаще.
После снятия капюшона, перед казнимым появилось миниатюрное рыжеволосое создание восемнадцати лет. Однако, несмотря на возраст, глаза этой девушки были почти также безжизненны как у мёртвого человека. Казалось, будто в них никогда не горел тот пламень жизни, свойственный детям или молодым людям. Видимо, за свою короткую жизнь она повидала многое, что заставило бы взвыть от страха и заплакать.
Незнакомка прокашлялась:
– Итак, – Начала она, – сегодня мы собрались здесь, чтобы казнить Генриха Шульца за шпионство, убийство пятнадцати ни в чём неповинных селян, треть из которых была детьми, за многочисленные надругательства над телами живых и мёртвых девушек и женщин, а также за присвоение имущества румынских граждан и неограниченную эксплуатацию.
Тонкий девичий голосок звучал громко и чётко, оглашая приговор на немецком. В её речи был едва слышим прелестный акцент, свойственный народам восточной Европы, но эту прелесть невозможно было оценить в такой момент.
Шпион сглотнул, на нетвёрдых ногах взойдя на помост. Позади него шли два партизана с заряженными ружьями наизготовку.
Девушка взошла следом за ними. Она привстала на носочки, накинула на шею немца петлю и дёрнула за рычаг.
Люк открылся. Шпион сдавленно захрипел, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Сердце бешено колотилось, а в ушах звенело. Шея очень сильно болела, а дышать становилось всё труднее и труднее.
Последнее, что Генрих Шульц увидел в этот момент, это холодный взгляд партизанки. Ни одна мельчайшая мышца на её лице не дрогнула. Веки немца опустились и он, издав последний хрип, обмяк, болтаясь на верёвке.
Лишь после этого девушка едва заметно улыбнулась:
– Пусть висит здесь. – Сказала она на румынском, повернувшись к своим. – Пусть это будет предупреждением для остальных немецких свиней.
С этими словами румынка сошла с помоста, накинув капюшон на голову. Партизане пошли следом за ней, лишь переглянувшись.
Вскоре все они исчезли в тумане. А повешенный немец так и остался висеть, болтаясь в петле. Партизане никогда не хоронили тех, кого казнили. Не было времени на подобные церемонии с врагами.
Постепенно начался дождь. Вначале он деликатно моросил, но потом он начал крупными каплями низвергаться на землю.
Дождевые капли мягко постукивали по листьям деревьев, растущих вокруг, скатывались с холодных щёк повешенного, со стуком падали на помост виселицы, разлетаясь на более мелкие капельки.
Казалось, будто этот дождь пытался смыть виселицу, труп и даже само воспоминание места об этом событии.
Постепенно начал дуть ветер, раскачивая тело покойника. Казалось, будто сама природа была недовольна тем фактом, что шпиона казнили именно здесь и сейчас.
Дождь и ветер вскоре прекратились. Послышался шорох и чуть слышные ругательства на немецком. К виселице вышел небольшой отряд во главе с немецким офицером, который тут же начал осматривать место преступления.
Короткие светло-русые волосы немца были тщательно зачёсаны назад. Сам он выглядел озадаченным и немного рассерженным. В глазах читалось выражение, не предвещавшее ничего хорошего тем, кто повесил Генриха Шульца:
– Разделиться и искать. – Коротко скомандовал он, проводив взглядом своих подчинённых.
Вдруг офицер наклонился, явно что-то заметив. Немец осторожно поднял находку и начал рассматривать.
Это была небольшая рыжая прядка, влажно поблёскивавшая на свету.
Комментарий к Пролог
*РАО – Румынская Армия Освобождения
========== Глава 1 ==========
Рано утром в кабинет к оберштурмфюреру Шварцу Кёнингу вбежал Уве. Выглядел он взволнованным и немного напуганным. Видимо, случилось что-то экстраординарное, ведь юноша обычно держался спокойно:
– Герр оберштурмфюрер, произошло новое убийство! – Выпалил солдат, глядя на Шварца:
– Когда, какое и кого убили? – Спокойно спросил Кёнинг, встав из-за стола и внимательно посмотрев на своего подчинённого:
– Убили замкоменданта. А если точнее, то распяли. И вокруг раскидали листовки.
