Текст книги "Нечужие объятия (СИ)"

Автор книги: Алена Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 6

На работу я приехала пораньше: одно дело – мои личные договоры с клиентами и совсем другое своеобразное кураторство, суть которого состояла в проверке дел остальных юристов по формальной стороне: отправлены ли все документы в сроки, собран ли весь пакет для обращения в суд и прочие инстанции, соблюден ли досудебный порядок урегулирования споров. Причем, как правило, такого рода надзора требовали дела элементарные.

Грустной для меня стала новость, что за две недели несколько юристов, которым сообщили о сокращении, уже уволились. Я их прекрасно понимала, если они нашли подходящее место, нечего тянуть, да и Геннадий Дмитриевич велел крайне лояльно расставаться с ними и отпускать по требованию, если только дела приведены в порядок. И вот… на столе у меня высилась горка папок, которые были, так сказать, «подбиты», но теперь лежали без движения и требовали переброски на кого-то другого.

Интересно на кого?

Штат сильно сокращался, а у многих дел срок «разрешения» мог наступить далеко за пределами двух месяцев.

У оставшихся сотрудников дела были крайне сложные, требовали внимания и времени. Ох и огребут наши стажеры работенки, а отслеживать их действия придется в мне…

Кстати, «Норд-Ал» расторг договор с нашей фирмой, после чего партнеры наверняка перекрестились, проект соглашения о расторжении содержал в себе перечень оснований к тому, и среди них был пункт о том, что действовала юридическая фирма не в интересах заказчика, нечестными методами, которые мало того, что не принесли результатов, так еще и затронули неприкосновенность частной жизни. Кологривов сам себе сие писал, сто процентов. Гад!

Ксюша принесла огромный стакан обжигающего кофе. С учётом того, что с утра я не удосужилась позавтракать, а надо хотя бы часть этих дел разобрать и раздать, это и будет моим самым важным приемом пищи за день.

Собственно, голову от бумаг я подняла только где-то около часа дня, единственно, на что отвлекаясь – звонки маме.

– Злата Викторовна, Геннадий Дмитриевич зовет, – послышался голос помощницы от двери.

– Угу.

Ну вот почему всегда все не вовремя.

В кабинет генерального директора ООО «Власов и партнеры» я шла неспеша, по дороге дочитывая потрясающее описание того, как в одной фирме проходила проверка Санэпидстанции, это была просто песня, особенно позабавил момент, когда проверяющий достал банку с тараканами и демонстративно вывалил «зверье» в коробку с продуктами.

Постучавшись и дождавшись приглашения, я вошла в логово шефа.

Он затратил немалое количество денег и сил на то, чтобы сделать кабинет таким, что тут хочется проводить вручение президентских премий, а не работать. Слишком все было помпезно и вычурно. Тут и в помине не было офисного стиля, это скорее была обитель размышлений над бренностью бытия какого-нибудь английского графа периода середины девятнадцатого века. Кожа, темное дерево, книги (хотя по мне больше напоминали муляж, нежели настоящие источники знания). Полумрак. Разумеется, когда сюда проходили важные персоны, от одного движения руки тут вспыхивала подсветка над картинами, лампы на тумбочках и озаряли это царство, но сейчас тут было темновато.

Геннадий Дмитриевич сидел боком ко мне в большом кресле лицом к окну, за котором едва ли угадывался пейзаж из-за плотных портьер.

– Садись, – начальник махнул рукой в сторону одного из кресел напротив его огромного стола. – Дела просмотрела?

– Да, частично раскидала что и кому.

Он побарабанил пальцами с идеальным маникюром по лакированной поверхности и наконец повернулся ко мне.

– Я пришел к выводу, что «Власов и партнеры» вынуждены с вами расстаться, Злата Викторовна.

Мне показалось, что мне только что дали приличную такую пощечину. Мозг конечно услужливо порадовал сообщением того, что деньги у меня есть на первое время, плюс к тому что мне еще не выплатили за этот месяц.

И что же… Основание…

Шеф замолчал, будто ждал, что я, аки японка, поклонюсь и выйду. Но мы все-таки были не в Японии.

