Текст книги "Живой (СИ)"

Автор книги: Alex Rousseau

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Если мне будет не похуй – буду редактировать главы прям до красоты, но если увидите, что вместо главы на вас смотрит какая-то шняга – значит, мне было похуй.

Простите

Когда всем подразделениям ЩИТа торжественно объявили, что был найден во льдах и «разморожен» живой Капитан Америка, у Брока подкосились ноги. Но командир группы огневой поддержки не мог себе позволить такое на рабочем месте, тем более, при подчинённых, поэтому все удивления пришлось оставить на потом, но уже добравшись домой, Брок порядком прихуел.

То, что Капитан Америка – герой войны, знали все; то, что сам Брок, подобно остальным, считал его своим кумиром, знал, слава богу, только он один; то, что Брок предал его, даже не успев познакомиться, знал весь СТРАЙК, Александр Пирс и подпольный филиал Гидры, на который они все работали уже два года. Это если официально. Один чёрт знает, сколько Пирс отдавал приказов на благо не страны, а своих идеалов, посредством ЩИТа.

Брок – наёмник, который за деньги мог бы и мать родную продать, если бы она была, конечно. Брок – серийный убийца на государственном окладе, и за вознаграждение он готов сливать кому угодно и что угодно, а его, это вознаграждение, Гидра гарантировала приличное. Наверное, это было, как минимум, не этично, а как максимум – грозило расстрелом всей группе, если бы правда вскрылась, но за два года Брок привык жить как на пороховой бочке и получать за это деньги с обеих её краёв, поэтому и ему, и всему СТРАЙКу было глубоко похуй, чьи идеалы они предают.

Так Брок думал, сколько себя знал. Работа наёмника проста: говорят – делай. Так бы и шло дальше, если бы не свежеразмороженный Капитан Америка, на которого вся страна молилась ещё с окончания войны. Ладно бы, легендарный Стив Роджерс проснулся и остался где-то на задворках, вышел бы на пенсию в свои девяносто шесть или купил домик с белым заборчиком в пригороде, но нет! Ему понадобилось снова лезть туда, откуда его только что достали – на войну. Официально они, понятное дело, победили в сорок пятом, но – Брок знал – война с того момента не прекращалась, и Капитана Америку, естественно, стороной не обошла.

Предавать чьи-то идеалы Броку было не впервой, но сейчас, смотря в честные голубые глаза, он наконец-то чётко осознавал, как низко на самом деле пал. Он не просто предавал страну, он теперь каждый день приветственно кивал Стиву Роджерсу, чтобы затем подняться к Пирсу и получить приказ уничтожить то, что Кэп защищал ценой жизни. И хорошо, если не своей. Но хуже всего, что Брок уже не знал, выбрал бы он другую сторону, будь у него ещё один шанс, или оставил всё, как есть.

– Кэп.

Брок вошёл в лифт и кивнул Роджерсу.

Будь проклят человек, сделавший в лифте ЩИТа прозрачным всё, кроме дверей. Знай Рамлоу, что Капитан там – пошёл бы пешком на самый свой тридцать второй этаж.

Не подозревающий о его душевных терзаниях Стив просто кивнул в ответ:

– Рамлоу.

Этим их общение обычно и ограничивалось, и Брок был поистине рад, когда случалось так. Но дни шли, и Капитану Америке и главе отряда его огневой поддержки пришлось научиться больше взаимодействовать друг с другом. И становилось всё хуже, потому что Кэп оказался не только героем войны и лицом с плакатов (весьма привлекательным и дрочибельным, но в этом-то Брок уж точно не признался бы), а ещё и «обычным парнем из Бруклина, пожалуйста, зовите меня Стив», и после каждой совместной миссии, видя улыбку одобрения на его лице, Брок чувствовал, что всё глубже вязнет во всём этом, запутывается в своей лжи и в безупречно честном Капитане Америке.

В какой конкретно момент совесть Рамлоу решила проснуться, мужчина бы не сказал. Может, это случилось, когда Кэп впервые назвал его по-неуставному, Броком; может, когда однажды хлопнул по плечу, будто они успели стать друзьями; может, как раз после этого, когда Брок вдруг с ужасом понял, что для Кэпа так оно и было.

