Текст книги "Миры Альфреда Бестера. Том 1"
Автор книги: Альфред Бестер
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
ВСЕ ЛИЦА, НАХОДЯЩИЕСЯ НА СЛУЖБЕ У ФОРМАЙЛА С ЦЕРЕСА ИЛИ СВЯЗАННЫЕ С НИМ ИНЫМ ОБРАЗОМ, ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЗАДЕРЖАНЫ И ПОДВЕРГНУТЫ ДОПРОСУ.
Й-Й. ЦЕНТРАЛЬНАЯ РАЗВЕДКА.
ВСЕМ СЛУЖАЩИМ КОМПАНИИ В СЛУЧАЕ ПОЯВЛЕНИЯ НЕКОЕГО ФОРМАЙЛА С ЦЕРЕСА НЕМЕДЛЕННО ДОКЛАДЫВАТЬ МЕСТНОМУ МИСТЕРУ ПРЕСТО.
ПРЕСТЕЙН.
ВСЕМ КУРЬЕРАМ. ОСТАВИТЬ ТЕКУЩИЕ ПОРУЧЕНИЯ И ЯВИТЬСЯ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ЗАДАНИЯ ПО ДЕЛУ ФОЙЛА.
ДАГЕНХЕМ.
ПОД ПРЕДЛОГОМ ВОЕННОГО ПОЛОЖЕНИЯ ПРЕКРАТИТЬ ВСЕ БАНКОВСКИЕ ОПЕРАЦИИ. ЦЕЛЬ – ОТРЕЗАТЬ ФОЙЛА ОТ ДЕНЕЖНЫХ ВКЛАДОВ.
Й-Й. ЦЕНТРАЛЬНАЯ РАЗВЕДКА.
КАЖДОЕ ЛИЦО, НАВОДЯЩЕЕ СПРАВКИ О К/К «ВОРГА», ДОСТАВЛЯТЬ В ЗАМОК ПРЕСТЕЙНА ДЛЯ ПРОВЕРКИ.
ПРЕСТЕЙН.
ВСЕ ПОРТЫ ВНУТРЕННИХ ПЛАНЕТ ПРИВЕСТИ В СОСТОЯНИЕ ГОТОВНОСТИ К ПРИБЫТИЮ ФОРМАЙЛА С ЦЕРЕСА. КАРАНТИННЫМ И ТАМОЖЕННЫМ СЛУЖБАМ КОНТРОЛИРОВАТЬ ПОСАДКИ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ.
Й-Й. ЦЕНТРАЛЬНАЯ РАЗВЕДКА.
СОБОР СВЯТОГО ПАТРИКА ОБЫСКАТЬ. УСТАНОВИТЬ КРУГЛОСУТОЧНОЕ НАБЛЮДЕНИЕ.
ДАГЕНХЕМ.
УСТАНОВИТЬ ПО АРХИВНЫМ ДОКУМЕНТАМ ФАМИЛИИ ОФИЦЕРОВ И РЯДОВОГО СОСТАВА К/К «ВОРГА» С ЦЕЛЬЮ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ СЛЕДУЮЩЕГО ХОДА ФОЙЛА.
ПРЕСТЕЙН.
КОМИТЕТУ ПО ВОЕННЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЯМ СОСТАВИТЬ СПИСОК ВРАГОВ НАРОДА, НАЧИНАЯ С ФОЙЛА.
Й-Й. ЦЕНТРАЛЬНАЯ РАЗВЕДКА.
1 000 000 КР. ЗА ИНФОРМАЦИЮ, ВЕДУЩУЮ К ЗАДЕРЖАНИЮ ФОРМАЙЛА С ЦЕРЕСА, ОН ЖЕ ГУЛЛИ ФОЙЛ, НАХОДЯЩЕГОСЯ НА ТЕРРИТОРИИ ВНУТРЕННИХ ПЛАНЕТ.
КРАЙНЕ ВАЖНО! СРОЧНО! ОПАСНО!
И после двухсотлетней колонизации нехватка воздуха на Марсе была столь резкой, что тут до сих пор действовал закон Р-Л – закон Растительности Линча. Повредить или уничтожить любое растение, жизненно необходимое для превращения богатой двуокисью углерода атмосферы Марса в кислородную, считалось тягчайшим преступлением, Предупреждения типа «ПО ГАЗОНАМ НЕ ХОДИТЬ»были излишни. В любого человека, сошедшего с дорожки, немедленно стреляли. Женщину, сорвавшую цветок, убили бы без пощады. Два столетия кислородного голодания сделали месть за беззащитную зелень, поднявшуюся почти до уровня святыни, вполне нормальным явлением.
Фойл вспоминал все это, торопливо шагая по середине старой дороги, ведущей к Сен Мишелю. Прямо с аэродрома Сиртис он джантировал на площадку Сен Мишель, в начало дороги, четверть мили тянущейся среди зеленых полей. Остаток пути ему предстояло пройти пешком.