– Опять карикатуры?
– Да.
– Отправляйся на место убийства и жди меня. Я скоро приду.
– Так точно. – С этими словами Уве отдал честь и быстро вышел из кабинета.
Шварц вздохнул, пригладив ладонью свои светло-русые волосы. Затем он вышел из кабинета, по дороге думая над этим. Связано ли это с тем повешенным офицером, которого они нашли в лесу? А если да, то кто это делает и с какой целью? Кроме того, на месте повешенья была оставлена небольшая рыжая прядка. Быть может убийца хотел запутать следы. Может у него были рыжие сообщники?
С этими мыслями Кёнинг вскоре подошёл к месту преступления.
Зрелище было действительно ужасным. Неудивительно, что Уве был в таком ужасе.
Руки жертвы были прибиты к балкам огромным количеством ржавых гвоздей, которые были вбиты на неравномерную глубину. Офицеру выкололи глаза и, если верить дальнейшему объяснению коменданта, вырезали язык и кастрировали. И, очевидно, убийце это показалось слишком ничтожным, поэтому арийцу ещё выпустили кишки.
В довершение этого безобразия вся улица была просто усыпана листовками. Те листовки, которые лежали под умершим, были испачканы в крови.
Дело осложнялось тем, что единственным свидетелем был мальчик десяти лет, который утверждал, что видел человеческую фигуру в красном плаще и расписной маске. По очертаниям фигуры сложно было понять кем был убийца.
И тут мужчину осенило: и Генрих, и сегодняшний офицер всячески развлекались за счёт местных жителей. Оба изнасиловали многих румынских девушек, оба поубивали кучу детей. Пусть от мотивов преступления толком не оттолкнёшься, но это было уже что-то.
С подобными жалкими попытками противодействовать Шварц сталкивался уже не в первый раз за время своей работы. Он вообще видел много чего, но относился к этому с равнодушием.
Неудивительно, ведь Кёнинга с самого детства баловали и потакали его капризам, воспитывая бесчувственного самовлюблённого монстра, который привык только получать или, если надо, забирать. Он не боялся идти по головам ради своей цели, не придавал значения чужим страданиям, да и вообще был той ещё сволочью, чем гордился безмерно.
Тем временем в штабе РАО за столом сидела хрупкая рыжеволосая девушка и рисовала. Её длинные рыжие волосы были завязаны чёрной ленточкой чтобы не мешались.
Это была Лизель Мареш, партизанка, карикатуристка и диверсантка. Она много работала во благо ополчения, часто жертвуя сном и возможностью поесть. Ей едва минуло восемнадцать лет, но за столь короткую жизнь она успела многое повидать. Девушка выпутывалась из многих передряг, иногда за счёт своего небывалого везения. Однако подобным румынка предпочитала не злоупотреблять.
В этот момент в комнату девушки торопливо зашла девушка в изорванном платье, растрёпанными волосами и заплаканными глазами, в которых читались страх и стыд.
Мареш встрепенулась, повернувшись к ней и указав на свободный стул. Незнакомка села, трясясь от рыданий. Лизель протянула ей платок:
– Что случилось? – Тихо спросила партизанка, глядя на свою гостью:
– Я… мне посоветовали к вам обратиться за помощью, домнишоара Мареш. – Запинаясь начала румынка, торопливо вытерев слёзы платком и с надеждой посмотрев на рыжеволосую. – Надеюсь, что вы не будете меня упрекать. В общем… – Тут она не выдержала и заплакала.
«Изнасиловали! – Догадка пронеслась в мозгу Лизель словно вспышка света в темноте. – Мне нужно узнать имя этой сволочи и убить его к чертям собачьим.»
Надо сказать, что Мареш относилась к насильникам с примерно таким же отвращением, с каким относилась к тем, кто шутил про изнасилование. Лизель прекрасно знала о том, как жертве было тяжело: чувство своей вины, боль, недоверие к мужчинам, попытки наложить на себя руки и отчуждённость. И это, не считая тех венерических заболеваний, которыми насильник в некоторых случаях мог заразить жертву. И плюс нежелательная беременность. Девушка не переживала это на себе, но знала об этом благодаря своему отцу, который написал на эту тему около четырёх научных работ.