Можно было обманывать Фьюри – этому одноглазому чёрту он ничего не должен; можно предавать родину – Брок успел побывать не на одной войне и давно понял, что эта самая «родина» – понятие растяжимое, и она также лжёт в ответ; можно служить врагам Капитана Америки, когда тот был героически погибшим солдатом, погребённым во льдах; но нельзя было предавать Стива, если тот считал тебя другом.

Брок не придумал ничего лучше, чем начать его избегать. Это вдруг стало сложнее, чем думалось, но по-прежнему казалось логичным – отодвинуться от того, кого предаёшь каждый день, и Брок честно пытался уверить себя, что это только для того, чтобы как-нибудь по неосторожности не раскрыться. Выработанная за годы работы в ЩИТе жёсткость въелась под корку, и даже себе Брок не признался бы, что просто не хочет привязывать Роджерса к себе, и однажды, когда придёт время Гидры, тому было не так больно от предательства.

– Рамлоу, зайдите ко мне.

Стив стоял в дверях тренировочного центра и выглядел… хорошо. Он всегда выглядел хорошо, сыворотку не просто так перевели, но каждый раз, как Брок смотрел на него, тот будто становился всё лучше и лучше, как винтовка, которую всё чистят, пока она не будет совсем охуенной. Насколько «совсем охуенным» может быть Кэп, если его «чистить», Брок боялся даже представить, хотя подсознание и подсовывало пару картинок, особенно, если до этого у Брока давно не было секса. Такие мысли помечались как «нерабочие» и если и обдумывались, то не в ЩИТе и уж точно не в кабинете Роджерса. Хотя иногда хотелось, и ещё как.

– Капитан.

Он придал голосу как можно больше сосредоточенности и профессионализма, исключив мысли о голых героях войны, но за одной проскочившей ассоциацией уже тянулся поток подобных, грязных и пошлых, которые никуда так просто не задвинешь.

Роджерс отошёл к рабочему столу, находя падд, и Брок шагнул ближе, игнорируя взбунтовавшиеся эмоции. Перед мужчинами были планы корабля и папка с досье, видимо, на пассажиров.

– У нас новая миссия, – Стив ткнул в падд, увеличивая карту. – Понадобится весь СТРАЙК, и нужно согласовать тактику атаки и отступления в случае неудачи. Вылетаем через три часа. Соберёшь своих?

– Куда я денусь, – по-неуставному ответил Брок. – Кто-то из «твоих» будет?

Они не так давно перешли на «ты», как бы сильно Брок этому ни противился, и он некоторое время ещё пытался убедить себя, что ему это не нравится, но все попытки были обречены на провал.

Стив кивнул, будто подтверждая мысли Брока.

– Наташа.

Рамлоу едва заметно поморщился: Вдову он не любил. Слишком умная, слишком наблюдательная, слишком обаятельная – всего слишком, чтобы не доверять. Это, наверное, было чем-то между лицемерием и паранойей, но двойной агент Брок Рамлоу не любил бывшего двойного агента Наташу Романову, и, насколько он мог судить, не любил взаимно. Хотя пока Вдова не собиралась копать под него или под его ребят – она оставалась лишь нежелательным союзником, от которого лучше держаться подальше. Брок искренне надеялся, что день, когда они объявят друг друга врагами, не наступит никогда или, что с его работой было вероятнее, наступит не скоро.

– Если всё пройдёт гладко – я проставляюсь.

Брок, не успев проконтролировать эмоции, округлил глаза. Стив – что? Видимо, недоумение всё ещё читалось на его лице, потому что Роджерс покосился на мужчину, едва заметно покраснел и пояснил:

– Пытаюсь влиться в коллектив. Пока кроме тебя я даже не знаю толком никого.

Он быстро отвёл глаза, как будто слукавил, если он вообще умел это делать, но Брок, сконцентрировавшийся на собственных переживаниях, не заметил.

Предложение выпить, пусть даже не тет-а-тет, было заманчивым и чертовски далёким от «держаться подальше и пытаться избегать», как планировал Брок изначально. Рёбра сжались, сдавливая, а во рту появился кислый привкус вины. Брок задавил всё это на корню, отвернулся и нарочито грубо и сухо ответил:

– Я передам парням – охуеют от счастья, – Стив поморщился, но поправлять не стал. – Только не спаивай Таузига – потом проблем не оберёшься.