– Могу ли я узнать причину?

– Если бы не случившийся скандал с «гендиром» сбытовой компании, для нас это было бы чревато серьезными проблемами. А я уверен, что Кологривов в данном случае действовал с вашей подачи.

– Вы не правы, Геннадий Дмитриевич, я в состоянии оценить последствия подобных действий, и не пошла бы на то, что нанесло бы фирме вред.

– Возможно, вы недооценили ситуацию. В любом случае я уже принял решение. Ведь, если предположить, что Кологривов действовал сам, то, во-первых, непонятно откуда он получил информацию, а во-вторых, если он пошел в обход вас, значит и другие так сделать могут, а отсюда делаем вывод, что вы не пользуетесь авторитетом в коллективе и недостаточно хорошо исполняете свои обязанности.

Внутри у меня бурлила такая ярость, что я едва ли не заскрежетала зубами. Никто так и не узнал, кем Артему приходится один из учредителей «Норд-Ала». А вот если я сейчас скажу…

Только я знаю Дмитрича, как свои пять пальцев, если ему приходила в голову блажь, выбить ее было невозможно. Он уже все решил и похоже пошел против решения «совета директоров». Но ругаться из-за меня они не станут, в конце концов именно его они назначили генеральным, а значит его решениям доверяют. Тем более все мы понимаем, что незаменимых людей нет.

– Геннадий Дмитриевич, вы же понимаете, что я не сказала бы Кологривову об этом, тем более, даже если и сказала бы, это был ни на чем не основанный треп женского коллектива. Я вообще не понимаю, как журналисты пропустили эту статью.

– Возможно, у него есть знакомые среди их братии. Но суть не в этом, Злата, и вы это должны понимать. Я предлагаю расстаться мирно, вы действительно хорошо работали, может быть вы просто устали. Золотой парашют, конечно, я вам не обещаю, но двойной оклад вы получите, если не будете раздувать скандал.

Значит, он точно идет против води партнеров…

Мне очень хотелось рассказать, что Артем имел личные мотивы так поступить, но это лишь усугубит ситуацию.

– Мне нужно пару дней, чтобы передать дела новому куратору.

– Не торопитесь, у вас есть две недели, я не хочу, чтобы в офисе считали, что я вас увольняю, скажите, что это ваше желание. Только тогда, разумеется, будет действовать ваш бонус. Ну и дальнейшую репутацию вам никто портить не станет.

Ха! А то, что все всё видят, его не смущает.

Если честно, после случившегося с мамой и из-за накопившейся усталости я даже не сильно переживала, точнее переживала конечно, но как-то заторможено.

Однако, во мне вдруг проснулась обиженная усталая женщина с высшим юридическим образованием.

– Я положу вам заявление на стол сейчас и заявление на двухнедельный отпуск.

– Вы, Злата, не хамели бы, – презрительно скривился Дмитрич.

– Это вы необоснованно меня обвинили, вы решили от меня избавится, я работала здесь семь лет, три последних года без отпусков, я имею на это право, особенно теперь.

– Тогда не мечтайте о двойном окладе.

– Переживу. Я могу быть свободна?

Он махнул рукой, так машут, когда хотят отогнать надоедливую муху.

Уже в своем кабинете я уселась в кресло и закрыла все раскрытые папки. Сложила их аккуратной стопочкой. Телефон, весело мигнув, показал баланс моей банковской карты.

– Добрый день, да, мне хотелось бы уточнить, у вас есть семейный люкс? Да, мне хотелось бы его снять на две недели. С завтрашнего дня это возможно? Да, будет ребенок, пять лет. У вас есть врачи, я так понимаю. Да, гастроэнтеролог, хирург. Со мной будет человек после операции. Так, а спа? Отлично. Можно тогда массаж заказать. Сколько? Отлично. Беру. Запишите пожалуйста. Злата Викторовна Ковалева. Да-да. Спасибо.

