Текст книги "Сухотин"

Автор книги: Алики Пирамида

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

11. Банда.

– У вас есть что-нибудь железное? Что-нибудь вроде проволоки? – быстрым шепотом спросил меня Двинских.

– А вы умеете вскрывать замки? – поинтересовался я у него.

– Нет, – сказал Двинских, – но надо попробовать.

– У меня все вытащили, даже ремень с пряжкой. Также, полагаю, как и у вас?

Двинских дернул головой и в очередной раз обвел взглядом  нашу тюрьму – глазу зацепиться было не за что. Клетка с пленными стояла в самом центре пустого склада, решетки ее были сделаны из ржавых, но толстых и надежных прутьев, дверные петли, тяжелые, мощные, были запаяны наглухо.

– Бежать задумали? – сплюнув, спросил косматый мужик с маленькими глазками, – не выйдет. Нет отсюда хода.

Мы почти сутки уже были в заточении, хотелось есть и пить, но даже просто сесть в этой густонаселенной клетушке было непросто.

– Когда Антон Вульф откроет клетку, я притаюсь у стены, так, чтобы он не смог меня толкнуть, и пока он будет хватать жертву, я выбегу…– начал было Двинских.

– И Вульф размозжит вам голову, – я в упор посмотрел на него. – Оставьте, все это глупость.

– Но надо же что-то делать! Братцы! – крикнул Двинских мужикам, – давайте вместе все  нападем, как только дверь откроется, нас же много!

Братцы зашевелились, переглядываясь.

– Ты силу его видел? – отрывисто произнес косматый мужик, – он всех прибьет, и не заметит. Сиди спокойно. Не копошись.

– А какая разница, прибьет или нет,  все равно ведь умрем! – огрызнулся Двинских.

– Хватит, – потащил я его за полы пиджака, – успокойтесь.

– Но что-то же надо делать! – громко выкрикнул Двинских,и голос его гулко отразился под сводами склада.

– Пока сидим. Ждем.

Вульфы появились только под вечер, когда во рту у меня уже окончательно пересохло. Одеты они оба были торжественно: в черных фраках, цилиндрах и кипенно белых жилетах, словно светившихся в непроглядном мраке этого узилища.

– Быстрее, – старший Вульф принялся деловито сбрасывать с себя одежду, до тех пор, пока не остался в одном исподнем, поверх которого он одел длинный кожаный фартук, – Да поторопись же ты! – прикрикнул он на младшего брата, очень долго возившегося с пуговицами колом стоявшей крахмальной манишки, – у нас времени очень мало!

– Господа, не дадите ли нам воды? – произнес я громко, – очень пить хочется, не пил со вчерашнего утра.

Нож со звоном выпал из рук Вульфа старшего. Я не сразу понял, что произошло, но Антон вдруг попятился от своего брата.

– Это как понимать? – спросил старший, и тихий голос его прозвучал как щелчок кнута, – Ты их не поил даже? Ты их всех испортил, ты это понимаешь? Какая в них теперь кровь! А я все запасы отправил вчера поездом, чтобы ты мог в Парижах своих с молодой женой погулять! – и он с размаху закатил младшему брату оплеуху, – даже этого тебе нельзя доверить! – он обернулся и, проведя пальцем по козлам, завопил, – а тут грязь! Я ведь велел мыть! Почему я должен пить с ржавые опилки? Тебе недостаточно, что пьем мы с их грязных, навозом вымазанных рук?

Антон Вульф не отвечал, он весь как-то сжался, и тут вдруг старший из братьев резко развернулся и зашагал к леднику. В том углу уже было совершенно ничего не видно, но каждый шаг его отчетливо звучал резким шуршанием все еще болтавшегося на нем кожаного фартука.

– Пей, – сказал он, вернувшись, и протягивая младшему брату бутыль, ту самую, которую они оба наполнили вчера.

– А ты?– полуиспуганно-полупочтительно спросил Антон.

– Я как-нибудь обойдусь, –  с презрением в голосе сказал Август, и принялся одеваться.

 Младший Вульф извлек из-под козел не особо чистый стакан, и начал торопливо поглощать содержимое бутыли. В пустом помещении отчетливо разносился звон стекла о край стакана, и звук глубоких глотков вперемешку с отвратным причмокиванием.

