Текст книги "Яблочный Остров (СИ)"

Автор книги: Алёна Яблочкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 2. Странный бородач

13 августа 20** года, 08:55

Солнечный луч, с любопытством бродивший по голой пятке, разбудил меня крошечной точкой тепла. Я приоткрыла сонные глаза. Одеяло наполовину сползло вниз, и ноги холодило гулявшим по комнате ветерком. Окно из упрямства так и осталось на ночь открытым, и если так называемый шелки, которым стращал меня Деклан, и приходил, то отнесся к моему сну с максимальным уважением.

Нежный уют постельной норки, образованной пышной периной и скомканным одеялом, не хотел выпускать меня из своих объятий. Минут десять я пристально разглядывала потолок и думала о своих снах. По верхним углам стен дрожало тонкое серое кружево паутины, воровато сотканной невидимыми пауками. Результат кропотливого недельного труда. Заметен он был лишь при игре света и тени на клейких бусинах паучьей слюны.

Последние шесть лет сны мне снились неизменно однообразные и тусклые, как выцветший от стирки бабушкин платок. Такие сны принято называть чёрно-белыми, но я знала: всё это утрированная фигня. На самом деле цветов было три.

Белый, чёрный и серый.

И все сюжеты снов походили на немые короткометражки начала двадцатого века. Чаще всего в них мелькали бесконечные лестницы с выщербленными ступеньками, на которых валялся разный хлам, и неподвижно росли вверх ядовитые грибы заброшенных зданий, пронизанных некой «эстетикой полураспада». Последнюю фразу я переняла от подруги с хипповым мышлением после одной-единственной экскурсии по мёртвым городкам России и теперь никак не могла отделаться от этого убогого клише. Сны постоянно шептали мне на все лады по-насекомьи зудящими голосами:

«...это не мы... это твоя жжжизнь... она закисссслилась эссстетикой полурассспада, как два блюдечка с твоим любимым молоком... попробуй его на вкуссс, детка, и рассскажжи нам, что ты почувствуешшшь...»

Однако этой ночью мне приснились не безжизненные городские джунгли, а холмы. Чёрный и серый окрас, и ни малейших признаков белого. Серое блестело во тьме, вздрагивало и тяжко дышало, как огромное пульсирующее сердце, и я ощущала непреодолимое желание дотронуться до него. Даже теперь, когда проснулась.

В дверь робко поскреблись.

Я резко села в кровати, прижав колени к груди, и одеяло окончательно сползло на пол.

– Кто там?

– Стелла, милочка, вы встали? – намекающе-вежливо проворковал звучный голос Лиши. – Мы в это время садимся завтракать. Присоединяйтесь к нам!

Я посмотрела на часы-кукушку. Девять утра. Спать всё ещё хотелось, но в желании больше фигурировала утренняя лень, а не настоятельная потребность организма. Ворчание желудка поддержало хозяйку дома с неожиданным энтузиазмом, напоминая о чрезмерной скудности вчерашнего питания.

– Минутку! – громко сказала я и свесилась с кровати к распахнутому чемодану, чтобы найти прикид попроще.

Деловой костюм, наспех брошенный прошлым вечером на спинку колченогого стула, приобрел в моих глазах коварные качества. Одинокий островок, живущий в мелькании дней своей простой диковатой жизнью, превращал меня из элегантной городской леди в неуместную достопримечательность на ножках.

Минуты оказалось недостаточно, потому что джинсы таинственным образом исчезли. Я точно помнила, как запихивала их на самое дно чемодана вместе со скромно завернутыми в пакетик ботинками из мягкой черной кожи. Но ботинки были на месте, а джинсы – нет.

Какого черта, а? Получается, что какой-то мерзавец копался в моей одежде, пока я спала?!. Это просто сказочное свинство. Если только память о джинсах не моя личная, первая в жизни галлюцинация. В расстроенных чувствах я плюхнулась на пол и вцепилась в свои растрепанные кудри. Это помогло мне прийти в себя.

Равномерный скрип, раздавшийся в комнатной тишине, задвинул беспокойное недоумение на второй план. Из часов выполз источник звука – жердочка с крохотной деревянной кукушкой, которая тыкалась в заевшие створки с ослиным упрямством, но без единого «ку-ку». Видимо, это было как-то связано с неполным открытием механизма.

Чемодан снова притянул взгляд.

