Текст книги "Отдел возмездия (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Я подошел к барной стойке, заказал лимонад, хотя мне пытались впарить водку и огляделся. Всюду за столами сидели люди, играющие в карты и рулетку.

Неподалеку от меня тоже за барной стойкой сидел тот самый плотный мужчина, что пришел сюда с высокомерной девушкой. Он пригляделся ко мне и сказал:

– А, мокрица, ты все-таки пробился сюда. Чего не играешь?

– Место жду, чтобы освободилось, гусеница, – ответил я ему в тон. – А ты чего же здесь сидишь? Денег не хватает?

Мужчина улыбнулся и выпил коктейль, что стоял перед ним. Его спутница опустила трубочку в бокал и пила через нее.

– Это у меня-то не хватает? – победоносно спросил мужчина. – Я жду, пока мелкая шушера разбежится и можно будет играть по-крупному. У тебя хватит бабок на тысячные ставки, мокрица? А то и десятки тысяч? Или ты пришел просто в песочнице поиграть?

– Я ищу своего друга, Штеменского Андрея, – ответил я. – Слышал о таком? Вот он бы тебе составил партию. Тоже играет по-крупному. Однажды проиграл двести тысяч за час и только хохотал от азарта.

Мужчина нахмурился.

– Нет, я такого не знаю. И это странно, потому что я всех крупных китов знаю. Залетный, что ли? Да и ты весь какой-то мутный. У тебя, кстати рукав кровью испачкан, ты где поранился?

Я глянул на свою раненую руку и обнаружил, что через рукав пиджака и в самом деле просочилась кровь. Вот дьявольщина, это очень некстати. Я же успел перевязать рану, получается, надо поменять бинты.

– Где тут уборная? – спросил я, поднявшись со стула.

Мужчина указал мне на неприметную дверь в конце помещения и я нырнул в нее. Затем обнаружил чуть дальше по коридору дамскую и мужскую комнату и вошел в туалет. Закатал рукав, достал запасной бинт и обработал руку, затянув узел на перевязке зубами. Затем смыл кровь с раковины и посмотрел на себя в зеркале.

А затем вздрогнул, потому что, оказывается, за моей спиной уже давно стояли двое мужчин и пристально наблюдали за мной.

– Закончил? – спросил один. – Пойдем, с тобой Геша хочет поговорить.

Глава 5. Что будет, если сунуть палку в осиное гнездо?

Двигался и разговаривал парень вполне миролюбиво, и это пришлось мне по вкусу.

– Ты молодец, однако, товарищ, – сказал я ему. – Не хватаешь меня за руки и не бьешь по ногам, чтобы потащить куда-то, куда я идти не хочу, а делаешь это вежливо. Весьма похвально. Только зачем мне Геша ваш сдался?

– Если понадобится, то могу и почки отбить, – сказал парень.

Был он вполне такого спортивного телосложения, из тех, что называют мордоворотами, вот только действовал грамотно, сразу видна подготовка. Кажется, и повоевать успел, хотя слишком молод для этого.

– Ладно, ладно, – сказал я, которому вовсе и не улыбалось оказаться выброшенным из этого заведения. – Пойдем, поговорим с твоим Гешей.

Мы вышли из уборной, вернулись обратно в галдящий и похожий на шумный базар зал, а затем подошли к двери в противоположном конце комнаты. Открыв ее, прошли по небольшому коридору и вошли в другую комнату. Маленькая, по сравнению с залом позади, но предназначенная для элиты. Как там говорил мужик около бара? Для крупных тузов, короче говоря.

Они и сейчас сидели здесь, эти крупные тузы. Круглый столик посреди накуренной комнаты, за ним сидели трое человек, в руках карты, на столе фишки, рублевые и долларовые купюры. Чуть поодаль стоял крупье, тоже мрачный парень, а у стены целая шеренга верзил, сразу видно, что телохранители. Судя по наколкам на руках и шеях, то есть на открытых пространствах кожи у большинства присутствующих лиц, это были криминальные авторитеты. Вполне знакомое мне зрелище, я с такими уже досыта наобщался там, в двадцать первом веке.

– Вот он, та самая крыса, – сказал парень, что привел меня. – Что с ним делать, Индеец?