Хорошо все-таки быть юристом, много полезных знаний и знакомств. Например, я узнала про этот прекрасный спа-отель в Зеленогорске, городке, так любимом моей мамой. Она бы там и жила, но Сашке нужен был город покрупнее, а в Питер на работу или в садик не накатаешься.

Сегодня я просижу допоздна. Может быть уеду к маме и Сашке глубоко за полночь, но сегодня я закрою все дела и больше тут не появлюсь. «Власов и партнёры» теперь будут разбираться сами.

***

Я отдохнула впервые за долгое время.

Бабушка с Сашкой спали в одной спальне, полностью отдав мне на откуп вторую, меня не тревожили, будил меня только звонок массажиста с вопросом, а соблаговолю ли я прибыть вообще?

Малыш много времени проводил в детской комнате и в открытом детском городке, играя с детьми постояльцев, перемежая это длительными прогулками со мной, потому что бабушка все-таки старалась не перетруждаться.

А мы гуляли вдоль залива часами. Вдыхали запах моря и сосен, слушали тишину, от которой отвыкают уши тех, кто живёт в мегаполисе.

А по вечерам, когда малыша либо сон смаривал, либо удавалось уговорить его порисовать или посмотреть мультики (тут уже без уговоров), сидели с мамой на балконе. Люксовые номера в отеле располагались под самой крышей со скошенными окнами и видом на тонущий в голубой дымке залив, мы слушали тихую музыку, доносившуюся из ресторана внизу, слышали крики играющих детей. Я пила вино, а мама чай. Часто просто молчали, потому что говорить о плохом не хотелось, а хорошее вот оно… Что о нем говорить?

Даже грешным делом ударилась в философию. И погрустила, что наши страхи и лень мешают нам порой настолько, что даже если жизнь постелет красную ковровую дорожку к мечте, ты еще тридцать три раза подумаешь (а в итоге еще и не пойдешь).

А может быть все-так достать книги?

Нет, Злата, мечтать хорошо, но и о насущном хлебе надо думать тоже.

***

У мамы был жуткий бардак после нашего приезда. Бросить моих ненаглядных в такой катастрофической ситуации я не могла, потому выпроводив бабушку к врачу на осмотр, я затеяла генеральную уборку, благо энергия и энтузиазм фонтанировали, а то это дело я жуть как не люблю.

Где-то в середине разбора завалов позвонила Анна, та самая стажерка, и спросила дома ли я, потому что надо привезти какие-то оставшиеся бумаги на подпись. Мне, уже получившей трудовую книжку и скромненькую сумму оклада на карту, статус которой очень быстро сменен начальством с зарплатной на мою, так сказать, для личного пользования, было все равно. И я дала добро.

И вот когда Сашка, как настоящий мужчина, спасал даму от жуткого создания под названием паук, огромных размеров (приблизительно с мой ноготь), зазвонил звонок.

– А! Сашок убери это! А! Я уже вся чешусь! Мамочки! Вы там разберитесь, кто в квартире главный, а я дверь открою.

И собственно эту дверь и открыла. Это, наверное, было бы забавно посмотреть со стороны, как меняется мое выражение лица. И как рука начинает дверное полотно закрывать.

Вот только нога в черном ботинке помешала.

– Злата Викторовна, а я вот вас очень рад видеть, – заметил Кологривов.

– Вот прости, не могу того же сказать!

А что? Он теперь не сотрудник, не сослуживец. А просто гад! К тому же наглый! Хотя то, что он наглый, было и так понятно с самого начала.

– Как вы вообще узнали мой адрес?

Брокколи усмехнулся.

– Анна сообщила мне его по-дружески.

– По-дружески? – черт бы побрал эту «стажерку». Если уж спит с мужиком, так пусть учится хоть рот на замке держать. Полезное это дело.

– Да, – невинно так кивнул мужчина. – Но я сюда не ругаться приехал, Злата Викторовна.

У нашей двери давным-давно папа сделал полочку, чтобы можно было поставить сумку, если руки заняты, а ключи еще не найдены. Там был и крючок, но эта полочка оказалась очень удобной, ее повсеместно использовали все соседи по площадке. И когда однажды, не выдержав испытания временем и тяжестями, вывалилась пара удерживающих ее креплений, сосед аккуратно восстановил повреждения и даже усилил конструкцию.

