Текст книги "Оракул с Уолл-стрит 9 (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

– Драматизирую? – Я повернулся к нему. – Луис, а вы знаете, что происходит в Европе? В Германии коммунисты дерутся с нацистами на улицах. В Испании готовится гражданская война. Во Франции рабочие требуют революции. И все это из-за экономического кризиса.

– Но Америка не Европа.

– Пока не Европа. – Я встал и подошел к окну. – Но голодные люди везде одинаковы. И если им не дать надежды легальным путем, они найдут ее нелегальным.

Рузвельт обернулся:

– То есть вы рассматриваете мою кампанию как.профилактику революции?

– Именно так. – Я улыбнулся. – Франклин, вы можете стать последним президентом, избранным демократическим путем. Или первым, который по-настоящему поможет народу. Выбор за вами.

Фарли поднялся с кресла:

– Хорошо, Билл. Предположим, мы согласны. С чего начинаем?

– С создания организаций. – Я вернулся к схеме на столике. – Завтра мой юрист начнет регистрировать фонды. Послезавтра – открывать счета в банках. К концу недели у нас будет готова вся финансовая структура.

Тагуэлл взглянул на часы:

– А пресса?

– С прессой сложнее. Нужно действовать осторожно. Слишком прямолинейный подход вызовет подозрения. – Я задумался. – Начнем с «утечек». Анонимный источник передает документы честному журналисту. Журналист проводит расследование. Редактор публикует сенсацию.

Хоуи усмехнулся:

– И кто будет этим честным журналистом?

– У меня есть несколько кандидатур. – Я достал из кармана записную книжку. – Артур Брисбен из «Herald Tribune». Хелен Рид она тоже оттуда. Плюс полдюжины корреспондентов из местных газет. Голодные, амбициозные и готовые на все ради хорошего материала.

Рузвельт снова сел в кресло:

– Билл, а что насчет оппозиции? Они же не будут сидеть сложа руки.

– Конечно не будут. – Я закрыл записную книжку. – Они попытаются дискредитировать меня. Налоговые проверки, банковские ревизии, слухи о «сомнительных источниках дохода». Стандартный набор.

– И как мы будем защищаться?

– А никак. – Я улыбнулся. – Франклин, лучшая защита – это нападение. Пока они копаются в моих делах, мы раскроем их связи с банкирами. Пока они пытаются меня очернить, мы покажем, кто их финансирует.

Фарли почесал подбородок:

– Рискованно.

– Жизнь вообще штука рискованная. – Я допил остатки виски. – Можно всю жизнь просидеть дома, боясь выйти на улицу. А можно рискнуть и изменить мир.

Тагуэлл поднял голову:

– А если они применят более жесткие методы?

– Вы имеете в виду физическое устранение? – Я усмехнулся. – Рекс, тут же не Дикий запад времен ковбоев. Хотя… – Я задумался. – Хотя предосторожности не помешают.

Хоуи выбил трубку:

– Какие именно?

– Охрана. Проверенные люди. И главное, публичность. – Я встал. – Чем больше о нас знают, тем труднее нас убрать незаметно.

Рузвельт поднялся с кресла:

– Хорошо, Билл. Но у меня есть одно условие.

– Слушаю.

– Если мы идем на это дело, то идем до конца. Никаких половинчатых решений. Или победа, или…

– Или смерть? – Я рассмеялся. – Сэр, не драматизируйте. Максимум что нам грозит, это политическое забвение. А это не так страшно, как голодная смерть миллионов американцев.

Губернатор протянул мне руку:

– Тогда по рукам.

Я пожал его ладонь. Она была теплой и удивительно крепкой для человека с больными ногами.

– Джентльмены, – сказал я, обводя взглядом собравшихся, – полагаю, нам есть что отпраздновать. Дворецкий! Еще виски для всех!

Старый слуга, все это время маячивший в дверях, наконец вошел с подносом.

– И помните, – добавил я, поднимая свежий стакан, – с этого момента мы все в одной лодке. Или поплывем вместе, или утонем вместе.

– За общую лодку, – произнес Рузвельт, поднимая свой стакан.

– За лучшее будущее Америки, – подхватил Хоуи.

– За то, чтобы не утонуть, – пробормотал Тагуэлл.

Мы выпили. За окном совсем стемнело, и огни на Гудзоне стали ярче. Где-то далеко гудел ночной поезд, наверное, товарный состав, везущий зерно с Среднего Запада. Обычная американская ночь.

Только теперь я знал: эта ночь войдет в историю. Может быть, об этом узнают только через много лет, когда найдут чьи-то мемуары или рассекретят архивы. Но именно здесь, в этой библиотеке, с запахом старых книг и виски, была запущена машина, которая изменит Америку.

