Текст книги "Оракул с Уолл-стрит 9 (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– Почему же? – Морган вернулся к креслу. – Это была просто работа. Ничего личного.

– Ничего личного? – Я почувствовал, как поднимается гнев. – Вы разорили сотни семей, уничтожили десятки предприятий!

Валерия подошла ко мне сзади, и я почувствовал тепло ее тела:

– Мистер Стерлинг, вы слишком эмоционально относитесь к бизнесу. В большой игре всегда есть жертвы.

– И сейчас вы предлагаете мне присоединиться к этой игре?

– Мы предлагаем избежать участи жертвы, – тихо сказал Морган. – Ваша кампания против нас обречена на провал. Рано или поздно мы остановим ваши информационные операции, заблокируем финансирование, дискредитируем ваших союзников.

– Попробуйте.

Морган рассмеялся, звук мелодичный, но холодный:

– Мистер Стерлинг, вы недооцениваете наши возможности. Вчерашние проблемы ваших газетных партнеров – это детские игры по сравнению с тем, что мы можем организовать.

– А вы недооцениваете мою решимость, – ответил я. – И мои ресурсы.

Валерия обошла меня и встала рядом с Морганом:

– Ваши ресурсы? Деньги, заработанные на биржевых спекуляциях? Связи с преступным миром? Несколько журналистов и радиостанций?

– Этого достаточно, чтобы раскрыть правду о ваших операциях.

– Какую правду? – Морган наклонился вперед. – Что международная организация пытается стабилизировать мировую экономику? Что мы предотвращаем хаос и революции?

– Что вы манипулируете рынками ради собственной выгоды. Что за красивыми словами о стабильности скрывается обычная жадность.

Морган встал, его движения стали более резкими:

– Мистер Стерлинг, последний раз предлагаю вам пересмотреть свою позицию. Присоединитесь к нам добровольно, и вы получите власть, влияние, богатство.

– А если откажусь?

– Тогда вы получите войну, – холодно произнесла Валерия. – Настоящую войну, а не те мелкие стычки, которые происходили до сих пор.

Я направился к двери:

– Значит, будет война.

– Подождите, – окликнул меня Морган. – Вы действительно думаете, что сможете победить организацию, которая контролирует банки Европы и Америки?

Я обернулся:

– Думаю, что стоит попробовать. Потому что альтернатива, жить в мире, где такие люди, как вы, решают судьбы миллионов.

– Благородно, – усмехнулась Валерия. – Но наивно.

– Возможно. Но я предпочитаю быть наивным идеалистом, чем циничным манипулятором.

Морган подошел ко мне вплотную, его зеленовато-серые глаза стали почти черными:

– Тогда готовьтесь к последствиям, мистер Стерлинг. Мы больше не будем ограничиваться экономическими методами.

– Угрожаете?

– Предупреждаю. В большой игре выживают только сильнейшие. А вы только что выбрали играть против самых сильных игроков в мире.

Я открыл дверь:

– Посмотрим, кто из нас окажется сильнее.

– До свидания, мистер Стерлинг, – сказала Валерия с холодной улыбкой. – Надеюсь, вы не слишком пожалеете о своем выборе.

Дверь закрылась за мной с мягким щелчком. В коридоре клуба я остановился, чувствуя, как адреналин постепенно отступает. Только что я объявил войну одной из самых могущественных тайных организаций мира.

Но выбора не было. После того, что я узнал об Альянсе, после того, что они сделали с невинными людьми ради своих целей, компромисс стал невозможен.

Выходя из клуба, я чувствовал на себе чужие взгляды. Морган не лгал, теперь против меня будут действовать всеми доступными методами.

Глава 6
Финансовые ловушки

Биржевой колокол еще не прозвонил открытие торгов, когда я поднялся по мраморным ступеням Нью-Йоркской фондовой биржи.

Утро выдалось промозглым. Влажный ветер с Гудзона пробирал до костей даже сквозь шерстяное пальто.