Мужчина в центре, с волосами до плеч, собранными в пучок, смуглый и похожий на испанца, пристально рассматривал меня.

– Да, действительно, – сказал я. – Меня это тоже интересует. Что это ты собрался со мной делать, Лимонадный Джо?

Парень, что привел меня, не оборачиваясь, стукнул меня локтем под дых и я задохнулся, а в глазах потемнело от боли.

– Молчи, крыса, – сказал он, а Геша продолжал рассматривать меня.

Перестав судорожно хватать ртом воздух, я поднял руку и сказал:

– Чего-то я не понял, за кого меня приняли? Я что, уже и пару вопросов не могу задать, попав в незнакомое место?

Парень снова хотел стукнуть меня локтем в живот, но я теперь был уже готов. Он стоял ко мне полубоком, весьма удобная позиция для нападения. Отбив его удар, я ответил своим и просто пнул его под колено. Парень не удержался и тут же упал на пол. На меня бросились его дружки и мы устроили славную потасовку, причем я успел разворотить пару носов и отбить кому-то голень ударом своего каблука, но затем меня все-таки скрутили и обездвижили еще трое парней.

Один запустил мне руку в пиджак и достал деньги и удостоверение офицера МГБ. При виде «корочки» все присутствующие зашевелились. Индеец встал из-за стола и подошел ко мне. Осмотрел удостоверение, убедился, что оно подлинное и спросил:

– Ты чего сюда явился, крыса эмгэбэшная?

Я огляделся, а затем посмотрел ему в глаза:

– Да так, на людей посмотреть и себя показать. В картишки перекинуться.

Индеец усмехнулся.

– Ты у нас самый остроумный я посмотрю. Если ты просто так сюда пришел, тогда какого лешего ты про Штакетку все время расспрашиваешь? По его душу явился?

– Штакетка – это Штеменский? – уточнил я, продолжая сверлить его взглядом. Неужели я справлюсь без посторонней помощи, чтобы найти объект? – Он, знаете ли, получил наследство в сто миллионов рублей и я пришел ему сообщить эту радостную новость. Можешь проводить меня к нему?

Геша Индеец и другие присутствующие лица заулыбались.

– А ты веселый, офицер. Сейчас мы тебя познакомим со Штакетником. Посмотрим, как ты пошутишь.

Он шепнул помощнику на ухо и тот скрылся за дверью. Все время, пока он отсутствовал, люди в комнате глядели на меня и мне от этого было чертовски неуютно. Ну, а потом дверь открылась и в комнату вошел помощник Геши и кто бы мог подумать, конечно же, тот самый толстобрюхий мой высокомерный сосед по барной стойке. Это что, Штакетник?

– Смотри, Юра, твой коллега прибыл, – сказал Геша, кивнув на меня и показав мое удостоверение. – Ищет Штакетника, шутит, как у себя на именинах. Что посоветуешь с ним делать?

Юра просмотрел ксиву и усмехнулся.

– Это липа. У нас нет такого управления, как здесь написано. Да и подпись подделана. А за Штакетника я сам ручаюсь, его не могли взять в разработку, я бы знал.

Он мстительно посмотрел на меня и добавил:

– Делайте с ним, что хотите, это не офицер МГБ.

Ну что же, вот и разбились все мои мечты познакомиться поближе с неуловимым Штакетником. Геша Индеец кивнул парням, держащим меня.

– Уведите его отсюда, только кровью стены не пачкайте. Пусть запомнит наше гостеприимство. И пусть Штакетнику на глаза не попадается.

– Не бойся, я ему все покажу, надолго запомнит, – мстительно пообещал парень, приведший меня сюда.

И меня потащили прочь. Только я не протестовал особо, крикнул лишь на прощание:

– Приятно было познакомиться! – потому что хозяин заведения и в самом деле оказался настоящим гостеприимным малым. Выдал невольно информацию о том, что искомый мной объект в настоящее время находится в здании. Что и требовалось доказать.

Мы вышли в большое помещение, причем меня тихонько вели под руку. Я напряженно размышлял о том, что если я сейчас выйду отсюда, то уже не смогу зайти обратно. И не видать мне Штакетника, как своих ушей. Поэтому мне не осталось ничего другого, как снова применить грязные приемы.