Лизель внимательно посмотрела на посетительницу, взяв её за руку:
– Я и мои соратники сделаем всё, чтобы вы смогли оправиться от этого удара. Кроме этого я позабочусь о том, чтобы это похотливое животное не ушло от возмездия.
– Его… его зовут Вильгельм Кюхельгартен. – Вздохнув, начала румынка. – Он уберштурмфюрер.
– Вильгельм Кюхельгартен, уберштурмфюрер. – Повторила Лизель, нахмурившись. – Вам лучше остаться здесь. Тут безопасней. Если что, то можете позвать Алекса. Чувствуйте себя здесь как дома.
– Хорошо. – Румынка встала и вышла, захватив с собой небольшой нож.
Прикрыв дверь за собой, Мареш юркнула в комнату неподалёку.
Комната была небольшой и больше походила на самодельную гримёрную. В шкафу справа валялись парики, в шкафу слева висела разная одежда. На небольшом столике валялось очень много заколок, шпилек и гребешков для волос. Кроме этого было много косметики, в основном пудра, тушь и помада.
Взглянув на себя в зеркало Лизель вздохнула. Затем она порылась в левом шкафу и, найдя самую простую и серую одежду, торопливо переоделась. Далее девушка подошла к столику и, набрав кучу заколок, начала старательно закалывать волосы. После этого Мареш достала парик и надела его на голову, закрепив парочкой шпилек. Затем румынка нанесла на лицо толстый слой пудры, тем самым полностью скрывая свои черты лица. Далее Лизель осторожно нарисовала тушью новые черты, которые вышли достаточно широкими и простыми и вышла из комнаты.
Мареш быстро шагала из штаба, ссутулившись и оглядываясь. Вдруг она заметила троих офицеров, которые явно успели напиться. Немцы шли по дороге, пошатываясь и горланя неприличные песни на немецком. Вдруг один из них подошёл к ней:
– А что тут делает такая хорошенькая девушка? И совсем одна? – Спросил немец, глядя на румынку:
– Мне нужна помощь. – Жалобным голосом начала Лизель, печально взглянув на него. – Дело в том, что моего брата хотят повесить за то, чего он не совершал. И сейчас я иду просить домнуле коменданта о смягчении приговора.
«Тривиальная история номер один.» – Подумала Лизель про себя.
Офицер рассмеялся:
– Что ж, ты обратилась по адресу. И не будь я Вильгельмом Кюхельгартеном, если не помогу такому очаровательному созданию. Как тебя зовут?
– Моё имя для вас не важно. – Пролепетала Мареш, сдерживая рвотные позывы от своего же наигранного раболепия. – Я безумно благодарна вам и поэтому постараюсь сделать всё, чтобы вас отблагодарить.
Кюхельгартен хохотнул:
– Очень надеюсь на это. – Заметил он, притянув девушку к себе за талию и поведя куда-то.
Мареш пошла рядом, не сопротивляясь. Девушка прекрасно знала, что этот немец ничего ей не сделает, ведь она успеет перерезать ему горло прежде, чем он успеет позвать на помощь.
Вскоре они пришли к зданию комендатуры. Немец неловко втянул румынку за собой и повёл к себе. Лизель терпела и не сопротивлялась, идя рядом.
Когда Вильгельм привёл её и закрыл дверь, то Мареш наклонилась и осторожно вытащила нож из сапога. Когда немец подошёл к ней, девушка быстрым и точным движением перерезала ему горло.
После этого Лизель, вздохнув с облегчением, сняла с офицера брюки, затем нижнее бельё и, аккуратно и быстро отрезав его член ножом, положила его на стол.
Затем девушка выбила окно и, крадясь в тени, проскользнула мимо солдат и, оказавшись на безопасном расстоянии, быстро побежала к штабу чуть ли не вприпрыжку.
Когда девушка вернулась, то она с величайшим удовольствием сняла парик и заколки. Затем она помылась, тщательно смыв всё своё художество с лица, переоделась и пошла к себе.
Ту девушку уже увели и поэтому Лизель с радостью упала на кровать и заснула как убитая.