– Гадская шизогония! – с раздражением буркнула я и принялась за поиски аналога испарившихся джинсов.

Через десять минут я вышла из комнаты в белой рубашке, чёрных облегающих брючках с удачным свойством тянучки и в тех самых мягких ботинках, которые нравились мне больше, чем кроссовки, и при этом обладали всеми достоинствами последних. Через локоть был перекинут пиджачок в тон обуви.

Запах жареных сосисок, бекона и полноценной яичницы безошибочно привел меня на кухню, где за столом восседало всё семейство Тьерблэгов. Отчаянно зевающий Деклан при моем появлении вместо приветствия состроил умеренно дружественную гримасу.

– Доброе утро, – я сверкнула профессионально-вежливой улыбкой и выразительно посмотрела на него. – Мне бы умыться. Где это можно сделать?

Лиша уловила мой намек и охотно определила сына в провожатые, чему тот совсем не обрадовался.

– Умывальник во дворе, – проворчал он, распахивая заднюю дверь.

Я безрадостно хмыкнула. Жаль, что в своих представлениях о сельском «комфорте» тут сложно ошибиться.

Грязно-белый умывальник скрывался под разросшимся кустом шиповника, облюбовавшего себе восточный угол дома. Я обошла его по периметру, брезгливо оттягивая момент соприкосновения, затем поймала взгляд откровенно потешавшегося Деклана и спрятала замешательство за напускным безразличием.

Парнишка громко фыркнул.

– Смотрите сюда, дамочка. Поднимаете вот этот штырек снизу вверх, и начинает литься вода. Это типа затычки, ясно? – он развернулся, чтобы продолжить прерванный завтрак.

Увлекшись изучением примитивного приспособления, я не успела остановить его, чтобы выяснить насчет душа. Впрочем, и на этот счет меня терзали мрачные предчувствия.

Внезапно над головой послышался быстрый топоток, будто там пробежало несколько тараканов с железными подковами. Похолодев, я инстинктивно отпрыгнула в заросли шиповника и только после этого задрала голову. Колючие ветки жадно царапнули мою тонкую кожу через хлопковую ткань рубашки, и белом фоне мгновенно выступила россыпь красных пятнышек.

На карнизе сидели две толстые маленькие чайки и синхронно изучали меня то левыми, то правыми пуговицами глаз, оранжевых и бессмысленных. Птицы были до того упитанные, что походили на лохматые колобки. Разинув рот, я несколько секунд оторопело глазела на них. Так вот какие мутанты бегали прошлой ночью по крыше Тьерблэгов! Должно быть, у них тут гнездо.

Одна из неуклюжих чаек-птенцов уронила с карниза каплю помета и воспроизвела несколько звуков, идентичных воплям кошачье-мартовской неудовлетворенности. От неожиданности я попятилась еще глубже в куст, не обращая внимания на впивающиеся в спину шипы, и пробормотала:

– Ничего себе... А я-то думала, пересмешничать только попугаи, скворцы и вороны умеют...

На мой голос с противоположной стороны косой крыши припрыгал еще один толстый птенец и выдал целую серию ультразвуковой автоматной очереди.

– Спокойно, спокойно, ребята, – хихикнула я, обходя умывальник через кусты и держась подальше от карниза на случай нового падения птичьих экскрементов. – Чего вы такие агрессивные? А ночью такие молчаливые были... вот и верь вам после этого.

Но мне не вняли. Более того – первые две чайки присоединились к третьей, и утреннее умывание продолжилось под аккомпанемент воодушевленной перестрелки. Очень хотелось заткнуть уши, но мне слишком были нужны свободные руки.

– Вот чистое полотенце, милочка, держите!

На крыльцо вышла Лиша, протягивая мне махровый кусок ткани. На чаек она не обращала внимания, даже когда самая неугомонная из них просеменила на дверной козырек и щелкнула клювом в попытке ухватить блестящую заколку на макушке хозяйки.

«Эти пернатые – хапуги почище сорок», – подумала я и прикинула, не могли ли крикливые прыгуны умыкнуть ее джинсы. Вероятность такого события казалась спорной.

