Текст книги "Гипнотизер в МВД: тотальный контроль (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

А Бобров стройный. Самый молодой, недавно двадцать три стукнуло. Из института выгнали за плохую дисциплину и успеваемость. Работал грузчиком.

Не сидел. Имел большие мускулы и маленькие мозги. Повелся на посулы старших приятелей. О том, что они получат кучу деньжат. Большую кучу. Надо только делать, что скажут. И припугнуть глупых летунов. Они сами все на блюдечке принесут.

Боря Новгородов сидел чуть в сторонке. Тоже чистый. Не был в тюрьме. За десять лет сменил пятнадцать мест службы. Где только не был. Кем только не работал. В основном, на подхвате.

Но вот деньги нужны. И еще не мог остаться в стране. Хотел на Запад. Выпасть за железный занавес. Попробовать все яркое, блестящее, сладкое. Запретное.

Один раз выезжал в Болгарию. По счастливой случайности. И хотел попасть снова. Только подальше. И подольше.

Это он всех подбил. Вернее, сначала Ромова. А тот уже привел дружков. Пьяный базар двух приятелей на кухне маленькой квартирки на окраине Москвы вырос в грандиозный план. В план угона самолета.

По кивку Ромова начали действовать. Встали разом. Достали из багажного отделения ружья и обрезы. Для человека двадцать первого века это кажется фантастикой.

Но в начале семидесятых на борт самолета можно было пронести оружие. Тогда не было металлоискателей. И тем более интроскопов. То есть аппаратов рентген досмотра багажа. Да и вообще бдительность на нуле.

Никто из пассажиров не обратил на них внимания. Сначала. Только одна женщина увидела оружие и замерла с открытым ртом.

– Вы чего, мужики? – спросил другой пассажир. Пожилой, лет пятидесяти, с морщинистым лицом. – Попутали чего?

– Заткнись и не рыпайся! – ответил Ромов, поводя вокруг двумя стволами «ижевки». Повысил голос: – Внимание, граждане пассажиры! Оставайтесь на своих местах! Мы захватили самолет. Сидите тихо! Если не будете мешать, никто не пострадает.

Вот теперь пассажиры зашумели. И сразу уставились на четверку отчаянных. Женщины закричали. Мужчины зароптали.

Ромов и Жулев потопали вдоль прохода к кабине пилотов. Бобров и Новгородов остались на месте. Один стоял в конце прохода, другой – в середине.

Один пассажир, крепкий парень в белой кепке, клетчатой рубахе и штанах, приподнялся. Кинулся на Боброва. Хотел выхватить обрез. Посчитал его самым молодым и слабым.

Но не тут-то было. Бобров не стал стрелять. Новгородов предупреждал, что лучше обойтись без стрельбы. В полете стрелять опасно. Разгерметизация салона и все такое.

Вместо этого он ловко уклонился от захвата. Парень потерял равновесие. Бобров звезданул ему прикладом обреза по челюсти. Парень свалился на пол.

– Всем сидеть на местах, я сказал! – заорал Ромов. Он состроил на лице зверскую гримасу. Ткнул стволом в ближайшего пассажира. – Пристрелю, как собаку!

Из кабины пилотов выглянул бортмеханик.

Глава 3. Черный рейс

Белокрылова криво улыбнулась мне. Дежурной улыбкой. И тут же снова состряпала каменную мину. Для нее как раз привычная.

Ни привета, ни ответа.

– А где остальные наши? – спросил я. – Они приехали с тобой? Или остались в Ленинграде?

Белокрылова раскрыла перед собой папку с бумагами. Отвечать мне не собиралась.

Ну, все ясно. Обиделась. За то, что уехал, не попрощавшись. За то, что расправился с Пиковым королем без нее. За то, что не писал.

Но шея и щечки у девушки чуть порозовели. Значит, все-таки взволнована. От встречи со мной.

– Ага, ты решила меня проучить, – решил я. – Ну что же, понятно. Я тоже рад тебя видеть. Я же вижу, что и ты рада.

Белокрылова покраснела еще больше. Но не посмотрела на меня.

Щербаков постучал ручкой по столу.

– Товарищ Климов! Попрошу тишины. Вот, знакомьтесь. Это внештатный эксперт МВД. Климов Ян Юрьевич. Наверное, слышали про него?

Гости усмехнулись. Все, кроме Белокрыловой.