– Спиртом запей, чтобы от тебя кровью не разило! – старший Вульф кинул младшему фляжку и вышел, громко хлопнув входной дверью.

Младший тут же оставил бутыль. Какое-то время он просто сидел. Мне даже подумалось, уж не заснул ли он. Но тут он поднялся, отер ладонью рот и подошел к клетке. Было уже настолько темно, что лица Антона Вульфа было не разглядеть, я видел только его высокий, мощный силуэт. Он обеими руками держался за решетку и словно чего-то ждал. Мы ждали тоже.

– Есть желающие стать вампиром? –  наконец спросил он, спросил почти беззвучно, но вопрос этот словно зазвенел в окружавшей нас мертвой тишине.

– А вот это поворот! – вскочил на ноги косматый мужик с маленькими глазками, тот самый, что ругался с Двинских, – ну я! Что, возьмешь к себе? Что делать нужно?

– Я скажу, что делать, – просипел Вульф.

– А что мне с этого будет? – произнес кто-то тоненьким, женоподобным голоском из угла, и я с удивлением увидел, что вопрос этот постоянно перепуганный рыжий.

– Будешь как я, – ответил Вульф, – в огне не сгоришь, в воде не утонешь. Пуля, нож не возьмет.

– Так ты, барин, бессмертный? – спросил Вульфа косматый мужик.

– Да, – не без гордости в голосе ответил Антон Вульф, – бессмертный.

– А крови много надо пить? – протянул рыжий из своего угла.

– Один-два человека в день уходит,– ответил Вульф, – но не поймают, не бойся. Летать научишься, от любой погони уйдешь.

– Так, я с тобой! – воскликнул косматый, – выпускай!

Признаться, я до последнего надеялся, что все это блеф, что стоит Вульфу открыть запоры, как вся эта толпа разбежится в разные стороны, стремясь лишь на волю – но нет. Из клетки вышло человек восемь, и все они, как один, выстроились перед Вульфом в шеренгу, ожидая посвящения  в вампиры. Их было бы и девять, но последнего, совсем еще мальчика, удержал за плечо тот немолодой бородатый мужик, который первым заговорил с нами вчера.

– Что делать нужно? – осведомился косматый у Вульфа.

– Ничего особенного. Я налью в этот стакан своей крови, а вы выпьете. Необязательно пить много, можно лишь глоток. Главное, вы должны быть согласны стать вампиром, насильно обратить никого нельзя.

– И многих ты обратил? – спросил косматый.

– Вы первые. Но меня никто не обращал. Я таким родился,– важно произнес Вульф, – поэтому я сильнее и гораздо живучее вас.  Это понятно?

– Да уж понятно, барин. Давай, делай уже, что обещал.

Вульф взял узкий нож, тот самый, которым они с братом вчера полосовали своих жертв, и принялся суетиться во тьме. Через мгновение – этого уже не было видно, я только по движениям понял – он подносил стакан со своей кровью выстроившимся перед ним людям.

Не знаю, чего я ждал: обмороков, воплей, или что вся эта толпа вдруг взлетит – ничего такого не было. Но для самих участников этого страшного обряда все, видимо, было вполне очевидно, потому что косматый громко произнес своим сиплым голосом:

– Ну, спасибо тебе, барин, и прощай. Что, ребятушки, кто со мной? Кто хочет узнать жизнь вольную?

– Как это «Прощай»? – чуть ли не заикаясь, произнес Вульф, – вы будете мне служить, или я вас всех сейчас поубиваю!

– А ты попробуй, – с издевкой произнес косматый. – Ты у нас, конечно, природный князь… то есть упырь. Но нас-то больше, чуешь? Не стану я тебя слушаться.

Он развернулся, и двинулся к выходу, и вся толпа за ним.

– Яков, я с тобой! – крикнул тот самый молоденький паренек, когда косматый проходил мимо клетки, но косматый, Яков, с усмешкой легонько толкнул его сквозь прутья в лицо,  и тот упал по дуге, ударившись так сильно, что далеко не сразу смог подняться с пола.