– Я прошу прощения, – сказал я позади идущему охраннику, обернувшись назад. Им оказался тот самый тип, что так любезно привел меня сюда и с которым у нас потом появились некоторые разногласия.

– За что? – удивился он.

– А вот за это, – объяснил я и снова пнул его в голень.

Парень взвыл от боли и повалился на пол, заставив оглянуться всех посетителей. Он и так прихрамывал до этого от моего удара, а теперь и вовсе рисковал остаться инвалидом.

Не теряя времени и получив некоторую свободу маневра после его падения, я накинулся на второго своего конвоира. Он как раз весьма удобно обернулся и неосмотрительно подставил голову для удара. Я щедро наградил его сразу двумя хитроумными тычками, один в глаз, а другой в горло. Потеряв способность кричать и видеть, он захрипел, схватился за горло и отошел в сторону, оставив меня свободным и независимым.

Тем временем на меня бросились другие охранники катрана, по меньшей мере, еще трое человек. Тут уж у меня не осталось времени на многомудрые приемы из арсенала спецслужб и пришлось просто раздавать щедрые оплеухи направо и налево.

После того, как я швырнул очередного охранника на ближайший стол и с него полетели фишки, карты и деньги, поднялась суматоха. Женщины завизжали, а мужчины бросились собирать деньги с пола, а также драться между собой.

Я мог гордиться произведенным фурором. Наверняка до моего повяления это было образцовое, мирное, тихое и уютное подпольное заведение. А теперь самый настоящий вертеп. В углу стояли музыканты, со страхом глядя на происходящее.

Я заехал в морду очередному противнику, подбежал к ним, сунул сотенную купюру, подобранную в суматохе с пола и крикнул:

– Парни, ну чего вы жметесь, давайте, сыграйте что-нибудь веселое. Видите же, какой тут сегодня радостный день, люди пришли отдохнуть и расслабиться, а тут вы с кислыми рожами. Давайте, не тушуйтесь.

Последовав моим рекомендациям, оркестр грянул разудалый марш. Получилось действительно очень весело. Я к тому времени разобрался со всеми моими противниками и огляделся.

Вокруг во всем заведении разгорелся нешуточный рукопашный бой. Официанты продолжали доблестно разносить напитки, кто-то из дерущихся бойцов забирал у них бутылки с подносов и обрушивал на головы соперников.

Помещение наполнилось криками раненых и визгом женщин. А еще я увидел Юру, своего коллегу из силовых структур, осторожно пробирающегося вдоль стенки к выходу. Ты-то мне и нужен, стервец.

Расталкивая сражающихся катранных воинов, я подбежал к нему и схватил за руку в самый последний момент, когда коллега чуть было не ускользнул наружу. Он обернулся, пытаясь высвободиться, узнал меня и на мгновение удивился.

– Ты? Это ты все это устроил? Геша сожрет тебя за это с потрохами.

– Штакетник это Штеменский? – спросил я без всяких предисловий и прелюдий. – Говори или я сам тебе сейчас потроха вытрясу.

Видя, что я не шучу, Юра кивнул и тогда я задал второй вопрос, самый важный:

– Где он? Где Штакетник, мать его за ногу?

А поскольку он продолжал непонимающе хлопать глазами, я просто схватил его за шею и повернул к бурлящему залу:

– Ну-ка покажи, тварь, где Штакетник!

Так вот он же он, сказал толстый Юра, указывая на группу молодых людей, сражающихся рядом со мной. Я сначала онемел от изумления, увидев Игоря, который завел меня сюда. Это что же, он и есть Штеменский? Каких только чудес не бывает на свете!

– Нет, куда ты уставился, придурок! – закричал Юра. – Вон он Штеменский, к выходу ползет!

Он указал на другого, не менее тучного мужчину, чем он сам. Тот тоже как раз пробирался к выходу на противоположной стороне зала и уже скоро должен был достичь своей цели. Увидев его и приглядевшись, я изумился еще больше.

В этом приземистом плотном мужичке я тут же признал того самого очкастого соседа из четырнадцатой квартиры, надоедливого болтуна, жаловавшегося нам на других обитателей памятного мне пятиэтажного дома, где погиб мой куратор. Только теперь он был без очков да еще и сменил прическу и цвет волос с коричневого на черный, видимо, раздобыв где-то парик. Тем не менее, это не помешало мне сразу узнать его.