Традиционный ирландский завтрак, которым так любят потчевать гостиничных туристов, в реальной жизни совсем не такой плотный. Из всех составляющих, с упоением перечисляемых рекламщиками в цветастых буклетах – свиные сосиски, бекон, яйца, жареные грибы, помидоры, кровяная колбаса, белая колбаса, боксти*, ломти содового хлеба, – были только ярко-желтая глазунья с щедрым куском бекона, жареные грибы с одной-единственной симпатичной помидоркой, тост и крепкий сладкий чай с молоком.

К тому моменту, когда я приступила к завтраку, престарелая миссис Тьерблэг сочла ниже своего достоинства дожидаться избалованную городским режимом гостью и удалилась в свою комнату. Сестра Деклана пошла помочь ей подняться по лестнице, а отец семейства незаметно растворился в пасмурном свете трудового дня. Деклан дождался, когда мать выйдет из кухни с мусорным ведром, и беспардонно прокомментировал:

– Одёжка у вас еще попижонистей не нашлась? В такой ходить по острову – муравьев только смешить.

Я как раз с аппетитом жевала жареные грибы и при словах Деклана поперхнулась.

– К слову об одежке... – медленно протянула я. – Скажи-ка мне, юный имаго**, это не ты ночью джинсы мои свистнул?

Деклан вытаращился на меня с таким неподдельным изумлением, что все подозрения сразу стали смешными.

-Я?! Да нафига мне ваши джинсы? У меня свои есть!

11:20

Дневной свет преобразил городок до неузнаваемости. Если ночью улица казалась тревожными декорациями к эпопее времён Фродо Беггинса, то теперь Бла-Шнэхтэ превратился в мирную идиллическую лужайку. На каждом клочке земли, свободной от камня, белели маленькие звёзды-цветы, совершенно очаровавшие меня. Я присела на корточки, чтобы понюхать один из них.

– Какие симпатичные!

Деклан, увязавшийся следом из любопытства, сказал скучным голосом:

– Их тут полно. Шагу на обочину не ступить, чтобы не раздавить эти штуки.

– Я слышала, здесь и яблонь много, но что-то не вижу ни одной. Врут?

– Яблони... ну много. Дикие, в основном, кислятина мелкая... Растут везде, как сорняки. В лесу, правда, есть яблоневая роща, вот там яблоки вкусные. Только туда никто не ходит.

– Почему?

– Они ж не сами по себе выросли. Это владение народца из холмов.

Я молча смотрела на паренька, смущенная, как и вчера, его рассуждениями. В его устах «владение народца из холмов» звучало как «огород нашего соседа».

– А откуда ты знаешь, что яблоки вкусные, если туда никто не ходит? – спросила я наконец, но на этот вопрос Деклан предпочел не отвечать.

Я досадливо выпрямилась. Чистокровный ирландский день бурлил и переливался вокруг них в каждом порыве теплого ветра, в каждом облаке и запахе белых звездочек под ногами, который перебивал даже аромат тьерблэговских фрезий. Хорошо, что у неё никогда не было болезненной аллергии на цветочную пыльцу, иначе дышать стало бы проблематично.

При мысли о цветочных недомоганиях я, естественно, вспомнила о непосредственно интересовавшей меня теме.

– А где у вас тут медпункт?

– А вы что, заболели? – удивился Деклан.

– Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

– С чего вы взяли?

– Да ну тебя, – обозлилась я и двинулась вперёд. – Сама разберусь, раз ты такой зануда...

– Ладно-ладно, – смилостивился Деклан, обгоняя меня. – Идите за мной! Только вряд ли там открыто, с утреца медсестра навещает обычно, если кто из стариков приболел...

– А доктор Бойко?

– Да тролль его знает... – отмахнулся мальчишка. – Я с ним шибко не общался, пару раз короткий путь к пациентам указывал и всё.

И мы энергично зашагали по главной улице, держа курс в сторону северной половины городка. Далеко-далеко на горизонте стягивалась и густела дымка дождевых туч, гонимая морским бризом.

Белые занавески на фасадных окнах медпункта были наполовину задернуты, и мне не удалось разглядеть, на месте ли таинственный доктор Бойко. По каким-то своим мальчишеским соображениям (одним из них могла быть вчерашняя гостья Тьерблэгов, играющая в куклы) Деклан оставил меня изучать достопримечательность в одиночестве, но это было молодой женщине только на руку. Без свидетелей импровизировать куда проще.