Рука Кологривова взяла с той самой полки приличных размеров букет белых роз.

– Я вряд ли в должной мере смогу вас отблагодарить за варианты, которые вы предложили. Несмотря на то, что директор сбытовой сменился, мы решили переехать в область, в итоге теперь у нас помещение больше и лучше, а платим меньше. Отец теперь может творить науку.

– Рада за вас.

В этот момент появился Сашулька с пластиковой прозрачной банкой их-под сметаны, точнее, как оказалось не пустой.

– Смотри-смотри, я его поймал!

– Господи боже, – дернулась я в сторону от банки, – не пугай меня так, солнышко. Беги, выпусти его на балконе.

Балконные окна были на детских предохранителях, а у бабушки там цвел целый сад, так что и пауку, и Сашке понравится. Мальчишка, размахивая банкой убежал, а я вернулась к разговору с удивленно взиравшим на меня Артемом.

– А я и не знал, что у вас есть ребенок.

– Да… – кстати, а ведь я никогда на работе ни с кем не сближалась, наученная горьким опытом, что друзья друзьями, а работа работой. Мало кто знает о том, что и как у меня в семье. – Ну я очень рада, что у вашего отца все хорошо, за вас порадоваться после случившегося не могу, уж простите. До свидания Артем Сергеевич.

– А…

– Ах да, спасибо за компенсацию, – в конце концов, а почему бы и нет. Букетик-то хорош! Маме понравится, она любит веники.

Хлопнувшая перед носом Кологривова дверь так и оставила вечной тайной то, что он собирался сказать.

Однако приключения на этом не закончились. Позвонила Лариса.

– Привет, ну так как, ты определилась?

Ох. Как же я не люблю говорить «нет»…

– Приезжай ко мне на Добролюбова, я арендовала отличный офис в бизнес-центре. Пиши адрес.

Я осмотрелась вокруг. Бардак мы почти убрали.

– Сашка! Поехали смотреть на Неву.

***

Добирались до места мы на метро, погода была преотличная, и настроение у меня, как ни странно, тоже. Мы считали вагоны, станции, людей, фонари, ели мороженое и пили сладкую ягодную муть, которую никому пить нельзя, но если очень хочется, то можно.

Да, несмотря на случившееся, я до сих пор не рассматривала возможность того, чтобы работать с Ларисой. Она отличный специалист к слову, ее многие хвалили за знание и способность найти подход к проблеме, и она была крайне вежлива и терпелива, то есть у нее на лице не присутствовало ярко выраженное желание убивать, когда ее доведут. Это, мне кажется, врождённый талант, а никак не приобретенная с годами способность игнорировать человеческую глупость и наглость.

Хотя, только теперь я поняла, что за последнее время слишком устала, потому, наверное, и была порой агрессивной. Некоторые называли это стервозностью. Странные люди…

Мама позвонила и сообщила, что УЗИ отличное, как и анализы, и что она едет домой. А мы порадовали бабушку тем, что не стали сидеть дома в такой прекрасный день и отправились пусть и по делам, но и погулять тоже. За что нас обещали порадовать жареной картошкой с молоком.

Ммм, такую вкуснятину могла сделать только мама, и пусть жирновато, зато чувство эйфории, как в детстве, присутствовало неизменно. Особенно если блюдо дополнить стаканом молока.

Мы вышли на площадь перед метро «Спортивная». Сашка, заметив знаменитый «Петровский» заверещал, что там играют дяди в мячик, и это очень здорово. Наверное, будь у меня мужчина, я бы сводила малыша на матч, но мужчины нет, а я не была поклонницей этого вида спорта, толпы и больше пауков боялась фанатов, особенно когда с тобой ребенок, за которого надо отвечать. А питерские болельщики последних годов культурой явно обделены.