Как и оригинальный Монт Сен Мишель на побережье Франции, марсианский Сен Мишель представлял собой величественный готический собор с множеством шпилей и контрфорсов. Он стоял на холме и стремительно взвивался в небо. Океанские волны окружали Сен Мишель на Земле. Зеленые волны травы окружали Сен Мишель на Марсе. Оба были крепостями. Монт Сен Мишель – крепостью веры, до того, как организованную религию запретили. Марсианский Сен Мишель – крепостью телепатии. Там жил единственный полный телепат Марса Зигурд Магсмэн.
– Итак, Зигурда Магсмэна защищают, – речитативом повторял Фойл, полуистерично, полублагоговейно. – Во-первых, Солнечная Система. Во-вторых, военное положение. В-третьих, Дагенхем-Престейн и Ко. В-четвертых, сама крепость. В-пятых, охрана, слуги и обожатели седобородого мудреца, прекрасно всем нам известного Зигурда Магсмэна, продающего свои поразительные способности за поразительную цену – Фойл зашелся смехом и еле отдышался. – Правда, существует и кое-что шестое: ахиллесова пята Зигурда Магсмэна. Я знаю ее, потому что заплатил 1 000 000 Кр. Зигурду III… или IV?…
Он прошел внешний лабиринт Сен Мишеля по фальшивым документам и чуть не поддался искушению обманом или силой добиться аудиенции с самим Соломоном. Однако время поджимало. Враги обложили его, как медведя. Кольцо вокруг него стягивалось все туже и туже. Фойл не мог позволить себе тратить время на удовлетворение своего праздного любопытства. Вместо этого он ускорился и нашел скромный домик в обнесенном стенами саду на территории Сен Мишель. С тусклыми окнами и соломенной крышей, его по ошибке можно было принять за конюшню. Фойл проскользнул внутрь.
Домик был детской. Три милые няни безжизненно сидели в качалках, сжимая в застывших руках вязанье. Фойл молниеносным пятном сделал им по уколу и замедлился. Он посмотрел на древнего, древнего младенца, высохшего, сморщенного ребенка, сидящего на полу рядом с моделью электрической железной дороги.
– Здравствуй, Зигурд, – сказал Фойл. Младенец заплакал.
– Плакса! Чего ты ревешь? Не бойся, я тебя не обижу.
– Ты плохой человек, с плохим лицом.
– Я твой друг, Зигурд.
– Нет, ты хочешь, чтобы я делал б-бяку.
– Я твой друг. Я все знаю о тех больших дядях, которые выдают себя за тебя, но я молчу. Прочитай мои мысли и убедись.
Ты хочешь обидеть его.
– Кого?
– Капитана. Ск… Скол…– Он не сумел выговорить и заплакал еще горше. – Уходи. Ты плохой. У тебя в голове вред, горящие люди и…
– Иди ко мне, Зигурд.
– Нет. НЯНЯ! НЯНЯ-А-А!
– Заткнись, ублюдок! – Фойл схватил семидесятилетнего младенца и встряхнул его. – Ты испытаешь кое-что совершенно новое для себя, Зигурд. В первый раз тебя заставят сделать что-нибудь силой. Понимаешь?
Дряхлый ребенок прочел его мысли и завопил.
– Заткнись! Сейчас мы отправимся в Колонию Склотски. Будь паинькой и веди себя хорошо, делай все, что я тебе скажу. Тогда я верну тебя назад целым и невредимым и дам леденец… или чем там они тебя подкупают. Не будешь слушаться, я из тебя дух вышибу.
– Нет, не вышибешь… не вышибешь… Я – Зигурд Магсмэн. Зигурд-телепат. Ты не посмеешь.
– Сынок, я – Гулли Фойл, Враг Номер Один. Лишь шаг отделяет меня от заветной цели… Я рискую своей шеей. Ты мне нужен для сведения счетов с одной сволочью… Сынок, я – Гулли Фойл. Нет такой вещи, которую я не посмею сделать.
Телепат стал излучать ужас с такой силой, что по марсианскому Сен Мишелю заревели сирены. Фойл крепко ухватил древнего младенца, ускорился и вынес его из крепости. Затем джантировал.
СРОЧНО! СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ПОХИЩЕН ЗИГУРД МАГСМЭН. ПОХИТИТЕЛЬ ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ГУЛЛИ ФОЙЛ, ОН ЖЕ ФОРМАЙЛ С ЦЕРЕСА, ВРАГ НОМЕР ОДИН. МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ ОРИЕНТИРОВОЧНО УСТАНОВЛЕНО. ПОДНЯТЬ БРИГАДУ КОММАНДОС. СРОЧНО. СРОЧНО.