Небольшой участок газона вокруг домика пророс всё теми же белыми цветами, а ко входу вела короткая дорожка, выложенная рыжими потрескавшимися кирпичами. Две ступеньки крыльца я перемахнула одним широким шагом и оказалась внутри, убедившись, что дверь не заперта. В груди разгоралось приятное возбуждение с привкусом адреналина, заставлявшее меня подмечать самые пустяковые детали: длинная скамейка вдоль стены в крошечной пустующей приёмной; пахнет лекарствами и грецкими орехами; дверь в основное помещение приоткрыта – оттуда доносится тоненький звук, похожий на симбиоз свиста и кряхтения. Заинтригованная, я сунула голову в дверной проём и спохватилась, что забыла постучать, лишь когда на меня уставились широко распахнутые серые глаза.

– Простите, я вас напугала, –  символически стукнув по деревянному косяку костяшками пальцев, я улыбнулась со всем дружелюбием, какое у меня нашлось на данный момент. – Можно к вам?

– Да, – высоким тонким голосом ответила неизвестная, белый халатик которой недвусмысленно указывал на род ее занятий.

Веснушчатое юное лицо медсестры в обрамлении прямых рыжеватых волос казалось довольно приятным. Глаза, чрезвычайно светлые даже для северянки, казались прозрачными и бесцветными, как вода. Ими она с сомнением рассматривала меня, вызывая странное чувство, будто на меня смотрит не девушка, а декоративный зайчик-альбинос.

– Меня зовут Стелла, я побуду на Иланна-Улэ некоторое время. Отдых, знаете ли... – я пожала плечами и рассеянно добавила: – Со страховкой у меня полный порядок.

– Я понимаю, – медсестра с умным видом покивала головой. – А я Сёльви. Неужели вы приболели, едва приехав на остров? Чем я могу помочь?

– Подскажите, как бы мне найти доктора? Местные, у которых я остановилась, сообщили, что здесь есть квалифицированный врач. Это чудесная новость! Хочу обсудить с ним своё здоровье. Что-то вчера мне стало нехорошо после переправы с мистером О`Малли...

– Дядя Шон не виноват, – вступилась за капитана Сёльви. – Это всё погода... Она у нас переменчивая.

«О нет, – мысленно взмолилась я. – Только не беседа о погоде! Еще один подробный разбор дождя или шторма – и ей придется вколоть мне успокоительное.»

– Так как насчет доктора?

Медсестра слегка зарделась, что наводило на любопытные мысли касательно мужского обаяния Бойко. Под моим весёлым взглядом она смутилась еще сильнее и наверняка желала провалиться сквозь землю. Спас достоинство юного создания возобновившийся свистяще-кряхтящий звук, на который я быстро развернулась и увидела белую лабораторную крысу. Зверёк копошился на письменном столе и верещал от раздражения – дорогу к подоконнику преграждала масса пробирок и колб в большом футляре.

– Ого!

– Вы не беспокойтесь, она ручная, – поспешила заверить Сёльви. – У нас тут некоторые реагируют на неё очень... бурно, но причин для этого никаких нет!

– Я не боюсь крыс, – завороженно сказала я. – Мне вообще животные нравятся. Даже люди.

Недоуменная пауза привела меня в чувство. Похоже, я расслабилась и сказала что-то неудобоваримое для собеседницы.

– Как её зовут?

– Не знаю. Богдан... э-э... то есть доктор Бойко называет ее просто крысой.

– Какой оригинал, – усмехнулась я.

– Его сейчас нет на месте, как видите. Навещает многодетную семью Мёрфи в Doirse gearán... Это надолго. Он же по детям больше специализируется, – Сёльви слегка вздохнула.

Я вернула ее с небес на землю:

– Doirse gearán? Это что еще за зверь?

– Деревня на развалинах замка. Ой, простите, я забыла, что приезжие редко гэлик понимают. Doirse gearán – это название деревни. Жалующиеся Двери.

Я задумалась. Осуществление знакомства обрастало новыми трудностями. Но что же... назвался груздем – смелее и без нытья лезь в кузов.

– Пойду туда, прогуляюсь, – решила я вслух, обвела взглядом помещение и высмотрела фотографию, лежавшую на столе.

С нее невозмутимо взирал в потолок симпатичный темноволосый мужчина со стянутой на шею медицинской маской. Досканально рассмотреть его можно было бы, только проявив очевидную бесцеремонность, но я и так знала, как он выглядит.