Взрыкнув от ярости, я бросился за ним через весь зал, где эпическая битва к тому времени уже начала утихать. Я почти успел его настичь и схватить за шиворот, но в это время из бокового помещения, откуда недавно вывели и меня, вырвалась целая толпа головорезов Геши, готовых укротить любое побоище.

Двое из них пребольно заехали мне в раненое плечо, затем бросились дальше в бой. Пока я пришел в себя, Штеменский уже успел юркнуть в запасной выход. Чертыхаясь и проклиная все на свете, я побежал вслед за ним.

Но сначала передо мной снова возник тот же самый порученец Геши. Припадая на ногу, он схватил меня за грудки и завопил:

– Ты меня хромым оставил, сука! Я тебя урою!

Не желая с ним дискутировать, я просто принял его на бедро и перекинул через себя подальше, воткнув в стену. С истошным криком соратник Геши Индейца ударился о препятствие, а потом и свалился на пол. Я же бросился на выход.

Выйти из катрана удалось гораздо легче, чем зайти. Пробежав по узкой подвальной лестнице, я очутился на улице перед тем самым ветхим зданием, только вышел уже из правого крыла. Приглядевшись, я заметил впереди юркую фигурку Штакетника, спешащего по улице.

Он оглянулся, заметил меня и заработал ножками, стараясь удалиться как можно дальше от меня. Я бросился за ним в погоню, хотя рука горела от боли.

Далеко уйти ему не удалось. Я был так зол на него, что рванул напрямую через дорогу, чуть не попав под колеса грузовика и другой легковой автомашины.

– Ты сдурел, чертила? – закричал мне водитель, но я уже почти догнал Штеменского, когда вдруг заметил, что в руке у него появился пистолет.

Прекратив преследование, я скатился в канаву и тут же загремели выстрелы, а надо мной просвистела пули. Уф, в самый последний миг успел, а то бы подстрелил. Я машинально сунулся за своим наганом и к своей досаде вспомнил, что снова оставил его в машине, поскольку опасался обыска в катране. Черт, обещаю теперь и шагу не ступить без нагана, даже в туалет буду с ним ходить.

Больше всего меня сейчас интересовало, рискнет ли Штакетник подойти и застрелить меня в упор, посреди бела дня, на глазах у многочисленных свидетелей. Я ждал, сжавшись в комок в грязной канаве и вдруг рядом со мной послышалось разъяренное шипение.

Повернув голову, я увидел сюрреалистическую картину: небольшая черная кошка тащила в канаве за загривок огромную пойманную крысу, чуть ли не с нее самой размером. Она обошла заснеженные камни и ветки, усыпавшие дно канавы, оглянулась на меня и грозно сверкнула глазами. Я посчитал это благоприятным предзнаменованием, ведь кошка поймала крысу, то есть предателя и теперь несла законную добычу домой.

– Ну спасибо, красавица, – сказал я кошке, но черная бестия снова зашипела на меня, не разжимая челюстей и пошла дальше.

Ну, а потом я услышал, как засвистел милиционер и снова загрохотали выстрелы, только уже в другой стороне.

– Ну, а ты-то куда лезешь, служивый? – спросил я, осторожно высовывая голову из канавы.

Ох, не к добру это, участие милиционера, сложит ведь свою чересчур ретивую головушку за просто так. Действительно, оказалось, что Штеменский уже скрылся из поля зрения, пока я лежал и болтал с кошками в канаве.

Он, видимо, уже умчался дальше по улице, туда, где раздавались истошные свистки милиционера. Пока я вылез из канавы, в той стороне еще послышались и женские крики. Ох, упустил ты клиента, Миша, теперь будешь отвечать за него.

Я помчался по улице и вскоре увидел впереди, как Штакетник отстреливается от двух милиционеров, а прохожие разбегаются в стороны или быстро ложатся на землю. По улице проезжали редкие машины.

Еще один милиционер лежал боком на земле, а вокруг него растеклась лужа крови. Возле его тела я заметил заветный пистолет и не раздумывая, рванул вперед, пока Штеменский занят.