Члены древней секты Склотски веровали в то, что корнем всего зла является секс и безжалостно искореняли зло самокастрированием. Современные Склотски, веруя, что корнем зла являются ощущения, ввели и еще более зверский обряд. Вступив в Колонию Склотски и заплатив за эту привилегию целое состояние, вновь посвященные с великой радостью подвергались операции, отделяющей органы чувств от нервной системы. Они существовали без слуха, зрения, речи, обоняния, осязания и вкусовых ощущений.
Новичкам, впервые вошедшим в монастырь, показывали уютные кельи. Подразумевалось, что здесь, любовно ухоженные, они проведут остаток дней своих в медитации. В действительности несчастных загоняли в катакомбы и кормили раз в сутки. Двадцать три часа из двадцати четырех они сидели в темноте на сырых каменных плитах, забытые, заброшенные, никому не нужные.
– Живые трупы, – пробормотал Фойл. Он замедлился, опустил Зигурда Магсмэна и активизировал сетчатку глаз до излучения света, пытаясь разглядеть что-нибудь в утробном мраке. Наверху была обычная ночь. А здесь, в катакомбах, царила вечная ночь. Зигурд Магсмэн распространял такой ужас и муку, что Фойлу пришлось его снова встряхнуть.
– Тихо! – прошипел он. – Этих мертвецов ты не поднимешь. Найди мне Линдси Джойса.
– Они все больные… все больные… в головах будто черви, и болезнь, и…
– О, Господи, мне ли не знать это… Давай ищи скорее, надо кончать. Нам предстоит еще кое-что похуже.
Они пробирались по извивающимся коридорам катакомб. По стенам, от пола до потолка, тянулись каменные полки. Склотски, бледные как слизни, немые как трупы, неподвижные как будды, наполняли каверны смердением разлагающейся плоти. Телепатическое дитя всхлипывало и стонало. Фойл стальной хваткой держал его за воротник и заставлял держать след.
– Джонсон, Райт, Килли, Графф, Настро, Андервуд… Боже, да их здесь тысячи… – Фойл считал бронзовые таблички, прикрепленные к полкам. – Ищи, Зигурд, ищи мне Линдси Джойса. Тут можно блуждать без конца. Кон, Брейди, Регаль, Винсент… Что за?…
Фойл отпрянул. Одна из кошмарно-белых фигур задела его рукой. Она покачивалась и корчилась. Телепатические волны ужаса и муки, излучаемые Зигурдом Магсмэном, достигли их и пытали.
– Прекрати! – рявкнул Фойл. – Найди Линдси Джойса, и мы сразу же уберемся отсюда. Ищи его.
– Дальше вниз, —всхлипнул Зигурд. – Прямо вниз. Семь, восемь, девять полок… Я хочу домой. Мне плохо. Я…
Фойл сорвался с места и побежал по проходу, волоча Зигурда за собой. Внезапно он увидел табличку: «ЛИНДСИ ДЖОЙС. БУГАНВИЛЬ. ВЕНЕРА».
Это был его враг, виновник его смерти и смерти шестисот невинных людей с Каллисто. Враг, о котором он мечтал и к которому рвался долгие месяцы. Враг, для мучительной агонии которого он подготовил все необходимое в левой каюте яхты. Враг на «Ворге» оказался женщиной.
Фойла как громом поразило. В дни ханжеского пуританства, женщины ходили в парандже, наряжались мужчинами и только так вступали в жизнь, для них закрытую… но он никогда не слышал о женщине в космическом флоте, женщине-капитане…
– Это?! – яростно вскричал он. – Это Линдси Джойс?! Линдси Джойс с «Ворги»? Спроси ее!
– Я не знаю, что такое «Ворга».
– Спрашивай!
– Но я… Она была… Она командовала.
– Капитан?
– Я не люблю, что у нее внутри. Там темно и плохо. Мне больно. Я хочу домой.
– Спрашивай. Она капитан «Ворги»?
– Да. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не заставляй меня больше. Там мрак. Там боль. Я не люблю ее.
– Скажи ей, что я тот, кого она не подобрала шестнадцатого сентября 2336 года. Скажи ей, что я, наконец, пришел свести счеты. Скажи ей, что я собираюсь отквитаться.
– Н-не понимаю. Не понимаю.
– Скажи ей, что я собираюсь убить ее, медленно и мучительно. У меня на яхте есть каюта… точно такая, как инструментальный шкаф на «Номаде», где я гнил шесть месяцев… где по ее приказу меня бросили подыхать. Скажи ей: она будет гнить и издыхать, как я. Скажи! – Фойл неистово затряс сморщенное дитя. – Заставь ее почувствовать это. Неужели она уйдет, превратившись в Склотски?! Скажи, что я убью ее насмерть! Прочти мои мысли и скажи ей!
– Она н-не… Она не отдавала этого приказа…
– Что?!
– Не могу понять.
– Она не приказывала меня бросить?
– Я боюсь…
– Спрашивай, тварь, или я разорву тебя на части! Что она имеет в виду?