– Да, наслышаны, – сказал один. Рослый мужчина с широкими налитыми плечами. Круглое лицо, глаза маленькие и черные, щеки обвислые. Похож на бульдога. – Это что, розыгрыш? В группу пустили какого-то клоуна? Кто следующий? Канатоходец и факир?

– Да, может сразу обратимся к Мессингу? – спросил другой. Стройный и тонкий, как лезвие ножа. Глаза большие и холодные. Пронзающие насквозь, как тот же нож масло. – Пусть поглядит в хрустальный шар и скажет нам, кто убийца.

Хм, а почему бы и нет. Давно мечтал познакомиться с Вольфом Григорьевичем.

– Тихо, товарищи, – Щербаков снова постучал ручкой по столу. – Чтобы найти преступника, так называемого Пикового туза, мы готовы обратиться к кому угодно. Но с Климовым у нас вполне успешный опыт сотрудничества. Чего не скажешь о том же Мессинге. Могу заверить, товарищи, помимо Пикового короля, Климов помог найти многих других преступников.

Он поглядел на сотрудников. Белокрылова тут же ядовито заметила:

– Только пусть Ян Юрьевич сразу скажет, когда он воспользуется материалами следствия. Чтобы добиться своих целей. О которых нам ничего неизвестно. Пока что.

Вот почему она такая кобра. Злится, что я сам расправился с Пиковым королем. Я любезно улыбнулся бывшей коллеге. Если можно так сказать.

– Анечка, я же о тебе беспокоился.

Глаза Белокрыловой полыхнули огнем:

– Да что ты говоришь? Обо мне? А не о своей ли заднице ты хлопотал в первую очередь?

Остальные с интересом слушали нас. Но Щербаков прервал:

– Так, все свои вопросы вы можете выяснить потом. После совещания. А сейчас, Климов, познакомьтесь с коллегами.

Он представил других участников группы. Бульдог оказался Каверзиным. Из прокуратуры РСФСР. Зам руководителя отдела по расследованию особо важных дел.

Тонкий и стройный – Сабанин Игорь, первый зам начальника Московского УВД. Он продолжал сверлить меня неприязненным взглядом.

Третий – майор милиции Тимаков из Московского управления уголовного розыска. Этот смотрел вдумчиво и внимательно. В сером костюме и темно-синим галстуком, в очках с черной оправой. Голова большая и яйцеобразная. Похож на кабинетного ученого. Но я чувствовал, что внешность обманчива.

Четвертый – капитан госбезопасности Дашков, из следственного отдела. Тоже в костюме, темно-коричневом. Высокий, широкоплечий, с военной выправкой. И с пристальным взглядом.

Они все, как на подбор: и Щербаков, и Рокотов, и Дашков. Сразу видно, что выходцы из одной структуры.

Доложили новости. Пока что ничего. Предупреждение пришло в конверте. Вместе с обычной корреспонденцией. Секретарша сначала думала, что это шутка.

Проверили почтамт. Выяснили отделение, откуда выслали. Письмо поступило через обычный почтовый ящик. Адресат неизвестен.

Обратный адрес указан неверно. С ошибкой номера дома. Короче, пустой номер.

– Отпечатков пальцев не имеется, доложил Тимаков, разглядывая бумаги. – Только сотрудников почты. Отправитель действовал в перчатках. Адрес написан печатными буквами. Почерк выяснить затруднительно. По номеру партии мы пытаемся определить, в каком магазине его продали. Пока что без результатов.

Я посмотрел фотографии. Обычный конверт. Все, как полагается. Марки, поля «Куда», «Кому» и индекс написаны шариковой ручкой. И вправду печатными буквами.

– Короче говоря, дерьмо на палочке, – резюмировал Щербаков. – А что карта? По ней тоже ничего нет?

Тимаков достал другую бумагу.

– С картой интереснее. Из колоды обычных атласных карт рисунка Шарлеманя. Изготовлены на Ленинградском комбинате цветной печати. В этом году. Совсем новая колода. Неиспользованная. Тоже вроде бы никаких отпечатков. Или следов. Но…

Он поднял указательный палец.

– На «рубашке» еле заметное имеется пятно необычного цвета. Возможно, кровь. Мы выясняем, что именно.

Щербаков нетерпеливо вертел ручку.

– Очень долго, товарищи. Очень долго все делается. Надо быстрее. Ничего предъявить не можем. Надо ускорить по всем направлениям. Еще какие результаты?