– Вы не уйдете! – утробно завопил Антон Вульф, взлетая в воздух и боровом несясь к выходу.

Но он чуть-чуть не успел –  толпа тоже припустила, и у двери они оказались раньше Вульфа. Краткое мгновение всеобщей свалки привело к тому, что все вампиры покинули склад.

– А дверь-то Вульф не запер, – тихим шепотом произнес Двинских, когда прошло несколько секунд тишины.

Неслышно поднявшись, он подошел к двери клетки и толкнул ее – предательски заскрипев, она отворилась. Переглянувшись, пленники бросились прочь из своего узилища.

– Крышами, крышами уходим! – приглушенно скомандовал бородатый мужик, – подсадите, братцы…

Подсаживая друг друга, мы добрались до окна, слишком узкого, для того, чтобы в него пролез взрослый человек. Но пожилой бородатый мужик, видимо, хорошо был знаком с Вульфоскими окнами. Немного поколдовав над рамой, он высадил ее, и, прижимая ее к себе, ящерицей забрался на крышу.

– Скорее! – прошептал он сверху.

Следующим был Двинских, потом юный паренек, которого все еще шатало. Я шел одним из последних, после меня был только самый крепкий и самый массивный рабочий. Я всерьез опасался, что он не пролезет – но у него получилось. Кряхтя, он взобрался на крышу, а пожилой мужик, свесившись, приладил раму обратно, и вовремя – с другой стороны склада уже зафырчал мотор. Через несколько секунд автомобиль Вульфов притормозил возле двери, и оба они торопливо ввалились внутрь.

– Теперь тихо! – прошептал наш проводник.

Несколько томительных минут мы слышали вопли обоих Вульфов, но все-таки искать на крыше они не догадались. Порыскав вокруг склада, они метнулись было в лес, но и там пробыли недолго. Поругавшись еще чуть-чуть, они сели в свой автомобиль и отбыли.

– Лежим. Тихо, – сказал все тот же мужик, – это еще не все.

Действительно, через несколько минут у склада притормозило еще одно авто, полное каких-то молодчиков. Вооружившись фонарями, они принялись искать, и искали почти до самого рассвета – но, тоже в конце концов ушли ни  с чем.

– Я проведу вас  в цех, – сказал после этого бородатый, – там у меня свояк. Он договорится,  нас на подводах вывезут.

12. В огне.

Лишь по счастливой случайности не став жертвой человекоядных вурдалаков,  я, признаюсь, больше всего на свете хотел немедленно сбежать. Куда  угодно, лишь бы подальше от этого смертельного болота, из этого города, в котором, как мне сейчас казалось, каждый знает о живущих среди них вампирах, каждый молчит, и каждый, при случае, меня им выдаст. Но бежать мне не пришлось. Невьянск полыхал.

Еще издали мы увидели столбы дыма, поднимавшиеся над городом. Пожар, вроде бы, был пока небольшой – но горела как раз та часть, где находился дом Вульфов. Подойти к нему мы и не пытались, там стояла сплошная стена огня. Пригнанные с заводов пожарные машины пытались, конечно, залить бушующее пламя, но Невьянск был почти полностью деревянным, а дни стояли жаркие, и просушенные нагретые дома вспыхивали как спички.

– Вульфы спаслись? Вы видели? – спросил я ближайшего пожарного, но тот, повернув ко мне свой обезумевший от напряжения взгляд, лишь отмахнулся.

– Невеста Антона Вульфа, девушка с темными волосами, вы видели ее? – вцепился Григорий Двинских в другого пожарного. – Она успела покинуть дом?

Но и ему пожарный не стал отвечать.

– Уходите! – гаркнул кто-то совсем рядом. – Уводи всех, сейчас здесь все загорится! Да бросай же свои пожитки, дура! – крикнул тот же человек дородной бабе, волочившей за собой огромный узел. – Бросай свое тряпье, беги!