13:07

Здоровенные серые камни с белыми пятнами вырастали из земли повсюду, куда ни кинь взор. Приходилось постоянно смотреть себе под ноги. Пока я шла до этих пустынных мест, умудрилась трижды растянуться на тропинке, поскольку загляделась на медленно надвигающиеся очертания замка. Очень уж колоритное зрелище он из себя представлял. Камни, ярко-зеленая трава и солнце ослепляющим калейдоскопом обрамляли величественный пейзаж, отчего голова начинала немного кружиться, когда я вглядывалась вперед слишком пристально. Ветер усиливался, гоня тучи в мою сторону, но была надежда, что их пронесет мимо Иланна-Улэ.

Я размеренно шла по протоптанной дорожке и думала о фотографии.

Прозрачноглазая куколка-медсестра, без сомнения, влюблена в этого типа, Бойко. Обычная история... А что? Мужик видный. Привлекательная физиономия, тёмные глаза-омуты, чёткие черты. Детишек лечит. С братьями меньшими обращаться умеет. Благотворительностью вон занимается лично. Словом, положительный до тошноты...

Я с подозрением относилась к людям, чья репутация не имела изъянов. А у Богдана Бойко была именно такая репутация – во всяком случае, по тем материалам, которые были на него в редакции собраны. В этом было что-то неестественное, передернутое. Перекос-то, само собой, наличествует в любом человеке – в хорошую или плохую сторону, но совсем ничего плохого..? Это уже из области дамских бульварных романчиков в мягкой обложке.

«Вывести бы его на чистую воду, – размечталась я, поглядывая на грозовой горизонт. – И вообще... если он такой замечательный, то должен быть самовлюбленным. Как минимум. Болезнь всех известных людей...»

Новый камень на пути заставил меня споткнуться в четвертый раз, но теперь я сумела удержаться в вертикальном положении. Ноги гудели от непрерывной ходьбы, а главное – от предыдущих падений. Сильно болела ушибленная правая коленка.

Я присела на камень, на который только что налетела, и закатала штанину брюк. Коленная чашечка распухла и вдобавок расцвела длинной красной ссадиной, чуть кровоточащей.

Ирония судьбы: я искала доктора без актуальной причины, и причина нашла меня сама.

Увиденное серьезно обеспокоило. Не охромею ли я окончательно, пока буду подниматься к замку и спускаться через него прямиком к деревушке?.. Встав, я с преувеличенной предосторожностью топнула по земле. Колено ныло, но терпимо. Воодушевившись, я несколько раз подпрыгнула на правой ноге, убедилась, что сию секунду инвалидом мне стать не грозит, и импульсивно крутанулась вокруг себя в произвольном подобии танца.

Над головой прогрохотало, а следом за моей спиной раздался треск, как будто камни отозвались на призыв надвигающейся грозы.

– Ах, чтоб тебя петиолюс* скрутил..! Напугал-то как, уфф...

Из-за камня поднялся бородач, который улыбался мне вчера вечером на набережной. На нем была всё та же мешковатая куртка и потрепанная бейсболка.

– Извини, – сказал он со смешком, который подействовал на меня, как красная тряпка на быка.

– Что здесь смешного, интересно?

Мужик пожал плечами, но из вороха волос на его лице продолжали сверкать белые зубы.

– Прилег отдохнуть на травке, а тут ты... прыгаешь. Забавно было посмотреть.

Я почувствовала себя глупо, отчего на меня накатила досада. Отвернувшись, я бросила через плечо хмурое «Ну пока!» и поспешила ретироваться.

Торопясь оказаться подальше от неприятного бородатого весельчака, я целеустремлённо карабкалась на холм-обрыв, увенчанный замковыми развалинами. Вблизи каменное сооружение заслоняло половину неба и выглядело неправдоподобно огромным. Это производило подавляющее впечатление.

Раскаты грома становились мощнее, и к ним присоединились отблески далёких молний. Заморосил мелкий дождик, покалывая спину холодными каплями-иголками, и я развила прямо-таки фантастическую скорость, чтобы добежать до укрытия. Внешняя кольцевая стена Замка вместе с воротами была разрушена до основания, повсюду валялись ее детали – огромные валуны в шапках серо-зелёного мха, с которых торопливо спрыгивали тонкотелые ящерицы, потревоженные надвигающейся грозой и неожиданным вторжением. Однако внутренние ворота частично уцелели. Пробегая через них, я подозрительно покосилась на поднятую решетку – а ну как она вздумает рухнуть мне на голову, да и кто знает, в каком состоянии механизм?