Ничего нового. Все молчали. Тогда я спросил:

– А выяснили, почему предупреждение отправили именно этому человеку? Чем он отличился?

Щербаков пожал плечами.

– Мы опросили молодого человека. Он ничем не отличается от других. Учится в институте. Живет в Москве. С родителями. Посещает спортивные кружки. Образцовый сын.

Я заметил скептическую ухмылку на лице Сабанина. Да и Дашков, хоть и сидел с каменным лицом, но уголки рта поднялись вверх. А брови чуть опустились. Признак превосходства.

Ага, значит, что-то не так. Этот парень не просто получил черную метку. Скорее всего, тот еще обалдуй.

– Это отлично, – согласился я. – Тогда я хочу поговорить с ним. С этим примером для подражания. Вместе с Анной Николаевной. Если не возражаете.

Белокрылова покачала головой.

– У меня и так много дел. Зачем мне таскаться с этим клоуном?

Щербаков раздумывал пару секунд.

– А почему бы и нет? Вот только без вас никак, Анна Николаевна. Вы его проконтролируйте. Чтобы опять чего не натворил.

Белокрылова состроила гримаску. Как будто ее заставили проглотить личинку майского жука.

После окончания совещания я подошел к девушке.

– Я так понимаю, обнимать тебя не имеет смысла, – сказал я. Остальные участники группы шли по коридору. Анна чуть замедлила ход. Несмотря на гнев, она хотела поговорить со мной. Подсознательно. – Хотя, ты все равно рада меня видеть.

Белокрылова сердито поправила прядь волос. В полумраке коридора она выглядела таинственно. Каблучки стучали по мрамору.

Чтобы успокоить девушку, я скопировал ее движения. Ритм ходьбы, дыхание, скорость. Даже постарался идти в шаг. Хотя мешала сумка с вещами.

Бедрами не вилял, конечно. Во-первых, я не женщина. Во-вторых, достаточно просто внешнего сходства.

– Никаких объятий. Мы с тобой просто коллеги. Даже не коллеги, а участники следственной группы. И после окончания этого расследования мы, надеюсь, больше не увидимся.

Мы спустились по лестнице.

– Брось, Аня, – я опирался на перила во время спуска. Потом поднял руку, чтобы почесать нос. С радостью заметил, что Белокрылова тоже подняла руку, поправила непослушную прядь. На виске. – Я не писал и не звонил, чтобы не навлекать на тебя бед. Ведь тебя допрашивали насчет моего пребывания. И ты могла сказать, что не знаешь. С чистой душой.

– Какой ты у нас альтруист, – зло пробормотала Аня.

Мы вышли на улицу.

– А ребята тоже здесь? Или остались в Ленинграде? – напомнил я.

Благодаря моим манипуляциям Аня чуть успокоилась. Мы уселись в служебное Жигули. Я на заднее сиденье. А Белокрылова на переднее.

– Конечно, остались. Рем заменяет меня, – ответила Белокрылова и обратилась к водителю: – Мы едем к Пашутину Эдуарду. Он должен быть дома.

Водитель кивнул. Больше ничего не спрашивал. И повез нас по улицам города.

По дороге я молчал. Смотрел на Москву. На жителей, быстро идущих по тротуарам. На потоки транспорта. Никаких иномарок. Только отечественные машины.

– А ты как? – спросила Белокрылова. – Где ты был?

Ну наконец-то. Остыла.

– В Югославии, – ответил я. Похлопал по сумке. – Кстати. У меня для вас подарки. Небольшие сувениры.

Порылся в сумке, достал коробочку. Вручил Ане.

– Чайный сервиз. «Джинсовый». Вроде не помешает?

Водитель удивленно оглянулся. Белокрылова распахнула глаза. Сюрприз удался.

– Вот теперь я рада, что ты вернулся, – сказала девушка.

Мы проехали по проспекту, я узнал Новый Арбат. Сейчас назывался Калинина. Через пару поворотов остановились возле многоэтажного дома. Построен недавно. Отличная планировка, большие окна, высокие потолки.

Вошли в один из подъездов.

– Ты тоже не допрашивала его? – спросил я. – Как же так?

Белокрылова холодно поглядела на меня. Эйфория после подарка быстро прошла.

Сейчас предстояла работа. Опрос потерпевшего. Поэтому она снова превратилась в злюку.