Дитя рыдало. Женщина корчилась. Фойл кипел.
– Ну! Давай же! О, Господи, почему единственный телепат на Марсе ребенок! Зигурд! Зигурд, послушай меня. Спроси: приказывала ли она выбросить беженцев?
– Нет. Нет!
– Нет – она не приказывала, или нет – ты не будешь спрашивать?
– Она не приказывала.
– Приказывала она пройти мимо «Номада»?
– Там холодно, темно и страшно. О, пожалуйста! НЯНЯ-А-А! Я хочу домой. Хочу домой.
– Она приказывала пройти мимо «Номада»?
– Нет.
– Не приказывала?
– Нет. Отведи меня домой.
– Спроси у нее, кто отдал этот приказ.
– Я хочу к няне.
– Узнай, кто ей приказал. Ведь она капитан корабля. Кто же командовал ей? Спрашивай!
– Хочу к няне.
– Спрашивай!
– Нет. Нет. Нет. Я боюсь. Она больна. Она черная и страшная. Она плохая. Я не понимаю ее. Хочу к няне, Хочу домой.
Дитя вскрикивало и тряслось. Фойл орал. Эхо гремело. Фойл в ярости шагнул к ребенку, и тут глаза его ослепил яркий свет. Катакомбы осветило пламя Горящего Человека. Перед Фойлом возник его собственный образ. Лицо искажено в кошмарной маске. Одежда в огне. Пьшающие глаза прикованы к бьющемуся в конвульсиях Склотски – Линдси Джойс.
Горящий Человек открыл свой тигровый зев. Раздался скрежещущий звук, похожий на охваченный пламенем смех.
– Ей больно. – Горящий Человек сморщился. – Слишком ярко, – прохрипел он. – Меньше света.
Фойл шагнул вперед. Горящий Человек страдальчески зажал уши руками.
– Слишком громко! – закричал он. – Не двигайся так громко!
– Ты мой ангел-хранитель?
– Не слепи меня! Тссс! – Внезапно он опять рассмеялся. – Послушай ее. Она кричит, ползет на коленях, молит о пощаде. Не хочет подыхать. Не хочет боли. Послушай ее.
Фойл дрожал.
– Она говорит, кто отдал приказ. Неужели ты не слышишь? Слушай. – Горящий Человек вытянул указующий перст. – Она говорит – Оливия.
– Что?
– Она говорит – Оливия. Оливия Престейн. Оливия Престейн. Оливия Престейн.
Горящий Человек исчез.
В катакомбах снова воцарилась тьма.
Фойла закружил вихрь калейдоскопических огней и какофония звуков. Он пошатнулся и судорожно глотнул ртом воздух.
– Чертовджант… – пробормотал он. – Оливия. Нет. Нет. Не может быть. Оливия.
Фойл почувствовал чью-то руку.
– Джиз?! – хрипло выдохнул он. За его руку держался плачущий Зигурд Магсмэн. Он взял ребенка на руки.
– Мне больно, – скулил Зигурд.
– И мне больно, сынок.
– Хочу домой.
Держа младенца на руках, Фойл брел по катакомбам.
– Живые трупы, – выдавил он.
– И я среди них.
Он нашел каменные ступени, ведущие из глубин наверх в монастырь и стал карабкаться, вкушая смерть и отчаяние. Перед ним забрезжил свет. На какой-то миг он подумал, что уже рассвело. Потом он понял: монастырь ярко освещен прожекторами. До него донеслось грохотание сапог и невнятная скороговорка команд. Фойл остановился и собрал все свои силы.
– Зигурд, – прошептал он. – Кто там?
– Солдатики, – ответило дитя.
– Солдаты? Какие солдаты?
– Коммандос, – Сморщенное лицо Зигурда просветлело.
– Они пришли за мной. Забрать меня домой к няне. Я ЗДЕСЬ! Я ЗДЕСЬ!!
Телепатический вопль вызвал крики наверху. Фойл ускорился и молнией выскочил на свет, на зеленый дворик с арками. В центре дворика раскинул ветви огромный ливанский кедр. Дорожки кишели солдатами. Фойл оказался лицом к лицу с соперником, который ему ни в чем не уступал. Через миг после того, как размытое пятно скользнуло у выхода из катакомб, коммандос ускорились. Они были на равных.
Поскольку Фойл держал ребенка, использование оружия исключалось. Прижимая Зигурда к груди, как бегун по пересеченной местности, он, виляя, помчался через двор монастыря. Никто не посмел остановить его. Лобовое столкновение на пятикратном ускорении сулило мгновенную гибель столкнувшимся. Объективно этот головокружительный бросок казался зигзагом молнии.