Слева выстроились старые особняки и доходные дома, имело место смешение стилей, барокко рядом с модерном, эклектика вперемежку с неоклассицизмом и все красивое, ведь если за старинным зданием ухаживали, оно обращалось в конфетку, пряник, розоватый ли оранжевый, голубоватый или белый… Были и современные здания, одним из них и был бизнес-центр. Если честно, я за последние годы редко появлялась в этой части города (если только на авто), потому, проехав раз мимо этого сооружения в направлении Тучкова моста, была поражена некоторой безвкусице и не столько в стиле самого здания, которое привычно для современного строительства было все из стекла и бетона, а скорее была возмущена световым оформлением, ей богу, точно белые капроновые колготки в крупную сеточку на ноге чернокожей дамы легкого поведения.

Справа тянулся привычный синий заборчик, который начинался от Юбилейного спорткомплекса и заканчивался у Биржевого моста. Чего только на этом месте не хотели построить… И парк, и жилой дом, и целый судебный квартал, но до сих пор один из самых интересных участков в городе так и живет с неопределенной судьбой… и дышит спокойно.

Как ни странно, этот клочок земли вызывал у меня всегда смешанные чувства, с одной стороны тут было много света, много воздуха, много места. А с другой… Вся эта красота и свобода была насмешкой, потому что горло будто стискивали жестокие руки. И не давали вдохнуть полной грудью. Не знаю почему… Вроде бы ничего совсем плохого тут не происходило, хотя кто знает…

Когда-то это место было островом Ватным, на котором чего только не было и винное производство, и склады, и питомники, и часть порта, и даже научно-исследовательский институт прикладной химии, а теперь это всего лишь пустырь, причем говорят, затопленный. Так и не поделенный между сильными мира сего, причем планов в отношении него строилось с момента основания Петербурга. «Остров» несбывшихся надежд. Засветившийся помимо проектной документации разных веков в книге «Рожденная революцией», которая очень нравится маме.

Мы с Сашкой неспешным шагом добрались до бизнеса – центра и тут уже пришлось достать телефон и набрать номер Ларисы.

– Мы у входа.

Слева от «центральных ворот» здания располагался отдельный вход.

Дверь распахнулась и появился знакомый силуэт, который, легко преодолев пару ступенек, направился в нашу сторону.

Ярослав.

В легкой белой рубашке, с закатанными рукавами, в светлых брюках, он почему-то виделся мне неким сгустком энергии. Пожалуй, Лариса не зря за ним бегала. Если он умел делиться ею в семейной жизни, это особенно важно.

– Злата, добрый день! – он подал мне руку и широко улыбнулся. – Рад, что вы здесь.

– Здравствуйте, Ярослав!

– Пойдемте, мы вам все покажем. Договор аренды подписан совсем недавно, мебель привезут только завтра, так что пока это бальный зал скорее, нежели офис. А это что за молодой человек?

Я кивнула на малыша.

– Александр, мой племянник.

Сашка встал в важную позу и… показал маленькую колбочку с бедным пауком, который с удовольствием жил бы себе на бабушкином фикусе и совершенно не готов был преодолевать такие расстояния и смотреть на этот большой и страшный мир. Но Сашка настоял.

– Я сам поймал и спас Злату.

– Да ты – герой, – Ярослав улыбнулся и в уголках его глаз показались морщинки. А ведь ему уже около сорока пяти.

Офис оказался светлым, безумно большим, тут было, где развернуться душе. Лариса в капри и футболке, совсем не походила на супер юриста и хозяйку, просто девчонка со стянутыми в хвост волосами и с глазами полными радости. Это было ее детище, и она готова была вот-вот дать ему жизнь.

– Посмотри, как удобно! И сейфинг, и касса, и огромный кабинет под зал переговоров, и кабинеты для сотрудников, – она раскинула руки и закружилась по глянцевому белому мрамору пола. – Спасибо! – она замерла возле мужа и крепко сжала его ладонь.

– Хорошо, красиво, мне нравится, – подтвердила я.

– Светлая мебель?

– Нет лучше что-то не очень темное, но, чтобы создавало контраст.

Лариска раскинула и руки бросилась ко мне.

– Так ты согласна?