– Я приехала только вчера, – ответила девушка. Мы вошли в лифт. – А о деле вообще узнала накануне вечером. Так что извини, еще не допросила.

Мы поднялись на девятый этаж. Остановились у одной из дверей. Аня нажала кнопку звонка. Внутри квартиры раздались резкие трели.

Никто не открывал.

– Он что, ушел? – озабоченно спросила Белокрылова. Посмотрела на наручные часики. – Как же так? Я же звонила…

Я покачал головой. Помню насмешливую улыбку Сабанина. Когда Щербаков характеризовал младшего Пашутина, как образцового юношу.

Нет, все наверняка наоборот. Типичный представитель золотой молодежи. Сейчас полдень. Он еще спит.

– Нет, продолжай трезвонить, – приказал я. – Сейчас он откроет.

Через пять минут непрерывных звонков дверь открылась. За нею стоял рослый взъерошенный парень. В майке и спортивных штанах.

Глаза красные и опухшие. Лицо одутловатое. Явно не первой свежести.

– Чего надо? – пробасил он. – Чего приперлись?

Я чуток толкнул его и вошел в квартиру. Повел носом. Сразу учуял тошнотворно-сладкий запах. Правда, почти выветренный. Анаша.

– Э, ты кто такой? – возмутился парень. – А ну, пшел!

Хотел схватить меня, но я ткнул в него пальцем.

– Курение марихуаны – это путь вниз, Эдуард. Твой отец знает об этом?

Парень растерянно застыл. Не удивился. Значит, папаше все известно.

– А ты думаешь, его похвалят однопартийцы, если узнают, что его сын покуривает? – спросил я. – Мы из следственной группы. Моя фамилия Климов, а это Белокрылова, майор милиции. Нам надо задать тебе пару вопросов.

Пашутин Эдуард растерянно хлопал глазами. Ну да, после бурной ночи шестеренки в мозгах еле движутся.

Мы прошли в гостиную. Квартира большая. Четырехкомнатная.

Но неопрятная, всюду пыль и грязь, вещи разбросаны. На кухне грязная посуда и остатки ужина. На полу валялись бутылки.

– Вы один? – спросила Белокрылова.

Пашутин кивнул. На девушку взглянул с интересом. Он уже понял, что ему ничего не грозит. И стал нахальнее.

– Один. Для тебя всегда один, красоточка. Что же ты раньше не приходила?

Но я не терял времени. Щелкнул пальцами. Перед его носом.

– Послушай, Эдик. Ну-ка, быстро. Вытяни руку. Теперь представь, что я вложил в нее гирю.

Ого. Я просто провел ладонью над кулаком парня. А его рука сразу упала вниз.

– Продолжаем опыт, – я снова щелкнул пальцами. – Теперь твоя рука теплеет. Очень быстро. Она становится горячая. Как будто попала в кипяток.

И с удивлением увидел, что рука Эдуарда покраснела. Какая высокая степень внушаемости. Это то, что я и хотел выяснить.

– Так, а теперь закрой глаза, – Пашутин послушался. Я коснулся его правого глаза. – Ты расслаблен. Очень сильно. И твое расслабление сконцентрировалось в веках. Они настолько расслабление, что ты не можешь их поднять. Ну-ка, а теперь попробуй открыть глаза.

Эдуард стоял с закрытыми глазами. Чуточку силился открыть. Но не мог. Даже близко.

Я поглядел на Белокрылову.

– Все ясно. Пошли отсюда. Я знаю, почему этот придурок выбрал Пашутина.

Схватил девушку за руку. Потащил прочь из квартиры.

– Подожди, – Аня пыталась вырваться. – Отпусти меня. Почему? Объясни немедленно.

Мы остановились в коридоре.

– Он невероятно внушаемый, – сказал я. – Безвольный и слабый. К тому же употребляет наркотики и алкоголь. Идеальная жертва. Пиковый туз выбрал его на роль жертвы.

– А при чем тут внушаемость? – спросила Белокрылова. – Ты хочешь сказать, что…

Я кивнул.

– Он гипнотизер высшего класса. Я читал допросы свидетелей по делу одной из жертв, Гулева Сергея. Там было двое его друзей. Так вот, они не помнят лица человека, который увел Гулева. Хотя, он сделал это на их глазах. Они сказали, что вместо его лица и фигуры видят только туман. А это признак амнезии. Мне надо встретиться с ними. Попробовать пробить блок.