Тем временем в той комендатуре стоял жуткий шум, который тут же стих, как только появились комендант, Шварц и Уве.
Кёнинг зашёл в комнату и, увидев труп уже оскоплённого офицера, невольно выдохнул, ужаснувшись жестокости этого убийства:
– Вот же сука.
========== Глава 2 ==========
Было утро. Шварц быстро шагал по пустынной улице и курил, думая над этим убийством. Вдруг он заметил у большого серого дома миниатюрную рыжеволосую девушку, которая что-то тащила.
Кёнинг быстро подошёл к ней:
– Доброе утро, вам помочь? – Спросил он, внимательно глядя на незнакомку:
– Нет, спасибо. – Румынка повернулась к немцу, испуганно глядя на него. – Я уже привыкла таскать подобные тяжести.
Первое, что Кёнинг отметил про себя, это то, что девушка его боялась. Хотя местные жители всегда так реагировали на немецких солдат и офицеров. Кроме того, эта румынка, судя по всему, была одинока, да и вообще, очевидно, никогда в них не состояла.
Сама незнакомка показалась Шварцу невероятно милой: длинные рыжие волосы, небрежно собранные в хвост, крупные зелёные глаза, полные почти детского испуга и любопытства, острый любопытный нос как у маленькой мышки, небольшие и плотно прилегающие к голове уши и небольшие аккуратные розоватые губы, которые, судя по небольшим ранкам, девушка часто прикусывала. Эту необычную красоту не портили ни круги под глазами, ни бедная серая закрытая одежда, скрывающая хрупкую девичью фигурку:
– Но всё же, я настаиваю на этом. – Мужчина взял из рук девушки неизвестный ему предмет, заботливо завёрнутый в какую-то тряпочку. – Что это?
– Это мои рисунки. Я продаю их. – Лизель, а это она и была, опустила голову.
Шварц отодвинул край тряпочки в сторону. Перед ним появился небольшой акварельный натюрморт с яблоком и бокалом вина. Это выглядело просто, красиво и ужасно реалистично:
– Где ты научилась так рисовать? – Спросил Кёнинг, завернув картину обратно:
– Ходила в школьный кружок. А что?
– У тебя отлично получается. – Шварц улыбнулся. – Как тебя зовут?
– Магдалена Иубеск. – Солгала Лизель. – А вас как зовут?
– Шварц Кёнинг. Оберштрумфюрер СС. – Коротко ответил немец.
– Очень приятно. – Лизль коротко кивнула, идя рядом с мужчиной:
– Мне тоже. – Шварц внимательно посмотрел на девушку:
– Я боюсь вас обидеть, но сначала я подумала, что вы меня застрелите.
– Застрелю? Как я могу застрелить такое прекрасное создание! – Воскликнул Шварц с удовольствием отметив, что Лизель густо покраснела. – Я не настолько сволочь. Скажи, есть ли у тебя семья?
– Нет. А у вас?
– Они в Германии.
– Вот как. Надеюсь, что вы сможете к ним вернуться.
«Выглядит бедно. Видимо, продажа картин для неё единственный способ выжить в этом мире.» – Сделал вывод он, бегло оглядев румынку:
– Послушай, Магдалена, – начал Кёнинг, не сводя взгляда с девушки, – А ты рисуешь на заказ?
– Да. – Мареш встрепенулась, глядя на немца:
– Я просто хочу, чтобы ты нарисовала меня.
– Красками или карандашами?
– Красками. – Офицер улыбнулся. – Справишься до завтрашнего дня?
– Конечно. А чтобы мне было легче работать и не отвлекать вас от работы, я, пожалуй, сделаю набросок карандашом, вы не против? – Робко спросила Лизель, глядя на Шварца:
– Конечно, не против, если тебе так удобней. – Спокойно ответил он.
Они остановились в парке. Немец сложил рисунки на лавку и встал около дерева, гордо выпрямившись.
Мареш встала напротив и, достав блокнот и карандаш, начал зарисовывать Шварца. Через полчаса девушка подбежала к нему и показала набросок:
– Пойдёт. – Кёнинг улыбнулся. – Жду рисунок.
– Хорошо. – Лизель кивнула. – До свидания.