А может быть, и весь мир.

Глава 3
Финансирование

На следующее утро моя голова гудела не только от виски, выпитого у Рузвельта, но и от осознания масштаба задачи. Планируемое перемещение миллионов долларов это ответственная операция. Не просто астрономические суммы, а почти треть бюджета небольшого штата. И мне предстояло их потратить так, чтобы каждый цент работал на победу Франклина.

В кабинете на Уолл-стрит О’Мэлли разложил на столе стопки документов и финансовых отчетов, а Бейкер устроился в кресле у окна с чашкой кофе.

– Итак, джентльмены, – начал я, разворачивая перед ними ту же схему, что показывал губернатору, – приступаем к созданию финансовой империи.

Дверь открылась, и вошел невысокий мужчина в безупречном костюме. Круглые очки, аккуратно подстриженная бородка и проницательные глаза, типичный нью-йоркский юрист. Это был Сэмюэль Розенберг, мой надёжный юрист.

– Господа, – сказал он, протягивая руку. – Мистер О’Мэлли сказал, что вам нужны специальные юридические услуги.

– Более чем специальные, Сэм, – усмехнулся я. – Нам нужно создать дюжину организаций, каждая из которых будет выглядеть совершенно независимой и крайне патриотичной.

Розенберг достал из портфеля блокнот и ручку:

– Слушаю.

– «Фонд поддержки американских фермеров,» – начал я, обводя пальцем первый кружок на схеме. – Пятьсот тысяч долларов. Цель помощь сельскому хозяйству в трудные времена. Президент фонда некий мистер Джонатан Симпсон из Айовы.

– Реальный человек? – уточнил юрист.

– Вполне реальный. Разорившийся фермер, который за тысячу долларов согласится возглавить что угодно, – ответил О’Мэлли с усмешкой. – Я уже с ним договорился.

Бейкер покачал головой:

– Билл, это же…

– Это же политика, Чарльз, – перебил я. – А в политике чистых рук не бывает. Продолжаем. «Комитет помощи безработным» – четыреста тысяч. Председатель – миссис Элеанор Дэвис из Огайо, вдова сталевара.

– Тоже за тысячу долларов? – поинтересовался Розенберг.

– За пятьсот. У нее четверо детей и нет другого дохода. – Я поставил точку на карте. – «Ассоциация малого бизнеса» – триста тысяч. Глава мистер Роберт Кларк из Мичигана, владелец разорившейся автомастерской.

В кабинет постучали. Вошел плотный мужчина средних лет с папкой под мышкой.

– Мартин Кеннеди, – представился он. – Специалист по политическому финансированию.

– Отлично, Мартин. – Я указал ему на свободное кресло. – Как раз вовремя. Расскажите нам о федеральных ограничениях на избирательные фонды.

Кеннеди открыл папку:

– Прямые пожертвования кандидату ограничены пятью тысячами долларов от одного лица. Но есть лазейки. Во-первых, «независимые комитеты поддержки» могут собирать неограниченные суммы, если формально не координируют действия с кампанией.

– Как определяется «формально»? – спросил Розенберг.

– Никаких письменных соглашений, никаких совместных собраний, никаких общих планов действий, – ответил Кеннеди. – Но ничто не мешает случайно встретиться в ресторане и обсудить общую ситуацию в стране.

О’Мэлли хмыкнул:

– Случайные встречи. Понятно.

– Во-вторых, – продолжил Кеннеди, – благотворительные организации могут принимать любые пожертвования для «образовательной деятельности.» Если эта деятельность случайно совпадает с политическими интересами…

– Тем лучше для демократии, – закончил я. – Отлично. Сэм, сколько времени потребуется для регистрации всех организаций?

Розенберг быстро что-то подсчитал:

– При стандартных процедурах месяца три. Но если использовать ускоренную регистрацию и… хм… дополнительные стимулы для клерков…

– Говорите прямо, – улыбнулся я. – Взятки.

– Назовем это «гонорарами за срочность». Неделю, максимум две.

– Превосходно. А теперь самое интересное, банковские счета. – Я достал еще один лист с названиями банков. – Каждая организация открывает счета в разных банках. «Фонд фермеров» – в Agricultural Bank of Iowa. «Комитет безработных» – в First National Bank of Cleveland. И так далее.

Кеннеди нахмурился:

– Зачем такие сложности?

– Чтобы никто не мог проследить общую картину, – объяснил я. – Если все деньги пойдут через один банк, рано или поздно какой-нибудь дотошный бухгалтер заметит закономерность.