Белокрылова покачала головой.

– Да ты издеваешься! Мало мне было тебя. Одного гипнотизера. Теперь еще один. Преступник, маньяк.

Мы вышли из квартиры. Белокрылова спохватилась:

– А что с Патушиным? Ты так и оставишь его в трансе?

– Ах да, точно, – я вернулся в квартиру.

Подошел к Эдуарду. Усилил внушение. Ввел его еще в глубокий транс.

Поразительно. Парень беспрекословно подчинялся. Как кукла. Отличная мишень для цыган и мошенников.

Скорее всего, наш Пиковый туз вышел на него через продавцов анаши или держателей катранов. Парень наверняка тот еще игрок в карты. Надо перетряхнуть все его контакты.

– С этого момента ты полностью откажешься от любых наркотиков и алкоголя, – сказал я Пашутину. – Три дня ты будешь ходить трезвый, а потом отправишься к врачу для лечения. И избавиться от этой зависимости навсегда.

Конечно, этого недостаточно, чтобы полностью вылечить парня. Но начало положено. Я приказал Эдику лечь и выспаться. А сам вышел из квартиры.

Белокрылова ждала меня возле машины.

– Ну что, теперь поехали к свидетелям. К друзьям Гуляева, – сказал я бодро.

Но Аня покачала головой. Она серьезно смотрела на меня.

– Нет. Мы поедем в аэропорт. Тебя позвали на помощь. Угон самолета.

* * *

Бортмеханика звали Копытин Гриша. Мужик тридцати лет, среднего роста, приземистый, с короткими толстыми руками.

С «золотыми» руками. Знал самолет наизусть. Он слышал любые неполадки в двигателях. Как кардиолог чувствует сердце больного.

Но сейчас он повернулся к командиру экипажа. К Ивану Судову. Высокому стройному красавчику с голубыми глазами. По которому сохла половина всех стюардесс.

– Там какие-то придурки со стволами! – крикнул Копытин. – Не открывайте!

Захлопнул дверь в кабину, сам остался в салоне. В это мгновение его услышал Ромов. Обернулся, увидел бортмеханика.

– Ах ты, сука, – прошептал Ромов. Прицелился, чуть было не выстрелил. Но сдержался. – Открывай дверь, сука!

Но Копытин покачал головой. Отважно бросился на преступника. Рискуя головой.

Бах! Ромов выстрелил в него. Целился в плечо, попал в руку. Копытин упал на пол. Пуля ушла обшивку кресла, застряла там.

Пассажиры закричали.

– Заткнитесь! – закричал Ромов. – Заткнитесь, не то всех замочу!

Самолет накренился, он чуть не упал, но удержался на ногах. Прислонился к спинке кресла рядом.

Потом восстановил равновесие. Подошел к двери кабины. Пнул со всего размаху. Дверь устояла.

Ромов ударил еще раз. Дверь вылетела. За нею обнаружилась кабина. Там сидели двое. Командир Судов и второй пилот Тимахин.

– Сади самолет! – закричал Ромов и ворвался в кабину.

За ним Жулев. Только что он угрожал финкой бортмеханику. Теперь схватил Тимахина за волосы, поднес лезвие к горлу.

– Хорошо, хорошо! Я уже отправился на посадку! – закричал Судов. Он уже успел отправить сигнал бедствия на землю. – Мы будем там через десять минут.

Ромов кивнул. Убивать пилотов он не собирался. Они нужны, чтобы лететь дальше.

– И еще, – добавил он. – Свяжись с землей. И скажи, что мы требуем два миллиона долларов. И чтобы заправили самолет. Полные баки.

Командир снова кивнул. Глупо спорить с размахивающим ружьем преступником. Сказать ему, что власти могут решить сбить самолет? Нет, это тоже глупо.

Самолет пошел на снижение.

Глава 4. Крылья ворона

Вот какого дьявола я должен делать это? Лезть под пули, рисковать жизнью.

Белокрылова объяснила по дороге. Почему вызвали именно меня.

– Там грандиозная буча, Ян, – сказала она. Обернулась ко мне с переднего сиденья. – Захватили самолет с полусотней заложников. Требуют деньги, хотят улететь в Ленинград. А оттуда еще дальше.

Ну да, знакомое дело. Сейчас только начали сталкиваться с авиатерроризмом. И еще долго будут учиться ему противостоять.

