Текст книги "Яблочный Остров (СИ)"

Автор книги: Алёна Яблочкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Яблочкина Алёна
Яблочный Остров

Место действия: четвертый брат Аранских островов, Ирландия. Иланна-Улэ – вымышленный остров. На реальных ири-островах (Араны) флора, фауна и тем более человеческое бытие отличаются от описанного.

Глава 1. Приезд

12 августа 20** года, 19:33

– Ух, ядреная погодка, а? – крикнул сквозь свист ветра Шон О`Малли и залихватски подмигнул через плечо.

Я зябко ежилась в углу рубки – единственном укрытии на маленьком пароме. Весь облик суденышка указывал на то, что оно не строилось специально для перевозки пассажиров, а было призвано на службу в добровольно-принудительном порядке с рыболовных марш-бросков.

"Don"t rock the boat!* – вызывающе скрипел старенький паром. – И нечего кукситься, дамочка! Не виноватый я, что не люблю людей, а люблю только рыбу! А ежели чего не по нраву, то скатертью дорожка – в Атлантике места много и по обе стороны воды... "

С того момента, как я покинула последний оплот относительно современной цивилизации в Килронане, крупнейшем населенном пункте острова Инишмор, прошло более трех часов. На вопрос, почему мы плывём так долго, О`Малли выдавал густой смешок и загадочную фразу: "Море с нами заигрывает, ей-ей! Плавали-знаем, отвечаю!.."

Я несколько раз вздохнула и попыталась смахнуть с бровей капли морской воды, но с волос их тут же натекло вдвое больше и даже просочилось за шиворот. Промокла я вовсе не от дождя, хотя с серого двойника морских волн действительно временами моросило (обычное дело в Ирландии!), а от особо коварного всплеска за бортом, куда мне необдуманно вздумалось заглянуть. Окатило водой – будь здоров...

"Всё, хорош ныть, – я призвала себя к порядку и расправила плечи. – Киснуть будешь потом, в тепле и уюте, а сейчас..."

– Мистер О`Малли... сэр!

Паромщик снова обернулся, приподняв кустистые седые брови. У него была примечательная внешность старого бородатого лепрекона, которую многие фотографы с удовольствием бы запечатлели в своих архивах для последующего размещения на туристических буклетах и праздничных открытках. Было заметно, что свою бороду он очень ценит, регулярно подравнивает и причесывает. Очень уж аккуратно она смотрелась на его широком румяном лице под картошечным носом.

– Мистер О`Малли, – с заговорщицкой улыбкой повторила я. – Уверена, что на Иланна-Улэ вы – важный человек и знаете каждого иланца, вплоть до последнего... Не так ли?

– Так ли, так ли, – передразнил меня ехидно-весёлый паромщик.

Было подозрение, что корни его веселья произрастают из маленькой скляночки, краешек которой выглядывал из нагрудного кармана непромокаемой жилетки, но грубая лесть сделала своё масляное дело.  Хитро поглядывая на меня, О`Малли сообщил:

– Ну, допустим, знаю. Особливо тех, кто явился недавно. Кого-то ищете?

Потупив загоревшиеся журналистской алчностью глаза, я скромно пробормотала:

– Ходят слухи, что здесь скоро появится знаменитый врач Бойко... я столько о нем слышала! Неужели это правда? Вот не верится. Что ему тут делать, интересно?

Оскорбившись за свой остров и его ценностную нишу, паромщик с жаром поддался на провокацию:

– А чегой-то вы думаете, что у нас ничего интересного нету? Дудки, еще как есть! Это вам каждый скажет... И доктор этот давно уже тут! Доктор Бойко, значитца.

– Вот как! – я скрыла усмешку и нарочито усомнилась: – А вы не ошибаетесь? Господин Бойко – мужчина обыкновенной внешности. Могли и перепутать.

Шон О`Малли возмущенно затряс бородой.