– А ты не с нами?

Роджерс удивился, и от разочарования, просквозившего в его вопросе, Брока потянуло удариться головой об стену.

– Занят, – отрезал он, склоняясь над картой. – Так, покажи все имеющиеся входы и выходы…

Операция прошла удачно, если не считать Романову, которая снова что-то учудила. Не обошлось без приказа Фьюри – Брок понял это по сосредоточенному лицу Роджерса: нахмуренным бровям, губам, плотно сжатым в одну линию, и ледяному взгляду обычно лучистых голубых глаз. Таким Брок не хотел бы его видеть никогда (разве что в своей постели). Такое выражение лица было у Кэпа, когда что-то шло не по плану, а он уже знал, кто в этом виноват. Вдова невозмутимо сидела на месте второго пилота и лишь иногда невыразительно косилась на Стива.

На базе Брок быстро потерял его из виду, но и так было ясно, куда Кэп отправится. Брок почувствовал удовольствие от того, что у кого-то нашлись яйца сказать одноглазому манипулятору, какой он гандон. Вряд ли Роджерс использует подобные эпитеты, но суть – Брок надеялся – он передаст верно. Хотя как бы ни назвал Стив Фьюри, он бы не ошибся.

Поэтому-то Броку раньше было и не жаль предавать ЩИТ – эта шарашка прогнила до основания. Не считая того, что треть её работала на организацию, с которой должна была бороться, так ещё и любой, умудрившийся занять место мало-мальски значимого начальника, тут же начинал сражаться как минимум на два фронта, и в лучшем случае – на государство и на себя, а в худшем… ну… как Брок.

– Мы можем поговорить?

Голос Роджерса остановил Брока у самого лифта. Мужчина обернулся и посмотрел на Кэпа, неосознанно отмечая, как тому всё же идёт гражданское: светло-серая майка едва доходила до середины плеча и совершенно не прикрывала мышцы; протёртые бежевые штаны были будто из секонд-хенда, и Брок едва удержался, чтобы не закатить глаза – зарплата у Роджерса наверняка была лучше, чем платили в Гидре, а одевался тот всё ещё как парень из довоенного Бруклина. Не то, чтобы ему не шло – сидело всё на Кэпе – дай бог каждому, но Брок не мог отделаться от мысли, что мечтает запихнуть его в свой джип и отвезти в магазин за новым гардеробом. То, что это было связано с раздеванием Роджерса, в расчёт не бралось.

– Что-то случилось? – спросил, наконец, Рамлоу, когда молчание затянулось.

Он понял вдруг, что неприлично засмотрелся, и никто его не остановил.

Стив задумчиво гипнотизировал кнопку вызова лифта, а затем тоже будто очнулся, посмотрел на Брока растерянно и кивнул.

– Узнал кое-что не очень приятное.

«Не очень приятное» с лексикона Роджерса переводилось как «ёбаный пиздец».

«Не очень приятное» лицо было у Стива сегодня, когда они возвращались на базу, или когда операцию, которую готовил Роджерс, передали агенту Такерман, или когда Брок со Стивом впервые зашли после работы в бар, а через минуту их обоих вызвал Фьюри.

«Не очень приятное» лицо Брок не любил.

– Чем тебе помочь? – вырвалось у него прежде, чем он успел подумать.

Стив поднял уставшие глаза, и Брок только заметил, каким измотанным тот выглядит: широкие плечи поникли, взгляд к концу дня потускнел, как грозовое небо, а вся поза будто говорила «заебали», только не такими словами, а чем-то более вежливым, вроде «говорите, что хотели, сделаю все, что в моих силах, но не спрашивайте, всё ли со мной в порядке, потому что это не так». Но когда Стив нашёл глазами взгляд Брока, складка на лбу разгладилась, и он будто вздохнул свободнее. Броку не должно быть так приятно от этого, но ему было.

– Что насчёт посидеть в баре сегодня вечером? В том же, что в прошлый раз, – Роджерс не дождался ответа и продолжил. – Познакомлю тебя с моим другом, его зовут Сэм.