– А кто будет управлять этими счетами? – спросил Бейкер.

– Номинальные руководители, – ответил я. – Но с правом подписи для «финансового консультанта» Угадайте, кто им будет.

– Вы? – предположил Розенберг.

– Я под разными именами. Уильям Стерлинг будет консультантом фермерского фонда. Билл Томпсон – комитета безработных. У-Эс Стерлинг – ассоциации малого бизнеса. – Я развел руками. – Удивительно, как много людей с похожими именами интересуются политикой.

Кеннеди присвистнул:

– А если вас поймают?

– На чем? Все документы в порядке, все подписи настоящие, все банковские операции законные. – Я откинулся в кресле. – Мартин, единственное, в чем меня можно обвинить, так это в излишней патриотичности.

– И в наличии двенадцати народных комитетов поддержки, – добавил О’Мэлли, изучая список.

– О да, чуть не забыл. – Я взял красную ручку и начал отмечать штаты на карте. – Пенсильвания, Огайо, Иллинойс, Мичиган, Висконсин, Миннесота, Айова, Миссури, Нью-Йорк, Массачусетс, Коннектикут и Нью-Джерси. По сто пятьдесят тысяч долларов каждый.

Розенберг подсчитал:

– Это почти два миллиона. А остальные деньги?

– Прямые пожертвования от «частных граждан», – ответил я с невинным видом. – Поразительно, сколько успешных бизнесменов вдруг решат поддержать губернатора Рузвельта. Мистер Джон Смит из Бостона – пять тысяч. Мистер Роберт Джонсон из Филадельфии – еще пять. Мистер Уильям Браун из Детройта – тоже пять.

– И все эти граждане существуют? – поинтересовался Кеннеди.

– Конечно существуют. Вопрос только в том, знают ли они о своих политических предпочтениях, – усмехнулся О’Мэлли.

Бейкер встал:

– Билл, вы понимаете, что это чистое мошенничество?

– Чарльз, а что делают люди Моргана? – Я повернулся к нему. – Они покупают газеты, подкупают политиков, создают подставные организации. Разница только в том, что они делают это уже давно и называют «нормальной деловой практикой»

– Но мы же не люди Моргана!

– Именно поэтому мы и выиграем. – Я встал и подошел к карте. – Видите ли, Чарльз, у них есть деньги и связи. А у нас есть деньги, связи и правда. Последнее – решающее преимущество.

Розенберг отложил блокнот:

– Мистер Стерлинг, а как мы будем переводить деньги? Эти миллионы далеко не мелочь.

– Частями и через разные каналы. – Я вернулся к столу. – Сэм, у вас есть связи в банках?

– Есть. Но крупные переводы привлекают внимание.

– Поэтому переводов не будет. – Я улыбнулся. – Будут покупки золотых сертификатов, конвертация их в наличные и физическая доставка курьерами.

О’Мэлли одобрительно кивнул:

– Классический способ. Никаких письменных следов.

– А что насчет налогов? – спросил Кеннеди. – Если Inland Revenue Service начнет проверку…

– То обнаружит, что все организации ведут безупречную отчетность и платят налоги с каждого цента, – ответил я. – Мартин, мы не уклоняемся от налогов. Мы уклоняемся от внимания.

Розенберг поднял руку:

– А что, если кто-то из номинальных руководителей заговорит?

– А о чем им говорить? – Я присел на край стола. – Мистер Симпсон из Айовы знает только то, что возглавляет фонд помощи фермерам. Миссис Дэвис знает только о комитете безработных. Никто из них не знает общей картины.

– А если начнут копать глубже?

– Тогда обнаружат, что все фонды финансируются за счет пожертвований честных американских граждан, обеспокоенных состоянием страны. – Я развел руками. – Каким американский гражданин имеет право быть.

Кеннеди покачал головой:

– Невероятно. Вы создаете политическую машину, которая выглядит как народное движение.

– Именно! – Я хлопнул в ладоши. – А теперь главный вопрос, как эти деньги будут работать?

О’Мэлли достал еще одну папку:

– Босс, я составил предварительный план расходов.

– Отлично. Слушаем.

– Первое – местная пресса. Полмиллиона на «рекламные контракты» с тридцатью газетами в ключевых штатах. Формально мы размещаем объявления наших фондов о помощи фермерам и безработным.

– А неформально? – поинтересовался Бейкер.

– А неформально редакторы вдруг начинают интересоваться связями сенатора Ритчи с банкирами, – улыбнулся О’Мэлли.