Я едва успел подбежать к милиционеру и грохнуться рядом с ним, когда мой объект обернулся на движение и выстрелил в меня пару раз. Затем воспользовался тем, что милиционеры перезаряжали оружие, поднялся с земли, где лежал за деревом и стрелой помчался вглубь двора, возле которого произошла перестрелка.

– До чего же ты изворотливый такой, – сказал я беглецу и схватил пистолет Стечкина рядом с погибшим милиционером. – Прямо как угорь, скользишь между пальцев.

Проверив обойму, я увидел, что осталось три патрона. Ладно, буду стрелять наверняка. Затем поднялся, махнул милиционерам и показал удостоверение офицера МГБ:

– Все в порядке, я свой.

Милиционеры подошли ко мне. Один держался за плечо, меж пальцев стекала кровь. Он кривился, хмурил тонкие брови:

– Что за товарищ у вас такой шустрый? Леху завалил, меня ранил. Диверсант, что ли?

Я кивнул и ответил:

– Ты отдыхай, друг и вызови подмогу, а вот товарищ твой мне понадобится. Нельзя упускать врага.

И мы побежали рысцой во двор, соблюдая меры предосторожности. Штеменский мог таиться в любом месте, хоть за деревом, хоть в подъезде. А может быть, уже сбежал давно и радуется своей ловкости.

Снова бахнул выстрел и рядом с моей щекой взвизгнула пуля. Я невольно пригнулся и сразу заметил, что наш клиент засел в подъезде напротив, а стрелял из окна перехода между этажами.

Милиционер рядом со мной быстро спрятался за ствол дерева и вгляделся в подъезд. Горячий воздух облачками пара вырывался из его рта.

– Там черного выхода нет, – сказал он. – Я знаю этот дом, каждый день здесь патрулируем. Заставили выход всякой всячиной, а потом и вовсе заколотили, чтобы не лезли всякие оборванцы. Он попался, как в капкан.

– Так-то оно может и так, – сказал я. – Но уж больно быстрый фрукт попался. Ты его придержи огнем, а я пойду посмотрю сзади, чтобы не выскочил. Будем ждать подмоги. Ты сам не суйся под пули, слышишь?

Милиционер кивнул и поправил шапку на голове. Я же короткими перебежками от дерева к дереву отправился за дом.

Глава 6. Планы любят меняться на ходу

Двор по раннему весеннему времени еще был гол и пуст, как сокол. Земля покрыта мерзлым лежалым снегом, оставшимся из-за того, что дома бросали длинную тень и солнце не могло растопить его. В общем, мы с милиционером были перед стрелком, как на ладони.

Здания были многоэтажные, люди из-за выстрелов попрятались в своих квартирах. А еще, перебегая от дерева к дереву и каждый миг ожидая выстрела, я заметил впереди двух девочек лет пяти, усердно копошащихся в снегу. Оглянулся в поисках родителей и никого не обнаружил.

– Где ваша мама? – спросил я у них полушепотом. – Вы почему здесь одни?

– Маму какой-то дядя забрал, – сказала одна девочка и отряхнув варежку, сунула остатки снега в рот. Удовлетворенно принялась жевать, будто бы испытывая райское блаженство. Ну конечно, надо воспользоваться моментом, пока мама отсутствует.

– Он еще с пистолетом был, – сказала вторая девочка и тоже последовала примеру сестры. – Вон туда побежал.

Да что ты будешь делать, Штеменский еще и заложницу успел заполучить? Надо его срочно брать, пока он в центре Москвы ядерную бомбу не взорвал.

– У вас кто дома есть? – спросил я. – Кто из старших?

– Бабушка наша, пирожки делает, – ответила первая девочка и добавила: – Дядя, а ты что, бандит?

– Нет, с чего ты взяла? – спросил я.

– А у тебя пистолет тоже. Ты друг того дяди, что нашу маму забрал?

Я спрятал пистолет за спину и показал на милиционера в форменной одежде.

– Нет, я не бандит. Я милиционер. Вон видите, мой товарищ? Я вместе с ним пришел. А вы давайте к бабушке идите. Она вам сейчас пирожки даст, вкусные.