Брок подавил в себе первый порыв согласиться уже на «что насчёт», и сосредоточился на своём плане. Чем дальше от него Роджерс – тем меньше проблем у них обоих и у всех его парней из СТРАЙКа, а подставить их Брок хотел бы в последнюю очередь – заставлять его людей отвечать за то, что их командир – беспринципный двуличный мудак, было бы нечестно.

Нужно было отказать. Сказать «нет». Это же не сложно!

– Прости, Кэп, много работы, – как можно правдоподобнее ответил он наконец. – Надо ещё написать отчёт – ты сам завтра первый с меня его и спросишь.

– Завтра суббота.

«Да, верно. Суббота» – запоздало понял Брок.

Невозмутимая поза уже отдавала напряжённостью, и как отмазаться от такой желанной компании, он уже не знал. Стив покачал головой, явно неправильно понимая молчание Брока, и быстро заговорил, отчаянно смущаясь:

– Не хочешь идти – так и скажи, я не заставляю, просто предложил.

– Я…

– Что-то случилось? – в голосе Роджерса послышался живой интерес, будто ему правда было дело до Брока. – Я тебя чем-то обидел? Мы вроде хорошо общались, и я подумал, было бы неплохо подружиться, раз мы работаем вместе. Да и ты вроде хороший парень…

Это было совсем плохо. Брок понятия не имел, что отвечать на это. Солгать? Сказать, что не заинтересован в дружбе с Капитаном Америка? – идиотизм, в это даже никто не поверит!..

– Давай перепихнёмся, – вдруг выпалил он, сам охуевая от того, что ляпнул. – В смысле, ты мне нравишься. И как человек, и как… мужчина, – Стива так переклинило, что он

до сих пор приходил в себя, и Брок быстро продолжил, сочиняя на ходу. – Но неуставные отношения в ЩИТе не приветствуются, да и ты не по мальчикам, так что лучше мне держаться от тебя подальше, верно? – лифт остановился и звякнул. – Вот и мой этаж. Пока, Кэп.

Он пулей вылетел в фойе, как только створки раскрылись, оставляя в кабине ошарашенного Роджерса. Двери снова сомкнулись прямо перед его лицом.

Что за хуйню он сейчас, блять, сморозил?! Такая отговорка была, как минимум, не лучшим решением в жизни Брока, но хотя бы терзаться угрызениями совести ему больше не придётся, если всё сработает, и Кэп отстанет.

Залезая в салон своего припаркованного чёрного мини-танка, Брок не переставал думать, как это всё было глупо. Хотя… С одной стороны, ему и врать не пришлось, а с другой – во время войны такие отношения не то, что порицались, они наказывались законом, так что это могло бы отпугнуть Роджерса.

Если подумать, это было не только не глупо, а даже умно. Осталось только справиться с болью в груди, когда завтра, вместо приветственного и уже привычного «Рамлоу», Брока встретит тишина.

«Не завтра, – поправил он себя. – Завтра суббота. В понедельник».

Но с одиночеством и с тишиной он уж как-нибудь справится – ему не привыкать.

========== 2. Начало конца ==========

Брок прекрасно осознавал, что его вчерашние слова положили начало концу. Этим всё и закончится, и Рамлоу всячески пытался убедить себя, что он так и хотел, что так будет лучше для всех, и что они нахуй друг другу не сдались. Если Стиву и нужен был друг в лице лейтенанта Рамлоу, то точно не с гейскими наклонностями. Оставалось только порадоваться: никаких подозрений, никаких предательств близких друзей (никаких близких друзей), а сам Брок будет настолько далеко от Кэпа, насколько получится. Он должен быть счастлив, вот только радоваться что-то не хотелось.

Брок скосил глаза на такого же хмурого Роллинза, опрокидывающего в себя третью стопку подряд. Что случилось у друга, Брок не знал – Джек не рассказывал, а он и не спрашивал: в конце концов, у них обоих были свои секреты.

– Тебя не заебало то, чем мы занимаемся? – вдруг спросил Роллинз.

Брок даже дёрнулся от неожиданности.

– Что?