В торговом зале уже кипела работа. Десятки клерков в белых рубашках склонились над телеграфными лентами из Лондона и Парижа, изучая ночные сводки европейских рынков.

Воздух насыщен запахом типографской краски от свежих финансовых сводок и табачным дымом. Большинство брокеров не расставались с сигарами даже в восемь утра.

Гул голосов смешивался со стрекотом телетайпов, создавая ту особую симфонию, которая означала только одно. Деньги находятся в движении.

Я прошел через главный торговый зал, кивнув знакомым лицам, и направился к неприметной двери в дальнем углу. За ней находился офис «Metropolitan Securities», одной из моих подставных компаний.

Табличка на двери гласила скромно: «Частные консультации. По предварительной записи». Большинство посетителей биржи принимали это за кабинет какого-нибудь второразрядного финансового советника.

Чарльз Бейкер уже ждал меня, сидя за массивным дубовым столом и изучая толстую папку документов. При моем появлении он поднял голову.

Высокий, худощавый парень лет с проницательными серыми глазами за стальными очками. Его безупречно выглаженный костюм и аккуратно зачесанные назад темные волосы выдавали в нем выпускника Гарварда, каким он и являлся. Но за внешностью респектабельного банкира скрывался один из самых изобретательных финансовых умов, которых мне довелось отточить за время его общения со мной.

– Доброе утро, Уильям, – приветствовал он меня, закрывая папку. – Ночные сводки подтверждают наши предположения. Активность европейских переводов возросла на двадцать процентов за последние три дня.

Я снял пальто и повесил его на резную вешалку у двери. Кабинет был обставлен с тщательно продуманной скромностью.

Ничего кричащего, но каждый предмет выдавал присутствие серьезных денег. Персидский ковер под ногами, картины голландских мастеров семнадцатого века на стенах, хрустальный графин с шотландским виски на боковом столике.

– Что у нас по целям? – спросил я, устраиваясь в кожаном кресле напротив его стола.

Бейкер открыл папку и достал несколько машинописных листов. На бумаге отличного качества аккуратно напечатаны финансовые сводки по трем компаниям.

– «Continental Steel Works», – начал он, показывая первый лист. – Капитализация сорок два миллиона долларов, торгуется по сорок семь долларов за акцию. Основные активы – сталелитейные заводы в Пенсильвании и Огайо. Недавно получили крупный заказ от Военного департамента на производство брони для новых эсминцев.

Он перевернул страницу, указывая на график движения акций за последний месяц.

– Бумага стабильно росла после объявления о военном контракте. Инвесторы ожидают прибыль в размере трех долларов на акцию в следующем квартале.

– А реальное положение дел?

– Там кроется загвоздка, – Бейкер снял очки и протер их платком. – По нашим данным, качество их стали не соответствует военным стандартам. Партия, поставленная на прошлой неделе, провалила испытания в Норфолке. Пока об этом знают только в узких военных кругах.

Я кивнул. В эти времена информация распространялась медленно, и разрыв между реальными событиями и их отражением в биржевых котировках мог составлять дни или даже недели. Тот, кто получал новости первым, получал огромное преимущество.

– «American Chemical Industries»? – спросил я, беря второй лист.

– Еще интереснее, – Бейкер положил очки на стол и потер переносицу. – Пятьдесят два доллара за акцию, капитализация тридцать восемь миллионов. Основное производство – промышленные химикаты и взрывчатые вещества. У них крупный контракт с горнодобывающими компаниями Колорадо.

– И?

– Контракт аннулируют. Завтра утром. Официальная причина «пересмотр потребностей в связи с изменением экономической ситуации». Неофициальная – новый контракт получит «Germania Chemical», дочерняя компания немецкого концерна «IG Farben».

Это уже попахивало прямым вмешательством Альянса. «IG Farben» была одним из крупнейших участников европейской группировки. О’Мэлли выяснил это, наблюдая за Вагнером.