– Надеюсь, что мы ещё увидимся. – Кёнинг улыбнулся и направился в комендатуру.
Он никак не мог перестать думать об этой странной рыжеволосой девушке. Ей наверняка только исполнилось восемнадцать, а тяжесть этой жизни уже навалилась на её хрупкие девичьи плечи всем весом. С такими мыслями он сам не заметил, как дошёл до комендатуры. К нему быстро подошёл Уве:
– Герр оберштурмфюрер, мы впоймали одного из членов РАО.
– Прекрасно, друг мой. – Кёнинг улыбнулся, хрустнув пальцами. – Выведаем всё, что только сможем. Ты приготовил весь пыточный арсенал?
– Да, герр оберштурмфюрер.
– Великолепно. – Шварц зашёл в допросную, тут же заметив молодого парня лет двадцати.
Его карие глаза, казавшиеся чёрными, с искренней ненавистью смотрели на немца:
– Итак, начнём. – Шварц достал лист бумаги, ручку и внимательно посмотрел на допрашиваемого. – Ваше имя?
– Моё имя слишком чисто, чтобы его произносили такие свиньи как вы.
Кёнинг подошёл к румыну и, резко схватив его за волосы, внимательно посмотрел ему в глаза:
– Думай, что говоришь, пока я не отрезал тебе язык. А без языка ты будешь не так полезен, не так ли? И тебя придётся пристрелить.
– Пусть расстреляют. Я не против. – Парень холодно посмотрел на Шварца. – Мне есть за что умирать, и нечего терять.
– Уверен? У тебя вся юность впереди. Вся жизнь. Кроме этого, если ты мне всё расскажешь, то не только останешься жив, но и будешь щедро награждён.
– Что именно вам надо?
– Ты слышал о недавних убийствах? Что ты знаешь об убийце?
– Убийца девушка. Лизель Мареш.
– Так и запишем. – Шварц записал эту информацию и вновь посмотрел на допрашиваемого. – А как она выглядит?
– Длинные рыжие волосы, крупные зелёные глаза. Лет семнадцати-восемнадцати от роду. Родители мертвы. Отца спалили вместе с госпиталем, а мать изнасиловали всем отрядом и повесили. Брат её умер в коцлагере.
– Спасибо за информацию. Уве! – Кёнинг развернулся к двери.
Уве мгновенно вбежал в допросную:
– Да, герр оберштурмфюрер?
– Пристрели эту падаль.
– Так точно. – Солдат достал маузер и выстрелил румыну в голову.
Шварц улыбнулся:
«Вот тебе и Магдалена Иубеск.»
Тем временем в штабе Мареш яростно макала голову немецкого солдата в ушат с холодной водой:
– Кто из ваших под меня копает?! Отвечай! – Спросила она, вытащив голову немца из воды и внимательно посмотрев ему в глаза:
– Шварц. Шварц Кёнинг. Оберштурмфюрер СС. Он уже вышел на тебя. Сдайся. – Выдохнул он, хватая ртом воздух:
– Спасибо. – Лизель взяла остро наточенный карандаш и вогнала его глубоко в глазницу допрашиваемого.
Ариец упал на пол, дёрнувшись пару раз и оцепенев. Мареш несколько раз глубоко вздохнула. Затем она встала и села за стол, дорисовывая акварельный портрет Кёнинга:
«Так вот ты какой, Шварц Кёнинг.» – Подмала она, вскоре закончив портрет мужчины.
После этого Мареш принялась за карикатуры, старательно искажая черты мужчины и мысленно представляя, как его убьёт.
Закончив свою работу к полуночи Мареш заснула среди листовок, уставшая, но довольная.
========== Глава 3 ==========
По пустынной улице в комендатуру бежал мальчик, держа в руках какой-то свёрток. Мальчик быстро бежал в сторону комендатуры, куда его послала Лизель, чтобы отдать портрет Шварцу.
Кроме того, мальчик должен был передать Кёнингу разоблачающую записку, в которой подтверждалось, что Лизель Мареш действительно совершила эти убийства и сейчас готовит новое.