Фойл перебежал дворик, пронесся через лабиринт и выскочил на общественную джант-площадку за главными воротами. Там он замедлился и джантировал на аэродром, в четверти мили от монастыря. Взлетное поле сверкало огнями и кишело коммандос. Все антигравитационные шахты занимали военные корабли. Его собственная яхта была под охраной.
Через пятую долю секунды после появления Фойла в аэропорту туда джантировали его преследователи из монастыря. Фойл затравленно озирался. Его окружила бригада коммандос – под ускорением, великолепно обученные и смертельно опасные ребята. Перед ними он был беспомощен. У него не осталось ни одного шанса.
И тут вмешались Внешние Спутники. Ровно через неделю после уничтожительного рейда на Землю они нанесли удар по Марсу.
Снова ракеты пришлись на рассветный квадрант. Опять вспыхнули и заиграли перехватывающие лучи, и небеса содрогнулись от детонации. На горизонте вспухли зловещие смерчи огня, земля задрожала. Одновременно с этим, заливая ночную сторону планеты мертвенно-слепяшим светом, рой ядерных боеголовок ударил по крошечному спутнику Марса, Фобосу, и в мгновение ока испарил его.
Смятение, охватившее коммандос, предоставило Фойлу единственный шанс на спасение. Он снова ускорился и напролом бросился к яхте. Перед люком остановился и молниеносно оценил нерешительность охраны. Какую-то долю секунды они колебались, не зная, выполнять ли задачу или реагировать на новую обстановку. Фойл швырнул застывшее тело Зигурда Магсмэна в воздух, охранники инстинктивно кинулись ловить его, а Фойл тем временем рванулся сквозь них в яхту и захлопнул за собой люк.
Все еще под ускорением, ни на миг не останавливаясь и не проверяя, есть ли кто-нибудь на борту, он ворвался в рубку, ударил по тумблеру взлета, откинув его до предела, и яхта взмыла по антигравитационному лучу с десятикратным ускорением. Фойл не успел привязаться к креслу. Действие десятикратной тяги на его беззащитное тело было чудовищным.
Сокрушительная сила вырвала его из кресла. Его ускоренным чувствам казалось, что задняя стена рубки приближается со скоростью сомнамбулы. Он выбросил обе руки, ладонями вперед. Неотвратимая сила, толкающая его назад, развела руки в стороны и вжала его в стену, сперва мягко, потом все сильнее и сильнее, пока лицо, челюсть, грудь и тело не распластались на металле.
Нарастающее давление стало невыносимым. Фойл попытался нащупать языком выключатель во рту, однако сокрушительная сила, медленно раздавливающая его об стену, парализовала чугунное тело. Череда взрывов – так низко по звуковому диапазону, что они казались едва уловимым урчанием, – подсказала ему: бригада Коммандос обстреливает его снизу. Когда яхта, раздирая верхние слои атмосферы, выскочила в иссине-черную ночь открытого космоса, он завизжал, как летучая мышь, и визжал до тех пор, пока сознание не покинуло его.
Глава 7Фойл очнулся в темноте. Он был замедлен. Полное истощение свидетельствовало: в бессознательном состоянии он находился под ускорением. Либо иссякла батарея, либо… Он по миллиметру продвинул руку к спине. Батарея исчезла. Ее кто-то удалил.
Фойл ощупывал себя дрожащими пальцами. Он лежал в постели, к ней его привязывали ремни. Вокруг него гудели вентиляторы и кондиционеры, пощелкивали и жужжали сервомеханизмы. Корабль находился в свободном падении.
Фойл отстегнул ремни, оттолкнулся локтями и взмыл в воздух. Он парил в темноте, тщетно надеясь нашарить выключатель или кнопку вызова. Его руки наткнулись на графин с рельефными буквами на стекле. Он прочитал их кончиками пальцев. В.О.Р.Г.А. Ворга.
Дверь каюты открылась. Из светлого помещения с роскошной обстановкой выплыла какая-то неясная фигура.
– На этот раз мы тебя подобрали, – услышал он голос Оливии Престейн.
– Оливия?
– Да.
– Значит, это правда?
– Да, Гулли.
Фойл заплакал.
– Ты очень слаб, – прошептала она. – Ложись.
Она выплыла с ним в соседнее помещение и уложила его в шезлонг, пристегнув ремнями. Шезлонг еще хранил тепло ее тела.
– Ты находился в таком состоянии шесть дней. Мы не думали, что выживешь. Тебя покинули силы, прежде чем хирург нашел эту батарею на спине.
– Где она? – выдавил Фойл.
– Можешь взять ее в любой момент. Не волнуйся, дорогой.
Он пристально посмотрел на Оливию… его Снежная Дева… его возлюбленная Принцесса… белая шелковая кожа, слепые коралловые глаза, тонкие коралловые губы… Она коснулась его влажных щек надушенным платком.
– Я люблю тебя, – сказал он.
– Тссс. Знаю, Гулли.
– Ты все знаешь обо мне. Давно?