– «Pacific Railway Equipment»?

– Сорок девять долларов за акцию, – Бейкер протянул мне третий лист. – Производят вагоны и паровозы для железных дорог. Недавно выиграли тендер на поставку подвижного состава для «Central Pacific Railroad».

– Позвольте угадать, тендер пересмотрят?

– Хуже. Их главный завод в Сакраменто завтра остановится из-за «забастовки рабочих». По нашим данным, забастовку организуют люди, связанные с конкурирующими компаниями. Официально рабочие будут требовать повышения зарплаты, неофициально сорвут выполнение контракта.

Я поглядел в окно, выходящее на Уолл-стрит. Внизу сновали люди в темных костюмах.

Банкиры, брокеры, клерки, все те, кто составлял кровеносную систему американского капитализма. Большинство из них понятия не имели, что их судьбы решаются в тихих кабинетах людьми, которых они никогда не видели.

– Какие у нас возможности для объединенной атаки?

Бейкер достал из ящика стола красную папку с надписью «Конфиденциально».

– Десять брокерских контор готовы к работе. «Atlantic Traders», «Keystone Securities», «Empire Investment», остальные вы знаете. Каждая получит инструкции отдельно, никто не будет знать о полной картине операции.

Он разложил передо мной схему, нарисованную тушью на плотной бумаге. Линии и стрелки показывали потоки ордеров через различные конторы, время исполнения, объемы продаж.

– Общий объем – сто пятьдесят тысяч акций по всем трем компаниям. Начинаем в десять тридцать утра, через полчаса после открытия торгов. К этому времени поступят новости о проблемах компаний, и наши продажи будут выглядеть естественной реакцией информированных инвесторов.

– А финансирование?

– Двенадцать миллионов долларов зарезервированы на покрытие коротких позиций, – Бейкер указал на цифры в углу схемы. – При падении курса на тридцать процентов наша прибыль составит около восьми миллионов. За вычетом расходов и комиссий – чистые шесть с половиной миллионов.

Я вернулся к столу и внимательно изучил схему. Операция выглядела технически безупречной, но оставался главный вопрос, какой будет реакция противника.

– Чарльз, как думаете, Морган попытается защитить свои позиции?

– Несомненно. Но у него не будет времени на организованное сопротивление. К моменту, когда он поймет масштаб атаки, курс уже упадет настолько, что любые попытки поддержки обойдутся ему дороже, чем просто принятие потерь.

Бейкер снял очки и посмотрел на меня серьезно.

– Уильям, вы понимаете, что после этого война становится открытой? Морган больше не будет считать нас досадной помехой.

– Чарльз, война уже идет, – ответил я, складывая документы. – Просто до сих пор мы только оборонялись. Пора переходить в наступление.

В полдень я спускался по узкой лестнице в подвал дома на Мулберри-стрит. Снаружи здание выглядело как обычная мастерская портного

Потертая вывеска «Сальваторе и сыновья», пыльные окна, за которыми виднелись манекены в недошитых костюмах. Но тот, кто знал правильное слово и имел нужные связи, мог попасть через черный ход в один из самых эксклюзивных клубов города.

«Золотой доллар» располагался в просторном подвале, переоборудованном с истинно итальянским размахом. Стены были обиты темно-красным бархатом, на котором висели картины в золоченых рамах.

Преимущественно пейзажи Сицилии и портреты людей с суровыми лицами и умными глазами. Воздух насыщен ароматом дорогих гаванских сигар и запахом настоящего шотландского виски, того самого, который официально нельзя было купить ни за какие деньги.

Освещение создавали массивные хрустальные люстры. Свет был приглушенным, создавая ту атмосферу интимности, которая так нравилась людям, обсуждающим дела, не предназначенные для посторонних ушей.

В углах стояли кожаные кресла и низкие столики из полированного ореха, за которыми располагались группы мужчин в дорогих костюмах, ведущих негромкие беседы.