– Опять…

Пожарные все как один задрали головы и попятились. На лицах их застыл ужас. Я повернулся и понял, что испуганное «Опять» пожарных относится не к мощному столбу пламени и не к обрушающимся постройкам – в воздухе, в клубах дыма висел человек. Его темная полуголая фигура – одежда на нем дымилась и висела клочьями –  была словно подцеплена на какой-то невидимой веревке, но двигался он при этом абсолютно свободно. На людей внизу он даже и не смотрел.  А вскоре к  этому человеку добавились и другие, в руках они держали тюки наподобие того, что только что тащила на себе баба, а один придерживал перекинутое через плечо бездвижное человеческое тело. Собравшись клином, они повисели какое-то время, словно совещаясь, а потом поднялись ввысь, следуя за уходящей в небо дымовой завесой.

– Бесы, – пробормотал один из пожарных и перекрестился.

Но тут полыхнуло удушающей гарью, и все засуетились, словно позабыв об этом устрашающем видении. Ветер сменил направление и начал разбрасывать огонь во все стороны; жар от огня усилился до того, что стоявшие рядом дома вспыхивали целиком в один момент. Мы все еле выбрались из этого огненного плена, но и на относительно далеких от пламени улицах царила невообразимая суматоха, о систематической борьбе с огнем там никто уже и не думал. Люди, объятые паникой, разбегались к своим домам, чтобы успеть спасти хотя бы имущество.

Летающих бесов я больше не видел – да было и не до того. Мы с Двинских только и могли, что попытаться найти безопасное место и помочь сделать это другим встретившимся нам людям, но задача эта становилась все сложнее и сложнее. Очень скоро весь центр города с  каменными домами, гостиным рядом и церквями представлял из себя ужасающий костер. Берег пруда поначалу показался нам спасением и, столпившись там, мы обозревали страшную картину: как это и должно быть при сильном нагревании части воздуха, поднялся страшный ветер, благодаря которому огонь в одно и то же время и разливался среди ближайших домов, и перескакивал на находившиеся вдали. Громадная площадь заводских построек по левому берегу пруда, в несколько сот сажень ширины и не менее версты в длину, представляла из себя уже невообразимое огненное море… Тут был не огонь, с которым можно бороться, а огненная стихия, от которой нужно было только спасаться, убегая как можно дальше.

– Василий Силантьевич, смотрите, там начальник полиции, – дернул меня за рукав Двинских. – Он может знать, где Анна.

Вокруг нас везде были люди. Испуганно причитавшие, прижимавшие к себе детей и пожитки, они садились на беспрестанно сновавшие по пруду лодки и плоты, и одним из тех, кто руководил этой переправой, был тот самый начальник полиции, с брюшком и знатными бакенбардами.

– Здравствуйте, – подошел я к нему.

– Сначала женщины и дети! – прикрикнул он, даже толком на меня не взглянув. Голос его уже осип, лицо было до того мрачное, что даже делалось его жаль.

– Я не поэтому, мне лодка не нужна. Я хотел узнать насчет Вульфов, – начальник полиции при этих моих словах явственно вздрогнул, и посмотрел на меня уже внимательней. – Анна Константиновна, невеста младшего Вульфа…

– Они поженились. Вчера, – отрывисто бросил он.

– Она жива, вы не знаете?

– Наверное жива, – пожал он плечами. – Мне не до того. Поговорим после, – и он отвернулся.

К вечеру огненная стихия усмирилась, хотя беспрепятственно могла уничтожить и остальную часть Невьянска, состоящую из тысячи с небольшим маленьких деревянных домиков, плотно прижавшихся один к другому. Но на месте лучшей и большей части города расстилалось усеянное головнями и пеплом кладбище с памятниками в виде обгоревших столбов от заборов, остовов печей и изредка стен каменных зданий с висящими на них листами из горелого железа; пруд был усеян плавающими по нему предметами домашней обстановки. Поверхность всех плавающих вещей, бывшая выше уровня воды, обгорела.

– Пойдемте, – начальник полиции, все такой же подавленный и несчастный, садился в какое-то подобие экипажа, – я отвезу вас в Верх-Нейвинск. По пути поговорим.

Мы, я и Двинских, поспешили воспользоваться этим предложением. В Верх-Нейвинске хотя бы был телеграф, и можно было послать весточку моим родственникам, с просьбой выслать денег, ведь у нас не было при себе ничего, даже одежда наша сейчас напоминала лохмотья.