– Я знала, что Гулли Фойл – мой враг, с самого начала. Однако до нашей встречи я не догадывалась, что это – Формайл. Ах, если б я только знала раньше… Сколько бы удалось спасти…
– Ты знала и смеялась надо мной!
– Нет.
– Была рядом и давилась смехом.
– Была рядом и любила тебя. Нет, не перебивай. Дай мне сказать. Я стараюсь быть рациональной, а это нелегко. – Мраморное лицо зарделось румянцем. – Я не играю с тобой. Я… я выдала тебя своему отцу. Да. И через час поняла, что совершила ошибку – я люблю тебя. Теперь мне приходится расплачиваться. Тебе незачем знать.
– Ты рассчитываешь, я поверю?
– Зачем же тогда здесь я? – Она слегка задрожала. – Почему я последовала за тобой? Эта кошмарная бомбежка… Еще пару минут, и ты был бы мертв, если бы мы тебя не подобрали. От твоей яхты ничего не осталось.
– Где мы сейчас?
– Какая разница?
– Я тяну время.
– Время? Для чего?
– Чтобы собраться с силами.
– Мы на орбите вокруг Земли.
– Как вы нашли меня?
– Я знала, тебе нужна Линдси Джойс и взяла один из отцовских кораблей. Это оказался «Ворга».
– Ему известно?
– Ничего ему неизвестно. У меня своя жизнь и он в нее не вмешивается.
Фойл не мог отвести от нее глаз, и в то же время ему было больно смотреть на нее. Он жаждал и ненавидел… жаждал изменить содеянное и ненавидел правду за то, что она есть. Он гладил ее платок дрожащими пальцами.
– Я люблю тебя, Оливия.
– Я люблю тебя, Гулли, враг мой.
– Ради бога! – взорвался он. – Почему ты это сделала?
– Что?! Ты требуешь извинения?! – повысила голос она.
– Я требую объяснения.
– От меня ты его не услышишь.
– Кровь и деньги, – сказал твой отец. И он прав. О-о-о… Дрянь! Дрянь! Дрянь!
– Кровь и деньги – да! И я не стыжусь этого!
– Я тону, Оливия. Кинь мне хоть тростинку…
– Тони. Меня ведь не спасал никто. Нет-нет… Все не так… не так… Подожди, мой милый. Подожди. – Она взяла себя в руки и заговорила спокойно и очень нежно. – Я могу солгать, Гулли, любимый, и заставить тебя поверить, но я буду честной. Объяснение очень простое. У меня есть своя личная жизнь. У всех она есть. И у тебя в том числе.
– Какая же жизнь у тебя?
– Ничем не отличающаяся от твоей… от любой другой. Я лгу, обманываю, уничтожаю… как все мы. Я преступаю закон – как все мы.
– Ради чего? Денег? Тебе они не нужны.
– Нет.
– Власти… могущества?
– Нет.
– Тогда зачем?
Она глубоко вздохнула, как будто признание мучило ее страшно.
– Чтобы отомстить.
– За что?
– За мою слепоту, – проговорила она низким голосом. – За беспомощность… Меня следовало убить в колыбели. Известно ли тебе, что такое быть слепой? Быть зависимой, искалеченной, бессильной… «Если ты слепа, пускай они будут еще более слепы. Если ты беспомощна, раздави их. Отплати им… всем им».
– Оливия, ты безумна.
– А ты?
– Я люблю чудовище.
– Мы оба чудовища.
– Нет!
– Нет? Ты не чудовище?! – Она вспыхнула. – Что же ты делал, если не мстил, подобно мне, всему миру? Что такое твоя месть, если не сведение счетов с невезением? Кто не назовет тебя безумным зверем? Говорю тебе, мы достойны друг друга, Гулли. Мы не могли не полюбить друг друга.
Ее слова ошеломили его. Он примерил на себе пелену ее откровения, и она подошла, облегая туже, чем тигриная маска на его лице.
– «Мерзкий, извращенный, отвратительный негодяй! – произнес он. – Зверь! Хуже зверя!» Это правда. Я действительно ничем не лучше тебя. Даже хуже. Но богу известно, я не убивал шестьсот человек.
– Ты убиваешь шесть миллионов.
– Что?
– Возможно, больше. У тебя есть что-то, необходимое им для окончания войны.
– Ты имеешь в виду ПирЕ?
– Да.
– Что это, что за миротворец эти двадцать фунтов чуда?
– Не знаю. Знаю лишь: он им нужен отчаянно. Мне все равно. Да, сейчас я честна. Мне все равно. Пускай гибнут миллионы. Для нас с тобой это ведь не имеет значения. Ведь мы стоим выше всех, Гулли. И сами творим мир. Мы сильны.
– Мы прокляты.
– Мы освящены. Мы нашли друг друга. – Внезапно она рассмеялась и протянула руки. – Я спорю, когда в этом нет нужды. Приди ко мне, любимый… Где бы ты ни был, приди ко мне.