Мейер Лански ждал меня за угловым столиком, расположенным таким образом, что оттуда можно видеть все входы. Самого стола не видно с большинства точек зала. Это излюбленное место человека, который всегда предпочитал оставаться в тени.

При моем приближении он поднялся. Невысокий, плотно сложенный мужчина лет тридцати с темными внимательными глазами и аккуратно подстриженными черными волосами.

Его серый костюм сшит у лучшего портного на Пятой авеню, но носил он его без всякой показухи, просто как инструмент работы. На левой руке поблескивали золотые часы «Patek Philippe», единственная видимая роскошь, которую он себе позволял.

– Мистер Стерлинг, – приветствовал он меня с едва заметным акцентом, выдающим его восточноевропейское происхождение. – Садитесь, пожалуйста. Надеюсь, дорога не была утомительной?

Я пожал его сухую, удивительно сильную руку и сел в кресло напротив. Между нами на столике стояли два хрустальных стакана и бутылка «Macallan» двадцатилетней выдержки. Виски, которое в обычных условиях стоило бы месячную зарплату банковского клерка.

– Мейер, благодарю за организацию встречи, – сказал я, принимая предложенный стакан. – Время не терпит.

– Время деньги, как говорил мой старый партнер, – улыбнулся Лански, отпивая виски. – А деньги любят тишину и конфиденциальность. Здесь у нас и то, и другое.

Он достал из внутреннего кармана пиджака тонкую кожаную папку и положил ее на стол между нами.

– Информация, которую вы просили. Стоила недешево, но качество я гарантирую лично.

Я открыл папку и увидел несколько машинописных листов с копиями документов. Первый лист содержал переписку между офицерами Военного департамента и представителями «Continental Steel Works». Даты, подписи, печати, все выглядело абсолютно подлинным.

– «Continental Steel Works» действительно провалила испытания в Норфолке, – пояснил Лански, указывая на соответствующий документ. – Броневые плиты треснули при первом же артиллерийском обстреле. Военные в ярости, контракт аннулируют завтра в десять утра.

Второй документ касался «American Chemical Industries». Письмо от представителя горнодобывающей компании было написано на фирменном бланке и содержало уведомление о расторжении контракта «в связи с изменившимися потребностями производства».

– А здесь интереснее, – Лански перевернул страницу, показывая документ о банковском переводе. – Горнодобывающая компания получила пять миллионов долларов от швейцарского банка три дня назад. Условие перевода – разрыв контракта с «American Chemical» и заключение нового с «Germania Chemical».

– Прямая покупка, – констатировал я. – А «Pacific Railway Equipment»?

– Тут совсем просто, – Лански достал третий документ. – Лидер железнодорожного профсоюза в Сакраменто – Пэт О’Брайен. Ирландец, любит выпить и играть в покер. Вчера вечером проиграл в моем заведении восемь тысяч долларов. Сегодня утром получил предложение списать долг в обмен на организацию забастовки.

Он усмехнулся, отпивая виски.

– О’Брайен человек практичный. Согласился немедленно. Завтра в семь утра его люди заблокируют ворота завода. Официальная причина – требование повышения зарплаты на двадцать процентов.

Я изучил документы, пораженный детальностью разработки. Противник действовал методично и располагал серьезными ресурсами.

Но у него один недостаток – самоуверенность. Они не ожидали, что кто-то сможет раскрыть их планы заранее.

– Уильям, а какие ваши возможности для операции?

Я откинулся в кресле и задумчиво покрутил стакан в руках.

– Десять брокерских контор готовы к работе. Каждая получит отдельные инструкции, никто не будет знать полной картины. Мои люди профессионалы, они понимают ценность конфиденциальности.

– Объемы?

– Пятьдесят тысяч акций по каждой компании через каждую контору. Итого полтора миллиона акций. Начинаем продажи одновременно в десять тридцать утра, сразу после поступления новостей о проблемах компаний.

Лански наклонился вперед, его глаза заблестели.