Они сидели в баре, где Кэп появился бы в последнюю очередь, но это, конечно же, было просто совпадением, а не попыткой его избегать, и систематично напивались. В вечер пятницы это не просто можно, а практически положено по уставу, и Брок старался не думать, как хреново ему будет завтра с утра.

Роллинз отодвинул пустой шот и покрутил в руках ещё наполненный стакан, перекатывая внутри его золотистое содержимое.

– Вся эта хуйня с игрой на два поля, – глухо пояснил он. – Меня это достало.

Брок настороженно огляделся. Они забились в самый угол переполненного бара, так что отсюда их было не услышать, но глаза и уши были у всего, тем более – у ЩИТа и Гидры. Одна из проблем двойных агентов – приватный разговор может подслушать любая из организаций.

Но на них никто не обращал внимания, и Брок немного расслабился. В конце концов, они же не обсуждают, как свергнуть Фьюри или Пирса. По крайней мере, пока.

– Поначалу было похуй, – продолжал Роллинз задумчиво, даже не удостоверившись, слушают ли его. – Мне хорошо платили – я работал. Но сейчас… – он отхлебнул из стакана сразу половину. – Мы работаем на Гидру, которая убила Кэпа, и мы работаем с Кэпом. И это не просто работа – это предательство… Понимаешь?

Брок понимал. Он кивнул и тоже выпил – на трезвую голову вести такие разговоры было невозможно.

– Сложно не понять, – хрипло отозвался он. – Мы знали, на что шли, когда соглашались. И знали, что будет, если не согласимся.

– Только не пизди про «не было выбора», командир! Сменить сторону для двойного агента – как яйца почесать. Мы могли их сдать…

– Заткнись, – шикнул Брок, – не трепись про такое… в людном месте.

– Ты тоже об этом думал, – констатировал Роллинз, внимательно смотря на друга. – Думал послать обоих нахуй и съебаться в закат.

Брок устало вздохнул. Сложно было не думать, когда у тебя с двух сторон приставлены пушки к голове. Но бросить всё сейчас? Фьюри он уже предал, предаст Пирса – и за его головой начнут охотиться и ЩИТ, и Гидра. Хотя «начнут охотиться» – громко сказано. Брок не настолько крупная рыба, чтобы посылать за ним погоню. Скорее, пристрелят по-тихому, и всё. Может, дадут с Роллинзом попрощаться, если тот тоже попадётся, и их будут убивать в одном месте. Не такой судьбы Брок хотел бы себе.

– Не важно, о чём я думал, – наконец, сказал он. – Мы увязли в дерьме, из которого просто так не выбираются. Встанешь на одну сторону – другая тебя раздавит.

– А что, если есть ещё одна сторона? Третья?

Брок вопросительно посмотрел на Джека, пытаясь понять, что он имеет в виду. По бесстрастному лицу Роллинза было ничего не разобрать, и Рамлоу даже восхитился его выдержкой – со стороны никто бы не сказал, что они здесь обсуждают гос. переворот.

Наконец, даже до пьяного мозга Брока дошло: Джек говорил о Роджерсе. Но какая из него «третья сторона»? Он не мог разглядеть под своим носом Гидру и хотел подружиться с одним из её агентов, да и вряд ли стал бы доверять перебежчикам, если они решат снова «стать на путь истинный».

А ещё Брок меньше всего хотел идти к Кэпу, чтобы во всём признаться.

– Если ты о Роджерсе, то это не вариант, – помолчав, ответил Рамлоу. – Он даже не знает, что тут творится.

– Узнает.

Голос Роллинза прозвучал настолько уверенно, что Брок нахмурился. Наконец, до него дошло.

– Хочешь…

Он замолчал, не собираясь произносить этого вслух, но догадливый Джек как всегда понял без слов и кивнул.

– Пиздец, – заключил Рамлоу. – Мне ты это зачем говоришь?

– Потому что ты мой друг. – он невозмутимо пожал плечами. – Даже если ты не будешь рядом со мной, то ты будешь в безопасности, когда всё полетит в ебеня. Если ты не со мной, то тебе пора сваливать.

– Блять, Джек, ты хорошо подумал? Этот еблан костьми ляжет, устроит в ЩИТе переворот и разберёт Гидру по кирпичикам. И что останется у нас?