– Вульфы, скорее всего, в Кушве. Там у них еще один завод, – произнес начальник полиции, когда мы уже достаточно далеко отъехали от пепелища, – пожар начался с их дома. В полдень от них поступил вызов. На их дом напали.

– А что с Анной, она была там в это время? – тут же спросил Двинских.

– По счастливой случайности, она и ее отец как раз были у меня… – устало ответил начальник полиции. – Она хотела подать заявление, что Вульф женился обманом, или удерживает ее силой… я не вполне понял, слишком сбивчиво она говорила, ее отец и их адвокат пытались ее остановить. Вроде бы от меня она сразу отправилась на вокзал, так что, думаю, с ней все в порядке.

– Вы видели тех, кто напал на дом Вульфов? – спросил я, и так как начальник полиции замялся, явно не находя слов, я продолжил, – мы два дня провели у них на заводе. В клетке. Так что можете не стесняться.

– Мы даже знаем, откуда взялись те люди, что напали на дом Вульфов и устроили пожар, – добавил Двинских.

– И откуда же? – безэмоционально спросил наш собеседник.

– Младший Вульф, Антон, обратил часть своих пленников в вампиров.

– И зачем он это сделал? Хотя… от него всегда было столько проблем, – начальник полиции вздохнул. – Никакой он не Антон и не Вульф. Они оба не немцы, и даже не братья. Это отец с сыном. Князья. Наши. До реформы вполне нормально проживали в своем имении, имели большой дом. Я специально узнавал. Могу и фамилию их назвать, если хотите. Достаточно известные были люди.

– А что потом случилось? – спросил я у него.

– Неужели непонятно? После реформы у них не осталось ни одного человека. Крестьяне, наверное, последнее с себя продали, нищими ушли, лишь бы избавиться от таких хозяев. Но я хотел вам обоим сказать другое, – начальник полиции наклонился к нам, и в его заплывших жиром глазах отразился сумеречный горизонт. – Я знаю, как умер отец старшего Вульфа. Они ведь не умирают, вы знаете?

– Да. Антон Вульф говорил, – кивнул я головой.

– Но отец Августа Вульфа умер. Его убил один цыган, потом все говорили, что он был оборотень. Понимаете?

– Не совсем, – я переглянулся с Двинских.

– Если вы найдете оборотня, то сможете остановить эту банду. Никто кроме вас с этим не справится. Я не могу своим подчиненным отдать такой приказ, а вы так благородно и бескорыстно рисковали собой, чтобы спасти невесту Вульфа…

– Это значит, что лично вы останавливать банду вампиров не собираетесь? – взвился Двинских. – Сначала вы спокойно смотрите, как у вас в городе десятками убивают людей…

– Это было не в городе, а на заводах, – сдержанно возразил начальник полиции.

– В городе тоже! – задиристо воскликнул Двинских.

– Эти люди, которых Вульфы убивали – это сброд со всей России. Нищие, преступники, которым и так… лучше не жить, – тихо произнес полицейский.

– Но у вас и в городе были случаи, – повторил я вслед за Григорием Андреевичем.

Начальник полиции едва слышно вздохнул и пригнул голову еще ниже.

– Вы ждете от меня слов раскаяния? – наконец, произнес он. – Мне нечего сказать. Моя совесть – не вашего ума дело. Вы мне поможете? Вы поможете остановить шайку бессмертных, которые только что спалили целый город, убив при этом несколько сотен человек? Мне не к кому больше обратиться, вы мой последний шанс. Даже если я поручу это моим людям… У меня сейчас ничего нет, все сгорело, я гол как сокол, я сам нищий, а вы, со своими средствами и связями…– он внимательно посмотрел на меня, – вы могли бы это все остановить.

Я не знаю, что бы я ответил в каком-то другом случае – но долго думать мне не пришлось. Еще на подступах к Верх-Нейвинску стало очевидно, что этот город тоже в огне.

– Хорошо. Мы согласны. Рассказывайте все, что знаете.

13. Поиски.