– При падении курса на тридцать-сорок процентов ваша прибыль составит около десяти миллионов долларов. Ваш процент тридцать процентов от чистой прибыли.

– Отличный куш, – кивнул Лански. – А риски?

– Минимальные. Операция выглядит как естественная реакция рынка на плохие новости. Регуляторы ничего подозрительного не заметят, у них нет ни ресурсов, ни желания копаться в таких тонкостях.

Лански допил виски и поставил стакан на стол.

– Уильям, могу спросить, зачем вам эта война? У вас достаточно денег, чтобы жить спокойно и комфортно. Зачем рисковать?

Я посмотрел на него внимательно. Лански был умным человеком и задавал правильные вопросы. В его мире люди рисковали ради денег или власти. Абстрактные принципы были роскошью, которую мало кто мог себе позволить.

– Мейер, представьте, что небольшая группа людей решила, кому в Америке богатеть, а кому разоряться. Кого избирать президентом, а кого нет. Какие заводы строить, а какие закрывать. И все это не американцы, а европейцы, которым наплевать на интересы нашей страны.

Лански нахмурился.

– Серьезное обвинение.

– Серьезная угроза, – ответил я. – Морган и его альянс хотят превратить Америку в европейскую колонию. Финансовую колонию, но колонию. А я считаю, что американцы должны сами решать свою судьбу.

– Понятно, – Лански кивнул. – В таком случае я готов помочь. Правда, я в основном действуя как раз из-за прибыли. Только за деньги. У меня нет счетов к людям, которые считают, что могут решать за других.

Он отпил виски и наклонился ближе, понизив голос.

– Кстати, о текущих делах. Лучиано хотел обсудить с вами несколько финансовых вопросов. Доходы от доков в Бруклине выросли на пятнадцать процентов за прошлый месяц, но есть проблемы с распределением.

Лучиано действительно знал, как организовать дело.

После создания Комиссии, совета, объединившего все крупные семьи Нью-Йорка, криминальный бизнес стал напоминать хорошо отлаженную корпорацию. Моя роль казначея позволяла направлять часть доходов в легальные инвестиции, а взамен семьи получали финансовую экспертизу и связи в деловом мире.

– Какие именно проблемы? – спросил я.

– Тони Анастасия требует увеличения своей доли. Говорит, что его люди берут основные риски, контролируя погрузку. А семья Профачи недовольна тем, как распределяются доходы от строительных проектов в Бруклине.

Лански достал из кармана небольшую записную книжку в кожаном переплете и открыл ее на закладке.

– По нашим подсчетам, общий оборот составил два с половиной миллиона за месяц. После всех расходов и выплат чистая прибыль составила восемьсот тысяч. Ваша комиссия как казначея – восемь процентов, плюс отдельная плата за инвестиционные услуги.

– А вложения в акции «Consolidated Construction»?

– Принесли отличную прибыль, – улыбнулся Лански. – Ваш совет купить их акции перед объявлением о муниципальных контрактах оказался золотым. Семьи заработали триста тысяч долларов за две недели. Лучиано очень доволен.

Я кивнул. Инвестиционная деятельность была обоюдовыгодной. Семьи получали легальный доход от биржевых операций, а я доступ к информации и ресурсам, которые недоступны обычным финансистам.

– Мейер, передайте Лучиано, что на следующей неделе стоит обратить внимание на акции железнодорожных компаний. Готовятся серьезные изменения в отрасли.

– Связанные с нашей завтрашней операцией?

– Частично. Но есть и более широкие тенденции. Новая администрация планирует крупные инфраструктурные проекты. Железные дороги получат государственные заказы.

Лански записал что-то в блокнот и убрал его обратно в карман.

– Еще один вопрос. Фрэнк Костелло просил уточнить. Когда будет готова схема с казино в Саратоге? Сезон скачек приближается, а легальное прикрытие до сих пор не оформлено.