Он сперва слегка коснулся ее, потом обнял, сжал, стал яростно целовать… и тут же выпустил.
– Что, Гулли, милый мой?
– Я больше не ребенок, – устало произнес он. – Я научился понимать, что в жизни нет ничего простого. Не бывает и простых ответов. Можно любить и презирать. Ты заставляешь меня презирать себя.
– Нет, дорогой.
– Всю свою жизнь я был тигром. Я выдрессировал себя… дал себе образование… сам тянул за свои тигриные полосы, отращивая еще более мощные лапы и острые клыки… становясь еще более быстрым и смертоносным.
– Ты и сейчас такой. Ты такой. Самый смертоносный.
– Нет. Нет. Я зашел чересчур далеко. Я миновал простоту. Превратился в мыслящее существо. Я смотрю на себя твоими слепыми глазами, любовь моя, которую презираю, и вижу – тигр исчез.
– Тигру некуда деться. Ты обложен, Гулли, – Дагенхемом, Разведкой, моим отцом, всем светом.
– Знаю.
– А вот со мной ты в безопасности. Мы оба в безопасности. Им никогда не придет в голову искать тебя рядом со мной. Мы можем вместе жить, драться, уничтожать их…
– Нет. Только не вместе.
– Ты что? – вновь вспыхнула она. – Все еще охотишься за мной?! Дело в этом? Еще жаждешь мести? Ну, так давай мсти. Вот я. Ну же!..
– Нет. С этим покончено.
– А, я знаю, что тебя беспокоит. – Она мгновенно стала опять ласковой. – Твое лицо. Ты стыдишься своего тигриного лика, но я люблю его. Ты горишь так ярко!.. Ты горишь сквозь слепоту. Поверь мне.
– Боже мой, какая пара кошмарных чудовищ!
– Что с тобой случилось? – потребовала она. Она отпрянула, сверкая незрячими глазами. – Где человек, который стоял возле меня во время рейда? Где бесстыжий дикарь, который…
– Пропал, Оливия. Ты потеряла его. Мы оба потеряли его.
– Гулли!
– Да-да.
– Но почему?! Что я сделала?
– Ты не понимаешь, Оливия.
– Где ты? – Она потянулась, коснулась его и приникла к нему. – Послушай меня, милый. Ты устал, обессилен. Вот и все. Ничего не пропало. – Слова лились из нее бессвязным потоком. – Ты прав. Конечно, прав. Мы были плохими, отвратительными. Сейчас все позади. Ничего не потеряно. Мы были испорчены, потому что чувствовали себя одинокими и несчастными. Теперь мы нашли друг друга и можем спастись. Будь моей любовью. Всегда. Вечно. Я так долго ждала тебя, ждала, надеялась и молилась…
– Нет. Ты лжешь, Оливия, и знаешь это.
– Ради бога, Гулли!
– Опускай «Воргу», Оливия.
– Вниз?
– Да.
– Что ты собираешься делать? Ты сошел с ума. Они же гонятся за тобой по пятам… ловят тебя… ждут, пока ты угодишь им в лапы. Что ты собираешься делать?
– Думаешь, мне просто?… Я все еще одержим, и мне не вырваться из плена. Но теперь в седле иная страсть, и шпоры жгут, черт их подери. Жгут невыносимо.
Он подавил ярость и совладал с собой. Взял ее руки в свои и поцеловал ладони.
– Все кончено, Оливия, – тихо произнес он. – Я буду любить тебя всегда, вечно.
– Подытожим, – мрачно изрек Дагенхем. – В ночь, когда мы нашли Фойла, нас бомбили. Мы потеряли его на Луне, обнаружили через неделю на Марсе. Нас опять бомбили. Мы опять его потеряли. Прошла еще неделя. Предстоит очередная бомбежка. Венеры? Луны? Снова Земли? Кто знает. Мы же знаем одно… еще один рейд без возмездия, и всем нам конец.
Дагенхем скользнул взглядом вокруг стола. Золото и слоновая кость убранства Звездного Зала замка Престейна еще больше подчеркивали напряженность его лица, напряженность лиц всех трех присутствующих. Йанг-Йовил тревожно нахмурился. Престейн крепко сжал тонкие губы.
– И еще одно нам известно, – продолжал Дагенхем, – Мы не можем нанести ответный удар без ПирЕ, и не можем найти ПирЕ без Фойла.
– Я дал указание, – вмешался Престейн, – не упоминать ПирЕ публично.
– Во-первых, это не просто, – прервал его Дагенхем. – Это общий фонд информации. Во-вторых, сейчас не до прав на собственность. Обсуждается вопрос выживания, и здесь у всех равные права. Да, Джиз?
Джизбелла Мак Куин джантировала в Звездный Зал, полная решимости и ярости.