Внутренний дворик – один из многих, судя по размерам огороженной стенами территории, – зарос сорной травой, которая наполовину засохла и не представляла интереса даже для неприхотливых баранов и овец. Каменный колодец скрылся в ее зарослях на две трети, отчего превратился в нечаянную, но смертельно опасную ловушку для любопытных туристов. Я успела пересечь дворик прежде, чем с неба хлынул ливень.

В ближайшую башню можно было попасть через вполне приличный проём в углу дворика. Спасая обувь от преследующих меня по земле первых потоков воды, я преодолела на одном дыхании два витка круговой лестницы, что вела на самую вершину.

«Надеюсь, ступеньки всё еще крепкие, – нервно подумала я. – Если лестница подо мной развалится, лететь придется долго...»

Но пережидать ливень у подножия башни не хотелось, да и мысль о прекрасной панораме, которая должна открыться из башенных бойниц, манила и соблазняла. От стен пахло плесенью, но благодаря гулявшим внутри сквознякам запах был ненавязчивым и казался даже приятной составляющей обстановки.

Подъем завершился на восьмом витке. Через боковое отверстие можно было протиснуться на плоскую поверхность уцелевшей ограды с высокими зубцами, но там бушевала непогода. Жадно ловя ртом воздух, я обошла круглую площадку башни, ничего интересного не обнаружила и выглянула в узкое окно. Сквозь водяную пелену поселение со смешным жалобным названием просматривалось плохо.

– Так-так, – пробубнила я под нос, вооружившись маленьким туристическим биноклем. – Что тут у нас...

При зрительном увеличении деревенские домишки, живописные издали, обернулись ветхими каменными сараюшками, на которые было тягостно смотреть. Еще одна иллюзия вдребезги.

– Вот так дела... – расстроилась я вслух. – Как там люди-то живут?

– Вот именно, – подтвердил голос за спиной. – Сплошная антисанитария. И что с этим делать будем?

– Без понятия... – машинально ответила я и подскочила от испуга. Бинокль радостно улетел в бойницу и исчез в потоке дождя. – Это снова ты?!.

Обычно я не тыкала взрослым незнакомцам, но с этим типом всё получалось как-то само собой.

– Это я, – не стал отрицать очевидного бородач.

– Какого эдеагуса**** ты за мной ходишь? – сурово осведомилась я.

– Эде... чего? – развеселился он.

– Неважно. Какого черта, в смысле!

В полумраке башенки чёрные, как угольки, глаза бородача поблескивали от сдерживаемого смеха.

– Такого же эде-черта, что и ты. От дождя спасаюсь.

В подтверждение сказанному с его безобразной куртки капала вода, образуя на полу лужицы.Выцветшие джинсы, когда-то синие, пузырями висели на коленях, серо-буро-малиновые кроссовки вот-вот запросят каши. На долю секунды мне стало любопытно, какого рода деятельностью он зарабатывает себе на пропитание. В таком прикиде можно было как бомжевать, так и руководить конюшней, что по здешним меркам – занятие уважаемое. Или, в конце концов, ловить рыбу в море.

Бородач смотрел на меня с тем особым интересом, с каким люди в цирке ждут очередного сальто-мортале от клоуна-эквилибриста. Глухое раздражение почему-то пошло на убыль. Я сказала примирительным тоном:

– Ладно... Извини, что набросилась вот так. Просто ненавижу, когда за мной следят, – и подумала: «Зато сама люблю это делать».

– Пустяки, – он пожал плечами. – Давай познакомимся, что ли, пока дождь не утихнет. Как тебя зовут?

– Стелла. Я тебя на набережной у причала видела, – добавила я.

– Я помню. По шляпе узнал, тут такие никто не носит. Ты в ней на киллера из черно-белых фильмов похожа.

– Ну спасибо, – с невольным смехом отозвалась я.

– На достопримечательности приехала посмотреть? – Бородач пытливо сощурился на меня из-под мокрого козырька бейсболки.