– Через неделю, – ответил я. – Юристы заканчивают оформление документов на «Saratoga Entertainment Corporation». Формально это будет обычная развлекательная компания, фактически прикрытие для игорного бизнеса.

– Отлично. Лучиано будет рад.

Лански встал и протянул мне руку.

– Договорились, мистер Стерлинг. Завтра в десять тридцать начинаем операцию.

Глава 7
Бойня

Утром я приехал на биржу в половине девятого.

Торговый зал постепенно наполнялся привычным гулом голосов и стрекотом телетайпов. Брокеры в темных костюмах сновали между торговыми постами, клерки разносили утренние сводки, а у телеграфных аппаратов собирались небольшие группы людей, изучающих ночные новости из Европы.

Я занял привычное место у одной из колонн, откуда хорошо просматривался главный информационный щит биржи, огромное табло с меловыми цифрами, на котором отображались текущие котировки основных акций. «Continental Steel Works» – 46.75 доллара, «American Chemical Industries» – 51.50, «Pacific Railway Equipment» – 48.25. Пока все выглядело спокойно.

Рядом со мной расположился Джимми Коллинз из Goldman Sachs, мой старый знакомый, молодой клерк с вечно растрепанными рыжими волосами и живыми зелеными глазами. Он нервно курил сигарету, постоянно поглядывая на часы.

– Странное утро, мистер Стерлинг, – сказал он, выпуская дым. – Какое-то напряжение в воздухе. Старшие брокеры переговариваются шепотом, а обычно они орут на весь зал.

– Возможно, ожидают важных новостей, – ответил я, не отрывая взгляда от табло.

В десять утра прозвенел биржевой колокол, возвещающий начало торговой сессии. Зал мгновенно ожил, брокеры заняли свои места у торговых постов, клерки приготовились записывать ордера, операторы телетайпов склонились над своими аппаратами.

Первые полчаса прошли относительно спокойно. Обычная утренняя активность: мелкие сделки, корректировка позиций, реакция на европейские новости. Котировки наших целевых акций колебались в пределах нескольких центов, что было абсолютно нормально.

В десять двадцать пять один из клерков принес первую сводку новостей. Я видел, как он прошептал что-то на ухо старшему брокеру у поста «Continental Steel», и тот резко поднял голову, нахмурившись.

– Что там происходит? – спросил Коллинз, заметив мой взгляд.

– Скоро узнаем, – ответил я, чувствуя, как учащается сердцебиение.

В десять двадцать восемь к информационному щиту подошел служащий с листом бумаги в руках. Он стер старые цифры и начал писать новые котировки. Но его движения были медленными, как будто он сам не верил в то, что пишет.

«Continental Steel Works – проблемы с военным контрактом. Акции под давлением продавцов.»

Зал мгновенно затих. Сотни глаз устремились на табло, где мелом была выведена фраза, способная обрушить многомиллионные состояния.

В десять тридцать началось.

Словно по сигналу, к торговым постам всех трех компаний устремились брокеры с ордерами на продажу. Не один или два, целые группы людей в темных костюмах, размахивающих бумагами и выкрикивающих цифры.

– Продаем Continental Steel! Пятьсот акций по рынку!

– Тысяча American Chemical! Немедленно!

– Pacific Railway! Две тысячи акций! По любой цене!

Я видел, как лица брокеров у торговых постов меняются от удивления к тревоге, а затем к панике. Такого объема одновременных продаж они не видели уже давно.

Котировки на табло начали меняться с пугающей скоростью. «Continental Steel» упала до 44 долларов, затем до 42, потом до 39. Служащий, обновляющий цифры, не успевал стирать старые, его рука двигалась механически, как у автомата.

– Боже мой, – прошептал Коллинз, роняя недокуренную сигарету. – Что происходит? Это же обвал!

По залу прокатилась волна возбужденных голосов. Брокеры выкрикивали ордера, клерки носились с бумагами, телефоны разрывались от звонков клиентов, требующих объяснений.