Шварц, заметив этого мальчишку из окна, встал и, прихватив свой маузер, вышел на улицу:
– Герр Кёнинг, – мальчик поклонился, потупив взгляд и побледнев, – домнишоара Мареш просила передать вам готовый портрет и своё признание в своих грехах.
– Надо же, – Шварц невольно удивился, – почему же она сама не пришла?
– Говорит, что занята, так как рисует на вас карикатуры. Она говорит, что вы следующий.
Мужчина довольно улыбнулся, достал из кармана монетку и отдал её мальчику, забрав свёрток. Затем немец пошёл к себе в кабинет и достал свой портрет из свёртка:
– А ведь она, блять, действительно хорошо рисует. – Произнёс Шварц, отложив портрет.
Затем он заметил выпавшую из свёртка записку и, подняв её, начал читать.
«Доброго дня, герр оберштурмфюрер! Смею признаться вам, что я, Лизель Мареш, партизанка, состоящая в Румынской Армии Освобождения, действительно совершила те убийства. Кроме этого, я убила одного из ваших во время допроса. Перед смертью он сообщил мне, о том, что вы расследуете эти убийства и скоро меня найдёте. Хотелось бы на это посмотреть.
Лизель Мареш»
– Вот же сука. – Невольно выдохнул Кёнинг, выронив записку. Его мелко трясло от гнева и бессильной злобы. Как эта девчонка смогла так ловко его обыграть!?
Шварц вздохнул, мысленно представляя себе то, как отыграется на неё за эти унижения. Он уже слышал её мольбы о пощаде, её плач, её жалобные и необычайно громкие стоны. Немец уже мысленно представлял себе то, как эта партизанка умоляюще смотрит на него, по-детски покорно сидя перед ним на коленях.
По телу мужчины пробежала лёгкая волна возбуждения:
«Чёрт, надо же ещё облаву приготовить.» – Подумал он, тряхнув головой и нехотя отгоняя эти сладостные фантазии.
Тем временем в одной из ячеек РАО Мареш торопливо складывала документы в сумку.
Дело в том, что Лизель поручили перенести эти документы в другую ячейку, которая находилась в другом квартале.
Собрав все нужные бумаги, девушка быстро вышла на улицу. Как только партизанка убедилась в безопасности прохода, то тотчас же двинулась вперёд. Шла она достаточно быстро и осторожно, оглядываясь и прислушиваясь. Осторожность никому и никогда не вредила, особенно в сегодняшнее неспокойное кровавое время.
Однако что-то тревожило душу Лизель. Судя по всему, это было плохое предчувствие, уже успевшее сжать своими склизкими крепкими щупальцами душу девушки. Это предчувствие гнало Мареш вперёд, заставляя её как можно скорее покинуть эту улицу.
Вскоре румынка, пройдя середину пути, начала отчётливо чувствовать жуткую усталость. Ноги болели, было жарко, а сердце бешено колотилось, как будто готовилось выпрыгнуть из груди. Лизель прижалась спиной к прохладной серой стене и осела на землю, прижав сумку с документами себе.
Девушка даже не подозревала о том, что Шварц со своим отрядом и парой собак-ищеек уже направлялись к штаб-квартире, которую Мареш недавно покинула.
Кёнинг тихо поднялся по лестнице и, приложив дуло пистолета к замочной скважине, выстрелил. Дверь с треском распахнулась. Немцы ворвались в квартиру, убивая сопротивлявшихся партизан. Когда квартиру зачистили, Шварц, горделиво выпрямившись, прошёл внутрь и тут же принялся обыскивать ящики. Документов не было. Зато он нашёл карикатуры на себя. Много карикатур.
Немец усмехнулся, взял лист с рисунком и аккуратно сложил его в карман, радуясь найденной улике. Теперь найти эту маленькую дрянь будет гораздо легче.
Немного отдохнув, Мареш вновь двинулась в путь. Через некоторое время девушка уже была у указанного в записке подъезда. Лизель осторожно юркнула внутрь, поднялась наверх и, отстучав необходимое количество раз, зашла внутрь, когда её впустили.
Девушка отдала документы руководителю этой ячейки и только собралась уходить, как начался сильный ливень. Идти обратно было сложно в таких условиях, поэтому румынке предложили остаться до тех пор, пока ливень не кончится. Лизель с радостью приняла это предложение.