– Если ты с милиционером, то почему не в форме? – логично спросила другая девочка. – Или у тебя забрали форму?

– Она дома осталась и в машине, – ответил я. – Так что там насчет бабушки? Давайте идите к ней, а мы пока вашу маму спасем от злого дяди.

Девочки с сомнением посмотрели на меня, а потом одна спросила:

– А ты точно спасешь?

А другая добавила:

– Вообще-то папа говорил не разговаривать с незнакомыми людьми и не слушать их.

– Ну ты чего там застрял? – заорал мент. – Давай иди, быстрее. Он сейчас убежит.

– Нельзя, он их мать в заложницы взял, – ответил я и оглянулся на дом, где засел проклятый Штеменский. Если он сейчас откроет по мне стрельбу, то зацепит девочек. А мне этого не хотелось, по той самой причине, из-за которой я не брал заказы на детей в прошлой жизни. Были у меня основания, расскажу как-нибудь на досуге. – Эй, немедленно идите домой, слышите? Вот вам двадцать копеек, возьмите себе мороженое.

– Мороженое же пять копеек стоит, – с сомнением сказала первая девочка. – Зачем так много? Ты что, хочешь, чтобы у нас горло болело?

– Я не могу брать деньги от незнакомого дяди, – добавила ее сестра, тем не менее, с вожделением глядя на заветные копейки. – Мама не разрешает.

Я уже кипел от бешенства и готов был взорваться, как перегретый котел, схватить упрямиц на руки и силком утащить из зоны обстрела. Все-таки, какой же я неуклюжий в обращении с детьми. Тоже, наверное, из-за того случая в прошлой жизни.

– Давайте сделаем так, – сказал я, нагнувшись к ним. – Вы возьмите деньги просто так, на хранение. И купите мороженое для меня. А если я не приду в течение получаса, то можете считать это мороженое своим и скушать его, договорились?

Девочки не успели ответить, потому что издали раздался старческий крик:

– Оля, Юля, что это такое творится? Вы почему здесь стоите, где мама?

О нет, только не это. К нам выбежала бабушка девочек, в шерстяном платке поверх кофты.

– Вы кто такой, почему разговариваете с ними? – спросила она, подбежав и я заметил, что в суматохе бабка выскочила из дому прямо в тапочках.

– Мы проводим операцию по поимке… – начал было я и тут снова загремели выстрелы.

Я прыгнул на девочек, повалил их на снег и прикрыл собой. Против ожидания, они не испугались, а весело хохотали, считая, что я решил поиграть. Бабка тоже охнула и повалилась на землю.

Где-то вдали послышался женский крик и выстрелы прекратились. Затем раздались еще два, приглушенные. Все это было очень плохо.

Я поднялся и помог встать старушке. Она торопливо шептала молитву.

– Уводите детей, быстро, – сказал я. – Мы постараемся освободить вашу дочь. К сожалению, преступник захватил ее в заложницы.

Охая и причитая, побелевшая от страха бабушка утащила сопротивляющихся девочек. Они хотели еще поиграть со мной и дружно заревели. Я же наконец побежал дальше за дом. Хорошо, что дети не пострадали. Я бы себе никогда не простил, если бы это произошло.

Другой стороной дом выходил на проезжую часть, но выбраться сюда из подъезда было невозможно. Только через квартиры. Получается, Штеменский сейчас сидел в одном из подъездов, держа заложницу и прикидывая пути отхода. Надо попробовать пробраться к нему в тыл, через те же квартиры.

Подойдя к одному из окон на первом этаже, там, где по моим расчетам, находился подъезд с Штакетником, я постучал в зарешеченное окно. Никто не отозвался.

Я постучал еще, понял, что это бесполезно, посмотрел наверх и пошевелил раненой рукой. Меня обуревали сомнения. Смогу ли я залезть на балкон второго этажа с кровоточащей раной? Ладно, попробую, постараюсь сохранять осторожность.

Вровень с балконом второго этажа росло раскидистое дерево. Одна из его веток, достаточно толстая, чтобы выдержать мой вес, клонилась как раз к балкону, от нее до перил осталось чуть больше метра. Если залезть на нее, то можно запрыгнуть на балкон.