– Я… – усмехнулась. – Меня только что уволили за несоответствие занимаемой должности. Вряд ли вам нужен такой юрист. Сбытовая компания хорошо мне подпортила жизнь.

– Так, а результат-то есть? – Ярослав прислонившийся к колонне с любопытством меня рассматривал.

– Есть и хороший.

– Значит, ты наша! – это хотела сказать Лариса, но сказал Он.

Глава 7

– Смотри, вот тут! – ткнула пальцем в монитор Лариса.

– Это из разряда «вам не нравятся наши условия, скатертью дорога», – я отхлебнула кофе и склонилась ближе к экрану компьютера.

– Мы можем направить на эту оферту акцепт с поправками, – задумчиво заметила подруга.

– Это будет нет акцепт, а контроферта – ты меняешь существенное условие.

– Блин, – Лара вцепилась пальцами в волосы. – Я с ума сойду с этим клиентом.

– Надо пояснить, что они вряд и получат, то что хотят. Если только сами пойдут на уступки.

– Но я-то хочу, чтобы они диктовали условия, – заметила начальник.

– Не всегда такое к сожалению, возможно. Рынок подобными им переполнен, и тут либо крутиться, либо сосать палец.

– Я знаю, что ты права, но е мое! Как!

А если подумать, как Ярослав…

– Они проходят покупателями для программного обеспечения, и они покупают его со скидкой. Программы должны быть лицензионными, и твои могут предложить клиенту бесплатное предоставление подобных базовых программ, при условии заключения договора на обслуживание, больше чем на два года, и решение прочих проблем за обычную плату. Это выгодно при длительном сотрудничестве для компаний.

Лариска вскинулась и пальцы ее проворно забегали по клавиатуре.

С этого момента начальника можно было не беспокоить. И не отвлекать. Все остальное она продумает сама, и даже улучшит. Иногда всем нам нужен взгляд со стороны.

Я не пожалела ни разу, что вот уже год работаю здесь. И тому было несколько причин.

Во-первых, это было интересно, ведь если консервативные «Власовцы» брали лишь, то в чем понимал хоть кто-то, то Лара хваталась за все. И мы дружно штудировали с еще тремя сотрудниками огромное количество литературы и судебной практики, начиная от законодательства по континентальному шельфу и заканчивая медициной, в которой половину слов в предложении (тех, что не предлоги) никто не понимал, а клиент смотрел на нас, как на идиотов. Но время шло, появлялись результаты, презрение во взгляде заказчика превращалось не то что бы в уважение, но…. Я даже не думала, что в мою голову столько можно впихнуть, например, что восклицательный знак – это не только знак в конце предложения – это еще и обозначение факториала (да-да я знаю, что это проходят в школе, но я сие конечно же подзабыла)

Во-вторых, мне очень повезло с девочками, они были фанатками своей профессии и готовы были развиваться.

В-третьих, доход оказался ничуть не хуже, чем у «Власова».

А в-четвертых…

– Вот! Соорудила! – Лариса вошла в мой кабинет и шлепнула на белую поверхность стола стопку бумаги. – Проверь еще раз и сообщи, что мы готовы встретиться и обсудить детали.

– Без проблем, шеф, – отдала я честь.

Лара упала в кресло, запрокинула голову и закрыла глаза.

– Злат, слушай, мне надо сделать тебя замом.

Я оторвалась от чтения и удивленно воззрилась на начальника. Та приоткрыла глаз.

– Хочу ребенка. Хочу проверится и услышать вердикт. Все напрягает, что не могу контролировать. Хочу в Москву съездить, в Европу, если надо будет. Осилишь?

Я тоже на мгновение прикрыла глаза, справившись с внутренней дрожью.

– Для тебя это важно – езжай.

Она улыбнулась.

– Спасибо.

– Но я буду звонить очень часто, – пошутила я.

– А я буду отвечать, – рассмеялась молодая женщина. Она стала вдруг какой-то до одури светлой, яркой, как звездочка.

Мое сердце сжалось. Даже больно стало в груди. Слава богу на столе запищал телефон.

– Да?

– Здравствуйте, Злата Викторовна.