– Да чтоб меня черти съели! – поклялся он с пылкой ирландской патетикой. – Я имя его четко запомнил! Как сейчас, ясно помню, стояла та еще хмуротень, море буянило, рыбы да птицы попрятались, а этот доктор еще за борт гнётся посмотреть... прям как вы, леди, точка в точку! Хотя от волны он увернулся, половчее оказался, хе-хе... На палубе всё торчал, а ведь вокруг дождем вдобавок поливало! А ему хоть бы хны. Стоит, ногой постукивает так громко, будто требл-джигу надумал сплясать, щурится так с хитрецой в сторону Иланна-Улэ... А чего туда смотреть? За пеленой-то тумана и не видать ничего! Я еще, помнится, сказал себе тогда: "Непростой человек к тебе на борт пожаловал, Шон О`Малли, ой, непростой!" С таким прищуром только что-нибудь секретное и замышляют, а поди разбери – дело доброе аль непотребное?!.

По мере произнесения монолога паромщик распалился до крайности, лицо его застыло в мрачной мине, а сжатый кулак вознесся к пасмурному небу мясистым комком, передавая весь накал обуревавших О`Малли подозрений.

"Надо же, эмоциональный какой," – подивилась я, с любопытством глядя на побагровевшие щеки спутника.

Однако информация, даже смешная и надуманная, заслуживала внимания. Мысленно я сняла перед паромщиком шляпу – это каким неудержимым воображением надо обладать, чтобы углядеть в никому не интересном прищуре чуть ли не террориста номер один?

– А вы, леди, между нами говоря, чего на острове делать будете?

– Ну как – чего? Отдыхать, конечно, – гладко соврала я. Для особо носастых встречных у меня всегда было наготове сразу несколько легенд. – Туристка я. Захотелось тишины и покоя. Только беспокоюсь насчет того, как у вас на Иланна-Улэ с медицинской помощью обстоят дела. А вдруг я заболею?

Разбирайся О`Малли в тонкостях научных терминов, он мог бы задать вполне резонный вопрос, каким-таким боком мне сдался врач-педиатр, пусть и известный? Но паромщик был человеком простым и прямолинейным, и его подвижный нос-картошка презрительно воротился от любого справочника, не имеющего ничего общего с морским делом.

– А вот еще припомнил я чего... – спохватился О`Малли. – Крыса у него была ручная! Белобрысая такая, с красными глазенками, вроде тех, на ком опыты проводят. Мерзкая тварь шныряла у него по шее и плечам, а он словно и не замечает! Странный тип, ей-богу, странный! Не к добру это, – сварливо подытожил он.

Лабораторная крыса в качестве питомца? Выбор не из ряда вон выходящий, но... Я задумчиво прикусила нижнюю губу, не в состоянии выразить смутное беспокойство.

– Гляди-ка, вот и родненький показался! – паромщик тут же забыл о подозрительном докторе и простер перед собой разжавшийся кулак в почти молитвенном жесте.

Я вгляделась в серую дымку, подсвеченную зелёным отблеском Яблочного острова. Ровная стена моросящей стихии была похожа на серебряную завесу, которую вдруг тихо раздвинули невидимые руки, и из открывшегося промежутка под аркой радужного семицветья счастливо просияло умытое дождем солнце.

Нам повезло – сумерки еще не успели окутать старый причал серо-свинцовым покрывалом. Солнечные зайчишки играли на кромке земли и воды, и тысячи маленьких радуг прыгали вслед за ними в яростной чехарде.

Сойдя на причал, я торопливо схватилась за низенькие поручни. Головокружение неприятно поразило все мои пять чувств и послало в дальний поход от затылка до пяток целый полк мурашек. Похоже, что морская болезнь, благополучно обходившая организм на воде, решила догнать меня на суше!

– Э-эй, – участливо пробасил над ухом голос О`Малли. – Вы там как, не блеванете, нет?

Я выпрямилась и не без некоторого сарказма посмотрела на паромщика.

– Я сдерживаюсь из последних сил, мистер О`Малли, спасибо, что интересуетесь. Вы не подскажете, как добраться до ближайшей гостиницы?