Шварц быстро вышел на улицу. Увидев собак, сидящих на привязи, он отвязал их, достал из кармана карикатуру и дал им понюхать. Собаки громко залаяли, рвясь с привязи. Кёнинг улыбнулся, отвязал их и, крепко держа их, быстро зашагал по следу партизанки, несмотря на ливень и поднявшийся ветер.
========== Глава 4 ==========
Шварц шёл по следу, не смотря на жуткий ливень и сильный ветер. Было холодно, а сам Кёнинг промок до нитки, но продолжал идти.
Отступить ему не позволяли гордость и гнев. Он по-прежнему злился на эту маленькую рыженькую стерву, которая так легко обвела его вокруг пальца.Но всё же он, в какой-то степени, симпатизировал ей.
Тем временем Лизель сидела в другом квартале, в штаб-квартире этой ячейки и смотрела в окно, ожидая конца ливня. Через сорок минут, он наконец-то перешёл в мелкую неприятную морось, которая должна была также скоро прекратиться. Девушке не терпелось пойти обратно в штаб, доделать последние приготовления к убийству и наконец-то убить этого надоедливого немца. Поэтому, сказав, что она уже хорошо отдохнула и может идти обратно, она встала и вышла из подъезда. Но вскоре, она пожалела о том, что сделала это, потому что она заметила Шварца, направляющегося с собаками-ищейками по её следу. Мареш бросилась бежать, пробежав десять минут, она заметила вдалеке переулок и добежав туда за четыре минуты, мгновенно юркнула в него и побежала дальше, словно мышка от голодного кота
Мужчина заметил, как партизанка забежала в переулок, поэтому побежал туда, повернув собак в ту сторону, ранее из-за дождя собаки потеряли след и уже было отчаявшийся Шварц готов был рвать на себе волосы от досады, осыпая румынку самыми непристойными выражениями, которые только были в немецком языке. Добежав до переулка, он заметил убегающую Лизель и пустился за ней в погоню.
Лизель услышала за спиной стук кованных каблуков об асфальт и тяжёлое дыхание. Обернувшись на бегу, девушка увидела Шварца с четырьмя собаками, после этого она побежала так быстро, как будто это был последний забег в её жизни. Переулок стал сворачивать влево, соответственно Лизель добежав до поворота, повернула и побежала дальше. Кёнинг не отставал, не уставая мысленно проклинать партизанку.
Тут Мареш резко заметила, что дневной свет стал, что означало, что переулок близится к концу. Выбежав из него, она увидела совсем недалеко железную дорогу и побежала туда. Как только она оказалась там, Лизель услышала звук приближения поезда. Она незамедлительно, разогнавшись, прыгнула на него, благо скоро должна быть остановка и поезд ехал медленно.
Шварц заметил, что эта рыжая чертовка запрыгнула на поезд, поэтому, добежав до остановки поезда, он зашёл в первый вагон, где находился машинист, и приказал ему дальше не ехать, так как было подозрение, что в одном из вагонов скрывалась преследуемая партизанка. Предварительно немец показал машинисту своё удостоверение личности. Машинист согласился, и Кёнинг сразу отправился на поиски Мареш, с собаками обследовав все вагоны. Он её не нашёл, но, потом вспомнив, что во многих погонях, в которых он участвовал, преступники лезли на крышу поезда. Немец решил проверить своё предположение и быстро полез на крышу, где заметил партизанку, которая была готова спрыгнуть в любой момент.
Прыгнув на поезд, Мареш сразу же полезла на крышу и побежала по ней. Через пару минут, она услышала звуки погони и поняла, что Шварц её догоняет, поэтому она спрыгнула с поезда и быстро побежала в лес, около которого проходила железная дорога. Поднявшись на ноги, румынка поняла, что её колени расцарапаны, а из небольшой ранки на виске тоненькой струйкой бежит кровь:
“Этого ещё не хватало” – раздражённо подумала Мареш и пустилась дальше.
Лизель задыхалась, а сердце болело, но она не сбавляла ходу, понимая, что если она остановится, то ей конец.