Голос был жутко знаком, а кому принадлежит – вспомнить не могла.

– Артём Кологривов, – представился звонивший. – Рады меня слышать? – усмехнулся мужской голос. – А я к вам за помощью.

Люди подразделяются на два вида: тех, кого хочешь видеть, и тех, кого не очень. Вот Кологривов, несмотря на то, что все в моей жизни сложилось… удачно, стоял в начале второй очереди. После чувака из налоговой, а это о многом говорит

– Я вас слушаю, Артем Сергеевич, но не обещаю помочь.

– А может попробуете?

Брокколи за год не сильно изменился, разве что наглости прибавилось. Жалко, что Ларка пропагандировала гуманизм…

– Слушаю вас.

– Это не телефонный разговор. Может я подъеду на Богатырский?

– Куда? – автоматически переспросила я.

– В офис к вам, – немного грубовато просветил меня Кологривов.

– Я там год уже как не работаю. Собственно, благодаря вам, – я сообщила это будучи абсолютно не в претензии, просто констатировала факт. – Странно, что вы не в курсе, я думала, Аннушка доложила.

На другом конце «провода» повисло молчание, я прямо чувствовала, как шестеренки его мозга крутятся.

– А вы в России? – очень осторожный вопрос.

Пять баллов!

– После вашего звонка подмывает свалить…

Опять молчание.

– А может… есть у вас возможность встретиться где-нибудь в центре? – осторожно поинтересовался Кологривов.

– Конкретнее…

– Хотя, а где вы теперь работаете?

– Уборщицей в развлекательном центре. Приезжайте, буду рада, если помоете за меня пол.

– Э… простите, – послышались гудки.

И отлично, потому что звонил клиент, который внес на счет фирмы без малого полмиллиона, и мне надо было его порадовать.

***

Таксист оказался весьма деликатным и пропускал всех, кого видел, но я была даже этому рада, ведь никуда не торопилась.

– Мамуль, привет, как дела? Еду к вам. Что купить?

Есть от моей сестры хоть какой-то толк. Сашка рос очень похожий на «наше племя». Он был упрямым, сильным, целеустремлённым, живым, радостным, умным. И я гордилась им. Пусть и приложила к его воспитанию лишь один грамм из ста.

Да и кстати, я уже год, как жила недалеко от работы, сдавая свою квартиру. Просто сегодня была пятница, а у меня была своя семья, точнее именно своей не было, но были родные, с которыми хотелось побыть.

Наконец-то потянулись места, куда ступает нога в основном местных. Вот слева вдали скребет уже небо строящаяся Башня Лахта Центра. Мне очень нравится ее силуэт, она словно та жизнь, к которой я прокладываю путь. Петербуржцы по большей части ее не любят, и в этом плане хорошо быть понаехавшей, особенно когда споришь с местными о необходимости большого количества подобных монстров. Нет, не в центре, а за его пределами, чтобы не создавать многокилометровые пробки. Нужно отделить историческую часть от бизнеса и производства.

Мелькнул Богатырский, вывеску «Власовцев» обновили, но она все равно была какой-то блеклой.

Закат был безумно ярким и розовым. Красивым. Солнце – точно живое бьющееся сердце, которое вот-вот замрет, едва закатится за горизонт.

Жалко, что мы, часто видя закаты, так мало видим рассветы.

– Остановите тут, пожалуйста! – попросила я таксиста.

Тот притормозил у остановки и загрустил, но едва я протянула ему полную сумму, воспрял духом и пожелал приятного вечера.

А я пошла пешком, идти то всего ничего, но как же хорошо.

Телефон завозился, чем сильно снизил громкость приятной мелодии в наушниках.

– Привет!

– Привет, – улыбнулась его. Его голос всегда дарил мне радость, несмотря на нашу ситуацию.

– Послезавтра прилечу, устал, как собака.

– А может не стоит? Ты практически не спишь.

– Не хочешь меня видеть? – усмехнулись на том конце провода.

– Лара едет к тебе.

Повисла тишина, я прошла целых двадцать шагов прежде, чем он заговорил.