– Чистая совесть – это многовато, конечно, но я хотя бы перестану чувствовать себя куском дерьма. Кэп – хороший мужик, командир. Он не заслужил всей этой хуйни.

Брок опрокинул в себя остатки виски и не мигая уставился на друга. Было ясно, что Джек уже принял решение и не отступится, что бы Брок ни сказал. Ему оставалось только поддержать или попасть под раздачу.

Он отставил пустой стакан и кивнул.

– Дай мне неделю со всем разобраться. Не обещаю, что поддержу, но… скажем так: если Пирс прикажет тебя убить – я этого не допущу.

Джеку этого было вполне достаточно.

Стив не знал, что делать. Не то, чтобы он часто получал признания в любви хотя бы от женщин, а о мужчинах даже речи не шло. Или «ты мне нравишься» – это не признание в любви? Как разобраться в этом веке, где в постель ложатся с первым встречным; где сказать «я хочу тебя» проще, чем «я тебя люблю»; а мужчина может вот так запросто быть с мужчиной?

Стиву нужен был совет. Будь здесь Баки, он бы быстро разъяснил всё, он в отношениях разбирался, но о чём говорить, если Баки нет.

Воспоминание о друге горько кольнуло в сердце и глухой болью отозвалось в горле. Нужно перестать думать, иначе это не прекратится.

Рамлоу. Вот о чём нужно было поразмыслить. Можно посоветоваться с Наташей, ей можно было доверять – это Стив уже понял, но она даже в этом странном веке оставалась девушкой, и спрашивать такие вещи у неё казалось Стиву дикостью.

– Алло, – послышался торопливый голос.

– Привет, Сэм. Это Стив Роджерс.

Сэм был ещё на работе и оказался не против встретиться. Машину Стив не водил, и до реабилитационного центра добирался на своих двоих. Ему нужно было проветрить голову, а ничто не помогало в этом так, как пробежка на свежем воздухе. Но всю дорогу его не отпускало ощущение, что это был, фактически, «бег от проблем», а таким Стив никогда не занимался и начинать сейчас не хотел.

– Что-то случилось?

Они устроились в пустом классе для занятий, когда последние посетители вышли, вежливо прикрыв за собой дверь. За окном стремительно темнело, и Стив сквозь стекло провожал прохожих задумчивым взглядом. На Сэма смотреть было неловко.

– И да, и нет, – ответил он, наконец. – Ничего серьёзного, но мне нужен совет.

Сэм кивнул и молча ждал, пока Стив первым заговорит, а тот попросту не знал, с чего начать.

– Один мой коллега сказал, что я ему нравлюсь.

Сэм заинтересованно, но не особо удивлённо кивнул, будто не услышал ничего нового:

– Думаю, не ему одному.

– Нравлюсь как мужчина, – уточнил Стив, с опаской косясь на друга.

– Ага, понял. И?

– Это… всё.

Сэм недоумённо поднял брови.

– И что мне тебе посоветовать? – уточнил он.

Похоже, он искренне не понимал, в чём тут проблема, и Стив не знал, то ли он сам так отстал от мира, то ли это Сэм такой продвинутый. В его веке, когда один мужчина признавался в любви другому, его как минимум осуждали. Он посмотрел на Сэма, пытаясь лицом передать суть проблемы.

– Как мне быть?

– В смысле, ты не знаешь, как его отшить? – уточнил Сэм. – Или как ответить взаимностью?

Теперь растерялся Стив. Сэм имеет в виду ответить взаимностью Броку? Он понял вдруг, что даже не думал о таком. То есть, конечно, думал, но не как о будущем, а в теории.

Это была даже не возможность, это была навеянная однажды мечта, давно забытые и запрятанные глубоко фантазии, которым было не место в военное время и которые не должны были вскрыться сейчас.

Но Сэм спрашивал серьёзно, без тени насмешки или презрения. Он ждал ответа, но его у Стива не было. Что он мог сказать, если гасил в себе подобные мысли всю жизнь, если, влюбившись однажды, не только перестал интересоваться остальными, но и понял, что должен уничтожить любые желания подобного рода?

– Я… не знаю.