Кёнинг бросился за Лизель. Когда она спрыгнула в сторону леса, покатившись кубарем по небольшому косогору, он ехидно рассмеялся, после чего слез с поезда, поблагодарил машиниста и пустился в погоню. Эта девчонка уже надоела ему, поэтому Шварц решил припугнуть её и одновременно уменьшить скорость её бега, тем самым облегчив себе задачу. Он достал маузер и на ходу выстрелил в Лизель, целясь ей в ногу:
“Жаль такие ножки портить, но что поделаешь.”
Лизель бежала по лесу, чувствуя, что силы уже на исходе. Тут она услышала звук выстрела и почувствовала резкую боль в ноге, заставившую её упасть. На глазах Мареш выступили слёзы. Девушка свалилась на траву, коротко вскрикнув от боли и почувствовала, как её разум постепенно затемняется. Голова кружилась, а в ушах звенело. Сердце так сильно колотилось, будто готово было выпрыгнуть из груди партизанки. Лизель бессильно опала на траву, потеряв сознание.
Подоспевший Кёнинг, усмехнувшись, присел рядом оглядывая румынку. Сейчас он больше напоминала не ту грозную партизанку, при упоминании которой солдаты в казармах долго не могли спать, а раненую молодую лань.
Шварц улыбнулся, небрежно взвалив девушку себе на плечо.
========== Глава 5 ==========
Лизель приоткрыла глаза и огляделась. К своему ужасу девушка поняла, что находится в допросной.
Нога болела уже не так сильно. Кроме этого её кто-то обработал и забинтовал. Мареш невольно вздохнула с облегчением, радуясь тому, что пуля не задела кость.
Румынка почувствовала, что не может двигать руками. Подняв взгляд, партизанка поняла, что её руки просто приковали к стене.
Дверь открылась. В допросную зашёл Шварц, держа в руках папку с документами:
– Очнулась, Спящая красавица? – Спросил он, ехидно ухмыльнувшись:
– Очнулась, жалкая пародия на прекрасного принца. – Огрызнулась Лизель, отвернув голову. Настроение было и без того паршивым, а тут ещё этот немец:
– Вижу, наша девочка не в настроении. – Кёнинг сложил документы на стол, подошёл к Мареш и, взяв её за подбородок, повернул к себе. – Ведь нашу бешеную суку не просто поймали, но и подстрелили.
– От суки и слышу. – Партизанка покорно повернулась к Шварцу и тут же плюнула ему в лицо.
Немец поморщился, достав платок и вытерев плевок. Затем он тихо рассмеялся:
– Стервочка решила потягаться с мощью Рейха?
– Арийский сукин сын решил мило поболтать?
Шварц усмехнулся, совершенно спокойно сев на Лизель и прижав её к стене:
– А теперь поведай мне, на кого ты работаешь и есть ли у тебя сообщники?
– Сама на себя. Сама с собой.
– Не ври мне, дорогуша. – Немец усмехнулся, внимательно глядя в глаза Мареш. – Я знаю о том, что ты работаешь на РАО.
– Да. Я за РАО, а ты пидорас. – Румынка ехидно усмехнулась, здоровой ногой лягнув Шварца.
Кёнинг зашипел от боли, нахмурившись:
– С огнём играешь. – Прошипел он, отвесив девушке ещё одну пощечину.
Затем мужчина начал душить румынку, чувствуя, как она извивается под ним.
Вскоре Лизель покорно обмякла под ним, закрыв глаза. Немец удовлетворённо хмыкнул и начал обыскивать её. Шварц нашёл небольшой, но хорошо наточенный нож, блокнот с набросками, тщательно заточенный карандаш, носовой платок и небольшой бронзовый медальон.
Кёнинг осторожно снял его с шеи девушки и открыл. Внутри была фотография семьи девушки. Шварц закрыл медальон и начал аккуратно и быстро снимать одежду с тела румынки, в надежде найти что-нибудь ещё. Но ничего, кроме серого, как его будни белья, он не нашёл:
«Возможно, я даже отдам её парням на ночь.» – Подумал немец, но тут же передумал:
– Моё. – Тихо прошептал он, хищно улыбнувшись и взяв найденное, удалился в кабинет.