Во всех Уральских газетах только и писали, что о страшных пожарах, уничтоживших сразу два города подряд, но при этом писалось только именно о пожарах – никаких пугающих слухов официальная печать не распространяла. Но слухам оно и не нужно было, они и так всегда найдут себе дорогу. Вся Пермь пребывала в смятении, все ждали пожара, все верили в поджигателей, но представляли их себе при этом по-разному. О летающих бесах говорили мало, боялись почему-то больше немцев, что еще можно было объяснить фамилией Вульфов, но также искали и поляков. Многие жители принялись прибирать, что поценнее из имущества, дабы при случае оно было под рукой. Были даже такие, которые втихомолку, ночной порой, пытались вывезти кое-что в безопасные места, за город, но полиция, вероятно, желая предохранить город от общей сумятицы, силой вынуждала их возвратиться с вещами восвояси.

– Сегодня из окна я видела, как толпа людей с шумом вела какого-то человека в длинном нанковом сюртуке… Некоторые из толпы били и толкали его, и все без исключения ругали, – сказала Анна, перелистывая очередной тяжелый том газетных подшивок. – Его почему-то сочли за поджигателя.

– А вы что? – спросил Двинских, и тут же сам смутился.

– Я… я отошла от окна, – ответила Анна, удивленно хлопая ресницами, и я едва удержался от улыбки.

– Можно было и сообщить полиции, – сказал я. – В вашей гостинице ведь есть телефонный аппарат?

В Перми мы были уже третий день. Станция в Верх-Нейвинске уцелела, и оттуда мы смогли уехать поездом. Начальник полиции Невьянска после довольно продолжительных переговоров все-таки снизошел до того, чтобы снабдить нас с Двинских суммой, достаточной для покупки билетов. Но, кроме того, он связался с Кушвой, с Вульфами, и выяснил, что оба они в добром здравии, равно как и отец Анны Константиновны, уже отбывший в Петербург. Что касалось самой девушки, то она, как сообщили нам Вульфы, находилась она в Перми. Туда-то мы с Григорием Двинских и направились. Найти Анну труда не составило – приличных гостиниц в городе было не так много, чтобы в поисках сбиться с ног.

Анна была рада нас видеть – и не преминула поблагодарить. Наши неумелые действия все таки принесли результат. От обвинений в нападениях Антон быстро отбился – но осадок остался, и отец Анны поспешил этим воспользоваться, выбив для нее фиктивный брак. Она обязана была в течении двух лет изображать счастливую молодую супругу, а потом ей была обещана полная свобода от Антона Вульфа и довольно приличная сумма денег. Я считал, что хотя бы в этом отношении со своей задачей справился, но Двинских, почему-то был другого мнения. Он заметно злился на Анну, что, однако, не мешало ему усиленно искать ее общества.

Поэтому, пока Пермский люд, растревоженный пугающими слухами, круглосуточно бдел, охраняя свой город, мы втроем засели в архиве, с самой, на первый взгляд, глупой целью – выяснить, не писали ли газеты когда-нибудь об оборотнях. И самое странное, что нам это удалось.

– Вот здесь, – сказал я, переворачивая очередной лист, – говорится об Аныкском деле.

– Я помню, о нем много писали года полтора назад, – сказал Двинских. – Целую деревню вотяков обвиняли в человеческом жертвоприношении. Потом оказалось, что жители соседнего русского села нашли на своей земле труп, и, испугавшись преследования, перенесли его на землю вотякской деревни, изрезав тело так, чтобы создалось впечатление ритуального убийства, а приставу дали взятку. Убитого звали Федор Вахрушев.

– У вас, Григорий Андреевич, хорошая память,– одобрительно кивнул я ему.

– Но как это может помочь? – спросила Анна, и Григорий немедленно фыркнул, хотя вопрос ее совсем не был глупым.

– По версии вот этой газеты, вотяки убили Вахрушева потому, что посчитали его оборотнем.

– Но ведь он в любом случае уже умер, – пожала плечами Анна.

– У него осталась семья, – возразил я.

– Значит, – спросил Двинских, – нам надо в Сарапул? Вы поедете с нами? – требовательно спросил он у Анны.

– Мне надо дождаться Вульфа, – смущаясь ответила она.

Двинских молча отвернулся.