– Злата…

Я глубоко вздохнула

– Она хочет ребенка.

Он замолчал, а вскоре послышались гудки, может сорвалось, а может…

Когда наши отношения едва зародились, сколько мне звонило его женщин?

«Отдай мне его»

«Он мой»

Я слышала это десятки раз, а на моем месте должна была быть Лариса. В нормальной семье. Но бывшие любовницы не считали препятствием жену, они считали виновной меня. Ту, ради которой он летит в Питер, ради которой не берет трубки и не отвечает на сообщения. Лара не знала, как часто ее муж наведывался в город на Неве. Но ведь она сама была тому инициатором. И если следовать ее логике, я могла бы даже рассказать ей о нашей связи с Ярославом. Но это было противно. Гадко. Мерзко и неправильно. Я позволяла себе мучиться сложными вопросами морали и нравственности до того самого момента, когда шасси самолета касалось взлетной полосы, в тот момент он становился моим.

Так мы и жили вне будущего и прошлого. Мы кидались друг на друга, словно дикие звери, и расходились, оглядываясь. Мы изъездили все дороги в области, вы излазили все достопримечательности, но ничего не запомнили.

Лариса знала о его связях, их «оговоренные свободные отношения» допускали это.

Странная любовь, где на первое место ставились партнёрские отношения – они оба хотели зарабатывать деньги, они шли к этому, это был основной смысл их союза, это позволяло жить на два города, позволяло спать с другими. Лара считала это нормой. Нормой для современных людей, которые должны прежде всего самореализоваться. И потому она порой уезжала в темном большом утробно урчавшем автомобиле. Я никогда не видела лица ее поклонника.

И это поумерило муки совести в отношении Лары.

Ярослав подозревал, что у нее есть другие. И ему было гораздо тяжелее, чем ей, потому что он ее… любил.

Однажды мы просидели за бутылкой целую ночь до самого рассвета. А окна моей съемной квартиры выходили прямо на «Летучий голландец», такую близкую Петропавловку, стрелку Василевского острова, на безумно широкую Неву, на золотившийся вдали купол Исаакия. Этот вид стоил тех денег, что за него просили ежемесячно. Этот вид выбрал сам Ярослав (я бы в жизни не сняла такую дорогую квартиру). Ему хотелось покоя, но он не мог жить без движения. И этот вид, где каменная статика соседствовала с людской и водной динамикой, ему нравился.

Так вот тогда он был пьян, он опустил голову на руки, и мне кажется, что он бы заплакал, если бы умел это делать. Он вопрошал, почему же не все получается, как бы ты к этому ни стремился, чтобы ни делал. Почему Лара не хотела жить в Москве, почему заставила его вести такую жизнь, почему он согласился… Попался в ловушку.

Все это лирика, вывод был один. Несмотря ни на что он ее любил. И ему претили такие отношения. Но он боялся потерять ее.

А мне было жалко собственное сердце. Ведь когда Ярослав говорил со мной, касался меня, оно замирало от блаженства, нереального во всех смыслах. Да, во всех смыслах…

Грустная цепь. Я любила его, он любил Лару, Лара любила себя.

Трезвый Ярослав говорит мне: «Перебирайся в Москву»

И, наверное, я бы перебралась и, наверное, он бы ушел от Лары. Но тот вечер, когда он вопрошал судьбу, я запомнила, в отличие от него. А его боль особенно, и эта боль причиняла страдания мне.

Господи, дай мне силы все сделать правильно. И уйти…

Нет хуже участи влюбленной любовницы. Твое положение и без того шаткое становилось еще хуже.

Однажды я рассказала об этом маме. Та была во мне разочарована. Еще бы, откуда в роли любовницы по мнению моей мамы взяться чести, достоинству и правильности. Но она не стала читать мне нотаций, лишь сказала, что смысл меня учить был бы, будь мне восемнадцать, но сейчас уже поздно. Да и нет смысла. И что не было раньше такого, чтобы мужик общий, и женщина общая. Либо семья есть, либо это не семья, а значит и разрушать нечего. Она была бы права, если бы только он не любил Лару.