– Хм... А какого рода гостиница вас устроит? Ежели официальная, то она у нас тут одна – Инн Битвин.

Тут в разговор вмешалось третье лицо:

– Зачем вам гостиница, дамочка? Вот глупость-то! Хендрикссоны помешались на своем официозе, хоть стряпня у них и правда неплохая...

Я опустила взгляд и обнаружила источник голоса. На дощатом краю, свесив босые ноги вниз и рискуя подцепить занозу, сидел вихрастый мальчишка лет пятнадцати-шестнадцати. Чёрная шевелюра трепетала под порывами влажного ветра, а сквозь неряшливую челку блестели ярко-синие глаза, обещавшие в отдаленном будущем явить миру очередного разбивателя девичьих сердец. Я не заметила его сразу лишь потому, что бортики причала в этом месте резко обрывались, образуя некое подобие укрытия. Мальчишка беспечно дрыгал одной ногой и с фамильярной непринужденностью разглядывал мою одежду и чистенький саквояж.

– А ты предлагаешь мне жить в лесу и спать на травке? – высокомерно осведомилась я.

После длительной переправы для полного счастья мне только не хватало нарваться на шуточки мелкого островитянина. Словно читая мои мысли, подросток нахально ухмыльнулся:

– Ага, именно там! В лесу Баштэ-Форос тихо, спокойно, никто не потревожит... правда, сыровато там, но мы вам плащик найдем, непромокаемый.

Вот ведь мелкий..!  Я сощурилась, смерив наглеца холодным взглядом, и только собиралась произнести что-нибудь взросло-назидательное, как Шон О`Малли, который уже закончил плести мудреные морские узлы на швартовочном канате, снисходительно крякнул:

– Не приставай к ней, Деклан Тьерблэг! Такие холеные гости любят всё официальное и не станут жить в вашем свинарнике, к тому же напротив школы. Галдеж от детворы утром и вечером неимоверный!

– И ничего у нас не свинарник, – обиделся мальчишка, так смешно наморщив нос, что мои досада и раздражение испарились сами собой. – Ради постояльцев мамка завсегда готова лишний раз прибраться... Ну так как, по рукам?

Вот оно что. Это тут так принято постояльцев сманивать... Я скептически хмыкнула:

– Меня всё ещё терзают смутные сомнения. У вас тут на острове все дети такие невоспитанные?

– Зря вы так наговариваете! Коли я был бы невоспитанным, то давно бы уже сказал, что у вас на лоб рыбья чешуя налипла, – с удовольствием заметил Деклан.

Его надежды на провокацию тотчас оправдались – в инстинктивной женской панике я полезла в сумочку за зеркальцем, быстро изучила свое отражение, но ничего на лбу не обнаружила. Лицо было хоть и бледным, без привычного легкого румянца, но чистым.

– Ах ты, негодник! – воскликнула я и, ко всеобщей неожиданности, весело рассмеялась. – И где же чешуя?

– Слетела, пока вы по сумке шарились, – буркнул мальчишка, явно разочарованный моей реакцией.

Скрестив руки на груди, чтобы юный наглец прочувствовал всю степень моего превосходства, я с нарочитой важностью осведомилась у паромщика:

– Что скажете, мистер О`Малли? Можно ли ему довериться?

– Можно, можно, – уверенно вмешался Деклан. – Опять же, я всё про всех знаю и со мной впросак не попадете!

О`Малли, которого перебили на самом начале речи, хотел дать мальчишке легкий подзатыльник, но тот ловко увернулся.

– Сплетни и я порассказывать могу. К примеру, вот недавно тут такой скандал был, хе-хе... прямо Санта-Барбара, не сойти мне с этого места! Кэйлин Муррэй такое шоу устроила и...

– Дядя Шон! – вторично перебил его Деклан, сдвинув брови. – Хватит трепаться о Кэйлин! Она всё сделала правильно! И между прочим, уже темнеет. Вы согласны или как? – хмуро добавил мальчишка, взглянув на меня.