Надо бы подсказать коллегам меры по безопасности. На транспорте всякого рода.

– Ясно, – я был мрачен и хмур. – А я причем?

– Для переговоров вызвали психологов, – объяснила Белокрылова. – И кто-то вспомнил, как ты обезвредил преступника в Ленинграде. Когда тоже захватил заложников. Помнишь?

Ну еще бы. Тот псих тогда чуть не прострелил мне яйца. Еле как его успокоил.

– Поэтому они хотят видеть тебя, – продолжила Аня. – Там все высшее руководство. Ты должен помочь.

Ага, конечно. Как будто у меня есть выбор. Мы уже едем в аэропорт.

– Кто это такие? – спросил я со вздохом. Уже не отвертишься. Надо узнать, кто там такие лихие и отчаянные. – Знаешь подробности?

Белокрылова покачала головой.

– Откуда? Я сама только что узнала.

Я откинулся на сиденье. Задумался. Так, что мы имеем. Я помнил все авиационные катастрофы двадцатого века. В свое время зарядил голову этими сведениями.

Из всемирной энциклопедии. Наряду с собранием сочинений Чехова. И названиями всех лекарственных трав на евразийском континенте. И еще прочей информацией. Для тренировки памяти.

Для запоминания я обычно использовал способ Цицерона. Говорят, его использовал знаменитый римский оратор.

Метод очень простой. Надо создать в уме комнату. Или дорогу или площадь. Любое хорошо знакомое место. Главное – помнить расположение предметов.

Потом с этими предметами надо связать запоминаемые сведения. При должной тренировке и развитой памяти можно запомнить огромные объемы информации.

Да, точно. Один из первых таких угонов в СССР произошел в эти годы. Только в 1973 году. Там тоже было четверо. Вооружены ружьями. Они требовали выкуп и хотели улететь за границу.

В итоге, самолет взяли штурмом. Одного преступника застрелили. Другой покончил с собой. Двух арестовали.

Это что же, как раз они? Только на год раньше? Мое прибытие сюда изменило ход времени? Вполне возможно.

– Ты как там? – спросила Белокрылова. – Может, отменить твое участие? Если не хочешь.

Я покачал головой. Если ход времени изменился, все может пойти по-другому. Все заложники могут погибнуть. И все из-за меня. Из-за моего прибытия сюда.

Надо исправить.

– Нет, все хорошо, – ответил я. – Думаю, как лучше быть.

А что тут думать? Группа из четырех вооруженных мужчин. Возбуждены до крайности. Боятся всего на свете. Палец на спусковом крючке так и дрожит. Очень опасное мероприятие.

И все же. Среди них должен быть лидер. Тот, кому все подчиняются. Если подчинить хотя бы его, с остальными будет легче. Гораздо.

Их желательно разъединить. Хотя бы на короткое время. И обработать главаря. Мне хватит пяти минут.

А то и меньше. Если не удастся за это время, то вообще ничего не получится.

И еще. Что, если командир не гипнабельный? Поработать тогда с другими членами группы?

До самого аэропорта я обдумывал варианты действий. Так ничего и не придумал. Ладно. Может, уже обошлись без меня.

Но когда приехали во Внуково, стало ясно, что ничего не обошлись. На стоянке полно машин. Самых разных. В том числе и черных служебных Волг.

А еще пожарные машины, кареты скорой помощи, милицейские уазики. Даже грузовики с военными и бронетранспортер.

Люди ждали на стоянке. Стояли возле машин. Обсуждали ситуацию.

Самолеты не летали. Непривычная тишина. Мы вышли и направились к зданию аэропорта. На нас не обратили внимания.

Внутри здания еще больше народу. Гул голосов поднимался до потолка. На табло застыли таблички с наименованием рейсов. Их наверняка отправили на другие аэропорты.

– Вы куда? – мы подошли к черте досмотра. Тут стояли милиционеры. Дальше никого не пускали.

– Мы участники операции, – Белокрылова предъявила служебное удостоверение. – Нам нужно внутрь.

– Вы проходите, а товарищу Климову придется подождать, – распорядился милиционер. Молодой розовощекий парнишка. Лейтенантик. – Гражданских не пускаем.

– Так он основной участник, – сказала Белокрылова. – Его все ждут.

Мальчишка непреклонно покачал головой. Его никто не уведомил.

– Эй, Климов! – со стороны стойки регистрации раздался громоподобный голос Рокотова. – Ты чего застрял? Давай скорее! Тебя председатель ждет!