– Второе, – продолжил он, – радиостанции. Триста тысяч на «образовательные программы» о проблемах американской экономики.

– С упоминанием губернатора Рузвельта как эксперта? – уточнил я.

– Естественно. Кто еще может так понятно объяснить сложные вопросы простым людям?

Розенберг записывал в блокнот:

– А остальные миллионы?

– Организация митингов, печать листовок, транспортные расходы, зарплаты активистов, – перечислил О’Мэлли. – Плюс резерв на непредвиденные обстоятельства.

– Какие именно обстоятельства? – спросил Кеннеди.

– Мартин, наши противники не будут сидеть сложа руки, – объяснил я. – Они попытаются нас дискредитировать, создать проблемы, возможно, даже применить более жесткие методы. Нужны деньги на защиту.

– Какую защиту?

– Детективов, охранников, юристов. И главное – на контратаку. – Я встал и прошелся по кабинету. – Видите ли, лучшая защита – это нападение. Пока они пытаются копаться в наших делах, мы раскроем их связи с банкирами.

Бейкер нахмурился:

– Билл, а если все-таки что-то пойдет не так?

– Тогда мы проиграем выборы и потеряем деньги. – Я остановился у окна, глядя на снующих внизу людей. – А если ничего не делать, проиграем страну и потеряем будущее.

В кабинете повисла тишина. За окном гудели автомобили, кричали торговцы газетами, жил своей обычной жизнью Нью-Йорк. Но я знал, что эта обычная жизнь скоро кончится. Или мы изменим ее к лучшему, или она изменится к худшему сама.

– Господа, – сказал я, поворачиваясь к собравшимся, – у нас есть план, есть деньги, есть цель. Осталось только одно, начать действовать.

Розенберг закрыл блокнот:

– Когда начинаем?

– Сегодня. Сэм, завтра утром подавайте документы на регистрацию первых организаций. Мартин, составляйте списки потенциальных «жертвователей». О’Мэлли, связывайтесь с банками.

– А вы, босс?

– А я еду к губернатору. Рассказать, что у него теперь есть десять миллионов причин для оптимизма.

Все поднялись с мест. Кеннеди и Розенберг обменялись визитными карточками, обсуждая детали сотрудничества. О’Мэлли собирал документы в папки. Бейкер задумчиво смотрел в окно.

– Чарльз, – сказал я, подходя к нему, – что вас беспокоит?

– Ничего, Билл. Просто… – Он помолчал. – Просто иногда кажется, что мы переходим черту, после которой уже не вернуться.

– Возможно, – согласился я. – Но знаете что? Эту черту давно перешли наши противники. Мы просто догоняем.

Бейкер кивнул и направился к двери. Остальные последовали за ним. Вскоре в кабинете остался я один с картой, планами и ощущением, что только что запустил машину, которая либо спасет Америку, либо уничтожит нас всех.

Но выбора не было. За окном начинался дождь, и в этом дожде я видел слезы миллионов американцев, которые еще не знали, что их ждет.

Пора было что-то с этим делать.

* * *

Редакция «New York Herald Tribune» встретила меня запахом типографской краски и табачного дыма. В огромном зале грохотали печатные машины, а между рядами столов сновали репортеры с блокнотами и фотографы с громоздкими камерами. Атмосфера вечной спешки и погони за новостями, именно то, что мне нужно.

Хелен Рид оказалась именно такой, как я ожидал. Энергичная женщина лет сорока с острым взглядом и манерами человека, привыкшего командовать мужчинами. В 1931 году женщина-руководитель в медиабизнесе была редкостью, но Хелен Рид доказала, что может играть в мужскую игру лучше большинства мужчин.

– Мистер Стерлинг, – сказала она, поднимаясь из-за стола, заваленного корректурами, – Артур говорил, что у вас есть интересное предложение.

Артур Брисбен сидел в углу кабинета, попыхивая сигарой. Один из самых влиятельных журналистов Америки, он мог одной статьей изменить общественное мнение. И сейчас внимательно изучал меня, словно оценивая, стоит ли тратить время.

– Миссис Рид, мистер Брисбен, – начал я, усаживаясь в предложенное кресло, – у меня есть история, которая может изменить исход президентских выборов.

Брисбен выпустил облако дыма:

– В стране тысячи историй, которые могут изменить выборы. Почему ваша особенная?

– Потому что моя правдива. – Я достал из портфеля папку с документами. – А большинство других купены и оплачены банкирами с Уолл-стрит.

Хелен Рид заинтересованно наклонилась вперед:

– Продолжайте.