– По рукам, – ответила я и с чувством слабой брезгливости совершила сверхзначимый для ирландцев ритуал договора, а именно: плюнула на свою ладонь и пожала такую же обслюнявленную ладонь Деклана.

Не забыть бы потом трижды помыть руки с мылом.

Жалобно икающий голос одинокого тюленя, ищущего сородичей между макушками морских валунов, разносился по всей набережной. Звук до жути походил на безутешный плач брошенного ребёнка, и я подавила желание подойти к воде и удостовериться в слуховой галлюцинации. Неудивительно, что ирландцы до сих пор трогательно верят в двойственную сущность этих ластоногих млекопитающих...

О да, каких легенд только я не наслушалась о людях-тюленях, коротко называемых шелки! Не говоря уже о диаспоре прочих существ, которых все дружно зовут Tuatha Dé Danann* и выказывают им огромное почтение. Даже закоренелые христиане.

Очень сложно прожить в Ирландии чёртову уйму лет и не проникнуться ее мифологией. В отличие от других стран, здесь вымышленное и реальное сплеталось в узор столь затейливый и тесный, что иной раз это ставило в тупик. Например, ведя банальнейший разговор о погоде, ирландский обыватель мог на полном серьёзе заявить: "Давеча слышал вой баньши на дальнем холме, шторм зазывала, вот и дождалась...", после чего нацедить в миску для упомянутой особы молока, невозмутимо перекреститься и заняться повседневными делами.

Что и говорить, чудные люди, эти ирландцы...

– Да не дергайтесь вы, леди, – внезапно сказал Деклан, неторопливо вышагивающий рядом по набережной. – Это ведь шелки, он безобидный. Просто девятый день настал, и ночью шкуру ему надо сбросить да на берег выйти погулять. Обычное дело.

И опять я не поняла, шутит мальчишка или говорит то, во что верит.

– Хватит глупости болтать. Лучше скажи, далеко ли идти до твоего дома?..

– Что, испугались, как бы шелки не пришел этой ночью к вам? – Деклан покосился на меня хитрым синим глазом. – Они это дело любят... Всё, молчу-молчу. У вас такое лицо, будто желудок прихватило... ничего не болит, нет?... Ладно-ладно! – он предусмотрительно отошел в сторону на безопасное расстояние, пока я, взвинченная двусмысленными намеками, не додумалась совершить попытку рукоприкладства. – Тут недалеко уже. Остров-то маленький...

Хмуро слушая Деклана, я скользила взглядом по набережной. Темнота наползала рывками, прикрываясь рваными клочьями тумана и пеленой вновь заморосившего дождя. Людей было мало – только древнего вида старик, возившийся со сбруей маленького серого ослика (популярный вид транспорта Иланна-Улэ наряду с велосипедом), и скучающий бородач в мешковатой куртке. Будучи от природы кокеткой, я задержала на последнем взгляд, но общим впечатлением  для меня стало разочарование. Замызганная бейсболка, куртка явно с чужого плеча, да и поговорить с такого типа мужчинами мне не о чем.

"Как поживают ваши овечки?" – "Спасибочки, толстеют день ото дня."

Общение на пять баллов!

Несмотря на сгустившуюся темень, бородатый мужик заметил мой скептический взгляд и ответил на него удивленно-недоуменной полуулыбкой, сменившейся откровенным мужским интересом. Я хмыкнула и отвернулась.

– Пойдем побыстрее, – скомандовала я Деклану. – А то с такой черепашьей скоростью мы до самого утра топать будем.

Городок Бла-Шнэхтэ с его мощеными короткими улочками и маленькими домиками выглядел для меня, привыкшей к большим городам, компактным почти в игрушечном смысле, открыточным и... безусловно, очаровательным. В нежном свете луны, проглядывающей через завесу облаков, серый булыжник под ногами из-за частых дождей просто сиял чистотой, будто горожане ежедневно скребли его щетками.