Он спешил к нам.

– Эй, лейтенант, пропустите его немедленно! Он специалист по переговорам.

Мы тут же прошли внутрь. Пока направлялись к штабу по ликвидации ЧП, Рокотов торопливо сказал:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Климов. Нахера ты вообще ввязался? Ну ладно. Теперь уже нельзя дать задний. Председателю отвечай четко и ясно. Сразу излагай план.

Ого. Вот как. Оказывается, я сам влез в это дерьмо. Какая скотина, интересно, предложила мою кандидатуру?

Мы подошли к группе людей костюмах и галстуках. Некоторые в мундирах милиции и военных. Полковники и генералы. В глазах зарябило от звездочек и петелек.

– Товарищ председатель, товарищ министр, прибыл Климов, – это уже вылез Щербаков. Рокотов почтительно отстал. – Он отличный переговорщик. Уговорить кого угодно.

Ага, вот чья это была идея. Я едва сдержался, чтобы не въехать кулаком в плотную рожу Щербакова. Вот гавнюк. Втравил меня в такую историю. Ладно, я это так не оставлю.

– Здравствуйте, товарищ Климов, – пожилой мужчина в черном костюме подал мне руку. Глаза в знаменитых очках с толстыми линзами холодно смотрели на меня. Как рентген. Вот вы какой, товарищ Андропов.

– Привет, Юра, – я пристально глядел ему в глаза. – Что, здесь непорядок?

Пожал руку. Свита вокруг тихонько ахнула от моей фамильярности. Андропов продолжал сверлить меня взглядом.

Ну, а что вы хотели? Да, я все также верен своей концепции. Выведения собеседников из равновесия. Самыми нахальными способами.

– Вы работаете на эстраде? – спросил Андропов. – Точно есть опыт ведения переговоров с преступниками? Пока что я вижу перед собой только циркача. С дешевыми фокусами.

– Нет, это он разобрался с одним из самых опасных маньяков, – только один человек мог перебить Андропова. Министр внутренних дел. Знаменитый Щелоков Николай Анисимович. Всесильный глава милиции. – Так что можете не беспокоиться. Я наслышан про твои методы. Здравствуй, Ян.

Тоже пожал мне руку. Помладше Андропова. Но тоже не мальчишка. Генерал армии. Глаза властные и пронзительные.

– Как вы намерены нейтрализовать преступников? – спросил Андропов. – Вы уверены, что справитесь?

Я поглядел на летное поле. Всюду самолеты. Тягачи с багажами. Автобусы. Топливные заправщики.

Возле одного самолета военные и милиционеры. Целая толпа. Ага, вот и они.

– Что-нибудь придумаем, – я указал на самолет. – Для начала прикажите всем отойти. Я не хочу, чтобы преступники нервничали. Я постараюсь их усыпить. Ждите полчаса с того времени, как я войду. Если не будет новостей, поступайте, как пожелаете.

– И это все? – спросил Андропов. – Импровизация? Под угрозой жизнь около тридцати заложников. Нам нужен детальный план. А также сигнал, по которому мы можем действовать.

Это разумно.

– Я или кто другой помашет тряпкой, – кивнул я. – Красная – переговоры провалились. Можете штурмовать. Зеленая – все хорошо, ждите. Что касается плана. У меня его нет. Мы не знаем, кто внутри. Мне придется войти и составить их психологический портрет. Нащупать уязвимые места. Обработать их. Если получится – хорошо. Если нет – поможет нам бог.

– Бога нет, – непреклонно ответил Андропов. – И он нам сейчас не поможет. Так что рассчитывайте только на себя.

Щелоков кивнул.

– Действуй, сынок.

Андропов оглянулся.

– А что, профессор Лебедев так и не приехал? Я предпочел бы компетентного специалиста. Чем этого клоуна.

Помощник покачал головой.

– Никак нет, товарищ председатель. Выяснили. Он на конференции в Новосибирске. В ближайшее время вряд ли.

Андропов вздохнул.

– Они требуют деньги, – напомнил другой помощник. Полковник госбезопасности. – Как можно скорее. И дозаправку. Иначе начнут расстреливать заложников.

Ничего не поделаешь. Андропов тоже кивнул.

– Хорошо. Работайте, Климов.

И на этом спасибо. Белокрылова ничего не сказала на прощание. Просто проводила глазами.