– Ну вот, теперь еще и по деревьям прыгать, как обезьяна. Я требую выплачивать молоко за вредность, а еще доплачивать бонусы, – пробормотал я, спрятал пистолет за пояс и полез на дерево.

Мой новый многострадальный костюм цеплялся за голые ветки и трещал по швам. Он явно не был приспособлен для штурма деревьев. Я добрался до толстой ветки, покачал ее и полез к балкону.

С дерева сыпался снег. Добравшись до края ветки, я поднялся на ноги, держась за ветку выше и ощущая, как она опасно накренилась книзу. Если я сейчас рухну с ветки, то наверняка сломаю чего-нибудь.

– Эй, ты чего делаешь, охальник? – раздался неподалеку женский голос. – Куда лезешь, макака красножопая?

Ну да, еще тебя не хватало здесь. Не отвечая назойливой гражданке, я примерился и прыгнул на балкон. Успел схватиться за перила, больно стукнувшись грудью. Раненая рука полыхнула огнем боли.

– Ой, люди добрые, держите вора! – закричала женщина внизу. – Ты смотри, что творится, уже среди бела дня лезут. То стреляют кругом, то на балкон прыгают.

Я постучал в окно, но никто не отозвался. Затем я светился с балкона, погрозил женщине, стоявшей на тротуаре с авоськами в руках и сказал:

– Тихо, дура! Я из милиции! Мы ловим преступника, он засел в доме.

Но она никак не желала успокаиваться. Пришлось достать трясущимися руками липовую «корочку» сотрудника органов госбезопасности и показать ей.

– Заткнись, я сказал. Ты сейчас нам всю операцию сорвешь.

Возле женщины между тем начала собираться толпа зевак. Я прикинул расстояние и полез еще выше, на балкон третьего этажа. На него можно было забраться, встав на перила и вытянув руки вверх. Правда, когда я это сделал, раненая рука снова заболела. Но ничего не поделаешь, пришлось терпеть и лезть вверх.

Таким макаром мне пришлось залезть на четвертый этаж. Дальше я уже физически не мог ползти, руки уже не слушались. Если бы не великолепная физическая подготовка моего нового тела, я бы уже давно рухнул на землю.

Под окнами уже собралась приличная толпа и за моим героическим восхождением наблюдали десятки людей. Они высказывали самые разные предположения, а когда из глубины двора послышались глухие выстрелы, зрители подались назад, но не прятались, наоборот, толпа стала еще больше.

– Ну давайте, возьмите попкорн и газировку, все только начинается, – пробормотал я и помахал им рукой.

Затем открыл незапертую дверь с балкона в квартиру и вошел внутрь.

Внутри это была обычная советская квартира. Я попал на кухню, здесь была газовая плита, кухонные шкафы с посудой, стол со стульями и часы на стене. На подоконнике что-то невнятно бормотало радио. Холодильника, телевизора, а уж тем более микроволновки и посудомоечной машины, само собой, еще не было видно, их только предстояло изобрести. В сковороде на плите жареная картошка, в углу банки с соленьями.

Я прошел дальше в коридор и очутился рядом со входной дверью. Кажется, на мое счастье, в квартире никого не было. Я нашел в серванте коридора запасные ключи, тихо открыл дверь в подъезд и тут же услышал мужской голос:

– Заткнись, сука! Еще раз дернешься, прикончу. В этот раз уже наверняка.

Самого говорившего я не видел, но понял, что он затаился выше, на переходе между четвертым и пятым этажами. А еще рядом с ним всхлипывала женщина, видимо, та самая мать двух девочек.

Я осторожно закрыл дверь, чтобы ее не захлопнуло порывом сквозняка, достал пистолет и начал подниматься по каменным ступенькам. Во дворе послышались крики, визг шин и топот ног.

– Вот суки, менты нарисовались, – угрюмо сказал Штакетник. Видимо, он вглядывался в происходящее во дворе.

Я крадучись поднялся на один пролет вверх, пытаясь заглянуть, что там творится выше. Почти сразу я увидел сжавшуюся на полу женщину, сидевшую возле широкого горизонтального окна в подъезде. Где же Штеменский?