Перед приездом я посвятила необходимый минимум времени изучению информации об Иланна-Улэ, и теперь припомнила, что Яблочный Остров пережил многие взлёты и падения царствующих династий Ирландии, не раз подвергался набегам северных воинов и остался одним из немногих потаенных мест, избегнувших тоталитарной любознательности англичан. В мохнатые века Бла-Шнэхтэ уже существовал, но в несколько ином виде – три домика в качестве перевалочного пункта, где воины великого короля Ниалла могли передохнуть после морской переправы и лишь затем приступить к постройке Замка. На Замок, кстати, непременно стоило бы взглянуть. Церквушку построили гораздо позднее, несколько веков спустя, когда три военных домика обросли жильем поуютнее и когда (что немаловажно!) в Ирландию проникли семена христианства. Сам король Ниалл и его подданные смотрели на жизнь через Колесо Года, советовались с друидами, почтительно-дерзко соседствовали с мифическими существами, и были вполне довольны своей судьбой. Знал бы неугомонный король, что на его имя ляжет ноша того, кто взял гордых детей Дану в плен и кто послужил знакомству Святого Патрика с Изумрудной обителью друидизма!..

Моё переменчивое настроение быстро покорилось ауре древности, которую источало всё вокруг, и разлилось по жилкам радостным теплом восхищения.

– Как здесь... чудесно, – прошептала я.

Мятежная душа на какой-то миг, казалось, перестала пульсировать туго натянутой струной где-то в солнечном сплетении и расслабилась, в кои-то веки позабыв о щитах и кольчугах.

Деклан польщенно улыбнулся мне через плечо.

– А у нас тут вообще много чего интересного есть. Один форт даст сто очков вперед ишиморскому! – и он с увлечением начал загибать грязные пальцы, перечисляя достопримечательности Иланна-Улэ, но я его не слушала.

Я смотрела по сторонам, жадно впитывая впечатления и сразу же мысленно облекая их в слова и фразы, чтобы позже записать в своём дневнике. Это было у меня сродни добровольно-обязательному ритуалу: перед сном я выплескивала в тетрадь накопившиеся за день эмоции, экономя на психоаналитике, и после этого проваливалась в сон, как в невесомость, без страха и без печали.

Слабое освещение (как и на других островах, на Яблочном Острове относились к электричеству крайне бережно) мешало рассмотреть все особенности симбиоза современной и средневековой архитектуры, и это вызывало чувство нетерпеливой досады.

"Ничего, ничего, – утешила я себя, – впереди целый вагон свободного времени! Совмещу приятное с полезным, пока буду прочесывать Иланна-Улэ в погоне за Бойко и его красноглазой подружкой..." – Лабораторная крыса Богдана Бойко, разумеется, была мне без надобности, но взглянуть, как она бегает вокруг шеи этого типа, казалось привлекательной идеей.

Деклан, топавший впереди резво-вальяжной походкой, притормозил перед низенькой каменной оградкой. Темнота одуряюще благоухала сладостью, и я подумала, что по ту сторону границы кто-то всю душу вкладывает в цветоводство.

– Это твой дом?

– Ага, типа того, – сказал Деклан и перешагнул прямо через оградку, не утруждая себя поиском калитки. Мой саквояж он рывком втянул за собой. Судя по резко усилившемуся благоуханию, юный невежа при этом наступил на клумбу и раздавил несколько цветочных бутонов.

– Эй! – возмутилась я. – А где вход?

– Там, где пожелаете, – буркнуло из темноты.

На фоне более светлого неба слабо прорисовывался абрис крыши и дымовых труб, на которых что-то шумно копошилось – большие комки и мелкие шарики. На ум почему-то пришло воспоминание о Карлсоне.

Странно... Там в мультфильме и крыши-то были не такие. Крыши... карлсончик с карлсонятами... За этими образами воображение подкидывало следующие, всё страннее и страннее. Чтобы избавиться от них, я тряхнула головой, чуть не уронив шляпку, и настороженно позвала:

– Деклан!.. А что за мутанты наверху по крыше бегают?