– Он тебе нравится? «Как мужчина», – передразнил Сэм беззлобно, видя, как Стив от этого смущается и краснеет. – Возникает желание, не знаю, обнять? поцеловать? заняться…

– Так, всё, я понял! – остановил его Стив, чувствуя, как лицо заливает предательская краска.

– Ну так что?

– Я не думал об этом так… далеко, – Стив тяжело вздохнул. – Сэм, я буквально из другого века, и в моё время такие отношения были не просто запрещены, за них можно было, как минимум, отправиться в дом для душевнобольных.

– Старик, сейчас всё по-другому, – мягко ответил Сэм. – Однополым семьям можно встречаться, жениться и заводить детей, и если ты скажешь миру, что тебе нравится мужчина, то никто тебя за это осуждать не будет. И уж тем более не упрячет в психушку.

– Да, – Стив растерялся, не зная, что ответить, – но это всегда считалось неестественным…

– То есть тебя больше заботит, что подумают о тебе люди? – Уилсон хитро прищурился. – А с проблемой «нравятся ли тебе мужчины» мы определились?

– Да… нет… Сэм!

Мысли в голове мешались, и Стив, наверное, впервые в жизни чувствовал себя настолько беспомощным. Нравится ли ему Брок? – определённо, да. Хочет ли он с ним близости? – возможно. На первый взгляд всё было просто, но не для парня из другого века.

В голове будто всю жизнь была стена, в которую Стив однажды врезался ещё подростком, а сейчас её вдруг подняли и разрешили шагнуть на другую сторону, туда, куда всегда хотелось: вроде препятствий больше нет, но горький опыт подсказывает, что снова будет больно. Стив никогда не считал себя трусом, но сейчас ему было безумно страшно открыть миру то, в чём он даже себе боялся признаться, и увидеть, как мир отворачивается в ответ. Сэм был прав: проблема действительно была только одна.

– Стив.

Уилсон видел состояние друга, но не знал, что сказать. Одно дело – когда поддерживаешь малознакомых людей, хоть и понимаешь их проблемы, и совсем другое – пытаться помочь другу.

– Ты больше ничего не должен этому миру. Ты уже умер за него раз, потерял своих близких в другом веке, а теперь работаешь на правительство, ежедневно рискуя жизнью. Ты имеешь право жить для себя. И если тебе нравится кто-то, и ты нравишься ему в ответ – в чём проблема? – Видя, что Стив всё ещё колеблется, Сэму пришла в голову одна мысль. – Смотри. Представь, что я на твоём месте. Пришёл к тебе и сказал, что я гей. Что скажешь?

– Что ты волен любить, кого хочешь, и я всегда тебя поддержу.

Он ответил не задумываясь, всё ещё мыслями ушедший в себя, и только потом очнулся, увидев лицо Сэма. Уилсон тепло улыбался и заметно торжествовал.

– Не ставь других выше себя, Кэп, – закончил Сэм свою мысль и поднялся.

Стив встал следом, чувствуя, как в груди расползается непривычное и давно забытое тепло. Раньше он чувствовал такую поддержку только от мамы и от Баки. Похоже, в Сэме он и правда не ошибся.

– Тебе должны платить больше, ты знаешь? – шутливо сказал он, пытаясь скрыть неловкость.

– Боссу моему скажи, – Сэм усмехнулся, стряхивая с себя напряжение. – Пойдём, прогуляемся до бара? Знаю здесь поблизости отличное место. Или ты не пьёшь?

– Не пью, – подтвердил Стив, – но с удовольствием составлю тебе компанию.

Всё вдруг стало простым и понятным: он может любить кого угодно, даже мужчину, и не чувствовать постоянную вину за это; может ответить Броку взаимностью и больше не скрывать хотя бы от самого себя, что постоянно заглядывался на его поджарое накачанное тело; может позволить чувствам и мыслям захлестнуть разум, наконец-то не выбивая их из головы, ведь «это противоестественно, мерзко и грязно». Стив будто глотнул свежего воздуха впервые за… год? век? жизнь?

На сердце было легко и светло этим тёмным вечером, и лишь один червячок обиды остался: не отпускала мысль, что всё могло бы быть иначе, будь у Стива эта свобода в другом времени или будь здесь человек оттуда.