Меня доставили к самолету. И вот я уже поднимаюсь по трапу. В руке чемоданчик с деньгами. Там всего пятьдесят четыре тысячи долларов. Нашли больше, но решили пока не давать. Потянуть время.

Кто-то из окружения Щелокова предлагал подсунуть фальшивые доллары. Но Андропов отказался. Сказал, что захватчики могли видеть настоящие. И тут же распознают подделку.

Я постучал в задраенный люк. Вежливо так. Как коммивояжер, продающий скобяные товары фермеру.

В иллюминаторе показались настороженные лица. Через пару минут люк открылся. Я вошел внутрь.

Вместо стюардесс здесь стояли двое парней с ружьями. Один высокий и сильный. Второй среднего роста и пожиже.

– Добрый день, – сказал я. – Я с первой партией денег. Скоро прибудет вторая. И еще я врач. Чтобы успокоить пассажиров. Надеюсь, вы, ребята, разрешите их утихомирить?

Думал, что они будут сопротивляться. Но нет. Тот, что пониже, кивнул. Посторонился, пропуская меня внутрь.

– Конечно. Они в панике. Успокойте их. Чтобы не рыпались.

Здоровяк проверил меня на оружие. Между прочим, очень плохо. Как любитель. Даже я, далекий от насилия, понял, что мог бы спрятать пистолет или нож. Где-нибудь в трусах. Или носках. Парень совсем там не смотрел.

– Меня зовут Ян Климов, – сказал я. Доброжелательно улыбнулся. – А вас? Чтобы знать, как обращаться.

Молодой крепыш буркнул:

– Бобров. Алексей Бобров.

Второй не стал представляться. Показал на чемоданчик:

– Бабки тут? Ну-ка, давай, – и выхватил саквояж.

Щелкнул застежками. Заглянул внутрь. Сначала улыбнулся. Потом нахмурился.

– А че так мало?

Так, он у нас типа грамотный. Самый умный. Не исключено, что вожак.

– Давай так, – ответил я. – Посмотрим пассажиров. И я тебе расскажу все по порядку. Кстати, как тебя зовут?

Есть риск, что он двинет мне прикладом обреза в челюсть. Заберет деньги. И вытолкнет наружу.

Но вместо этого грамотный ответил:

– Борис Новгородов. Ладно, пошли.

Бинго. Первый раунд за мной. Я продавил свои условия.

Мы прошли в салон самолета. Здесь царила духота. Иллюминаторы закрыты. Пассажиры сидели в креслах.

На меня поглядели с надеждой. Как на избавителя. Один парень с разбитым лицом. Другой мужик, в униформе летчика, с окровавленной повязкой на руке. Ранен, что ли?

– Позови Ромова, – сказал Новгородов. Меня он держал на прицеле. – А ты, как там тебя, давай, успокой их.

Я не успел сказать и слова.

– Когда нас выпустят? – спросила полная женщина в легком платье и шляпке. – Почему так долго?

– Заплатите им уже деньги! – сказал мужчина в дальнем конце салона. – Мы что, должны, сидеть здесь?

– Помогите раненым!

Ох, сколько же здесь пассажиров. Целая аудитория. Хотя, мне доводилось выступать и перед большим числом зрителей.

– Спокойно, граждане! – я говорил громко и поднял руку. Качнул ею в воздухе. Чтобы зафиксировать внимание истероидных типов. – Скоро все решится. Вы окажетесь на свободе. Власти работают над решением ситуации. Мы предоставим деньги и вас отпустят. Потерпите немного. Расслабьтесь и сохраняйте спокойствие.

Меня беспокоили два обстоятельства.

Где остальные угонщики? Наверное, с пилотами.

И еще я поглядывал на время. Оно утекало с бешеной скоростью. Как песок сквозь пальцы.

– Ну, где этот придурок? – из кабины пилотов вышел высокий мужчина. В руках ружье. Телосложение плотное, крупное. Глаза злые. – Где деньги? Долго вы будете голову морочить?

И наставил на меня ружье.

* * *

Эта жертва жила на маленькой улочке. Недалеко от Невского проспекта.

Надо же. На проспекте шум, гам, машины, толпы людей. А стоит сделать пару шагов, и попадаешь в царство тишины. И покоя.

Чтобы переехать сюда, пришлось выхлопотать командировку на работе. Для повышения квалификации. На два месяца.