– Дамочка, а вы всю ночь собираетесь проторчать на улице, задавая глупые вопросы? – проворчал вместо ответа парнишка. – Калитка по ту сторону дома, коли охота обходить. Я ж по-быстрому провести вас хотел к черному входу...

Возможность войти в дом по-человечески, а не увязая в какой-то растительности под ногами, прельщала меня больше, но чуть поодаль на каменной оградке появилась новая партия подозрительных комков-попрыгунчиков, заставившая меня согласиться последовать путем Деклана куда охотнее, чем это было на самом деле.

– Эх, была не была! – я перекинула ногу через неровные каменные края ограды и спрыгнула.

Под каблуками что-то сочно хрустнуло, будто кто-то раздавил кочан молодой капусты. Вероятно, так оно и было.

Вспыхнул свет над крыльцом черного входа, осветив коренастую фигуру закутанной в шаль женщины.

– Деклан Тьерблэг! Ты опять топтал мои фрезии?! – внезапно заорала она, заставив меня вздрогнуть.

– Да ладно тебе, мам, они живучие, как тараканы. Завтра и следа не останется.

– Как тараканы, значит? – зловеще переспросила мать Деклана.

Тот моментально просёк, что своей метафорой посягнул на святое, и зачастил:

– Мам, у нас гость с большой земли! Дамочка по имени... э-э... – мальчишка поперхнулся, наконец-то осознав, что за всю дорогу так и не удоужился спросить у спутницы имя.

Однако, цели он достиг: мать благополучно забыла об уроне и оскорблении, нанесенном ее цветам, и ошеломленно заморгала.

– Ты... ты нашел постояльца?

Тем временем я незаметно стряхнула с ботинка предательский листик раздавленной капусты и вступила в световой круг от фонаря. Расстроенная физиономия Деклана говорила сама за себя, и я пожалела его.

– Добрый вечер, миссис Тьерблэг! Меня зовут Стелла Ясенева. Деклан говорил, что вы сдаете комнату по умеренной цене?

Пока я говорила, из дома выскользнула приятная веснушчатая брюнетка с юным лицом школьницы и перехватила внимание хозяйки.  Певучий гэльский язык был для моих ушей всё равно что китайская грамота для второгодника, потому неудивительно, что я не поняла ни словечка из стремительной беседы новых лиц.

Столпотворение на заднем дворе грозило затянуться, не реши юная особа срочно ретироваться восвояси. В руке у нее болталась соломенная фигурка.

"Не поздновато ли играть в куклы? – озадачилась я. – Сколько ей – шестнадцать, восемнадцать?.."

Для ухода брюнетка избрала наиболее цивилизованный путь – по дорожке через дальнюю калитку, в которую нырнула, словно в прорубь, с торопливостью морского котика. Тучи на широком небосклоне окончательно спрятали в своих тенетах яркую луну, и дождь усилился.

– Конечно-конечно, комнату мы сдаем, и цены не заламываем... Да что же мы стоим! Проходите в дом! – спохватилась миссис Тьерблэг, метнув грозный взгляд на сына.

Тот подхватил саквояж гостьи с видом замученного жизнью пай-мальчика и с грохотом протиснулся в узкую дверь.

Я не видела особого смысла в спешке. После огромной белопенной волны, окатившей меня на палубе парома, мелкая морось казалась жалким подобием дискомфорта. А вот стянуть с себя мокрую одежду и вообще отдохнуть очень даже не помешает.

Узкий коридор со скрипучими половицами привел меня в тускло освещенную комнату, выполнявшую роль гостиной и спальни одновременно, поскольку в ней мирно соседствовали старый просевший диван и железная кровать с высокими ножками и консервативно-пышной периной. На стенах висели банально-успокаивающие вещицы вроде календаря с рисунками (смешные рожицы мультяшных персонажей), репродукции натюрмортов с кувшинами и цветочками и потемневшие от старости часы с кукушкой. Ставни единственного окна были распахнуты в сторону маленького садика, заросшего шиповником. Шорох дождя залетал в комнатку, кружась в ленивом танце с ветерком, ночной свежестью и йодовым запахом моря.