– Что-то вроде того. Но прямо сейчас мне они без надобности, я доктора ищу. Ты с ним случайно не знаком? Девчонка из медпункта сказала, что он какую-то многодетную семью сегодня навещает... у меня и повод есть, смотри! – я закатала штанину, чтобы продемонстрировать опухшее колено, но обнаружила, что собеседник меня совершенно не слушает, а вместо этого крайне озабоченно разглядывает рваную дыру на рукаве своей куртки. – Эй, я для кого распинаюсь?

– Э... да вот, думаю, как бы мне прореху зашить, – смутился бородач. – Нитка с иголкой, скажем так, не самые мои лучшие друзья. Ты что-то говорила про доктора..? Да, есть такой. Дай-ка я на твою ногу посмотрю, а то пока его разыщешь...

Я без особой охоты пододвинула колено к нему поближе.

– Кстати, ты так и не представился.

Бородач осторожно пощупал мою коленную чашечку, которая откликнулась на прикосновение тягучей болью, и только после этого ответил:

– Зови меня Дэном. Больно?

– Есть немного. Но я не хромаю. Наверно, просто ушиб, как думаешь?

– Думаю, ты права.

За разговором я не сразу заметила, что дождь начал медленно стихать. Панорама в прямоугольнике бойницы становилась всё отчётливее, как сбившееся, но удачно настраиваемое изображение на экране телевизора. Повеселев, я энергично подбежала туда и попробовала высунуть голову наружу, но в таком положении земля просматривалась отвратительно плохо. Несколько мгновений Дэн наблюдал за моими попытками высунуться подальше и наконец не выдержал:

– Ты что, решила броситься из башни и покончить жизнь самоубийством?

– Конечно, – удивилась я. – Нога распухла, ампутация неизбежна, так что я теперь, считай, инвалид на веки вечные. И как жить после этого?.. Как дождь закончится, поможешь мне найти бинокль, – без паузы уведомила я его. – Уронила я его из-за тебя, поэтому, как порядочный человек, ты обязан...

– ...жениться на тебе? – хохотнул Дэн.

Я наградила его кислым взглядом.

– Очень остроумно.

Усердный ветер справился с остатками дождевых туч минут через двадцать, и вынужденные пленники башни наконец смогли спуститься во двор. Пропажа нашелась по ту сторону разрушенной стены, где через несколько метров начинался обрыв. После падения бинокль зацепился за ветку чахлой ивы, и, высвобождая его ремешок, я едва не лишилась своей сумочки, которая слетела с плеча и плюхнулась на самом краю обрыва. Содержимое рассыпалось по траве.

– Лови! – взвизгнула я, с ужасом глядя, как исчезает в пустоте тюбик гигиенической помады.

Дэн молниеносно схватил сумочку за ремень и сгреб свободной рукой всё, что успело вывалиться оттуда на свет.

– Огромное спасибо... Если бы не ты...

– У тебя там что, алмазы? – усмехнулся Дэн.

Дрожащими пальцами я смахнула со лба холодный пот и занялась биноклем. К тому моменту, когда я справилась с задачей, мой новый знакомый уже успел запихать содержимое сумки обратно.

– Ты просто мой спаситель, – я признательно улыбнулась ему.

Дэн почему-то скривился, а затем посмотрел на меня с таким странным, непередаваемым выражением, что я опешила.

– Мне надо идти.

– А... ну да, конечно. Удачи.

Как только бородач скрылся в проходе внутренних ворот, я прислонилась к влажной стене и озадаченно почесала нос. Занятный тип. Хотя, возможно, на Острове просто так принято реагировать на благодарность? Так и не придя ни к какому внятному объяснению, я выбросила Дэна из головы.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

* Боксти (ирл) – картофельные оладьи из тёртого картофеля.

** Петиолюс – особый сегмент метасомы насекомых, соединяющий брюшко с грудкой, благодаря которому образуется "осиная талия", характерная для представителей подотряда Apocrita из отряда Hymenoptera.

*** Имаго (лат) – окончательная стадия индивидуального развития насекомых. Характерные признаки – полное развитие крыльев и наличие половых придатков на конце брюшка.

**** Эдеагус – копулятивный орган самца насекомого для полового процесса

*****An mac Dian Cécht shliocht ar Murphy (ирл) – Диан-Кехтов сын снизошел к Мёрфи. Прим. Диан Кехт (Dian Cécht) – могущественный сид-лекарь в ирландской мифологии, один из Туата де Дананн (Племён богини Дану)