– ДО СИХ ПОР НИКАКИХ СЛЕДОВ Фойла.
– Собор под наблюдением?
– Да.
– Доклад Бригады Коммандос с Марса?
– Не пришел.
– Это совершенно секретное дело, – мягко заметил Йанг-Йовил.
– У вас так же мало секретов от меня, как у меня от вас, – усмехнулся Дагенхем. – Постарайся опередить Разведку с этим докладом. {}Джиз. Иди.
Она исчезла.
– Кстати, о правах, – проворковал Йанг-Йовил. – Центральная Разведка гарантирует Престейну полную оплату его прав на ПирЕ.
– Что ты с ним нянчишься, Йовил?
– Наше совещание записывается, – холодно указал Престейн. – Предложение капитана зарегистрировано. – Он повернул свое застывшее лицо к Дагенхему. – Вы у меня на службе, мистер Дагенхем. Пожалуйста, оставьте все ваши замечания мне.
– И вашей собственности? – с убийственной улыбкой осведомился Дагенхем. – Вы и ваша проклятая собственность… Мы на грани уничтожения ради вашей собственности. Я не преувеличиваю. Если этой войне не положить конец, то больше уже войн не будет.
– Мы всегда можем сдаться, – заметил Престейн.
– Нет, – сказал Йанг-Йовил. – Этот вариант уже обсуждался и его отклонила Штаб-квартира. Нам известны дальнейшие планы Внешних Спутников. Они включают тотальную эксплуатацию Внутренних Планет. Нас просто-напросто выпотрошат, а потом выкинут за ненадобностью. Сдаться – все равно, что погибнуть.
– Но не для Престейна, – добавил Дагенхем.
– Скажем… за исключением присутствующих, – изящно поправил Йанг-Йовил.
– Ну, Престейн, – нетерпеливо потребовал Дагенхем, – Мы ждем.
– Прошу прощения, сэр?
– Выкладывайте все о ПирЕ. У меня есть идея, как выманить Фойла, но для этого необходимо знать все факты.
– Нет, – сказал Престейн.
– Что «нет»?
– Я принял решение воздержаться от выдачи информации о ПирЕ.
– Боже всемогущий, Престейн! Вы спятили? Сейчас не время ломаться.
– Все очень просто, Дагенхем, – заметил Йанг-Йовил. – Мое сообщение указало Престейну, как улучшить свое положение. Вне всякого сомнения он намеривается предложить эти сведения врагу в обмен на… имущественные выгоды.
– Неужели ничто не может вас тронуть? – презрительно бросил Престейну Дагенхем. – Неужели в вас ничего не осталось, кроме собственности?… Уйди, Джиз, все пропало.
Джизбелла снова джантировала в Звездный Зал.
– Доклад Бригады Коммандос, – сказала она. – Мы знаем, что случилось с Фойлом. Он у Престейна.
– Что?!
Дагенхем и Йанг-Йовил вскочили на ноги.
– Он покинул Марс на частной яхте, был сбит и подобран престейновской «Воргой».
– Будь ты проклят, Престейн! – вскричал Дагенхем. – Так вот почему…
– Подождите, – приказал Йанг-Йовил. – Посмотрите на него. Он, судя по всему, впервые это слышит, Дагенхем.
Лицо Престейна посерело, как пепел. Он попытался подняться и тяжело свалился назад в кресло:
– Оливия, – прохрипел он. – С ним… с этим подонком…
– Престейн!
– Моя дочь, джентльмены, некоторое… некоторое время занималась… определенной деятельностью. Семейный порок. Кровь… Я закрывал глаза… Почти убедил себя, что ошибаюсь. Я… Но Фойл! Грязь! Мерзость! Его надо уничтожить! – Голос Престейна перешел в визг и сорвался. Его голова неестественно запрокинулась назад, как у повешенного, тело забилось в конвульсиях.
– Эпилепсия, – коротко бросил Йанг-Йовил. – Подайте ложку, мисс Мак Куин. Живо! – Он вытащил Престейна из кресла, уложил на полу, и засунул ложку между зубами, чтобы уберечь язык. Приступ прошел так же внезапно, как и начался. Дрожь прекратилась. Престейн открыл глаза.
– Ничего страшного, – пробормотал Йанг-Йовил, убирая ложку. – Еще некоторое время он будет не в себе.
Неожиданно Престейн заговорил слабым монотонным голосом.
– ПирЕ – пирофорный сплав. Пирофор – металл, который испускает искры, когда его скоблят или трут. ПирЕ испускает энергию, отсюда «Е» – символ энергии. ПирЕ – твердый раствор трансплутониевых изотопов. Его открыватель был убежден, что получил эквивалент первичного протовещества, давшего начало Вселенной.
– О, боже! – воскликнула Джизбелла.
Дагенхем жестом прервал ее и склонился над Престейном.
– Как подвести его к критической массе? Каким образом высвобождается энергия?