– Надеюсь, у них хватит ума сюда не лезть, – пробормотал мой объект. Теперь, поднявшись еще немного, я увидел его ноги до колен, показавшиеся между лестничными пролетами. – Не хотелось бы тебя валить, гражданочка.

– Пожалуйста, отпустите меня, пожалуйста, – всхлипывала женщина.

Я прицелился и выстрелил в ногу Штакетника. Слишком уж ты шустрый тип, попробуй теперь побегать с раненой ногой. Женщина закричала, мужчина тоже завопил и упал на пол. Я увидел в пролетах его грязное измученное лицо с наполовину сползшими очками.

Больше в беглеца стрелять было нельзя, потому что он нужен был мне живым. Я начал быстро перемещаться вверх, чтобы спасти женщину и он закричал:

– Ах ты сука, я тебя сейчас кончу!

Я едва успел сунуться обратно, потому что в подъезде загрохотали выстрелы. Штакетник стрелял по мне, лежа на полу. Пули били в стену и рикошетом отскакивали по всему подъезду. Я сидел, прикрывая голову руками и ожидая, пока у него кончатся патроны в магазине.

Наконец грохот стих, хотя в ушах до сих пор звенело, а весь подъезд наполнился запахом горелого пороха. Внизу послышались крики милиционеров.

– Сдавайся, Штеменский! – закричал я. – Сюда идут менты. Отпусти бабу и сдавайся.

– Закрой рот, сука! – закричал капитан и я отметил у него какую-то болезненную склонность награждать всех окружающих прозвищем самки собаки. – Я живым не дамся! А сунешься сюда, я ее пристрелю.

– Что там происходит? – закричали внизу милиционеры. – Отставить стрельбу!

– Скажи им, пусть не лезут сюда! – продолжал вопить Штеменский. – Ах, сука, как же больно! Кровь не останавливается, сейчас я сдохну. Из-за тебя, щенок!

– Скажи, где Койот и свободен, – сказал я.

– Койот тебе не по зубам, щенок, – улыбнулся Штеменский. – Пока ты здесь ошиваешься, он уже Арзамас окучивает. Но ты туда все равно не доберешься. Я тебя сейчас сам прикончу.

В это время женщина устала ждать и запаниковала. Она вскочила и помчалась по пролету ко мне, надеясь успеть убежать.

– Стой сука, сейчас я тебя прикончу!

Я рискнул выглянуть вверх и увидел, что Штеменский, все еще продолжая лежать на полу, поднял пистолет и прицелился в женщину. Тогда я тоже выстрелил в него, но промахнулся. Штеменский выстрелил и женщина закричала, кажется, он задел ее.

Я рванулся к ней, в отчаянной попытке защитить, но слишком поздно. Он выстрелил еще и еще, а женщина упала вперед и покатилась по лестнице. Тогда Штеменский повернул руку, нацелив пистолет на меня и тоже выстрелил. Я почувствовал, как пуля обожгла голову и меня будто ударили кувалдой. Я тоже повалился на ступеньки и на мгновение потерял сознание.

Когда я очнулся, то увидел, что настырный капитан подполз к краю площадки и целится в меня из пистолета. Глаза его были совершенно безумные.

– Я же сказал, что прикончу тебя, щенок, – прохрипел он.

Но не успел он нажать спусковой крючок, как сбоку раздались выстрелы. Я оглянулся и увидел светловолосую девушку в военной форме, раз за разом стреляющую по Штеменскому.

Одновременно она поднималась по ступенькам, держа пистолет двумя руками, в классической стойке стрелка, прямо как в тире. Каждая ее пуля попадала в цель, откидывая назад лежащего и уже неподвижного противника.

Все еще продолжая валяться на ступеньках, я почувствовал кровь на щеке и пощупал голову. Оказывается, та самая пуля Штеменского задела мою макушку по касательной. Я был на волосок от смерти.

– Ну и сука же ты, Штеменский, – сказал я тихо, невольно заразившись его любовью к собачьим эпитетам.

Девушка живо подошла ко мне, приподняла и спросила:

– Жив?

Я устало кивнул, глядя в ее большие синие глаза. Где-то недавно я уже встречал ее, вот только не мог вспомнить, где именно.

– Молчи, я со всем разберусь, – сказала девушка и поднялась со ступенек.