«American Chemical» падала еще стремительнее, с 51.50 до 46, затем до 42, потом до 38 долларов. Каждая новая цифра на табло вызывала новую волну паники среди держателей акций.

У торгового поста «Pacific Railway Equipment» творилось настоящее столпотворение. Брокеры толкались, пытаясь протиснуться к специалисту, ответственному за котировки. Цена акций рухнула с 48 до 35 долларов за какие-то двадцать минут.

– Мистер Стерлинг! – Коллинз схватил меня за рукав. – У вас есть акции этих компаний? Нужно срочно продавать, пока они совсем не обвалились!

– Не беспокойся обо мне, Джимми, – ответил я, наблюдая за происходящим с холодным удовлетворением. – Я предвидел эту ситуацию.

Действительно, зрелище было впечатляющим. За полчаса три солидные компании потеряли треть своей стоимости. Акционеры лишились десятков миллионов долларов.

К одиннадцати утра первая волна паники стала утихать. Котировки стабилизировались на новых, значительно более низких уровнях. «Continental Steel» – 31 доллар, «American Chemical» – 37, «Pacific Railway» – 35. Потери составили от двадцати восьми до тридцати четырех процентов за один час торгов.

Служащий у информационного щита вытер пот со лба и отошел от табло. Его рука дрожала от напряжения, за последний час он переписал цифры больше, чем обычно за целый день.

Толпа брокеров у торговых постов начала рассеиваться. Самое страшное было позади, теперь начинался медленный процесс подсчета потерь и поиска виноватых.

– Невероятно, – покачал головой Коллинз, закуривая новую сигарету дрожащими руками. – Давно я уже такого не видел. Как во время черного «вторника». Откуда взялось столько продавцов одновременно?

– Рынок штука непредсказуемая, – ответил я философски. – Иногда плохие новости приходят все сразу.

Это была не случайность и не стихийная реакция рынка. Это тщательно спланированная операция, проведенная с хирургической точностью. Десять брокерских контор, действующих по единому плану. Сотни тысяч акций, проданных в течение получаса. Потери противника около двенадцати миллионов долларов.

Наша прибыль приблизительно восемь миллионов.

Покидая биржу около полудня, я чувствовал странную смесь торжества и тревоги. По Альянсу успешно нанесен первый серьезный удар. Но я прекрасно понимал, что Морган не оставит это без ответа. Война только начиналась, и следующий ход будет за ним.

Солнце пробивалось сквозь тучи, освещая Уолл-стрит, где продолжалась обычная деловая жизнь. Банкиры спешили на встречи, клерки разносили документы, посыльные мчались с важными бумагами. Мало кто из них подозревал, что сегодня утром в этих стенах разыгралось одно из сражений тайной войны за будущее американской экономики.

Я вернулся в офис около двух часов дня, все еще находясь под впечатлением от утренних событий.

Секретарша Мисс Паркер встретила меня в приемной с обычной стопкой корреспонденции и сообщениями о телефонных звонках. Среди них были запросы от нескольких газет, журналисты уже почуяли крупную историю и хотели получить комментарии о «внезапном обвале акций».

– Мистер Стерлинг, – сказала она, поправляя очки, – также звонили из банка «Chase National» и «Guaranty Trust». Просили перезвонить как можно скорее. И еще, мистер Бейкер ждет вас в кабинете, у него срочные новости.

Чарльз действительно ждал меня, расхаживая по кабинету с взволнованным видом. На столе разложены свежие биржевые сводки и несколько телеграмм.

– Уильям, операция прошла безупречно, – начал он, едва я вошел. – Прибыль составила восемь миллионов двести тысяч долларов. Но есть нюанс, противник реагирует быстрее, чем мы ожидали.

Он указал на одну из телеграмм.

– Полчаса назад поступили сведения о крупных покупках акций европейских банков через лондонские биржи. Кто-то скупает «Deutsche Bank», «Credit Lyonnais», «Banca Commerciale Italiana». Объемы огромные, около пятнадцати миллионов долларов за два часа.