– Видите ли, – я открыл папку, – американские избиратели считают, что сами выбирают кандидатов на президентских выборах. На самом деле выбор за них уже сделан. В офисах Альянс промышленной стабильности, за закрытыми дверями частных клубов, в загородных особняках финансовой элиты.

Брисбен скептически хмыкнул:

– Мистер Стерлинг, о влиянии больших денег на политику писали еще при президенте Гранте. Что у вас нового?

– Новое, Артур, это документы. – Я выложил на стол фотокопии банковских переводов. – Вот перевод на триста тысяч долларов от Альянса промышленной стабильности к «Лиге защиты конституции.» А вот еще полмиллиона к «Комитету за ответственное правительство».

Хелен Рид взяла одну из бумаг:

– Откуда у вас эти документы?

– У меня есть источники в финансовых кругах. – Я пожал плечами. – Когда управляешь капиталом в несколько миллионов, банкиры начинают доверять. А когда доверяют, иногда забывают закрывать сейфы.

– Это незаконно полученные документы, – заметил Брисбен.

– Артур, а законно ли покупать президентские выборы? – Я посмотрел на него с невинным видом. – Вы предпочитаете закрывать глаза на преступления или писать о них?

Хелен Рид изучала документы:

– А кого поддерживают эти организации?

– Пока никого официально. Но неофициально… – Я достал еще один лист. – Вот программная речь сенатора Ритчи на ужине в честь «Лиги защиты конституции.» А вот его интервью изданию «Constitutional Guardian», которое финансируется тем же «Комитетом за ответственное правительство.»

Брисбен нагнулся над документами:

– Интересно. А что вы хотите взамен?

– Хочу, чтобы американцы знали правду. – Я откинулся в кресле. – И еще хочу разместить рекламу своих благотворительных фондов в вашей газете.

– Каких фондов? – поинтересовалась Хелен Рид.

– «Фонда поддержки американских фермеров», «Комитета помощи безработным», «Ассоциации малого бизнеса.» – Я перечислил их как молитву. – Организации, которые действительно помогают людям, а не покупают политиков.

Брисбен усмехнулся:

– И сколько стоит эта реклама?

– Пятьдесят тысяч долларов за полгода. – Я назвал сумму без выражения, словно речь шла о цене газеты.

В кабинете повисла тишина. Пятьдесят тысяч долларов для газеты 1931 года – это годовой бюджет небольшого издания.

Хелен Рид первой пришла в себя:

– Это очень щедрое предложение, мистер Стерлинг.

– Я щедрый человек, когда дело касается правды. – Я улыбнулся. – И еще более щедрый, когда дело касается борьбы с ложью.

– А если эти документы окажутся подделкой? – спросил Брисбен.

– Тогда можете вернуть деньги и написать разоблачительную статью обо мне. – Я встал. – Но сначала проверьте их у независимых экспертов. Думаю, результат вас удивит.

Затем я снова сел и достал записную книжку:

– Артур, что такое современная информационная война? Это не только то, что пишут в центральных газетах. Это то, что читают люди в глубинке, что слышат по радио, что обсуждают в барах и на заводах.

– И что вы предлагаете?

– Создать сеть. – Я открыл записную книжку. – У меня есть список тридцати местных газет в ключевых штатах. Все они на грани банкротства, все их редакторы готовы на сотрудничество за… скажем так, разумную плату.

Брисбен заинтересованно наклонился:

– Какую именно плату?

– От пяти до десяти тысяч за газету. В зависимости от тиража и влияния. – Я пролистал страницы. – «Youngstown Vindicator» в Огайо – восемь тысяч. «Milwaukee Journal"» в Висконсине – десять. «Cedar Rapids Gazette»" в Айове – пять.

Хелен Рид быстро считала в уме:

– Это больше двухсот тысяч долларов.

– Именно. Но взамен мы получаем контроль над информационным потоком в ключевых регионах. – Я закрыл записную книжку. – Представьте, что в один день тридцать газет публикуют материалы о связях сенатора Ритчи с банкирами. На следующий день, о том, как губернатор Рузвельт помогает простым людям.

Брисбен покачал головой:

– Это же покупка прессы.

– Артур, а что сейчас делают банкиры Моргана? – Я повернулся к нему. – Они размещают «рекламные контракты» в изданиях, которые пишут в их пользу. Они финансируют исследовательские институты, которые публикуют нужные отчеты. Они создают общественные организации, которые лоббируют их интересы.

– Но мы же журналисты, а не политики!

– Именно поэтому вы и должны бороться с покупкой прессы покупкой прессы, – усмехнулся я. – скажите, как еще можно донести правду до людей, если все крупные медиа контролируются теми, кому эта правда невыгодна?