Оценив открывшуюся картину одним взглядом, я оглянулась. Миссис Тьерблэг наблюдала за ней с нервной улыбкой.

– Что скажете, мисс..?

– Называйте меня Стеллой. Что ж, у вас... мило. Меня устраивает, – сообщила я.

Естественно, я не буду ставить в известность эту простодушную личность, что предпочитаю убогой деревенской комнатушке более цивилизованную обстановку. Наверняка тут и следа душевой кабинки нет, и водные процедуры придется принимать в самых варварских условиях... Но что поделать, если мне позарез нужно добровольное сотрудничество нахального мальчишки Деклана?

– Конечно-конечно... – обрадовалась миссис Тьерблэг. – А я буду рада, если вы меня будете величать Лишей... Вам, наверное, хочется отдохнуть. Утро вечера мудренее, правда?

– Вы сама любезность и понимание, Лиша, – я всей физиономией изобразила признательность, которую от усталости толком не ощущала, но которую от меня втайне ожидали, и коротким жестом указала Деклану угол, в который хотела поставить свой саквояж.

Мальчишка небрежно приткнул свою ношу к железной спинке кровати – в противоположном указанному месту углу, – и вызывающе уставился на меня. Я усмехнулась, но ничего не сказала.

Мать Деклана так и не заметила маленького противостояния двух характеров, вся во власти мысленного пересмотра завтрашних дел, деформированного внезапным вторжением неожиданной постоялицы.

– Вы не голодны? Могу быстренько накрыть на стол.

– Нет, благодарю вас. Я прилягу лучше, переправа меня вымотала.

Я жестко придерживалась традиционного женского пунктика насчет бережного отношения к фигуре и редко позволяла себе есть после восьми вечера что-нибудь, кроме яблок, к которым испытывала большую слабость.

– Доброй ночки вам! Вот увидите, уснете сладко, как младенчик, никто не побеспокоит.

– Ага, – поддакнул Деклан насмешливо. – Только окошко не забудьте прикрыть, вдруг человек-тюлень надумает навестить...

– Деклан! – прошипела Лиша и тычком в спину направила сына к выходу. – Ну-ка выметайся отсюда, безобразник..!

Ее голос продолжал бубнить некоторое время и в коридоре, выговаривая мальчишке упреки за неуважение к гостье.

– Да ладно тебе, мам, – оправдывался Деклан. – Дамочка ж нормальная, необидчивая вовсе...

– Вот я тебе счас как...

Голоса стихли, и я перестала прислушиваться. Медленно прошлась по комнате, остановилась возле потускневшего овала в деревянной раме. Хорошее зеркало, солидное. Перед таким принято гадать со свечами в рождественские праздники, создавая бесконечный зеркальный коридор и высматривая в его таинственной глубине лицо суженого.

– Вот мы и на месте, – сообщила я отражению.

Отражению было всё равно. Оно смотрело на меня из-под влажной шляпки хмурыми серо-зелёными глазами и изредка моргало.

– Ладно-ладно... Знаю, что пора баиньки, – зачем-то пробормотала я и вздохнула. – Докатилась. Сама с собой разговариваю! Пора пообщаться с моим лучшим другом...

Замок-молния на внешнем кармане чемодана разъехалась с резким звуком, и на свет стыдливо выглянул краешек толстого блокнота в зелёной кожаной обложке. Я бережно вынула его, с удобством устроилась на деревянном полу, стащив с кровати несколько пухлых подушек, и еще некоторое время ворошила внутренность чемоданного кармашка в поисках ручки. Выудив искомое, я глубокомысленно погрызла колпачок и вывела на чистой страничке:

"Дорогой дневник!.. Сегодня был очень длинный день. И очень мокрый!.."