– Морган консолидирует европейские позиции?

– Похоже на то. Готовится к длительной войне. – Бейкер снял очки и протер их. – И это еще не все. Наши источники в «Federal Reserve» сообщают о необычной активности в международном отделе. Кто-то запрашивает информацию о крупных трансферах между американскими и европейскими банками.

Я подошел к окну, обдумывая полученную информацию. Морган действовал профессионально. Потеряв позиции на американском рынке, он укреплял тыл в Европе и одновременно готовил ответный удар.

В этот момент зазвонил телефон на моем столе. Не обычный аппарат, а специальная линия, установленная месяц назад для особо конфиденциальных разговоров. Номер знали только три человека, и ни один из них не должен был звонить в рабочее время без крайней необходимости.

Я снял трубку.

– Стерлинг слушает.

– Добрый день, мистер Стерлинг. – Голос был спокойным, вежливым, но я мгновенно узнал его характерные интонации. Джонатан Морган собственной персоной. – Надеюсь, не отвлекаю вас от важных дел?

– Мистер Морган, – ответил я, кивнув Бейкеру, чтобы тот оставил нас наедине. – Какой неожиданный сюрприз. Как вы получили номер этой линии?

– О, мистер Стерлинг, – в голосе Моргана прозвучали нотки мягкого упрека, – неужели вы думаете, что в нашем небольшом финансовом мирке можно долго сохранять секреты? Особенно от людей с соответствующими ресурсами и мотивацией.

Бейкер быстро покинул кабинет, закрыв за собой дверь. Я остался один на один с голосом человека, который несколько часов назад потерял двенадцать миллионов долларов по моей вине.

– Прекрасная работа сегодня утром, – продолжал Морган тоном, которым хвалят прилежного ученика. – Действительно впечатляющая координация. Десять брокерских контор, безупречная синхронизация, идеальный выбор времени. Признаюсь, я недооценил ваши организационные способности.

– Благодарю за оценку, – ответил я сухо. – Хотя не уверен, что заслуживаю таких похвал за обычные рыночные операции.

Морган рассмеялся, звук был мелодичным, но холодным как зимний ветер.

– Обычные? Мистер Стерлинг, продажа ста пятидесяти тысяч акций тремя компаниями одновременно в течение тридцати минут, это все что угодно, но не обычная рыночная операция. Особенно когда она сопровождается столь удачно подобранными новостями о проблемах именно этих компаний.

Значит, он знал даже объемы операций. Впечатляюще. И тревожно.

– Новости имеют обыкновение появляться в самые неподходящие моменты, – заметил я. – Рынок непредсказуем.

– Непредсказуем? – В голосе Моргана появились стальные нотки. – Мистер Стерлинг, забастовка железнодорожников в Сакраменто, организованная человеком, который накануне проиграл восемь тысяч долларов в заведении мистера Лански, это непредсказуемость?

Мой желудок сжался. Морган знал о связи с Лански. Знал о долге О’Брайена. Знал практически все.

– Или, например, – продолжал он невозмутимо, – внезапное решение горнодобывающей компании разорвать контракт с «American Chemical» через три дня после получения пяти миллионов долларов от швейцарского банка тоже случайность?

Я понял, что дальше притворяться бессмысленно. Морган провел собственное расследование и знал о наших действиях больше, чем я мог предположить.

– Что ж, мистер Морган, – сказал я, – раз уж мы говорим откровенно, позвольте поздравить вас с отличной разведывательной работой. Ваши источники информации действительно впечатляют.

– Спасибо. Это результат многолетних инвестиций в нужных людей в нужных местах. – Голос Моргана стал еще более вежливым, что почему-то звучало угрожающе. – Но знаете, мистер Стерлинг, самое интересное не в том, что вы сделали сегодня. Самое интересное в том, что вы планируете сделать завтра.