Глухая привычная боль попыталась снова заполнить его собой, но Стив уже привычно мягко её отодвинул – уже ничего нельзя было сделать.

Как только они вошли, Стив понял две вещи: идея пойти с Сэмом в бар была плохая – раз, и к серьёзному разговору с Броком он был ещё не готов – два. За одним из столиков сидел сам лейтенант Рамлоу в компании сержанта Роллинза, и они планомерно напивались, очевидно, скорее с горя, чем от радости.

– Стив, ты что? – Сэм удивлённо посмотрел на остановившегося друга, а затем проследил за его взглядом и догадался. – Это, что, тот самый мужик?

– Да, – нехотя ответил Стив, не сводя с Брока глаз. – Я должен с ним поговорить? – прозвучало скорее вопросительно и слишком уж неуверенно.

Не в это правилах было отступать или отнекивается, а уж тем более – откладывать на потом то, что нужно было сделать сейчас, пока он всё решил, потому что хвалёная капитанская храбрость испарялась всё быстрее с каждой секундой.

Сэм мельком взглянул на друга и кивнул.

– Тогда пошли.

Брок, сосредоточенный на разговоре с Джеком, заметил появление Стива слишком поздно, когда бежать уже было бессмысленно и некуда.

Роджерс подошёл к их столику неспешно и уверенно, выглядя при этом до поджимающихся колен решительно и так чертовски правильно, что нетрезвый мозг Брока с удовольствием отметил пару ситуаций, где мог бы пригодиться такой решительный и подчиняющий себе Стив. Так как Рамлоу был откровенно пьян, то и фантазии его остановить было некому.

– Привет, – Роджерс поравнялся с их столиком и растянул губы в дружелюбной улыбке, – не против, если мы к вам присоединимся?

– Какими судьбами, Кэп? – Джек явно соображал быстрее Брока, хоть выпил и больше. – Садитесь.

– Я Сэм, – друг Роджерса не стал дожидаться, пока его представят, и первым протянул руку

– Джек Роллинз, – кивнул тот в ответ, пржимая протянутую ладонь.

Стив все это время не сводил глаз с Брока, пытаясь поймать ответный взгляд, но Рамлоу упорно его избегал.

– Мы можем поговорить? – не выдержал Стив, наконец.

Понимающий Сэм ушёл к барной стойке, прихватив с собой Роллинза, и Стив присел за стол напротив Брока.

Похоже, сейчас будет душеспасительная речь, а этого Рамлоу даже после стольких рюмок не смог бы выдержать.

– Знаю, что ты хочешь сказать, Кэп, – заговорил он, пока Стив не успел что-то сказать. – Не надо.

– Не знаю, что подразумеваешь ты, но я хотел сказать, что ты тоже мне нравишься, – Брок взял со стола стакан, намереваясь допить, и только потом до него дошло, что Стив только что сказал. – Так что если ты говорил не подумав или уже поменял своё мнение, то скажи сейчас – я пойму.

Он неуверенно посмотрел на Брока, всё ещё слишком смущённый для девяностолетнего, но тот только молчал, пытаясь переварить услышанное. Выходило, откровенно говоря, хреново. Устав ждать ответа, Стив решился:

– Но если я тебе всё так же… То есть если ты меня… в меня… Мы могли бы попробовать?..

Он выглядел, как мальчик, впервые сделавший понравившейся девочке что-то приятное вместо дёрганья за косички (Брок отогнал мысли о приятном в исполнении Роджерса). Стив смотрел из-под опущенных ресниц и часто-часто моргал, заметно смущаясь и нервничая.

Потом Брок винил во всём алкоголь, но в тот момент, смотря на такого открытого и искреннего Роджерса, который стеснялся, как подросток, все разумные доводы выветрились из головы, и остались только желания – плотские, низменные и другие, более трепетные, такие, от которых голова кружилась и в животе летали бабочки. О таких желаниях Брок не рассказал бы никому, даже Роджерсу, хотя он бы, наверное, и понял.

Кэп ждал ответа, привычно сосредоточенный и непривычно краснеющий, и Броку пришло в голову, что он наверняка впервые пробует что-то с мужчиной, но выбрал именно его, Брока, совершенно непонятно за что. От этих мыслей становилось слишком хорошо.